Текст книги "Нова Проспект (СИ)"

Автор книги: J.C.Elliot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)

– Не у одних людей они такие, – натужно отозвался Эредин.

Таггарт рассмеялся.

– Ну-ну, – сказал он, – если вам так крепче спится по ночам, то оставим этот разговор.

Разговор и правда вызывал у него только лишь головную боль, но Эредин ещё не знал, какой удар его ожидает, пока они не пересекли следующие несколько комнат.

Таггарт ввёл его в капеллу – и над ними раскинулся расписной потолок; фрески, изображавшие ангелов и демонов, людей и нелюдей, ад и рай. Глаза эльфа едва не заслезились от совершенства форм и красок, от гармонии общей композиции, от почти физического, хоть и незримого, присутствия гения, и в голове запульсировала страшнейшая, убийственная мысль: он никогда не видел ничего красивее.

Не проведя в капелле и десяти минут, Эредин укрылся в ближайшей ванной, где по стенам были развешаны иконы местных божков, и сделал несколько дорожек эльфской пыли.

Вынюхал одним залпом и подставил лицо холодной воде.

Он ещё до конца не осознал, но чувствовал, куда именно пришёлся удар Таггарта: по вере в исключительность собственной расы, в право властвовать, полученное ими от рождения, а значит – в него самого.

Эредин вздрогнул. Что-то коснулось его плеча; он обернулся, но позади никого не было.

******

Он и эльфские светские рауты не очень-то жаловал – раздражали улыбки, за которыми таились неуверенность и страх, и взгляды, значение которых надо было разгадывать – а уж людские и подавно. Ярмарка дурновкусия: виной тому были даже не блестящие одежды кричащих цветов и не женские прелести, вываливающиеся из вырезов, как перевязанные жгутами куски мяса на лавке, нет; причиной было выставленное напоказ благополучие, пока мир за пределами пира горит в огне.

Или тонет.

Эредин отнесся к саммиту с чувством неизбежности и мысленно разделил циферблат часов на две половины – с девяти вечера до трех часов ночи – шесть часов, когда он должен выдерживать людскую компанию, и оставшиеся шесть, когда он сможет удалиться в свои покои.

К ним с Таггартом подлетел слуга с парой бокалов вина на подносе.

– По эту сторону Женевского озера вы лучше не найдёте, – сказал Таггарт.

Эльф пригубил и убедился в его правоте. Подали закуски, и музыканты снова принялись за игру, что сократило слышимость голосов и перевело разговоры на более интимный уровень.

– Ни единого знакомого лица, – сказал Эредин. – Кто тот dh’oine с красным галстуком?

– Кестлдайн, премьер-министр Великобритании, – сообщил ему Таггарт. – Разговаривающая с ним леди в желтом платье – СЕО Штайнер-Бизли.

Пресловутая дама в летах окинула его раздевающим взглядом. Таггарт задумчиво добавил:

– Вам обязательно нужно будет перекинуться парой слов.

– Всенепременно, – ответил Эредин, изучая лица остальных гостей.

И улыбнулся, натолкнувшись на приятную глазу картину.

Над собравшимися на саммите на невысоком балконе галереи стояла Дейдра. Она облокотилась на низкий парапет и смотрела вниз, ее кожа светилась изнутри, как редкий сорт мрамора. Кровь Aen Inchaer уже перемешивалась с ее собственной, и одни боги ведали, на что она сейчас способна.

В последнее время она была к Эредину крайне благосклонна, видимо, помня о том, что по возвращении на Тир на Лиа ему еще предстоит признать ее сына законнорожденным.

Вернувшись из Рима он обнаружил подарок от чародейки: промасленный пергамент на рабочем столе. Дейдра разыскала ему боевой клинок; сначала он показался Эредину слишком простым – ни рун, ни рисунков на лезвии, но он пришелся точь-в-точь по руке. Черный и блестящий, меч выглядел так, будто сталь фальцевали при ковке не меньше тысячи раз. «Лезвие – сталь с танталом, – гордо пояснила ему Дейдра немногим позже, – а эфес из углеродных волокон».

Diable его знает, что это значит, но поблагодарил он ее как следует.

Завидев его, чародейка помахала ему рукой.

На периферии толпы он увидел Намира, рассматривавшего на телефоне чьи-то фотографии. Словно почувствовав взгляд, киборг сразу поднял глаза. Вокруг него было еще не менее дюжины солдат, неустанно следивших за всеми и каждым.

*****

«Забавно, насколько иными кажутся вещи, как только они больше не желанны», – подумал Эредин, заприметив за фуршетным столом знакомое лицо.

Напомаженная и засунутая в узкий зеленый футляр (все платье вполне могло бы уместиться в его кулаке) Zireael битые полчаса выбирала между красной и черной икрой. Из платья выпирали груди, благодаря женским ухищрениям казавшиеся куда больше, чем были на самом деле.

Девчонке было явно было не по себе. Рыская вокруг фуршетного стола, она двигалась, как дворовая кошка – на цыпочках и опасливо, ожидая нападения с любой стороны.

Единственным, кто выглядел на приеме еще более неуместно, был ее спутник. Угрюмый до комичности, киборг по пятам следовал за своим куда более живым и обаятельным начальником. В том, что киборг – ее спутник, и что слово «спутник» имеет в их случае телесную подоплеку, девчонка не давала никому и малейшего шанса сомневаться: ластилась и прижималась к нему с такой двусмысленностью, что Эредину усилием воли пришлось прогнать из воображения сцены их соития.

На этом схожесть любовников не заканчивалась; оба не имели ни малейшего представления о светских манерах и были наискучнейшими собеседниками, не способными поддержать непринуждённую беседу больше пары минут.

Скептически взглянув на некогда столь желанную добычу, Эредин вздохнул и поблагодарил высшие силы, что их путям суждено было разойтись.

Когда закончилась их натужная короткая беседа, Дейдра рассмеялась над откровенно осуждающим взглядом, что Эредин бросил вслед паре:

– Ну, мой милый друг, а я не так уж осуждаю нашу маленькую Zireael. И помнится, когда Карантир обучал меня големоведению…

Она засмеялась, прикрыв рот рукой, и взглянула на него искоса. Ее тонкое платье было почти того же оттенка, что полевые цветы в долине Трех Сестер. За ограниченностью своих способностей к восприятию цвета, Dh’oine назвали бы его белым.

– Наши творения мы использовали не только в качестве рабочей силы, – поджав губы, закончила Дейдра своё предложение.

В последние дни улыбка снова не сходила с ее тонких губ, а скабрезности стали чаще вылетать из уст: интересное положение благоприятно влияло на темперамент. Эредин глубоко вздохнул и посмотрел на нее с ироничным выражением на лице. Затем поднял бокал, словно в ее честь, и выпил.

– Хочешь сказать, даже лучше мужчин из плоти и крови? – поднял бровь Эредин.

– Послушней, – двусмысленно улыбнулась Дейдра, прижавшись грудью к его предплечью. Ее веки были слегка оттененные блеском, а багрянец губ гармонировал с оттенком шейного украшения. – Не могу дождаться, когда закончится это скучнейшее мероприятие.

Ерунда, она им наслаждалась; красавица, осознающая свою красоту, требует поклонения, как имперский сборщик налогов – податей.

Как порой ни раздражало Эредина сумасбродство Дейдры, эта женщина возбуждала его. Он чувствовал свою ответственность за нее, хоть и не любил.

Временами, казалось, даже ненавидел.

*******

Когда Таггарт отправил Эредина на аудиенцию к Бобу Пейджу, занявшему на празднике жизни более уединенную нишу, он не ожидал от встречи ничего, кроме раздражения и скуки; но этот человек, как ни странно, показался Эредину воплощением достоинства, насколько оно вообще могло быть присуще d’hoine. Мужчина выглядел отполированным, как дорогое дерево, и слишком молодым для своего высокого положения.

При встрече с Эредином, Пейдж улыбнулся, кивнул и потряс его руку; они обменялись дежурными любезностями, и эльф совершенно опешил, когда тот ни с того ни с сего сказал:

– Фарс, – и кивнул подбородком в сторону собственных гостей.

Смерив dh’oine удивленным взглядом, Эредин ответил:

– Потрясающей роскоши и изящества мероприятие, более чем достойное нового союза.

Пейдж рассмеялся, прерывая Эредина взмахом руки.

– Я уже заметил, что у вас подвешен язык, господин Бреакк Глас. Ваше выступление в Риме? Такая убежденность, почти религиозная страсть… Мое почтение! Политика, у вас, должно быть, в крови.

Эредин пожал плечами.

– Я – король Aen Еlle. Впрочем, Ваше положение, насколько я могу судить, не сильно отличается от моего.

– Демократы с вами, может, не согласятся, – согласился Пейдж. – А я соглашусь. Виски?

Эредин кивнул. Из всех dh’oine Боб Пейдж пока был единственным, кто вызывал в нем симпатию – хоть Эредин и подозревал, что иммунных к его обаянию единицы.

Налив два полных бокала, Пейдж наклонил голову и искоса уставился на эльфа. Глаза у него были нечеловеческие, кристально-голубые, как у полукровки. В радужке переливались, словно живые змейки, белые нити.

– Особенно меня прельщает ваша ненависть к нашему роду, – сказал Пейдж.

– Прошу прощения? – опешил Эредин.

Пейдж засмеялся.

– Ксенофобия. Это, господин Бреакк Глас, самая естественная вещь на свете. Сколько мы против нее боролись? Белые против черных? Семиты против антисемитов? И каков итог?

Пейдж провел пальцем по налитому до краев бокалу. Мужчина выглядел так, будто бы что-то раздирало его изнутри.

– Появляетесь вы, – выдохнул он, – и все начинается с начала. Нет. Ненависть – это не бич человечества. Ненависть – это движущее сила, это катаклизм, это катарсис…

Он взмахнул рукой в ораторском запале.

– Вы можете себе представить, сколько я проталкивал проект терраформинга? Квантовых исследований?

Эредин даже слов таких не знал, но с интересом поднял подбородок.

– «Это не будет продаваться. – передразнил кого-то Пейдж. – У нас нет на это средств».

Горькая откровенность, с которой он говорил, не оставляла Эредину сомнений, что Пейдж собирается убить его в самое ближайшее время. Эльф согласно кивнул, опрокинув в себя виски, как воду.

– И тут появляетесь вы, и вдруг все вспоминают – невероятно! – что нет ничего ценнее будущего. За пару месяцев, ме-ся-цев, мы совершаем больше научных прорывов, чем за последние пять лет.

Что-то не так с его глазами. Словно какая-то сущность живет под склерами, и наблюдает за происходящим невидимым взором.

– И поэтому, – с апломбом завершил свою речь Пейдж, – я, господин Бреакк Глас, безмерно благодарен. Ваша ненависть дала нам больше – дала мне больше – чем мы могли надеяться.

Эредин не знал, что и ответить на такую исповедь, и поднял бокал:

– В таком случае – за спасительную войну.

Мужчина издал короткий смешок.

– Отличный тост! – Пейдж поднял бокал и чокнулся с эльфом. – Наслаждайтесь вечеринкой, господин Бреакк Глас. Так, будто бы она последняя.

В его голосе послышалось – или нет? – нечто вроде печали. Эльф не был уверен, обмолвка это или актерство. Он допил виски и церемонно кивнул.

Пейдж отвернулся, завершив странную аудиенцию.

****

За время его отсутствия внимание Дейдры захватил юркий, раздражающе обаятельный мужчина – начальник Адама Дженсена. Поймав взгляд эльфа, Шариф широко развёл руками, звякнув золотыми запонками:

– Эредин Бреакк Глас, не так ли? – весело спросил он. Произношение имени далось ему куда лучше всех остальных. – Как вы?

Вопрос совершенно не подразумевал ответа, и поэтому Эредин просто кивнул.

– Присоединяйтесь к нам, – хлопнул его по плечу Шариф, – мы с мисс Сеабагар урвали себе лучшие трюфеля!

Он с чувством отправил себе в рот парочку вяленых в белой пыли кругляшей.

– Так о чем я? – спохватился Шариф. – Ах, да. Все заслуживают второй шанс, не так ли?

Он обладал удивительной способностью обращаться ко всем и ни к кому одновременно.

– Мы не очень заботились о матушке-Земле, ваша правда, – виновато кивнул он. – По недосмотру, по незнанию, по халатности, в конце концов…

Эредин решил его поддержать:

– Не вините себя – все людские расы, которых я встречал, относились к родному миру, как к помойке. На ваше счастье, есть мириады миров, которые ваша раса еще не осквернила.

Морщинки в уголках темных, как смоль, глаз проступили яснее, и Шариф кисло улыбнулся.

– Мириады миров, которые нас ждут-не дождутся, – улыбнулся Шариф. – Вот это я и хотел услышать! Бьюсь об заклад – в следующий раз у нас получится лучше.

Краем глаза Эредин заметил, что Zireael куда-то пропала. Еще больше помрачневший в ее отсутствие спутник (хотя казалось, куда уж больше) опрокидывал уже второй стакан и останавливаться не собирался.

Повисла пауза.

– Говоря о неизвестных мирах, мисс Сеабагар… «Заставь меня долететь до луны и там играть со звездами… – мягким баритоном пропел Шариф. – Заставь увидеть, какова весна на Юпитере и Марсе». Фрэнк Синатра, мисс Сеабагар, гений, сущий гений! Разрешите?

Он у него или у нее разрешения спрашивал?

– Наши женщины – не рабыни, – покачал головой Эредин, уступив мужчине дорогу.

– И предположить не смел, – невозмутимо ответил Шариф. – Мисс Сеабагар?

Она одарила его снисходительной улыбкой.

– Очень любезно с вашей стороны, – согласилась эльфка.

Шариф оказался зажигательным танцором – из тех, что занимают добрую половину бального зала, выталкивая оттуда всех остальных и раздражая всех присутствующих.

Дейдре, казалось, с ним даже весело.

Эредин потянулся, разминая мышцы. Он играл роль дорогого гостя в течение нескольких часов. Хватит. Теперь ему остро необходима была тишина и прохлада.

Он извинился перед присутствующими, обронив реплику, что тотчас вернется, совершенно не намереваясь сдержать слово.

И сразу задремал, уединившись в предоставленных ему покоях на верхних этажах, положив с собой рядом на подушку, как любимую женщину, заранее припрятанный в комнате меч.

****

– Спишь? – спросила его Дейдра, наклонившись к самому уху.

С трудом очнувшись от беспокойного короткого сна, Эредин хотел было возмутиться бессмысленности вопроса, но Дейдра быстро придвинулась к нему и обвила руками шею. Чародейка казалось неестественно возбужденной, будто была под хмелем или пылью; но Эредин не стал выяснять обстоятельств.

Уложив его обратно на ложе, Дейдра продолжила обнимать его, добавив к этому кое-что поизысканнее. Оставив попытки к сопротивлению, Эредин покорно позволил мягким губам ласкать ещё не пробудившуюся ото сна плоть – и эльфка справилась с задачей столь искусно, что ей хватило нескольких движений, чтобы развеять его сонливость.

Они забылись: Эредин не услышал ни суматохи, захватившей парадный зал, ни разгоряченных мужских голосов, и только когда Дейдра отстранилась, поправив на быстро вздымающейся груди шелковую сорочку, он пришел в себя:

– Сюда кто-то идёт, – шепнула чародейка.

«Цок-цок-цок», – подтвердили чьи-то механические копыта.

– Им не хватит наглости сюда ворваться, – недовольно возразил Эредин.

Он ошибался; ударив в дверь копытом так, что та едва не слетела с петель, Намир вошел в комнату и без тени смущения уставился на любовников. Его приспешник остановился в проходе, небрежно держа в руке автоматический пистолет; еще двое, державшие в обеих руках оружие потяжелее, заняли углы комнаты.

– Эльф, – поприветствовал его киборг. – Хотел перекинуться парой слов.

Эредин, поспешно подтянув штаны, в бешенстве уставился на него, попытавшись, хотя и без особой надежды, разыграть благородный гнев аристократа.

– Мы заняты, – сказала Дейдра тихим голоском, в котором, однако, как дальний гром, рокотала злость.

Обнаженные мышцы киборга вздувались на руках и груди под бронежилетом, как у хищника, готового к прыжку.

– Вот и мне интересно, чем, – без тени эмоций сказал Намир, изучая их лица. – В особенности – в течение последнего часа.

Эредин отстранился от любовницы и дернул подбородком. Вопрос не заслуживал даже презрения, как и вопрошающий.

– Это не очевидно? – огрызнулся он.

Намир усмехнулся. Усмешка эта очень не понравилась Эредину: было в ней нечто зловещее, предвещающее что-то фатальное.

– Ну разумеется, – ответил Намир, – и потрахаться вам приспичило аккурат в тот самый момент, когда взлетел джет Пейджа.

Намир провел указательным пальцем по шраму, зигзагом молнии пересекавший бритый череп и скрывавшийся за левым ухом.

– Взлетел, – Намир резко наклонил ладонь влево и резко рубанул ей по воздуху, – и приземлился.

Раздался щелкающий скрипучий звук. Эредину потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что это его собственный зубовный скрежет.

– И зачем это мне?

– А кому еще это, черт подери, нужно? – развел руками Намир. – Шарифской соске? Я тебя умоляю.

В искаженных чертах проступала злобная ярость уличного громилы. В ней было что-то заразительное – Эредин почувствовал, как его собственный пульс учащается в предвкушении крови.

– Как бы то ни было, – протянул Намир. – Боб Пейдж мертв.

Дейдра выдохнула.

– И рапортовал я лично ему, – продолжил Намир. – Улавливаешь, что это значит, эльф?

Его тонкогубый рот был стиснут в узкую полоску, а белки глаз горели, подчеркивая расширенные от стимуляторов зрачки.

Пускай. Эредин готов. Он, в общем-то, давно жаждал крови.

– Ну наконец-то, – ответил Эредин. – Твое гавканье мне уже порядком поднадоело. Дейдра, ступай и найди Карантира.

Она уставилась на него так, будто тот влепил ей пощечину. «Не в твоем положении», – возразил Эредин. В первую очередь нужно защищать нерожденного ребенка – по иронии судьбы, ни к нему, ни к Дейдре не имевшего ни малейшего отношения.

– Отпусти женщину, – попросил Эредин. – Она на сносях.

Дейдра вскочила с кровати, и солдаты единовременно вскинули оружие. Чародейка оказалась под пристальным вниманием трех дул. Один из солдат толкнул ее в спину, накинув на запястья двимеритовую петлю, выполнявшую роль импровизированных наручников.

– Примите мои самые сердечные поздравления, – улыбнулся Намир, подойдя к эльфке, и как бы невзначай поправил слетевшую с плеча лямку ночной сорочки. – Дети – это счастье.

– О, без всякий сомнений, – ответила Дейдра. – Твоя дочка… Знаешь, что я с ней…

– Ты не хочешь заканчивать это предложение, – перебил ее Намир, прищурив глаза. – Поверь мне.

Солдат покрепче сжал запястья чародейки. Чем больше разгорался безумный блеск в глазах эльфки, тем больше сомневался Эредин, что их эрзац двимерита сможет ее удержать.

– Сниму кожу, – выдохнула Дейдра со страстью в голосе, почти неотличимой от любовной, – и заставлю тебя смотреть. Станет точь-в-точь как папо…

Намир не дал ей договорить – c силой ударил эльфку по лицу – наотмашь, всей ладонью, как зарвавшуюся шавку. Кудрявая голова качнулась, как у тряпичной куклы – она упала бы, если бы ее не успели подхватить люди Намира. Дейдра сплюнула кровью на пол, и хрипло, будто умалишенная, рассмеялась.

Эредин и сам опешил от угрозы, в особенности – от смертельной решимости, в ней заключенной.

– Уведите эту суку отсюда, – приказал киборг, сжимая и разжимая кулаки. Он страшно побледнел, его лицо исказилось, как у демона, – пока не вернусь – делайте с ней, что хотите.

Солдаты слишком опасались чародейку, чтобы воспринять предложение с энтузиазмом, но, подчинившись, буквально вытолкнули Дейдру из комнаты. Намир захлопнул за ними дверь и уставился на эльфа, явно желая выместить на нем накопившуюся злость.

Эредин ждал насмешек, очередного подобия диалога, но киборг был явно настроен на эффективное решение проблемы. Увидев вскинутое вверх оружие, Эредин бросился на пол, к стенке, уходя с линии огня.

Пуля просвистела у него над ухом. Правая рука Эредина метнулась к рукояти меча, торчащей под лёгким покрывалом. Намир пнул кровать, и тяжелая конструкция проехалась по деревянному полу, придавив Эредина к стенке. Эльф ухватился за край свободной рукой и поднял вверх, пытаясь защититься от следующего выстрела.

Раздался леденящий душу вопль, за ним – второй и третий – такое ощущение, что кого-то резали. Ужас в голосе лишил кричащего его половой принадлежности; Эредин не сразу сообразил, кому он принадлежит.

Как бы ни хотелось Намиру проигнорировать крики, но когда те повторились вновь, с утроенным отчаянием, ему пришлось открыть дверь и выглянуть.

– Какого х…

Увиденное заставило его полностью забыть об эльфе. И Эредин, вскочив на ноги, рванул прочь из комнаты вслед за киборгом – прямо навстречу оглушительному треску и резкой озоновой вони.

Он на миг зажмурился от яркого света, и тотчас вновь открыл глаза: мерцающее световое колесо примерно восьми аршин в диаметре повисло в воздухе, материализовавшись посреди парадного зала. Черная прорезь виднелась в эпицентре; затем линия расширилась, словно приоткрывающийся занавес, и Эредин увидел скрывавшиеся за ней неясные очертания. Люди задрали головы, глядя на портал, как на явление тайны, и восхищенно выдохнули.

Дейдра стояла на подмостках перед толпой, подняв вверх тонкие бледные руки, на которых кровоточили ожоги от пытавшегося ее удержать двимерита. Безупречные черты лица перекосило от слепой ярости; огненные локоны сверкали и переливались, будто живые, как змеи Медузы-Горгоны. Из-за струйки темной, почти черной крови, струящейся под подбородку, и невидящих глаз она походила на буйнопомешанную.

«НЕ СМЕЙ, ДЕЙДРА, – запоздало крикнул Карантир, и от его телепатического рева едва не закровоточили уши. – НЕ СМЕЙ! ТЫ ПОГУБИШЬ НАС ВСЕХ!»

Легок на помине, и где его только diable носил?

Предостережение только раззадорило разъярившуюся чародейку, и она шире раскинула руки, превратив тонкий разрез в зияющую дыру. Что за самоубийственная, черная ярость в ней поселилась – Эредин не ведал. Карантир тщетно пытался противостоять натиску чародейки – и от противостояния магических энергий пол заходил ходуном.

На мгновение стало необычайно тихо.

Но только на мгновенье. Потому что тут же раздался такой рев, будто рухнула дамба, сдерживающая быструю горную реку. Из портала хлынула черная вода; нет, не хлынула – обрушилась, сметая за собой людей, столы, стулья и все, что было в зале. Свет с оглушительным свистом померк, и те, кто ранее не сообразили, что надо было кричать, решили сейчас восполнить упущенное.

Эредин рванулся к чародейке, намереваясь прервать ее убийственный транс, но Намир опередил его, впечатав Дейдру в стенку и сомкнув красные пальцы на ее тонком горле. Эльфка дико и злобно зашипела и ударила раскрытой ладонью по держащей ее лапе, отчего та тотчас покрылась инеем. Инстинктивно разжав кулак, Намир мельком взглянул на свою и без того изуродованную руку. Вскинув руку в магическом жесте, Дейдра ударила по воздуху, словно хотела влепить тому пощечину.

Магическая волна сбила Намира с ног, заставив кинуться вниз, в темную воду; кто-то из его солдат открыл огонь, и Дейдра, как подкошенная, упала на пол.

«ЗАКРОЙ ПОРТАЛ, КАРАНТИР», – мысленно рявкнул Эредин, не понимая, почему тот медлит.

За первым выстрелом последовал второй, третий, четвертый; Эредин даже не мог разобрать, кто и в кого стреляет – люди в эльфов, люди в людей, или в те тени рядом с порталом, которые ошибочно можно было принять за игру света в полумраке.

Он перечеркнул воздух рукой, материализуя перед собой ледяной щит, пытаясь заслониться от града пуль и сориентироваться в пространстве, огляделся: Карантир совершал пассы в глубоком магическом трансе, заключив себя в магический щит, как в скорлупу. Дейдра не двигались. Ее сорочка задралась чуть выше колена, оголяя бледные стройные ноги.

Земля дрожала, и тьма потихоньку окутывала помещение. От зарева портала Эредина отделял десяток аршин, и он мог ошибаться в том, что увидел; слезящиеся глаза могли и не отличить иллюзию от реальности. Он и не думал закрываться.

«Aen Inchaert, – наконец понял Эредин. – Искусство стабильных порталов во всем своем великолепии. Но – совершенно не там и не тогда, где нужно».

И только при этой мысли до него начинал доходить ужас происходящего.

Создания, чьи очертания появлялись возле портала, были чудовищами, которые могут пригрезиться лишь в кошмаре безумия. Завидев его, одно из созданий – сущая оголенная плоть, красное с белым – подняло пронзительный вой. Даже ослабленный расстоянием, этот вопль чуть не разнес Эредину голову.

Рев, выстрелы, лепет до смерти перепуганных людей, прежде никогда не видевших сражения, заполонили парадный зал. Эредин услышал знакомый голос – Дженсен надрывал глотку, призывая не стрелять без толку, но всем не терпелось опробовать оружие на живой мишени.

– Без паники! – кричал он, но тщетно.

Превратно поняв инструкцию, люди бросились врассыпную, прямо под шальные пули. Грохот стоял такой, что перепонки болели, словно из ушей текла кровь.

Закрыв уши ладонями, Эредин едва успел заметить летящую на него тварь с острыми, как иглы, клыками.

Левое предплечье инстинктивно взлетело на перехват, в разверстую пасть, другой рукой он размахнулся и не глядя ударил рукоятью меча по морде твари. Эредин застонал, почувствовав, как клыки впились ему в кожу. Тревога выплеснула в кровь поток адреналина, чувства до безумия обострились. Тварь сбила его с ног, протащив до настенной ниши, и бросила на спину, не разжимая челюстей.

Одна из длинных лап, увенчанная острым когтем, нацелилась ему в глаза, но Эредин резко увернулся вбок и рубанул. С хлюпающим звуком конечность очутилась на полу, все еще извиваясь. Эредин, тщетно пытаясь вырвать руку из пасти, нанес еще один удар, на этот раз по черепу твари; клинок вонзился по рукоятку, и темная жидкость заструилась по лезвию. Эредин почувствовал гнилостный запах – несло, как из древнего захоронения, и повернул клинок, направив его в скопление глаз.

Все известные ему твари старались защитить глаза.

Маневр сработал; взревев от боли, тварь отпустила руку и в припадке ярости рванула своими конечностями его рубаху, раздирая ее в клочья. Вскочив на ноги, Эредин с размаху нанес два мощных удара плашмя и наискосок, разрубая ей череп. Тварь все еще продолжала издавать хлюпающие звуки, а отрубленная конечность при этом сделала попытку приподняться к торсу. Но пока чудовище трепыхалось, Эредин поставил точку в их поединке, вонзив клинок в пористое тело.

Он упал на колени рядом с тушей, пытаясь восстановить дыхание, и поглядел, что творится вокруг.

Нижний этаж напоминал бассейн с вязкой, отвратительно пахнущей жидкостью вместо воды. Крики о помощи запертых внизу людей превращались в захлебывающиеся звуки – прежде чем стать молчанием.

Эредин прищурился: жидкость пузырилась, в ней образовывались формы – гротескные и странные, формы эти, казалось, вот-вот обретут твердые очертания, но они тут же вновь растворялись в вязкой субстанции. Кто-то, в приступе кратковременного безумия, палил по ним сверху – и пули врезались в густое желе.

Люди призвали на помощь железных помощников – мимо Эредина прокатилась бронзовая черепаха метровой длины с прикрепленными к ней орудиями. Здание тряхнуло, как во время землетрясения. «Либо затопит, – подумал он, медленно поднимаясь на ноги, – либо рухнет».

– Бреаглаз, – железная рука вцепилась в плечо и дернула куда-то вбок. – Нужна помощь. Лестница обвалилась.

Эредин изумился такой наглости и обернулся на хриплый голос – точно, Дженсен. Его едва слышно: свист, вой и кулдыканье разносились по зданию гулким эхом, смешиваясь со звуками выстрелов и бульканьем жидкости.

– Мы теперь заодно, dh’oine?

Киборг сильно вспотел, его гладкое лицо лоснилось, а желтые глаза мерцали.

– Ну ты либо с ними, – кивнул куда-то в сторону Дженсен. – Либо с нами. Уже определился?

Эредин посмотрел на другое крыло галереи и наконец понял, зачем понадобился Дженсену – его начальник оказался отрезанным от остальных из-за обрушившийся лестницы, и в десятке аршин от него материализовывалось нечто, выглядящее совершенно противоестественно.

Завидев стремительно приближающуюся к нему тварь, Шариф испустил сдавленный вопль и уставился на нее так, словно та уже вкушала его плоть.

– Эльф! – окликнул его Дженсен. – Ты вытаскиваешь его, я – ее, ок?

Кого – ее?

Дейдра. Распростертую на земле женщину едва можно было различить в атмосфере, так густо насыщенной смертью, что воздух, казалось, можно было резать. По тонкому стану чародейки ползла вверх слизь, будто облекая ее в чёрное платье – и воротник этого “платья” устремлялся к ноздрям. Один из солдат Намира ухватил ее за плечи и встряхнул – безрезультатно.

В пол-аршине от чародейки, Намир, безразличный к всеобщей панике, методично расстреливал сгустки плоти, формировавшиеся в жиже.

– Понял, – коротко бросил Эредин.

Дышать становилось все труднее. Теперь проблемы людей действительно стали его проблемами. Жадно вдохнув поглубже, он метнулся через межпространство на подмогу Шарифу.

Угрожавшая тому бестия была гораздо выше Эредина и значительно шире в плечах. Ее голова была покрыта мхом, сквозь который, словно раскаленный металл, поблескивали два фасетчатых глаза. В полумраке здания казалось, что оно с головы до ног опутано темными водорослями. Эредин сделал шаг назад, обдумывая следующий маневр; пульс бешено заколотил у виска.

Тварь не оставила ему времени на раздумья: расставив руки, двинулась на него, шаркая ногами. Эредин взялся за рукоять меча обеими руками и ударил в горло – снизу вверх колющим ударом. Острая сталь лишь слегка погрузилась в плоть. Раненый зверь взревел и рванул когтями его плечи. Острая боль в момент пронзила спину, а перед глазами Эредина поплыли аляповатые круги разной величины.

Что-то глухо щелкнуло, и тварь отбросило назад, как пинком. Грохот выстрела потонул в шквале сотен других, чьи отзвуки метались меж узких стен. Пуля, попавшая в грудь твари, туда, где должно было быть сердце – не причинила вреда. Тело монстра уже начало разжижаться. Образовавшееся было сквозное отверстие быстро затянулось, и лишь несколько капель упало на пол. Тварь загоготала.

Эредин обернулся и поглядел на стрелявшего – Дженсен смотрел на него поверх дула длинного оружия, держа в другой руке чародейку, вместо чёрной слизи теперь окутанную противопожарной белой пеной. Тем же красным баком, из которого киборг окатил Дейдру, он оглушил одного из Намирских прихвостней.

– Оста…! – крикнул ему киборг, но слова были едва слышны. – Вытащи… Рифа!

Киборг как пить дать блаженный; большинство людей спят и видят, как их начальников пожирает плотоядная бестия. Искать Шарифа не пришлось – тот что есть мочи вцепился в лохмотья его рубахи.

Ухватив побледневшего мужчину за шиворот, Эредин переместился прочь от разваливающейся балюстрады. Оказавшись внизу, Шариф, бледный и вспотевший, не утрудил себя словами благодарности – его вывернуло наизнанку. Он инстинктивно оглянулся, словно стыдясь, но никто не смотрел на него с отвращением.

Никому не было до него дела. Ни до него, ни до Эредина, ни до Дженсена с Дейдрой.

– Дэрроу! – коротко бросил Намир. – Рэнд, Карстен – их первыми!

Солдаты отступали к стенкам, стараясь держаться подальше от наступающей жижи, пытаясь обеспечить важным персонам побег. Видимо, поняв, что бурлящее перед ним зло, явно не та субстанция, на которую можно воздействовать огнем или пулями, Намир отбросил свой огнемет.