Текст книги "Ученик афериста (СИ)"

Автор книги: Lexie Greenstwater

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 46 страниц)

Свирепого вида ведьма с длинными седыми волосами пристально смотрела на мракоборца, не хотевшего пускать ее в отдел, была точно не репортером.

– Вы ходите сюда едва ли не каждый день, и если вы думаете, что отделу заняться больше нечем, кроме как разбирать проблемы оборотней…

– Пропустите миссис Галлагер и прекратите орать, – холодно сказал я, застыв за спиной мракоборца.

Крепкий мракоборец повернулся ко мне с таким разъяренным выражением лица, словно готов был ударить меня по лицу.

– Альбус Северус Поттер, – представился, я взглянув на мракоборца сверху вниз. – Ко мне есть претензии?

Мракоборец смолчал.

– Не слышу.

– Ваш отец ждет вас.

– А вас ждет нераскрытое убийство Скорпиуса Малфоя, но что-то я не наблюдаю бурной деятельности. Ваша фамилия?

– Я выполняю свою работу и…

– Фамилия.

– Трэверс, – буркнул мракоборец.

Я ехидно улыбнулся.

– Я доложу отцу о том, что вы неуважительно говорите с волшебницей. Сомневаюсь, что хамство прописано в вашей должностной инструкции. Миссис Галлагер, прошу вас.

И распахнув перед ведьмой двери, улыбнулся. Миссис Галлагер смерила меня недоверчивым взглядом, но все же в ее взгляде явственно читалась благодарность. Взглянув на Трэверса напоследок, я тоже вошел в святая святых, в отдел, и захлопнул двери.

– Твой подчиненный хамил женщине в коридоре, – произнес я, сев в кресло напротив отца. – Я понимаю, работа нервная, но выглядело это отвратительно.

Отец, что-то быстро подписав, взглянул на меня сквозь стекла очков.

– Трэверс?

– Он самый.

– Не удивлен.

– Тогда почему он еще работает?

Отец снова что-то подписал, на этот раз, углубленно прочитав документ.

– Потому что он хороший мракоборец.

– Но фиговый джентльмен, – подмигнул я. – Впрочем, не мне учить тебя руководить людьми. Ты срочно хотел меня видеть.

Видимо, если бы я не напомнил, он бы так и думал, что я пришел потому что соскучился.

– Да, Ал, хотел, – отложив перо, сказал отец. – Не получилось вчера и…

И в дверь постучали.

– Мистер Поттер! – В кабинет заглянул мракоборец с трехдневной щетиной. Судя по выражению его лица, то, что он готовился сказать, было ему неприятно. – Нашли… парней покойного.

Я тихонечко рассмеялся.

– Отлично. – Отец и бровью не повел. – Заводи.

– По отдельности или всех сразу?

– А сколько их? – сконфужено спросил отец.

– Двадцать девять.

– СКОЛЬКО?

Я давился беззвучным смехом.

– И это только волшебники, – поддакнул я.

– И те, кто не сидит в Азкабане, – подтвердил мракоборец.

Отец был в ужасе.

– Позже, – отмахнулся он, хлопая глазами. И, только за мракоборцем закрылась дверь, он снова заговорил со мной. – Ты хотел вчера что-то обсудить, а я…

– Господи, папа, нашел время, – фыркнул я. – Я же сказал, все хорошо, не волнуйся.

– Точно? Уверен?

– Абсолютно, – подтвердил я. – Тебе есть чем заняться и кроме моего нытья. Вон у тебя в коридоре двадцать девять неопрошенных педиков сидит.

– Альбус! – возмутился папа.

– Ладно-ладно, не отвлекаю, – хмыкнул я и покинул кабинет.

Более бессмысленно потраченного часа за все это лето я и припомнить не могу. Зарекшись, больше не появляться на этом безумном этаже, я трансгрессировал, пока меня не спохватились допрашивать.

***

И снова на Шафтсбери-авеню было далеко не так тихо, как хотелось бы.

Желание тихонько просочиться в свою спальню и, плотно закрыв дверь, уснуть крепким сном, вмиг улетучилось, стоило мне услышать с прихожей знакомые голоса.

– Да, я был против вашего брака, – послышался низкий голос Луи. – Потому что не знаю, что должно быть в голове у двух людей, которые, едва закончив школу, сразу же бегут к священнику и просят их поженить. И я возмущен тем, что наши родители, Доминик, ничего не сделали с этим.

– Потому что они были только за, – заверила Доминик.

– Нет, они просто не умеют говорить тебе «нет».

– Резонно, – заметил Скорпиус. – Привет, Ал.

Но близнецы меня словно и не заметили, были слишком заняты пока еще мирным спором.

– И что, любовь ваша светлая не могла лет пять потерпеть? – не унимался Луи.

– Мы поженились по искренней любви и все тут, – поставила, как ей казалось, точку в споре Доминик.

– Милая, не ври брату, – закатил глаза Скорпиус. – Браком я планировал скрыть от семьи свою ориентацию, а Доминик получила бы в свою очередь титул, деньги и, в свое время, Малфой-мэнор.

Но, заметив, как расширились глаза Луи, поспешно добавил:

– Но потом мы действительно влюбились.

– Ты все-таки гей, охренеть можно, – несмотря на протесты Скорпиуса, перекрестился Луи.

– А были сомнения? – протянул я. – Кстати, Скорпиус, там, в министерстве, сейчас опрашивают твою армию любовников.

– Это ценная информация, Альбус, – сухо заметил Малфой.

Я упер ладони в спинку кресла и даже не попытался выдавить из себя улыбку.

– Вы с Доминик помирились, – заметил я. – Это здорово.

– Нет, я не прощаю людей, которые позволяют себе выбирать между мною и кем-то, пусть этим кем-то и оказался Луи, – улыбнулся Скорпиус. – Мы составляем завещание.

Вскинув брови, я только заметил свиток пергамента напротив Луи.

– И ты оставляешь все Доминик? – опешил я. – Серьезно?

Скорпиус и Доминик одарили меня ледяными взглядами.

– Иначе это все отойдет моей матери. А я скорее сожгу все, от этой квартиры и до замка в Альпах, чем отдам ей хоть кнат, – снисходительно ответил Скорпиус.

– Завещанию не поверят даже. Что вдруг оно так быстро и внезапно нашлось, – заверил я. – И тебе, Доминик, достанется лишь билет в родную деревню.

– Ты ее недооцениваешь, – холодно сказал Скорпиус. – Она пойдет по головам, но свое заберет, чьим бы оно ни было.

– Это точно, – хмыкнул Луи. – Когда откинулся дядя Себастьян, его дочери получили лишь фотоальбомы и долги, а Доминик, за то, что улыбалась ему в последние дни его жизни, отхватила коллекцию золотых канделябров.

– Между прочим, я была с дядей, когда он сказал свои последние слова, – кивнула Доминик.

– Помнишь, какие? – рассмеялся Луи.

– «Чтоб вы сдохли, чертовы близнецы», – прохрипела Доминик, довольно похоже изобразив голос умирающего от пневмонии старика.

Близнецы рассмеялись.

– И в этот раз она получит все. Потому что я так хочу, – лукаво сказал Скорпиус. – Как тогда, с Турниром Трех Волшебников.

Ухмылка сползла с моего лица, как потекший грим.

Но Скорпиус решил тему дальше не развивать. Пока.

И, со свойственной ему гадостью, решил поговорить в тот самый момент, когда моя голова только коснулась подушки.

– Неужели ты думал, у меня плохо со слухом? – поинтересовался Малфой, присев на край кровати.

– Ты был занят сериалом.

– Ты удивишься, сколько всего я могу делать, пока на экране сериал.

Я привстал на кровати и облокотился на подушку.

– Неужели я был таким плохим другом? – поинтересовался Скорпиус, чуть растягивая слова.

– Нет, – прохладным тоном сказал я. – Но не каждый сможет тебя выдержать.

– И ты решил позаботиться о сохранности психики милого рыжего оборотня? Это по-родственному, не спорю.

– Он сказал тебе, что он оборотень? – вскинул брови я. – Я думал, это большой секрет, который кому попало не открывают.

Скорпиус улыбнулся уголками тонких губ.

– Не сказал. Я узнал. Потому что захотел, а, как ты мудро заметил, мне стоит лишь захотеть, – ответил он. – Да, я мертв и бесполезен. Но открывшиеся перспективы вполне полезны.

– И какие же?

– Я могу быть везде. Могу следовать за кем угодно и узнавать что угодно, благо у меня полно свободного времени, – пожал плечами Cкорпиус. – Представляешь, что я могу узнать о тебе, Ал?

Качественный блеф Скорпиуса был мне хорошо известен, но, надо признать, ситуация сложилась пугающая.

Наркотики, Наземникус, Паучий Тупик, свиная кровь в термосе… слишком большой риск и слишком Скорпиус был умасленным.

– И что же?

– У всех есть секреты. И раз уж в нашей дружбе случилась крохотная трещинка, может быть, общие секреты нас сплотят, – улыбнулся Скорпиус, но глаза его оставались ледяными. – Если нет… то помешай мне, если сможешь.

– Чего ты хочешь? – сразу спросил я.

– Сделай так, чтоб я не скучал в четырех стенах, и, может быть, я оставлю твои секреты только твоими. И, Бога ради, Ал, не считай меня таким ничтожеством, хотя бы вслух, – произнес Малфой, поднявшись с кровати и дав понять, что разговор окончен. – Просто помни: даже мертвым я могу сделать так, чтоб ты сам запросился ко мне в соседнюю могилу.

========== Глава 18. ==========

Устраивать перед Скорпиусом танцы с бубнами я не собирался, заранее будучи уверенным в том, это равносильно добровольной примерке рабского ошейника. У меня не было ничего, что могло бы урезонить Малфоя (впрочем, никогда не было), поэтому единственный здравый вариант оказался очевиден: пропасть.

Однако, стоило мне забрать часть вещей и бесцеремонно занять комнату в доме Флэтчера, что-то подсказало мне, что этого Скорпиус и добивался: тактично подвести меня к необходимости покинуть квартиру и не мозолить ему глаза моим внешним видом, тем более, что компания близнецов скучать ему не давала.

Ну и ладно, по крайней мере, раздражитель исчез с глаз моих и способ заработка оставался все таким же тайным.

Усложнился переезд лишь одним неприятным элементом – Мораном.

– Спите что ли? – гаркнул он на весь дом, плечом толкнул дверь.

– Нет, мы просто синхронно решили полежать с закрытыми глазами в половине четвертого утра, – проворчал я, спустившись на кухню.– Какого черта?

Я зажег свечи и увидел, что на плече Моран придерживал оленью тушу, кровь из которой сочилась прямо ему на плащ, а незнакомые мне восемь парней затаскивали в дом какие-то ящики, склянки и клетки.

– Не понял, – сипло протянул Наземникус, воспринявший ранний шум, как повод покурить.

– Голову – на стол, – распорядился Моран, и черноволосый парень, примерно моего возраста, послушно потащил огромный сосуд с заспиртованной в нем головой мантикоры (жуткое зрелище). – Склянки не побейте!

– Моран, ты попутал чего? – возмутился Наземникус. – Мне одного квартиранта достаточно.

Моран брезгливо взглянул на нас, и, спихнув трем паренькам оленью тушу, приказал оттащить ее в ванну.

– Если я захочу пожить на помойке, я найду место поживописнее, – произнес браконьер. – Не беспокойся, Наземникус, мне нужна только твоя кладовая.

Мы быстро переглянулись.

– Зачем? – спросил я, пока Наземникус, промямлив что-то про «посмотрю, есть ли место», поспешил избавиться от крови в трехлитровой банке.

– Не суй пальцы в клетку нарла! – рявкнул Моран, залепив звонкий подзатыльник четырехлетнему мальчику, который нес маленькую клетку с существом, напоминающим крохотного ежика. – Он отгрызет тебе пальцы.

– Ну папа! – взвыл мальчик.

– Не ной, где, думаешь, я руку потерял? Ее обглодала стая голодных кровожадных нарлов! Что говоришь, Поттер?

– Что за переселение?

Моран опустился на табурет и, расстегнув плащ, пояснил.

– Жена, чтоб ей голым задом на ежа…

– Ну папа! – возмущено протянул гул голосов.

– А ну рты закрыли, дармоеды, у большинства из вас разные матери! – снова рявкнул Моран. – Так вот, сказала, чтоб я забирал товары и не портил погреб. Видите ли, херова неженка спустилась ночью за фасолью и перепугалась, увидев заспиртованную мантикору. Так что, теперь все это поживет у тебя, Флэтчер.

– Не вопрос, – кивнул Наземникус. – Десять процентов.

– Жулик старый. Два процента.

– Десять.

– Четыре.

– Двадцать пять.

– Восемь.

– По рукам, – кивнул Флэтчер. – Поттер, оторви зад от стула, выплюнь сигарету и помоги младшим Моранам таскать вещи.

Я послушно поднялся на ноги и схватил у кого-то ящик.

– Ты же говорил у тебя трое детей, – буркнул я.

– У меня еще восемь внебрачных, – пояснил Моран. – Учись, Поттер. Одиннадцать сыновей – ювелирная работа. Вот он, жизненный урок.

– Спасибо, но я умею предохраняться, – кивнул я.

Моран закатил глаза и, оценив масштабы своих незаконных пожитков, отослал детей «по мамкам» и, провозившись все утро с оленьей тушей в ванне, покинул Паучий Тупик, оставив нам с Наземникусом великую честь, отмывать ванную комнату от крови.

Казалось бы, ну засорили нам кладовую кой-какими пожитками, от этого она грязнее и захламленнее не стала. Но проблема все же появилась: Моран наведывался раза по три в день, проверяя сохранность своего скарба, иногда что-то уносил и приносил, но, сам факт, постоянно крутился в кладовой.

И вопрос о моем питании стал действительно ощутимым препятствием.

– Я не могу тебя больше кормить, – сказал Флэтчер. – Даже если приносить кровь в меньшей таре, Моран просечет.

– И что мне делать? – недовольно спросил я.

Наземникус посмотрел на меня, как на идиота.

– Кормиться самому и, желательно, на стороне. Не маленький уже, Поттер, учись сам доставать себе еду. Или слабо? – На последней фразе он ухмыльнулся, зная, как это меня раздражает.

И это действительно раздражает. Когда берут на слабо.

Да и Флэтчер и так слишком долго заботился о том, чтоб в кладовой всегда была теплая свиная кровь, поэтому я даже не спорил.

Но я даже не догадывался, насколько сложно найти такой, казалось бы простой продукт, как кровь. Магловские мясные павильоны встретили меня противным запахом несвежего мяса (кажется, только я мог учуять, сколько пролежал тот или иной кусок, несмотря на клятвы продавца о свежести товара). Запах напрочь отбивал у меня всякое желание покупать, а те редкие продавцы, которые действительно продавали свежее мясо, весьма странно реагировали на просьбу попробовать кровь, чтоб оценить ее вкус.

– Текстура ровная, без комков и жилок, тонкий аромат свежести, преобладают нотки повышенного гемоглобина и легкой нехватки лейкоцитов, – пригубив немного крови из пластикового стаканчика, произнес я, окруженный толпой из покупателей и продавцов. – Вкус немного острый, чувствуется адреналин, при этом острота уходит на второй план, очень уж ярко выраженный сладкий оттенок. Вы что, кормили свинью комбикормом?

Надо сказать, что мне настолько понравилось играть в рыночного сомелье, что я даже о голоде забыл. Реакция людей была бесценна, мне было весело, плюс за день в разных местах я продегустировал около четырех неполных стаканчиков, мало, конечно, но на первое время хватит.

Да и вообще как-то день задался, и ничего не могло его испортить: ни Скорпиус, ни Моран, ни казалось бы, еще вчерашние проблемы с картелем.

И я не собирался отказывать себе в удовольствиях, по крайней мере сегодня.

***

– Серьезно? – опешил я. – Нет, серьезно? Когда ты успела родить?

Леди Тервиллигер, опустив несколько конвертов на стол, жестом попросила меня закрыть дверь ее кабинета.

– Достаточно давно, чтоб ты об этом не волновался – улыбнулась она.

Оглядев ее стройную фигуру, обтянутую черным платьем до середины икры, я моргал, пытаясь понять, как могло такое отнюдь не незаметное явление, как беременность моей любовницы, ускользнуть от моего восприятия.

Впрочем, меня почему-то это не смущало. То есть, смущало меньше, чем должно было.

– И от чьего же биологического материала, позволь спросить, явился в свет новый маленький лорд? – поинтересовался я, когда руки этой похотливой мадам расстегивали на мне рубашку.

– Маленькая леди, – возразила леди Эмилия, ловко справляясь с пуговицами. – Может от моего мужа. Может и от тебя, может и от Драко Малфоя, может еще от кого. Смотря от кого она унаследовала свои огромные зеленые глаза.

– Леди Тервиллигер, да вы полигамны, – усмехнулся я.

– Считай, что я расплачиваюсь с мужем за все его блага детьми, – произнесла судья Визенгамота. – В том числе и за мою должность.

– Детьми не от него? – хмыкнул я.

Леди Тервиллигер одарила меня строгим взглядом.

– Никакого уважения к старшим, – закатила глаза она. – Мой старший, Бартоломью, от него. Возможно.

Вот за что мне нравилась эта женщина, которая годилась в ровесницы моей матери, так за то, что не пыталась строить из себя праведницу.

– Ты пришел не просто так, Поттер? – снова строго спросила она, оторвавшись от моих губ.

Я на миг растерялся. Вообще-то, просто так, но что-то всплыло у меня в памяти и я перевел причину нашей тайной встречи в министерстве магии в совершенно иное русло.

– Я за последний месяц не единожды гуляю по этажу Отдела Мракоборцев, и каждый раз слышу имя Карл Моран. Не просветишь?

Внезапно лицо леди Эмилии стало не на шутку серьезным.

– У тебя какие-то дела с Карлом Мораном?

– Перестань.

– Поттер.

– Нет, – отмахнулся я. – Я не знаю Карла Морана. Лично.

Демонстративно запахнув на мне рубашку, леди Тервиллигер отошла от меня на несколько шагов и скрестила руки на груди.

– Я не потерплю преступников в своей постели, – ледяным тоном произнесла она.

– Я похож на преступника? – снисходительно спросил я, раскинув руки, чтоб женщина внимательно посмотрела на меня.

– Рядом с Карлом Мораном нет законопослушных людей.

– Ну раз так, почему он до сих пор не в Азкабане? – лукаво спросил я.

И понял, что перегнул и без того хлипкую палку.

– Или ты говоришь мне правду, или вылетаешь из моей спальни, со скоростью бладжера.

– Брось, я в любом случае из нее вылечу.

– Не заставляй меня сдавать тебя отцу, – пригрозила леди Тервиллигер.

– Угроза не на «Выше Ожидаемого», – протянул я. – Не строй заботу, побереги ее для детей.

Что-то мне подсказывало, что сейчас меня выгонят из кабинета.

– Ты расскажешь мне, почему спросил о Карле Моране. – Это прозвучало не как вопрос. – Или мне послать за Сывороткой правды?

– Хорошо, расскажу.

– Правду.

– Правду.

– Дай слово, – не унималась леди Эмилия.

Это начинало бесить. Я пришел сюда не за тем, чтоб открывать все карты.

– Тогда и ты дай слово, если тебе так важно выдоить из меня правду, – сказал я, решив взять верх блефом. – Дай слово, что ты не будешь спать ни с кем, кроме меня.

Что, леди Эмилия, слов нет?

– Даю слово, – к моему ужасу произнесла леди.

– Бросьте, леди, вы отнюдь не карьеристка, чтоб идти на такие жертвы.

Но спорить с женщиной, которая старше, мудрее, богаче и куда значимее меня, было, согласитесь, глупо. Тем более, что, как говорил Флэтчер, стать любовником Эмилии Тервиллигер – все равно, что задаром купить Рог Изобилия.

– Дело Карла Морана веду не я, – сразу оправдалась женщина. – Помимо меня, в Визенгамоте еще двое судей, и мне эта нервотрепка не нужна.

– Так, – кивнул я. – Это я понял. Но если бы дело Морана дошло до суда, думаю, ведьма-оборотень не ходила бы по коридорам и не требовала бы справедливости. Получается, до судьи дело не дошло?

Леди снова замялась.

– И почему Моран не в Азкабане? Он, если верить «Пророку», семью оборотней вырезал.

– Потому что он платит, – просто ответила леди.

Впрочем, я не удивился. Наверное, достаточно долго провертелся под крылом Наземникуса Флэтчера, чтоб воспринимать такие дела спокойно.

– Кому он платит такому влиятельному и страшному, что за массовое убийство его даже до зала суда не довели? – вскинул глаза я.

Такое ощущение, что я тянул из нее слово за словом щипцами.

– Отделу Мракоборцев, – наконец произнесла леди Тервиллигер, тем самым поставив в этом неприятном разговоре точку.

Сначала я подумал, что она просто назвала первую пришедшую на ум инстанцию, чтоб поскорее покончить с расспросами. И я сначала даже не придал значения этим словам. И только когда леди Эмилия вздохнула и уже явно собралась продолжить начатое, расстегивая молнию на черном платье, я словно из ледяной воды вынырнул.

– Карла Морана покрывает мой папа?!

Леди Эмилия, тяжело вздохнув, снова застегнула молнию, поняв, что мне не до адюльтера.

Какой там адюльтер, все мои детские и юношеские идеалы рухнули с одной простой фразы. Одна чертова фраза в несколько слов, и вот мой папа уже не национальный герой, а коррупционер.

Вы не поймете этого, святой отец, как не поняла и леди Эмилия.

– Я хочу видеть дело Морана, – твердо сказал я.

– Поттер, ну уймись уже, – простонала леди. – Во-первых, никто не допустит тебя до папки с этим делом. Во-вторых, это не должно тебя волновать. В-третьих, не забывайся, ты пришел сюда за другим.

– Я прошу тебя.

– Разговор окончен.

– Да схуяли он окончен, леди Эмилия? – гаркнул я, совсем потеряв субординацию. – Только что я узнаю, что мой отец берет взятки! Ты понимаешь, что образ Великого Гарри Поттера только что допустил первую трещину?

Женщина чуть сжала губы. Я определенно жал на нужные рычаги.

– Я вообще не понимаю, зачем ты завел этот разговор, – сварливо произнесла она.

– Не дай тебе Бог дожить до момента, когда твои дети в тебе разочаруются, леди Эмилия, – холодно произнес я, по всем правилам давящего драматизма. – Когда узнают, что с их родителя икон писать нельзя. И когда они почувствуют то, что сейчас ощущаю я, ты вспомнишь то, как отказала в помощи Альбусу Поттеру, который просто хотел знать, за что его отец-герой продал свои идеалы.

Знаете ли вы, что собой представляет мать двоих детей, которая, ко всему прочему, не так давно родила? О, это человек с тончайшей душевной организацией, каким бы жестким и хладнокровным не казался на первый взгляд. И Эмилия Тервиллигер была тому живым доказательством: затронув тему обиженного ребенка с нелегкой судьбой, я мог умело манипулировать ею.

Вот как сейчас.

– Сейчас я пойду на обед, – недовольно сказала она, уже окончательно застегнув платье. – И пока я буду отсутствовать час, очень тебя попрошу не брать у меня из верхнего ящика стола ключ от архива, где с помощью алфавитного указателя ты мог бы найти то, что хочешь.

– Спасибо, – улыбнулся я.

И, когда леди покинула кабинет, я безо всяких угрызений совести полез в ящик стола.

***

Поставив свечу на стол, я уселся перед большим ящиком, озаглавленным буквой «М» и принялся шустро искать нужную мне папку.

Честно говоря, если бы я знал, что в архив может пройти каждый, кто имеет ключ, я бы не пудрил мозги леди Эмилии, а просто бы стащил ключ в удобный момент. Я же заморочался, нацарапав записку охране, подделал ее подпись в конце, однако меня никто и не думал останавливать: я миновал двух мракоборцев с самым непринужденным выражением лица, кажется, их не смутило, что я вообще не работаю в министерстве (а зачем, у меня же есть ключ!).

Дело Карла Морана нашлось довольно быстро, по иронии судьбы, папка располагалась прямо рядом с такой же, но потолще и с фамилией «Малфой». Читать о многочисленных приводах покойного Скорпиуса я не собирался, вряд ли там появится что-то новое и интересное, а вот папку «Моран» выудил из ящика смело.

Надо сказать, что вычитал я много чего интересного. Выяснилось, что по молодости Карл Моран профессионально играл в квиддич: был охотником сборной Ирландии и даже засветился на чемпионате мира девяносто четвертого года. Потом, как гласила весьма кратенькая биография, отсидел в Азкабане два месяца за мелкие кражи. Далее, за убийство Фенрира Сивого был удостоен Ордена Мерлина Третьей Степени, однако остался, как было написано «калекой». Но, что интересно, через два года «калека» уничтожает акромантулов близ Хогвартса в одиночку и начинает карьеру браконьера.

Несмотря на то, что биография казалась мне сначала краткой, читал я довольно долго. Когда же наконец я нашел подшитые листы, озаглавленные единственным словом «Билбери», я довольно усмехнулся.

***

Когда я влетел в уже почти родной мне Отдел Мракоборцев, репортеров не обнаружилось.

Репортерша нашлась в кабинете отца. Рита Скитер, сидя в кресле, кивала каждой реплике, а Прытко-Пишущее Перо по известной всем схеме, писало в блокноте скорее сочинение на вольную тему, нежели записывало интервью.

– Поэтому вклад магловской полиции в расследование все же… – монотонно и как-то не очень уверенно говорил Гарри Поттер. – Ал?!

Рита Скитер так резко ко мне повернулась, что локтем сшибла свое перо, которое тут же случайно перечеркнуло фразу «безответственная халатность».

– Магловская полиция, – протянул я. – Дай угадаю, все еще ищем мифического убийцу Скорпиуса Малфоя?

Судя по взгляду, отец готов был швырнуть в меня чернильницу.

– Удивительно, почему никому не придет в голову, что этот идиот мог самоубиться или сторчаться? Не надо это записывать, Рита, – строго сказал я.

– Что ты здесь делаешь? – прошипел отец.

– Пришел восхититься тем, как продуктивно идет расследование сомнительного убийства зажратого мажора. Вижу, все силы брошены, даже полиция. Это объясняет, почему отделу некогда и почесаться для того, чтоб отправить убийцу семнадцати человек на скамью подсудимых.

И, не сдержавшись, швырнул на стол отца папку с подписью «Билбери».

– Рита, на выход, – указал я.

Удивительно, но репортерша поспешила подчиниться. Неужто я страшен в гневе?

– Ты что творишь, Альбус? – прогрохотал отец. – Почему ты здесь?! Что это за показательные выступления?!

– То есть, резня в Билбери тебе ни о чем не говорит? – вскинул брови я.

– Откуда у тебя это?

– Нашел в урне для мусора. Оказывается, то, что здесь написано никому не нужно, – огрызнулся я, не в силах сдержать ярость и какую-то даже неприязнь.

Отец глубоко вздохнул, явно с трудом сдерживаясь от рукоприкладства.

– Почему Карл Моран не в Азкабане? – мирно спросил я. – Не спрашивай меня ни о чем. Просто ответь честно.

– Потому что мало улик.

– Семнадцать освежеванных заживо оборотней, чьи шкуры на третий день появились в Лютном переулке, – раздраженно сказал я, раскрыв папку и положив перед папой первый лист. – Показания Розмари Галлагер. Признание самого Карла Морана в убийстве семнадцати оборотней, в числе которых трехлетний мальчик. Этого мало? Опроси своего сраного рыжего племянника, который в тот момент был там. Опроси его, раз уж ты знаешь, где он. Луи видел, как Моран убивал, сам получил ранения. Если тебе не жаль незнакомых оборотней, пожалей хотя бы его.

– Я глубоко соболезную утратам Розмари Галлагер, – поднял руку отец. – Но…

– Но подачка от Карла Морана смягчила твою скорбь?

Если у папы и было что мне сказать, то эта фраза лишила его дара речи, настолько грубо я ее выплюнул.

Я очень перегнул палку, каюсь, но какая-то непреодолимая ярость словно сжигала изнутри.

– Ал, ты все правильно говоришь, – устало сказал отец. – Но это система. Ты не понимаешь.

– Да, я не понимаю. Не понимаю, как человек, который повалил режим Волан-де-Морта, не может справиться с «системой». Не понимаю, как человек, которого я боготворил, может просто отпустить убийцу семнадцати человек. И не уверен, что хочу понимать.

На секунду мне показалось, что отец доволен моим дерзким ответом.

– Где ты взял дело Морана? – все же спросил он.

– В урне.

– Но это же не так.

– А какая разница?

– Хорошо, – кивнул отец. – Почему ты так разбушевался? Просто ответь.

Я с остервенением развернул к себе стул и уселся напротив.

– Потому что это правильно, – бросил я.

– Я согласен.

– Тогда почему Моран еще не в Азкабане?

Отец вздохнул и закрыл лицо рукой.

– Ты же не такой, как все эти ужратые сучьи рожи за столами из красного дерева…

– Ал!

– Да, сучьи рожи, придумавшие сучью систему. И ты не такой, все это знают. Тебя знают как героя, ты – мой герой, а покрывать за галлеоны Карла Морана – нихера не геройское дело, – серьезно сказал я. – Не мне учить тебя жизни, но отец, которого я знаю и люблю, не поступил бы так. Ты можешь говорить о том, что система всех подкосила, но не надо уповать на то, что это результат гниения государственного аппарата. Да, согласен, такой хуйни при Фадже не было, но власть начинается с каждого отдельного человека. Ты – это власть, ты – часть власти, так не прогибайся под вашу коррумпированную срань. Иначе даже я начну верить в то, что моему отцу-герою проще по десять раз опрашивать армию любовников Скорпиуса Малфоя, чем отправить убийцу в Азкабан.

Да, меня определенно понесло, вероятно, сказалось влияние Наземникуса, вон, даже Фаджа приплел.

– Пойду я. – Да, это самое верное решение за последний час. – Иначе у меня рот не закроется.

Папку «Билбери» я благоразумно оставил на столе отца.

– Ал, – окликнул меня отец совсем незлым тоном, что удивительно.

Я обернулся у самой двери.

– Всерьез задумайся насчет карьеры мракоборца, – посоветовал Гарри Поттер. – Мне было бы спокойнее, если бы отдел я оставил на человека, который думает так, как ты.

– Не хочу я быть мракоборцем, – усмехнулся я, открыв дверь. – Я хочу по совести жить. А то система, сам говоришь…

***

Так уж случилось, что Наземникусу я рассказывал все. От склок со Скорпиусом и до интимных подробностей нашего романа с леди Тервиллигер.

Моран хоть и был ближайшим подельником старого афериста, но я все же честно рассказал, что фактически подставил его, требуя у отца справедливого суда.

– Что, так и сказал? – азартно спросил Флэчтер.

Странно, но осуждения и истерики на тему «КАК ТЫ МОГ ПОДСТАВИТЬ МОРАНА?!» не последовало.

– Так и сказал, – кивнул я, немного стыдясь своего наглого поведения в кабинете отца.

– И про Фаджа сказал?

– Естественно.

Наземникус расхохотался, расплескав портвейн в стакане.

– Гарри небось обалдел от твоего монолога!

– Не напоминай, – закатил глаза я, сделав глоток крепкого алкогольного пойла сомнительного происхождения.

Кухня была настолько грязной, что невольно хотелось вызвать дезинфектора. Впрочем, вонючее снадобье, которым Флэтчер травил тараканов и докси, делало свое дело: по столу и стенам ничего не ползало, но запах просто валил с ног, особенно меня, ибо обостренное обоняние было моим проклятьем.

– И ты ничего не скажешь? – поинтересовался я. – Я жду обвинений в предательстве.

– Скажу, – кивнул Наземникус. – Скажу, Поттер, что еще никогда я так тобой не гордился.

Я закурил и, сжав зубами сигарету, вскинул брови.

– Старый, что это за наплыв нежности? У тебя наконец-то случилось старческое слабоумие?

Но, судя по ухмылке и взгляду, Флэтчер видел меня не иначе как чемпионом с нимбом над головой.

– Знаешь, почему ты так распсиховался и поставил на место отцовское взяточничество? – спросил он.

– Потому что я очень голоден. И потому что Моран опасен для меня, – произнес я эту очевидную истину. – Пока он рядом, я не могу есть, а рано или поздно он заметит клыки и я буду…

– Неверный ответ, Поттер. Если бы ты действительно боялся Морана, ты бы нашел способ убрать его с горизонта с тех самых пор, как давился в гостиной коровьей тушей.

– Ну просвети меня, о мудрейший, – снисходительно сказал я.

Наземникус тоже закурил.

– Потому что ты девчонку пожалел, – довольно сказал он.

– Что-о-о? – протянул я. – Какую?

– Волчью девчонку, которую сначала с пацаненком спутал, когда папашу своего в коридоре отдела ждал, – напомнил Флэчтер. – У которой Моран почти всю семью вырезал.

– Ты бредишь, – фыркнул я.

– Мы оба знаем, что нет, – подмигнул аферист. – С тех самых пор, как ты в отделе ее увидел, ты на Морана смотреть не можешь.

– Вот ты какой, Альцгеймер, – покачал головой я.

– Ну как знаешь, Поттер. Но, то, что ты сегодня творил, подтверждает одну мою теорию о твоей самовлюбленной персоне.