Текст книги "Нова Проспект (СИ)"

Автор книги: J.C.Elliot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)

Цири гордо отказалась от того, чтобы он нес ее, и понуро шла вслед за ним по длинным тёмным переулкам.

Местный колорит поражал воображение. Дешевые бордели с протезированными шлюхами. Притоны, где заживо гнили на пяти квадратных футах хикикомори, подключенные к единственному смыслу жизни – Великой Сети. Пора переписывать Библию. Вначале было Слово, и это Слово было «киберпространство».

«Реальность – это всего лишь болезнь», – прочитал Адам постер над входом в одно из заведений. И более приземленная надпись ядовито-розовой краской на двери: «В РОТ ЕБАЛ ЮНЬЖУ».

И все это щедро сдобрено запахом разлагающейся от черного мяса плоти и соевого соуса. Как там говорилось? «Технический прогресс подобен топору в руках патологического преступника».

– Что нужно этому типу от тебя? – спросил Адам, пытаясь как-то отвлечь девушку от обстановки.

– Эредину? – уточнила она, прежде чем слишком беззаботно продолжить.– Он хочет, чтобы я родила ему ребенка.

Адам чуть не выронил сигарету.

– Чтобы что?

– Ребёнка мне заделать хочет, – слегка раздраженно, поправив сползшие на переносицу очки, ответила Цири.

Адам много лет работал в полиции, но о таких ретивых насильниках слышал впервые. Преследовать жертву по другим мирам?

– Против твоей воли? – излишнее уточнение, тут же мысленно укорил себя Адам, вспомнив сцену в больнице.

Цири рассмеялась.

– А тебе как показалось?

Ей эта ситуация даже не кажется дикой. Средневековые порядки. Для Цири идеи феминизма, должно быть, так же экзотичны, как для него – магия. Бедная девочка. Адам решил ее просветить:

– В нашем мире женщина сама выбирает, с кем ей заводить детей.

Цири походя пнула мусорный бак, и из него полилась на асфальт зеленая жидкость. Лежащий на улице наркоман даже не удосужился отодвинуться от лужи.

– Трудно им тут, песья кровь, приходится.

Адам хмыкнул. Высоко Цири оценила свободу выбора в современном мире. Впрочем, взглянул он на лежавшее на улице тело, абсолютная свобода ничем не лучше хаоса.

Биофлюоресцентные лампочки «Фудзи Электрик» мигали неоновым зеленым светом.

– Расскажи мне про вашу магию, – попросила Цири, указав на фонари.

Адам даже не знал, с чего начать. С законов Ньютона?

«Дженсен. Проверка координат ничего не дала. Сраный бункер на отшибе. Будь осторожен».

========== Shotgun Senorita (Цири) ==========

Даже проведя полжизни в бегах, Цири не могла пожаловаться на недостаток образования. С самого детства ей приходилось штудировать бесчисленные трактаты об искусстве войны, по памяти чертить магические схемы и зубрить бестиарии. Она думала, что представляет, как устроен мир – до того, как задала этот злосчастный вопрос.

Меньше чем через полчаса она оказалась погребена под ворохом незнакомых понятий. Киборги. Полулюди-полуголемы, променявшие плоть на углепластик (не вникая в подробности, она сочла это слово другим названием железа), чтобы усилить природные возможности – ведьмаки добились того же с помощью мутагенов. Интернет – незримая паутина, позволяющая мгновенно передавать мысли, звуки и картины на расстоянии.

Магниты, энергия молний, притяжение вещей, здесь называемая гравитацией, – Йеннифер учила Цири управлять этими силами с помощью мысли. Здесь они доступны любому кмету, не способному уловить и всплеска в магических потоках.

Правда, Цири не до конца понимала принцип работы. Она задавала вопрос за вопросом, пока Адам не начал рассказывать про Закон Ома и Теорему Гаусса. Эти названия больше напоминали об оккультных орденах, чем о науке. Ключ Соломона, Теорема Гаусса.

– Поверь мне, для большинства людей это такая же магия, как и для тебя. Не нужно знать, как это работает, чтобы этим пользоваться.

Цири такое положение вещей решительно не устраивало – должен же быть с этого мира какой-то прок. Что-то, о чем она сможет поведать ученым мужам, что сделает жизнь на Континенте лучше. Люди годами обучаются этим наукам, утешил ее Адам.

Магия, как оказалось, упоминалась только в ироничном контексте – как то, чему нет объяснения – а объяснение, как здесь считали, должно быть у всего. Но пути Предназначения неисповедимы – сколько бы она ни отрицала эту мысль, у высшей воли на нее всегда оказывались свои планы.

– Расскажи мне больше о ваших богах, – попросила она, – или во что вы верите?

Может быть, религия объяснит, почему они так верят в эти законы и теоремы. Вопрос почему-то показался Адаму забавным.

– Большинство не верит в разумный замысел*. Времена организованной религии давно в прошлом.

Она сама не придерживалась определенной веры, но не стала бы отрицать существование чего-то выше человеческого разума. Мир, где никому не поклоняются, где все можно объяснить? Очень необычно.

Цири раздумывала пару мгновений над ответом и решила, что неправильно выразилась.

– Кто же, по-вашему, создал мир?

– Самая распространенная теория – Большой Взрыв.

– Но взрыв же не сам по себе возник?

– По крайней мере, ни одно разумное существо за это не в ответе, – ответил Адам. – Так на чем мы остановились? Камеры…

Дальше Цири слушала вполуха – голова начинала потихоньку раскалываться от количества информации, не говоря уж о том, что от усталости подкашивались ноги.

Будущее наступило в этом мире на редкость неравномерно – пока одни жили в высоких светящихся башнях, другие валялись на улицах без еды и крова. Цири представляла общество, где каждый может управлять природными силами вне зависимости от магических способностей, как-то… справедливей.

Даже у новиградских шлюх не такой отрешенный взгляд. Как будто все происходящее вокруг так омерзительно, что мир собственных грёз – единственный способ спастись.

Уличные фонари тревожно мигали неестественно ярким красным светом. Лучше бы воняло хорошо знакомым дерьмом, чем этой кисло-сладко-гнилостной мутью. Тоска смешалась со страхом, и Цири молила, чтобы они уже наконец куда-нибудь дошли.

Адам остановился перед массивной дверью заброшенного здания – и дверь, и само здание до подозрительности неприметны. Цири преследовало навязчивое ощущение, что на них кто-то смотрит.

– Из дыма вышла саранча*, – сказал Адам, зажав кнопку.

Сработал невидимый механизм, и дверь разъехалась на две части. Внутри царила непроглядная темнота.

В конце коридора находилась маленькая комнатушка без окон, слишком тесная даже для двоих. Когда Адам нажал на еще одну кнопку, сердце Цири ухнуло: они начали стремительно падать вниз.

Стоило дверям распахнуться, как по барабанным перепонкам ударила оглушительная музыка. Барабаны гремели так яростно, будто объявили священную войну тишине. В этом грохоте совершенно невозможно сохранить здравый рассудок.

Внутри этой иллюзии, все кажется мне реальным. Синтетический экстаз, когда она раздвигает ноги…*

Да уж, высокое искусство. В «Девицах из Виковарро» хоть рифма присутствует.

– Не стоит вникать в слова, – прочистил Адам горло.

В голосе местного барда проскальзывали неестественные механические нотки: как будто пел и не человек вовсе. Его самого, впрочем, не было видно – из-за серой дымки разглядеть в зале можно было только мигающие огни и очертания фигур.

Адам о чем-то спросил стражника, огромного, как каменный тролль, и с таким же «осмысленным» выражением лица. Тот кивнул.

Они продирались сквозь беснующуюся толпу. Жарко, как в бане: многие девушки остались в одном исподнем. Парочки прижимались к друг другу, двигаясь так ритмично, что Цири засомневалась, танец ли перед ней.

Господин Армитидж ожидал вашего прибытия. Дверь бесшумно захлопнулась, и наступила долгожданная тишина.

Комната, где они очутились, походила на утробу железного зверя: стальные арки в виде изогнутых хребтов, глянцевый мрамор стен и обитая гладкой кожей мебель. Все черно-серо-белое, все… склизкое. Обитель богатого безумца.

Цири обернулась, услышав шорох колес.

Мужчина в черном сюртуке сгорбился, скукожился в передвижном стуле. Если Адам состоял из металла лишь наполовину, то единственное, что напоминало в незнакомце человека – безумные, пронзительные глаза. Железо вросло в тело, как опухоль – не разобрать, где плоть, а где ее подобие.

Какой-то баллон с черной жидкостью; нити, тянувшиеся к запястьям. Что-то подсказывало Цири, что на этой нити и висит жизнь несчастного.

Над мужчиной нависали неподвижные охранницы – одинаковые, как две фарфоровые статуэтки. С такими надменными лицами, которые бывают только у красавиц из высшего общества.

– Интересный интерьер, – сказал Адам; видно, что он явно не большой любитель светских бесед. – Гигер*?

В гробу Цири видела этого Гигера. Надо же такую жуть выдумать.

– Я не сомневался, Адам, – мужчина оскалил кипельно-белые, идеально ровные зубы, – что ты большой ценитель биомеханики. Да, старик Руди был визионером, опередившим свое время. Все, на что способны нынешние мастера – жрать собственную рвоту в надежде родить что-то новое.

Он говорил так медленно и тягуче, как обычно говорят люди, которым нечего терять и некуда торопиться.

– Мы знакомы? – холодно поинтересовался Адам.

– Мне не нужно знать тебя лично, – мужчина зашелся в скверном мокром кашле, – … чтобы знать о тебе все.

Маска гостеприимного хозяина то и дело грозила сползти с лица.

– Ты – Винтермьют?

Мужчина хрипло расхохотался. На ногах, на самом стыке железа и плоти —

чудовищные рубцы. Цири бы предпочла такой жизни смерть.

– Между нами пара эволюционных витков, но за комплимент премного благодарен. Армитидж. Уиллис Армитидж.

– Что тебе нужно?

Из-за широкого шелкового пояса, несколько раз обвивавшего стан одной из стражниц, виднелась рукоятка. Сабля. Цири готова была поклясться, что оружие светилось в полумраке.

– Что может быть нужно груде гниющей плоти, кроме ведра нейропозина? У меня есть вопрос гораздо интересней – что нужно человеку, которого ищет весь Китай, – продолжил мужчина, пока Цири пыталась рассмотреть саблю поближе, – Исчезнуть? Раствориться в воздухе?

Адам не перебивал, постукивая пальцами по гранитному столу.

– Девочка, – фамильярные обращения обычно не сулили ничего хорошего, – знаешь, почему это невозможно?

Он подъехал поближе, не сводя с нее взгляда бесцветных глаз.

– Нет, – честно призналась Цири.

– Войдя в этот мир, ты подписала невидимыми чернилами невидимое соглашение. Знаешь, кому теперь принадлежат твой голос, мысли и лицо?

Она покачала головой, обуреваемая жутким любопытством рассмотреть швы поближе, спросить, что с ним случилось.

– Красному Берегу, – ответил господин Армитидж на собственный вопрос.

– К чему ты ведешь? – нахмурился Адам.

– Ты прекрасно понимаешь, к чему я веду. Пока кремниевые глаза вас ищут, – он указал пальцем вверх, – вы в западне.

– Предлагаешь взломать китайского Большого Брата? Не ты первый, не ты последний.

– Нет, – покачал головой Армитидж, – конечно, нет. Я что, похож на безумца? Если бы Красный Берег можно было бы взломать, вы были бы мне не нужны. Его нужно уничтожить.

Что-то в ответном смешке Адама подсказало Цири, что легче голыми руками виверну задушить.

– Я всецело понимаю твой скепсис, Адам, – Армитидж не сводил с нее пристального взгляда, – но, видишь ли, в мире недавно появился новый вид электромагнитных бомб.

Адам раздумывал пару мгновений над его словами прежде, чем сказать:

– И какая тебе от этого мероприятия выгода?

– Это мы обсудим голова к голове*.

Мужчины переглянулись. Неловкое молчание повисло в воздухе, и Цири почувствовала себя лишней.

– Я предпочел бы держать ее в поле зрения, – возразил Адам.

Армитидж широким жестом показал на глянцевые поверхности зеркал – экранов, поправила себя Цири, хорошо запомнив первые уроки. Экранов.

– Камеры к твоим услугам. Будешь следить за каждым ее шагом, – видя недоверие на лице собеседника, киборг добавил: – Брось, Адам, если бы я хотел вас убить, пустил бы газ ещё в лифте. Я предлагаю вам помощь.

К горлу подступила волна раздражения – ее в очередной раз собрались использовать, и она даже не в силах понять, как и зачем, тем более ставить какие-либо условия. Убить Большого Брата? Небеса, очередная бессмыслица. Видимо, быть инструментом в чьих-то руках – неотъемлемая часть ее Предназначения.

– Угощайся в баре, чем хочешь. Норико, – кивнул мужчина стражнице, и та последовала за Цири бесшумной тенью.

– Это не займёт много времени, Цири, – обнадежил Адам.

Да уж она как-нибудь справится без присмотра.

Музыка молотом долбила по барабанным перепонкам и начинала медленно, но верно выводить из себя. В балладах вожделение хоть как-то завуалировано – здесь же бесконечно повторяли одно и то же: хочу, хочу, хочу.

– Красивая у тебя сабля, – попыталась Цири сделать комплимент, в надежде рассмотреть оружие поближе.

– Меч. Вакидзаси, – голосом, не предполагающим дальнейших обсуждений, ответила стражница. Таких красивых женщин Цири в этом мире еще не видела – соболиные брови, волосы цвета вороного крыла и раскосые, как у эльфов, глаза. Жаль, что она как неживая – словно марионетка, которую дергает за ниточки хозяин.

Проскользнув мимо дёргающихся под музыку людей, Цири села на высокий стул за продолговатым столом. Норико наблюдала за ней, спрятавшись в нише, окутанная серой дымкой.

Как же глупо было довериться Адаму. И после чего? После плошки лапши? У него свои цели, и вряд ли они сулят ей что-то хорошее. Нужен собственный план; нужно понять, из чего сделаны барьеры, которые преграждают путь. Похожи на невидимые волны – Адам рассказывал о подобных. Если бы не так клонило в сон, она бы подумала, как их обойти.

– Устала? – сочувственно поинтересовался корчмарь, проведя рукой по коротко стриженным фиолетовым волосам. Здоровенный, как хряк, и весь разрисованный.

Цири молча кивнула.

– Мне бы чего-нибудь, чтобы взбодриться, – буркнула она. – А то я на этом столе и усну. – Опасаясь, что ей снова нальют коричневой дряни, Цири уточнила: – Может, травы есть какие? Вороний глаз знаешь? Волкобой?

– О такой дури не слышал, – протянул мужчина. – Хочешь взбодриться – могу посоветовать фирменное зелье. Всю ночь спать не будешь.

– Давай, – махнула рукой Цири. Не отравят – она этим киборгам нужна живой.

Кормчарь вопросительно взглянул на стражницу.

– Хозяин сказал, пусть берет, что хочет, – изящно пожала плечами та.

Пара ловких движений, бульканье, и перед Цири появилась маленькая чекушка с прозрачной жидкостью без запаха. Перед первым глотком она инстинктивно сморщилась – и тут же поперхнулась. Ей на мгновение показалось, что по горлу скользнуло что-то твердое, вроде горошины.

– Ну и дрянь вы пьёте, – с отвращением сказала она. Совершенно никчемный мир. Нильфгаардская лимонная по сравнению с этим – персиковый нектар.

Цири откинулась на спинку стула, прикрыв глаза. Голова слегка кружилась. Во рту пересохло.

Стоило распахнуть глаза, как на нее налетел вихрь красок, звуков и запахов, полностью поглощая сознание. Лампы мигали зелеными, желтыми, красными, синими пульсирующими вспышками, наряды людей переливались, словно расшитые драгоценным камнями. Ранее сливавшиеся воедино запахи вдруг стали легко узнаваемы – пот, мускус, амбра, спирт. Цири никогда не испытывала ничего подобного.

И музыка… Музыка билась в такт сердцу, проникала в самые закоулки души. Цири казалось, что она сливается с ней воедино, что она не слышит ничего, кроме вибрирующего, необычайно глубокого голоса. Хотелось двигаться, как никогда в жизни, хотелось бегать, сражаться, танцевать… особенно танцевать!

Часть ее понимала, что она, видимо, находится под наркотическим опьянением, но безумная эйфория отбросила рациональные мысли на задворки сознания. Да и то, что она чувствовала, и в подметки не годилось фисштеху. Никто ей не указ. Никто не может ее остановить.

Она вскочила со стула и ринулась в самую толпу. Незнакомцы улыбались, и Цири не могла не улыбнуться в ответ, тронутая внезапной душевностью угрюмого народа.

Подражать местным танцам не так уж и сложно – всего лишь ритмично качать бедрами, подняв руки вверх. Прыгать, когда прыгают другие. Стараться увиливать от чужих настойчивых рук. Слишком настойчивых рук. Кто-то, схвативший ее за плечо, рискует их лишиться.

– Цири! – она обернулась. – Дерьмо собачье, меня пять минут не было!

Толпа подтолкнула чем-то очень недовольного Адама поближе. Впрочем, он всегда такой угрюмый.

Что-то потянуло Цири к нему, заставило прижаться. Может быть, ей хотелось разглядеть цвет глаз за плотной завесой бинокуляров. Вновь ощутить идеально гладкую поверхность как его там… углепластика. Или просто потанцевать. В кои-то веки не нужно искать себе оправдание – одного желания достаточно, чтобы действовать.

Она услышала, как бьется сердце. Размеренно. В такт музыке. Было в нем что-то…

Что-то особенное.

– Потанцуй со мной.

Адам сделал глубокий вдох. Аккуратно сжал запястье и потянул за собой. Цири противилась – ей не хотелось никуда идти, ей хотелось танцевать всю ночь напролет.

– Что ты ей дал, мать твою? – голос Адама доносился откуда-то издалека.

Все расплывалось. Яркие формы становились все более причудливыми, превращаясь… во что-то иное.

– …да она сама попросила… да не ссы, скоро отпустит…

За этой фразой последовал звук удара – или это были барабаны – Цири не знала. Она даже не знала, где сейчас находится.

Ледяная пустошь. На сотни верст раскинулась замерзшая пустыня. Мир погиб, не оставив наследников; безжалостный холод; гнетущая черная пустота. Все, что они создали обратилось в ничто. Башни пали; руины погребены пол черными водами. Разрыв стал могилой миллионам… миллиардам…

Нет… Это невозможно. Это судьба Континента, но не мира Адама. Что-то произошло… Мир сошёл со своей оси…

– Цири, очнись! Медики, блядь, есть тут медики?

Тир на Лиа. Город, что чуть не стал ее темницей. Город, который она ненавидела всем сердцем. Его не забрал холод – нет, в Тир на Лиа все еще струятся водопады, цветут диковинные цветы, названия которым нет в человеческом языке…

Но нет никого, кто мог бы насладиться красотами. Ничего, способного дышать и думать – от них не осталось даже праха. Мертвая тишина.

– Эпилептичка, мать твою, ебаная эпилептичка! – от визгливого женского голоса чуть не лопнули барабанные перепонки. – Да вырубите же музыку наконец, срань господня!

Куда бы она ни попала, следом за ней будет идти смерть. Чума. Разрушение. Хлад. Эти миры никогда не должны были соприкасаться.

– Какой еблан дал ей колеса? – продолжала визжать женщина.

Адам. В черной поверхности бинокуляров отражалась смерть.

– Все в порядке, – пытался он ее успокоить, пока мир закручивался по спирали и падал вниз. – Я рядом. Тебе ничего не угрожает.

Комментарий к Shotgun Senorita (Цири)

*intelligent design https://ru.wikipedia.org/wiki/Разумный_замысел

*пароль в здание был указан в предыдущей главе

*строки из песни Celldweller – Frozen https://www.youtube.com/watch?v=TPL5lRUfOXs

*Ханс Рудольф “Руди” Гигер – https://ru.wikipedia.org/wiki/Гигер,_Ханс_Руди Пример его интерьеров: http://interior.eds.co.ua/wp-content/uploads/2010/10/new_bar51.jpg

*неправильный перевод tête-à-tête – наедине

========== Good l_ck, yo_ are f_cked (Эредин) ==========

Комментарий к Good l_ck, yo_ are f_cked (Эредин)

Achtung: в главе содержится сцена, выражаясь языком УК РФ, насильственных действий сексуального характера. Кто такое не читает – начало и конец помечены звездочкой, пропускайте.

«Эредин».

Эредин метался между забытьем и явью – насколько позволяла волнообразная, жгучая боль. Перед глазами проносились видения: зеленые башни Тир на Лиа, отливающие золотом в лучах заходящих солнц, разлетающиеся террасы, широкие улицы, трава и деревья, вечно зеленые, словно весной. Прохладные воды Easnadh, в которых звезды сверкали по ночам, как костры.

Все, что он поклялся защищать.

«Эредин», – вновь позвал знакомый голос.

Он грезил о двух искрящихся шарах на пьедестале из слоновой кости. Они кружились в причудливом танце, и с каждым их витком у Эредина все больше раскалывался затылок.

«Вставили в свои тела металл, создали механических слуг, – донеслось эхо когда-то услышанной фразы. – Уничтожили всех, чувствительных к магии…»

В дымке сна проявился образ Карантира. На большее, чем разрозненные мыслеформы, магу не хватило сил; пытки опустошили его. Он подбросил светящиеся шары – и они зависли в воздухе. Одна рука в изящной перчатке, другая… Уродливый железный отросток. Такой же, как у прыгнувшего в пустоту dh’oine. Такой же, как у тюремщицы. По полированной поверхности пробежали искры.

«Zireael… Приведи к ним Zireael, – едва шевелил тонкими губами Карантир. – Я попытаюсь отворить врата на Спираль».

Даже при помощи Старшей Крови это невозможно сделать в одиночку. Он не может рисковать лучшими магами народа Ольх, чтобы…

– The fuck is wrong with his brainwaves? (Что у него, блядь, за нейроактивность?) – прервал видение гавкающий мужской голос. – Give him a fucking jolt. (Въеби ему электричеством).

Меньше, чем через мгновение в висок вонзилась ледяная игла. Эредин едва удержался от рвотного позыва, согнулся пополам, судорожно глотая воздух.

…Нет. Он готов пожертвовать всем Советом, чтобы спасти Aen Elle от этих тварей. Собой в том числе.

Эредин опомнился и сообразил, что находится ровно там же, где попытался на пару мгновений прикрыть глаза – в ангаре из металла и камня, в неуютной, сплошь сотканной из прямых линий, комнате. Ярость подступала к горлу, как удушье; подавить ее стоило неимоверных усилий воли. Он должен сохранять холодный рассудок. Из-за своего неблагоразумия он оказался в клетке.

Елена склонилась над черной глянцевой поверхностью, на которой плясали разноцветные волны. Рядом с ней стоял мужчина со звериным оскалом, скрестив на груди непропорционально огромные руки. Несмотря на демоническую внешность, в ухмылке было что-то отвратительно человеческое.

Оба не подняли глаз.

Если они действительно не владеют магией… Тогда против существ из Врат dh’oine придется туго, а от того, что придет за ними, их мир онемеет от ужаса, а потом зайдется в крике. Честная война пришлась бы ему больше по нраву, чем разрушительная магия, корежащая межпространство – но чтобы пойти против громады в девять миллиардов душ, ему потребуется пара десятков лет для подготовки.

Эредин услышал легкий шорох шагов по каменному полу. Эльф резко пришел в себя, увидев вошедшего: оголенные мышцы, прикрытые легкой броней, торчат наружу, как будто с человека живьем содрали кожу. Нижние конечности оканчиваются раздвоенными копытами. При виде него Елена и амбал вытянулись, как по струнке.

Эредин не мог поверить, что перед ним не демон, и не удержался от соблазна рассмотреть существо поближе. «Человек, – уговаривал он себя, пытаясь распознать в этой странной твари хоть что-то человеческое, – просто человек». В уголках глаз он увидел едва заметную паучью вязь. Дышать стало легче.

– Just got the message. Elf was right, (Только что получил сообщения. Эльф не ошибся) – мужчина прошелся по ангару широкими шагами; копыта бесшумно скользили по полу. – Hostel in Shanghai downtown. Full visual match. (Хостел в даунтауне Шанхая. Полное визуальное совпадение).

Невидимый кукловод дернул за ниточки, и Эредину не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ними. Как они согласились сотворить с собой такое? Как плоть могла восстановиться после столь варварского вмешательства без целебной магии?

Голоса потонули в шуме вращающихся, как у мельницы, лопастей машины. Внутри чертовски мало места; Эредин не представлял, как эта шаткая конструкция должна была их куда-то доставить.

Он попытался вцепиться в поручни, когда махина с огромным усилием взмыла в воздух и затряслась, будто вот-вот готовая рухнуть, но невидимые путы крепко его держали. Как только ни приходится ухищряться народу, которому неведомо искусство порталов.

– Сколько тебе лет? – лидер выговаривал слова, как будто сомневался в его, Эредина, умственных способностях.

Такие вещи всегда интересовали людей. Сами они стареют быстро и уродливо – деторождение, болезни, та дрянь, что они называют пищей. Эредин попытался ответить, но язык не шевелился. Тот бросил взгляд на Елену.

– Три сотни, – с трудом выговорил он. Онемевшая гортань отказывалась слушаться.

Мужчина смерил его холодным взглядом, откинувшись назад.

– Вы скрещиваетесь с нами? – и, видимо, решив, что слово «скрещиваться» слишком сложное, уточнил: – Потомство?

Какого diable его это интересует, и кого он имеет ввиду под «нами»?..

– С кем, с людьми?

– Нет, блядь, с единорогами, – с ехидством хмыкнул амбал.

Что?.. Единороги чураются межвидовых связей куда больше Aen Elle.

– Барретт, – осадил его лидер, – не задавай вопросов, на которые не хочешь знать ответов. С людьми, эльф.

«Скрещиваемся?» Блестящей побрякушки достаточно, чтобы уложить их женщин в постель, а в военных походах приходилось довольствоваться малым. Тем более, что в юных dh’oine можно найти определённую прелесть, красоту бабочек-однодневок. И сомневаться в том, что последствия подобных мимолетных увлечений имели место быть – с людской-то плодовитостью – не приходилось. Но это Эредина никогда не интересовало.

– Если найдется кто-то не брезгливый, – ответил он.

Diable, тварь! Дерзость отозвалась красной вспышкой перед глазами. Эредин взмолился, чтобы тварь из Спирали в труху перемолола Елене кости. Когда мужчина поднял ладонь вверх, боль утихла.

– Мы не брезгливые, не беспокойся, – протянула железная горилла. – Кстати, Намир, а в их отряде бабы были? No? Ah, shit. Imagine how much a video would cost (Нет? Бля, прикиньте, сколько бы стоило видео).

Так он про их женщин спрашивает? Чтобы Aen Elle добровольно разделила ложе с dh’oine, тем паче зачала от такой связи дитя – подобный позор в истории случался от силы пару раз.

– И какая продолжительность жизни у гибридов? – продолжил Намир, не обращая внимания на ерничанье.

Эредин сомневался, что жуткое любопытство продиктовано похотью; от него веяло чем-то… медицинским, чем-то лабораторным. Мучимый нехорошими подозрениями, он преуменьшил возникшее в мыслях число:

– Сотня с небольшим.

Мужчина помолчал пару мгновений, прежде чем обратиться к соратникам:

– Truly fascinating. Genetically compatible longevity – all natural, no augmentations. Time to invest cash in Tay Yun, in case you haven’t already. (Потрясающе. Генетически совместимая молодость – натуральная, без аугментации. Время вкладывать бабки в Тай Юн, если вы еще не сделали это).

Мужчины перешли на другой язык, обсуждая что-то с такой горячностью, с которой люди всегда обсуждали деньги, будь те из золота, кожи или бумаги. За окном виднелся гигантский город, город-исполин, состоящий полностью из прозрачного стекла и черного камня. Настоящий муравейник; поток людей был таким плотным, что выглядел сверху нескончаемой рекой.

Некоторые миры переполнены плодящейся без всякой меры жизнью. Топят себя в собственном семени, проклятые множиться и множиться, пока им не придется передушить друг друга в борьбе за место под солнцем.

Машина приземлилась на крышу одного из приземистых зданий, неказистого по сравнению с роскошными стеклянными башнями. Высота зданий здесь, должно быть, как-то связана с благополучием.

Намир и его шавки казались чудовищными не только Эредину – при их появлении их собственные сородичи пытались раствориться, слиться со стенами. Здание кишело солдатами и приземистыми существами-циклопами.

Zireael была здесь. Старшая кровь оставляет за собой неуловимый, уникальный магический отпечаток, как шлейф изысканного парфюма. Была. Наверху они никого не найдут.

Девушка за стойкой вжалась в кресло. Жемчужные ногти барабанили по мрамору нервное стаккато. По щекам катились крупные, идеально круглые слезы. Вряд ли она увидит еще один рассвет.

Они поднялись в безликую, в спешке покинутую, комнату: бокал с янтарной жидкостью остался стоять на столе, белые бандажи Zireael перекинуты через спинку кожаного дивана. Пахло солодом и гарью. На полу валялся черный ящик; Эредин впервые заметил что-то неуловимо прекрасное в куске покорёженного металла.

– «Something – or somebody – set them off. Jensen knew we are coming. – сказал Намир, подняв железку. – and burned the electronics real good (Что-то – или кто-то – их спугнул. Дженсен знал о нашем прибытии. Сжег электронику к чертям собачьим). Ты можешь поймать ее след, эльф?

Эредин почувствовал на себе тяжелый взгляд. Стоит ответить отрицательно, и приключения в увлекательной компании подойдут к концу.

– Да. Если она еще раз использует магию.

Намир усмехнулся.

– Молись, чтобы она это сделала, – он кивнул Елене. – Get him back to base, the lab wanted to do something with him. If he doesn’t come up with anything new in next twenty four hours, kill him. (Доставь его обратно на базу, в лаборатории что-то от него хотели. Если не скажет ничего нового в следующие сутки, убей).

***

Ад гораздо ближе, чем Эредин себе представлял. Мир сузился до стерильно белой комнаты со стеклянными стенами, до периодических красных вспышек перед глазами, до резкого этанолового запаха, щекочущего ноздри.

Шлем сжимал виски, липкие провода опутали тело. Голову держало сзади что-то вроде мягкого подголовника, и смотреть он мог только вперед. У правой стены стоял пульт с маленькими шкалами и циферблатами, за окошком с матовым стеклом двигались чьи-то тени.

– Заморозь, – приказал механический голос, и дрожащий паренек в белом халате махнул сферой прямо перед лицом.

Мысль заморозить вместо шара мозги dh’oine казалась куда заманчивей, но длинная тонкая игла у виска напомнила о неприятных последствиях. Зверства не перестают быть зверствами, если они творятся в лабораториях и называются медицинскими экспериментами.

Яблоко рассыпалось в прах. Раздался резкий щелчок и вспышка; циферблат задергался. За стрелками следило щуплое существо в халате и очках. И в этом мире у людей процветал негативный отбор – их ведуны отличались физической немощью и слабым зрением.

«Give him the platinum block, – пробормотал он. – Sample CX». (Дай ему платиновый блок. Образец СХ).

Заморозь.

Они считают, что этот кусок металла сложнее уничтожить? Пусть считают. Эредин изобразил усилие прежде, чем обратить камень в прах, чем вызвал оживленную дискуссию. Ему предоставили несколько разных материалов: чем плотнее они с виду казались, тем медленнее Эредин его замораживал.

Вскоре возле него собрался целый консилиум.

«Suchong… Can it be that their brainwaves affect the quantum states? Сause energetic particles to pop into existence?.. (Сучонг… Может, их нейроактивность каким-то образом изменяет квантовые состояния? Создаёт энергетические частицы?)» – спросил один, с вытянутым лошадиным лицом. Нет. На такое оскорбление природы негативная селекция не способна. Такое создается в пробирке.