Текст книги "Вспомнить Все (СИ)"
Автор книги: Maiyonaka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)
Находиться в квартире становилось просто невыносимо, к концу дня кожа чесалась от пота, а майка и шорты согревали не хуже меховой шубы. И именно в момент, когда от жары я уже не знала куда себя деть, а она умудрялась проникать в помещение даже при плотно задернутых шторах и густо обволакивала тело, создавая эффект бани, позвонила Адель, пригласив в кафе.
И вот я уже плетусь по тротуару за бодро вышагивающей Адель, удивляясь, откуда у нее столько сил. Я тяжело дышу, одной рукой отирая пот со лба и после прижимая к нагретой голове. Сейчас мое самочувствие близко к обмороку, и беззаботная болтовня подруги меня мало интересует. Переползая дорогу, я не сразу поняла, что мы почти пришли и, когда Адель толкнула двери кафе «Счастливый случай», с блаженством окунулась в прохладу кондиционеров.
Не дожидаясь меня, Адель прошагала к стойке и сделала заказ. Я же зажмурилась от удовольствия, почувствовав свободу и прилив сил, поступающий ко мне с каждым новым вдохом, с упоением наслаждаясь, как прохладный воздух свежестью пробегает по телу.
Разговоры и веселый смех беспрестанно шелестели, точно потревоженная опавшая листва. Я пригляделась, не заметив свободных мест. Не понимая, где наш столик.
– Ты долго? – едва сдерживая смех, поинтересовалась подруга.
Кивнув, направилась к Адель, отмечая массивные деревянные балки на потолке со свисающими плетеными светильниками, деревянные столы и стулья и невольно засмотрелась на поленницу, занимающую почти всю стену слева.
Едва отойдя от полуобморочного состояния, пошла следом за Адель, к своему удивлению отметив, что она направляется к лестнице, ведущей на второй этаж. Странно, она никогда не любила есть на втором этаже. Звуки шагов гулко отдавались по железной винтовой лестнице, украшенной витиеватой резьбой, преодолев ее, мы очутились словно на балконе огромного старинного особняка.
Я огляделась. Посетители, занимавшие два столика, начали торопливо собираться. Остальные места были пусты. Странно. Осматриваясь, пропустила тот момент, когда официант расставил перед нами заказ.
Не замечая бросаемых мной взглядов Адель села, вытирая салфеткой руки. А я не могла избавиться от давящего чувства тревоги, ведь на втором этаже мы были одни, даже долетающая снизу оживленная беседа начала действовать удручающе. Почему хочется встать и убежать, а вместо этого я втыкаю вилку в листья салата и курицу, оставаясь на месте? Попытавшись успокоиться, протянула руку за соком, заметив, как к соседнему столику вальяжной походкой подошел высокий мужчина, мельком глянув в нашу сторону. Меня немного смутил его странный, будто посыпанный пеплом цвет волос. Обстриженные чуть ниже ушей они падали на лицо человека, скрывая от посторонних глаз. Но в мужчине привлекла не внешность, сама бы не смогла объяснить, но в нем улавливалось нечто знакомое.
Адель сидела спиной к лестнице поглощенная едой, не сразу заметив появившееся на моем лице напряжение.
– И на кого ты так уставилась? – откусывая пиццу, поинтересовалась она, пододвигая ко мне стакан сока.
Я уже открыла рот, чтобы ответить, но неожиданно встретилась с пугающими бледно-серыми глазами. Он посмотрел точно на меня, и по позвоночнику прокатился кубик льда.
Брошенные в мой адрес слова заставили в растерянности заморгать, боясь пошевелиться:
− Давно я не видел таких чистых глаз.
Я потерянно улыбнулась, заторможенно понимая, что он не открыл рта. Мужчина отвернулся, продолжив.
− Глаза − это зеркало души, в глубине твоих таятся и утраченная любовь, и боль. Не помнишь? − он повернул голову, мне показалось, что под его взглядом на меня сверху падают хлопья снега. Каждое его движение говорило о таящихся знаниях, ответах на вопросы, которые мне знать не хотелось. Губы изогнулись в приветливой улыбке, создавая жуткий контраст с ледяным взглядом.
– С тобой все в порядке? – подруга коснулась моей руки и начала поворачивать голову, неожиданно неуклюже завалившись на стол.
Я охнула, тут же принимаясь испуганно трясти ее за плечо. Хотелось встать, закричать, позвать на помощь, но я лишь молча тормошила обмякшее тело.
– С ней все в порядке, – незнакомец оказался совсем близко и, наклонившись ко мне, хитро улыбаясь, без стеснения разглядывал.
Не заметив его приближения, слабо вскрикнула и вскочила со стула. Мысли заметались пойманными в силки птицами, но ноги тут же будто вросли в деревянный пол.
– Не кричи, договорились? – я беспомощно продолжила стрелять глазами. – «Что ж, может быть, я ошибалась, и ты – всего лишь миф, игра, и все слова, как будто пепел, всего лишь пепел от костра…»
Он поднял руку, и стягивающие меня невидимые нити опали. Сама не знаю почему, но моей реакцией на услышанные строки стали выступившие слезы и щемящее чувство внутри. Я поспешила опустить глаза в пол, пытаясь стереть влагу трясущимися руками.
– Кто, кто ты? – дрогнувшим голосом едва выговорила я.
Не спрашивая разрешения, мужчина сел на соседний стул и взял с моей тарелки отрезанный уголок пиццы, тут же отправив его в рот.
– И какие же чувства вызвали услышанные строки? Теплоту, разочарование, гнев? – интерес в его глаза стал почти ощутимым.
– Боль, – беззвучно выдохнула я, сжав руки в районе незримо кровоточащего сердца.
Он нахмурился, выпрямившись.
– Память все же странная штука, – усмехнулся собеседник, облизывая пальцы, испачканные в соусе. – Интересно, советы Мириуса Фигеля оказались полезны?
«Откуда ему известно?» – пронеслась в голове безумная мысль. Он усмехнулся, холодно вглядываясь в мои удивленные глаза.
– Пора вспомнить, время уходит, – протянув руку, мужчина беспрепятственно коснулся моей кисти, ведя вверх. Кожу защипало и закололо, точно от острого лезвия. Я слабо ойкнула, закрыв глаза руками, перед которыми начали проступать образы и действия с такой живостью, с какой невозможно их увидеть ни в кино, ни человеческим взглядом. Передо мной предстала ночь с вышины птичьего полета, дышащая точно живой организм. Каждый звук в отдельности, пронизывающие спокойствие и величие природы, незнакомые улицы и дома. Это было больше, чем образы, эти чувства составляли саму жизнь. Словно видимую реальность вывернули наизнанку, заставили пронестись сотни лет в одно мгновение, длящееся целую вечность. Свет и тьма оказались единым целым, жизнь как бесконечный круговорот сменяющих друг друга событий.
Внезапно в душе наступило спокойствие и умиротворение.
– Эрик, так меня зовут. И хватит уже бежать от прошлого. Пора вспомнить все, – и воспользовавшись моим замешательством, слегка коснулся указательным пальцем моего лба.
Мужчина встал со стула – только сейчас я заметила морщинки в уголках глаз, выходит, он старше, чем мне показалось вначале, – собираясь уходить.
Пока он шел к лестнице, я не сводила с него глаз, а ведь и правда, он мне кого-то напоминает, нет, не внешне. Пожалуй, я не могла бы объяснить своих чувств даже самой себе. Уже спустившись на несколько ступеней, он остановился и, не поворачивая головы, подытожил:
– Ты мыслишь в верном направлении. Я тот, кто я есть, от тебя я это не скрывал, но незачем знать это всем, – он холодно усмехнулся. – И не стесняйся, воспользуйся водой.
Только сейчас я заметила стакан с утонувшими в нем кусочками льда. Послышался скрип ступеней, кто-то, весело переговариваясь, поднимался наверх, а я по-прежнему не могла заставить себя разжать пальцы, вцепившиеся в сиденье стула. Сбитая с толку его словами, не понимала, что произошло. Эта встреча потрясла меня больше, чем все события уходящего лета.
Новые посетители еще только усаживались за один из столиков, когда рядом со мной кто-то застонал, а сообразив, что Адель пришла в себя, тут же кинулась к ней.
– Ты как?
– Щекой ударилась, – пожаловалась подруга, – похоже, зря я не взяла сегодня бейсболку. Перегрелась и голова раскалывается.
Торопливо опустив край тканевой салфетки в стакан, протянула ее подруге. Та благодарно кивнула, обтерев лицо и шею.
– Долго я была в отключке?
– Нет, – поспешно соврала я, принявшись с неожиданным усердием за салат, испугавшись, что она может считать лишнюю информацию с моего лица. А едва на глаза попался частично съеденный кусок пиццы, аппетит пропал.
Пустые столики быстро заполнялись, и вскоре беззаботные разговоры уходящего лета лились со всех сторон. К удивлению Адель, все симптомы перегрева прошли, и вскоре она без умолку делилась впечатлениями о своем новом поклоннике, прикрывая от удовольствия глаза от вкуса самого лучшего в ее жизни пирожного.
А я не могла выбросить из головы того человека. Как он все это проделал? Те образы и этот странный приступ Адель, да и отсутствие в тот момент людей на балконе? И его слова о моих мыслях… да не-ет, такого просто не может быть.
Наконец покинув кафе, вновь окунулись в духоту реальности, сразу же свернув за угол, на тенистую улицу, и последовавшее предложение Адель обескуражило меня.
– Пойдем зайдем в антикварный магазин!
К слову, она и то старье, что там продают, были несовместимы. Адель всегда брезгливо морщилась, завидев подобные безделушки, а тут прям сама решила зайти?
– Зачем? Тебе плохо? – съязвила я.
– Действительно странно, – хмыкнула она, – ладно, сегодня будет исключение, – весело рассмеялась подруга и, когда ее голос затих, закончила, – поглядим на эту рухлядь, раз желание появилось, а заодно временно скроемся от жары.
Я пожала плечами и зашла следом в магазин.
Значительный перепад температуры обжег тело, но ощущения очень скоро превратились в приятные. Адель быстро переходила от одной вещи к другой, практически не разглядывая древности. Я лениво шла следом и по непонятным для меня причинам остановилась, ноги (или я?) не хотели идти дальше. Мой непонимающий взгляд шарил по вещицам, а от сковавшей меня беспомощности хотелось бежать сломя голову. Прям мистика какая-то творится вокруг меня в последнее время.
Мой взгляд блуждал по помещению, задержался на долю секунды на спине подруги, мило начавшей щебетать с продавцом, а сбоку что-то ярко блеснуло. Я повернула голову, скользнув по предметам и двери, не сразу осознав, что вижу лишь отражение в зеркале.
Прямоугольник стекла, примерно метр на четверть метра, висел на стене, закованный в резную деревянную раму. Вырезанные цветы и птицы переплетались в дивный узор, который с первого взгляда казался просто завитками и закорючками, но если приглядеться, то там не было ни одного повторяющегося элемента. Они все разные, со своим характером и судьбой. Большие выразительные глаза, взъерошенный хохолок, изящный изгиб перьев…
Я повернулась, остановившись напротив него, словно в первый раз взглянув на свое отражение. Вроде обычная стекляшка… неожиданно в нем мелькнула чья-то фигура. Я не успела ее разглядеть, тут же отпрыгнув, оглянулась – никого нет. Что это было? Да и на одно мгновение помещение в зеркале стало выглядеть по-иному.
– Ты что здесь замерла? О! Прикольное зеркальце, – Аделька посмотрела в него, поправляя и без того лежащие идеально волосы. – Ну что, можно идти?
Подруга уже хотела двинуть в сторону выхода, но я ее остановила, окликнув продавца.
– Извините, а что это за зеркало? – обратилась я к молодому человеку в теплом свитере, лениво расположившемуся на стуле и потерявшему всякий интерес к нам как к покупателям. Лишь когда Адель обворожительно улыбнулась ему, тот снизошел до ответа.
– Стоит тысячу рублей. Дешевая подделка под древность.
– Так дешево? – удивилась я.
– Цены устанавливаю не я, – пожал плечами продавец.
Еще раз с опаской заглянула вглубь зеркала и с трудом отвела взгляд, оно притягивало точно магнит.
– Я его беру.
– Ты уверена, что не поедешь домой?
Вздохнув, я кивнула. А что я там забыла? Папа в командировке, мне все чаще кажется, что его жизнь стала чередой разъездов: едва закончится один, как наступает другой. Что это за работа такая у него секретная? Порой мне кажется, что он бежит из дома, чтобы не видеться с Сильвией. Да нет, это бред, в таком случае и со мной он не видится. А что папа меня любит, сомневаться не приходится, поддержка и помощь с его стороны чувствуются всегда, даже когда он далеко. Может, попросить сменить работу или развестись с Сильвией?
– Эх, была не была, – махнула Адель рукой, словно проводя под только ей ведомыми мыслями черту, начиная рыться в недрах сумки, – отменяю я это свидание.
Чуть не выпустив из рук упакованное зеркало, озадаченно посмотрела на нее, стараясь придать лицу более уверенный вид. Ну неужели я выгляжу настолько жалкой, что она отменяет свидание с парнем, о котором давно мечтала? Перерыв всю сумку подруга, наконец, довольная, сжала в руке телефон.
От меня не укрылось разочарование на ее лице, прикрытом падающими волосами.
– Давай ты поможешь мне донести зеркало до электрички, а сама приедешь завтра с утра?
Задумавшись – по наряженному выражению лица было заметно, как желание пойти борется с намерением поддержать меня, – кивнула головой.
– Поехали тогда, до дома помогу донести, зачем тащиться в сад и ночевать там одной?
Она права, в сад ехать особого желания не было, но сидеть дома в своей комнате, пока Сильвия расхаживает по квартире хозяйкой и с пренебрежением смотрит на меня, хотелось еще меньше. Каждый раз удивляюсь: и как ей удается так мастерски притворяться? А ведь я делала неоднократные попытки записать или заснять ее закидоны, но она так хорошо прикидывается любящей женой и мачехой, что я потеряла надежду разоблачить ее.
Я опустила взгляд, не желая, чтобы она заметила появившуюся в них боль и обиду. Адель удивленно захлопала накрашенными ресницами.
– Это Сильвии? Я правильно поняла? Тогда, может, переночуешь у меня?
– Давай лучше ты сама приедешь утром и поделишься подробностями свидания? Ты же знаешь, каждую твою историю жду с нетерпением.
Наконец мне удалось справиться с собой, и я подняла на нее уверенный взгляд, приняв решение побыть в одиночестве.
– Ладно, но я буду у домика рано-рано утром, и только попробуй заставить меня ждать на улице. Ты знаешь, я страшна в гневе, – выдала она, с явным облегчением отступаясь от затеи, и, ловко ухватившись за край зеркала, пошла в сторону вокзала.
И чего я такая упрямая? Уже начинало темнеть, и весь большой, раскинувшийся за стеклом мир медленно погружался в дремоту. Я сидела на старой кровати, стоявшей на веранде, и мне вдруг стало не по себе. Стемнело. Как завороженная, с трепещущим сердцем всматривалась во тьму. Отчего-то казалось, что оттуда, из той непроглядной ночной тени цвета черной дыры, кто-то наблюдает. Поежилась. Что за странные мысли лезут в голову? Передернула плечами, сбрасывая неприятные ощущения.
И все-таки любопытство пересилило, а красота и тихие ночные звуки в этом спокойствии завораживали. Прильнув к стеклу, посмотрела вверх, сквозь листву наблюдая, как загораются яркие звездочки.
Присмотревшись к безоблачному небу, поняла, что надо мной раскинулась целая карта звездного неба. Мой взгляд скользил по небу в поисках созвездий, и, к своему восторгу, я обнаружила созвездие Цефея: неправильный четырехугольник, над верхней частью которого находился треугольник.
– Волшебный миф про историю любви, – усмехнулась я и замолчала, не понимая, откуда взялись эти мысли. Я не настолько увлекаюсь звездами, чтобы читать небесные карты.
В душе разливалось приятное тепло, словно кто-то большой мягкой кистью смазал там теплым маслом. Непонятно почему, но губы растянулись в улыбку. Я стояла так, замерев, облокотившись на подоконник, и лишь когда боковым зрением заметила непонятное движение, резко осела на пол, едва не упав.
То, что я увидела, заставило похолодеть, кожа точно покрылась тонкой корочкой льда. Неуклюже отползая к противоположной от зеркала стене, не могла поверить в чертовщину, творившуюся в нем. Вместо знакомого отражения маленькой уютной веранды полутемный двор. Девушка и двое растрепанных бородатых мужиков напротив нее, их губы беззвучно двигаются. Суровые лица со сведенными на переносицах бровями внезапно озаряют отвратительные гримасы, отчего их рожи выглядят еще более отталкивающе. Они кивают, после чего в протянутую непропорционально большую ладонь одного из них со звоном опускается мешочек.
Тусклый свет, падавший из окна, отражался от зеркала, создавая уродливые блики на стене. Не сводя расширенных глаз с изображения, я попыталась встать и обойти злосчастную стекляшку. Ноги едва двигались, отказываясь слушаться. В лунном свете в руке одного из них ярко блеснуло лезвие ножа, сердце тут же ухнуло под пол, пустившись от меня вскачь, ноги подогнулись, и, беспомощно хватая ртом воздух, я повалилась на кровать.
– Я тебя так долго ждал, а ты не просыпаешься, – за встревоженным голосом таилась обида. Энджил наклонился, задев мое плечо, слегка встряхивая.
От неожиданного прикосновения дернулась, распахнув глаза, тут же вновь зажмурилась от яркого света, который предусмотрительно заслонила чья-то фигура. Его очертания подсвечивались белым светом, размываясь по краям, а волосы золотой паутинкой разлетались в разные стороны. И он улыбался, я это чувствовала.
Удивительно, я вновь очутилась в светлой комнате, точно прошло не больше одного взмаха ресниц с нашей последней встречи. Сонливое спокойствие вновь овладело моим сознанием, вот только тело непроизвольно вздрагивало.
– Ты вся дрожишь, замерзла? – достав из-за спины клетчатый плед, накинул его на мои плечи, завернув. – Продолжим?
– Что? – непонимающе изумилась я, все еще не до конца приняв, где нахожусь.
– Игру, – слишком коротко пояснил он. – Ты начинаешь пугать меня. Забыла, что ли? Мы играли в рифмы.
Отведя растерянный взгляд, попыталась собраться с мыслями и сообразить, что он имеет в виду. И уже открыла рот уточнить, как оттуда полились точно заготовленные заранее слова.
– Но стоит ль жить, чтоб боль испытывать одну?
Я закрыла рот, сбитая с толку, зачем вообще это выдала, и стрельнула глазами в сторону Энджила, заметив легкую улыбку одобрения на его лице.
– Быть может, стоит,
Может, нет,
Сомненья… вот каков ответ.
Вдруг огонь в камине вспыхнул настолько ярко, что обои, задымившись, начали потрескивать, пламя весело побежало по стенам, меня все это совершено сбило с толку, но странным образом не напугало.
– Сомненья… их не избежать,
Но разве стоит все в себе держать?
Ведь человек способен чувствовать не только боль.
Но вот сомнения играют здесь большую роль…
Мы чувствуем лишь то,
Что может быть,
Лишь то, чего не можем мы забыть.
Энджил погладил подошедшего павлина – недавнюю картинку, сошедшую с обоев, искоса поглядев на меня, от этого мое сердце предательски забилось быстрее. Его ответ не заставил себя ждать:
– Забыть не можем мы лишь сильные из чувств,
А прочее путь растворится
И растает, словно грусть.
Лишь отрешенье не отпустит нас,
И мысли наши в этот поздний час
Не растворятся, как печаль,
Не скроет их заманчивая даль…
Стены уже догорели, и в туманной дымке виднелся сад. Энджил с упоением наблюдал за преобразованиями, указав взглядом на красоту за полупрозрачными стенами дома. Он мотнул головой, мол, продолжай. Я молча кивнула:
– Зачем скрывать?
Они – частичка нас,
Как звездочка, они блестят подчас.
Порой не в нас скрывается порок,
Его искоренить никто не смог.
Энджил не сводил с меня глаз, отвечая:
– Вот ночь наступит и узором тень
Укроет от чужих нас глаз,
Даруя новый день…
Быть может, ночь подарит чистоту,
Но кто-то вновь вернет нас в пустоту…
Нежное небо над головой, почти растворившийся дом со смутно знакомым садом и длинными лианами плакучей ивы, заменившей одну из стен… Неожиданно я поняла, что это сон, но голос в голове молил не просыпаться. И я сознательно отказывалась что-либо менять:
– Быть может, в этот раз не будет пустоты?
Ты будешь не один, и сбудутся мечты…
– Один… быть может, лучше так,
В моей душе остался только мрак.
Тут, облокотившись об пол, я отдернула руку, стряхнув с нее капельки воды. Мы сидели на двух близко расположенных островках, слегка выступающих макушками над зеленоватой гладью воды, а верхушки махровой травы едва виднелись, создавая иллюзию изумрудного ковра. Энджил дотронулся до моей руки, успокаивая. Глядя в его чудесные глаза и желая угомонить, по большей части, свою мечущуюся душу, произнесла:
– Не верю я твоим словам,
Тот мрак в душе ты сотворяешь сам…
– Не я молю к безвечной тьме,
И не она идет ко мне…
– Тогда в чем дело? Не пойму,
Иль сон, иль явь,
Что наяву?
– Порой я сам не понимаю,
Чего ищу, о чем мечтаю….
– … и чего хочу.
Подняв глаза, я от изумления широко раскрыла их. Энджил стоял рядом на ногах и протягивал руку.
– Давай потанцуем напоследок. Думал, уже никогда не испытаю этого удовольствия.
Я заулыбалась, слезы предательски выступили на глазах, со всех сторон зазвучала знакомая мелодия вальса, созданная самой природой: голосами птиц и хлопаньем крыльев, шуршанием ветра и плеском воды. Она проникала в самое сердце, наполняя мелодией душу. Соединив наши руки и взгляды, мы совершили первые шаги вальса, двигаясь по самой поверхности воды. Меня сопровождало непередаваемое чувство легкости. Легкие касания пробуждали знакомые чувства, отчего не хотелось прерывать происходящее.
Мы долго кружились, а после просто стояли и смотрели друг на друга, не в силах расцепить объятия.
– Спасибо, что ты есть. Я всегда буду с тобой, только не забывай, – слово до боли знакомо прозвучали возле самого уха. Теплое дыхание и это блаженное спокойствие, не иначе я попала в нирвану.
Едва уловимый далекий стук, напоминающий тяжелые капли, срывающиеся с большой высоты, с каждым мгновением становящийся все отчетливее и громче. Энджил нехотя отпустил мою руку и начал быстро отдаляться. В отчаянии я бросилась за ним, ноги с каждым шагом все больше вязли в воде, сейчас напоминающей загустевающую жижу. Догнать его никак не получалось.
Вокруг все плыло, становясь нечетким, сон помимо моей воли начинал рассеиваться.
Вернувшись в реальность, устало потерла слипающиеся глаза и потянулась, вытаскивая руки из-под одеяла. Судя по свету и теням, которые отбрасывали близрастущие деревья, рассвет уже наступил. По стеклу молотил дождь. Удивленно взглянув на влажную подушку и такие же пальцы, попыталась вспомнить, что же мне снилось. Кошмар? Да, скорей всего, немудрено, что я расчувствовалась.
Сев и подобрав ноги я прикрыла глаза и неожиданно вспомнив про отражение, покосилась в сторону зеркала. Пусто. Его нет, только крашеная стена. Дождь настойчиво забарабанил в стекло, заставляя обратить на него внимание. Подняла голову и тут же встретилась с обеспокоенным взглядом Адель. Она активно жестикулировала, на что-то указывая, я проследила взглядом. Дверь. Странно, что она молчит, могла бы просто крикнуть, чтоб отрыла, звукоизоляция в домике не настолько хороша.
Опустив ноги на пол, ощутила ступнями обжигающую прохладу. За ночь домик остыл. Шлепая босыми ногами, взволнованно обернулась на кровать, сбитая с толку увиденным. Я что, сама сумела расправить ее и лечь? Огляделась. Зеркала нигде не было. Ничего не понимаю.
– Что с тобой случилось? – набросилась подруга, стряхивая ливень капель с зонта. – Звоню – не отвечаешь, стучу – тишина, кричу – результата никакого. Поздно легла, что ли?
Я тут же воспользовалась придуманной лазейкой и кивнула, соглашаясь.
– Ты чего так затравленно озираешься? Потеряла что-то? – не унималась Адель.
– Зеркало… – растерянно протянула я, натягивая носки. – Которое вчера с тобой купили.
– Ты бредишь? – одной рукой она коснулась моего лба, второй открыла дверь в комнату, вталкивая меня и усаживая на кровать. – Говорила же, не стоит ночевать здесь одной, – поставив на плиту чайник, Адель без зазрения совести перерыла все ящики в поисках еды. – Ты замерзла. Сейчас чайку заварю, согреешься, а я, так уж и быть, составлю тебе компанию и повеселю тебя рассказом о вчерашнем свидании. Ты ведь сгораешь от нетерпения? Да сиди на месте, чего вскочила?
– Зеркало в красивой раме…
– Сходи на прием к врачу, уже не смешно. Вон твое зеркало висит на стене лет сто уже как.
– Не то, ну помнишь, ты вчера мне его до электрички помогла донести? – с надеждой в глазах вымолвила я.
– Ты как хочешь, но чай попьем в другом месте, а еще лучше плесну тебе успокоительного, а может, чего покрепче, – и, схватив со столика ключ и мою куртку, подтолкнула к выходу. – И повторяю еще раз, вчера мы ничего не покупали.
Разговор с Адель лишь усилил нервозное состояние. Если честно, успокоить разошедшуюся подругу удалось не сразу, она порывалась позвонить сперва отцу, потом (к моему ужасу!) мачехе. Приложив огромные усилия, я смогла убедить ее, что зеркало мне просто приснилось. И я, не до конца проснувшись, приняла сон за реальность. В конце концов Адель присмирела, вновь заговорив о вчерашнем свидании.
Тени, гонимые закатным солнцем, уже начали удлиняться, став четкими, точно нарисованными. Поспешно дойдя до подъезда, юркнула в его мрачную прохладу и, не желая ждать скрипящий на верхних этажах лифт, пошла по лестнице. Пребывая в задумчивости, я медленно поднималась по лестнице и вынырнула из своих мыслей со щелчком открывшейся двери. Замерла, вернув занесенную ногу на ступень ниже, с удивлением обнаружив, что несколько ступеней и я на месте.
До меня донеслось шуршание мягких шагов, и лязг открывшихся дверей лифта заставил податься вперед, чтобы увидеть уходящего гостя, ведь с той стороны только две квартиры, одна из которых моя. Во мне зародилось надежда, что это отец, а мне сейчас так не хватало поддержки близкого человека. Возможность упустить его, разминувшись, заставила выглянуть из моего укрытия.
Взгляд зацепил темную строгую одежду. Отец не любил черное, значит, гость заходил к соседям. Лифт дернулся и со скрежетом поехал вниз, а я чуть не выпала на площадку, заметив в проеме открытой двери Сильвию в неприлично коротком платье.
– Привет, ты вернулась? – она быстро взяла себя в руки, скрыв отразившиеся эмоции.
– Кто это был? – не тратя время на приветствия, холодно спросила я.
– Да так… друг, – отмахнулась Сильвия, улыбнувшись. – Как у тебя дела?
Я нахмурилась, прекрасно понимая, что мои дела никогда ее не интересовали.
– А отец знает, что ты водишь в дом таких друзей?
И не дожидаясь, пока она придумает ответ, легко проскочила мимо.
– Конечно, знает, глупенькая, – никак не реагируя, я сняла обувь и шагнула в квартиру. – Кстати, – стараясь догнать ускользающую падчерицу, повысив голос, крикнула она, – я записала тебя на очередной прием к доктору Мартину, прошлый ты необоснованно пропустила, могла бы позвонить и предупредить. Он очень расстроился.
– Я не пойду, – раздраженно бросила через плечо, уже толкая дверь в свою комнату.
– Как? Я, между прочим, заплатила деньги! – в ее голосе начали проскакивать истерические нотки.
– Разве прием не бесплатный? – от услышанного даже замерла в дверях, искренне удивившись и растерявшись.
– Я заплатила… чтобы тебя приняли пораньше… ты ведь моя дочь.
– Твоя… кто? – с силой сжала зубы, да как у нее только язык повернулся такое произнести. – А ну повтори, что ты сказала! – разозлилась я, развернувшись к ней и пригвоздив злым взглядом.
Сильвия странно хохотнула на мою бурную реакцию. Только сейчас я обратила внимание на ее странное поведение: она стояла в туфлях на каблуке, слегка пошатываясь, и ее цвет глаз словно изменился, став темнее. Прищурилась, пытаясь понять в чем дело. Сильвию повело в сторону, и она неуклюже села на низкую тумбочку. Пьяная, что ли?
Она сделала попытку встать, но подвернувшаяся ледышка заставила ее рухнуть на место, и все это сопровождал нервный смех.
– От тебя что, убудет? – хихикнула она, скинув туфли и встав прямо.
Хмыкнув и не собираясь больше продолжать этот спектакль, закрыла дверь своей комнаты на защелку.
Раздался непродолжительный стук в дверь, и все стихло. Видно, сдалась, ох, и когда же вернется папа? Этот вопрос не выходил из головы, ведь его телефон по-прежнему был недоступен.
Посидев немного без дела, – сосредоточиться на чем-то конкретном никак не получалось – решила прогуляться на кухню. Завернула за угол, прикидывая, что хочется сейчас зажевать больше, яблоко или банан, и остановилась рядом с дверью в ванную комнату, предвкушая, мысленно смакуя каждый фрукт. Шум льющейся воды смолк и до меня отчетливо донесся голос Сильвии
– Я сказала! Ты что, за дуру меня принимаешь? – пауза, похоже, сейчас говорил таинственный человек по другую сторону телефона. – Я даже назвала ее дочкой! – голос пискляво взлетел вверх, по-видимому, услышанное задело мою мачеху.
Поняв, что речь идет обо мне, подошла ближе к двери, прислушавшись. С той стороны доносилось лишь гневное сопение и шаги.
– Не переигрываю я. Сделала что могла, – уверенно заявила она, – не потащу же я ее силой на прием? И не смей угрожать мне! Да делай что хочешь! – завопили из-за двери так резко и громко, что я невольно подпрыгнула, испугавшись, пропустив окончание разговора. А вот когда щелкнул замок, бежать оказалось поздно: до ближайшей двери далеко, а останусь в коридоре, и у нее не будет сомнений, что я все слышала. Я сделала единственно правильный выход из этой западни – юркнула за уже открывающуюся дверь, от волнения перестав дышать.
Сильвия, не отрывая свой взгляд от экрана телефона, прошла вперед, и мне удалось незамеченной юркнуть в коридор, ведущий на кухню.
«С кем она только что разговаривала обо мне и что этот человек собирается предпринять»? – замотала головой, чувствуя себя участником малобюджетного фильма.
Выглянув из-за угла и убедившись, что он пуст, на цыпочках проскользнула за дверь своей комнаты. Есть расхотелось, а вот тревожных мыслей прибавилось.
Следующим утром меня разбудила телефонная трель смс-ки. Приоткрыв левый глаз, глянула на загоревшийся экран телефона: шесть утра, и это был мой последний летний денек. Завтра начнется учеба, вновь беготня, занятия, чтение и зубрежка домашних заданий, рефераты… застонала от такой несправедливости. Перевернулась на другой бок. Но нет, сон не шел, а мысль о том, кто же так подгадил с самого утра, не выходила из головы. Протянув руку и разблокировав экран, открыла злосчастную смс.
Если до этого я еще надеялась продолжить валяться в кровати, а возможно, и уснуть, то после прочтения сообщения «абонент снова в сети» проснулась окончательно.
«Папа, папа скоро приедет!» – вновь и вновь повторялась самая счастливая мысль за последние несколько дней, я и сама не хотела ее отпускать, перекатывая на языке, точно любимый леденец.
Руки чесались тут же позвонить ему или хотя бы написать, но вовремя себя одернула: папа всегда звонил сразу, как появлялась возможность. Должно быть, переговоры или важная встреча еще не закончились, а мысль, что ему не хочется разбудить меня в шесть утра, не сразу посетила мою голову.
