Текст книги "Ученик афериста (СИ)"
Автор книги: Lexie Greenstwater
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 46 страниц)
Чем взрослее становишься, тем тщательнее начинаешь изучать новости и лучше понимать, что происходит в мире. В этом страх.
Я говорю это все к тому, что несмотря на то, что я с лихвой выполнил долг чести по мести Наземникусу за печальный исход своей свадьбы и возвращении трона законному наследнику картеля Сантана, помахать рукой Коста-Рике и вернуться в Англию, чтоб жить нормально, как все, я не собирался.
Я выбрал свою стезю. Пусть неправильную и аморальную, но свою. И мир волшебных палочек вряд ли мог предложить мне больше, чем я намутил, сидя в своем кабинете (своем кабинете!) и встречая конкурентов на границе.
Впрочем, святой отец, я снова ошибся.
***
– Поттер, как там успехи с прогнозами? – послышался из телефона голос атташе.
Я прижал телефон плечом к уху и открутил крышечку от бутылки текилы.
– Наш финансовый аналитик работает, – успокоил я и, одернув шторку из стеклянных бусин и перьев, вернулся в шатер. – Перезвоню.
И повернулся к финансовому аналитику.
Симпатичная мулатка Палома, одетая в длинный сарафан из яркого алого шелка, сверлила невидящим взглядом поднос с птичьими костями и водила по ним тонкими руками, чуть царапая острыми ногтями. Услышав, как я вошел, Палома повернулась ко мне, звякнув тяжелыми серьгами.
– Пока все очень туманно.
– Я тебе сейчас втащу, – пообещал Финн, сидя на лежанке позади жрицы и вертя в руках пистолет.
– Совсем не обязательно сидеть у меня над душой.
– Палома, работай, – коротко сказал я, погладив большого попугая на жердочке.
Палома вздохнула и снова уставилась в птичьи косточки на подносе.
«Надеюсь, это не на твоем родственнике гадают» – подумал я, почесав попугаю клюв.
– Нет, это вороньи.
– Палома, не отвлекайся.
Но жрица снова распрямилась и повернулась к Финну.
– Я не нравлюсь тебе, а ты не нравишься мне, – тягучим голосом произнесла она. – Чем раньше я закончу, тем раньше вы отсюда уйдете, поэтому не дыши мне в спину и выйди.
Я переглянулся с Финном и кивнул. Финн, закатив глаза, послушно вышел.
– Давай, – повторил я.
Но Палома уже тянулась ко мне, сунув руки под рубашку.
– Я тебе сейчас щеку отгрызу, – пообещал я, ткнув жрицу лицом в поднос. – Не беси меня.
Ведьма недовольно вздернула нос и, погладив птичьи кости, изрекла:
– Завтра в девять утра курс иены будет двести пять и девять десятых за доллар. К полудню курс упадет до двести трех и шести десятых.
– А что с евро?
Палома снова вгляделась в кости.
– Евро дорожает. Я вижу очереди в банках, – прошептала загробным голосом жрица. – А рубль не вижу, здесь я бессильна.
Я тут же набрал нужный номер.
– Сильвия, завтра в девять иена резко вырастет. Можно играть на курсах, – проскороговорил я. – Финансовый аналитик уверена.
Спрятав телефон в карман, я повернулся к Паломе.
– Большое человеческое спасибо, – кивнул я.
Палома встала из-за стола и опустила руки мне на плечи.
– Ты приходишь только за прогнозами?
– Да, – честно сказал я, отняв ее ладони от своих плеч.
И пока не началось это женское причитание о высоких чувствах и поруганной чести, я коротко чмокнул ее в лоб и покинул шатер.
– Эти женщины доведут меня до могилы, – протянул я, опустив стакан на стойку.
– Если ты пришел ныть – пиздуй отсюда нахуй, – отрезала молодая ведьма за барной стойкой. – Ненавижу мужиков, которые ноют.
– Женя, ты злая, – вздохнул я, признаюсь, будучи в настроении поныть. – Лучше скажи, что мне делать.
– Радоваться, что с твоим перекосоебленным чичлом на тебя хоть кто-то ведется, – буркнула Женя, пересчитывая чаевые.
Финн сел на табурет рядом и, подперев впалую щеку рукой, протянул:
– То есть, ты не дал мне досмотреть «Аладдина» только ради того, чтоб эта подслеповатая марамойка чего-то побормотала над птичьими костями?
Ведьма за стойкой звонко расхохоталась.
– Поттер, ты ебаный диктатор, – фыркнула она. – «Аладдин» – это для Финнеаса не просто мультик. Это – просто рисованная экранизация его жизни.
– Это еще почему? – вскинул бровь я.
– Потому что этот мультик о голубом мужчине, исполняющем прихоти брюнета, который пытается мутить с экзотической девкой.
– Вот из-за таких мразот, как ты, Женя, в мире существуют гомосексуалисты и женоубийцы, – ответил я. – Раз ты такая умная, сделай доброе дело.
Заправив за ухо светлую прядь, барменша взглянула на меня, как на идиота.
Опустив на стойку золотой галлеон, я поинтересовался:
– Есть здесь на рынке кто-нибудь, кто разбирается в финансах?
Женя сунула галлеон в карман джинсовых шорт и хмыкнула:
– Ты долбоеб или да?
В принципе, я очень протупил, задав этот вопрос.
Да, мне нужен был свой человек, который сумел бы контролировать все доходы банды покойного Флэтчера, но я настолько привязался к слову «свой», отождествляя его с деревней отбросов, что совершенно позабыл о том, что вряд ли хоть кто-то здесь обладает хотя бы сотой частью финансовой грамотности атташе Сильвии.
– Хотя, спроси у Элиаса, он самый мозговитый в деревне, – протянула ведьма и, взмахнув палочкой, заставила грязные пивные кружки взмыть со столиков.
– У кого? – не понял Финн.
И тут я был с ним согласен.
Я знал на колдовском рынке без преувеличения всех, но имя Элиас слышал впервые. Вдобавок, судя по тому, как уважительно закивал змееуст из Марокко, попивающий нечто горячее, о мозговитом Элиасе действительно в деревне знали.
– Позор, не знать Элиаса, – сказала Женя, протянув мне свой мобильный. – Хоть на «Инстаграм» его подпишись.
Местный гений колдовской деревни – активный пользователь «Инстаграма» и, судя по количеству подписчиков, как я увидел на экране смартфона Жени, довольно популярный пользователь.
Мир полон загадок.
Наскоро просмотрев пару фотографий, чтоб хоть понять, как этот гений выглядит, я очень удивился, когда обнаружил, что загадочный Элиас оказался… мужской версией Камилы Сантана, иначе и не сказать.
Нет, не в том плане что тело его состояло на пятьдесят процентов из силикона и на пятьдесят из косметических средств. Элиас выглядел так, как сотни и тысячи звезд социальных сетей: приятное лицо с высокими скулами, ухоженная щетина и щегольская стрижка с бритыми висками.
– Ты хочешь сказать, что он вдруг может понимать финансы? – очень засомневался я.
– Этот – может. Не удивлюсь, если он в сарае с помощью открывалки сможет операцию на открытом сердце провести.
Согласитесь, неплохая реклама.
– Он не свой, – шепнул мне на ухо Финн.
– Посмотрим, – уклончиво сказал я, спрыгнув с табурета. – Где его найти можно?
– Возле леса, в амбаре, – буркнула Женя таким тоном, словно уже ждала, когда мы уйдем, так достал я ее расспросами.
– Спасибо, Женя, – улыбнулся я.
Инстаграмный красавец Элиас, о котором я до этого момента ничего не знал, живет в амбаре у леса. В амбаре у леса.
Чувствуете, святой отец, сколько противоречий для одного человека?
– Я справлюсь, Финн, – сказал я, когда мы вышли из бара.
Финн нахмурился.
– Ты серьезно пойдешь туда один?
– А что он сделает? Сэлфи-палкой меня забьет? – усмехнулся я. – Правда, отдохни. Если что, ты знаешь, как я громко кричу.
На деле же у меня была своя стратежка. Если добрый гений Элиас действительно окажется сведущим в финансовых делах, в чем я лично сомневаюсь, то с таким человеком мне просто необходимо задружиться. А вести к нему на первую встречу Финна… не то чтоб Финн выглядел как-то не так, просто я не встречал еще ни единого человека, на которого Финнеас Вейн произвел бы хорошее впечатление.
У леса, недалеко от домов, действительно был амбар, мимо которого я не раз проходил, но считал скорее складской пристройкой, нежели жилым помещением. Амбар, надо сказать, был ухоженным: ни единой покошенной доски, свежая краска, мелкие синие цветы беспорядочно покрывали землю рядом, а характерного запаха сырости, затхлости и гнили не было. Напротив, пахло из приоткрытой двери амбара чем-то смутно знакомым, а также чаем.
Робко постучав, я неловко замер.
– Пожалуйста, входите, – послышался приятный баритон.
Я толкнул дверь амбара, переступил порог, и секунды хватило, для того, чтобы понять, что я отнюдь не в складской пристройке, а амбар – не более чем внешняя оболочка этого укромного жилища.
Жилище оказалось многоэтажным, я, задрав голову, насчитал четыре яруса и заметил слева от себя винтовой пандус. У двери – кадка с фикусом и дубовый столик с раскрытым ноутбуком, на полу – персидский ковер, явно старинный, а у одной из стен были накиданы подушки: не меньше дюжины, самых разных размеров и цветов.
Но, привыкнув к теплому освещению, я поправил очки и присмотрелся к стенам. Рот мой сам по себе раскрылся.
Стены представляли собой сплошные книжные шкафы, туго заставленные фолиантами и литературой потоньше и посовременнее. Четыре яруса книжных стен! Даже поднимаясь по пандусу, я мог провести рукой и ощущать пальцами теплые корешки книг. Вот что за знакомый запах я унюхал у дверей – книги.
Запах книжной пыли, запах новых книг (знаете этот запах? Когда только раскрыл новую книгу, аж корешок и страницы хрустят, и тут чувствуешь этот запах типографской краски и плотной бумаги?). Но в моем лондонском книжном магазине, благодаря которому я и запомнил этот запах, было книг меньше раз в… тысячу?
Такого восхищения я не испытывал никогда, при виде чьего-либо дома. И так засмотрелся на книги, читая заголовки и проводя пальцами по томам, что не сразу увидел, как хозяин амбара, свесившись с третьего уровня пандуса, приветливо улыбнулся мне.
Я воровато одернул руку от книг и смутился.
– Это все книги? – вырвалось у меня.
– Все, – ответил Элиас, спускаясь вниз. Шаги его сопровождались непонятным цокотом. – Я коллекционер.
Не знаю, черт возьми, что это за человек, но я уже сейчас готов был подарить ему банду Флэчтера.
– Без ложной скромности скажу, что у меня, возможно, одна из самых богатых библиотек мира, – сообщил Элиас, неторопливо спускаясь. – Посмотри ближе, что интересно, здесь книги на любой вкус.
Я восторженно обернулся, когда голос хозяина библиотеки был совсем близко, и вытаращил глаза.
Красавец-библиотекарь, чье лицо могло бы украшать афиши и рекламные щиты, смотрел на меня сверху вниз, будучи выше на голову: пронзительные серые глаза смотрели с интересом, левая рука пристукивала пальцами по перилам пандуса, а мускулистый торс плавно переходил в туловище гнедой лошади.
Такого Элиаса я не ожидал, и даже перепугался.
Нет, не кентавра испугался, хоть это было и неожиданно.
В Хогвартсе кентавр преподавал у некоторых студентов прорицания, но наш курс на его уроки не попал – нам выпал жребий учиться у чокнутой гадалки, обожающей предсказывать смерть, болезни и катастрофы. Все, что я знал о кентаврах, так это то, что эти волшебные существа дружелюбием не отличаются, будучи созданиями гордыми и обладающими крутым нравом.
Карл Моран однажды завел тему о темах, которые не следует поднимать, если все же кентавр соблаговолил с тобой заговорить: это темы лошадей, сельского хозяйства, зоофилии, вопрос о появлении кентавров на свет, размножение, тема полукровок и магических существ. Поднять одну из этих тем, даже прозрачно намекнув – рискованно, можно схлопотать копытом по лицу, это как минимум.
А теперь представьте мое положение! Я же ходячий сарказм, а никакая сволочь в баре не удосужилась предупредить меня о том, что Элиас, грубо говоря, непарнокопытное.
Я чуть на вдохе не задохнулся, захлебываясь потоком непрошенных шуток, и усиленно думал, что же мне теперь ему говорить.
Элиас вскинул размашистые брови.
– У вас… отличная библиотека, – тупо проговорил я.
Кентавр вполне дружелюбно улыбнулся.
– Не смущайся, – посоветовал он, хлопнув меня по плечу. – Проходи. Выпей чаю.
– Я не смущен, – соврал я, неловко присев в глубокое кресло. Зачем кентавру кресло (хоть додумался не спросить это). – Просто я не ожидал, что вы… ну, то есть я видел ваши фотографии в «Инстаграме», и вы…
И вы на каждой фотографии были по пояс.
Неловко вышло.
Нет, ну не мог же я ожидать!
– То есть, ты не принес овес и сахарок к чаю? – поинтересовался Элиас, поставив чайник на плиту.
Я посинел.
– Расслабься, – раскатисто рассмеялся кентавр. – Ты ничем меня не обидел, Альбус.
– Знаете меня? – спросил я.
– Ты сын Гарри Поттера, тебя все знают, – пожал плечами Элиас, поставив передо мной большую чашку. – И к тому же ты жил здесь и делал доброе дело, обучая детей магии.
– Да, но я ни разу вас не видел, – признался я. – Честно говоря, сегодня я впервые узнал о вас.
Кентавр залил чаинки кипятком и, опустившись на подушки, согнул ноги под животом.
«Сколько сердец и желудков у кентавра?» – задумался я, глядя на то, как умостился Элиас.
– Я не затворник и не отшельник, – сказал Элиас, взяв чашку в руки. – Просто компания нужна мне куда меньше, чем остальным людям, поэтому я редко покидаю свою библиотеку.
– Почему? – поинтересовался я.
– Я очень стар, – легко сказал молодой красавец. – И, к тому же, я не пью и не развлекаю туристов, предпочитаю читать, музыку и играть в «Angry Birds», кстати, отличная игра… в общем, у меня мало общих тем с соседями.
Я усмехнулся и чуть чаем не подавился.
– Но я всегда рад гостям, – кивнул Элиас.
– Можно нескромный вопрос? – поинтересовался я. – Вы сказали, что вы очень стар… насколько стар? Помните «Битлз»?
– Помню, как люди верили, что весна – это возвращение Персефоны из царства Аида. – И, заметив, как я вытаращил глаза, улыбнулся. – Шучу.
Я отпил немного из чашки.
– Может быть, – лукаво сказал кентавр.
Чаепитие наше продлилось около часа, но для меня пролетело, словно один миг. Никогда я еще так не наслаждался общением с кем-то и, наверное, никогда не чувствовал к кому-то такого неподдельного восхищения.
Высокоинтеллектуальный, приятный в общении и тактичный – я просто не мог сопоставить характер Элиаса с тем, что он кентавр. Ну не мог и все тут.
Я понял, почему Жене пришел на ум именно кентавр, когда я спросил о ком-то, кто разбирается в финансах. Элиас, казалось, разбирался во всем. Эта ходячая непарнокопытная энциклопедия (иначе не сказать), как я узнал, общалась с каждым жителем магического рынка на родном языке, а учитывая многонациональный колорит местных, Элиас свободно мог изъясняться, как на испанском, так и на креольских диалектах (чтоб общаться с сеньорой Лаво из шатра жриц вуду), на русском, корейском, английском, арабском, еще черт знает на каких. Вот даже тогда я понятия не имел, на каком языке мы с ним говорили: у меня – кольцо переводчик, у него – недюжинные познания.
Но отнюдь не талант полиглота поразил меня больше всего.
– Вы прочитали все эти книги? – шокировано спросил я.
– Не по одному десятку раз.
– Все эти?!
– Это не все, – пожал плечами Элиас. – В подвале большая часть, эти – для легкого повседневного чтения.
Я моргал.
– Жизнь длинная, а сейчас у меня очень много свободного времени, – словно в оправдание сказал кентавр. – Здешние дети не хотят учиться, насилу научил читать и писать.
– Как я вас понимаю, – кивнул я, сделав глоток чая. – Тоже преподавательствовал.
– Такое уж сейчас время, учиться людям нынче зазорно. Эра умных телефонов, умных часов, умных домов, но глупых людей, – сказал кентавр. – Но, когда приходит время что-то подучить, люди всегда приходят. Я здесь не одно поколение учил и все противились. И все потом возвращались.
– Как вы оказались в Мексике?
– Кочевал. Собирал книги, жил в разных местах, доводилось и близ Хогвартса побывать… какой же это был год… шестьдесят второй, кажется, – протянул Элиас. – Стадо Запретного леса не разделяет моих взглядов.
Стадо. Снова в голову лезут шутеечки про непарнокопытных.
– А как покинули Запретный лес? Я слышал, кентавры там… со своими законами.
– Меня украли цыгане, – отшутился кентавр.
Я невольно глянул, как длинный гладко расчесанный конский хвост отогнал от подушек муху, и чуть не рассмеялся.
Затем я представил себе, как кочует кентавр. С рюкзаком за спиной, в котором не меньше тысячи книг, впихнутых некой магией, кентавр Элиас рассекает по полям и дорогам, оставляет позади границы разных стран и никто на это никакого внимания не обращает.
Да как так-то?
Но спросить я не рискнул. И так у меня тысяча и один вопрос в минуту.
– Так, ты зашел ко мне познакомиться? – поинтересовался Элиас.
Я настолько увлекся беседой и расспросами о доселе неведомой жизни кентавра, что не сразу понял суть тактичного напоминания.
– Я сейчас задам вам глупый вопрос.
– Не бывает глупых вопросов. Смелее.
– Вы случайно не разбираетесь в финансах?
Бывают глупые вопросы.
Вот приди я в обитель кентавров в Запретном лесу и поинтересуйся: «Товарищи, не разбираетесь ли вы случайно в отслеживании денежных потоков?» – что бы было?
– Это очень широкая сфера, – сказал Элиас. – Уточни, пожалуйста.
– Допустим, у меня есть предприятие, – издалека начал я. – И мне нужно четко контролировать прибыль предприятия, пока ее не растащили сотрудники. Как можно этому препятствовать?
– Неужели в твоей банде все настолько организованно?
Я нахмурился.
– Все знают кто ты, Альбус Северус Поттер, – спокойно сказал кентавр. – Не мне судить, правильно ли то, чем ты занимаешься. Но, отвечая на твой вопрос, скажу, что тебе необходимо наладить дисциплину и субординацию в своем «предприятии», а так же вести отчетность.
– В том-то и дело, что у меня нет никого, кто понимает в этом, а нагружать знакомого финансиста еще и этим невозможно, она и так спит по три часа в сутки, – признался я. – Я надеялся, на то, что вы поможете мне с отчетностью, потому что я доверяю людям в деревне, а о вас отзывались самым лучшим образом.
– Не будешь же ты тащить лошадь в мафию? – склонил голову Элиас.
– А если мы заключим сделку? – блеснул глазами я.
Кентавр нахмурил брови.
– Мне не нужны деньги.
– Я предлагаю вам не деньги, – торжественно сказал я. – У одного моего старого знакомого несколько лет назад конфисковали интересную книгу.
Я попал в точку. Коллекционер заинтересован.
– Дневник Николаса Фламеля, – произнес я. – Того самого Фламеля.
Хотя, как я мог поручится за «тот самый дневник»?
Я его и в глаза не видел, лишь читал в «Пророке», что его конфисковали у Флэтчера. Да и сейчас дневник Фламеля где-то в архиве, среди прочего ценного конфиската.
– Он станет частью вашей коллекции, – заверил я. – Если вы согласитесь научить меня вести отчетность.
Кентавр первым протянул руку, которую я с удовольствием пожал.
*
– Ты лоханулся, – произнес Финн, когда мы вернулись на виллу.
– Почему? – мирно спросил я, шагая по холлу.
– Ты мог попросить Сильвию. За просто так.
Я рассмеялся.
– Сильвия ничего не делает просто так, мой недалекий друг. Поэтому она миллионерша, – сообщил я. – Да даже если бы и за просто так… я бы все равно заключил сделку с Элиасом.
Лицо Финна посерело.
– Он очень светлый, – признался я. – Приятный. Честно, будь у меня на руках этот дневник бесценный, я бы ему дал.
– Ты в этой деревне всем бы дал, – буркнул Финн. – Самец хуев.
– Финн, я про дневник. Ну ты нашел где спошлить: во-первых, он сверху – мужчина, а, во-вторых, снизу – конь.
– Ой, мне тоже и в тюрьме, и в шлюшатне говорили, что я снизу конь.
Треснув Финна по затылку, я отчетливо, по слогам, произнес:
– Кентавр. Верхняя часть – человек, нижняя – конь.
– То есть…
– Да.
Финн как истину узрел, судя по тому, как его глаза расширились.
– Охренеть, – прошептал он в благоговейном ужасе.
Я усмехнулся и свернул в столовую.
– А то самое – лошадиное?
– Я не смотрел на то самое, Финн.
– Ведро галлеонов за то, чтоб узнать, что привело вас к обсуждению лошадиных гениталий, – послышался голос атташе Сильвии.
Она сидела на диване, так что, я не сразу заметил ее на входе в столовую, разве что накинутый на плечи кораллово-красный пиджак был своеобразным опознавательным сигналом.
– Вы оба отправляетесь в Лондон, – сухо сказала Сильвия без привычных ноток любезности.
– Мы только оттуда, – запротестовал я.
– Значит, еще не разобрали чемоданы. Вы летите в Лондон.
Я нахмурился и переглянулся с Финном. Сильвия протянула мне уже вскрытый конверт с незнакомой мне печатью.
Помните, святой отец, я заикнулся о том, что в мире магии невозможно стать богатым, и тут же признал, что ошибся?
– Найдено завещание Флэтчера, – коротко пояснила атташе. – Вы оба в нем упоминаетесь.
========== Глава 54. ==========
Гоблин был настолько же мерзким, как и его имя: Рагнак Беззубый.
Не знаю, как маги могли сотрудничать с гоблинами – у меня же эти невысокие существа вызывали отвращение.
Комната была полна людей, мы с Финном подоспели одни из последних, долго блуждая за сотрудником «Гринготтса» по коридорам. В кабинете этого самого Рагнака Беззубого уже сидела Рита Скитер, которая одарила меня таким взглядом, словно видела впервые, у самого стола сидел невысокий сгорбленный толстяк с потной лысиной (вот уж точно родственник Флэтчера), а у окна расхаживала пожилая ведьма, чье неприятное дряблое лицо выглядело как подгнившее яблоко.
Глупо было бы полагать, что на оглашении завещания Наземникуса Флэтчера мы будем одни, хотя аферист никогда не заикался по поводу своих возможных родственников.
Наконец, Рагнак Беззубый, которого мы ждали в чересчур ярко освещенном кабинете, соизволил явиться. Он был ниже своих собратьев, но шире в плечах, лицо у него уродливое, в глубоких морщинах и с большой бородавкой на кривом носу, на голове в что ни на есть произвольном порядке росли редкие волосы, похожие на мягкую вату. Пахло от гоблина так, будто его искупали в помоях.
– Наконец-то собрались, – скрипучим голосом произнес Беззубый.
Рита Скитер хмыкнула и я понял почему: гоблин вел себя так, словно это мы заставили его ждать.
– Поживее, – прикрикнул он на ведьму у окна. – Покончим с этим как можно раньше, у меня забот и других хватает.
– Никакого такта, – писклявым хрипом буркнул сгорбленный толстяк в мятой рубашке и коричневых брюках на подтяжках.
Гоблин порылся короткопалой рукой в ящике своего стола и выудил необходимый свиток пергамента.
– Последняя воля Аннелиз Мейси…
– Нет, – прошипел я.
– Помолчите, сэр, – оскалив острые гнилые зубы, проворчал гоблин и достал другой свиток.
Развернув его, Беззубый, наконец, прочитал:
– Последняя воля Наземникуса Флэтчера. – И бегло глянул на нас. – «Я, Наземникус Флэтчер, находясь в трезвом уме…»
– Поразительно! – фыркнула Рита.
– «… и здравой памяти»! – громко объявил гоблин.
– Я покурю, – шепнул мне Финн и, не дождавшись моих протестов, встал со стула и прошмыгнул за дверь.
Впрочем, я понимал его. Ему было неловко и противно находится здесь.
– «… распоряжаюсь передать моему брату Тибериану свой карточный долг в размере четырех тысяч галлеонов, а так же пожелание скорейшей его уплаты», – читал Рагнак Беззубый, и, сдвинув пенсне, взглянул исподлобья на побледневшего толстяка. – «Моей кузине Корнелии – коллекцию семейных фотографий и лопату».
Я прикрыл рот рукой и тихонечко засмеялся.
Наземникус даже после своей смерти умудрялся подшучивать над людьми.
– «Моей жене, Рите Скитер, я желаю выхода на пенсию. Рита, хватит писать статьи, ты всех уже ими зае…» – нахмурился гоблин. – Мисс, это цитата, ничего личного.
Рита была настолько привыкшей к подобной манере общения, что закатила глаза и махнула рукой.
– «Так же оставляю Рите Скитер мешок кошачьего корма со вкусом лосося в знак того, что она отвратительно готовит и с наилучшими пожеланиями ее кошкам», – прочитал гоблин, перехватив свиток покрепче. – «Альбусу Северусу Поттеру, своему ученику и идейному вдохновителю, я оставляю свою коллекцию мужских журналов и игральные карты с голыми бабами. Используй с умом!».
– Как раньше я жил без игральных карт с голыми бабами? – вздохнул я. – Спасибо, старый. От души.
– «Моему бастарду Финнеасу Вейну оставляю собственноручно составленную инструкцию самоубийства, а также билет в один конец до Нового Орлеана».
– Расходимся, – объявила Рита. – Час жизни потерян на черт знает что.
Не ожидая, честно говоря, ничего иного от завещания Наземникуса Флэтчера, я закрыл глаза на то, что слетал в Лондон ради чисто символического наследства в форме мужских журналов прошлого века и колоды игральных карт с обнаженными женщинами, и с легким сердцем поднялся на ноги.
– «Что касается содержимого моего хранилища номер триста девять», – нараспев прочитал гоблин, когда наследники, во главе с Ритой, уже направились к двери.
Рука репортерши мигом выпустила дверную ручку.
Я поймал ненавидящий взгляд неприятной ведьмы, кузины афериста, одарил ее взаимным оскалом и вернулся за стол.
Рагнак Беззубый гаденько фыркнул, насмехаясь над нашей алчностью.
– «Что касается содержимого моего хранилища номер триста девять», – снова прочитал он, мусоля пальцами пергамент. – «То прямого наследника указать довольно сложно, потому как вы все мне омерзительны, тупые жадные создания. Моя воля такова: содержимое хранилища получит любой из вас, кто сумеет это хранилище открыть. В случае, если дверь хранилища так и останется запертой, прошу передать содержимое ячейки в уставной капитал банка „Гринготтс“».
– Можно мне ознакомиться с завещанием? – вскинул брови я, протянув руку к пергаменту. – Уж простите, но я знал Флэтчера довольно неплохо, чтоб усомниться в том, что он действительно готов передать банку свои деньги.
Гоблин прищурил мелкие глазки и нехотя протянул мне свиток.
– Передача денег банку, как прочитали вы, и пожертвование их ирландским пивоварням – разные вещи, – сухо протянул я, прочитав истинную строку из завещания.
– Жулье! – крикнул брат Флэтчера. – Да Наземникус бы в жизни не подарил деньги гоблинам! Наземникус – честный трудяга, который…
– Не надо льстить умершему, сэр, содержимое хранилища получит тот, кто его сумеет открыть, а не тот, кто наговорит больше приятностей, – отрезал гоблин, спрыгнув со стула. – За мной, господа и дамы.
Ну Наземникус, ну старый тролль!
Зная, что его близкие не отличаются бескорыстием и будут скорбеть по нему только в случае копеечного наследства, он устроил нам с того света своеобразную эстафету.
– Че как, домой? – с надеждой спросил Финн, столкнувшись в коридоре банка со мной, когда я едва поспевал за родней афериста и гоблином.
– Нет, Финнеас, мы спускаемся в хранилище, – сказал я. – Твой папаша всех протроллил.
С одной стороны, я всегда здраво мыслил, вот и тогда, я прекрасно знал, что из сбережений у Наземникуса Флэтчера может быть лишь старый носок, набитый сиклями, но тот азарт, который разбудил в нас старый шутник своим завещанием, та прыть, с которой я залез в тележку, которой предстояло спустить нас на нижний ярус банка – такое ощущение, что мы сражались не за пару несчастных монет, а как минимум за сотню нефтяных скважин.
Когда гоблин, сжимая керосиновый фонарь, протиснулся к нам в тележку, оттоптав ноги, я был рад, что догадался толкнуть Финна в тележку первого и сам сел рядом, потому что места в крохотном транспортном средстве было от силы на троих. Следовательно, мы прибудем первыми к хранилищу.
Но каково же было мое разочарование, когда два гоблина, прицепили к нашей тележке еще одну такую же, и Рита Скитер в неприятной компании двух родственников Наземникуса оказалась в тех же условиях борьбы за крохотное наследство, что и мы.
Спускались довольно долго, так низко в подземельях банка я еще не был. Тележку очень трясло, я не сводил глаз с того, как постепенно отвинчивается болт у дверцы. Вдобавок спуски были очень крутыми, поэтому, то и дело вцепляясь с перепугу в руку Финна, я чувствовал себя как на американских горках.
– Ну и? – недовольно спросила Рита, придерживая шляпку на голове, когда гоблин помог ей, наконец, выйти из тележки. – Вы просто оставите нас здесь?
Было очень темно, одинокий факел у стены хранилища номер триста девять особо не освещал ничего, я даже не видел, где кончается каменная стена и начинается дверь.
Все, чем нам помог ехидный Рагнак Беззубый – поставил на землю фонарь и уселся в тележку, довольно наблюдая за тем, как волшебники сейчас начнут грызться.
И началось.
Крики: «Алохомора!», прозвучавшие одновременно от всех волшебников, очень повеселили гоблина, потому как дверь не отворилась. Что вполне логично.
Дальше начался полет фантазии.
Тощая старуха, она же кузина Флэтчера, замахала руками, призвав Адское Пламя – разрушительную силу, сжигающее все на своем пути, но кроме того, что сожгла одну тележку и чуть не вызвала каменный обвал, ничего не добилась.
Сгорбленный колдун, промокнув лысину платочком, присел на камень, спиной к двери, и лихорадочно думал.
Я знал (кстати, благодаря все тому же Флэтчеру) десять запирающих замки заклинаний и десять отпирающих, поэтому чувствовал, что у меня, наверное, самая лучшая стартовая позиция. Но когда восьмое заклинание не увенчалось успехом, мой пыл постепенно начал сходить на нет.
Рита Скитер, предприняв неудачную попытку превратиться в жука в проползти в щель между стеной и дверью, едва не оказалась раздавленной и сейчас, обмахиваясь шляпкой и приглаживая растрепанные волосы, пыталась выпросить у гоблина ключ.
– Не честно! – гаркнул брат Наземникуса, вскочив с камня. – Я тоже имею полное право воспользоваться ключом!
– Не галди, не на рынке, – огрызнулась Рита, снова повернувшись к гоблину.
– Я родной брат! Его плоть и кровь, я больше всех заслуживаю получить ключ.
– Наземникус вырос у меня на руках, отребья! – рявкнула тощая ведьма, кинувшись к тележке. – Где вы все были, когда его посадили в Азкабан?!
– В зале заседания! – прорычала Рита, схватив ведьму за шаль. – А ты где была, помойница?
– Я писала письма.
– Ты не умеешь писать, Корнелия! Не ври!
– Молчи, Тибериан, тебя вообще никогда рядом не было, живешь там, в своем Йоркшире!
– Да что вы за люди?! – рассвирепел я, бросившись в этот эпицентр клекота. – Человек умер, а вы, старые жлобы, за его гроши удавиться готовы. Вы же Наземникусу родня! Не стыдно? Вот, я, например, кровными узами с ним не был связан. Но он мне был как дед, которого мне так не хватало, поэтому, господин Беззубый, отдайте ключ мне.
– Ах ты сволочь!
– Поттер, сука, я статью про тебя напишу и отцу твоему на стол положу!
– Из-за тебя Наземникус оказался в Азкабане! – вопил горбатый волшебник.
– Слышь, – шепнул Финн, оттащив меня от Риты, которой я хотел отгрызть щеку. – Слышь…
– Финн, съеби нахуй сейчас, они меня выбесили, – шипел я. – Гоблин, дай ключ, ты не знаешь, кто я…
– Слышь, – повторил Финн. – Я там короче дверь открыл, но раз надо ключ, я могу закрыть.
– Новый Орлеан, ты меня сейчас зае…
И обернулся, как громом пораженный.
– Что ты сделал?
Колдуны затихли на вздохе.
Финн, придерживая одной рукой распахнутую дверь хранилища, моргал.
– Как? – сокрушенно выдохнула тощая ведьма.
– Финн, – позвал я. – Как?
