Текст книги "Ученик афериста (СИ)"

Автор книги: Lexie Greenstwater

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 46 страниц)

– Я трус?

– Редкостный, – улыбнулся Луи. – Уж прости, но так оно и есть.

Спорить я не стал, может Луи и был в чем-то прав. Хоть я и называл трусость рациональностью.

Тем не менее вопрос с Мораном оставался открытым и я решил снова доставать отца с требованием закрыть браконьера в Азкабане.

Луи с моей идеи лишь посмеялся. Доминик тем более.

– Не остаешься на ночь? – поинтересовался Луи, когда я, застегнув куртку, поднялся с дивана. – Нашел кого-то?

– Кого он может найти? – фыркнула Доминик. – Койку в приюте для бездомных?

– Ники, ты жестокая, – усмехнулся Луи. – Может у него есть девушка.

– В его воображении?

– Не исключено.

Я только снисходительно вскинул брови.

– Чем дольше я вас знаю, тем чаще задумываюсь над тем, что столетия назад рыжих безнаказанно жгли на кострах, – сообщил я. – Да, представьте себе, даже у такого как я, может появиться постоянный половой партнер. Хотя, откуда тебе знать, вдовствующая стерва. И ты, ходячая реклама венерологических болезней.

Близнецы синхронно поджали губы.

– Хамло, – одновременно ответили они и отвернулись.

Перспектива заночевать у Эмилии Тервиллигер была столь же соблазнительной, сколько и рисковой. Поэтому, чувствуя себя проигравшим какой-то спор, я трансгрессировал в Паучий Тупик.

– Поттер? – Флэтчер высунул голову в щелочку и одарил меня недовольным взглядом. – Хули ты тут делаешь?

– Я здесь живу.

– С каких пор?

– С тех самых, как я это решил, – нетерпеливо сказал я. – Впусти меня, здесь мороз.

Глазенки Флэтчера заблестели.

– Поттер, ты очень не вовремя.

Но я толкнул дверь, заехав аферисту по переносице, и шагнул в дом.

Первое, что я почуял – удушливый запах женского парфюма.

– Матерь Божья, – зажав нос, прохрипел я, попытавшись открыть форточку. – Химическая атака…

И тут до меня дошло.

Премерзкое амбре приторно-сладких духов. Парадно одетый Наземникус – в огромные ярко-алые трусы и красный пиджак, застегнутый на голом животе. Подозрительно чистая кухня.

– Господи, не дай мне это развидеть, – ахнул я. – Так вот чем ты занимаешься, пока я развязываю очередной англо-ирландский конфликт?

Наземникус скрестил руки на груди, отчего его пиджак чуть не лопнул по швам.

– Я, между прочим, еще очень даже ничего.

– Кто это тебе сказал? – фыркнул я и, не пересилив любопытство, заглянул в гостиную.

Обесцвеченные тугие локоны этой дамы в возрасте, очки в оправе с безвкусными стразами и очень длинные алые ногти – стоило мне подетально оглядеть даму сердца старого жулика, я чуть не плюхнулся на пол.

– Рита?

– Поттер? – ахнула Рита Скитер.

– Рита!

– Поттер!

Наземникус взвыл.

– Котик, он же сын Поттера! – взвизгнула Рита, чопорно прикрыв мантией вульгарную кружевную… то ли ночнушку, то ли платье, то ли хрен пойми что.

– Старый, да старше ее только лондонский Тауэр! – парировал я. – Котик… мать моя, она называет тебя Котиком…

Бедный, бедный Флэтчер! Он закрыл лицо руками и не знал кого угомонить первым: меня, симулирующего сердечный приступ от неожиданности, или Риту Скитер, орущую что-то нечленораздельное.

– Поттер, ну неужели тебе нечем больше заняться ночью? – сокрушался Флэтчер. – Пойди, я не знаю, поработай в темный переулок опасного района, побегай от Морана, подумай о том, что тебе всего девятнадцать, а ты уже такая сволота.

– Мне нравится твой стиль, старый, – заметил я, оглядев его с ног до головы. – Не могу понять, ты выглядишь как хипстер в стиле ню, или как бездомный?

Старый стыдливо натянул пиджак чуть ли не до колен, прикрывая необъятное нижнее белье и, осознав, что перспектива романтического вечера накрылась медным тазом, затушил кривые огарки свечей, горевшие в ворованных подсвечниках.

– Рита, пардон за нескромный вопрос, но чем этот мачо пленил ваше сердце? – усмехнулся я, подхватив бокал с недопитым Наземникусом портвейном. – Или вы просто решили внести разнообразие в жизнь пьющей кошатницы?

– Альбус, – мягко и с придыханием, произнесла Рита. – Милый мальчик, а что ты здесь делаешь?

– Я здесь живу, – кивнул я, и, заметив краем глаза, что рука Риты потянулась к сумочке, из которой виднелся кончик ядовито-зеленого пера, резко добавил. – Написать статейку о похождениях сына Гарри Поттера не получится, потому что у меня тоже есть что рассказать о вас вашим же коллегам.

Рита послушно одернула руку и поправила очки на переносице.

– Он рассказывал о том, что при Фадже было лучше? – поинтересовался я.

– Каждые двадцать минут, – закатила глаза Рита, взяв бокал.

Я рассмеялся.

– А капитализм критиковал?

– Трижды.

Наши бокалы соприкоснулись.

– Ну что, Рита, – фыркнул я, сделав глоток. – Добро пожаловать в Паучий Тупик.

***

А утром я решил окончательно достать отца арестом Карла Морана.

– Альбус! – рявкнул отец, завидев меня в конце коридора. – Выйди отсюда!

– Злоупотребление полномочиями! – крикнул я на весь отдел. – Никто не давал право руководителю Отдела Мракоборцев закрыть дверь перед носом того, кто обращается за помощью! Шестой раз к нему хожу, прошу, как отца и мракоборца, как должностное лицо, посадить Карла Морана за семнадцать убийств, и каждый раз меня культурно посылают, так и запиши, старая.

Рита Скитер, маячившая за моей спиной, тут же ткнула длинным ногтем в Прытко-Пишущее Перо, которое тут же принялось выводить текст в парящем воздухе блокноте.

Оттолкнув мракоборца с пути, я забарабанил в дверь отцовского кабинета.

– Я не уйду отсюда, пока не получу ответ на вопрос почему Карл Моран на свободе, – пообещал я.

– Считаете ли вы, мистер Поттер, что у Отдела Мракоборцев есть более важные дела, нежели арест опасного убийцы? – спросила Рита.

– Это мне? – чуть растерялся я. – Нет, не считаю. Разве что глава отдела готов сейчас на всю страну назвать имя убийцы Скорпиуса Малфоя, над делом которого работают уже полгода.

«Ярость и сопротивление, с которыми нас встретил Гарри Поттер, шокируют. Пока мракоборцы, выставленные охранять отдел от „нападок неугомонного сына начальника“, всячески препятствуют журналистскому расследованию, наша скромная армия борцов за правду, все же просочилась под двери Главного Мракоборца.

– Беззаконие, анархия и аморальщина, – сказал мне Альбус Северус Поттер, честолюбивый юноша, который не смог остаться в стороне, в то время как самый коррумпированный отдел министерства магии закрывает глаза на деяния Карла Морана, жестокого и беспринципного убийцы детей и стариков. – При Фадже такого не было».

Таким текстом интерпретировало мою фразу в три слова Прытко-Пишущее Перо.

– Мракоборцы куплены! – орала Рита. – Альбус, что ты чувствуешь, пропуская через себя все действия, а вернее полнейшее бездействие своего отца?

– Больно, Рита, – громко сказал я, чтоб отец непременно слышал. – Очень это больно.

«Как только мы заговорили об отце, изумрудные глаза Альбуса наполнились слезами. Ему больно видеть отца не героем, а коррумпированным чиновником, едва ли достойным гордо служить Главой Отдела Мракоборцев.

– Плевок в душу, – горько сказал мне сам Альбус, утерев слезы. – Пока убийца моего лучше друга на свободе, пока и Карл Моран ошивается где-то рядом, мне и моей маленькой сестричке Лили страшно ночами сидеть у окна и ждать папу с работы. Мы всегда ждем его, и не всегда дожидаемся – он часто ночует на работе.

– Это звучит жестоко, Альбус.

– Я знаю. Но так оно и есть. Отец часто бывает жестоким. Я помню, как он вернулся с работы злым и швырнул в меня ведро так, словно это было вчера.

– Это ужасно! Как давно это случилось?

– Позавчера.

Далее мы вынуждены были прерваться, потому что выдержка бедного мальчика дала трещину, и у него случился нервный срыв ».

Снова перефразировало мой ответ перо старой репортерши.

– Талантище, – шепнул я, прочитав отрывок. – Можно позаимствовать?

Рита кивнула и вырвала из блокнота листик с набросками будущей статьи, который я тут же просунул в дверную щель.

– Почитай, пап, – прижавшись к двери, сказал я. – Это будет к вечеру в «Пророке», если ты меня не впустишь.

В ту же секунду дверь быстро распахнулась и сильная отцовская рука, сцапав меня за водолазку, втащила в кабинет.

– Что ты творишь?! – рявкнул мне в лицо Гарри Поттер, прижав меня к резной двери.

Я чуть не вскрикнул, когда еще не зажившая рана на спине от деревянного кола, больно ударилась о твердую поверхность.

– Делаю все, чтоб ты, наконец, сделал то, что должен, – отняв его руку от своей водолазки, произнес я.

– Ты устроил цирк, сорвал работу отдела, притащил сюда эту старую крысу, что еще ты хочешь сделать, чтоб уничтожить мою карьеру, Альбус Северус Поттер?!

– Спаси карьеру – упрячь Морана в Азкабан.

– Я сделал это.

– На два месяца? Мне показалось, что это было издевательство.

И получил звонкую пощечину.

Это взбесило, честное слово. Оттолкнув его, я снял куртку, а затем стянул и водолазку.

– Вот что оставил мне Моран, когда я в последний раз встретился с ним, – прорычал я, повернувшись к отцу спиной и продемонстрировав ему чуть затянувшийся от бадьяна рубец.

Матерь Божья, что началось! Ахи, охи, нестерпимое желание схватить меня за руку и привести в больницу, хоть магловскую, хоть для волшебников, клятвенные возгласы о том, что Карлу Морану не жить, и всей семье его до десятого колена не жить, и всем соседям не жить.

Да, к моим травмам отец всегда относился с реакцией стереотипной безумной мамашки, поэтому я особо и не калечился, но сейчас умело давил на нужные мне рычаги.

– Что еще должно произойти, чтоб он сел в Азкабан? – натянув водолазку, холодно сказал я.

Но, так уж случилось, что отец меня понял и коррупционная часть дела о браконьере закончилась. Карл Моран действительно попал в Азкабан спустя две недели после моего последнего визита в Отдел Мракоборцев, где и умер, несмотря на то, что по тюремным меркам зажился: я получил известие о его смерти, когда мой сын впервые попал в колонию для несовершеннолетних.

***

Я, видимо, стал в министерстве чем-то вроде плохого предзнаменования, потому что смотрели на меня косо, особенно когда за моей спиной маячила престарелая репортерша с не менее дурной славой. Но в тот раз я был слишком утомлен событиями этой недели и решил уже преспокойно отправиться в книжный магазин, удовлетворять потребности очереди из тех торчков, кому пришелся по душе порошок, на шестьдесят процентов состоящий из толченного мела, как краем глаза заметил, что из коридора, ведущего в знакомый мне кабинет Эмилии Тервиллигер выходит худая фигура Драко Малфоя.

– Ах ты, сука, это моя женщина, – прошипел я и тут же получил подзатыльник. – Это я не тебе, старая.

Рита все равно обиделась. Любила она обижаться.

Сложнее, чем убеждать ее в том, что ты не хотел ее обидеть, только пропасть из ее поля зрения: Рита совала свой острый нос во все, что хоть отдаленно напоминало секрет, поэтому «потеряться» было довольно сложно.

Это удалось лишь когда мы вышли в вечно людный атриум, только тогда я смог трансгрессировать на уровень два, скрывшись за широкими спинами облаченных в синие мантии колдунов.

Отдел Магического Правопорядка, который возглавлял один из главных трудоголиков министерства, Драко Малфой, встретил меня такой звенящей тишиной, что я сперва подумал, что оглох на мгновение. Кабинеты с наглухо закрытыми дверями были расположены по кругу, отчего круглым казался сам этаж.

В самом центре помещения, на высоком табурете перед столом, заваленным письмами, сидел волшебник моего возраста, видимо, стажер, и лихорадочно что-то писал. Услышав мои шаги, он оторвался от работы.

– Малфой у себя? – поинтересовался я.

Вот что значит занятой секретарь. Быстро кивнул, вопросов задавать не стал и вернулся к своей писанине, а я, отыскав нужный кабинет, вежливо постучал.

Разрешение войти я получил спустя минуты полторы. Скромненько войдя в кабинет, я унюхал острый запах чего-то алкогольного, но не какого-нибудь там самодельного портвейна Наземникуса, а хорошего то ли коньяка, то ли виски.

Осмотрел просторный кабинет: массивные книжные шкафы, несколько сундуков, перешептывающиеся портреты, диван, медвежья шкура на стене, добротный стол из черного дерева и широкое кресло, обтянутое коричневой кожей, в котором восседал глава отдела.

Заискивающе взглянув в его стальные глаза, я нервно сглотнул.

Вот как объяснить человеку, которого побаивался все то время, что знал, какими судьбами тебя занесло в его кабинет в разгар рабочего дня?

Безбожно врать я умел не так хорошо, как мой покойный друг, поэтому состряпать из ничего легенду я не мог. Нужна была минимум минута, чтоб подумать.

За дверью с кем-то заговорил секретарь, и я вдруг придумал с чего отталкиваться.

Все это время на меня выжидающе смотрел Драко Малфой.

– Здравствуйте, – чуть дрогнувшим голосом поздоровался я.

– Чего пришел? – холодно спросил мистер Малфой.

Этот человек может ну хотя бы попытаться притвориться вежливым?

– К вам на практику, – ввернул я.

Малфой вскинул бледные брови.

– Ко мне?

Я закивал.

– Больше не к кому?

Пришлось неопределенно пожать плечами.

– Хочу потом работать у вас в отделе, – улыбнулся я.

– Дурак что ли? – сухо поинтересовался Малфой. – Ладно, иди сюда.

Я повиновался.

Мистер Малфой с выражением лица человека, которого отрывают от важнейшего дела, вытащил из ящика стола гладкий лист пергамента и, макнув орлиное перо в чернильницу, принялся что-то писать.

Минуты две в кабинете было тихо. Наконец, Малфой протянул мне пергамент.

– Печать у секретаря, подпись у заместителя.

За время прохождения практики Альбус Северус Поттер проявил себя как ответственный и трудолюбивый специалист по работе с документацией, замечаний к работе стажера нет. Однако не рекомендую А.С. Поттера на постоянную должность в Отделе Магического Правопорядка, пусть идет работать к своему папаше, Г.Д. Поттеру.

Глава Отдела Магического Правопорядка,

Драко Малфой

– Спасибо, – недоуменно протянул я.

– Что-то еще?

– Да, если позволите. Могу я задать вам вопрос?

– Только быстро, – чуть закатил глаза Малфой.

– Вы планировали убийство сына или это получилось случайно?

========== Глава 22. ==========

Очень громко тикали золоченые часы с крупными римскими числами на циферблате. Это был единственный шум, прерывающий звенящую тишину в кабинете самого мерзкого во многих отношениях человека в министерстве магии.

– Значит, случайно, – протянул я, расхаживая за спиной Драко Малфоя. – Честно говоря, я не думал.

Мистер Малфой безотрывно смотрел на дверь.

– Но я понимаю вас, – шепнул я ему в ухо. – Каждый, кто был знаком со Скорпиусом, не раз хотел разбить ему голову. Что ж, вы осуществили мечту миллионов.

– Чего ты хочешь от меня?

– О, мистер Малфой, я много чего хочу. Я хочу, чтоб вы были опозорены на весь мир, прокляты всеми, перестали в конце концов спать с моей женщиной, но мне вполне будет достаточно того, чтоб вы признались в содеянном лично моему отцу.

Он так резко повернулся ко мне, что я услышал, как хрустнула его шея.

Я же чуть вскинул брови.

– Вы не согласны со мной?

– Нисколько, – процедил Малфой, кажется, переварив образ перепуганного до чертиков человека. – Ты пришел ко мне сам, так ведь, Поттер? Не значит ли это, что я могу купить твое молчание?

– Не значит.

– Почему?

– Потому что Люциус Малфой за эту же информацию даст мне больше.

И снова я запугал бедного высокомерного аристократа. Да как запугал! Малфой побледнел, словно гипсовая статуя, даже глаз у него дернулся.

Я расплылся в довольной улыбке.

– Кто любил покойного Скорпиуса больше его деда? – протянул я, сжав спинку кресла Малфоя. – Бедный министр так и не смог справиться с утратой. Говорят, он обезумел, людей поголовно увольняет. Я даже не могу предугадать его реакцию, узнай он, что его любимого внука убили вы.

Мистер Малфой стиснул зубы.

И снова погрузился в молчание.

– Знаете, почему я не верю, что это произошло случайно? – уже жестче спросил я. Молчаливая позиция убийцы уже раздражала. – Когда вы убили его, вы не позаботились о том, чтоб оказать Скорпиусу хоть какую-нибудь помощь, не вызвали сразу же мракоборцев и не раскаялись.

– Я растерялся, Поттер!

– Но не настолько, чтоб не подумать спрятать отколотую с каминной полки змейку, – процедил я. – А сейчас вы со мной торгуетесь, оправдываетесь и даже не представляете, как жалко выглядите.

Малфой одарил меня таким тяжелым взглядом, что я мигом замолчал, как пристыженный ребенок.

– Сядь, – произнес он.

Я повиновался и опустился на жесткий стул напротив него.

– Ты не пойдешь к министру, – сказал мистер Малфой. – Иначе почему до сих пор не пошел? Тебе нужно конкретно что-то от меня. Я слушаю.

– Может вы и правы, – признал я. – Я хочу поднять репутацию отца за счет того, что «он раскрыл дело смерти Скорпиуса».

Малфой скривил тонкие губы в усмешке.

– Поднять репутацию Поттера? Которую сам же уничтожил своими набегами на Отдел Мракоборцев?

– Именно.

– Ты идиот?

– Просто я люблю своего отца, несмотря на его ошибки. Хотя, откуда вам знать, что такое любовь сына.

Наши взгляды снова пересеклись.

– Признайтесь, – повторил я. – Расскажите то, что считаете нужным. Или я расскажу отцу все сам, с додуманными деталями.

И, поставив точку в диалоге, поднялся на ноги и прошагал к двери.

– Я не думал, что Скорпиус так важен для тебя, – протянул мистер Малфой, не потрудившись провожать меня. – Неужели он был тебе хорошим другом?

Я обернулся.

– Он был занозой в заднице и долбоебом, который мог только закидываться наркотой и щупать мужские ширинки, – фыркнул я.

– Люди любили его.

– Люди вообще любят всякое дерьмо.

Со мной спорить не стали.

Отец года сидел в своем кресле и явно был в своих мыслях далеко от своего кабинета.

– Мистер Малфой, – позвал я, вдруг поняв, что без этой фразы я просто не смогу выйти оттуда. – Пообещайте мне одну принципиально важную вещь.

– Ты еще здесь, Поттер?

– Никогда не заводите больше детей. У вас не получается быть папой, попробуйте себя в алкоголизме, к примеру.

И, не дожидаясь реакции, вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

В жизни я потом встречал еще сотни и тысячи людей, которые были мне в той или иной степени неприятны. Были люди, которых я откровенно ненавидел, но все рекорды моего отвращения побил навсегда Драко Малфой.

Он мог измениться, стать другим, когда судьба дала ему второй шанс все исправить после воскрешения Скорпиуса, но я не верил в эти чудодейственные метаморфозы.

Я видел, как он выпивал вместе со Скорпиусом, и выглядел абсолютно нормальным, как прикрывал квартиру на Шафтсбери-авеню, в которую годы спустя будут толпами ходить мракоборцы, как был счастлив на свадьбе своего наследника. Но я всегда буду видеть его трусом, который сидел в своем вычурном кресле и думал о том, получится ли избежать неприятностей, в то время как девятнадцатилетний сопляк в моем лице сидел напротив и открыто оскорблял память его покойного сына.

***

– Поттер, Христом-богом прошу, сдай его, и мы получим деньги от министра! – взмолился Наземникус Флэтчер, когда я переливал кровь из трехлитровой банки в термос.

– Мы? – поинтересовался я. – Каким боком ты к этому делу?

Аферист до глубины души обиделся.

– Я твой духовный наставник.

– Пиздец моей душе с таким-то наставником.

Флэтчер поджег табак в трубке волшебной палочкой и сел напротив меня.

– Вот скажи мне, студент, что ты делаешь?

Я вскинул брови.

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что ты страдаешь херней, вместо того, чтоб слушать меня.

Все в Наземникусе хорошо, но когда начитал читать нотации… дотошнее матери, честное слово.

– Не волнуйся, я солью кровь и уйду, можешь смело звать Риту, – пообещал я.

Наземникус закрыл лицо рукой.

– Куда, позволь спросить, ты уйдешь?

– Полгода как мой худший лучший друг умер от родительской руки, безутешная вдова поливает слезами его надгробие, как думаешь, куда я уйду?

– Это, конечно, очень трогательно, – съязвил Флэтчер. – Но ты вообще не слушал меня?

Устало закатив, глаза я произнес:

– Слушаю.

– И тебя никак не тревожит тот факт, что картель снова открыл на нас охоту?

– Не в первый раз. – Как-то я неожиданно осмелел, гангстер гриффиндорский.

– Час назад мои мозги чуть не размазали по брусчатке Паучьего Тупика! – возмутился аферист. – Они знают, что мы их дурим.

– От меня ты чего хочешь? – мирно спросил я, закрутив крышку термоса.

Наземникус наклонился ко мне, словно нас могли подслушать.

– Надо бросать все к чертям собачьим и уезжать из страны.

– Очень смешно, старый.

Флэтчер не сдержался и приложил меня головой об стол.

– Я сейчас вылью кровь в раковину и пообедаю тобой, – пообещал я, поправив очки. – Ты знаешь, что я не шучу. Но, делая скидку на твое старческое слабоумие, закрою глаза на этот жест. Скажи, старый, что ты сделал для того, чтоб обезопасить нас?

Наземникус просто захлебнулся негодованием.

Согласен, скорее это я ничего не делал, взвалив вопрос безопасности на более опытного в этой области Флэтчера, но все же надо было конкретизировать.

– Сколько человек сегодня приходило? – строго спросил я.

– Двое.

– Ты стер им память?

Флэтчер раскрыл было рот, но на лице его ясно читалось «Что-о-о?».

– Нет, – признался он. – Но, Поттер…

– Может ты воспользовался Империусом и приказал им уйти? – продолжил я. – Нет? Может ты героически сбежал с помощью трансгрессии? Тоже нет? Смотри, какая ситуация, я назвал тебе сходу три пути, как можно было обезопасить нас, но ты предпочел молча выслушать угрозы, а потом давить на меня.

Обалдев от моего заявления, Наземникус стиснул зубы.

– Чуешь, чем пахнет, старый? – холодно спросил я. – Ты становишься бесполезным. Стратегию мешать наркотики придумал я, воплощаю в реальность я, продаю я, вопрос безопасности, как оказалось, тоже решать должен я. А тебе я, получается, плачу шестьдесят процентов за то, ты пугаешь меня картелем и разрешаешь прибухивать в твоем доме.

– Поттер, мы сейчас очень крупно поссоримся.

Я не ответил, лишь смерил жулика снисходительным взглядом.

– Подумай над этим, старый, – сказал я, спрятав термос в рюкзак.

– Я деда еще твоего с Распределяющей шляпой на голове помню, мне шестьдесят сраных лет, не учи меня жить, выскочка, – рявкнул Наземникус, и явно хотел запустить в меня какое-то заклинание, но я трансгрессировал прежде чем был наказан за дерзость.

***

Кладбище настолько засыпало снегом, что я боялся ненароком наступить на чью-то могилу, скрытую под сугробом. Людей, на удивление, было много, причем не только у могилы Скорпиуса: видимо, первое января был какой-то траурный день вообще.

Издали у могилы Скорпиуса, казалось, толпились люди, однако, приблизившись, я увидел, что скорбевших было всего пятеро: Луи, глядевший скорей не на могилу, а на собравшихся, Доминик, одетая в серое пальто, подбитое мехом, Драко Малфой, к моему удивлению (вот уж безутешный отец!), красивая ведьма в черной шубе и длинных перчатках, Астория Гринграсс, и бабушка Скорпиуса, которая за полгода словно прибавила лет десять.

На меня внимания обратил только Луи, и хорошо.

Хотя, не только.

Мистер Малфой не сводил с меня серых глаз.

Наши взгляды встретились, и хоть мы и стояли друг от друга на приличном расстоянии, мы оба словно провели короткий безмолвный диалог.

Доминик направила на могилу волшебную палочку, и в ту же секунду на снег мягко опустилась охапка алых хризантем, интересно, видели ли это маглы.

Понятия не имею, как вести себя на таких мероприятиях, да еще и в кругу, где я явно лишний.

Мистер Малфой и Нарцисса держатся вместе, мать и сын как-никак.

Луи и Доминик – всегда вместе.

Астория, кажется, думает, что она здесь одна.

И я. Чего пришел, зачем пришел?

Постояли молча и недолго. Первым трансгрессировал Драко Малфой, не прощаясь ни с кем.

– Была рада видеть вас, леди Малфой, – произнесла Доминик.

– Это не взаимно, – сухо ответила Астория.

Доминик одарила ее настолько высокомерным взглядом, что та, горделивая ведьма, поджала губы.

– Я имела в виду Нарциссу, – ядовито улыбнулась моя милая кузина.

Нарцисса едва сдержала ехидный смешок.

– Надеюсь, господин министр будет чувствовать себя лучше, – сказала Доминик, обняв ее на прощание.

Я аж подофигел от таких любезностей.

– Берегите себя, леди Малфой, – ответила Нарцисса, запахнув мантию.

– И вы тоже, – улыбнулась Астория.

– Я имела в виду Доминик, – уточнила «бабуля». – Ты больше не Малфой, дорогая.

Улыбка сползла с лица Астории, словно ее сдуло ветром.

– Подожди, – шепнул я Луи, предоставив невестке и свекрови пройти вперед, и пошипеть друг на друга сарказмом.

Луи обеспокоено обернулся на сестру, но Доминик кивнула и направилась вперед нас к тропе, более того, нагнав Асторию, взяла ее под руку, как давнюю подругу.

Астория, оторопев от такой наглости, едва ли не скривилась.

– Леди Малфой, – протянула она негромко, но мой обостренный слух все прекрасно уловил. – Вас не смущает титул, милая?

– Нисколько. А вас не смущает отсутствие титула?

– Нисколько.

– Вот и славно, – лучезарно улыбнулась Доминик.

– Так, когда вы, леди Малфой, планируете вернуться в свою деревню? – с нажимом на фамилию спросила Астория. – Ваши родители наверняка волнуются.

– Перестаньте уже плеваться вежливостью, Астория. Мы обе знаем, как вы ко мне относитесь и это взаимно, – насмешливо сказала Доминик. – Я думала, вы будете сдержанней у могилы собственного сына, однако ошиблась.

– Ставлю галлеон на Доминик, – шепнул я Луи.

– Я ни черта не слышу, – сказал Луи.

– Твоя возлюбленная сестрица сейчас ставит свекровь на место.

– А, ну тогда спор бесполезен, переспорить Ники не могу даже я.

Я усмехнулся и сунул руки в карманы куртки.

– Ты улыбалась мне в лицо на каждом ужине. Но только мы одни, как ты начинаешь нападать, – прошипела Астория. – Я понимаю, какой ты человек, но хотелось бы услышать от тебя, как на самом деле ты ко мне относишься.

Доминик выпустила ее руку и, встав прямо перед ведьмой, одарила ее ледяным взглядом.

– Вы ужасная женщина. Самая мерзкая, лицемерная, лживая и надменная особь рода человеческого, – медленно, почти по слогам, произнесла она. – Но вы мать. И, что бы о вас не говорил Скорпиус, я вижу, что вы любили его. Пусть и по-своему. Это немного скрашивает ваш образ.

– Согласна.

– Я тоже любила Скорпиуса. Очень любила. – Даже мы с Луи остановились, в опасении женской драки. Даже дух Скорпиуса, ковыряющий пальцами снег у ворот кладбища с интересом смотрел в нашу сторону. – И я готова хоронить его каждый год, даже каждый месяц, терять его снова и снова, только ради того, чтоб знать, что вам тоже очень больно. Вот, как я отношусь к вам, Астория.

И, вежливо попрощавшись, моя милая кузина, поманив нас за собой, направилась к воротам.

– Ники, ты просто эксперт по спорам со свекровью, – хмыкнул я, когда мы четверо, уже вместе со Скорпиусом шли домой.

– Доминик, – холодно отозвалась кузина. – Ники – только для Луи.

– Привилегия, – пожал плечами Луи.

– Для тебя, Ал, она – леди Малфой, – усмехнулся Скорпиус.

– Тогда мы с твоей матерью создадим против нее коалицию. Кстати, с полугодием тебя.

Скорпиус кивнул и рассмеялся.

Так случилось, что это был его последний день, как озлобленного на весь мир духа.

Все случилось так быстро и неожиданно, что я не сразу переварил события.

Я был шокирован, что Драко Малфой признался лично моему отцу. Не просто признался, но настоял на том, чтоб я присутствовал при их разговоре и подтвердил все.

Зачем он признался?

Я до сих пор не понял. Он достаточно умен для того, чтоб отличить мой блеф от шантажа. Может совесть замучила, кто знает. Может у таких, как он, есть совесть.

Скорпиус отошел туда, куда уходят мертвые прямо из мэнора. Он тоже стал безмолвным свидетелем признания, и поначалу я не мог представить, что творится в душе у этого и без того побитого судьбой парня, но потом я увидел его глаза. Не знаю, как описать этот взгляд: то ли смиренный, то ли довольный, то ли бесцветный.

И по этому взгляду я понял простую истину, о которой мог только догадываться: Скорпиус с самого начала знал, кто его убил. А незаконченное дело, которое держало его, отнюдь не поиски убийцы, как полагал я, а лишь желание услышать, что убийце жаль.

***

Я никогда не страдал депрессиями, считая это уделом слабаков, женщин и хипстеров. Не знал, как начинается эта самая депрессия, как протекает, у меня в жизни от этого состояния была «прививка» – стакан красного перед сном, стакан красного рано утром.

Тогда же красное вино, хорошее, а не та жижа, что хранилась у Флэтчера, не помогало.

«Шел седьмой час тридцать первая минута без Скорпиуса Малфоя».

И я просто лез на стену.

Как бы мы не ссорились, как бы я не злился на него, не завидовал и не раздражался, как бы не обзывал и не проклинал, он стал частью меня, большей частью, судя по тому состоянию вечером первого января.

Я мог не появляться в квартире неделями, месяцами, не видеть его, не слышать его голос, но подсознательно я всегда знал, что эта белобрысая сволочь где-то есть, где-то бродит и портит кому-то жизнь.

И вот его уже нет.

Наверно, в тот момент я осознал впервые, что его больше нет.

С чувством легкости и выполненного долга я вернулся на Шафтсбери-авеню, зная, что где бы Скорпиус ни был, он в лучшем мире, по крайней мере, в это без труда верилось.

Нехватка чего-то важного появилась спустя полтора часа после того, как я в последний раз взглянул на Скорпиуса.

Попытки искать его в квартире начались спустя три часа.

Наверное, это и есть крепкая дружба, кто его знает. Мне хватило нескольких часов, чтоб понять, что я не могу и не хочу жить без Скорпиуса Гипериона Малфоя.

========== Глава 23. ==========

Десятый час без Скорпиуса Малфоя представлял собой безмолвную апатию и полный отказ реагировать на внешние раздражители.

Я сидел за прилавком книжного магазина и продавал нелегальный товар в маленьких пакетиках так, словно раздавал на улице рекламные листовки. Даже не считая деньги и не волнуясь о том, что, к примеру, мужчина с маленьким сыном, выбирающие открытку в метре от меня, могут заметить то, как я протягиваю пакетик с белым порошком очередному особому покупателю.

Мысли мои действительно были очень далеко, если они вообще были, потому что действия я совершал скорее на автомате, нежели обдуманно и чем-то руководствуясь. Неудивительно, что я заметил гостя не сразу, лишь когда он хрипло кашлянул.

– Матерь Божья, – вырвалось у меня, когда я поднял взгляд и увидел Наземникуса Флэтчера у прилавка.

Одеваться по магловской моде аферист не умел (честно говоря, с модой волшебников у него тоже были проблемы), поэтому в теплое время года часто щеголял в бархатном малиновом пиджаке с огромными золотыми пуговицами. Когда же зимний холод вынуждал спрятать излюбленный пиджак подальше в кишащий молью и боггартом шкаф, Флэтчер надевал шубу.

Глядя на старого коротышку в длинной, куда длиннее чем нужно, шубе, песцовой, явно женской, явно ворованной и явно из позапрошлого века, я не сдержал вымученный смешок.