Текст книги "Ученик афериста (СИ)"

Автор книги: Lexie Greenstwater

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 46 страниц)

– Почему ты не сказал сразу? – осторожно спросил я, чтоб снова не сорваться на возмущенный крик.

– Я думал решить все с Луи самому, раз уж он видит меня, – заверил Скорпиус.

– Он убил тебя!

– Я думал, это был аффект. И думал, что его хоть как-то замучает совесть, а того, что он вчера повел себя, как хозяин Вселенной, я и подумать не мог. Никакого раскаяния. – Я редко когда видел Малфоя таким подавленным. – Будто моя жизнь ничего не стоит. И еще и сказать мне это в лицо…

Редко когда со мной такое бывало, но у меня просто сердце сжалось.

Я готов был услышать это, возможно, наслушавшись своих «сенсеев криминального мира» хотел подтвердить теорию, но мысль о том, что вчера в этой квартире, в этой самой кухне стоял убийца, заставила меня чуть ли не содрогнуться.

« А если это был не аффект? А если Луи намеренно его убил: планировал, рассчитывал, а дальше все, как сказал Моран: устроил сцену на похоронах, когда услышал об основной версии смерти Скорпиуса, забрал сестру и исчез» – подумал я.

– Скорпиус, ты понимаешь, что он должен быть наказан? – серьезно спросил я. Зная Скорпиуса, тот мог запросто задвинуть тему всепрощения.

И точно.

– Ну не знаю, – пожал плечами Скорпиус. Выглядел он совсем несчастным. – Он же не виноват, что вспылил и…

– … убил тебя.

– Не знаю, Ал, – повторил Малфой. – Я и не смогу выдвинуть обвинения, я же мертв. Как я напишу показания?

В моей голове вдруг прозвучал звон галлеонов, циничная я сволочь.

– А я тебе на что, друг? – улыбнулся я, и, достав из ящика стола перо, чернильницу и пергамент, уселся поудобнее.

***

Утром следующего дня, я трансгрессировал в Паучий Тупик, и, зыркнув на мальчугана, который некогда доводил меня своим мячом, одним лишь взглядом заставил его скрыться за соседским забором.

«Когда ты, маленькая гнида, пойдешь в Хогвартс, я вздохну спокойно» – пробурчал я и открыл скрипучую калитку к дому Флэтчера.

Поднявшись на крыльцо, я дернул дверь, вечно незакрытую, и шагнул внутрь.

– Опять он здесь, черт его дери, – послышалось знакомое бурчание Морана.

– Поттер, иди, работай, депрессивный ты наш. Книжный простаивает, товар скоро паутиной порастет, пока ты тут сопли на кулак наматываешь.

– Или ты опять похмелиться? – Заспанный, небритый и откровенно страшный Наземникус приподнялся на диване, я явно его разбудил. – Бросай пить, а то будешь, как Моран.

Моран вскинул брови и покачал головой.

Я, отмахнувшись от обоих, жестом призвал всех молчать и вытащил из внутреннего карман куртки сложенный вдвое лист пергамента.

– Мы богаты, – прошептал я, подняв лист над головой так, словно это был мой торжественно пойманный в матче снитч.

***

… на этом спешу закончить свои показания, потому как далее не помню ничего, вплоть до обнаружения мною моего трупа. За более подробной информацией о моей несвоевременной кончине обращаться к Луи Уильяму Уизли, совершившему это злодеяние.

Скорпиус Гиперион Малфой

17.11.2006 – 1.07.2025

Наземникус дочитал показания Скорпиуса и, почесав небритый подбородок, кажется, ликовал.

– Шампанского всем! – вдруг воскликнул он. – Акцио!

– Шампанское? – насмешливо спросил я.

– Ну, ладно, загнул. Забродившего пунша всем!

И тут же Манящие чары организовали нам пыльные стаканы и пластиковую бутылку с этим незамысловатым пойлом. Я благоразумно отказался, а сам Флэтчер, бережно опустив лист на стол, потянулся к бутылке.

Моран же тоже не собирался запивать веселье. Более того, я ни разу не видел браконьера выпившим. Как для ирландца, он был подозрительно трезвым.

– Напомни, ты вытащил это признание из Малфоя, которого никто кроме тебя не видит, потому что он как бы мертв? – зыркнув на меня своими черными глазами, спросил Моран.

– Так точно, – кивнул я.

– И мы должны в это верить?

– Вы же волшебник, Моран, – усмехнулся я. – И должны верить во всякую мистику. Или зря кичитесь своей чистой кровью похлеще любого аристократа?

– А ты часом не дегустируешь товар, а, студент? А то тебе уже мертвые Малфои мерещатся.

– А чем вы не довольны? – возразил я. – Ваша теория полностью себя оправдала, у нас есть ясная картина того, что случилось в Малфой-мэноре первого августа. Вы вчера так громко орали наперебой, как потратите благодарность министра за имя убийцы, а сейчас, когда на руках все карты, начинаете вые…

– Моран, ну в самом деле, – пришел на подмогу Наземникус, опустив короткопалую руку, унизанную перстнями на мое плечо. – Что конкретно тебе не нравится?

– Отсутствие доказательств, – прогремел Моран. – Или вы к министру с этой писаниной явитесь?

А вот это уже серьезный аргумент.

Объяснять аферистам о «живом-мертвом» Скорпиусе – это одно. Попытаться втолковать это его деду, недавно пережившего похороны – совсем другое. А махать перед его лицом пергаментом с показаниями… как бы самим за это не получить.

– С министром я поговорю, – заверил Наземникус.

Я едва ли не расхохотался, представив, как высокий статный Люциус Малфой с презрением смотрит на то, как чумазый запойный коротышка топчет дорогой ковер в его кабинете и что-то мямлит про «дайте нам денег», «нашли убийцу», «очень старались».

– Кто тебя к нему пустит, старый? – поинтересовался я.

– Я трех министров пережил, – заверил Флэтчер. – И каждый меня как короля в кабинете встречал. С такими как я, политикам нужно дружить.

– С такими – это какими? – снова влез Моран. – Оборванцами?

– Алкоголиками? – вскинул брови я.

– А ты, сыночек мракоборца, вообще мне про алкоголизм не говори, что, давно портвейн с горла глушил? – обиделся Наземникус. – И ты, Моран, не скалься. То тебе план не нравится, то тебе аргументов не хватает… так и скажи, не хочу в долю.

– Нет, ну если все получится, то хочу.

– Святая простота, – буркнул аферист. – Логику он здесь включает! В моем доме! Учти, поделим деньги с Поттером: ему – сорок процентов, мне шестьдесят, а тебе и кната увидеть не дадим.

– А чего это мне сорок? – нахмурился я.

– А кто министру мозги пудрить будет? – важно сказал Флэчтер. – Кто аргументы и доказательства найдет?

– А кто покойного опрашивал? – парировал я.

– А кто это все придумал? – не отставал Наземникус.

– А чей кузен убил?

– Тем более, родственникам убийцы – максимум процентов пятнадцать.

– Разошлись по разным углам, – закатил глаза Моран.

Что мы и сделали. Наземникус решил с действиями не тянуть: протерев лысину и надушившись своим мерзким одеколоном, он натянув свою лучшую мантию и, в полной уверенности, что Люциус Малфой, которому больше заняться нечем, кроме как слушать разных жуликов, трансгрессировал в министерство.

Жажда несказанного богатства, грозящегося обвалиться на нас, явно заставила его забыть такую мелкую деталь, как розыск, в котором Наземникус находился чуть ли не со времен своего одиннадцатилетия.

Я уже почти был согласен со скептицизмом Морана. Доказательств не было. Были сомнительные детективы, раскрывшие дело за день и мертвый Малфой, которого кроме меня никто не видел.

Чем я и поспешил поделиться с Мораном.

– Да кто ж его знает? – пожал плечами браконьер, опустившись на стул. – Оно-то конечно правильно, но Флэтчер зубы заговаривать умеет. Кто его знает, может, достанет где ножик, кровью измазанный, и скажет министру, что этим вот его внучка и прирезали.

Слабое, но утешение.

– И, помяни мое слово, министр сейчас в том состоянии, когда готов поверить в то, во что он хочет.

И, что самое интересное, Моран оказался прав.

***

Это был мой самый насыщенный событиями август.

Я думал, зрелищ с меня хватит, однако я ошибался.

Не знаю, что делал Флэтчер, что и как говорил, как доказывал и как настоял на своем, но поздним вечером этого же дня, мы с моим учителем проводили конец суток не в доме за выпивкой, а, грубо говоря, на другом конце Англии, в деревне Билбери.

Это напоминало кинотеатр под открытым небом: мы вдвоем сидели на скамейке одной из редких в этом регионе ферм, прямо рядом с добротным домом с горящим в окнах ярким светом, и, скрываясь под колпаком Дезиллюминационных чар, безучастно наблюдали за работой мракоборцев, которой руководил мой бледный и явно не в силах осознать происходящее отец.

– По какому праву?! – грубо и с неожиданной силой развернув к себе одного из мракоборцев, гаркнула высокая женщина, совсем еще не старая, но с длинными, струившимися до самых бедер седыми волосами. – По какому праву вы забираете моего сына?!

Я немного опешил.

Или забирали кого-то другого, или эта женщина явно спутала Луи с кем-то.

– Луи Уильям Уизли обвиняется в убийстве Скорпиуса Малфоя, что мы уже зачитали перед задержанием, – с каменным лицом отрапортовал мой отец, говоря о Луи так, словно понятия не имеет, кто это. – Отпустите мракоборца и не препятствуйте задержанию, мисс Галлагер.

Наконец в поле зрения показалась и высокая фигура Луи, который был под прицелом семи волшебных палочек. Глаза Луи бегло осматривали периметр: оборотень явно гадал, сможет ли ускользнуть.

– И с каких пор, уважаемый мистер Поттер, мракоборцы так живо работают, что без суда и следствия обвиняют людей? – рычала женщина. – Три месяца назад, когда на этом самом месте были убиты мои дети и муж, ни единого, слышите, ни единого мракоборца здесь не было!

– Ну сравнили, убитые оборотни и убитый Малфой, – хихикнул Наземникус. – Не думал, что Моран оставил живых.

– Ты так спокойно об этом говоришь, – процедил я.

– Сам посуди. Рыжего не добили, так он Малфоя не убил. Ставлю весь свой портвейн, что эта рычащая мадам тоже не ровен час кого прирежет.

Его все-таки забрали. Мракоборцы, сжимая руки Луи с обеих сторон, трансгрессировали, понятия не имею куда, оставив моего отца одного. Седовласая женщина, блеснув желтыми глазами, зарядила ему мощную пощечину, и, зашагала к дому.

Странное зрелище: моего отца только что треснула по лицу какая-то миссис Галлагер, а он стоял, даже не вытащив волшебную палочку, и с горечью смотрел, как за ней закрылась дверь.

***

Этой ночью, кажется, мало кто спал.

Стащить мантию-невидимку было проще простого, потому что сонная мама даже не спросила, откуда я заявился такой бледный, с синяками под глазами и в час ночи. Лили, думаю, спала и видела десятый сон, в комнате Джеймса горел свет, но он не вышел в коридор.

Отца дома не было, что и позволило мне беспрепятственно вытащить из сундука мантию-невидимку, после чего громко пожелать маме спокойной ночи и трансгрессировать в Отдел Мракоборцев.

Я должен был увидеть Луи и понимать, что будет дальше.

Он убил, он виновен, но если его посадят в Азкабан, то это будет только моя вина. А его посадят в Азкабан.

Отца я нашел не сразу, в отделе бушевал ночной завал: кто-то бегал из кабинета в кабинет, быстро подписывались бумаги, на жердочках ухали совы, протягивая лапы, к которым были привязаны письма.

Кто-то уже засыпал стол одного из мракоборцев громовещателями, что прибавило еще больше шума. Бедная молодая помощница была на грани истерики: папки с бумагами валились из ее рук, а совы, кружащие рядом, то и дело клевали ее, силясь привлечь внимание и отдать письма.

Наконец Гарри Поттер появился в поле зрения.

– Я не буду сейчас это разбирать, – крикнул он кому-то в кабинет. – Не сегодня. Бросайте все, связывайтесь с Визенгамотом как хотите. Пошли, но быстрее.

Последние слова явно не были адресованы его коллеге. Поравнявшись с отцом, я увидел перед ним Доминик, бледную настолько, что мой цвет кожи казался рядом с ней чуть ли не смуглым.

Отец, взглядом пробежав по тому месту, где стоял я в мантии-невидимке (сердце мое похолодело), снова развернул Доминик к двери и, положив руки на ее плечи, быстро куда-то повел.

– У тебя минута, не больше, – говорил он. – Я сейчас нарушаю все законы и предписания.

– Спасибо, – тихо сказала Доминик. – Но на каком основании, дядя Гарри?

– По личному приказу министра магии. О том, что здесь было, об аресте и всем прочем не говори никому, даже родителям.

Мы спускались вниз уже около пяти минут. Подвальные помещения очень походили на средневековые казематы, впрочем, примерно так дело и обстояло: мы оказались в узком и прохладном помещении, с обеих сторон которого располагались одиночные камеры. Над потолком висели свечи, что немного напомнило о Большом Зале Хогвартса, если, конечно, включить фантазию.

Кивнув на входе мракоборцу, следящему за будущими подсудимыми, отец пропустил Доминик вперед и, не став заходить сам, прикрыл дверь. Я, просочившись следом, поспешил за кузиной.

Коридор камер оказался длинным, но заключенных я насчитал всего четверо: высокий горбатый колдун, чертящий на стене что-то длинным ногтем, ведьма из Лютного переулка, которую я как-то видел мельком, вполне прилично выглядящий маг в восточных одеждах, и, наконец, почти в самом конце, я заметил Луи. Тот, услышав шаги, резко повернулся к решетке и, завидев сестру, вскочил на ноги.

Близнецы, оказавшись друг напротив друга, просунули руки через решетку и крепко обнялись, насколько это было возможно.

– Я не убивал его, – прошептал Луи. – Ты веришь мне?

Доминик только громче зарыдала.

– Все будет хорошо, – улыбнулся Луи, погладив ее по растрепанным волосам.

– Идиот, – всхлипнула Доминик. – Думай, как избежать.

– Не избежать, мне сразу сказали.

Доминик сунула руку в карман вязаной кофты и, оглянувшись на дверь, в надежде, что за ними не наблюдают, протянула брату свою волшебную палочку.

– Возьми.

– Перестань.

– Трансгрессируй, у тебя получалось, – взмолилась Доминик, сунув палочку в карман джинсов Луи.

– Огребем оба, – строго сказал Луи. – Не выйдет ничего, я надеюсь на суд. У них нет улик.

– Не успокаивай меня.

– Время! – крикнул отец так, что я вздрогнул.

Луи, сунув волшебную палочку обратно сестре, сжал ее руки.

– Я не убивал его.

Шаги отца стали все громче.

– Ты не веришь? – тихо сказал Луи.

Доминик не сказала ничего. Что творилось у нее в душе, я боялся представить, но одно я знал наверняка: в лицо брата она смотрела смелее, чем в горькую правду.

Отец увел ее без пререканий и мольбы. Луи, провожая сестру едва живым взглядом, уткнулся лбом в холодные решетки.

Я все еще не знал, стоит ли поговорить с ним (и добить окончательно), или смыться куда подальше. Я просто смотрел на то, как самый мерзкий мне человек понимает, что ему не жить.

А дальнейшие события, секундами позже, окончательно перевернули мою картину мира:

– Она не верит тебе, – прошептал Скорпиус, усевшись на твердую каменную лавку.

Как он здесь очутился?

Наверняка проследил за Доминик, или мной, или моим отцом. Видимо, ему наскучило сидеть в четырех стенах на Шафтсбери-авеню.

Луи обернулся. Глаза его выражали крайнюю растерянность.

– Это то, о чем я говорил тебе, Луи, – улыбнулся Скорпиус. – Когда-нибудь и Доминик от тебя отвернется, и ты останешься совсем один.

– Уходи, – прошипел Луи.

– Я только пришел. Посмотрю на тебя в последний раз. Уж прости, не буду навещать в Азкабане, – грустно произнес Скорпиус. – Убить внука министра магии… думаю, это пожизненное, если дементоры будут благосклонны.

– Зачем ты пришел? – прорычал Луи, зверея на глазах. – Злорадствовать?

– Нет, – отрезал Скорпиус. – Мне есть что сказать.

И, поднявшись на ноги, подошел к Луи.

Я замер на месте, молясь, чтоб сквозняк не сдул с меня мантию.

– Не ты убил меня, Луи, – шепнул Скорпиус ему в самое ухо. Я мог лишь догадаться о смысле фразы по лицу оборотня.

Зеленые глаза Луи словно остекленели.

– Так вот кто организовал мне такой подарок. – Голос его дрогнул. – За что, Малфой? За что так шутить?

– Я же обещал, что уничтожу тебя, – расплылся в улыбке Скорпиус. – А ты не поверил. Знаешь, в чем твоя беда? Нет? Ты думаешь, что ты умнее всех, так вот, подсудимый, ничего подобного. Попрощайся с Доминик – ты потерял ее. Родители на суде увидят своего потерянного сына, которого уведут дементоры. А ты умрешь в Азкабане. Как-то жестоко даже.

На лице Луи не дрогнул ни один мускул.

– Но, увы, все так замечательно сложилось, – пожал плечами Скорпиус. – Прощай, Луи. Приятно было познакомиться.

И исчез в тот самый момент, когда Луи, забывшись, занес руку для удара. Кулак врезался в стену, и Луи так и замер в этой позе, тяжело дыша.

Я стоял, как статуя, и забыв напрочь о том, что хотел сказать Луи, не помня себя направился прочь, забывшись, даже хлопнул дверью, насторожив мракоборца-охранника.

В ту ночь я впервые осознал, что Скорпиус Малфой – отнюдь не наивный дурачок.

========== Глава 15. ==========

Следующие пару дней я безвылазно провел в узких коридорах секретнейшего подвального Отдела Мракоборцев. Ибо проснулся во мне тот самый ген Поттеров, который заставляет человека искоренять зло, бороться с несправедливостью и спасать всех убогих.

Я сидел на жесткой скамье под вывеской «Отдел Мракоборцев», сияющей на стене алым пламенем. В сам отдел уже не пускали никого, после того, как особо настырные журналисты, под предводительством Риты Скитер, ворвались в «покои мракоборцев» дабы разведать, кого задержали как убийцу Скорпиуса Малфоя.

Никогда я не видел отца таким разъяренным: набивая по дороге к выходу морду фотографу, он вытолкал за локоть Риту Скитер и, гаркнув очень неприличное слово, закрыл двери на ключ и выставил охрану.

Я сидел уже третий час, в ожидании отца, или хотя бы информации о том, что Гарри Поттер знает, что его ожидает его сын. Это был мой первоначальный и вполне законный план. Однако практика показала, что дождаться аудиенции у самого главного мракоборца сложнее, чем кажется: отец лишь выбегал из отдела каждые минут сорок, чтоб найти кого-то в глубинах коридоров и бросал мне все то же: «Сейчас-сейчас, Ал, еще десять минут, посиди». Поэтому мой план «Б» был бунтарским, незамысловатым и несколько даже напоминал плевок в лицо Отделу Мракоборцев: мантия-невидимка все еще мялась в моем рюкзаке и я выжидал тот самый момент, когда по коридорам перестанут бегать мракоборцы, в частности мой отец, чтоб проникнуть в подвальные казематы, в которых томились в ожидание суда узники.

Я не мог просто отойти в укромный уголок и надеть мантию, а после просочиться куда мне надо – та самая заветная дверь была не то чтоб под охраной, просто мракоборцы, патрулирующие вход, явно напряглись бы, заметив, что тяжелая запертая дверь вдруг приоткроется сама собой.

И мне приходилось ждать. Чего угодно: перекура, перерыва на обед, «смены караула», да в конце-то концов того момента, когда храбрость и наглость позволят применить к патрулю Оглушающее заклятие. И я покорно сидел, выжидал, бросив и апатичное приведение на Шафтсбери-авеню, и книжный магазин, и полностью провалившийся план по получению золотых гор от министра магии, и забыл даже о своем обостренном обонянии и голоде. А все ради Луи.

Наверное, именно в тот момент я впервые почувствовал, что Луи, тот самый омерзительный Луи, не просто рядовой заключенный, а мой родственник, причем не такой уж далекий, которого, по сути, подставил я, когда повелся на байку Скорпиуса.

Совесть грызла изнутри, я своей рукой записал лживые показания, которые потом Наземникус Флэтчер душевно озвучил министру магии. И я готов был признаться отцу во всем, врать, наговаривать на Малфоя, умолять, да что угодно, чтоб только мерзкое чувство вины перестало терзать.

Так получилось, что я проводил в своем дозоре около десяти часов в день, и редко был один: то Рита Скитер подсядет ко мне, едва ли не в лицо тыкая свое перо, то Доминик пыталась прорваться через охрану, чтоб в очередной раз просить за брата, в вине которого, впрочем, не сомневалась, то усталые мракоборцы присядут и так и заснут, после очередной бессонной ночи в отделе.

Но самое интересно было, когда на скамью опустилась уже знакомая мне женщина с длинными седыми волосами, а ее сын, темноволосый парень, почему-то одетый в школьную форму с нашивкой Слизерина, опустился на сидение рядом со мной и, зыркнув на меня своими карими глазами, опустил голову на материнское плечо.

– Пускают? – спросила женщина.

– Как видите.

И, несмотря на мой очевидный ответ, она резко встала, заставив сына вздрогнуть и пошла что-то выяснить с мракоборцами.

Заранее зная, что попытка переговорить с отцом обречена на провал (я насчитал около двадцати представителей прессы, желавших «взять уникальное интервью»), я был крайне удивлен, когда усталый голос помощницы из-за двери пригласил миссис Розмари Галлагер войти.

– Джейден, сидеть, – строго сказала женщина, и ее сын, привстав было, послушно опустился на сидение.

«Как собаке» – чуть не фыркнул я, как вдруг вспомнил, что если женщина – оборотень, то ее отпрыск вероятно тоже не обделен волчьими генами и вслух сравнить его с собакой – как минимум нетактично.

Еще мучительные десять минут.

Машинально сунув руку в рюкзак, я ощупывал мантию-невидимку, меня все мучала мысль о том, что кровь из термоса пролилась на нее, я высунул край одеяния и натянул невесомую ткань, чтоб убедиться в отсутствии пятен, не забывая поглядывать на дверь. Пятен не оказалось, пожалуй, у меня просто сдавали нервы.

А смотреть мне нужно было отнюдь не за дверью, а за сидящим рядом мальчиком.

Тот заинтересовано смотрел на кусок удивительной ткани, под которым исчезла моя рука и пытливо зыркнул на меня, а после – на дверь в подвалы.

Сердце мое чуть похолодело. Обидно, если за несколько дней тебя не раскрыл весь Отдел Мракоборцев, а несмышлёный на вид слизеринец сделал это в считанные секунды.

– Кто у тебя там? – спросил я, впрочем, зная ответ.

– Брат, а у тебя? – ответил Джейден.

– Двоюродный брат.

– Оборотень?

– Да.

– Тогда нам к одному.

Наши взгляды встретились.

– Он же не твой брат, – усмехнулся я. – И твоя мама… почему вы так за него боретесь?

– Потому что он – семья, – буркнул парень.

Я спорить не стал. Да, того родственника, как Луи, никому не пожелаешь, но оборотни эти явно с приветом.

– Слизерин? – поинтересовался я, взглядом указав на нашивку на жилетке парня.

– Как видишь.

– Какой курс?

– Третий.

– Неплохо.

На секунду меня озарила мысль о том, что я сижу рядом с мальчиком, большую часть семьи которого перестрелял, а позже продал на шкуры Моран. Интересное чувство, сидеть рядом с потерпевшим, когда утром пил чай вместе с преступником.

Я даже отодвинулся чуть от Джейдена, настолько неловко стало.

И пока во мне снова бушевал неугомонный борец за справедливость, я чуть не пропустил цель своего наблюдения: голос отца из-за двери позвал мракоборцев по именам, и те явно готовились покинуть пост на пару минут, дабы узнать, чего от них хочет начальство.

Засмотревшись и заклиная их про себя отойти уже хоть на минуту, успею как-нибудь, я привстал, высматривая, за углом укромное местечко (коим в итоге стал старый добрый туалет), чтоб надеть мантию и, ликуя, потянулся за рюкзаком.

Рука зачерпнула лишь воздух.

Словно после удара током, я медленно повернул голову и увидел самого беспалевного воришку на моей памяти: Джейден прижимал рюкзак к груди и внимательно наблюдал за мной блестевшими глазищами.

– Рюкзак, – строго сказал я. – Быстро.

– Но ты берешь меня с собой, – отозвался Джейден.

– Сиди мамку жди, – усмехнулся я.

Слизеринец сжал рюкзак еще крепче.

– Я теряю время, – прорычал я, краем глаза увидев, что мракоборцы скрылись за дверью в отдел. – Немедленно отдай.

– Ты берешь меня с собой.

– Отъебись, ребенок. – Я машинально потянулся за волшебной палочкой, но идея с Манящими чарами не сработала, палочка покоилась на дне рюкзака.

– Время идет, – сверкнул глазами Джейден.

Меня развел тринадцатилетний ребенок. Нагло, беспринципно и, черт возьми, талантливо – аж Скорпиусом запахло.

– Бегом, – прошипел я, и, грубо схватив мальчика за локоть, потащил в туалет.

Не знаю, как на нас смотрели со стороны, и смотрели ли вообще, но мне было не до этого. Вырвав рюкзак из цепких рук Джейдена, я наскоро достал мантию и, накинув ее на плечи, показал шантажисту весьма неприличный жест.

– Не честно! – взвизгнул Джейден.

– А тырить рюкзак честно? – вскинул брови я и, застегнув молнию на отделении, спрятал едва не вылетевший термос.

– Ты обманул меня!

– Это печально. Все, иди, мамка ждет.

И отвлекся буквально на минутку, когда закидывал рюкзак на спину и поправлял мантию, когда услышал за спиной рык.

Не сказать, что страшно, но я обернулся и в ту же секунду черное крупное животное, то ли мелкий волк, то крупная собака, прыгнуло мне на грудь и повалило на холодный гранитный пол. Больно стукнувшись лопатками, я приподнял голову, чтоб посмотреть на волка снизу вверх.

И понял, на кого же он похож: вспомнилось изображение Гримма, зловещего предзнаменования смерти, коим пестрил школьный учебник прорицаний.

Конечно, мысль о том, что профессор Трелони была права и меня настигнет Гримм в самом расцвете лет была абсурдной, я это прекрасно понимал, потому как подростку-оборотню загрызть в туалете министерства магии сына Гарри Поттера ну никак не выгодно, поэтому страшно не было абсолютно, лишь раздражение било через край, ведь я терял драгоценное время.

– Все, ты порычал, я испугался, слезай, – хрипло рассмеялся я, хлопнув рукой по жесткой шерсти сбоку.

Джейден щелкнул зубами, едва не отхватив часть моего носа.

Я даже на минутку стал полностью солидарен с Мораном и его способом заработка. И попытался стащить с себя оборотня, как вдруг мои глаза зацепились за одну маленькую, так сказать, деталь.

Я не знаю, почему я это заметил, клянусь Богом, я не специально опустил взгляд туда. Может на какой-то момент мои глаза оказались на одном уровне с предметом моего удивления, может я просто машинально искал у волка слабое место, чтоб зарядить по нему ногой, может само провидение заставило меня глянуть туда.

Сам факт, уж не обессудьте святой отец, я много грешил, но зоофилия в список моих пороков не входит. Ладно, не буду долго оправдываться, скажу как есть: детородного органа, характерного для мужского пола, у волка не наблюдалось.

– Эй, да ты нихрена не мальчик, – ахнул я.

Волк в считанные секунды обратился обратно в человеческий облик и Джейден, сидевший на моем животе, разъяренно глядел на меня, а после, резко подавшись вперед, схватил забытую нами мантию-невидимку.

Благо я успел схватить мальчика (девочку?) за ногу и тот рухнул на пол.

– Мантию! – гаркнул я, поднявшись на ноги.

Юный оборотень, не вставая с пола, прижал одеяние к груди.

А время неумолимо тикало!

– Пошли уже, – взвыл я и, грубо подняв воришку за руку, накинул, наконец, мантию на обоих.

Чуть ли не бегом мы бросились обратно к двери, и едва успели: мракоборцы уже вышли из отдела, но о чем-то на приглушенных тонах спорили со своими коллегами, что и позволило мне заклинанием открыть замок и, сильно не распахивая дверь, протолкнуть в узкий проход сначала мальчика (девочку?), а потом просочиться самому.

– Я угробил очень много часов своей жизни на то, чтоб дождаться этого момента, а ты чуть не сорвал мне план, – причитал я шепотом.

– Это печально, – повторил мои слова, сказанные не так давно, Джейден.

Мы спускались по узким ступеням вниз, едва не падая: мантия слетала от сквозняков, ноги путались, в темноте не разглядеть ничего. Пару раз Джейден чуть не грохнулся вниз, и мне пришлось крепко держать его за руку и следовать первым.

– Какого ты пола? – поинтересовался я.

– Ответ зависит от того, перестанешь ты ко мне прижиматься или нет? – буркнул Джейден, вырвав руку из моего захвата.

– Ты не подумай, я с честной натянутой толерантностью отношусь к трансгендерам, агендерам и прочей радужной ебалистике, – улыбнулся я. – Просто я был уверен, что ты парень, у тебя даже кадык…

Джейден с силой ударил меня под дых, причем довольно ощутимо, да так, что я согнулся на хриплом выдохе и чуть не сбросил мантию.

Не удивлюсь, если это бесполое существо со слизеринской нашивкой на жилетке уже умудрилось как-то проникнуть в подвалы, потому как сейчас оно уверенно шагало вперед, не сворачивая и не дергая многочисленные запертые двери.

Молча и почти не дыша просочившись мимо дремлющего мракоборца, прислонившегося к барельефной стене, мы свернули в нужный коридор, из которого веяло сквозняком.

– Нет, ну серьезно, – не унимался я. – Ты девочка или мальчик?

– Девочка. – Наконец-то внятный ответ, хоть и немного свирепый.

– А почему подозрительно похожа на мальчика?

– Потому что у меня родители странные, – прошипела Джейден. – Если скажешь об этом Луи или еще кому…

– И что мне будет? – хмыкнул я, и девочка (теперь уже точно девочка!) раздраженно засопела. – Ладно, ладно, кому ты нужен… мальчик.

Наконец мы миновали коридор и заклятие открыло нам никем не охраняемую почему-то дверь, за которой в одиночных камерах и скучали подсудимые. Надо сказать, что за эти пару дней заключенных прибавилось, но рядом с Луи соседей не оказалось.

Я сбросил мантию и не успел даже сложить ее вдвое, как Джейден уже кинулась к камере.

Луи вскочил со скамьи и, широко раскрытыми от удивления глазами, смотрел на то, как я, боязливо оглядываясь на дверь, в спину подгонял противного мелкого оборотня ближе.

– Где мама? – прошептал Луи, опустившись на корточки перед низенькой Джейден. – Почему ты с ним?

– Он спер у меня рюкзак с мантией, – закатил глаза я. Но Луи меня и не слышал, понятное дело, нашел «родню по волчьей крови».

– Господи, как ты вырос, – прошептал Луи и, словно моряк дальнего плаванья, увидевший своих детей после годов разлуки, просунул руки через решетку и взял лицо «бесполого слизеринца» в ладони.

– Господи Иисусе, тебя всего три дня не было, – закатил глаза я и, заметив, как Джейден уже просовывает оборотню перочинный нож, волшебную палочку и флягу, отодвинул ее в сторону. – Забирай это, побега не будет.

– А ты не за этим пришел? – явно разочаровался Луи. – Ал, я ни на что не намекаю, но…

– Уже Ал… твое обращение ко мне эволюционирует с каждым днем… Ладно-ладно, молчу, – спохватился я. – У меня очень мало времени. Я знаю, что ты не убивал Скорпиуса.

Луи нервно рассмеялся.

– Серьезно?

– Отставить сарказм. – Я сунул руку в рюкзак и достал оттуда ветхий томик «Законов Магического Сообществ», составленных моим тезкой, по фамилии Дамблдор. – Открывай шестое предписание пятого раздела.

– Ал, давай короче, пока мракоборцы вышли курить, – взмолился Луи. – Чем это мне поможет? Оглушить этим талмудом охрану?

Ну что ты будешь делать с этим кузеном, которому даже помогать расхотелось, настолько раздражал его неуместный сарказм даже в такой ситуации.

– У тебя есть право на Веритасерум, – сказал я и, открыв нужную страницу, заложенную мятой купюрой в десять фунтов, ткнул в решетку. – Грубо говоря, ты во время заседания суда можешь громко крикнуть о желании выпить Сыворотку правды, и тогда твои дальнейшие показания и признания не подлежат оспариванию.

– Почему мне об этом не сказали при аресте?