Текст книги "Ученик афериста (СИ)"

Автор книги: Lexie Greenstwater

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 46 страниц)

========== Глава 1. ==========

– Куда говорить?

– Просто говори, сын мой.

Альбус усмехнулся и, на всякий случай, перекрестившись лишний раз, мало ли, вдруг святой отец наблюдает за ним, устроился поудобнее на жесткой лавке и, бегло оглядев тесную кабинку для исповеди, поинтересовался:

– Святой отец, а все, что я расскажу, вы, часом, не сболтнете полиции?

– Никоим образом. – Преподобный Стокс явно хотел бы уже начать, но этот бледнолицый грешник и его сотня вопросов…

– Просто я впервые буду изливать священнику душу, – протянул Ал. – И, уж поверьте, если бы не пришлось крестить сына, меня бы здесь не было. А мой лучший друг, на всю голову католик, сказал, что во время крестин должны быть чистые помыслы и…

Преподобный многозначительно кашлянул в кулак.

Альбус, поняв, что как бы пора уже что-то говорить по делу, ведь Луи его не выпустит из церкви, если тот не исповедается, глубоко вздохнул и, подавив желание закурить (и закурил бы, но пепельницы не было), произнес:

– Короче говоря, мне было семнадцать лет…

***

Да, мне, правда, было семнадцать. И я помню эти суетливые дни перед первым экзаменом Ж.А.Б.А., когда невольно превращаешься в ботана-отличника, не вылезающего из-за баррикад конспектов и книг, днюешь и ночуешь в библиотеке и спишь по три часа раз в два дня, вместо подушки подкладывая под голову тяжеленный справочник.

Как сейчас, помню свой страшный набор экзаменов: заклинания, Защита от Темных Искусств, травология, трансфигурация, зельеварение и нумерологию. Преподаватели словно озверели, нагружая домашними заданиями вдобавок к самостоятельным занятиям и подготовке к Ж.А.Б.А., и я, постоянно заливая в себя крепкий кофе, бегал по библиотеке, от стеллажа к стеллажу, от книги к книге, зубря что-то, уже и не помню что, записывая в конспект недостающие темы, строча бисерным почерком метровые шпаргалки.

Я хотел стать мракоборцем. Ну, или честнее, папа хотел, чтоб я стал мракоборцем. Я же понятия не имел, чем вообще буду и хочу заниматься по жизни, а пост мракоборца…ну, солидно, круто, прибыльно. Да и папа поможет, если что. Тем более, что у меня пока еще не развился нервный тик, когда меня называли в обществе не Альбусом, а «сыном Великого Гарри Поттера!».

Вот я и учился. Уверен, я выглядел как какой-нибудь типичный школьный задрот, по крайней мере рядом с моим лучшим (или худшим? Нет, все же лучшим, какой бы гнидой он ни был) другом Скорпиусом.

Этот кадр, холеный представитель чистокровной аристократии, которого немыслимым чудом занесло на Гриффиндор, каждый Божий вечер проводил лежа на диване в Общей гостиной и, сжимая зубами тлеющую сигарету, брынчал что-то томное и нагоняющее сон на гитаре. Или же просто смотрел в потолок. Или же просто спал. Или же пропадал в Выручай-комнате с Доминик, своей любовью всей жизни, как оказалось позже, к моему удивлению.

Черт подери, как я ему завидовал! Малфой никогда не задумывался ни о чем. Нет, он вообще включал голову редко, но Ж.А.Б.А. была для него «непринужденным периодом», который «как-нибудь да переживем». По сравнению со Скорпиусом, у меня была очень даже неплохая стартовая позиция: я хоть знал, что меня ждут в любом из кабинетов Отдела Мракоборцев. Скорпиус, тоже не имеющий никакого понятия, о том, чем вообще он будет заниматься по жизни, списал все на «дед все порешает» и выбрал себе для сдачи чудный набор экзаменов: прорицания, заклинания, травологию, историю магии, изучение маглов и зельеварение.

Куда ты собрался идти с таким набором, Скорпиус?

Ответ прост – никуда.

Мы вместе сдали зельеварение: я – путем усилий и силы списывания, Скорпиус просто поулыбался перед обожающим его профессором Слизнортом. Вместе преодолели травологию: я честно учил и написал все, что требовалось, Скорпиус же просто угрожал бедному пугливому профессору Долгопупсу тем, что сейчас перережет орущей мандрагоре горло, если ему немедленно не поставят его заслуженные «Выше ожидаемого».

Я могу долго описывать эту сумасшедшую экзаменационную пору, но доберусь все же до сути дела, и поведаю о том, как произошло мое знакомство с миром наркотиков, в котором я, спустя годы, увяз, и из которого не собираюсь вырываться.

То, что Скорпиус покуривает веселящие травки, я знал. Более того, не надо быть гением, чтоб догадаться: достаточно было послушать Малфоя минут пять и понять, что тот курит и курит часто. Курил Скорпиус действительно часто, мастеря самокрутки из «Ежедневного Пророка», и если раньше, курсе на пятом, курил он тайком, то в туалете, изливая душу Плаксе Миртл, то в совиной башне, то за хижиной Хагрида, то на седьмом курсе стал наглее. Нет, конечно, он не дымил в кабинете суровой профессора МакГонагалл, закинув ноги на стол, но в гостиной курил запросто, при мне и при остальных гриффиндорцах. Единственным человеком, от которого Малфой скрывался, была, пожалуй, Доминик. Но от гриффиндорской башни до когтевранской далеко, поэтому спокойствие за сохранность своей травки никуда не девалось.

Это был вечер перед очередным экзаменом. Я лихорадочно учил нумерологию, расхаживая по гостиной, а Скорпиус, которому тоже завтра нужно было идти на экзамен, сидел в мягком кресле перед кофейным столиком и, что-то искал в кармане брюк.

– Ну хоть сделай вид, что готовишься, – протянул я, оторвавшись от книги.

– Я и готовлюсь, – буркнул Скорпиус.

– К чему?

– К прорицаниям.

Я даже книгу захлопнул и взглянул в сторону друга, так мне стало интересно, как можно готовиться к этому откровенно идиотскому предмету.

И чуть не выронил тяжелый фолиант на пол.

Скорпиус склонился над горкой белого порошка, пакетик которого нашарил в кармане, и с помощью ненужной в Хогвартсе кредитной карты из кошелька, формировал дорожки.

– Ты что, охренел? – выдохнул я, оглядываясь по сторонам, вдруг кому-нибудь не спится в этот поздний час.

– Спокойно, Ал, – усмехнулся Скорпиус и, смотав клочок пергамента в трубочку, тоже оглянулся.

Я, подскочив к столику, одним махом смел кокаин на пол, невзирая на протесты друга о том, что я срываю его подготовку к прорицаниям. Зарядив Скорпиусу мощный подзатыльник, я, пообещав ничего не говорить Доминик, затолкал его в спальню для мальчиков и, плотно закрыв двери, вернулся к нумерологии, которую успел за эти пару минут подзабыть.

Но на этом инциденте знакомство с кокаином не завершилось, более того, только начиналось.

Последняя, самая последняя школьная вылазка в Хогсмид обещала обернуться грандиозной пьянкой (Скорпиус готовился к ней больше, чем к Ж.А.Б.А.), однако я провел этот день не в теплой «Кабаньей голове», пропахшей скисшими напитками и чем-то острым, напоминающим какое-то дешевенькое моющее средство. Я честно пытался: вот мы сидели всем седьмым курсом Гриффиндора за угловым столиком и шумно что-то обсуждали, хохотали, изредка прихлебывали теплый до безобразия огненный виски. К нам подсаживались и редкие посетители, которые явно не были студентами. И это напрягало, особенно меня, как самого трезвого и здравомыслящего.

Пока я отмахивался от пузатого колдуна в дорожной мантии, который предлагал мне купить голову кентавра, заспиртованную в бочке, Скорпиус, схватив за руки нашу однокурсницу, прошмыгнул мимо сонного бармена и заскочил в комнатку позади барной стойки.

Зная характер друга, я уже приблизительно догадывался, что происходит в той комнате и, оттолкнув колдуна, ринулся было следом, дабы предотвратить акт измены избалованным сынком малфоевского рода моей кузинe Доминик, но бармен, встрепенувшись, зыркнул на меня недобрым взглядом и перегородил мне путь своим щуплым телом.

– Ну ладно, – вздохнул я, и уселся обратно на стул.

Скорпиус и однокурсница вернулись примерно через десять минут. Я уничтожающе взглянул на друга, который, впрочем, не заметил этого, и хотел было снова устроить воспитательный момент…ну так уж сложилось, что я носился со Скорпиусом, как нянечка, иначе бы он сел на шею всему Гриффиндору своими придурями. Но заметил, что воспаленные глаза друга бешено метались в глазницах, словно тот наблюдал за беготней мышей по столу, и вдобавок это белобрысое несчастье часто потирало длинный нос резким движением бледной руки.

«Так вот, где живет твой дилер» – промелькнуло у меня в голове, стоило мне как-то чисто интуитивно принять дерганное поведение Скорпиуса за факт употребления наркотиков.

А дальше во мне сыграл истинно семейный ген. Любят Поттеры это дело – спасать убогих и несчастных и лезть, куда не надо, дабы вершить справедливость.

Убедившись, что гулянка в самом разгаре, я вышел на улицу и, с помощью Манящих чар призвав из спальни отцовскую мантию-невидимку (спасибо, папа, за то, что отдал ее мне на первом курсе!) и, чуть пригнувшись, накинул ее на плечи, а далее дело техники. Просочился обратно в «Кабанью голову», прошмыгнул мимо бармена, который принял шелест мантии-невидимки за сквозняк, приоткрыл довольно тяжелую дверь в ту самую комнатку и осторожно просочился внутрь.

Это даже комнатой назвать нельзя было. В помещение с трудом умещался стеллаж с пыльными стаканами, хлипкий диванчик на подкошенных ножках, добротный стол, на котором стоял играющий что-то развеселое старый патефон, и нелепое кресло с потертой цветастой обивкой.

У двери стоял высокий мужчина восточной внешности, похожий на коршуна в своей темной мантии. Едва не врезавшись в него, я попятился в сторону: и так этот человек очень подозрительно глянул на открывшуюся просто так дверь, в которую я вошел.

А в пухлом цветастом кресле сидел мой будущий первый работодатель.

Он был еще нелепее кресла. Маленький, кривоногий, лысоватый с налитыми кровью пристыженными глазами, он был одет в ужасный пиджак из грязного красного бархата, который явно был на него маловат. Короткие пальцы были унизаны поблескивающими перстнями, на короткой шее тяжелела массивная золотая цепь, а надраенные до блеска узконосые ботинки сияли еще ярче украшений на этом типе.

Рожа (по иному не назвать) мужчины была мне смутно знакома. Почему-то вспомнился папа.

«Ал, ты больной!» – мысленно попенял себя. – «Если твой отец имеет к этому кадру какое-то отношение, то Скорпиус – гений зельеварения!».

Мужик, обвешанный золотом, пафосно сжал зубами (тоже золотыми!) сигару и, выудив из кармана мешочек с позвякивающими галеонами, принялся их любовно считать.

– Надо дороже ставить, – бурчал он себе под нос. – Тому дай, этому дай…сам, тьфу ты, на три галеона в неделю живу.

– Да куда дороже, – проворчал в ответ его похожий на коршуна колдун. – Откуда у школьников такие деньги?

– Ты этого видел, белобрысого? Да если я за унцию двадцать галеонов подниму, он и не заметит…

– Доиграешься, Наземникус.

Наземникус! Ну конечно!

Я почему-то несказанно обрадовался сложившемуся у меня в голове пазлу.

Мелкий жулик-контрабандист, которого постоянно гонял по Косому Переулку мой отец, сначала лично, а после, став Главой Отдела мракоборцев, с помощью служащих чином пониже. Страницы «Пророка» частенько пестрили заголовками вроде «Наземникус Флэтчер снова пойман. Не бывать ярмарке контрабандных волшебных палочек», вот откуда мне была относительно знакома эта наглая пропитая физиономия главного жулика волшебного мира.

В принципе, Ал, ты мог бы и догадаться. Кто еще способен продавать в Хогсмиде наркотики для школьников, как не эта легенда воровского мира магической Британии?

Пока я стоял в углу и наблюдал, Наземникус уже пересчитал все монеты и, отсыпав своему напарнику нескромную долю, жадно смахнул свою горсть в дряхлый саквояж и хотел было уже спрыгнуть с кресла и покинуть комнату, мол «звиняйте, юные торчки, закрылась лавочка». Я, не думая тогда ни о последствиях, ни об элементарных законах здравого смысла, повиновался истинно поттеровской манере свершения справедливости.

Я стащил с себя мантию-невидимку, и, выхватив волшебную палочку, тут же направил ее на подельника Флэтчера, который уже намеревался оглушить меня заклинанием. Наземникус, переполошившись, собрался быстренько трансгрессировать, но я остановил его фразой, которой очень часто оперировал Скорпиус.

– Мой отец узнает об этом, – громко сказал я. – А зовут меня Альбус Северус Поттер.

Наземникус так и замер. Его глазенки нервно забегали, видимо, тот вовсю думал, как выйти из этой ситуации.

Сын Главного Мракоборца застал его за продажей наркотиков. Ликвидировать сына Гарри Поттера – самоубийство. Сын Гарри Поттера застал его за продажей наркотиками. Сын Главного Мракоборца, Гарри Поттера, застал его за продажей наркотиков внуку министра магии.

– Бля-я-я, – взвыл Наземникус, выронив саквояж. – Да опусти ты палочку, кусок ты дерьма драконьего!

Похожий на коршуна волшебник оторопел, но нехотя спрятал палочку в карман.

Воцарилась гробовая тишина. Лишь патефон играл что-то джазовое.

– Мальчик, – умаслено прошептал Наземникус, чуть склонившись. – Чего ты хочешь? У меня завалялась сотня монеток и я…

– И вы думаете, что меня можно купить? Что я смогу умолчать о наркотиках близ школы, о том, что вы травите моего друга и остальных студентов? – воскликнул я. – Что я продам благополучие волшебного мира наркоторговцам за какие-то жалкие, грязные сто галеонов? Минимум за пятьсот!

Да, я в годы своей юности был полон семейного героизма, жажды выручать всех и каждого. Но то ли будучи представителем «гнилого поколения современности», то ли я сам по себе такой меркантильный, но ничто не является таким замечательным стимулом к добрым делам, как позвякивающие в карманах галеоны.

Хоть я и родился в обеспеченной семье, в которой недостатка денег не было никогда, от лишних монет я не откажусь никогда. Господи, какой же я алчный… это, пожалуй, лучшая моя черта.

Наземникус же не спешил сыпать мне галеоны. Вместо этого он ехидно изучал меня взглядом, почесывая небритый подбородок.

– Сын Гарри Поттера, говоришь? – усмехнулся он, блеснув золотыми зубами.

Я снисходительно кивнул.

Вдруг этот жулик подскочил ко мне и приобнял одной рукой. Я брезгливо отодвинулся, когда грязные пальцы, унизанные перстнями легонько забарабанили по моему плечу.

– Если я дам тебе рыбу, ты ее сожрешь в первый же день, мистер Поттер, – заметил Наземникус. – Но я могу дать тебе удочку.

Я вскинул брови.

– Назменикус, ты сдурел! – гаркнул второй торгаш.

Но Флэтчер лишь махнул на него рукой.

– Вы хотите сделать меня таким же мелким барыгой? – возмутился я.

– Ну что за хамство! – фыркнул Наземникус. – Мелким? Да я король преступного мира Британии! Вот что я тебе скажу, малыш, делать бизнес надо с маглами. Их товары расходятся здесь быстрее семечек и сливочного пива. Пока в министерстве сидят снобы, вроде Малфоев, гребаных Пожирателей смерти, делать деньги на волшебном хламе – себе дороже, вот, помню, при Фадже, вот это времена, вот это…

– Что? – протянул я, насилу заткнув словесный поток.

– Так вот, – мигом вернулся к теме Наземникус. – Малыш, мы нужны друг другу.

– Это мерзко звучит.

– На деле это не так, поверь моему чутью. Мы берем тебя в долю, если ты, конечно, захочешь. И я бы посоветовал тебе захотеть, иначе ты теряешь возможность грести галеоны лопатой…

– … и половину отдавать картели, – буркнул второй торгаш.

– … завести интересные знакомства, – воодушевлено продолжил Наземникус.

– … с картелем-конкурентом, полицией и мафией…

– … много путешествовать…

– … от тюрьмы к тюрьме…

– Да заткнись ты, Моран! – рявкнул Наземникус.

Моран послушно замолчал и отвернулся.

– А взамен на это все «счастье», я молчу о бизнесе, – подытожил я. – Крутая схема, мистер. Никакому мракоборцу не придет в голову искать наркоторговцев там, где крутится сын Гарри Поттера.

– Сечешь тему, малыш, – гордо пожал плечами Наземникус.

– И какая у меня будет доля?

Моран подавился собственным возмущением.

– Семь процентов, – выдавил он.

– Что? – возмутился я. – Семь процентов? За то, что я вас прикрываю?!

– Ты нас еще не прикрываешь, малыш.

– Минимум двадцать, – безапелляционно произнес я.

– Но… – раскрыл было рот Наземникус.

– Мой отец узнает об этом, – поставил точку в разговоре я.

Кажется, судя по глазам Флэтчера, тот думал о том, что во мне зреет гениальный махинатор.

– И у меня еще одно условие, – усмехнулся я, глядя, как Моран едва ли не захотел свернуть мне шею. – Скорпиусу Малфою вы больше ничего не продаете. И делаете так, чтоб в Лондоне ему неоткуда было достать наркоту.

Наркоторговцы явно замешкались. Ценный клиент ускользал от них, но…

– По рукам, – наконец, произнес Наземникус и сжал мою ладонь своей грязной пятерней. – Добро пожаловать в команду, мистер Поттер. Приготовься окунуться в увлекательный мир криминала, разврата и прочих радостей, малыш!

========== Глава 2. ==========

«Господи, да что ж я делаю-то?»

Именно с этой мыслью я просыпался каждый день после того, как учеба в Хогвартсе осталась позади.

Шли недели, перерастали в месяцы. На календаре красовался август, а я, жил словно в тумане, не особо осознавая то, чем занимаюсь.

Рутина въелась в будни раньше, чем я предполагал: проснулся, привел себя в порядок, завтрак, трансгрессирую с отцом в Отдел мракоборцев, изображаю там бурную деятельность (благо в отделе кадров сразу поняли, какой я «талантливый» мракоборец, и усадили меня в архив), а вечером появлялся в жилище Наземникуса, где вершил мелкие тогда еще криминальные делишки.

Казалось, у меня раздвоение личности. Я целый день пенял себя за то, что ввязался в наркокартель, да еще и так легко, корил себя за это и давал слово покинуть сомнительный бизнес, но каждый день, за исключением пятницы, исправно работал на благо процветающему в Лондоне криминалу – расфасовывал сушеную коноплю по брикетам и пакетам поменьше.

Наземникус к моим перепадам настроения привык. И даже сначала пытался подыскать нужные слова, ведь терять такого ценного работника, как сына Главы Отдела мракоборцев ему очень не хотелось.

– По сути, мы не делаем ничего плохого, – заверял Наземникус. – Мы организовываем досуг людям, которые принимают наркотики. И это их свободный личный выбор, принимать или нет. Мы же никого носом не тыкаем в тазик с порошком. И не пихаем самокрутки в рот.

Однако скоро Флэтчеру наскучило меня успокаивать, тем более, что несмотря на то, что мой разум был занят раскаянием и самобичеванием, руки послушно работали.

Штаб мы основали в доме жулика, по адресу Паучий Тупик, дом номер восемь.

На всю жизнь я запомнил этот утлый квартал в районе Ламбет, и дом, который как нельзя лучше подходил под образ Наземникуса.

Пыльное, захламленное до невозможности жилище, в цветовой гамме которого преобладали лишь два цвета: серый и грязно-бордовый. Грязная кухня, на которой, как мне кажется, никто никогда не готовил ничего съестного, гостиная – просто рай для боггартов и моли докси, в одну-единственную спальню я даже не рискнул заходить. Но при этом страсть хозяина к ворованному золоту прослеживалась, сложно было не заметить это обилие натертых до блеска кубков и блюд в дряхлых сервантах, бесчисленные резные шкатулки не закрывались от переполнявших их украшений, по большей части женских, но самым пиком этого золотого декаданса средь пыли и грязи был дебелый бюст Мерлина, отлитый из золота, и занимавший почетное место на унитазном бачке.

Наземникус, что с него взять. Его желание окружить себя роскошью никак не совпадало с его возможностями и чистоплотностью зажравшейся свиньи, а поэтому золото и остальные ценные безделушки в этом доме смотрелись смешно и нелепо.

Еще он был огромным поклонником магловского джаза тридцатых годов. Дышащий на ладан патефон в его доме постоянно играл заезженные пластинки, и я, коротая вечера в этом «притоне», успевал прослушать все раза по три, таким образом, к концу лета досконально был знаком с каждым аккордом.

Лето заканчивалось, а я все постигал нелегкий труд наркоторговца. Вот уже миновал октябрь, когда я продал свою первую партию, а потом, когда Наземникус убедился, что меня не засекли, выходил торговать чаще и отнюдь не безобидными самокрутками. Год пролетел настолько быстро, что я даже не наблюдал за календарем.

Говорят, счастливые часов не наблюдают. Наверное, я придурок, какого поискать, но, черт побери, мне нравилась такая жизнь!

***

– Да, пап, – протянул я, прижимая плечом телефон к уху. – Да, в университете хорошо. Не Оксфорд, конечно, но и не сельская школа комбайнеров… Конечно, рад, что поступил. Нет, при маглах не колдую, ты что!

Легенда удалась, я якобы учился. И это вовсе не ложь. Я действительно учился, но не на биотехнолога (нет, чем я думал, когда наплел про эту специальность?), а на драгдилера, да и преподавал мне не выдающийся научный сотрудник, а выдающийся аферист магической Британии.

– Да, сижу, курсовую пишу, – повторил я. – Ладно, пойду я, а то сроки горят, скоро сдавать…

И, отложив телефон, сделал последнюю затяжку и затушил сигарету о дно пепельницы.

– Сроки горят, скоро сдавать, – прогнусавил Наземникус, кинув мне пачку магловских купюр. – На, студент, стипендия пришла.

Я хмыкнул и, поправив очки на переносице, спрятал деньги, что в компании Наземникуса было обязательным, и снова склонился над двумя кучками с белым порошком.

– Так я о чем говорю, – припомнив то, о чем говорил до того, как меня прервал телефонный звонок, произнес я. – У нас есть две кучки порошка.

– Так, – кивнул Наземникус, словно продемонстрировав, что умеет считать.

– В одной – мел, в другой – чистейший колумбийский кокаин.

– Так.

– Если партию мешать как половину мела на половину кокаина и отчитаться перед картелью, как за продажу всего кокаина, а ту половину, что мы сэкономим, продать чуть дешевле, но без отчета перед картелью, мы утонем в выручке.

– Идиотская идея, – фыркнул Моран, третий в нашем тандеме.

– Почему? – нахмурился я.

Моран, эдакий скептик во всем, что отличается от его мнения, мало того, что умел спустить с небес на землю, но и постоянно это делал, когда надо и когда не надо.

– Потому что погореть на этом легко, студент, – произнес он. – А когда погоришь, картель тебя на дне Темзы похоронит.

Наземникус согласно хмыкнул, хотя было видно, что он всецело готов развивать мою идею.

Ну и ладно, мое дело предложить.

– Ты пока отставь самодеятельность, – сказал Наземникус, зачем-то натирая галеоны тряпкой. – У меня на тебя другие планы на эту неделю.

Я вскинул брови в предвкушении. Адреналин уже вскипел в крови, я уже предвкушал грядущую миссию. Перестрелка, погоня от полиции или даже мракоборцев, пули, наркотики…

– Ты будешь стоять на стреме, – мигом разбив все мои ожидания в хлам, сказал Наземникус. – Намечается у нас с Мораном одно дельце.

– Это – лорд Генри Тервиллигер, важная шишка в министерстве и представитель аристократии, – сказал Моран, показав мне фотографию статного темноволосого мужчины с аккуратной бородкой. – Пару дней назад ему доверили пост Главы Попечительского Совета. И по этому поводу, как заведено в кругу этих чистокровных снобов с «благородной родословной», Тервиллигер устраивает в своем поместье пышный прием «только для своих».

– И что? – спросил я, тогда еще понятия не имея, что в будущем фамилию Тервиллигер я еще услышу.

– Ты, малыш, как обладатель самого интеллигентного лица из нас троих, – лестно заметил Флэтчер. – Вклинишься в поток гостей и проследишь за тем, чтоб никакой любопытный аристократ, и уж тем более сам Тервиллигер, не заметил, как мы с Мораном будем обчищать его сейф.

– Что?! – не на шутку возмутился я. – Вы хотите ограбить лорда?

– Ага.

– Это же преступление!

– А торговля наркотиками – прям-таки высокодуховное действие, – буркнул Моран. – Поттер, ты думал, что в сказку попал?

– Наркотики – это одно. – Подумать только, я оправдывал наркоторговлю. – Но красть…

– Это не кража, – снова завел свою излюбленную шарманку Наземникус. Вот мог он, старый гад, выставить любое преступление как акт свершения справедливости. – Эти пидорасы из элиты, прости Господи… знаешь, как они сколотили свое состояние? В течение веков каждая такая семейка, грея зад в креслах чиновников, грабила простой народ, вроде нас, простых уличных трудяг…

Я нервно хихикнул.

– … и те налоги, которые из себя выжимают бедные работяги, и те взносы, и бюджет, и благотворительные фонды – все это делится по кошелькам этих уродов с титулами. Как думаешь, Люциус Малфой стал министром магии? Сначала отстегнул несколько миллионов галеонов, чтоб такие же коррупционеры, как он, простили ему все грешки Пожирателя смерти, а затем, будь уверен, малыш, все эти миллионы наворовал обратно, причем с процентами. Разворовали страну, вот при Фадже такого не было. А сейчас? Бля буду, через пару годков пост министра магии купят и подарят твоему дружку-наркоману, у которого мозг размером с половинку фундука. Вот тогда можно будет с уверенностью сказать, что страну мы просрали…

Говорил Наземникус всегда долго, много и выговаривал слова со скоростью пулеметной очереди, умудряясь в минуту своего монолога впихнуть и оправдание преступлению, и важность этого отнюдь не аморального акта, и обязательно приписать политиков, а именно ненавистных ему аристократов, причем всегда, абсолютно всегда ностальгически вздохнуть и сказать, что «при Фадже было лучше».

– Так вот, я обо что говорю, – спохватился Флэтчер, поняв, что его понесло не в то русло, когда он уже начал было чихвостить налоговую систему. – Мы не грабим, мы забираем свое.

– Старый, ты налоги не платишь, – напомнил я.

Наземникус пропустил это мимо ушей.

– Ну вы еще скажите, что награбленное по детским приютам лично разнесете, – протянул я. – Я не буду в этом участвовать.

– Сорок процентов тебе, – буркнул Моран.

Ну что я за сволочь такая?

В голове словно что-то щелкнуло, заработал мой внутренний калькулятор.

Я любил деньги. Когда-нибудь это погубит меня.

– Что я должен делать?

Наземникус расплылся в улыбке и хлопнул меня по плечу.

– Значит, план такой…

***

– Что, еще раз? – опешил я.

Какой-то день открытий и шоков.

– Вы женились? – переспросил я.

Скорпиус широко улыбнулся и, переглянувшись с Доминик, продемонстрировал кольцо на безымянном пальце.

Мы сидели в новой и еще необжитой квартире по адресу Шафтсбери-авеню 17, которую Скорпиус купил для себя и Доминик не так давно. То, что мои друзья съехались меня особо не удивило, разве что немного: Скорпиуса нельзя было назвать однолюбом, готовым к серьезным отношениям, но новость о никому не известной свадьбе меня добила.

– Когда?

– В августе, – сказал Скорпиус. – Но это был черновой вариант свадьбы. Все прошло очень скромно. Я в джинсах, Доминик в пижаме, Билл, Флер, и священник. Мы планируем нормальную свадьбу.

– Зимой в идеале, – сообщила Доминик и, поставив передо мной чашку с чаем, подхватила сумочку. – Я пошла в супермаркет, где задержусь на пару часов, чтоб вы успели поговорить без свидетелей.

Проницательная женщина со спокойным характером – на вес золота.

Чмокнув меня в щеку и поцеловав Скорпиуса в губы, Доминик, накинув плащ, вышла из комнаты и скрылась за дверью. Как только ключ в скважине повернулся в последний раз и мягкие шаги кузины в подъезде постепенно стихли, я нагнулся над столом и дернул Скорпиуса за руку.

– Ты что, сдурел?

– А что? – Бедный, бедный счастливый Скорпиус.

– Вам едва восемнадцать!

– Мы совершеннолетние.

– Куда вы спешите, вы же дети еще. Особенно ты, – не унимался я.

– Я люблю ее, – пожал плечами Скорпиус. – Ал, мы просто решили пожениться.

– Двое восемнадцатилетних просто решили пожениться, причем так быстро? – закатил глаза я. Как вдруг страшная догадка озарила меня. – Она беременна?

Скорпиус аж побледнел от ужаса.

– Нет, конечно, – запротестовал он. – Правда.

– Скорпиус, колись.

Тонкие губы Скорпиуса сжались в одну еще более тонкую линию. Закурив, он невесело произнес:

– Если бы я не потащил Доминик к алтарю, родители бы женили меня на дурочке, которую подобрали мне в невесты сами. Грубо говоря, я сбежал к Доминик с собственной помолвки.

Ну теперь логично. Нет, Скорпиус, конечно, молодец, попер против системы, эдакий Ромео двадцать первого века, но я слишком циничен, чтоб серьезно это признать. Для меня это преждевременное создание семьи из избалованного глуповатого аристократа и современной Золушки из многочисленного семейства Уизли, было не более чем детской забавой, желанием лишний раз уткнуть всех носом в свою взрослость и независимость. Что-то наигранное, диснеевское, так сказать.

Не бывает такой любви, думал я тогда.

– А твоя родня как отнеслась?

Судя по тому, как посерьезнел Скорпиус, вопрос ему не понравился.

– Они не знают.

– Задам вопрос по другому, – кивнул я. – Они заметили, что ты не живешь с ними?

– Думаю, да, – протянул Скорпиус. – Надо бы сказать папе, что я как бы уже женат, знаю…

– Уверен? Сказать, что ты обломал всю семью с богатенькой невестой из высшего общества ради девчонки Уизли?

– Ну не убьет же он меня за это, – отмахнулся Скорпиус. – Ты говорил, тебе моя помощь нужна.

Черт, я совсем забыл. Новости выбили меня из колеи.

– Да, – спохватился я. – Ты в дресс-коде шаришь?

Скорпиус взглянул на меня глазами выдающегося математика, у которого поинтересовались, сможет ли он на пальцах сосчитать до десяти.

– Короче, отца пригласили на ужин к семье какого-то легендарного бельгийского мракоборца, – поведал я нелепую байку, сочиненную по дороге к Шафтсбери-авеню. – Ну и мне обязательно надо поприсутствовать.

– И ты не знаешь, что надеть? – подсказал Скорпиус.

– Ну да.

Все. Маэстро в своей стихии.

Надо отдать этому белобрысому засранцу должное, одевался он всегда безупречно.

А учитывая его врожденную тупость, только к Скорпиусу я мог обратиться за помощью, сам я не понимал ровным счетом ничего в этом деле, а в поместье Тервиллигера надо бы выглядеть как все важные шишки.

– Смотря какой стиль нужен, – сказал Малфой. – «Белый галстук», «Черный галстук», формальное вечернее мероприятие, стиль «Черный галстук приветствуется», коктейльное мероприятие, что-то полуформальное, «После пяти вечера», непринужденно вечерний дресс-код, сугубо чародейская форма одежды…

– Чего-чего? – обалдел я.

Скорпиус понимающе кивнул.

– Разберемся, – пообещал он. – Ал, я тобой займусь. Может я и не самый талантливый волшебник, но в вопросах стиля и формы одежды я разбираюсь. Ну, раздевайся.

– Скорпиус, ты женат, – на всякий случай напомнил я.

Скорпиус снова поджал губы.

– Я о примерке некоторых деталей моего гардероба, Ал, – монотонно сказал он. – Уверяю тебя, ты был бы последним человеком, с которым я бы хотел изменить Доминик. Вот твой брат Джеймс, это да, это можно…

– Педик, – буркнул я и, послушно расстегнув рубашку, направился за Скорпиусом на второй этаж, познавать таинства такой страшной вещи, как дресс-код.