Текст книги "Ученик афериста (СИ)"
Автор книги: Lexie Greenstwater
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 46 страниц)
И, самое интересное, что оказался совершенно прав. Нет, конечно, Малфой не отгрыз себе пальцы. Он с точностью предсказал отношение школы-конкурента к хогвартской делегации, видимо, не зря был любимчиком полусумасшедшей профессорши, преподающей прорицания.
До Шармбатона путь был очень неблизкий, поэтому вопрос о том, как добираться, был весьма актуален. Отзывчивые французы об этой проблеме позаботились, отправив за нами огромную карету, похожую на нежно-голубую тыкву, обрамленную позолоченными вензелями и гербом – двумя скрещенными волшебными палочками. Гигантские крылатые лошади, запряженные в карету, были в два раза выше любого человека, даже великан Хагрид едва доставал им до головы, вдобавок лошади выглядели довольно свирепо. То и дело гарцевали на месте, оставляя в каменной дороге вмятины, фырчали, нервно мотали головами и дергались так, словно их током било.
Внутри карета оказалась с размером, не побоюсь, первого этажа Хогвартса. Большая общая комната с двумя стоящими друг напротив друга диванами, очагом и чопорными натюрмортами на стенах, две уборные и ванные комнаты, а так же небольшая комнатка, в которой ютились узкие кровати, которыми мы так и не воспользовались.
В чем же был прав Скорпиус, если на первый взгляд дорога показалась очень комфортной?
В том, что у всех, даже у профессора МакГонагалл, сложилось такое впечатление, что подобным путешествием нас хотят убить. Карету заносило в разные стороны, кони то взлетали вверх, то резко планировали вниз, то круто сворачивали влево-вправо, а то, казалось, хотели вырваться из упряжи.
О безопасности пассажиров Шармбатон не задумался, поэтому первые полчаса нас просто мотыляло вместе с мебелью в разные стороны, что оказалось весьма травмоопасно: кто-то разбил лоб, врезавшись в угол рамы, кто-то приложился затылком о стену, кто-то вывихнул руку, когда его прижало упавшим комодом. В конце концов профессор МакГонагалл провозилась с заклятиями, которые вернули на место мебель и закрепили ее, а также обеспечили карете плавное перемещение.
Тогда-то мы могли свободно передвигаться, или, хотя бы, сидеть и терпеливо ждать прибытия.
Я никуда не ходил, не очень-то доверяя надежности заклинаний, а сидел на одном из диванов (большая часть студентов была со мной солидарна, боясь лишний раз пошевелиться), читал не очень интересную книгу, найденную под кофейным столиком, когда Скорпиус вернулся в общую комнату, бледный, с выпученными глазами и, сев рядом, моргнул.
– Что? – не отрываясь от чтения, спросил я.
Скорпиус оглядел сидящих рядом (те тактично отсели) и, в особенности, профессора МакГонагалл. Убедившись, что декан вне поля слышимости, Скорпиус придвинулся ко мне.
– Случилось страшное.
– Скорпиус, говори прямо.
– Я больше не невинен.
Я фыркнул.
– Я знаю, – кивнул я. – А ты когда-то был невинен?
Скорпиус закусил губу.
– Я серьезно, – зашептал он. – Мой нежный подснежник сорван.
– Что? – захохотал я так, что на нас обернулись.
Малфой покраснел.
– Не смешно, – прошипел он. – Я утратил целомудрие.
– Скорпиус, я минимум трижды заставал тебя с тремя разными партнерами, – закатил глаза я.
– Это другое, – отмахнулся Скорпиус. – Мы с Доминик только что прошли близкий тест на совместимость.
Я снова едва сдержал смех.
– И?
Скорпиус вытаращил глаза еще сильнее.
– Это мой первый раз, у меня стресс.
– Да какой первый, если ты утратил невинность раньше, чем надел на голову Распределяющею Шляпу, – протянул я, но тут словно что-то в моей голове зажглось. – Первый раз с девушкой?
Скорпиус усиленно закивал.
– Ну, – замялся я. – Поздравляю.
– С чем? Это страшно.
– Скорпиус, ты уникален.
Но, Малфой, похоже не шутил, умудрившись действительно чего-то испугаться.
– Доминик без одежды страшная? – вскинул бровь я.
Скорпиус покачал головой.
– Ты без одежды страшный?
Меня одарили суровым взглядом закомплексованного подростка.
– Карету слишком трясло? – ухмыльнулся я.
Скорпиус ударил меня моей же книгой.
– Да что? – закатил глаза я, потерев лоб. – Что задело твои… как ты сказал? Нежные подснежники?
– Я к ней с чувствами, любовью, уважением, а она… до брака… в карете… отнеслась к моей податливости без должного пиетета.
Я в очередной раз не сдержал смешок. Профессор МакГонагалл одарила меня ледяным взглядом.
А Скорпиус, глупый впечатлительный Скорпиус, у которого все не как у людей, страдал. Какой там Турнир Трех Волшебников?
– Вдобавок, – шептал Скорпиус, укутавшись в плед. – В ее Америке я был не Колумбом.
– Чего-чего?
Скорпиус смутился.
– На ее Луне я был не Нилом Армстронгом.
– Не понял.
– Ну, в ее Китае я был не Цинь Шихуанди.
– Да ты можешь нормально сказать? – спросил я. – Мастер метафор.
Скорпиус при всей своей распущенности оказался на удивление застенчивым, поэтому, собираясь с мыслями минут пять, наконец выдал:
– Я был у нее не первым.
И, закрыв глаза, уткнулся мне в плечо.
– Трагедия, – саркастично протянул я. – Особенно для такого нежного девственника, как ты.
Сарказма Скорпиус не понял, поэтому посчитал, что я проникся его горем.
Знаете, каково быть третьим другом между двумя влюбленными?
Это неблагодарная участь. Мало того, что ты явно лишний, когда эти двое сливаются при каждом удобном моменте в поцелуе, так еще и становишься невольным участником их близкой жизни, которая тебя мало волнует.
Впрочем, о «трагедии поруганной невинности» Скорпиус забыл сразу же, как мы, пошатываясь от долгой тряски, вышли из кареты.
Именно в тот момент для нас начался турнир. По одним лишь взглядам шармбатонцев и прибывших ранее дурмстрангцев было ясно, что делегации из Хогвартса здесь не рады.
*
– Вам не кажется, профессор, что правил турнира придерживаетесь только вы? – поинтересовался Скорпиус, покрепче перехватив сухую ладонь декана Гриффиндора.
Не знаю, сколько Турниров Трех Волшебников застала Миневра МакГонагалл на своем веку, но, уверен, во время Святочного бала студент впервые пригласил ее на танец.
Вроде и посмеяться хотелось, а вроде и нет.
– Мистер Малфой, – проговорила профессор МакГонагалл, облаченная в мантию из шотландки. – Цель Турнира Трех Волшебников…
– … никак не стремление директоров школ-участниц сделать все для того, чтоб раздавить участницу.
– Мистер Малфой!
– Вы видели первый тур, профессор, вы судили первый тур, – шептал Скорпиус. – Француз и болгарин знали, с чем им предстоит столкнуться. Доминик не знала. Директора Шармбатона и Дурмстранга узнают информацию…
– … пока я директор Хогвартса, я буду чтить правила, Малфой. Минус пять очков Гриффиндору.
– Мы не в Хогвартсе, профессор, – улыбнулся Скорпиус. – Но я вас услышал и уважаю вашу принципиальность.
Они исполнили еще одно танцевальное па.
– Но хочу, чтоб Доминик Уизли выиграла турнир, а я всегда получаю, что хочу, потому что я избалованный мальчишка-лорд.
– Не сомневаюсь, Малфой.
– Тогда позвольте мне помочь ей победить.
Профессор метнула в него тяжелый взгляд.
– Если я услышу от вас хоть какую-то информацию о предстоящих испытаниях, обещаю, вы не доучитесь. Это не шутки, я не позволю вашим амбициям нарушить вековые традиции.
Скорпиус вздохнул.
– Обещаю, от меня вы не услышите.
И, дождавшись, когда лесные нимфы перестанут петь, выпустил руку профессора.
Как я понял, на танец он никого не приглашал просто так. Даже Доминик.
Потому что после профессора МакГонагалл Скорпиус вальсировал с чемпионом Шармбатона.
*
Мы стояли перед строгим взором МакГонагалл уже в ее кабинете, когда Турнир Трех Волшебников, слава Мерлину, был позади. Профессор молчала, но даже ее дыхание, что уж говорить о внешнем виде, было свирепым.
– Минус сто очков Гриффиндору, – проскрипела она.
Скорпиус аж рот раскрыл.
– Профессор!
– С каждого! – крикнула профессор МакГонагалл. – И не смейте возражать, Малфой, будь вы курсом младше, я бы незамедлительно исключила бы из Хогвартса обоих.
– Но мы выиграли турнир, – тихо напомнил я. – Может не стоит так…
Профессор одарила меня таким тяжелым взглядом, что я тут же замолчал.
– Вы обещали мне, Малфой, что не будете лезть, – продолжила профессор.
– Я обещал, что от меня вы не услышите никакой информации о предстоящих испытаниях, – напомнил Скорпиус. – Вы и не услышали, Малфои всегда держат свое слово.
Миневра МакГонагалл, сцепив руки за спиной, принялась расхаживать по кабинету. Директора школы смотрели на нее и нас со своих портретов ничуть не осуждающе.
– За весь период вашего обучения в Хогвартсе, вы оба нарушили правил больше, чем все известные до вас хулиганы.
– Мой отец, профессор, косячил больше. А дед – и того больше.
– Мистер Поттер! Я сейчас снова начну отнимать очки.
Я снова умолк.
– Сознательно пренебречь всеми существующими законами и нормами, касающиеся магического содружества, спорта, международного образования, – сокрушалась декан Гриффиндора. – Это будет чудо, если в министерстве не узнают…
– Ой, да даже если и узнают, – фыркнул Скорпиус.
– Помолчите, Малфой, – прикрикнула профессор. – Вы оба и так достаточно сделали.
– Да что мы сделали? – оскорбился я.
– Донесение до мисс Уизли информации касательно испытаний турнира…
– … все так делали, – заверил я.
– … выпытывание этой информации у чемпиона Шармбатона путем… склонения к близости и последующего шантажа этой близостью. Это я конкретно о вас сейчас, мистер Малфой.
Скорпиус вздернул длинный нос.
– Не было такого, – соврал он.
– … дискредитация чемпиона Дурмстранга путем подмешивания слабительных зелий в его еду, – ядовито произнесла профессор. – Это вопрос к вам, мистер Поттер.
– Я не буду ничего говорить без адвоката.
– Спаивание судей турнира. Как вы это объясните, мистер Малфой?
– Это еще кто кого спаивал, – отозвался Скорпиус. – Я могу с ними судиться за причинение вреда моему здоровью.
Профессор МакГонагалл тяжело вздохнула.
– Махинации со ставками на чемпионов. Мистер Поттер?
Я опустил взгляд.
– И, наконец, пронесение магловского огнестрельного оружия на территорию Шармбатона для чемпиона Хогвартса с целью его дальнейшего использования в третьем туре. Вы в своем уме, Малфой?
Скорпиус вздохнул.
– Да где вы вообще взяли оружие? – сокрушалась профессор. – Молчите?
Мы со Скорпиусом бегло переглянулись.
– Но Доминик выиграла! – напомнил Скорпиус.
– Но какой ценой, – гаркнула МакГонагалл. – Чудом, истинным чудом, нас никто не обвинил в жульничестве. Зато вы, Малфой, поспешили дать интервью в «Ежедневный Пророк», обвиняя в жульничестве дирекцию Шармбатона и Дурмстранга.
– Они сливали информацию своим чемпионам.
Профессор подняла ладонь, чтоб мы заткнулись. Я бегло переглянулся со Скорпиусом, ожидая поддержки.
– Нет, ну наказывать нас за то, что чемпион Хогвартса выиграла Турнир Трех Волшебников! – возмутился Скорпиус.
– Мистер Малфой, – прошипела профессор, потеряв всякие силы. – И вы, Поттер. Пообещайте мне, что не останетесь на дополнительный год.
– Дополнительный год? – вскинул брови Скорпиус.
– Для семикурсников, которые в этом году не учились из-за турнира, – шепнул я.
– Малфой, я повторяла эту информацию четырежды с начала учебного года! – вскинулась профессор.
– Ой все, – отмахнулся Скорпиус. – Я аутист.
– Малфой!
Скорпиус скорчил максимально серьезное выражение лица, но сам же расхохотался прежде, чем с ним продолжили воспитательную беседу.
На дополнительный год мы не остались. МакГонагалл вздохнула спокойно.
*
– Так ты укусил дядю?
Сейчас Скорпиус сидел за столом напротив меня, забравшись на стул с ногами. Он был на расстоянии вытянутой руки, живой, уже не плавающее что-то в формалине все эти две недели.
Я смотрел на него, изредка моргая, вот уже минут тридцать, не меньше. Рассмотрел крохотные поры на его светлой коже, трещинки на сухих губах, почти незаметный шрам над бровью.
Как завороженный я смотрел на него, вроде и убедившись, что он действительно передо мной, сидит, ест что-то, а вроде и не в силах осознать, что сомнительный ритуал, раскапывание могилы, слет трупов на крышу дома, пропахшая формалином квартира – что все это было не бредом сумасшедшего.
– Ты меня не слышишь? – поинтересовался Скорпиус, откусив кусок от длинного огурца.
Хруст огурца заставил меня моргнуть.
– Что? – слабо поинтересовался я.
– Ты укусил дядю?
– Какого дядю… а, ты об этом, – рассеянно протянул я. – Да.
Скорпиус запил огурец огромным глотком чая и принялся есть сахар. Сахар!
Те полтора часа, что мы просидели, он ел. В безумных количествах, не разбирая что, не утруждая себя столовыми приборами.
– Он стал таким, как ты? – спросил Скорпиус, отправив в рот пару сахарных кубиков.
– Нет. Нет таких жирных вампиров, – отозвался я. – Рану продезинфицировали, зашили. В этом плане магловская медицина лучше. А ты…
Скорпиус взглянул на меня своими огромными глазами.
– А ты кушай, – выдохнул я.
– Все в порядке? – поинтересовался воскресший.
Я даже не знал, как ответить.
– Просто есть хочу, – признался я. Хоть это и не было основной причиной моего дискомфорта.
– Так поешь.
– Не этого хочу.
Скорпиус, сунув в рот ложку с джемом, который стоял в холодильнике еще со времен их с Доминик переезда в квартиру, закатал рукав джемпера.
– На, – сказал он, зачерпнув еще джема.
– Что?
– Кушай.
Я тупо посмотрел сначала на бледное худое предплечье, потом на самого Скорпиуса.
– Ты серьезно?
– А что будет? – пожал плечами он. – Я уже умирал.
– Ты в курсе, что это больно?
– Не больнее, чем набивать татуировки.
– Ну ладно. – А я согласился, тем более, что Наземникус напрочь отказался меня кормить после инцидента с дядюшкой.
И на всякий случай аккуратно закатил Скорпиусу рукав повыше.
Скорпиус же продолжал есть.
Честное слово, если бы ему сейчас сказали перестать жрать, в противном случае его вернут обратно в ад, Скорпиус бы и не подумал встать из-за стола и еще попросил бы сбегать за хлебушком.
– Ты не пахнешь человеком, – признался я, взяв его руку в свои.
– А чем пахну?
– Не знаю.
– Ешь и не выебывайся, – усмехнулся Скорпиус. – Я же ем соевое мясо.
Я послушно вонзил зубы в бледную руку и поднял взгляд.
– Ну как? – поинтересовался я, несколько шепелявя, потому как все еще касался зубами кожи.
– Как будто дятла с ладони кормлю, – рассмеялся Скорпиус. – Смелее, Ал.
Благодаря некоторым особенностям моего рациона, я научился различать несколько видов крови: кровь мужчин горьковатая, кровь женщин теплее, кровь животных гуще, кровь алкоголиков или наркоманов кислила и вызывала рвотный рефлекс, кровь дяди Дадли оказалась самым мерзким питанием за весь мой опыт. Кровь Скорпиуса оказалась совершенно безвкусной, не пахнущей человеком, но голод утоляющей.
Точно, соевое мясо, Скорпиус очень верно провел параллель.
– Я вкусный? – поинтересовался Скорпиус, сунув палец в банку с яблочным пюре. Откуда у нас яблочное пюре?
– Как печеньки «Oreo», – хмыкнул я, облизав губы.
– Правда?
– Ганнибал Лектер ел бы тебя на десерт по очень большим праздникам.
Судя по тому, как смутился Скорпиус, спрятав румянец за огромной чашкой с чаем, большего комплимента ему в жизни не делали.
Я только подумал о том, что, возможно, стоит поискать бадьян, чтоб остановить кровь, как рана от укуса на моих глазах превратилась в гладкий шрам, который исчез спустя минут пятнадцать.
– Надо выпить, – прошептал я.
– Хлебушка купи, – крикнул мне Скорпиус.
*
Как можно было рассказать ему о том, что случилось с девушкой, которую он любил? Он же такой… как большой пьющий ребенок.
Я надеялся оттянуть разговор, как-то может подготовить его, а может и вообще проигнорировать, но стоило мне вернуться из магазина с бутылкой вина и багетом хлеба, Скорпиус, доедая сырой баклажан, обмазанный сливочной помадкой из «Сладкого Королевства», как бы невзначай поинтересовался, где его жена. Ну конечно он ждал, что я скажу, что его Джульетта (как он ее называл) сейчас вернется, или уехала к родителям и тогда он, ее милый принц (как она его называла), увидит ее если не вечером, то завтра утром.
Я вроде и неплохо врать умел, но из моих уст сорвалось какое-то неопределенное мычание, что стало знаком – врать бесполезно.
Я жил со Скорпиусом Малфоем в одной башне. Потом в одной квартире. Я знал о нем все, знал, как облупленного. Сотню раз видел его наигранные слезы, часто необходимые для очередной его аферы: будь то изобразить истерику перед преподавателем на экзамене или выпросить у отца очередную жизненно важную хрень, но в тот момент я понял, что ни разу, никогда прежде я не видел истинных эмоций Малфоя, в том числе и слез.
Как и сейчас.
Он мог забиться в рыданиях по щелчку пальцев, моля о «Выше Ожидаемого», но сокрушительная новость о смерти любимой не выжала из него ни слезинки, ни всхлипа.
Он не говорил со мной до вечера. Ходил по своей старой комнате, я слышал его шаги. Даже проигнорировал мое привычное «Давай забухаем». Скорпиус Малфой отказался бухать!
А вечером спустился в гостиную и почти будничным тоном сказал мне:
– Я хочу видеть Луи.
Я растерялся.
Это была последняя фраза, которую я ожидал услышать.
– Луи?
– Луи. Такой рыжий оборотень с телом греческого бога и характером Гитлера.
– Он в больнице.
– И что?
Я взглянул Скорпиусу в глаза и тут же отвел взгляд.
– Сейчас полнолуние, – напомнил я, отодвинув штору и указав на золотой диск луны. – Вряд ли у вас получится конструктивный диалог.
– И все же, – произнес Скорпиус.
– А если тебя увидят?
Именно этого я больше всего и боялся. И именно это и стало причиной наших дальнейших конфликтов и последующей ссоры, растянувшейся на семь лет.
Я воскресил его. Я несу за него ответственность. Скорпиуса знает весь магический мир, чего уж там. И половина магловского Лондона. Его смерть была красочно описана в прессе, многие знакомые лично присутствовали на похоронах, признание Драко Малфоя возымело еще больший резонанс.
И тут, представьте, Скорпиус Малфой, вполне себе живой, разгуливает по улицам Лондона, появляется в Больнице Святого Мунго, ведет абсолютно обыденную жизнь.
А Скорпиус не умеет жить тихо. Да с такой перспективой он будет обнаружен спустя… час после своего выхода из квартиры.
«О чем я думал, воскресшая его?».
– Идешь? – спросил Скорпиус, застегнув пальто. – Не хочу трансгрессировать.
– Скорпиус, послушай…
– Если идешь, поторопись, – подхватив кожаную сумку, бросил Скорпиус. – Если нет, закрой за мной дверь.
Молясь, чтоб нас никто не заметил, попутно вспоминая, где отцовская мантия-невидимка, если после этого бессмысленного визита Скорпиус надумает снова гулять, я отправился за ним.
– Постой, пожалуйста, я применю Дезиллюми… Скорпиус!
Но он уже просочился в через главный вход и, махнув волшебной палочкой, метнул заклинание в стоявшую спиной ведьму за стойкой администратора.
«Господи, за что мне это?!» – взвыл я, бросившись следом.
Хорошо, что ночью пациенты в палатах, а целителей в коридорах меньше. Шанс быть обнаруженным не так уж велик. Нет, о чем это я, конечно, он, черт возьми, велик.
Целитель, облаченный в лимонно-желтую мантию, съехал на пол – заклятие угодило ему прямо в грудь.
– Не туда, – шепнул я, силясь забрать у Скорпиуса палочку. – В подвал. Скорпиус, перестань.
– Остолбеней, – приказал Скорпиус, направив палочку на очередного целителя. – Куда дальше?
– Влево. Скорпиус, пожалуйста…
Мы уткнулись в комнату, которую, к моему удивлению, никто не охранял. Одного лишь звука было достаточно, чтоб понять – за дверью рычит оборотень.
Я даже не знал, какие они, оборотни?
Человек с головой волка, как в учебниках по Защите от Темных Искусств?
Долговязое чудовище, как в книгах по Уходу за Магическими Существами?
Огромные волки в три четверти человеческого роста с полным ртом длинных зубов, как говорил Моран?
Отворив многочисленные замки заклятием, Скорпиус распахнул лязгнувшую дверь и наткнулся на решетку.
В тот же момент в темной камере (палате? клетке?) послышался такой рык, что я отпрянул назад. Полы пальто Скорпиуса задрожали, словно на них подул ветер, а стоило оборотню снова зарычать, как светлые волосы Малфоя зачесало вырвавшимся из пасти воздухом назад.
Но сам Скорпиус даже не дрогнул. Напротив, наклонился и медленно придвинулся к решетке.
Я не видел оборотня, но увидел, как он, издав утробный рык, просунул нос и пасть между решетками, силясь отгрызть гостю часть лица.
В паре сантиметров от лица Скорпиуса лязгнули зубы, но тот, прищурившись, быстро обхватил морду оборотня обеими руками и крепко сжал.
На секунду мне показалось, что на самом деле Скорпиус Малфой именно такой: настойчивый, решительный, бесстрашный и абсолютно безумный – истинный внук бабушки Беллатрисы. Я даже подумал, что не зря их палочки были сделаны из одной древесины и одной сердцевины, но поспешил эти мысли тут же отогнать.
Мне ближе мой Скорпиус: глупый, наивный и необычайно добрый.
Даже оборотень перестал рычать, явно обалдев от того, что его морду сжали тонкие бледные руки.
– Подожди, – прошептал Скорпиус, разжав одну ладонь. – Подожди.
И медленно запустил свободную руку в сумку из которой, насколько я разглядел, вытащил большой кусок красной говядины.
– Что ты…
Скорпиус, все еще держа морду оборотня и словно забыв о моем присутствии, медленно протянул ему мясо на открытой ладони. Кусок весил фунта три на вид и был куда больше ладони, так что Скорпиус еле удерживал его.
Оборотень тут же жадно схватил мясо, а Скорпиус, едва не лишившись пальцев, одернул руку, перепачканную липкой кровью, накапавшей с угощения.
И захлопнул дверь.
– Скорпиус, – прошептал я. – Что это было?
– Я подумал, что Луи голоден, – сказал он с совершенно безумной улыбкой. – Я покормил оборотня с руки.
И громко захохотал так, что, уверен, нас услышали пациенты.
Я нервно сглотнул.
– Ты странный, – словно проглотив собственный смех, серьезным тоном сказал Малфой, хлопнув меня по плечу перепачканной в крови рукой. – Пойдем домой.
========== Глава 29. ==========
Я уже не раз говорил вам, святой отец, каково это быть третьим другом. Представьте себе тот самый узенький тротуар, по которому могут идти рука об руку только двое, а вы плететесь позади, лишь вполуха слыша разговор. Или представьте себе тот самый Святочный бал, на котором ваши друзья появились снова вместе, держась за руки, и по традиции чемпиона и его партнера открывают сие мероприятие танцем, а вы приходите с не особо симпатичной француженкой, которая мало того, что согласилась идти с вами, только потому что больше не с кем, так еще и по-английски знает ровно три слова. Или представьте любую прогулку по школьным коридорам, когда эти двое сливаются в поцелуе, а вы неловко смотрите в потолок и принимаетесь изучать трещины на нем.
Как вы уже поняли, я могу вам сходу назвать сотню таких вот зарисовок, которые все вместе сложатся в мою жизнь.
Я лишний человек абсолютно везде. В школе, возможно в семье, в квартире на Шафтсбери-авеню, в криминальном мире, став третьим лишним между Наземникусом Флэтчером и Карлом Мораном. Это моя карма.
Тогда, в Хогвартсе, это было моей рутиной. Быть третьим лишним.
Выручай-комната была тепло освещена, просторна и на этот раз не явилась в виде какого-то уютного помещения, в котором, как мне рассказывал когда-то Джеймс, ученики испокон веков уединялись со своими вторыми половинками втайне от преподавателей. Поэтому когда отец клялся мне, что в Хогвартсе секса не было, я ехидно ухмылялся.
Сейчас в комнате из мебели была огромная ванна золотистого цвета и стоявшая около нее вешалка, на которой уже тяжелела мантия с нашивкой бронзового орла Когтеврана.
В ванне, свесив за бортик длинный гибкий хвост, лежала Доминик, победительница Турнира Трех Волшебников, самая красивая ученица, любимица преподавателей и зазноба Скорпиуса Гипериона Малфоя.
Чешуя на хвосте красивая, словно вылитая из золота, чешуйки также почему-то на левом локте, издалека похожи на причудливый браслет, и на груди. Не так, чтоб они уж сильно скрывали ее маленькую аккуратную грудь, скорее это за них делал слой белой пены, но Доминик почему-то меня не смущалась.
Была ли вообще в этом мире хоть одна вещь, которая могла ее смутить?
– Я, конечно, извиняюсь, – позвал я, снова заглянув в комнату. – Но я на стреме уже полчаса. Филч уже трижды мимо проходил.
Доминик открыла глаза, а Скорпиус, сидя у ванной на большой подушке и лениво листая свою тетрадь по прорицаниям, скорее для галочки, что он готовился к экзамену, нежели действительно что-то повторяя, обернулся.
– Иду, – бросил он.
И, захлопнув тетрадь, поднялся на ноги, чтоб дотянуться губами до румяной от горячей воды щеки Доминик.
– Что мне делать без тебя еще год? – поинтересовалась она.
– Учиться.
В отличие от нас, Доминик на дополнительный год оставалась.
Хотела, как и полагается типичной когтевранской отличнице, отхватить как можно больший кусок знаний, а не сдать Ж.А.Б.А. на абы как, как мы со Скорпиусом.
Хотела карьеру. Кажется, в министерстве. Кажется, даже на Отдел Тайн замахнулась.
Она умная, красивая, вежливая, настойчивая, с железной выдержкой, вдобавок раскрученная турниром. Ей все двери открыты. Даже если и закрыты какие-то, Скорпиус откроет их для нее.
Как однажды открыл двери квартиры на Шафтсбери-авеню.
*
– Пожалуйста, проходите, – лучезарно улыбнулась риелтор – пышнотелая дама в строгом невыразительном сером брючном костюме.
Как учил меня Скорпиус: чем дешевле и безвкуснее кажется костюм женщины, тем он окажется дороже. Не прогадал. Дама была одета хоть и бедненько, как мне показалось, но туфли на ней явно дорогие, под стать сумочке. Да и визитка, которую она тут же всучила нам, принадлежала весьма известному агентству по продаже недвижимости.
– Скорпиус, это очень плохая идея, – прошептал я, дернув друга за рукав, когда он уже с готовностью перешагнул порог.
– Почему? – моргнул Скорпиус. – Это отличный подарок.
– Ты даришь ей квартиру!
– Я люблю делать подарки.
– Но квартира! Квартира, Скорпиус!
Риелтор кашлянула и одарила меня таким острым взглядом, что я тут же заткнулся. Во взгляде читалось: «Завали хлебало, урод, и дай мне продать эту чертову квартиру этому богатенькому идиоту!».
– Тебе не продадут квартиру.
– Я совершеннолетний.
– Потребуется очень много документов. И твой отец…
Скорпиус отмахнулся и зашел в прихожую.
Риелтор тут же почувствовала себя в своей стихии.
– Квартира просторная, два этажа, – закудахкала она. – Гостиная совмещена с кухней, имеется небольшая кладовая, удобства вон там, как видите. Наверху три спальни, как раз то, что нужно молодой семье.
– Зачем, прошу прощения, молодой семье, три спальни? – ехидно поинтересовался я.
А Скорпиус уже шастал по второму этажу.
Риелтор стиснула зубы.
– Одна спальня – для молодоженов, – по слогам, как для слабоумного, ответила она. – Вторая – для будущих деток. И одна гостевая.
Я жеманно улыбнулся, понимая, что эта ушлая мадам сейчас все же заставит моего друга раскошелиться на квартиру.
– Район превосходный, – продолжила риелтор. – Самый центр, это значит…
– … шум транспорта, – закончил за нее я.
– Удобная транспортная развязка…
– … самое то, для сына миллиардера, который ни разу не видел автобус, – кивнул я.
– Исключительно приличные соседи: музыкант и семья преподавателей Лондонской Школы Экономики…
– … необходимые соседи для юного наркомана, – шепнул я. – И музыку послушать, и о финансовом кризисе поговорить.
Скорпиус перегнулся через перила и крикнул:
– Мне нравится.
Битва за благоразумие была проиграна.
– Но, позвольте спросить, где хозяин квартиры?
– Хозяйка квартиры умерла шесть лет назад, – ответила риелтор. – Но, уверяю вас, в ее смерти не было ничего криминального. Женщина была в летах. Ее сын хочет продать квартиру, по той причине, что не живет в стране.
– Если это действительно такая замечательная квартира, почему вы шесть лет не можете ее продать? – сверкнул глазами Скорпиус.
Риелтор замялась.
– Квартира в полном порядке, мистер Малфой. Неделю назад съехали арендовавшие ее люди, и они остались в полном…
– И владелец, то есть, сын хозяйки, знает, что ваше агентство сдает квартиру? – допытывался Скорпиус.
– Мистер Малфой, это нормальная процедура, – надулась риелтор.
Но Скорпиус вступил в торги, что умел он делать, признаюсь, мастерски.
– Согласно действующему законодательству, только собственник недвижимости может как-либо распоряжаться ею, – произнес он. – Получает ли владелец квартиры доход от сдачи квартиры в аренду?
– Будьте уверены.
– Я это проверю, – пообещал Скорпиус.
– Это каким же образом?
– В вашем голосе неприкрытый сарказм, мисс. То есть вы заранее уверены, что это пустые слова, но, будьте уверены, мне ничего не стоит получить доступ к налоговой декларации владельца, и к вашей, чтоб убедиться, что доход от сдачи в аренду квартиры получаете непосредственно вы, – улыбнулся Скорпиус. – Далее я затаскаю по судам вас лично, а затем и ваше агентство, за то, что никак не препятствовали вашим действиям. Уже сейчас вам скажу, что суд я выиграю, вы вернете собственнику все до копейки, плюс компенсация, вылетите с работы и вернетесь домой, к вашим кошкам.
Я фыркнул.
И, что самое интересное, риелтор заволновалась.
– Но я могу просто купить эту квартиру со скидкой, – протянул Скорпиус.
– Владелец говорил о том, что торг неуместен, – буркнула риелтор.
– А использовать его собственность как свою – уместно? Итак, будем торговаться…
Закончился этот за уши притянутый шантаж тем, что квартира отныне принадлежала Малфою. Почему за уши притянутый? Представьте, святой отец, если бы я так начал качать права, пугать риелтора судами. Надо мною бы посмеялись, это в лучшем случае.
Но у Малфоя словно был дар убеждения, не знаю, как иначе, это назвать. И еще у него был дар добиваться всего, чего хочет, как и с этой квартирой.
*
Он действительно добивался всего.
Недели перетекали в месяцы. Шесть месяцев, может чуть меньше, прошло с того момента, как Скорпиус Малфой выбрался из ванны и, цепляясь мокрыми руками за стены, явился мне, перепугав до смерти неожиданным появлением.
И все эти шесть месяцев я занимался тем, что плясал под дудку Малфоя.
Всему виной была моя паническая боязнь того, что Скорпиуса обнаружат. Придут с вопросами ко мне. А что я отвечу? Что заигрался в некроманта и создал неведомую тварь?
Как я могу еще объяснить этот страх, если сейчас, вспоминая это много лет спустя, не могу сдержать дрожь?
Как удержать дома буйного покойника?
Я спрятал его волшебную палочку, как только в квартиру вернулся Луи, ведь тогда Скорпиус впервые сбежал из-под моего надзора. Сбежал не просто погулять, сбежал, чтоб вытащить из больницы оборотня, в котором нашел защиту от меня.
Потом я наложил на квартиру анти-трансгрессионные чары, обшарив половину школьных учебников, чтоб найти их.
Затем установил на окна решетки.
