Текст книги "Ученик афериста (СИ)"

На гуляние по рынку я потратил в общей сложности около шести часов, и то, кажется, осмотрел далеко не все закоулки. Воздержавшись от покупки набора для общего сглаза в «Лавке Недугов и Проклятий», я свернул в очередной раз на главную улицу.

Вечерело, поэтому рынок освещали лампочные гирлянды, свечи и даже старые керосиновые фонари. Синий шатер сеньоры Лаво походил на абажур для лампы, словно светясь изнутри теплым оранжевым цветом.

И именно когда начало темнеть, я заметил на главной площади знакомую низкорослую фигуру, выкатившую к дороге большую телегу с обветренными кусками мяса и костями.

– Человечина! Свежая человечина! Вчера еще бегала!

– Я должен был догадаться, что «почву ты прощупываешь» именно здесь, – хмыкнул я, приблизившись к телеге.

Наземникус вздрогнул и повернулся ко мне. На его животе красовался черный фартук с причудливым рисунком: голова козла, заключенная в пятиконечную звезду.

– Ты что здесь забыл? – без приветствий спросил Наземникус, поправив грязными руками кусок вырезки. – Я тебя в отеле оставил.

Я наклонился к мясу и принюхался.

– Это не человечина, – заключил я, подняв взгляд. – Это свинина.

– Да тише ты, – шикнул Наземникус, широко улыбнувшись магловским туристам. – Человечинки? Пять фунтов за двадцатку. Хрящи в подарок, у нас акция.

– Может, объяснишь? – спросил я, порывшись в телеге в поисках свежего куска.

Наземникус недовольно закатил глаза.

– Оглянись, студент. Эти люди больные на голову, они купят все, что угодно за любые деньги, лишь бы это выбивалось из рамок их магловского сознания. С утра я уже сотряс денег больше, чем в Лютном переулке в лучшие годы.

– И зачем?

– Чтоб окупилась дорога в Коста-Рику.

Я даже приободрился и, отрезав ножиком часть от вырезки, поинтересовался:

– Мы едем в Коста-Рику?

– Ага, – кивнул Наземникус, быстро улыбнувшись золотозубым оскалом на камеру трем маглам. – Поработаем там у моего хорошего друга, пока в Лондоне все поутихнет.

– Меня смущает наличие у тебя друзей, – протянул я, откусив кусок.

Наземникус, раскрыв рот, взглянул сначала на мигом подтянувшихся к его телеге туристов, затем на меня, жующего сырое мясо, и мигом сориентировался:

– Фотография с вампиром! Пять долларов! За десять долларов укусит вашего ребенка! За двадцать можете накормить его чесноком! Кстати, связка чеснока, свежего, хорошего, выращенного в чистейшем драконьем компосте – пять долларов!

И тупые маглы начали протягивать деньги.

Откатив пустую телегу ко входу в магический квартал, как я понял, оттуда ее Наземникус и стащил, мы двинулись прочь.

– Палочку купил, говоришь? – спросил аферист. – Дай заценить.

Я протянул ему свое изделие из кипариса с сердцевиной из зуба вампуса, и Наземникус тут же повертел ее в руках.

– Неплохая, кстати. Дорогая?

– Десять золотых.

– Да ладно?

Я нахмурился, спрятав палочку.

Наземникус же опять принялся мутить «гениальный бизнес».

– Если закупить здесь партию по десять галлеонов, получить скидку за опт, а потом продать в Косом переулке по двадцать пять… всяко дешевле, чем у Олливандера. Это получается… ага…, а если… так, Поттер, сегодня мы обносим здешний магазин палочек, найди чем разбить витрину.

– Пошли уже, – бросил я.

Судя по всему, Наземникус всерьез задумался над контрабандой волшебных палочек.

– Что еще купил? – спросил он, когда мы сидели в главном баре магического квартала, немного похожего на «Дырявый котел».

Я завороженно наблюдал за молодым заклинателем змей, выступающим на небольшой сцене с огромным тайпаном. Многие, затаив дыхание, глазели, как заклинатель, медленно наклонялся навстречу ядовитой змее с куском курятины во рту.

– Кольцо-переводчик, – бросил я, не отрывая взгляд от заклинателя змей. – Забудь, старый, у нас в стране они дешевле.

Тайпан, под судорожные вздохи публики, бросился вперед и потянул на себя курятину, а заклинатель, передав мясо змее одними губами, тут же вскочил на ноги и под аплодисменты поклонился. Облизнувшись, он продемонстрировал свой длинный раздвоенный язык.

– Это как? – поинтересовался я.

– Змееуст из здешнего шапито, – скучающим тоном ответил аферист. – Ничего особенного.

Я сделал глоток горячего вина и опустил на стол бумажный пакет.

Наземникус по-хозяйски вытряхнул содержимое и нахмурился.

– Это что за хрень? – спросил он, тряхнув тряпичной куклой. – Сувенир маме?

– Дурак ты, старый. Это кукла вуду.

Наземникус взглянул на меня насмешливым взглядом и затрясся от тихого смеха.

– Что? – не понял я.

– Это ты дурак, Джимми Старлинг, – хрипло смеялся Наземникус. – Ты где эту дрянь купил? У шатра вудисток-феминисток?

Я кивнул.

– И за сколько?

– Около восьми галлеонов.

Наземникус захохотал во весь голос, треснув рукою по столу.

– Да что? – не вытерпел я.

– Тебя развели, как ребенка, вот что!

– Ничего подобного, – уперся я. – Жрица вуду своей магией мне руку проткнула.

– Культ вуду предпочитает женскую руку, – наставительно протянул бородатый бармен за стойкой, услышав наш спор.

Наземникус ткнул в него пальцем, украшенным ворованным перстнем и, лыбясь, закивал.

– Обоснуй, – медленно произнес я, уже чувствуя, что лопухнулся.

– Как ты думаешь, Джимми Старлинг, почему в шатре этого бабьего царства нет ни единого мужчины? – спросил Наземникус, широко улыбаясь.

Я готов был предположить любую версию, вплоть до того, что мужчин приносят в жертву. Кстати, нормальная была бы версия.

– Да потому что фокусам вуду могут обучаться только женщины. Тебе-то втюхали куклу, но в руках парня это просто страшная игрушка, которую впору выбросить в мусорное ведро.

– Ну и пускай, – огрызнулся я. – Зато у меня есть приворотное зелье.

Повертев пузырек перед глазами и глянув на него на свет, Флэтчер заключил.

– Похоже на настоящее. Но абсолютно бесполезная штука.

– Да почему?

– Кого ты привораживать собрался?

Резонный вопрос.

– Нахрена ты его вообще купил?

Я потупил взгляд, чувствуя себя полным идиотом.

– Мне жрица сказала, – сконфуженно сказал я. – Но, вообще-то, они там все ясновидящие. Поэтому я им и поверил.

Сидевшие неподалеку от нас посетители бара разразились смехом.

– Да что? – злился я, повернувшись к Наземникусу. – Жрица дело говорила. И про то, что я вампир сказала…

– … у тебя клыки длинные, ясное дело!

– … и про то, что я играл со смертью…

– … это можно сказать каждому, каждый растолкует по-своему. Вплоть до «чуть не убили в темной подворотне», – уперся Флэтчер. – Сынок, нельзя верить гадалкам.

– … и про белобрысого сказала, – с нажимом произнес я. – Как она могла знать про Скорпиуса?

– У каждого человека есть в знакомых хоть один блондин. Если он, конечно, не из Эфиопии. Смирись, студент, тебя развели.

Да я уже и сам это понял.

– Без меня вообще не ходи по колдовским рынкам, – посоветовал Наземникус, допив пиво. – Здесь жулье на каждом углу.

– Ой, кто бы говорил, продавец человечины.

– Вот-вот. Маглы хотят видеть магию, волшебники хотят покупать товары. Спрос порождает предложение, вот торгаши и дурят: и маглов, и своих. А если уж прознают, что перед ними иностранец…

– Некоторые подумали, что я из Ильверморни, – согласился я. – И были настроены не очень дружелюбно.

– Не побили и слава Мерлину, – кивнул Флэтчер. – А ты, глупое создание, тут же принялся всем говорить, что ты из Хогвартса, да?

– Ну да.

– Ну и идиот. Такое прикрытие уничтожил.

Настроение мне испортили окончательно.

В отель мы вернулись к полуночи. Уже тогда я знал, что мы в Мексике не задержимся: во-первых, Наземникус закончил свои дела и был готов к путешествию в Коста-Рику, а, во-вторых, мы оба рисковали быть найдены и задержаны правоохранительными органами маглов (из всех Латинских стран министерство магии было лишь в Бразилии, которой дела не было до того, что творится у ее соседей) за поджог шатра жриц культа вуду.

========== Глава 31. ==========

Наземникус Флэтчер, одетый свой лучший бордовый сюртук, объеденный молью всего со стороны левого плеча (дырка была лихо скрыта за меховым палантином), с кряхтением и парочкой крепких словечек поднялся на ноги и, опираясь свободной рукой на стол, поднял фужер с шампанским.

– Ну что здесь можно сказать, – протянул он траурным голосом. – В этот день, шестого сентября, случилось много всякого дерьма. Грин-де-Вальд напал на Шармбатон шестого сентября сорок третьего года. Фаджа сместили с должности шестого сентября девяносто седьмого. И так уж совпало, видимо, эту дату прокляла какая-то ведьма, шестого сентября исполняется ровно полгода нашей свадьбы с Ритой.

Рита Скитер, одетая в черное платье со спущенными плечами жеманно улыбнулась напомаженными губами, подняв свой фужер.

– Один мудрец говорил, что женщина подобна вину. То бишь, с возрастом становится только лучше, – продолжил аферист. – Ты, Рита, не вино. Ты – брага, которую варят в подвалах Лютного переулка.

Я не сдержал смешок.

– … брага разъедает наши внутренности, никто не знает, из чего ее готовят, она смердит скотомогильником и выглядит она, как процеженное дерьмо гиппогрифа, но, несмотря на все ее изъяны, простые мужики все равно предпочитают брагу дорогим напиткам, – заметил Наземникус. – Ты, Рита, подобна разливной браге: передо мной можно поставить бутылки изысканного пойла и мятую кружку с брагой, и я выберу брагу, потому что того требует мое сердце.

Рита прям-таки расцвела, передумав пронзать руку Наземникуса вилкой.

– И пускай тебе лет больше, чем американской демократии, пускай в твоих морщинах можно спрятать воробья, твоя грудь похожа на желеобразные свисающие сардельки, а дряблое пузо не спрятать никаким корсетом, я все равно люблю тебя, несмотря на то, что у меня достаточно хорошее зрение для того, чтоб видеть твою внешность, и крепкие нервы, чтоб не пугаться по утрам, видя тебя рядом без косметики, – кивнул Наземникус. – Рита, ты охуительна.

Фужеры звякнули и я сделал глоток шампанского, боясь подавиться от смеха.

Мы уже сутки плыли на пароме, где нам любезно выделили каюту класса «Нищеброды», а после того, как я утащил из ресторана три бутылки шампанского, в то время как Наземникус стоял на стреме, решено было забаррикадироваться изнутри и отметить полгода совместной жизни Риты Скитер и Наземникуса Флэтчера.

– Я с вас фигею, – признался я, наткнув на вилку кусок курицы. – Вы же презираете друг друга.

– Что да, то да, – согласилась Рита, единственная из нас, кто соблюдал столовый этикет.

– Он каждый день называет тебя безмозглой старухой. А ты его – вшивым алкоголиком.

Наземникус пожал плечами, налив себе еще шампанского.

– И только что старый макнул тебя лицом в грязь, замаскировав это все под тост, – подытожил я. – Но вы вместе!

Супруги переглянулись, словно я задал странный вопрос.

– Любовь, Поттер, истинная любовь, а не пидарасня, о которой всем талдычил твой тезка, Дамблдор, не должна быть сладкой, как сопля единорога, – изрек Наземникус. – Настоящая любовь – это буря, это адское пламя, это цунами, которое уничтожает все на своем пути. Любовь – это не кофе по утрам и не ужины при свечах. Настоящая любовь, как и настоящая дружба, да впрочем, и как любое другое чувство крайней привязанности – это чувство, которое удерживает людей вместе, даже если они пытаются зарезать друг друга во сне, всячески унижают друг друга и ссорятся чаще, чем дует ветер. Любовь – это терпеть друг друга, несмотря на взаимную неприязнь, но терпеть не потому что ты слабохарактерный урод, а потому что без этого человека ты будешь словно безногий и безрукий перед диким зверем.

Я моргнул.

– Этому ничтожеству больше не наливай, – сухо сказала Рита, осушив бокал.

Я послушно опустил бутылку под стол, невзирая на недовольный взгляд Флэтчера.

– Черт-те что, – буркнул аферист, вонзив вилку в крупную картофелину на своей тарелке. – Рита, ты режешь меня без ножа.

Остаток ужина прошел довольно тихо.

Удивительно, но компания Риты Скитер меня не напрягала, несмотря на то, что полгода назад я относился к репортерше с подозрением и, да чего уж там, плохо скрываемой ненавистью. Дело в том, что о моем отце статьи появлялись в «Пророке» часто и ни одна из них не была хотя бы наполовину правдива и не оскверняющая его доброе имя: помню, когда я был курсе на пятом, весь Хогвартс возмущался громкой статьей, в которой Рита Скитер подозревала Гарри Поттера в поствоенном синдроме и ставила под сомнение его пригодность к работе мракоборца.

Более того, я наслаждался обществом Риты. Во-первых, странно и непривычно общаться с человеком, которого, без шуток, ненавидит абсолютно все магическое сообщество. Во-вторых, Рита оказалась на удивление умной волшебницей, которая поддержать могла абсолютно любую тему: от ставок на квиддич и до валютного рынка магического мира Северной Африки. В-третьих, эта женщина была хитрой, как сам Мефистофель, чем часто напоминала мне по манере общения Скорпиуса Малфоя.

Примерно в то время я открыл свою первую научную теорию: все блондины – темные сучки в глубине души.

В моем сознании Рита заслужила наивысшей оценки, когда, устав от трепа Наземникуса, обернулась прямо на наших глазах в крупного темно-синего поблескивающего жука.

– Круто, – восхитился я. – Давно ты анимаг?

Рита, приняв свой привычный облик только когда Наземникус ушел курить на палубу, поправила очки.

– Со второго курса Гриффиндора, – сообщила она, достав волшебную пудреницу, которая, зависнув в воздухе, тут же раскрылась и вылетевшая из нее кисточка принялась припудривать и без того бледный лоб репортерши.

– Гриффиндор? – опешил я. – Кто в здравом уме взял тебя на Гриффиндор?!

– Распределяющая Шляпа, – взглянув на меня, как на идиота, сказала Рита. – Перестань, дорогой, ты и сам не очень похож на истинного гриффиндорца.

Ну, тут Рита не прогадала.

Стоя в шеренге к Распределяющей Шляпе, я чувствовал, как у меня трясутся колени. Нет, я знал, как проходит распределение и знал, что мне не нужно будет побороть василиска или пройти сложный лабиринт для того, чтоб носить на школьной мантии нашивку того или иного факультета. Я просто панически боялся Слизерина.

Детский страх, всего-то. Началось все с того, что я услышал о недоброй славе Слизерина, а потом, будучи девятилетним ребенком, сидел у отца на работе в ожидание когда он наконец закончит, и увидел, раскрыв рот, мистера Люциуса Малфоя, который, без особых приветствий зашел в кабинет отца, опустил на стол какие-то документы и, дождавшись подписи, бросил:

– Здесь не детский сад, мистер Поттер. Не стоит водить детей на работу.

Отец жеманно улыбнулся.

– А вы не завидуйте, Люциус, я уверен, вам покажут внука. Рано или поздно.

Малфой презрительно хмыкнул и покинул кабинет.

– Слизерин, – фыркнул отец, вернувшись к работе.

Слизерин стал для меня табу, ведь, следуя моей детской логике, попади я на змеиный факультет, мой отец будет разочарован. При условии, что Слизерин действительно выпускает малфоеподобных студентов.

***

– Только не Слизерин, – прошептал я, как только Шляпа опустилась мне на голову.

И, кажется, прошептал так громко, что декан этого факультета, профессор Слизнорт, разочарованно вздохнул.

– Почему не Слизерин? – мирно спросила Шляпа шепотом. – Ты истинный слизеринец.

– Только не Слизерин.

– Слизерин совсем не приговор, а лучшее, что можно тебе предложить.

– Что угодно, но не Слизерин.

В итоге меня, точно как и моего отца в свое время, отправили на факультет Годрика Гриффиндора, где я с радостью уселся рядом с третьекурсником Джеймсом.

Дальнейшее распределение меня мало интересовало.

Доминик молниеносно угодила в Когтевран, стоило Шляпе лишь коснуться ее огненно-рыжей макушки.

С Луи же, который был следующим, после сестры, распределение затянулось.

– Когтевран, – сказал Луи, опередив Шляпу.

– Слизерин, – парировала Шляпа.

– Когтевран.

– Слизерин.

– Шляпа, я знаю, где тебя хранит директор. Я найду тебя и сожгу, клянусь.

– Слизе… – заявила было Шляпа, но Луи цепко схватил ее за поля. – Мерлин с тобой, Когтевран!

Я готов был многое отдать, чтоб увидеть, как Шляпа гадала, куда пристроить Скорпиуса Малфоя, который прибыл к нам на третий курс. Но знал процесс лишь со слов Малфоя.

– Слизерин, – заключила Шляпа.

– Окей, – пожал плечами Скорпиус.

Шляпа осеклась.

– Слизерин поможет тебе стать таким же, как твои родители.

– Тогда не надо в Слизерин, – протянул Скорпиус. – А вообще я хочу в Пуффендуй.

– Почему?

– Общая гостиная рядом с кухней.

Шляпа издала короткий смешок.

– Малфой, а ты точно Малфой?

– Папа не уверен. Так что там с Пуффендуем?

– Гриффиндор, – хмыкнула Шляпа.

Скорпиус нахмурился.

– Там кухня тоже недалеко, – прочитав мысли парня, солгала Шляпа.

– Тогда я согласен.

– Ну и молодец, дорогой.

Пока вспоминал процессы распределений и гадал, чем Рита Скитер подкупила Распределяющую Шляпу, которая отправила ее в Гриффиндор, в двери нашей каюты вежливо постучали.

– Новый Орлеан, мистер, – на ломаном английском, протянул голос кого-то из персонала. – Стоим двадцать минут.

Наземникус замер с вилкой у рта и, поймав наши с Ритой взгляды, украдкой улыбнулся и снова потупил взор.

– Новый Орлеан? – вскинул брови я, изучая карту. – Мы плыли в другую сторону?

– Эти тупые латиносы перепутали курс! – воскликнул Наземникус, вскочив на ноги. – Ну, выходим, раз уж так…

– Флэтчер, – прошипела Рита, нависнув над ним стервятником. – Ты нас обманул?

– Милая моя, да как ты могла так обо мне подумать? – Аферист оскорбленно завертел головой. – А ты, Поттер? Я хоть раз вас обманывал?

– Еще одно слово, и в тебя полетит Авада Кедавра, – процедил я, хлопнув по карману с палочкой.

Рита, нехотя поправив шаль, подхватила свою сумочку из крокодиловой кожи.

– Впрочем, ничего нового, – заявила она. – Меня снова обмануло это вшивое ничтожество.

– А ты вообще в отпуске, тебе похуй где прохлаждаться! – осмелился и крикнул Наземникус, когда за Рита вышла за вещами.

***

Около десяти минут мы стояли в очереди на выход, толпясь среди целого полчища эмигрантов. Хорошо, что ручной клади у нас было мало, иначе бы руки сводило бы судорогой.

Рита, все еще не сменившая гнев на милость, и не успев переодеться, так и стояла в вечернем платье на палубе и барабанила острыми ногтями по сумочке.

– Рита, ну хорош уже, – протянул Наземникус.

– Закрой свой поганый рот.

– И тебя с полугодовщиной, любовь моя.

Флэтчер повернулся ко мне явно в поисках поддержки, но я тут же демонстративно возвел глаза к вечернему небу.

– Сынок, ну ты-то хоть не начинай, – взмолился Флэтчер. – По большому счету, ничего страшного не случится, если мы побудем пару дней в Новом Орлеане, а затем, неспешно и с комфортом домчимся до Коста-Рики.

– До Коста-Рики? Да ладно? Не до Румынии? Не до Шри-Ланки? Не до Ирландии?

– Не души меня недовольством, – буркнул аферист.

– Да ты хоть объясни, – гаркнул я, вручив служащему талон. – Чего ради мы приперлись сюда?

Наземникус, удостоверившись, что Рита уже спустилась с парома и находится вне зоны видимости и слышимости, шепнул мне на ухо.

– Я поведу тебя в бордель.

– ТЫ ПОВЕДЕШЬ МЕНЯ В БОРДЕЛЬ?! – опешил я так громко, что на нас обернулись.

Наземникус тут же заехал мне по ребрам.

– Ты это серьезно? – хлопал глазами я. – В бордель? Меня в бордель? Ты?

– Ну хорошо, можешь постоять под окнами, – смилостивился Наземникус, тоже протянув талон. – Только Рите ни слова, иначе я верну тебя в Лондон по частям.

Я закатил глаза, пребывая все еще в легком шоке.

Следующая очередь, в которую мы встряли – колдовская таможня Магического Конгресса Соединённых Штатов Америки.

Большой зал, в котором толпились все гости страны, сошедшие с паром, делился на две секции: правый для маглов и левый, невидимый ими, для волшебников. Неизвестные мне чары приманили к нам троим крохотные листочки пергамента с номерками на них, видимо мракоборцы, работающие на таможне, сразу каким-то образом вычисляли волшебников. Процедура, как я сразу же понял, не сложная: подобно маглам, мы переходим в свою секцию, где у стола таможенника уже выстроилась немаленькая очередь магов самых разных национальностей.

Прямо передо мной стоял высокий темнокожий колдун, который держал на руке уменьшенную копию венгерской хвостороги (не больше кошки), державшей в пасти пергамент с номером «9». Стоять пришлось долго, поэтому я, дабы не слушать склоки Риты и Наземникуса, выглянул вперед, чтоб хоть ориентироваться, как проходит процесс регистрации гостей-магов в Соединенных Штатах.

– Русские что ли? – послышался в начале очереди голос мракоборца-таможенника. – Цель приезда?

– Сборы по квиддичу, – хором ответили две молодые ведьмы, сжимающие метлы, и протянули документы.

Таможенник тщательно изучил каждую букву в паспортах и посмотрел на свет неизвестную мне бумагу с восковой печатью.

– А что ж вы без медведя, русские? – усмехнулся таможенник.

Светловолосая ведьма с постным лицом расстегнула застежку на саквояже, и тут же секцию магов сотряс самый настоящий медвежий рык.

– Балалайку и самовар доставать?

– Вопросов больше не имею, – моргнул таможенник, поставив печать на пергаменте с номерком. – Добро пожаловать в Соединенные Штаты Америки, не задерживайтесь у нас. Следующий!

Очередь медленно, но двигалась.

За иностранцами наблюдать было невероятно интересно, учитывая, что кольцо-переводчик помогало мне понимать их перешептывания на разных языках.

Как раз слушая переговоры мексиканской семьи, которые волновались, что не получат разрешение, если таможенник заметит, что у них в чемодане – маленький сын, которого они собирались пропихнуть в Ильверморни (вот у людей фантазия), Наземникус дернул меня за руку.

– Что ты хочешь, старый урод? – бросил я. – Скажешь, что мы не туда заехали?

Но вместо ответа, аферист сунул мне листовку.

На мятой алой бумаге была изображена изящная кушетка, на которой возлежала темноволосая леди в черном корсете и ажурных чулках, а золотые буквы вверху листовки то и дело исчезали и появлялись, складываясь в заманчивый текст – «Дом Марианн Ле-Солей Леван. Досуг для мужчин и детей старше тринадцати лет».

– Мне особенно про детей старше тринадцати лет понравилось, – сунув листовку обратно Наземникусу, отозвался я шепотом. – Это кто тебе такой ужас посоветовал?

– На мексиканском рынке всучили старые знакомые, – шепнул Наземникус. – Я слышал и раньше об этом благом месте, но когда скидочный купон дали, я просто не мог не…

– Скидочный купон? Серьезно? – улыбнулся я. – Скидка на проституток. А что, неплохо, собрал бы еще штук сто таких бумажек и эта Марианн Ле-Солей Леван тебе бы доплатила.

Наземникус любовно погладил листовку через карман сюртука.

– Это не просто бордель, – зашептал он мне на ухо, едва ли не подпрыгивая. – Это бордель вейл.

Я до неприличия громко фыркнул.

– И что?

– И что? – возмутился аферист. – Сынок, ты хоть раз в жизни видел вейлу?

– Покойная кузина и ее христианутый братец в счет? – протянул я. – Видел. Они на одну восьмую те, о ком ты говоришь.

Наземникус замахал руками.

– Одна восьмая! Одна восьмая! И, честно, я бы твоей этой кузине с ее одной восьмой вейловской крови… эм… ну ладно, – раскраснелся он. – А настоящие вейлы… на все восемь восьмых… ты хоть представляешь эту красоту, Джимми Старлинг?

– Слабо.

– Это потому что ты тугодум.

За препиранием и обсуждением «главной достопримечательности Нового Орлеана», мы и не заметили, как подошла наша очередь.

Таможенник внимательно осмотрел сначала Риту, которая, треснув нас обоих, заставила умолкнуть и не перешептываться, затем на афериста, который тут же нервно заулыбался, а потом и на меня.

Быстро протянув паспорт и пергамент с номером, я широко улыбнулся.

– Мистер Старлинг, – проговорил таможенник. – Англичанин?

– Англичанин.

Наземникус выхватил у Риты ее паспорт, обтянутый нежно-розовой обложкой и положил на стол таможеннику вместе со своим.