Текст книги "Нова Проспект (СИ)"

Автор книги: J.C.Elliot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)

«Босс, один из Тиранов в лаборатории», – передал ему Джордан, зачищающий пространство двумя этажами выше. К сообщению прилагались изображения: Лоуренс Барретт. Один из тех трех, кого он может поблагодарить за проведенные в больнице месяцы. «Нова тоже там».

Цири десятью этажами ниже, Фарида – двумя, и та, и другая в опасности. Адам на последнем совещании полчаса объяснял своим подчиненным порядок очередности спасения сотрудников, но теория оказалась куда проще практики.

Ну и что ему, дерьмо собачье, делать?

Он перепроверил биоданные Фариды и увидел, как ее пульс подскочил под сто восемьдесят. Отдав приказ безопасникам перебираться в сторону в лабораторий, Адам рванул вниз, ориентируясь в дыму по инфракрасному датчику, и за рекордные пятнадцать секунд проскочил два лестничных пролета.

– Нет! – крикнула Фарида.

Он увидел ее рядом с лифтом – видимо, пыталась сбежать, но не успела – в хватке наемника в тяжелой броне. При виде Адама тот схватил девушку еще крепче и рванул к себе. Фарида сопротивлялась руками и ногами, но против кибернетических мускулов все было бесполезно.

Адам медленно, обдуманно сделал шаг вперед, прокручивая в мозгу возможные варианты действий. Захват заложников всегда был его не любимейшим предметом – с тех самых пор, как он узнал, что их жизнь – приоритет только в голливудских фильмах.

– Оружие на пол, – произнес модифицированный голос, – или я вскрою ее, как консервную банку.

У Адама не было оснований сомневаться в угрозе; наемник убедительно прижал выдвижное лезвие к горлу Фариды, достаточно, чтобы пошла кровь. Она уже не кричала; судорожно дышала, и судя по остелекневшим глазам, впала в шок.

«Германн, передай мне управление дроном на тринадцатом». На этаже сидели айтишники, и Притчард выпросил себе дрона не на колесах, а летающего, чтобы под всеобщий смех отправлять его охотиться на опоздавших практикантов.

Наверное, единственное разумное решение, принятое Притчардом за время их знакомства. С «Уитли» только одна проблема – он чертовски шумный, а ему ни в коем случае нельзя спугнуть человека, который держит лезвие у горла Фариды.

Адам выразительно поднял руки и положил оружие на пол. Наемник сделал шаг назад, к окну; тщетно Адам понадеялся, что тот попытается его обезвредить, и нарвется на мономолекулярное лезвие. Уитли тем временем получил приказ вылететь за окно и направить крупнокалиберную пушку в спину наемника.

«Шеф, в лабораториях… – завибрировало сообщение в корпоративном чате. – Барретт… Блядь…»

Связь прерывалась. Адам тянул время, выбирая наиболее удачную линию огня для Уитли – ту, которая изрешетит наемника, но не заденет Фариду. Пока что он защищал ее, как живой щит, но рука Фариды опасно болталась на линии огня.

Дерьмо-дерьмо-дерьмо.

Ощущение того, что каждое промедление может стоить Цири жизни, мерно пульсировало в висках Адама. И противник тянул время, давая своему собственному боссу фору.

Адам поставил Уитли в наиболее удачное из всех возможных положений, глубоко вздохнул и активировал боевый режим.

Крупнокалиберная пушка в люльке под брюхом дрона сработала с оглушительным треском, и обе фигуры поглотило белое пламя. Адам бросился на пол и перекатился, оказавшись в маленькой служебной комнате с принтерами.

Фарида закричала. Изрешеченный труп наемника пригвоздил ее к земле, и на рукаве ее оранжевого комбинезона расплылось красное пятно. Адам на мгновение потерял управление над Уитни, тот наткнулся на стену и рухнул.

«Шеф, нам срочно…».

Адам подскочил к Фариде, бегло осмотрев полностью окрасившуюся красным руку. Черт его знает, насколько все плохо, но выглядит дерьмово; нужно перетянуть сосуды, пока она не истекла кровью. Адам стащил с наемника ремень, и перетянул предплечье Фариды, крепко зафиксировав.

Та даже не застонала, пока он над ней корпел. Адам осмотрел едва реагирующие на него зрачки; девушка теряла сознание от болевого шока. Он огляделся в поисках зеленого ящичка с крестом, и увидел аптечку первой помощи возле островка кухни; сорвал со стены, разломал на две части, пытаясь как можно быстрее добраться до анальгетиков. Фарида послушно, не понимая, где она и что происходит, проглотила и обезболивающее, и антишоковое.

«ШЕФ!», – передал ему сообщение Джордан.

Так, теперь Цири. Адам взглянул на задымленую лестничную площадку, и прикинул, сколько наемников попытаются задержать его на каждом из этажей. У него нет столько времени; Адам схватил Фариду в охапку и подошел к разбитому Уитли окну.

Никак он не привыкнет; каждый раз попытка спрыгнуть с такой высоты напоминала суицид. Фарида, одеревенев от шока, даже не вскрикнула, когда он шагнул на подоконник. С нижних этажей наружу валили клубы дыма; вдалеке трубила сигнализация скорой помощи и федералов.

Шариф Индастриз связалось с полицией Детройт-Сити приблизительно в то же самое время, когда произошел первый взрыв, но прошло добрых полчаса, прежде чем прибыли первые полицейские машины.

«Система Икар активирована».

Фарида прижалась к его груди, вцепившись в плечо здоровой рукой. Адам прошептал ей что-то успокаивающее. Еще не дай Бог попытается вырваться – последний раз, когда он прыгал вниз с девушкой, ничем хорошим это не закончилось.

Холодный детройтский воздух ударил ему в лицо, и площадь перед Шариф Индастриз начала приближаться к нему со стремительной скоростью. Когда ступни ударились о бетон, все припаркованные рядом машины разразились сигнализационным криком.

Оставив Фариду на площади, параллельно набрав скорую (дерьмо, конечно, но он потом перед ней извинится) Адам запрыгнул на один из удачно припаркованных внедорожников и подпрыгнул еще раз, на расстояние, обычным людям непосильное, разбив кулаком окно на третий этаж.

Ремонтировать потом пол-здания… Насчет финансовой бездны Шариф как в воду глядел.

В лабораториях было теплее, чем на верхних этажах, здесь стояла жара, как в оранжерее. Последний раз Цири находилась у Гинзбург; Адам ринулся по знакомому маршруту, прямо на звук низкого машинного рева. Он попытался связаться с Германном, но безрезультатно; остальные никак не могли вырваться с верхних этажей.

Из кабинета Гинзбург к нему бросился наемник в камуфляжном костюме, сжимающий в руках «Видоумейкер». Пистолет-пулемет Адама загрохотал, очередь прошила наемнику грудь; тот рухнул на плиточный пол и застыл в луже крови.

Адам отбросил пустой магазин, вставил новый и устремился вперед, в главный лабораторный зал.

Там он увидел две фигуры – одна громадная, другая распласталась на полу под ногой первой.

Лица, скрытого за шлемом, он бы не узнал; зато узнал диспропорциональные, как у мутированной гориллы, руки и встроенный в протез правой руки пулемет. Гребаный Дюк Нюкем на нейропозиновых стероидах.

– Ладно, детка, – сказал Барретт с тягучим реднековским акцентом придавленной его ботинком Цири. – Попрыгали и хватит.

Цири заметила Адама первой, и с четверть секунды в ее глазах отражался его собственный ужас. Из разбитого носа по разрезанной шрамом щеке текла кровь.

Ярость ударила Адаму в голову, как молот по наковальне.

Барретт занес аугментированный кулак, целясь по щиколоткам Цири. Один удар – и ее кости превратятся в пудру, и она не сможет никуда сбежать. Адам придумал бы лучшую тактику, если бы речь не шла о жизни Цири, но теперь его первой инстинктивной реакцией стало открыть огонь.

– Дженсен! – взревел Барретт.

Пули отскочили от брони, как камушки от шкуры динозавра.

Цири, воспользовавшись несколькими мгновениями смятения, вскочила, подняв с пола Харрикен, и исчезла из виду. Адам очень надеялся, что она телепортировалась за пределы здания.

Рука Баретта раскрылась, запястье ушло вглубь механизма, превращаясь в скорострельный пулемет с тремя стволами. Он завертелся с жужжанием мощного генератора и выпустил язык огня, пополам с очередью бронебойных. Пули вонзились в стену позади Адама, во все стороны полетела бетонная крошка.

– Давно не виделись, а? – заорал Барретт.

Адам судорожно обдумывал тактику. Киборг – гребаная стена, титановая, мощная, неповоротливая, смертоносная стена. Тай Юн Медикал переделала наемника полностью, невзирая на долгосрочную совместимость с жизнью – ожидаемая продолжительность все равно была минимальной.

Радиус в трех метрах вокруг Барретта – смертельный. Хер Адам что сможет, как огнестрелом, так и вблизи – сначала наемника нужно вырубить ЕМП-гранатами, но где, мать его, он сейчас достанет столько ЕМП-гранат?.. У него с собой всего одна.

Барретт с ухмылкой принялся водить рукой по плавной дуге; пули крошили тонкие перегородки из ДСП, за которыми прятался Адам, проделывали воронки в бетонных стенах. Он не сможет бегать от него вечно; рано или поздно не останется стен.

Дерьмо.

– Адам, назад! – крикнул яростный девичий голос, и Адам сделал ровно так, как тот ему велел – отпрыгнул обратно в коридор, как можно дальше.

Свет в лабораторном зале вырубило; и Адам увидел из-за стенки зеленое свечение, будто в комнате заработал какой-то фантастический реактор.

С расстояния в десять метров он наблюдал, как Цири молнией заметалась по помещению; такое ощущение, что в лаборатории начался зеленый шторм. Она появлялась и исчезала с такой скоростью, что казалось, в зале находились несколько ее копий одновременно.

Пушка Барретта захлебнулась, наемник зашатался и рухнул на колени, обхватив голову руками. Из-под шлема по броне стекали две тонкие струйки крови. Адам прекрасно помнил, каково это – быть в эпицентре телепортационного вихря Цири. Но его самого не убило; не убьет сейчас и Барретта, если только…

– Цири, – заорал Адам, швырнув ей ЕМП-гранату, – прикрепи к нему!

С гулким звуком граната описала дугу. Взрыватель был поставлен на пять секунд, и когда Цири, поймав ее, взглянула на нее с удивлением, Адам понял, что это была крайне хреновая идея.

Только б сообразила!..

Цири уронила гранату за шиворот Барретту и исчезла. Тот вскинул руку к бронированному воротнику, но не успел.

Послышалось низкое гудение, и комнату осветила голубая молния. Лампы зашипели и погасли. В глазах Адама помутилось, и взгляд застлала мерцающая серая пелена. Видеоряд не поступал, зато поступал инфракрасный фид.

«Электромагнетическая помеха. Система восстанавливается… Подождите…»

Запах дыма становился сильнее. Сработала автоматическая система пожаротушения; с потолка посыпались хлопья порошка-огнетушителя. Адам вывернул настройки импланта, ускорявшего рефлексы, на нестабильную мощность и открыл огонь вслепую, по громадной фигуре в инфракрасном фиде.

Несмотря на электромагнетические помехи, пули все равно не пробивали титановую, крепкую, как алмаз, оболочку.

Адаму не мог дать Барретту передышку, позволить Стражу Здоровья восстановить поврежденные ткани, а системе перезагрузить настройки. Он схватил со стены допотопный огнетушитель, метнулся к подергивающемуся громиле и ударил сбоку, полусорвав шлем с бритой головы.

Раздался скрежет металла о металл – Адам поднял импровизированное оружие и снова опустил его, со всей мощью, на которую были способны его кибернетические руки.

Какого хера он еще не мертв?!

Барретт ухватил Адама за плащ и притянул к себе. Ударил кулаком в голову; череп, шею и спину пронзила острая боль, и из носа водопадом хлынула кровь. Ощущение было такое, будто переносицу ему вбили прямо в мозг. От удара он отлетел в стену, впечатавшись с такой силой, что по бетону пошли трещины, а экран внутреннего интерфейса покрылся красными волнами тревоги.

Если бы наемник не сбоил и ударил в полную силу, от черепной коробки Адама остались бы одни воспоминания. Барретт оперся могучими ладонями о пол, и попытался подняться на ноги.

Раздалась еще одна очередь выстрелов; Адам даже не сообразил, откуда именно, пока не стер с глазных имплантатов кровь. Над все еще пытающимся подняться Барреттом стояла Цири, и она с осатанелым выражением лица разряжала обойму Харрикейна в висок наемника, туда, где обнажилась синтетическая кожа.

Кто только дал ей Харрикейн?.. Адам должен этому человеку ящик пива.

Череп Баретта прогнулся, обнажая скрывающиеся под ним провода и полусинтетический мозг. Адам замахнулся огнетушителем еще раз, пригвоздив наемника к лабораторной плитке. Еще раз. Еще раз. Он еще не мертв, он будет мертв тогда, когда от него ничего не останется…

…Ничего. Адам колотил снова и снова. В ушах у него ревел водоворот, и откуда-то издалека доносился его собственный голос, выкрикивающий ругательства.

– Адам… – сказала Цири, – Адам, он мертв!

Дерьмо. Правда, что ли? Адам замер с огнетушителем в руках, переводя дыхание, и перевел взгляд на окровавленную Цири. Вот черт…

– Ты в порядке?.. – глухо спросил Адам.

Судя по лицу Цири, такого идиотского вопроса ей давно не задавали.

Где-то вдалеке по громкоговорителю что-то вещали федералы. Адам пролистал фид корпоративного чата. Верхние этажи чистые. Нижние этажи чистые.

Они победили.

Срань господня, они победили.

********

Настоящее дерьмошоу началось позже, когда пришлось отчитываться перед федералами. В прошлый раз он не застал разбирательств, и на секунду пожалел, что не в отключке, когда его полночи допрашивали как преступника.

«Да, это в вашей стране на одну и ту же компанию два раза напали наемники-террористы. Да, это «Беллтауэр». Точно «Беллтауэр», у вас что, опознавательные базы накрылись? Да, вы можете забрать трупы на опознание. Нет, мы не знаем причину атаки.

Кто она? Цирилла Фиона Рианнон, гражданка Польши, сотрудник биотехнологического отдела, вот документы, виза в порядке. Перепроверяйте сколько хотите. Да, мы взяли ее даже без знания английского, настолько она ценный сотрудник. Какое это имеет отношение к делу?

Какое отношение к делу имеет то, в каких отношениях я с ней состою?

Да, мы застрахованы. Нет, мы не разворотили собственный офис, чтобы получить выплаты… вы рехнулись? Что значит «не выражайтесь»? Я не буду выражаться, если вы не будете задавать идиотские вопросы.

Да, убили. А что нужно было сделать, обезвредить и передать вам? Я не иронизирую, господин офицер, это серьезный вопрос.

Я отдал приказ об усилении охраны не потому что «чего-то ожидал», а после последней атаки, которая произошла – я вам напоминаю – меньше года назад. Что, тогда нашли виновных? Нет?

Да, размозжил голову, да, огнетушителем. Психическое освидетельствование проходил последний раз полгода назад, успешно. Послеаугментационный психоз? Какой, нахер…

Прошу прощения. Да, нам лучше поговорить в другой раз.»

*****

На следующее утро Фариду в больнице Святой Марии пришло навестить пол-компании; даже Притчард невесть где достал букетик искусственно выращенных лилий, чем подтвердил давнишние подозрения, что он неравнодушен к коллеге. С ним Адам и встретился в вестибюле, обменявшись усталыми приветствиями.

С собой он принес коробку ее любимых швейцарских конфет и чувство вины. Если бы он подождал еще пару минут, и не так торопился к Цири, то Фарида была бы в порядке…

Зато Цири лишилась бы ног. От самого воспоминания о громадном железном кулаке, занесенного над тонкими щиколотками, становилось тошно. Не бывает в жизни легких решений, мать вашу.

Когда Адам с Притчардом зашли в больничную палату, атмосфера в ней была похоронной. Бледная Фарида неподвижно лежала на койке с закрытыми глазами.

– Адам, Фрэнк, – тихо сказал Шариф, – плохие новости.

Адам закрыл глаза.

– Нет, с Фаридой все в порядке, – быстро поправился Шариф, – она просто спит. Новости смотрели?

Еще месяц назад Адам был плотно сидящим новостным джанки, а теперь потихоньку начал ненавидеть этот вопрос; ничего хорошего за ним не следовало. Притчард покачал головой, положив лилии у изголовья кровати.

Шариф включил телевизор и перелистал каналы. Адам уставился на экран.

На нем с непроницаемым лицом замер пожилой мужчина в церемониальной японской одежде, лицо которого Адаму было смутно знакомо. Пол запечатленной на камере комнаты был выложен старинным деревом; на нем лежали квадратные подушки с орнаментом из стеблей бамбука.

– Народ Японии! – медленно поклонился мужчина экрану. – Благодарю вас за внимание. Благодарю вас за доверие, которое вы оказали мне за последние три года моей службы.

Точно: перед ним Хидео Масаюки, премьер-министр Японии. Рядом с ним, склонив голову, сидела его мертвенно-бледная жена.

– Я склоняю перед вами голову, – тихо сказал премьер. – Я не смог поставить ваши интересы выше интересов дзайбацу. Я не смог защитить вас. Я предал ваши надежды.

Что еще за за публичное самоистязание?

– Мне не нравится, куда он ведет, – нахмурился Притчард.

Премьер вытащил из ножен церемониальный меч и установил клинок перед собой, приподнялся, чтобы тело нависало над саблей. Вот теперь Адаму тоже не нравилось, куда он ведет.

– Моя вина неискупима и мне нет прощения, – спокойным, почти роботизированным голосом, сказал премьер.

– Да нет же… – пробормотал Притчард. – Это что, шутка?.. Сэппуку? Свихнулся, что ли?

Шариф молча кивнул. Адам полез в новости в надежде найти разоблачения безвкусного вирусного ролика, но вместо опровержения нашел другой заголовок:

«Цунами обрушилось на юго-западное побережье Японии около часа назад. Остров Кумамото ушел под воду. Свидетели сообщают о черной воде и морских чудищах.»

– Не верьте лжецам, – тихо сказал премьер. – Не верьте дьяволам с серебряными языками, не повторяйте моих ошибок. Несчастье, свалившееся на нас – не цунами. Демоны пришли за нами. Это расплата за мое бесчестье. За наше бесчестье.

Адам шумно выдохнул. «Демоны пришли за нами» – из уст одного из мировых лидеров. Он уже чувствовал вкус массовой религиозной истерии на языке, и Таггарта, оседлавшего ее волну.

Яростный крик раздался в колонках телевизора. Обнаженная сталь ушла в нижнюю часть живота, кулак премьера, сжимавший клинок посередине, уперся в живот. Он попытался сделать разрез поперек живота, но безрезультатно; выдохнув, вцепился в сталь обеими руками и всадил еще глубже.

Пол вокруг него стал красным, по белому кимоно стекали целые ручьи. Жена премьера с выражением отрешенной преданности на лице сидела рядом, подогнув под себя ноги, перед окровавленном телом собственного мужа.

– Так, хватит, – резко сказал Адам, нажав на кнопку пульта. – Мы поняли.

Притчард тихо ругался, Шариф впервые за долгое время выглядел так, будто не понимал, что происходит. Кто-то из сотрудниц, подруг Фариды, тихо всхлипнул.

Адам выглянул в окно.

Улица была усыпаны сотрудниками полиции Детройта, похожими в своей пуленепробиваемой форме на экзоскелеты: лица – за непроницаемой завесой шлемов, оружие сливалось по цвету с имплантами рук. Адам давно не видел столько бывших коллег на улицах; казалось, началась революция или переворот.

«ПРАВДУ», – орала взбешенная толпа, подступая к «Пикус Ньюз». – «ПРАВДУ!». Некоторые трясли в руках бутылками с зажигательной смесью.

– Молодой человек, здесь запрещено курить, – произнес мягкий женский голос.

Адам перевел взгляд на смотрящую на него с осуждением медсестру, потом на свои руки, и обнаружил, что они непроизвольно достали сигареты. Он даже уже наполовину вытряс из пачки одну сигарету.

Нервы.

********

«Жду тебя в машине», – Адам отправил сообщение Цири и через полминуты получил уведомление, что оно прочитано. Кто бы мог представить, что месяц назад она называла телефон черным прямоугольником.

Адам настроил координаты на навигаторе. Он уже знал, что скажет Цири: ей нужно возвращаться домой. Пока не убили ее саму; пока из-за нее не убили всех остальных.

Он застегнул громоздкую, замысловатую защелку ремня безопасности и откинулся на сиденье, пытаясь собрать мысли в голове. Распахнулась боковая дверь, и Цири вскарабкалась на переднее сиденье.

Некоторое время она молчала.

– Я не брошу вас, – тихо сказала Цири. – В смысле… не брошу тебя. Я приведу подмогу… Узнаю у Ложи, как…

Ну, отличная идея! Еще больше мяса для лабораторий. Адам покачал головой и посмотрел через окно на одну из главных улиц Детройта: они ехали лишь десять минут, а он уже несколько раз видел признаки зарождающейся потасовки. Казалось, на улицы Детройта щедро брызнули феромонами, возбуждающими агрессию.

– Цири, – взглянул на нее Адам. – Думать не смей сюда возвращаться, поняла? Ты телепортируешься отсюда… на-всег-да. Ты меня поняла?

Пусть считает его кем угодно.

– Но… – Цири стиснула губы и поморщилась, как от боли.

– Эредина я убью сам. – Адам замолчал, стоя в ожидании сигнала светофора за черным джипом с непроницаемо тонированными стеклами.

Хер его знает, почему он так уверен – магическая интуиция, шестое чувство, прочий бред; но остроухого отправит к эльфийским праотцам именно он. Особенно после того сна, о котором рассказала Цири.

– Нет, я не об этом… – покачала головой Цири.

Джип поплыл вперед, и Адам тронулся следом. Горизонт перед ними испещрен частоколом подъемных кранов; мостовую сотрясала едва уловимая дрожь – где-то глубоко под землей строительные роботы прокладывали сверхскоростные туннели.

Недолго осталось Детройту процветать.

– Цири, – сухо продолжил Адам, чеканя каждое слово: – ты наделаешь больше бед, оставшись. Тебе необходимо вернуться домой: ради себя самой, ради нашего мира. Сейчас начнется хаос, беззаконие, анархия…

– А раньше что было? – ухмыльнулась Цири. – Земля обетованная?

Адам хмыкнул.

– Очень смешно.

Интересно, откуда она знает библейские выражения?..

Адам свернул на светофоре направо, по направлению к «Голден Гейт» – закрытому коттеджному поселку для сильных мира сего. Не исключено, что Шариф купил там особняк, только потому что в названии было «Голден».

От внешнего мира Голден Гейт отделяла такая стена, будто они опасались нашествия варваров. Хотя обеспеченным людям жить в Штатах стало рискованно, эксклюзивные кварталы для богатых приходили в упадок из-за непрекращающихся забастовок и террористических атак. Растущую массу бедняков все больше раздражали выходки богачей, а играюший роль буфера средний класс таял с каждым днем.

«Причард, – отправил сообщение Адам, – что там с кодами?».

Притчард знал об их затее, и, к удивлению Адама, согласился помочь. Вторая атака на Шариф Индастриз выбила его из колеи, и по странному стечению обстоятельств в самый ответственный момент он переставал быть мудаком.

Пойди разберись.

А Шариф… все, что нужно для экспериментов, он собрал – биологи украдкой взяли у Цири кровь, слюну, волосы. У Гинзбург материала на десятки лет исследований.

«7834, Иуда», – сообщил по Инфолинку Притчард.

Адам простил Шарифа за все, что тот ему сделал; теперь наступила его очередь.

В особняке давно никто не бывал (если верить системе наблюдения, в последний раз – та самая бывшая жена Шарифа, британка, акула юридического мира в юбке-футляре, отсудившая у него пару десятков миллионов после двух лет брака), и он превратился в золотой склеп.

В стальном бункере было грязно, сыро и убого; никто не вспоминал о нем со времен холодной войны. Захлопнув за ними круглую массивную дверь, Адам перевел зрение на ночной режим и заметил, что связь с окружающим миром была потеряна. Никакие сигналы сюда не поступали.

– Адам, я… – Цири помялась на месте, прогуливаясь по холодному полу, словно выбирая, из какого места лучше телепортироваться.

У нее за спиной висел тяжелый походный рюкзак, под завязку набитый книгами по физике (Адаму пришлось распрощаться с коллекционным собранием учебников Фейнмана), медицине и химии, завернутым в тряпочку оружием (трофейный Харрикейн он решил отдать) и пенициллином. Замечание, что ее за такой набор сожгут на ближайшем костре, Цири парировала своим императорским статусом.

Адам заранее решил обойтись без прощальных разговоров.

– Прощаться я не умею, – сказал он, вертя в пальцах сигарету. – Так что… Лучше не усложнять.

Закупорить сейчас, раскупорить бутылкой позже. Кондовый рецепт, работал уже пару десятков лет.

– Да, хорошо-хорошо, – грустно хмыкнула Цири, покачав головой. – Даже не сомневалась, что ты что-то такое скажешь. Ладно. Может, на прощание?..

Она улыбнулась фирменной улыбкой, мгновенно преобразившись в прежнюю хулиганку.

– Цири, – покачал головой Адам, едва сдерживая улыбку.

Она в голос фыркнула:

– Обнимемся на прощанье, Адам! Мыслишки у тебя, ей-богу!

Она прильнула к нему, и Адам крепко ее обнял, вдохнув лимонный аромат геля для душа. Подержал ее немного дольше, чем сам рассчитывал. В разговорах с женщинами есть одна загвоздка: ты можешь сколько угодно приводить доводы, факты, аргументы, апеллировать к логике и здравому смыслу; но потом прижимаешь их к себе и превращаешься в идиота.

– Я… – вообще-то Адам не хотел ничего говорить, и сам не знал, за каким чертом он начал это предложение. – Я был рад знакомству… Я имею в виду.

«Был рад знакомству», Дженсен, блядь, серьезно?!

– Давай не усложнять, – перебила его Цири, слабо улыбнувшись. – Прощаться ты и правда не умеешь.

Она высвободилась из объятий и сделала шаг назад. Отошла от него на безопасное расстояние, уперевшись в стальную стену, и закрыла глаза. Ее окутало зеленое свечение, и она испарилась.

Стены загудели.

Вот и все.

Адам устало присел на пол и закурил. Он был страшно измотан. Так, совершенно опустошенный, уставившись в стальную стену напротив, сидел он довольно долго.

Слава Богу; оно к лучшему, со своим дерьмом они должны разобраться сами. Съездят на чертов саммит, попытаются найти компромиссы, мобилизовать силы, консолидировать ученых… Первоочередная задача – выжить, а потом уже – навести порядок.

Ей так и так нечего было здесь делать. Появление Цири в его мире – баг, глюк матрицы. Она слишком хороша для этой дыры…

Раздался хлопок, и Адам внутренне взвыл.

Цири появилась обратно взъерошенной, словно после хорошей взбучки, и с широко распахнутыми глазами.

– Нет? – хрипло спросил он и с трудом сглотнул ком в горле.

– Вот же курва мать! – выдавила из себя Цири. – Чушь собачья!.. Волны пропали, зато теперь… Меня не пустили. Они не согласны. Кто – они? Может… Я не знаю…

– Значит, нет? – обреченно переспросил Адам. – Может, еще раз попытаться?

– Нет, – отрезала Цири. – Сейчас едва ноги унесла.

Адам шумно выдохнул. С одной стороны, он уже не надеялся увидеть ее еще раз, с другой…

Полное дерь-мо.

*******

Когда Шариф сказал, что хочет переговорить с ним в пентхаусе, Адам не ждал ничего хорошего.

Шеф выглядел утомленным, как человек, который занимался решением неотложных финансовых, страховых, юридических и военных вопросов без передышки много часов подряд. На белой рубашке проступили пятна пота, волосы растрепались, глаза покраснели от усталости.

Первый раз за всю историю их знакомства шеф выглядел дерьмово, а это верный признак наступающего апокалипсиса.

– Садись, сынок. Выпьешь чего-нибудь? – спросил Шариф хрипловатым голосом.

Адам дежурно отказался, верный своему основному правилу – на работе не употреблять. От первого стакана он легко воздерживался, со вторым было уже сложнее; мотор хороший, но тормоза подводили.

– Да знаю я, знаю, – усмехнулся Шариф, – что ты не пьешь на работе. Сегодня – особенный случай.

Он разлил по двум бокалам неприлично хороший виски – Pappy Wan Winkle по тысяче за бутылку – и Адам на мгновение испытал муки соблазна.

– Знаешь, как говорил мой отец? Девяносто процентов своих денег я потрачу на женщин и виски, остальные десять, наверное, просру. – сказал Шариф, поднося бокал к губам. – С бункером не сработало, я так понимаю?

Что? Адам открыл рот и тут же закрыл.

Конечно, он в курсе. Когда Шариф был не в курсе чего-либо? Дерьмо, как же ему надоело постоянно чувствовать себя идиотом.

– Нет, – признался он.

– Жаль, – вздохнул Шариф. – Ну, что ж… Согласно Женевской Конвенции, мы теперь обязаны передать «стратегически важные для выживания человеческой расы ресурсы и информацию» в общее пользование. На практике – Версалайфу.

Адам резко пересмотрел свое решение о выпивке и взял предложенный стакан в руку. Ладно, не напьется; Страж Здоровья будет до последнего бороться с ядом. Нужна не одна бутылка, чтобы спирт ударил Адаму в голову.

– Что за бред, шеф? – пробормотал он. – Нет такого закона. У нас капитализм. Даже базовые лекарства в частных руках.

Шариф вдохнул аромат виски и сделал глубокий, отчаянный глоток.

– Пока что нет такого закона, – поправил его Шариф, – но вскоре он будет принят на Женевском саммите. В срочном порядке, ввиду угрожающей миру опасности.

Мало им было устроить на них облаву, теперь они решили прижать их международными законами?

Первую бутылку они уговорили быстро, слишком быстро, чтобы на ней закончить вечер; Шариф достал еще одну, и через полчаса Адам придумал логичный выход из ситуации:

– А если мы пошлем их нахер? – спросил он.

Шариф ответил нехотя, с трудом выговаривая слова:

– Они нападут на нас снова. Перережут нам финансовые каналы. Натравят на нас общественность.

Несколько секунд Адам молчал, переваривая услышанное.

– Людям нужна правда, – он так хрипел, будто глотка изнутри смазана чем-то клейким.

– «Людям нужна правда», – передразнил его Шариф, – Адам, а нам нужно что-то получше лозунгов. Что они будут с этой правдой делать? Погрузят нас в анархию, и тогда встанут вообще все исследования?

Адам ненавидел моменты, когда шеф оказывался прав.

– И что нам делать?

Шариф отвернулся. Когда он снова взглянул на Адама снова, лицо его было искажено, словно от физической боли.

– Поспать. Я предлагаю поспать.

******

Адам не помнил, как вернулся домой.

Он взглянул на кровать и увидел крепко спящую, растянувшуюся под одеялом Цири. Поразительно, как такая стройная девушка умудряется занимать семьдесят процентов двухметровой кровати.

Цири тихонько вздохнула во сне и перевернулась на другой бок. Усилием воли Адам подавил желание сдернуть с неё одеяло и бесцеремонно разбудить. Вместо этого он побрел в ванную, стараясь не наделать шума.

«Приходи в себя, – посоветовал Адам своему отражению, бреясь перед зеркалом. – Приходи в себя».

Когда Адам вернулся к кухонному островку, он достал из посудомойки круглый стакан и плеснул себе еще немного виски – расслабиться. Не такого хорошего, каким его угощал Шариф, но это уже было совершенно неважно.

«Что за мир такой? – подумал Адам, закурив сигарету. – Что за мир, которому нужно перемолоть кучу жертв, чтобы выжить? Что мы тут вообще спасаем?».

Стоит ли вообще тут что-то спасать?

Им перекрыли финансовые потоки, натравили Беллтауэр и теперь решили натравить весь мир. «Ресурсы критической важности не могут находиться в руках одной компании… Люди должны объединиться… Требуется присутствие на саммите… Срочная директива ООН…»

Цири – не ресурс. Не овечка на заклание. Он не позволит…

Не позволит.

Первая бутылка опустела слишком быстро, заканчивать на ней показалось неправильным, и Адам достал из буфета еще одну, на закуску насыпав себе в миску каких-то невразумительных сухариков.