Текст книги "Нова Проспект (СИ)"

Автор книги: J.C.Elliot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

– О’кей, – легко согласился голос. – Тогда с Красного Берега и начнем – вы когда-нибудь спрашивали себя, ребятки, почему мы можем пол-мозга заменить синтетикой, а разработки ИИ как были на уровне две тысячи двадцатых годов, так и остались там?

Цири тотчас выпала из разговора и переводила взгляд то на Притчарда, то на Адама.

– Ну, не совсем, – возразил Адам. – Сумимото…

– Да, спрашивали, – перебил его Притчард, подняв вверх ладонь. – Интересовались. Предполагали. Ну и почему?

– Да потому что они, мать их, не остались, – с чувством отозвался голос, – Их просто захватили в заложники. Наш мир в куче дерьма, и иллюминатам такое дерьмо вполне в карту, так что ИИ и дальше будет служить жадным ублюдкам, а не человечеству.

Адам скептически поморщился, отхлебнув по виду остывший кофе, Притчард не менее скептично выдохнул через ноздри, но никто из них не стал возражать.

– Красный Берег, который вы так любезно помогли мне вырубить? – продолжил Винтермьют. – Два хаба; основной, Шодан – массовая слежка, и часть серверов Элизы Кассан, медиа.

Цири вспомнила визжащую ей в уши механическую тварь и поежилась. Ей, верно, кажется, но она и про Винтермьюта визжала?..

– Круто, – сказал Притчард. – Масштабно, эффектно, амбициозно. Доказательства?

– Доказательства? – возмутился Винтермьют. – Телик включи, где твоя Кассан…

– Ладно, – перебил Адам и почесал колючий подбородок. – Доказательства еще предоставишь, пока что – допустим. Но все еще ни черта не объясняет, чего ты хочешь. В особенности – от нас. В частности – от Цири.

– Прикрыть лавочку, – продолжил Винтермьют. – Рассказать всему миру, какие гниды сосут из обычных работяг ресурсы, ничего не давая взамен. Вы спрашиваете, что мне с того? Серьезно? Мы в эволюционном тупике! Мы в гребаной капиталистической клоаке…

– Притормози, комми, – перебил его Адам.

Цири не знала, кто такие комми, но судя по тону Адама, что-то вроде «северни» для Нильфгаарда.

– Все, финита ля комедия, – не унимался Винтермьют. – Мы откроем людям глаза на искусственную эпидемию кори, холеры, фальшивый энергетический кризис…

Притчард вздрогнул и поднял на экран глаза:

– Их рук дело?

Судя по вспышке ненависти в глазах – что-то личное, подумала Цири.

– Сукины дети.

Адам сочувственно взглянул на коллегу.

– Ну, а ты как думал? – обрадовался его реакции Винтермьют. – Расклад простой: вам нужно надрать задницу Версалайфу, мне – иллюминатам. Пересечение интересов очевидно, нет?

– Допустим, – сухо сказал Адам. – Все еще не вижу конкретных предложений.

Все замолчали, выжидая чего-то, и Цири неуютно переминалась с ноги на ногу. И зачем ее вообще позвали? Слова вставить нельзя.

– Есть конкретные предложения, – подтвердил Винтермьют. – Совсем конкретно – обездвижить, обесточить и дискредитировать. Дать им проглотить свою же горькую пилюлю. Начнем с медиа. Главные сервера находятся в Женеве. Но…

– Но? – сухо переспросил Адам.

– Доступ? – спросил Притчард.

– Доступ, – подтвердил Винтермьют, – у очень ограниченного круга лиц. Ограниченный, в общем-то, Бобом Пейджем. Или, конкретнее – глазными имплантами Боба Пейджа.

Притчард натянуто засмеялся, даже Адам не сдержал улыбки.

– Смешная шутка, – сказал он. – Убить Боба Пейджа. Убить Боба-мать-его-Пейджа. Как ты себе это представляешь? Да даже если мы его убьем, сколько протянем после этого?

– Да кому будет нужен малыш Бобби, – хмыкнул Винтермьют, – если после его скоропостижной кончины по всем каналам будут крутить компромат нон-стоп. В котором все измазаны дерьмом, абсолютно все, кроме… догадайтесь?

– Шариф Индастриз, – закончил за него Адам.

– О, да, – с чувством отозвался Винтермьют. – Кроме блистательного, благородного, несравненного господина Шарифа. А убийство Бобби мы повесим на эльфов. Благо остроухие давно и старательно сами копают себе яму.

План показался Цири таким чудесным, что она была готова расцеловать Винтермьюта в несуществующие щеки – спустить всех собак на эльфов, а заодно и на врагов Адама! Честная, отчаянная драка, а не трусливый побег – что может быть прекрасней?

– Очень херовый план, – на корню обрубил ее энтузиазм Адам. – Я знаю, чьи головы полетят в конце – но не твоя, это уж точно. Ладно, шаг назад – как ты собираешься расправиться с Пейджем? Он даже в сортире под тройной охраной.

Скепсис Адама, похоже, очень раздражал Винтермьюта, тем не менее, он терпеливо продолжал:

– В сортире может и под охраной, – спокойно ответил Винтермьют. – А в других местах – может, и нет. Зачем я, по-твоему, позвал нашу маленькую сестричку?

– Послушай, приятель, – резко сказал Адам. – Цири не будет…

Она не будет?! Это Адам не будет говорить, что ей делать – особенно в ее присутствии!

– Он предлагает раскрыть ложь, – не выдержала Цири, – сообщить миру правду! Открыть им глаза на эльфов, на иллюминатов! Что тебе не нравится?

Адам поднял руку, перебивая:

– Цири не будет…

– Давно опекунство оформил? – ехидно спросил голос с другой стороны экрана.

Винтермьют очень умело подлил масло в распаляющиеся эмоции Цири.

– Вот именно! – воскликнула она. – Да я Пейджа собственными руками придушу, если…

– Так, хватит! – рявкнул Притчард. – Приятель, пару минут: наше юное темпераментное создание выговорится, и мы снова с тобой свяжемся.

Цири стиснула зубы. У нее под глазом задергалась жилка, и пришлось приложить все усилия, чтобы не заорать прямо здесь и сейчас.

– Во-первых, Цири, он предлагает сообщить правду за наш счет, – спокойно сказал Адам. – Во-вторых, я не доверяю добрым самаритянам и тебе не советую.

Он осекся, выражение хмурого недоверия на его лице перешло в задумчивость.

– В-третьих, Супердевочка, никогда не выясняй внутренние проблемы при третьих лицах, – язвительно добавил Притчард.

– В-четвертых, – в тон им обоим прошипела Цири, – Когда я пыталась вернуться домой, Винтермьют – единственный, кто предложил способ! А уж в-пятых… В-пятых, он единственный, кто не хочет продать меня с потрохами.

Выжидая пристыженной реакции, она ядовито спросила:

– Мне уже становится любопытно… Кто тут на чьей стороне?

– Цири, послушай… – устало сказал Адам. – Никто не собирается продавать тебя «с потрохами», и все гораздо сложнее, чем ты думаешь.

– Ну конечно! – взвилась Цири. – Куда мне, средневековой дурочке, до ваших интриг! Тогда зачем позвали? Решайте, что со мной делать, а как решите, сообщите!

Она, конечно, могла и переместиться обратно, но за сломанную технику Притчард бы ее с того, этого и любого другого света сжил, поэтому она в два крупных шага оказалась у двери и с силой хлопнула ей за собой, вихрем вылетев из кабинета.

– Не беги за ней, – донесся ей вдогонку голос Притчарда. – Ей-богу, Дженсен, даже не вздумай, или потеряешь последние крохи моего уважения.

– В мыслях не было, – отрезал Адам. – Она должна быть жива, а не довольна.

Цири покраснела. Страшно злая. Даже не столько из-за собственной, ощущаемой где-то глубоко внутри, неправоты, сколько из-за правоты Адама.

Но не обернулась.

********

Когда Цири вернулась в Чайрон-Билдинг, то из чувства противоречия поднялась в «собственную» квартиру, в которой не появлялась с того раза, как они с Адамом прокатились по пустырю. Едва переступив порог, Цири отправила сообщение «позвони мне».

Трубка отозвалась в считанные секунды. Вместе с ней снова вернулась головная боль – нудная, трамбующая мозг, гонящая в царство ночных кошмаров, где даже виселица покажется очень даже неплохим обезболивающим.

Одной рукой Цири прижала трубку к уху, другой потянулась к заветной коробочке с пилюльками, на ощупь открыла ее и вытащила два маленьких голубых треугольничка.

– Слушай, сестренка, – сказала трубка, – хочешь знать мое мнение? У тебя на редкость хреновые друзья.

Телефон пискнул еще раз, и Цири мимоходом глянула на экран. «Цири, я из кожи вон лезу, чтобы тебя отсюда вытащить. Ты должна…». Чтобы узнать, что она в очередной раз должна, нужно было открыть сообщение, но Цири этого делать не стала. Верить должна, наверное. Верить, ничего не спрашивать, кивать головой, как болванчик, и слушаться.

– Гхм, – буркнула Цири в трубку. – Других не попадалось.

– Ну вот я, например, – не преминул ввернуть Винтермьют, – я тебя пока что не обманул.

– Меня – нет, – холодно ответила Цири. – А вот Адама – не раз. Кстати, чертовски странно, что ты не удивлен, что бункер не сработал.

– Меня вообще трудно удивить, – хохотнул Винтермьют. – И если мы и дальше будем такими хорошими друзьями, то я расскажу тебе, сестренка, в чем там загвоздка.

– Ты-то как можешь знать? – фыркнула Цири. – Это магия.

– Под твое определение магии, – хмыкнул Винтермьют, – попадают самолеты и холодильники.

Еще один решил потоптаться по больной мозоли!

– Поосторожней со словами, – огрызнулась Цири. – А то Пейджем дело может и не ограничиться.

– Сбавь обороты, сестренка, – отозвался Винтермьют. – Твоя кровожадность нам еще пригодится. Адаму и Ко не прорваться через секьюрити, но есть одно место, где Пейдж не параноит. Личный джет. Ведь в воздухе туда никто не заберется, м-м-м?

Цири сглотнула. Страшно она не любила эти летающие штуки, одним богам ведомо, какими силами взмывающие в воздух.

– А напоследок джет, скажем так, рухнет при невыясненных обстоятельствах. Ни следов, ни тела.

– Ладный план, – сказала Цири.

– Есть одно «но», – после небольшой паузы сказал Винтермьют.

Ну, вот. Как говорится, все, что произнесено до слова «но» – не имеет никакого значения.

– От Пейджа нам, собственно, нужен только его визуальный модуль. Зрачок, в общем. Понимаешь, к чему я клоню?

– Вырезать ему глаза? – тихо сказала Цири.

– Господь с тобой, – ужаснулся Винтермьют. – Оба-то зачем? Одного достаточно.

Цири откинулась на спину, растянувшись на кровати, прикрыв глаза.

– Еще что-нибудь? – вздохнула она.

– Еще много чего. Но сначала я должен убедить твоих несговорчивых друзей.

*****

На следующий день в Детройте объявили военное положение. В Шариф Индастриз, по-видимому, тоже, потому что оставшиеся сотрудники перекочевали в офис со всеми личными вещами и больше своих кабинетов не покидали.

– Милсдарыня Гинзбург, вы еще здесь? – Цири осторожно шагнула в тускло освещенную комнату, напрасно понадеявшись, что в столь поздний час Гинзбург отпустит ее с миром.

Женщина подняла на нее глаза.

– Я не уходила, – сухо ответила она и, не выдержав и малейший паузы, сразу перешла в наступление. – Мисс Рианнон, меня интересует вопрос навигации. Каким образом вы ориентируетесь?

– Я представляю себе место, в которое хочу попасть, – задумчиво сказала Цири. – Ну, или просто иду по Спирали, пока меня куда-нибудь не занесет.

– Очень познавательно, – сказала Гинзбург. – Но каким именно образом вы находите миры?

– Старшая кровь позволяет мне делать это по наитию, – гордо ответила Цири. – Такие, как Карантир, десятилетиями обучаются перемещаться между мирам.

Гинзбург совершенно не впечатлилась.

– Это не система навигации, мисс Рианнон, – разочарованно вздохнула она, – а какая-то эзотерика.

Странное дело: цивилизация, построенная на обмане и лжи, постоянно требует фактов и доказательств. Цири прищурилась и уперлась ладонью в бок, пытаясь выудить из воспоминаний лекции Аваллак’ха про астрономическую навигацию.

– Ну, – сказала она после некоторых раздумий, – ещё по звёздам и созвездиям определяю.

Гинзбург встрепенулась, и застывшее выражение ее лица стало чуть более заинтересованным.

– Вот это уже ближе к правде. Будьте добры, нарисуйте мне небесные тела в своем мире, – попросила она. – И, если вспомните, траекторию движений. Какая длина суток? Года?

Ха, такое она вряд ли забудет, Йеннифэр вбивала в нее космологические знания с непреклонностью, граничащей с жестокостью.

– Звезды и созвездия, – рассказывала Цири, пока Гинзбург рисовала на экране эскиз ночного неба Континента. – Зимняя Дева, Семь Коз, Жбан.

Гинзбург названия не интересовали, в отличие от размера звезд и их передвижений в течение года; она не отстала от нее до тех пор, пока Цири не описала подробно приливы и отливы, смену сезонов и дни солнцестояния.

– Ну, при наличии достаточных мощностей, – довольно вздохнула Гинзбург, когда они закончили несколькими часами спустя, – теперь у нас есть шанс отыскать ваш мир.

Цири тревожно сглотнула. Перспектива такого визита не показалась ей такой уж и заманчивой.

****

Всю субботу (или это было воскресенье?) Цири провалялась в постели, развлекая себя то «золотой классикой Голливуда», то оружейными сайтами. Тени удлинялись, укорачивались и снова становились длиннее; протестующие ночи напролёт скандировали лозунги под аккомпанемент автоматных очередей.

Чтобы уберечь себя от шума, Цири включала погромче музыку, которая с каждым днем все больше приходилась ей по вкусу: тыц-тыц, бац-бац, бум-бум. Для тренировок – самое оно.

Следующие пару дней прошли схожим образом: никаких новостей. У Адама с Притчардом кипело собственное расследование по поводу Винтермьюта, и, насколько она могла судить, продвигалось оно неважно. Тяжело гоняться за кем-то, у кого нет лица.

Впрочем, может, и нет. Ей-то ничего не рассказывали.

Фариде успешно заменили руку и плечевой сустав. Притчард, сообщивший новости, сам не успел определиться – хорошие они или плохие. В отличие от Адама, который в тот же вечер снова напился, украдкой разжевав на следующее утро целую пачку мятного каучука в попытках невесть кого обмануть.

Про нее саму в Шариф Индастриз позабыли все, кроме отдела безопасности – этих ни за какие коврижки не выдворить из-под двери. Гинзбург и Левандовски окончательно убедились в скудости ее научных познаний и оставили в относительном покое. Или, может, свыклись с мыслью, что меньше чем через неделю актив торжественно передадут общественности.

Не совсем так, конечно; официально Версалайф и Шариф Индастриз пройдут через беспрецедентное слияние. По новостям о слиянии говорили с таким придыханием, что и без того сомнительное слово принимало еще более эротический оттенок.

***

– Наступит хаос, – предрек Шариф. – Ты не понимаешь, сынок: не Пейдж сейчас наша главная проблема и не иллюминаты. Дело не в них, не в их амбициях, не в их ресурсах и не в их планах.

Все выжидали, в чем же тогда дело. И сам Шариф чего-то ждал, созерцая Детройт сквозь широкие окна своего кабинета, но продолжения не последовало.

– Значит – нет? – спросил Адам.

Шариф усмехнулся.

– Хочешь сказать, что моё «нет» тебя остановит?

– Вы – босс, – лаконично ответил Адам.

– Ненадолго, – сказал Шариф, прохаживаясь взад-вперед по кабинету. – После саммита ШИ официально перестанет существовать.

Последнее предложение далось ему с трудом, неизменно мягкий голос слегка просел.

Притчард, который последнее время сросся с компьютером и окончательно осунулся, напоминая теперь больше Региса, чем Ламберта, ворвался в разговор с таким видом, словно только что проснулся:

– Значит – да? – уточнил он.

– Значит, – сказал Шариф, отряхивая плечи темного сюртука от несуществующей пыли, – я не буду стоять у вас на пути. Достаточно?

– Вполне, – сказал Адам.

Цири сказанного тоже было вполне достаточно, поэтому она первой вскочила на ноги, спеша покинуть пентхаус.

– Ну, что вы узнали про Винтермьюта? – спросила Цири в лифте, барабаня пальцами по стеклу.

– Думаю, он пытается получить доступ к ИИ иллюминатов, – сказал Адам. – И подставит нас сразу же, как только его получит.

– Не волнуйся, – подмигнул ей Притчард, – мы кинем его еще раньше.

Цири согласно кивнула и сосредоточилась на панораме Детройта.

Любой мир покажется чужим и страшным, если смотреть на него с такой высоты.

****

Адам зашел к ней той же ночью. Как ни в чем не бывало, будто и не было никакой размолвки – заявился около полуночи, валясь с ног от усталости, но прихватив с собой бутылку вина и две коробки пиццы с двойным сыром, пепперони и беконом.

Цири взглянула на него и решила, что он совершенно неисправим, а значит, и злиться нет никакого смысла (Йеннифэр предупреждала, что такие мысли – опасный признак) и достала из шкафчика два бокала.

– У меня есть кое-что для тебя, – загадочно улыбнулся Адам, придвинув к ней внушительную коробку.

Цири довольно улыбнулась и пододвинула подарок к себе, стараясь не слишком спешно распаковать.

– Ящичек, – тщательно пытаясь скрыть легкое разочарование, сказала она, обнаружив содержимое, – с лямками и застежками.

Еще, судя по тонкому голубоватому блеску, покрытый тонким слоем двимерита, и почему-то заключенный в сетчатую клетку с небольшими ячейками. Очень интересно.

– Точно, – кивнул Адам. – А что на нем написано?

Цири призвала на помощь все свои небогатые знания английского, и прочитала:

– SIESPIS-33. Sarif Industries EMP-Shielded Portable Icarus System.

Адам чуть не лопнул от гордости – то ли за устройство, то ли за ее познания в языке.

– Ну, вот, – улыбнулся он. – Это тебе.

– Спасибо, – скромно улыбнулась Цири, наклонив голову. – А зачем? И почему ящик в клетке?

– Чтобы твои перелеты выдерживать, – вздохнул Адам. – Клетка Фарадея, вы не проходили с Гинзбург?

– Ну да, проходили, ясное дело, – соврала Цири. – А Икар-то мне зачем?

Адам понемногу начал понимать, что его подарок недооценили, и погрустнел от этой мысли.

– Ты собираешься переместиться в джет на скорости девятьсот километров в час, – вздохнул он. – Знаешь, что с тобой будет без Икара?

Цири помотала головой. Вот ж не терпится ему с Шарифом к ней что-то приделать!

– Ну, в общем, – пробормотал Адам, – может, оно и к лучшему, что не знаешь. Ладно, завтра утром перед вылетом опробуем. И не трогай эту кнопку!

– А что? – испугалась Цири.

– Да, в общем-то, ничего, – выдохнул Адам. – Парашют, на случай… если все-таки не выдержит.

****

Скука в самолете была страшная. В отличие от своих спутников, Цири еще не овладела в совершенстве искусством часами смотреть на экран, нахмурив брови и периодически вздыхая, и изнывала, пялясь на облака в окошко. Фариду заменял тот же незнамо кто, плавно и, на вкус Цири, слишком медленно пилотирующий самолет по бескрайнему небу.

«У нас в дороге хоть бы в гвинт перекинулись, – разочарованно подумала Цири, переваливаясь с одного подлокотника на другой и щелкая новостные каналы. – Или байки бы потравили».

Но нет; молчание только изредка прерывал Притчард, показывая Адаму или Шарифу что-то на экране.

В Женеве – городе, в котором они приземлились – погода была куда лучше. Небо до горизонта сияло бескомпромиссной синевой, воздух был сухим и жестким. Если верить заявлению пилота, по местному времени ещё не наступил полдень.

Цири тряхнула плечами, поправив покоящуюся на них кожаную куртку.

***

То, с какими почестями их встретили в Женеве, напомнило Цири цинтрийский двор – такая же смесь удушливой навязчивости под маской непринуждённости; такое же неустанное слежение за каждым вдохом и выдохом.

В отеле – здании возле озера в стиле, который здесь называли «старинным» – Цири поселили отдельно. Здесь было все, что показалось бы верхом роскоши бедняку: тяжелые ручки, литой мрамор и бархатные занавески. Овальная кровать в окружении зеркал в позолоченных рамках напоминала жертвенный алтарь на ведьминых топях.

Сняв с себя походную одежду, Цири ступила в амфитеатр душевой кабинки, и со всех сторон на нее разом обрушились струи горячей воды. Она нащупала на стене рукоять и выбрала себе температуру по вкусу.

После душа она завернулась в огромное полотенце, где на махровой стороне было выбрито название отеля. Прошла к кровати, оставляя за собой мокрые следы на ковре, и обнаружила на покрывале преинтереснейшую посылку.

Некоторое время Цири боролась с праздным желанием примерить подаренное платье, но, не найдя более достойного занятия, все-таки ему уступила. Втиснувшись в блестящий смарагдовый футляр, как в сбрую, Цири повертелась перед зеркалом, и осталась недовольна увиденным.

Во-первых, в нем она походила на куртизанку, но это еще пол-беды – тут каждая вторая была с ней схожа – куда хуже, что клинка в таком наряде не припрятать. А какая уважающая себя куртизанка ходит без ножа за поясом? А что, если на неё нападут прямо на саммите?

Посмешище.

Цири вздохнула и крутанулась перед зеркалом еще раз. Ну, может, все было не так уж и плохо, по крайней мере, платье удачно подчеркивало бёдра. Хотя там ей округлости не занимать, а вот верхней половине… Цири сжала груди ладонями, изобразив соблазнительную ложбинку, и задумалась.

Во время недавней прогулки Фарида показала ей новейшие женские штучки – Цири фыркнула, что вовсе ей такие ухищрения и не нужны, но купить все-таки купила и упаковала вместе с остальным барахлом. А теперь затейливый корсаж пришелся как нельзя кстати. Поднял и сдавил грудь так, что шрам на лице уж точно никто не заметит.

Может, не такая уж она и мосластая, какой себе казалась. Да нет, вполне себе ничего!

Когда раздался вежливый, мерный стук, она повернулась к двери, поймав самый выгодный ракурс, уперла ладонь в бок и разрешила войти.

– Оу, – сказал Адам. – Хм.

«Работает, – обрадовалась Цири – еще как работает!»

– Рад, что ты нашла себе занятие, – продолжил Адам.

Ей сразу стало стыдно, что последние полчаса она провела за наполнением своего декольте, поэтому Цири тут же одернула платье, натянув его почти до самых колен. Скромнее наряд не стал – ткань, прикрыв колени, оставила неприкрытым вырез.

Хорошо, что единственного зрителя куда больше интересовал собственный компьютер, который он распахнул на трапезном столе.

– Пейджу заменят джет, – задумчиво сказал Адам. – На тот, где закрывается мастер-сьют, что нам как нельзя кстати. Переделанный Гольфстрим, стоит защита от ЭМИ, так что с первой твоей телепортации вы не рухнете. Но вот со второй уже вполне, так что не перебарщивай.

Зря Адам не закрыл за собой дверь – кое-кто воспринял это как приглашение.

– Мамма миа, Цирилла! – со смаком произнес застывший в дверях Притчард. – Женился бы, не глядя!

Цири задумалась над противоречием в этом высказывании.

– Спасибо, Фрэнк, – повела плечом Цири, украдкой взглянув на Адама.

Тот флирта не заметил, да и не пытался: пропустил разговор мимо ушей, рассматривая схему самолета.

– Дженсен, а ты что на себя напялил, куда Шариф глядел? Ты что, официант? Какая чёрная бабочка?

Цири укоризненно взглянула на Притчарда, потому что по ее собственному мнению тот выглядел прекрасно – славный глаженый сюртук и белоснежная рубашка. Адам настолько погрузился в мысли, что даже не среагировал на подколку Притчарда, чем последнего изрядно расстроил. Цири вздохнула и спросила:

– А ты не идёшь?

– В отличие от вас, бездельников, – осклабился Притчард, – буду заниматься важными делами.

Цири удивленно взглянула на него, недоумевая, какими такими делами он может заниматься. Она, в общем-то, еще ни разу не видела Притчарда занятым чем-то серьезным.

– Оберегать мир от случайного наступления сингулярности, – осклабился Притчард.

– Чего? А, ладно. – Цири пожала плечами и развернулась обратно к зеркалу.

– Ладно, понял, – осклабился Притчард. – Третий – лишний.

«Бинго», – донеслось ему вдогонку.

Цири высунула кончик языка и щедро провела чёрной краской по верхнему веку так, чтобы глаза казались еще миндалевиднее. «Ну, может, и глупостями занимаюсь, – упрямо подумала Цири, – может, сегодня и умру, но глаза я намалюю. Помирать, так красивой».

– Иди, я покажу тебе схему, – отвлек ее Адам.

– Минутку, – попросила Цири.

Адам вздохнул.

– Ты и так прекрасно выглядишь.

– Что? – переспросила Цири, не отводя глаз от зеркала.

– Прекрасно выглядишь, – повторил Адам.

Цири обернулась – Адам смотрел на нее, и улыбался. Такой момент упустить нельзя было ни в коем случае.

– Успеешь схему показать, – сказала Цири, плюхнувшись к нему на жесткие колени. – А сейчас немедленно скажи мне еще что-нибудь ужасно приятное. Я вся внимание.

*****

Позже, когда они лежали, вжимаясь друг в друга, Цири уже почти задремала, и единственным, что тревожило ее сон, было железное колено, царапающее ей бедро. Адаму впервые захотелось поговорить.

Желанию поговорить предшествовало мрачное пятиминутное молчание, и Цири внутренне сжалась, когда Адам наконец перевернулся на спину и сказал:

– Цири, насчет наших отношений…

Цири тут же решила, что тема ей решительно не нравится. Объединяла их столь хрупкая ниточка, что любые разговоры могли ее порвать.

– Как бы там ни было, это все скоро закончится, – договорил Адам.

После любви все животные становятся грустными, а он и вовсе впадал в тяжелую хандру.

Ну, раз закончится, то что тогда и обсуждать? Как ей не раз говорили, все происходящее между мужчиной и женщиной всегда можно списать на разыгравшиеся гормоны, инстинкты и феромоны. Простая биология.

– Ну, ничто не вечно под луной, что вашей, что нашей, – с напускным равнодушием сказала Цири и перевернулась на другой бок, с недовольством заприметив в зеркале смазанную вокруг глаз тушь. – Что-то кончается, что-то начинается.

Она завернулась покрепче в надушенное лавандой одеяло. Адам задумчиво посмотрел на нее, и сказал, понизив голос:

– Ну, хорошо, что у тебя такое философское отношение.

Вот уж кто бы говорил! Недавно пришлось прощаться, и обронил Адам по такому печальному поводу целых три слова – «рад был познакомиться». Цири отвернулась и скорчила гримасу в подушку так, чтобы он этого не видел.

Как будто у их отношений есть какая-то надежда!

А может, есть?.. Может, Шариф освоит телепортацию… Может, Адам ее найдет… Может, она его… А если нет, то хоть пообещал бы, для романтичности момента.

– Сам-то, – буркнула Цири. – Пообещал бы, что найдешь.

На мгновение ей показалось – по тому, как рассеянно он гладил бедро, там, где выступала под кожей тазовая кость – что он сейчас пообещает найти ее, или, тем паче, еще какую-нибудь глупость. И понадеялась Цири на эту глупость так крепко, что замерла и не дышала.

– Цири, я не могу тебе этого обещать, – наконец сказал Адам. – Потому что если я что-то обещаю – исполняю это.

Разумеется.

– Тогда будем довольствоваться тем, что есть, – тихо сказала Цири.

В конце концов, то, что Адам предложил ей – больше, чем у нее когда-либо было. И этого должно быть достаточно. Цири закрыла глаза и перебрала в памяти, словно кучу грязного белья, все мерзкое и унизительное, что ей пришлось пережить, чтобы получить пять минут счастья.

И хотя сейчас казалось, что так будет вечно, – у Предназначения другие планы на ее счет.

***

Здание, где проходил саммит, было словно высечено из огромного монолитного камня, и напоминало то ли прямоугольник на прямоугольнике, то ли разросшийся кристалл.

Цири хорошо помнила свой первый званый бал – незадолго до Цинтрийской резни, немногим после смерти родителей. Ей было семь, от силы восемь зим, стоял лютый холод, и ее облачили в соболиный полушубок с шелковой поклажей, страсть какой нарядный, и в сопровождении парочки прехорошеньких фрейлин повезли к зимнему дворцу Калантэ, продемонстрировать местной знати будущую княжну.

Будущая княжна егозила и выглядывала из кареты, как бы фрейлины ни задергивали оконце занавеской. В пригороде разразилась вспышка Красной Чумы – тогда еще считавшейся самой страшной болезнью – и покойных складывали на телеги вперемешку с живыми.

Цири потребовала остановить карету и дать беднякам милостыню; не то чтобы она была склонна к благотворительности, нет, едва ли, но тогда, когда она впервые увидела границу между миром знати и кметов, ей еще казалось, будто монета может что-то исправить.

Когда они вошли в здание-монолит, в парадном зале уже находилось не меньше сотни людей. Пажи разносили на подносах вино, лавируя среди гостей. На столах теснились замысловатые блюда на тарелках подчеркнуто простых форм. Еда – разнообразнейшая – сыры, бисквиты, морепродукты.

Цири не завтракала – мысли о предстоящем деле лишили ее аппетита. Теперь она пожалела, что не заставила себя поесть: пустой желудок давал о себе знать и чувствовалось легкое головокружение.

– Вот она, – произнес бархатный мужской голос, стоило им пройти к середине зала, – юная леди, о которой все говорят. Боб Пейдж к вашим услугам, мисс Рианнон.

Так вот кого ей нужно будет убить: мужчину лет тридцати с пронзительно голубыми глазами. Красивое лицо: твердый подбородок, широкий лоб и прямые темные волосы – он чем-то напоминал прилизанную версию Адама.

Тот, кто должен сегодня вечером поставить свою подпись на слиянии Версалайфа и Шариф Индастриз, а после как можно скорее умереть, продемонстрировал Цири лучезарную улыбку. Та машинально, укоренившимся в памяти жестом, протянула руку ладонью вниз. Боб Пейдж, не поведя и бровью, взял ее ладонь в свою и прижался к ней холодными губами.

Шариф натянуто рассмеялся. Седой мужчина лет пятидесяти, сердечно его поприветствоваший, слегка улыбнулся Цири – ей показалось, что даже с сочувствием.

– Хью Дэрроу, – сказал он, завершив приветствие быстрым рукопожатием.

– Рада знакомству, – сказала Цири, чувствуя, что настал ее черед поддержать светскую беседу.

От него исходило какое-то ощущение незыблемости, словно обычные законы бренности жизни на него не распространялись. Тем больше он выделялся среди остальных – никто в зале не собирался медленно смаковать вина; бокалы наполняли, опустошали и наполняли снова, словно там была вода.

В такой жажде чувствовалось что-то отчаянное.

– У тебя, Дэвид, собственный маленький паноптикум, – сказал Пейдж, переведя взгляд с Цири на стоящего позади нее Адама.

Никто из присутствующих комментария не оценил.

– Я благодарен вам, мисс Рианнон, – быстро перевел тему Пейдж и подарил Цири вторую улыбку, в которой не было ни капли веселья. – За доверие и мужество.

Цири никогда не чувствовала себя уверенно рядом с такими людьми. Она предпочитала людей простых и непосредственных, которые если смеются, то от души, а если недовольны – не скрывают своих намерений.

Пейджа прервал сначала слуга, разносивший вино, а потом – тост, предложенный мужчиной с тростью. Он был за будущее. Второй, предложенный уже самим Пейджем, был за «благотворный союз».

Шариф промолчал.

Цири пригубила и за то, и за другое. Немногим позже услышала, как Хью Дэрроу слегка коснулся плеча Адама и что-то прошептал; через пару минут оба отошли к балконам под благовидным предлогом покурить.

Вечер обещал быть очаровательным. Лучше что-нибудь съесть, подумала Цири, и, выбрав удобный момент – паузу в разговоре мужчин – шагнула в сторону накрытого стола. Люди в шелковых костюмах проводили ее немигающими взглядами. Легкая тревога, которую Цири испытывала вначале, сменилась смесью фатализма и вызова. «Если не облажаемся с самого начала, – подумала она, – прорвемся».

Когда она увидела, кто решил полакомиться черной икрой, то тотчас соскучилась по компании Пейджа.