Текст книги "Ученик афериста (СИ)"

Автор книги: Lexie Greenstwater

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 46 страниц)

– И какую же?

Наземникус выдохнул густой дым и улыбнулся золотозубой улыбкой.

– А такую, что несмотря на то, чем ты занимаешься и кого из себя строишь, ты хороший человек.

Я придвинул к себе бутылку.

– Я вампир, старый, – напомнил я, закусив губу клыком.

– Нихрена ты не понимаешь, Поттер. Человек ты, самый что ни на есть человечный.

========== Глава 19. ==========

Оставить скучающего Скорпиуса на попечение Луи – вот она, моя самая гениальная идея. Требование Малфоя было исполнено: он больше не скучал. Переехав на Шафтсбери-авеню, оборотень стал той самой сдерживающей мерой, которая не давала Скорпиусу садиться на шею никому из нас.

И все были довольны: Скорпиус не был одинок, пока Доминик отсутствовала, близнецы воссоединились, но мелькающий постоянно сосед-призрак, словно не давал им стать теми самыми высокомерными красавцами, какими их запомнил Хогвартс. Одно лишь было плохо.

Мне начинало казаться, что в квартире я лишний. Даже учитывая то, что Луи ночевал дома от силы пару раз в месяц (иногда по причине ночной работы, иногда задерживался у оборотней в Билбери), Доминик моталась между квартирой и вечными допросами мракоборцев и прессы, их компания давила. Хотя, сейчас я понимаю, что дискомфорт ощущался лишь оттого, что наша со Скорпиусом дружба дала первую взаимную трещину.

Но, надо сказать, о небольшом конфликте мы мудро не вспоминали, словно заранее договорившись.

– Я так понимаю, завещание Скорпиуса ничего не дало? – поинтересовался я, наблюдая за тем, как Доминик стягивает туфли на высоком каблуке. – Малфои посмотрели на тебя, как на дурочку?

– Я тебя умоляю, Ал, они на всех так смотрят, – протянул Скорпиус, проплыв сквозь входную дверь. – Мэнор отсудить не получилось.

И, прошагав прямо сквозь стол, неспешно двинулся наверх.

– Мэнор отсудить не получилось, – задумчиво повторил я, подняв взгляд на кузину. – Наверное, печально осознать, что вышла замуж просто так?

Доминик, не удостоив меня и взглядом, уперла руку в мой затылок и с силой приложила об стол, пользуясь тем, что Скорпиус этого не видел.

– Ты злая, – простонал я, потирая ушибленный лоб. – Ты очень злая.

– Но все не так плохо, – громко сказал Скорпиус, свесившись с перил. – Мы оттяпали эту квартиру. До тех пор, пока у моей родни хватит совести не пытаться ее забрать. А пока Доминик – законная владелица, а моя богемная маман временно закатала губу обратно.

– Здорово, правда? – улыбнулась Доминик, глядя на меня. – Скорпиус оставил мне квартиру.

В переводе с английского на язык призрачных намеков это значило «собирай к херам свои вещи, Альбус Северус Поттер, и вали отсюда на все четыре стороны, ибо я еще помню, как ты хотел выдать тайну моего брата, потому что я злопамятная, как Сатана».

– Здорово, – кивнул я и шепотом добавил. – Теперь ничего не мешает тебе искать следующего аристократа, правда?

Кукольное лицо Доминик посерело.

– А еще мне ничего не мешает разбить себе нос о дверной косяк и сказать Луи, что ты меня ударил, – скрыв от Скорпиуса лицо за копной своих медных волос, прошипела она. – Обещаю, мы похороним твои останки рядом со Скорпиусом.

Наблюдая за тем, как Скорпиус, игнорируя двери в свою комнату, проходит сквозь стену, я на секунду задумался о том, что только этот факт и показывает, что мой заклятый друг теперь что-то вроде призрака.

– Скажи мне, хитрая рыжая девочка, – все еще глядя в стену, произнес я. – Как так получается, что из близнецов всегда один будет плохим?

– Не знаю, заведи близнеца и спроси у него, – отмахнулась Доминик, поставив чайник на плиту.

– Нет, я серьезно. Сначала ты была милой, а Луи – исчадием ада. Теперь наоборот. Вы специально договариваетесь или это спонтанные метаморфозы?

– Медаль «За сарказм» в мусорном ведре, можешь достать и приколоть к груди.

– Доминик, в чем дело? – прямо спросил я. – Мы были друзьями, помнишь?

Доминик с остервенением кинула в заварник щепотку чаинок и чуть повернулась ко мне.

– Помню, до того самого момента, как ты хотел сдать Луи родственникам.

– И все что ли? – фыркнул я. – Господи, я думал, что согрешил где-то.

– Не знаю, какие у тебя понятия о родстве, – раздраженно сказала Доминик. – Но я люблю своего брата…

– О, ну в этом никто не сомневается, мисс Ланнистер…

– … и никогда не закрою глаза на то, что ты хотел его сдать. Даже если сам Луи тебя простил, – закончила кузина, одарив меня ледяным взглядом. – И еще раз опустишь свою шуточку про Ланнистеров, я буду рада рассказать миру о том, что ты питаешься кровью.

– Я сделал для Луи и оборотней больше, чем ты можешь себе… Что?

Доминик взглянула на меня из-под длинных ресниц, но ожидаемой ехидной улыбки не последовало.

– Луи рассказал? – Смысла спорить не было никакого. – Я думал, он умеет держать слово. Ну, это многое объясняет.

– И что же?

– Твое отношение. Тебе неприятен, это мягко сказано, тот, кто пьет кровь.

Доминик презрительно фыркнула.

– Мне неприятен тот, кто угрожал моему брату. А против… как бы корректнее сказать… нелюдей, я ничего не имею.

– Потому что сама из их числа? – напомнил я. – Или мне напомнить, что будет, если я случайно вылью на тебя этот вот чайник с водой?

– Будет ожог третьей степени и твой сломанный хребет, – сухо сказала Доминик. – Я человек, самый настоящий. А безобидный хвостик, если помнишь, стал следствием аллергической реакции на водооталкивающее зелье. Кстати, Альбус, а кто варил мне это зелье для первого испытания Турнира, не ты ли?

– Конечно я, милая кузина. Ты ведь была слишком занята обжиманиями со Скорпиусом, в то время как все, кроме тебя думали, как не показать чемпиона Хогвартса на Турнире Трех Волшебников необремененной интеллектом дурой с волшебной палочкой.

Ну тут, каюсь, перегнул, звонкая пощечина Доминик меня немного отрезвила, когда щеку обжег удар ее узкой ладони.

– Согласен, это было грубо, – потерев щеку, кивнул я. – Но ты же понимаешь, что я говорю это, потому что ты просто меня выводишь?

– Нет, ты говоришь это не потому что я тебя вывожу.

– Тогда почему же? – мирно спросил я.

– Ну не знаю, – протянула Доминик, выключив чайник. – Может, потому что ты ничтожество?

– Вполне возможно. – Вот так иногда согласием можно обескуражить человека, заткнув ему рот и не дав высказать поток пафосной речи. – Но мне любопытно услышать твои аргументы. Фраза «ой все» аргументом не является.

Доминик будто бы и не обиделась. Вообще, она стала одной из причин моего снисхождения к женщинам: из ничего сделать скандал, в любой непонятной ситуации звать на помощь брата, иметь в голове ровно пятьдесят грамм мозга, и то, отвечающего лишь за фотографирование на телефон ногтей, еды, котов и своего светлого лика – в этом все женщины нашего поколения, в этом вся Доминик.

– Тебе никогда не казалось, что ты лишний? – поинтересовалась кузина, преспокойно заваривая чай.

– Лишний между амбициозной дурочкой и богатеньким педиком? Казалось. Между амбициозной дурочкой и ее невротичным братом-проститутом? Казалось, – признался я. – Ты меня ничем не удивишь.

– То есть ты еще и считаешь нас сбродом фриков?

– Именно, моя милая кузина, именно. Мы четверо – фрики, это объясняет тот факт, что мы все еще живем в этой квартире, несмотря ни на что.

Заварник со стуком опустился на стол. Доминик уже и не пыталась скрывать, что я ее раздражаю.

– Ты мерзок, – прогнусавила она.

– Да ты тоже не подарок. Или это просто то время месяца, когда женщину лучше огородить от общества, чтоб она не бросалась на людей?

Швырнув мне (хоть показалось что в меня) чайную ложку, Доминик, как могла, силилась не вестись на провокацию.

– Это я-то бросаюсь на людей? – поинтересовалась она. – Ты у нас провокатор.

– Я? У меня было отличное настроение, пока ты не разинула на меня клюв, – напомнил я. – Просто признай, у тебя мерзкий характер.

– У меня мягкий характер, поэтому ты, собственно, еще не вылетел из квартиры.

– Настолько мягкий, что брат-близнец сбежал от тебя к незнакомым оборотням, а муж предпочел умереть, чем дожить до вашего развода.

И снова я перегнул палку. Пощечины не последовало, Доминик просто развернулась и оставила меня в кухне одного, потушив свет.

Наверное, это главный мой порок – неумение вовремя закрыть рот и давить на человека до тех самых пор, пока у него не сдадут нервы. В то же время, к чести своей, я всегда понимал когда и в чем я не был прав – это, определенно, достоинство.

Но просить прощения я не умел. Клянусь, за мои тогда девятнадцать лет я ни разу в жизни ни перед кем не извинялся так, как делают это нормальные люди – словом «прости», виноватым взглядом и обещанием никогда так больше не поступать.

Мириться с Доминик не скажу, что было необходимо, но веские причины не конфликтовать с кузиной меня пересилили. Во-первых, она же кузина, родной человек. Во-вторых, узнай Луи о том, что я позволил себе обижать его сестрицу, вбил мы меня с одного удара в землю по самый подбородок.

Мирился я по методике Наземникуса Флэтчера: бутылка вина, а лучше три, и… и все. Не помню, каким чудом мне удалось склонить деревенскую принцессу Доминик к распитию красного вина сомнительного качества во дворике у дома номер 17 на Шафтсбери-авеню, но, наверное, это не столь важно, тем более что по всем правилам алкогольного перемирия, мы на третьем тосте торжественно поклялись друг другу забыть прошлые обиды. Когда же я выслушал длинную исповедь молодой вдовы, которой покоя не дают родственники покойного мужа, в особенности отец и мать, явно поставившие цель выжить со свету непутевую невестку и вернуть ее в родную деревню без кната в кармане, я поймал себя на том, что действительно сопереживаю кузине.

«Вот хуевы аристократы» – голосом Наземникуса Флэтчера заговорил во мне внутренний судья.

Нет, ну серьезно! Вам уже некуда складывать ваши мешки галлеонов, а вы готовы удавить Доминик за квартиру, купленную вашим сыном.

– Это ты еще про кольцо не знаешь, – сделав глоток вина, произнесла Доминик.

– А что кольцо?

– Они хотят, чтоб я вернула обручальное кольцо. Сказали, что оно было выковано не для меня.

Ну тут я почти взорвался в негодовании. Отнять у вдовы обручальное кольцо, да еще и язвительно намекнуть, что оно должно было принадлежать другой!

Да они что там, охренели? По-хорошему, семейство Малфоев обязано было каждый месяц выплачивать Доминик пособие за то, что она позарилась на их глуповатого сынка с наклонностями мужеложца.

И разве мог я, истинный подвыпивший джентльмен, оставить прекрасную деву в беде, один на один с алчностью элиты магического общества?

– Леди Малфой, – галантно произнес я, наливая в картонный стакан Доминик еще вина. – Доводилось ли вам когда-нибудь обчищать особняки самодуров?

***

Да, я предложил своей кузине обчистить Малфой-мэнор.

Но я был пьян, и по всей логике сложившейся ситуации, наутро ни я, ни Доминик не должны были помнить ничего, после третьей бутылки.

На деле же получилось немного иначе. И чем я думал вообще?

– Ну что, идем? – будничным тоном спросил я, привстав с дивана следующим утром.

Доминик, тоже привстав, моргнула.

– Идем, – кивнула она. – Как я выгляжу?

– Как будто тебя красил Мэрилин Мэнсон, а потом сбил грузовик, – честно сказал я, стерев тыльной стороной ладони смазавшуюся косметику с ее щеки. – Сотри с рожи этот слой потекшего грима, скажи брату, что идешь в библиотеку и найди в квартире спортивную сумку. Или пакеты.

– Пакеты? – стянув растрепанные волосы в неряшливый пучок, переспросила Доминик. – Мы грабители-нищеброды?

Я оскорбленно обернулся.

– Грабители? Эй, мисс Ланнистер, грабят киоски с мороженным. Мы же восстанавливаем справедливость путем компенсации твоего материального и морального ущерба за счет денежных и вещественных ресурсов представителей зажратой правящей верхушки нашего гнилого общества.

– Чего? – протянула Доминик.

– Умой еблет, – не стал разжевывать фразу я. – Ты похожа на Джокера.

Доминик направилась в ванную, смывать с лица вчерашний макияж, а я подогрев заклинанием воду в чайнике, залил кипятком ложку растворимого кофе.

Нет, ну о чем я думал?

Грабить Малфой-мэнор – на такое не решался даже бывалый домушник Флэтчер.

Делать это вместе с кузиной, которая наверняка заснимет весь процесс ограбления и скинет его в «Инстаграм».

Просто провал.

***

– До сих пор не могу поверить, что ты просто так взяла и согласилась.

– Да я тоже, – призналась Доминик.

Мы стояли у высоких кованых ворот, обвитых древним плющем, и, задрав головы, смотрели на Малфой-мэнор. Чувствуя себя донельзя странно, я хотел было достать волшебную палочку и отворить замок заклинанием, однако вспомнил, что Наземникус и Моран, во время ограбления жилища Тервиллигеров предпочли магии проверенные веками способы проникновения в помещения без колдовства.

Определенная логика в этом была. В дома волшебников не так-то легко проникнуть без согласия хозяев: трансгрессия прямиком внутрь, заклятия взлома, сеть Летучего пороха исключены. Я знаю, что в семейном загородном домике наставлены такие чары, которые, как говорил дядя, отфутболивают незваного гостя на десяток миль.

И это простой лубяной загородный домик.

А мы позарились на Малфой-мэнор. Уверен, лорд Малфой уж на что, а на охрану фамильного особняка не поскупился.

Пока я продумывал варианты проникновения на территорию мэнора (всерьез рассматривая идею подкопа) ворота вдруг скрипнули и отворились. Я уже подумал, что нас засекла защитная магия мэнора и перепугался, как увидел по ту сторону высокой изгороди Доминик, которая еще раз толкнула тяжелые ворота, запуская меня.

– Как ты там оказалась? – поразился я.

– Пролезла через прутья.

Я промолчал.

– А вдруг там внутри есть кто-то? – не унималась кузина, когда мы, применив Дезиллюминационные чары, шагали по подъездной дороге, окруженной ровно постриженными кустами. – А тут мы.

– Сегодня среда, на часах – одиннадцать утра, подумай головой, женщина, Драко Малфой ещё минимум девять часов будет сидеть в министерстве.

– А домовые эльфы?

Признаюсь, не подумал.

– Ты паникерша, – констатировал я.

Мы дошли до крыльца, однако ежу понятно, что дергать дверь было бесполезно.

С постным лицом наблюдая за тем, как Доминик поглядывает на витражное окно, явно гадая, можно ли разбить его чем-нибудь, я отошел на добрых десять шагов от крыльца и, прищурившись на солнце, задрал голову, оценивая крышу.

– План «Б», – протянул я, и, за локоть подтащив к себе Доминик, которая уже замахнулась веткой на окно, трансгрессировал.

***

– Ну и дальше? – орала Доминик, перекрикивая шелест ветра, который особо был слышен на крыше.

Я осторожно ступил на относительно ровную крышу, покрытую древней черепицей, а кузина, мертвой хваткой вцепившись в острую башенку, наотрез отказывалась перепрыгнуть несчастные тридцать сантиметров, чтоб оказаться на не такой покатой поверхности. Вид с крыши открывался шикарнейший: зеленые холмы, редкие дома вдали, озеро, а если уж очень хорошо присмотреться, можно разглядеть и башни большого города.

Однако не красотами любоваться я сюда влез.

– Да что ты прижалась к этой башне, как к холостому миллионеру? – хмыкнул я и, дернув Доминик за руку, снова подтащил к себе. – Лучше скажи, ты завтракала сегодня?

– Нет, – растерялась кузина.

– Отлично. Лезь в трубу.

На меня уставились большие зеленые глаза с таким ужасом, что я не выдержал и фыркнул.

– Давай-давай, – улыбнулся я, указав жестом на каминную трубу, дым из которой, к счастью, не валил.

– Я не полезу, – побледнела Доминик. – Я подожду тебя, а ты…

– А ты, милая кузина, полезешь в трубу со мной.

– Мы убьемся!

– Ничего подобного, Скорпиус тысячу раз лазил в дом через камин. Правда пьяным, и чтоб отец не засек, но если тебе нужно накатить для храбрости…

Доминик скрестила руки на груди и отвернулась.

Я уже говорил о том, что зря затеял ограбление и взял в помощники кузину?

– Ладно, – смиренно сказал я. – Я первый.

– Я подожду тебя на крыше.

– Хорошо, ты подождешь меня на крыше, – кивнул я, закатывая рукава рубашки. – Так, посмотри, там слишком много сажи, ну чтоб я не задохнулся.

Доминик уперла руки кирпичную трубу и, свесившись, заглянула в дымоход.

– Ты думаешь, здесь что-нибудь видно?

– Уверен, – улыбнулся я и, толкнув ее вперед, буквально пропихнул в трубу.

Наверное, этот высокий девичий вопль за сотню миль услышал Драко Малфой, мирно попивающий кофе в своем кабинете, уже не говоря о том, что бедных домовых эльфов этот адский звук если не свалил с ног, то лишил слуха минимум на неделю.

Услышав заветный глухой стук, я тоже свесился в дымоход.

– Жива ли ты, моя милая кузина?

– Спустись, сука, только спустись, – послышался приглушенный рык из трубы. – Мигом со всеми апостолами поздороваешься!

Гневные вопли гласили, что отделалась девушка легким испугом.

Поэтому, будучи практически спокойным за свою сохранность, я осторожно спустился в дымоход и, упирая ноги в выпирающие кирпичики, чихая и кашляя от попавшей в нос сажи, преспокойно спустился в камин.

Не успели мои колени коснуться опоры, как цепкие пальцы схватили меня за ворот рубашки.

– Ты столкнул меня в камин?! – рычала Доминик. Ее лицо и волосы были перепачканы сажей, а, судя по ссадине на лбу, приземлилась она удачно: головой в поленья.

– Ой, какая ты страшненькая, – хихикнул я, отцепив ее пальцы от рубашки. – Успокойся, ты даже испугаться не успела. А так бы спускалась до следующего Рождества.

– Луи узнает об этом, – прошипела Доминик, рукавом водолазки утерев сажу на щеке.

– Пренепременно, – кивнул я, всучив кузине сумку. – Давай, мародерствуй.

Доминик мигом забыла о гневе и растерялась.

– А что брать?

– Все, что не прикручено к полу.

Врожденная жадность рыжей деревенской принцессы, судя по выражению ее лица, только что вырвалась из оков совести.

– Только чтоб мы смогли унести, – напомнил я.

Самое время наконец вылезти из камина и самому прихватить чего-нибудь ценного. Но стоило мне опустить руки в холодные угли, чтоб ползком выбраться из камина за невозможностью выпрямиться, как левую ладонь обожгла боль – я наткнулся на что-то острое.

Наскоро выбравшись из камина, я взглянул на довольно глубокую ранку на ладони, из которой сочилась кровь. Видимо, Бог покарал меня за издевательство над Доминик.

Пошарив в углях, я сразу же обнаружил, что меня покалечило. Это оказалась крохотная, не больше четырех дюймов статуэточка змеи с разинутой пастью из гранита. Внизу статуэтка явно была отколота, именно об острый скол я и поранил руку.

– Ну и откуда ты в камине? – вслух поинтересовался я, повертев гранитную змейку в руках.

Впрочем, ответ нашелся моментально, стоило мне немного присмотреться.

На гранитной каминной полке виднелся скол.

Прижав найденную в камине статуэтку к месту скола, я лишь убедился в свой правоте.

– Домовики выходят из кухни, – прошипела Доминик, бегом спустившись с лестницы. В руке ее тяжелела полная сумка какого-то добра.

– Тогда уходим, – сказал я, машинально сунув гранитную змейку в карман.

Кузина придирчиво меня осмотрела.

– Ты ничего не взял?

Я огляделся, в поисках поблизости чего-нибудь ценного, однако кроме пары пустых бутылок из-под бренди, ничего не обнаружил. Но, все же схватил с журнального столика канделябр, не уходить же с пустыми руками.

– Хочешь трансгрессировать? Ты же говорил защитные чары.

– Нельзя трансгрессировать в чужой дом. А из чужого дома никто не запрещал, – с непонятно откуда взявшейся уверенностью сказал я и трансгрессировал, действительно беспрепятственно, первым.

***

– Ты ограбил Малфой-мэнор?!

Наземникус Флэтчер смотрел на меня то ли в благоговейном ужасе, то ли как на идиота.

– Да, держи подарок, – кивнул я, протянув аферисту сворованный наскоро серебряный канделябр.

Устало опустившись на угловой диванчик, я закрыл глаза.

– Ну как так можно? – сокрушался Флэтчер, поставив передо мной стакан. – Я никогда не рисковал даже думать об ограблении домишки Малфоев.

– Можешь мною гордиться, все прошло успешно.

Но даже поняв, что я провернул ограбление века, Наземникус не спешил радоваться.

– И ты упер только канделябр? – поинтересовался он, налив мне чего-то из бутылки. – Только один-единственный канделябр? Ты что, идиот?

Я сделал глоток мерзкого алкогольного пойла и скривился.

– И еще это, – признался я, достав из кармана гранитную змейку.

Флэтчер взглянул на меня так, словно уже поставил мне неутешительный диагноз.

– Это что за поебень, Поттер?

Я откинулся на спинку дивана и сонно повертел перед глазами статуэтку.

– Я нашел это в камине. Она откололась от каминной полки, – произнес я.

– Ну и?

По сути, Наземникус был прав, что посчитал меня в тот момент дураком. Но что-то не давало мне выпустить статуэтку из рук, что-то, что порождало в моей голове ряд вопросов.

– Почему она откололась от полки? Это же гранит, а не пластик.

– Хуевый гранит, – констатировал Флэтчер.

– Тогда почему мистер Малфой не приделал ее обратно? Это так сложно, произнести простое заклинание?

– Потому что не царское это дело, – фыркнул мой учитель.

Но я, задумавшись, закурил.

– Раз это не царское дело, почему домовые эльфы не приделали змейку на место?

– Потому что всем похрен, Поттер, на твою змейку.

– Потому что им сказали этого не делать, – протянул я, выдохнув сигаретный дым. – Иначе они бы починили полку, и никто бы не заметил того, что статуэтка откололась.

Наземникус подпер небритый подбородок рукой и уставился на меня взглядом ожидающего продолжения сказки.

Я встал с дивана и зачем-то начал ходить по кухне.

– Зачем Драко Малфой прятал статуэтку в углях? – спросил я. – Да, старый, именно прятал, потому что даже если бы статуэтка откололась сама по себе, она бы упала рядом с камином, но уж точно не в сам камин, под слой углей. И если он хотел прятать ее, почему не уничтожил заклятием? Но это ладно, зачем прятать отколотую статуэтку?

– Поттер, – громко сказал Наземникус.

Я обернулся.

– Проспись. Ты устал.

– Почему ты не слушаешь меня?

– Потому что ты несешь бред. Допивай портвейн и иди спать.

Я закатил глаза и послушно залпом осушил стакан.

– Поттер, – кликнул Наземникус, плюхнувшись в кресло. – А ты когда в последний раз ел?

– Давненько, – признался я. – С тех пор, как ты сказал мне искать кровь самому.

– Ты б поел, – посоветовал аферист, закурив трубку. – В моих интересах, чтоб ты был сыт.

– Почему?

– Потому что тогда я знаю, что ты не сожрешь меня.

Мое лицо посерело.

– Спасибо за безграничное доверие, старый.

– К твоим услугам, – кивнул Наземникус.

Поставив стакан на стол, я поднялся в свою спальню. Опустившись на низкую пружинистую кровать не раздеваясь, я прикрыл глаза.

Гранитная змейка покоилась на прикроватной тумбочке и в свете огарка свечи ее ониксовые глазки казались совсем живыми.

========== Глава 20. ==========

Примерно месяца три я жил спокойно и законопослушно. На Шафтсбери-авеню царила своя атмосфера с русалками, оборотнями и неупокоенным духом наркозависимого аристократа, в Паучьем Тупике царствовала запойная рутина, книжный магазин действительно «стал книжным», без запрещенных товаров из-под прилавка.

И меня это настолько умиротворило, что я начал всерьез задумываться о том, не поступить ли мне в колледж (чтоб не врать родителями лишний раз о том, что я получаю высшее образование). В принципе, идея колледжа была привлекательна со всех сторон: знания, студенческие будни, жизнь нормального парня, новые впечатления… ну и что там еще.

Тенденция волшебников получать высшее образование у маглов была отнюдь не новинкой, особенно после года так две тысячи десятого, когда министерство магии и премьер-министр кланялись друг другу, заверяя опять же друг друга в вечном мире и сотрудничестве, разумеется подальше от камер репортеров и в строжайшей секретности для маглов.

Находились и приверженцы данной тенденции, и ярые оппоненты.

– Нахрена? – вскинул брови Скорпиус, когда на «ежепятничном совете нечисти» был поднят этот вопрос. – Учиться у грязнокровок премудростей… зачем тебе?

– Для того чтоб найти работу потом.

– Узрите парня, который верит в то, что после колледжа найдет работу по специальности, – ехидно хмыкнула Доминик. – Феерический идиот.

Она полулежала на диване, распутывая пальцами влажные волосы, а рыбий хвост, переливаясь в свете торшера, музейным экспонатом возвышался на диванных подушках.

– Кстати, мисс Ланнистер, ты бы тоже подумала о высшем образовании, – напомнил я. – Особенно о магическом.

– Это еще почему?

– Потому что тебя возьмут куда угодно, из жалости к безутешной вдове лорда Малфоя.

Доминик закатила глаза.

– Все равно не понимаю, – протянул Скорпиус, сидя на полу по-турецки. – Почему ты просто не можешь пойти к отцу в Отдел Мракоборцев?

– Потому что Боже меня от этого упаси, – хмыкнул я. – Кстати, Скорпиус, а если бы ты не скопытился, куда бы ты пошел учиться?

– Нахрена? – повторил Скорпиус. – Я же лорд. Лорды по умолчанию умные.

– Пока все логично, – кивнул я. – Да что я вас слушаю, две недоучки, лучше спрошу эксперта в деле учебы в магловских колледжах.

Луи, закрыв холодильник, плюхнулся на кресло.

– Что я скажу о магловском колледже, в котором из меня делают врача? – лениво протянул оборотень. – Скажу, что это злоебучая трата времени.

Скорпиус зааплодировал.

– Но у меня нет выбора, – пожал плечами Луи. – Я оборотень, в магическом мире, таким как я работы не найти. Учебы, кстати, тоже. Поэтому призвание целителя меняется на… на кого я там учусь?

– Хирург, – напомнила Доминик.

– На хирурга, – кивнул Луи. – Но, честно, если бы я не знал, что проституция – максимум до тридцати лет, то нахрен учебу и медицину.

– И тебя это не смущает? – полюбопытствовал я.

Луи взглянул на меня, как на придурка.

– Нет, я же красавец.

Вы понимаете, как выглядела кривая моих проблем? От «Господи Иисусе, я пью кровь!», набирая обороты в «Интересно, люди картеля нас расстреляют или обезглавят?» и заканчивая «Хм, поступать ли мне в колледж или нет? Сдавать экзамен по математике или литературе? Наверное, литература… хотя…».

Примерно так это резюмировал Наземникус Флэтчер, когда вечером я валялся на диване в его доме и лениво просматривал программки разных учебных заведений.

– Старый, может мне в Кембридж поступить? – поинтересовался я. – А что, деньги у меня есть…

– Кембридж? Да кто тебя с такой рожей в Кембридж пустит, – фыркнул аферист, листая «Пророк». – Ты ищи что попроще. Скажем, академию для слабоумных.

Я даже не попытался ответить сарказмом на подкол. Тихо-мирно изучал программки, потягивал чай, слушал, как в грязном камине потрескивают поленья, когда входная дверь открылась настолько громко, что треснутое витражное стекло на ней жалобно задребезжало.

Наземникус шустро подорвался и выглянул в коридор.

– Моран! – с очень деланной радостью взвизгнул он.

Я вскочил с дивана и только ринулся к камину, чтоб с зачерпнуть Летучего пороха и умчаться куда-нибудь, как через всю комнату пролетел охотничий нож и вонзился в диванную подушку на расстоянии пары сантиметров от меня.

Я инстинктивно сжался спиной в диван и нашарил под подушкой волшебную палочку.

В Азкабане Карл Моран провел три месяца, видимо отец все же вдохновился моею пламенной речью о долге, чести и вреде коррупции. Полный срок, как я уже понял, не отсидел, все же нашел, кому впихнуть галлеоны, однако, судя по добавившимся морщинам и проклюнувшейся седине в черных волосах, нельзя было сказать, что в камере браконьер отдыхал, как на курорте.

Дураком Моран не был, сразу смекнул, откуда у Гарри Поттера столько информации о его способе заработка на жизнь, а после того, как мракоборцы наведались в Паучий Тупик и нашли с моей руки все добро Морана, которое его выводок детей перевез в кладовую, браконьер, поймав мой ехидный взгляд, все для себя понял.

Но я же понятия не имел, что он выйдет всего через три месяца!

Не успел я опомниться и молниеносно придумать план побега, отговорки, оправдания, ну хоть что-нибудь, как в мгновение ока оказался прижатым спиной к полу. Отчетливо чувствуя смрад, исходящий от векового ковра, который чистила в последний раз, в лучшем случае, еще бабка Наземникуса, я тяжело задышал, когда Карл Моран уткнул мне в грудь свою удивительно кривую волшебную палочку.

– Ты только вышел из Азкабана, – прохрипел я. – Убивать сына главного мракоборца – как минимум неразумно.

– Твое тело не найдут, Поттер, – рявкнул Моран, уткнув палочку сильнее. Уже больно, браконьер не блефовал. – Сначала я сломаю тебе палец, потом еще один, потом все остальные. Затем вытащу твои внутренности и заставлю сожрать…

– Я веган, – усмехнулся я.

– А потом на куски раскрою голову шлюхи Галлагер, а ее мелкого волчонка буду иметь до тех пор, пока…

– Не в моем доме, Моран! – гаркнул Наземникус, с видимым усилием оттащив его от меня. – Проваливай.

– Он сдал меня, старый дурак! Сдал своему папаше! Он и с тобой поступит точно так же, засекай время!

– Не поступит до тех пор, пока я нужен ему, – заверил Назенимкус. – Уходи.

Все еще сжимая в руке волшебную палочку Моран одарил Флэтчер взглядом дикого зверя.

– Не защищай его, Наземникус. И реши уже: или работать со мной, или с ним.

Мое сердце замерло. Ответь Наземникус не то что нужно мне, и сегодня состоятся мои похороны.

– Очевидный выбор, – сказал аферист. – Молодой сын Поттера, мои глаза и уши в Отделе Мракоборцев, против старого неуравновешенного калеки.

Моран спрятал палочку в карман и одернул здоровой рукой мантию, скрыв культю. Я же не сдержал глупой ухмылки, да, той самой ухмылки, которой так называемые лидеры одаривают так называемое отребье.

И это стало моим провалом. Запомните, святой отец, гордыня – самый страшный из грехов.

Лицо Морана посерело. Улыбка мигом сошла с моего лица, я не понимал, что произошло такого, что браконьер, сделав широкий быстрый шаг тут же оказался рядом и прижал меня, на этот раз к стене.

Он безо всякой осторожности приподнял мою верхнюю губу, и тут меня осенило.

И стало страшно.

Карл Моран увидел мои клыки.

– Вон, – проскрипел Наземникус.

Моран одернул руку. В его черных глазах блеснул нехороший огонек, но от комментариев браконьер воздержался, хоть и ясно дал понять, что уже готовит коробочку, в которую сложит мои вырванные зубы.

– Что, Поттер, вся жизнь перед глазами пролетела? – хмыкнул Флэтчер, преспокойно плеснув себе пойла из своей коллекции дряни в стакан.

И это мягко сказано!

– Скажи честно, старый, он меня убьет?

– Вполне возможно, – без тени насмешки сказал Наземникус. – Да не бледней ты, предупрежден – вооружен.

– А если серьезно? – не унимался я.

– А если серьезно, только идиот может покушаться на жизнь сына Гарри Поттера, ты же сам это сказал. Нет, конечно, Моран может подкараулить тебя в темном переулке и…

– И ты этого не допустишь, – улыбнулся я. – Признай, старый, я нужен тебе.