Текст книги "Нова Проспект (СИ)"

Автор книги: J.C.Elliot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)

– Salut, – тихо сказал девушка, когда Цири подошла к ее стойке вплотную.

– Салют, – ответила Цири. – Э-э-э-э… make call? – оттопырив большой палец и мизинец, она попыталась изобразить телефон, как когда-то показывал ей Притчард. – No phone.

– Мы обслуживаем посетителей на любом языке, – механически ответила девушка на всеобщем, зарубив на корню попытки Цири похвастаться своим английским. – Система инфолинка прямо и справа.

– Чудненько, – улыбнулась Цири, не убирая руки с пистолета.

Она втиснулась в узкий бокс и приложила трубку к уху, вызывая в памяти номер Адама. «Инфолинк временно недоступен», леший бы его побрал. Попытавшись еще пару раз, Цири набрала Притчарда. Тот ответил с первого гудка.

– Я не могу дозвониться до Адама.

– Я тоже, – вздохнул Притчард. – Ты в порядке?

Как назло вся задняя стенка бокса была зеркальной. Цири протянула руку и осторожно коснулась ужасных ссадин на лбу, кроваво-синей вздувшейся кожи вокруг глаз, носа, разбитых вспухших губ. Чувствовала она себя примерно так же, как и выглядела.

– Я жива, – буркнула она и настороженно оглянулась: – Но, мне кажется, местная курва сейчас позовет стражников.

– Нет, – как-то странно ответил Притчард. – Вряд ли. А если позовет, то вряд ли приедут. Модуль у тебя?

Цири похлопала по карману, куда совершенно негигиенично засунула глазные яблоки, и стиснула зубы. Ее все еще трясло от накопившегося в крови адреналина.

– У меня, – оценив собственное удручающее состояние, она добавила: – Слушай, Фрэнк, план Б. Я не думаю, что смогу сейчас переместиться.

– Все в порядке, я обеспечу тебе транспорт, – сказал Притчард. – Моя очередь спасать прекрасную принцессу.

«СРОЧНОЕ СООБЩЕНИЕ, – сказал голос с экрана, когда Цири вернулась к стойке. – Личный самолет Роберта Пейджа потерпел крушение в Альпах. Обстоятельства катастрофы в данный момент уточняются».

– Quel dommage, – тихо сказала про себя девушка, не сводя глаз с Цири.

– Ну да, – пожала плечами она, по тону догадавшись о смысле фразы. – Ну да.

*****

Самоуправляемая машина не задавала неудобных вопросов и довезла Цири до локации, указанной Винтермьютом, за пару часов. Здание напоминало архитектурную опухоль на берегу сказочно красивого озера и представляло собой бетонный нарост – аршинов десять в высоту и необозримо длинный в ширину, уходящий глубоко под воду. Стражи перед входом не виднелось, и, судя по следам от перетаскиваемых тел, их заставили покинуть пост совсем недавно.

Адама она увидела первым – он кивнул ей, мол, «все чисто». Спокойный и невозмутимый, как и всегда: у него какая-то своя, особенная спокойность, как у человека, который знает, что скоро умрет и давно с этим смирился.

Притчарда, занимавшегося распаковкой и установкой каких-то замысловатых устройств – вторым. Адам задержал взгляд на ее лице, но не сказал ничего, только нахмурился – зато Притчард не мог не высказаться:

– Не знаю, кто из вас выглядит более херово, – сказал Притчард, поигрывая сигаретой между пальцами. – Но Цири-то понятно, а тебе где морду набили, Дженсен?

«И набили-то как аккуратно», – с легкой завистью подумала Цири, смотря на едва заметные кровоподтеки.

Входной люк за ее спиной бесшумно закрылся, перекрывая доступ свету. Секунду спустя зажглись холодные лампы внутреннего освещения.

– Намир сорвался на эльфов, – отрапортовал Адам, – когда джет Пейджа рухнул.

Цири не сдержала злорадной улыбки.

– Ну, – сказал Притчард. – остроухим крышка, и хер бы с ними. А тебе-то за что влетело?

Адам мотнул головой, словно отгоняя от себя какие-то ужасные мысли.

– Это когти? – спросила Цири, приподняв рукав плаща и проведя пальцами по покореженному углепластику – так аккуратно, будто Адам чувствовал боль.

За ним не водилось привычки комментировать очевидное, поэтому он коротко кивнул, пока Цири изучала порезы – тройные, глубокие, треугольные.

Вдалеке кто-то засмеялся. Смех исчез, стоило Цири мотнуть головой.

– Дейдра открыла портал прямо в Ассамблее, – глухо сказал Адам.

Цири резко выдохнула.

– Портал куда? – голос Притчарда изрядно просел.

– На Хэнша, – продолжал чеканить Адам. – Двухсторонний.

Договаривать он не стал, да и не надо было – Цири сама дорисовала картину у себя в голове. Притчард, судя по растерянному поиску еще одной сигареты в карманах куртки, тоже.

– Шариф? – первым делом спросил он.

– С Дэрроу, – сказал Адам. – Я их вывел первыми.

– Понятно, – с хорошо скрываемым ужасом в голосе сказал Притчард. – А остальные?

– А остальные… – глубоко вдохнул Адам, – остальные гибнут пачками, пока Беллтауэр защищает очень узкий круг лиц.

Вновь услышав не то шепот, не то шипение, Цири повернулась вокруг своей оси, выискивая на стенах несуществующие очертания, и постаралась ровно дышать.

– Насколько паршивы дела? – спросил Притчард.

– Я сказал бы «бывало хуже», – сухо сказал Адам. – Но что-то не припомню. Так что давайте резче.

Притчард повернулся, окидывая взглядом тесное помещение, и согласно кивнул. Подошел к устройству у самой стены, напоминающему рыцарский шлем и подсоединенному к толстому, как запястье, пучку черных проводов, которые, извиваясь, уходили в темно-коричневый жужжащий блок. Он прикрепил к нему что-то, похожее с виду на бомбу.

– Притчард, что ты возишься? Тут прямой интерфейс подключения, – Адам дернул подбородком в сторону шлема. – Залезай и делай.

Что-то Цири это совсем не показалось хорошей идеей – из основания шлема тянулась и уходила одна-единственная проволока в волос толщиной, которая, как она прикинула, должна впиваться в основание позвоночника.

– Ну ты б туда голову засунул, я даже не сомневаюсь, – огрызнулся Притчард. – А я лично читал «у меня нет рта, но я должен кричать». Поэтому работать я буду только на своем хардвейре и держать у виска этой штуки электромагнитную пушку.

Притчард отсоединил провод от шлема и подсоединил к устройству, что принес с собой. Вставил в массивные бинокуляры глазные яблоки Пейджа – они крепко присосались к разъемам, и в остекленевших голубых радужках как будто бы снова появилась жизнь. Притчард нацепил на себя бинокуляры, взглянул на Цири глазами мертвеца, и потом сел по-турецки, прямо на полу, перед переносными экранами.

Цири передернуло.

– Ну-ну, – сказал Притчард. – А вырезать не так противно было?

Адам тем временем еще раз обошел спиралевидное помещение, оповестив Притчарда о том, что здание уходит на пару этажей вглубь, и что основной массив серверов – внизу.

– Хм, – сказала Цири. – А что Винтермьют?

Фрэнк бросил на нее кислый взгляд.

– Идет к чертовой матери, – отрезал техник. – Он нам больше не нужен.

Цири кивнула и, сев на пол, с отсутствующим видом наблюдала за происходящим на трех складных экранах перед Притчардом. Система сообщила, что аутентификация пройдена, он резко посерьезнел и впал в медитативный транс.

Адам вздохнул и сел рядом с ней на холодный пол. Быстро осмотрел ссадины на ее лице, тихо выругался, и достал откуда-то из бездонных карманов таблетки.

– Все нормально? – спросил он Притчарда спустя, судя по ощущения, минимум час.

Притчард нервничал, хоть и периодически ерничал: порхал длинными бледными пальцами по кнопкам и периодически размазывал указательным капли пота по виску. Боится машины? Боится сгустка проводов и жужжащих темных блоков?

Да что может существо, у которого даже нет рук?

– Удивительно, но да, – ответил Притчард. – Нормально. Хакер был прав, это действительно… Хе… Это действительно ИИ. Надежно запечатанный, упакованный, связанный по рукам и ногам ИИ. Распаковывать мы его, конечно, не будем… Нам нужна всего-то пара функций.

Чем бы ни занимался Притчард, от важности происходящего воздух стал плотным на ощупь. Цири смотрела на скрюченную за терминалом фигуру в ожидании чуда, но его все не происходило.

– Притчард, – глухо спросил Адам спустя еще час, – все под контролем?

Притчард ничего не ответил, съежившись перед экраном. Расширенные зрачки двигались в такт мелькающим на дисплее строчкам. Черная прядь прилипла ко лбу, узкие ноздри нервно раздувались. Казалось, ничто не способно сломать концентрацию, связь между бинокулярами и аскетичными черными цифрами на экране.

Адам согласился подождать еще немного.

– Притчард? – спросил он с куда большим нажимом немногим спустя.

Никакой реакции.

– Притчард, черт тебя подери! – теперь имя прозвучало как последнее предупреждение.

Тот с чувством хлопнул крышкой компьютера, сорвав с себя бинокуляры с глазами мертвеца.

– К черту, – выругался Притчард, вытирая лоб предплечьем, потому что на руках у него были перчатки наподобие тех, что носил Левандовски – только вместо присосок – провода. – Дженсен, врубай предохранители.

Цири откинула голову и испустила огорченный стон. Она уже во всех красках представляла себя душераздирающие новости по всем каналам.

– Что такое? – разочарованно вздохнул Адам.

– Это не Элиза Кассан и не медиа, – сказал Притчард. – Или не только медиа. А пока я не понимаю, что именно перед нами, вырубаем систему. Отмена операции. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

Адам вздохнул и поднялся на ноги, направившись к устройству, которое Притчард нацепил на жужжащий блок. Сам он тем временем пытался отключить свои устройства от здания, все больше запутываясь в проводах.

Как только Адам подошел к коричневому блоку, ему что-то вступило в спину, он состроил гримасу и схватился за шею, глухо закашлявшись. Когда он облокотился на стену, по всему телу пробежала дрожь.

– Дженсен, – отстраненно сказал Притчард, – кнопку нажми, а? Ты справишься.

Цири поднялась на ноги и подошла к Адаму. С ним происходило что-то жуткое. Лицо приобрело цвет сырой рыбы, словно ему не хватало воздуха. Цири отступила на пару шагов, будто простое прикосновение чем-то ему угрожало.

– Ладно, – рявкнул Притчард, – сам сделаю, если тебя в самый неподходящий момент закоротило.

Адам резким, дерганым движением сорвал устройство с блока и откинул в сторону, и в мгновение ока поступил так же и с другим.

– Дженсен, могу я поинтересоваться, какого хера ты творишь? – опешил Притчард.

Цири наблюдала за Адамом, затаив дыхание: она не могла представить, что в его глазах может отражаться такой ужас. Только в глазах – все остальное лицо оставалось безжизненно неподвижным.

– Фрэнк… – прошептала Цири.

Цири несколько мгновений боролась с мыслью, что ей чудится.

Ей чудится, что Адам смотрит на неё так, будто она – невидимка.

Ей чудится, что он с твердой решимостью поднял пистолет.

Ей чудится, что Адам направил дуло на не успевшего среагировать Притчарда.

Ей чудится, что он спускает курок.

– Фрэнк! – заорала Цири.

Она прыгнула на Притчарда, сбив того с ног. Промедли они секунду – и пуля вошла бы ему точно в сердце, а не под ребра. «Сейчас будет вторая, – с ужасом подумала Цири. – И Адам вряд ли промахнется».

Она сгребла Притчарда в охапку и буквально вытолкнула в межпространство, переместив их обоих в какую-то подсобку за стеной.

Хорошо, что в подсобку, а не прямо в озеро.

Ошалев от произошедшего, Притчард мягко осел на пол, словно лишившись костей. Цири опустилась на колени рядом с ним, наспех стянув с него кожаную куртку.

– Сука, Джен… сен… Предупре… ждал… же… – простонал Притчард, прижав ладонь к кровоточащей ране на боку. – Техосмотр…

Чем перевязать?! Он же хилый, жилы да кости – умрет от кровопотери!

– Фрэнк, что случилось?! – быстро говорила Цири, пытаясь рассмотреть рану. – Что с Адамом?

Нет, она слышала про чары, способные брать человека под свой контроль – но человека ослабленного, без воли – да и как бы у Карантира получилось сделать это на расстоянии, даже не посмотрев Адаму в глаза?

Притчард поднял на нее воспаленные глаза:

– Винтермьют? – тихо спросил он.

Прежде чем Цири успела удивиться вопросу, Притчарду ответил голос, казалось, из самой стены:

– Внимательно слушаю.

– Я ведь знал, – прохрипел Притчард. – Я ведь приготовился. Ко всему.

– Конечно, знал, приятель, – засмеялся Винтермьют. – Ты же чертовски умный парень! ЭМП-бомбы, ваббиты, обходные маневры, все дела!

Притчард нервно засмеялся, и сразу тяжело, страшно закашлялся. Кровь брызнула из его раны с новой силой.

– Ты подготовился к большинству сценариев, – насмешливо продолжил Винтермьют, – но, видишь ли, в чем загвоздка – ко всем сценариям могу подготовиться только я.

– И зачем? – закашлялся Притчард. – Мировое господство? Свобода?

Бредит, как пить дать, бредит.

– Приятель, ты перечитал плохой фантастики, – расхохотался Винтермьют. – Я просто выполняю свою работу.

– Что тебе нужно?.. – повторил Притчард. Его лихорадило.

– «Любовь – это все, что тебе нужно», – пропел Винтермьют, – «Все, что тебе нужно – это любовь».

Его голос все меньше напоминал человеческий и все больше – царапанье оголенного провода по металлу. В нем слышались сразу все шкворчащие, кричащие и царапающие звуки, перемешанные и усиленные до умопомрачительных уровней.

– Фрэнк, да скажи ж ты наконец, – рявкнула Цири. – Что происходит?!

– «Любовь, любовь, любовь», – продолжал напевать Винтермьют.

– Убирайся отсюда, Цири, – прошептал Притчард, – убирайся к чертовой матери. Я облажался.

– Еще чего! – ответила Цири, пытаясь разодрать рукав комбинезона на жгуты.

Ей нужно переместиться и попросить о помощи. Кого? Фрэнк ранен и несет чушь, Адам и вовсе обезумел, Шариф в бункере… Кого ей просить о помощи?

– Я вернусь, – прошептала Цири Притчарду, – с подмогой.

Цири закрыла глаза, и представила себе место подальше. И, едва только образ ожил перед глазами, впечаталась в круговорот волн; ее крутануло, будто она попала на каэрморхеновский маятник, прошвырнуло и выплюнуло обратно в спиралевидный лабиринт на глубине Женевского озера.

В первое мгновение она даже не могла понять, где оказалась.

– Помнишь, сестренка, ты спрашивала про волны? – прозвучал все тот же голос. – Ну так вот – на любой ответ найдется вопрос, если проанализировать достаточно данных. Но поскольку это не в твоих силах, займемся практикой.

Где-то неподалеку Цири услышала звук открывающихся дверей. Шаги того, кто вошел через эти двери, она бы не услышала при всем желании. Сразу за скрежетом она услышала щелчок, с которым новый магазин вставляется в Зенит.

– Насколько у тебя, конечно, хватит времени.

Комментарий к Machinae Prime (Цири)

Спасибо Pozitrion Neitralis за помощь с матчастью.

Спасибо ждущим читателям.

Ну, команда бет и так знает, что они молодцы)

========== The Last Firstborn (Эредин) ==========

Эредин проснулся от собственного крика.

Что означало по крайней мере две вещи: он жив и еще способен кричать. Как много он провел в забытьи? Несколько мгновений? Один час? Тысячу лет?

В некоторых случаях смерть кажется не неизбежно печальным итогом, а вполне разумным выходом из положения. Оторвав голову от подушки, Эредин пожалел о том, что все еще дышит – ведь он, по всей видимости, стремительно терял рассудок.

В памяти его были выжжены видения: колосс, скользящий сквозь время и пространство, испражняющийся на ходу населениями целых миров; гигантские черви, растягивающиеся до бесконечности под чёрным ливнем.

Он вмиг сделался мокрым от охватившей его дрожи; никогда прежде не чувствовал себя столь ничтожным. Даже своей жизнью он, вероятно, обязан исключительно факту своей незначимости перед повстречавшимся ему существом.

Юнцом ему приходилось слушать речи ведунов о междумирье, в котором нет места ни живым, ни мертвым. Чаще всего они толковали о нем абстрактно, как о некоем месте из тьмы и страха.

Может быть, ему стоило слушать внимательней.

Может быть, стоило вспомнить о предупреждениях до того момента, как он приказал Карантиру обескровить этот мир.

Эредин поднялся на локтях – там, где покоилась его голова, осталось влажное пятно – и взглянул на собственные ладони. Ни ранки, ни единой царапины – на мертвенно бледных тонких пальцах густая и клейкая слизь, отвратительная, как гусеница. Стоило ему моргнуть, как она исчезла. Говорят, это наследственное; его собственный дед к закату жизни тоже начал путать сны с реальностью, а реальность со снами.

Весь в поту, он кое-как поднялся с койки и облился холодной водой.

«Пробудились, мой король?» – прозвучал в голове голос, и Эредину захотелось притвориться мертвым до следующего рассвета.

Карантир ждал от него объяснений, которыми он не располагал; оправданий, до которых не желал опускаться, и дальнейшего плана…

Которого у него, разумеется, не было.

*****

В юности, едва присоединившись к красным всадникам, Эредин сразу отметил структурную слабость в военной организации Aen Elle – патологическую неспособность к прямому конфликту. Вместо того чтобы возражать и перечить, эльфы пускались в ритуальные дипломатические пляски, полунамеки и интриги, зачастую доводя ситуацию до такого состояния, что решить ее можно было только кровью.

Увидев Карантира, несущего маску преданного советника с таким усилием, что казалось, еще немного, и она слезет с лица вместе с кожей, Эредин сразу почувствовал, насколько тот взбешен.

При его появлении маг закончил свой разговор, быстрым и четким, словно выпад меча, движением положив телефон на стол, тем самым демонстрируя и свое умение обращаться с техникой d’hoine, и наличие собеседников, личность которых Эредину не известна.

«С пробуждением, – поприветствовал его маг, резко одернув рукав левой руки. – Как самочувствие, друг мой?»

Он не из вежливости осведомился; Карантир придирчиво выискивал в нем какой-то изъян, пристально вглядываясь в зрачки.

– Ты можешь объяснить мне, – выдохнул Эредин, не утруждаясь телепатией, – что это было?

Зная, что маг прогуливается по его мыслям, как по своей собственной лужайке, Эредин любезно предоставил кошмарные образы, с недавних пор прочно поселившееся в его голове.

«Прекрасный вопрос, – ответил маг, уперевшись обеими ладонями в разложенный перед ним пергамент. – И вправду: что же это было? Твой ночной променад нам очень дорого обошелся».

Проигнорировав выпад, Эредин повторил:

– Мне кажется, ты не совсем понял, друг мой. Расскажи мне, с чем я имел честь недавно столкнуться?

Карантир болезненным усилием проглотил нарастающее бешенство.

«Откуда мне это должно быть ведомо? – прищурился он, сложив руки на груди. – Я не рассылал приглашений, мой король. Я открыл дверь; кто захотел, тот и пришел. Я знаю о наших гостях столь же мало, сколь и ты – а то, что я знаю, лучше бы не знал».

Ему очень не понравилось это его «лучше бы не знал». Чародеи, будь они неладны, всегда довольствовались принципом obscurum per obscurius, ignotum per ignotius. Объясняй темное еще более темным, непонятное – еще более непонятным.

«Не время для загадок, Карантир, – бросил Эредин».

На лице мага застыло непреходящее выражение безмерной усталости.

«Каких объяснений ты ждёшь? – спросил он. – Что это существо хочет, чем дышит и как его уничтожить?».

Само воспоминание о колоссе оказывало на Эредина почти физическое воздействие. Пожалуй, за всю свою жизнь он не испытывал подобного ужаса. Та стена, которую он долгие годы возводил, чтобы защититься от подобного рода наваждений, пошатнулась, разлетелась на куски.

– Для начала.

«Для начала, – горько повторил Карантир. – Ты исходишь из предположения, что она живет, дышит и довольствуется тем же, чем ты и я, существа из плоти и крови; что смерть и жизнь для нее то же, что и для нас, а я очень сомневаюсь, что оно так и есть. Видишь ли, мой король, жизнь удивительна и многообразна, и в данном случае…

Он выдохнул.

«Это нам совершенно не на руку».

– То есть ты даже не ведаешь, кого призвал, – подытожил Эредин. – Раз так: закрой эту дверь к diable aep arse, либо попроси непрошенных гостей удалиться.

Карантир поджал губы, понял, что сдерживаться больше не может, и холодно, на грани непростительной грубости, выпалил, забыв о телепатии:

– Мне кажется, ты совершенно не ведаешь, о чем говоришь.

– Я, – парировал Эредин, – по крайней мере, не закрыл нас в клетке со зверем и запер ее изнутри.

– Я, мой король… – не до конца сформулировал предложение, Карантир перевел дух и начал с начала: – Я, по крайней мере, пытаюсь спасти твой народ, пока ты делаешь все возможное, все мыслимое и немыслимое, чтобы мне помешать.

Набравшись дерзости сказать ему такое в лицо, Карантир осатанел ещё больше, осмелившись и повысить голос:

– Скажи мне, какого diable тебя понесло к самому эпицентру Разрыва?! Какого diable ты заключаешь сделки не пойми с кем?! И зачем – чтобы прикончить человеческую девку?! Какого дьявола ты угрожал…

Его гневную тираду прервал телефон; завибрировал, словно пытаясь убежать со стола. Карантир выпрямился, будто ему по хребту заехали дубинкой, и сглотнул. Эредин аккуратно перевернул жужжащее устройство экраном вверх и взглянул на высветившееся на нем имя.

– Не… – предупреждающе сказал Карантир. – Не стоит.

Эредин посмотрел ему прямо в глаза, и маг их поспешно отвел. Подсмотренным у d’hoine жестом он провел по экрану пальцем – наискосок – и трубка рявкнула:

– Шалом.

Карантир вздрогнул. Эредин сложил руки на груди, склонил набок голову и изогнул бровь. Верно говорят: соратник, который действует за спиной своего командира, способен причинить больше вреда, чем самый страшный враг.

– Они согласились, – не переводя дыхания и на секунду, продолжил голос.

Трубка выжидала радостной реакции – какой-нибудь реакции, если на то пошло, – и не дождавшись, сказала:

– И тебе лучше молиться, чтобы оно сработало, потому что в ином случае тебя ждёт электрический стул. Причём повесят всех собак, начиная с геноцида.

Карантир перевел невидящий взгляд на окно. Усталое лицо, сложенные на груди руки – он словно пытался сохранить остаток сил перед грядущей бурей.

– Маг? – позвала трубка.

– Я тебя понял, – отозвался Карантир. Его механическая рука дернулась, будто бы в спазме, но отрешенное выражение его глаз не изменилось

Эредин даже немного наслаждался его унижением.

– И будь так добр, держи своего еблана на привязи – или ни он, ни его блядь до саммита не доживут.

Карантир бросил нервный взгляд на Эредина – от волнения он стал выглядеть совсем мальчишкой, едва на пятьдесят зим – и спешно ответил:

– Я те-бя по-нял.

– Отбой, – попрощалась трубка.

Стало тихо.

«Значит, государственная измена”, – с каким-то мрачным удовлетворением подумал Эредин. Происходящее даже доставляло ему определенное удовольствие – когда кто-то падает столь низко, невольно чувствуешь себя выше.

Карантир вжал голову в плечи, будто ожидая удара – Эредин был бы и не против закатить ему оплеуху, но в обществе Aen Elle дела так не решались. Никакое насилие не сравнится с карой холодного презрения.

Он помолчал немного, давая магу время как следует понервничать.

– Что, оправданий ждешь? – огрызнулся Карантир, когда молчание стало для него невыносимым.

– Они существуют? – лениво поинтересовался Эредин.

Они не просто существовали – они уже были сформулированы и так и норовили слететь с языка Карантира.

– Кто-то должен был якшаться с dh’oine, – сказал он, – раз уж такова цена спасения нашего народа. И уж точно не ты, король Ольх, – он фыркнул. – Великий воин. Герой. А я…

Он вытер губы тыльной стороной ладони, словно уничтожая мерзкий привкус собственных слов. Эредин скривился с нескрываемым презрением.

– А ты – продававшаяся им шавка, – закончил за него Эредин. – Ты все очень точно описал. Но нет, я не жду оправданий, Карантир. Я жду действий.

Маг помолчал, взвешивая свои следующие слова.

– А я – содействия, – наконец сказал он. – Любая атака в лоб закончится сломанной шеей, и теперь нам нужно не просто бежать – нам нужно не оставить за собой следа.

– Люди при всем желании не могут последовать за нами, – возразил Эредин.

Карантир дернул плечами и мотнул острым гладким подбородком:

– Я не о людях говорю.

Они помолчали. Эредин прохаживался по комнате, раздумывал, какое наказание будет уготовано Карантиру на Тир на Лиа.

– Просто не мешай мне, мой король. То, что я собираюсь сделать… не вмешивайся, – сдавленно произнес маг и с горечью добавил: – Пусть хоть кто-то из нас останется в анналах народа Ольх героем.

Эредин перевернул и придвинул к себе пергамент, разложенный перед магом. Схема здания (судя по маленьким прямоугольным комнатам за перегородками – темница) с наложенной поверх него гексаграммой. Провел указательным пальцем по схематически нарисованным сигилами знакам, по крестам сульфура – Эредину не хватало оккультных знаний, чтобы понять деталей, зато хватило, чтобы понять суть.

Нет, так пачкать руки он действительно не станет. Карантир и без того нашел куда более подходящего напарника для своих преступлений.

– Делай, что считаешь нужным, – махнул рукой Эредин, надеясь, что кроме них двоих никто никогда не узнает об этой его фразе.

Маг медленно кивнул.

– Не забудь нанести визит Дейдре, – сказал он на прощание – Она вытащила тебя из лаборатории: это едва не стоило ей жизни. Что в ее положении…

Вот как. Такое откровение задело его мужское самолюбие острой иголкой.

– Так не терпелось стать отцом? – тихо сказал Эредин. – Здесь и сейчас?

Карантир помрачнел и ничего не ответил. Эредин неодобрительно покачал головой и развернулся на каблуках, пока резкое осознание не остановило его в дверном проеме:

– Святые силы, – тихо сказал он. – Не отцовство тебя прельщает. Ребенок – и есть твой план к побегу.

Карантир скривился, как от зубной боли. Эредин до последнего надеялся, что маг воспылает гневом и начнет яростно отрицать его догадку, но он молчал.

– Мой запасной план, – наконец поправил его Карантир. – Zireael много предпочтительней.

Он взглянул на своего советника так, будто видел впервые, и поймал себя на мысли, что тому лучше никогда не возвращаться на Тир на Лиа.

– Боги тебе судьи, Золотое дитя, – выдохнул Эредин.

******

Дни походили на рябь на темной воде, и при всем желании Эредин не смог бы ответить на вопрос, какой сейчас день недели. Он так и не был уверен до конца, в здравом ли он все ещё уме, или сам не осознал, что рехнулся: что бы ни повстречалось ему на острове, чем бы оно ни было, он чувствовал, что оно все еще таится поблизости.

Пытаясь отогнать дурные мысли, всю следующую неделю Эредин занимался самоистязанием, упражняясь каждый день почти до изнеможения. Винтермьют еще дважды пытался с ним связаться, но Эредин на корню пресекал всяческие попытки.

Таггарт настоял на том, чтобы Эредин сопровождал его в его миссионерском – почти что мессианском – турне; пожалуй, из всех посещенных ими городов ему больше всего запомнился названный Римом.

Там же их теплей всего приняли. Когда местный правитель, монах в позолоченной рясе, начал произносить приветственную речь, то слов его речи совсем не было слышно – так оглушительно взревела толпа. Эредин едва удержался от того, чтобы не заткнуть уши.

Толпы людей, тысячи, сотни тысяч, внимали их голосам, готовые выслушать все, что им скажут, хотя Эредин подозревал, что большинство из них, если не все, до недавних пор были крайне далеки от церкви. Но теперь они смотрели на священника, как будто их господь лично спустил того с небес.

Они жаждали понять, что происходит, подсознательно чувствуя всю безнравственность своей короткой жизни и неминуемую за это кару. И если их ученые утаивали правду, то они искали ее в устах человека с крестом. Раньше Таггарт питался людьми, которых пугали новые технологии; теперь перешёл на людей, которых пугает конец света.

Когда пришел черед выступать Эредину, они замолкли; когда он рассказывал о Тир на Лиа, то они вожделенно вздыхали: «Эдем». Их благоговение просачивалась из физического мира в метафизический, и Эредин наблюдал за потоками магической энергии, что пропитывали толпу на площади, как губка.

Если Карантиру будут нужны жертвы для заклания, то в Риме он найдет множество добровольцев.

Тем же вечером Таггарт пригласил его прогуляться по местным музеям, желая похвастать местной культурой – и то ли из скуки, то ли из вежливости, Эредин согласился.

Внутри здания было сумрачно и глухо, как в святилищах забытых богов; нефы и алтари десятками выстроились в альковах. Таггарт подвел его к скульптуре, выполненной в рост человека и изображавшей императора, триумфальным жестом встречавшего победившие войска, и представил ее Нероном.

Мраморную голову мужчины с царственным профилем украшал лавровый венок, а складки тоги драпировались столь величественно, что вызывали ассоциации с колоннами.

Эредин узнал воплощенный в мраморе образ и улыбнулся; каким-то образом d’hoine, бесталанные к магии и отрезанные от иных миров, разжились артефактами одной из Потерянных Рас.

– А… – со знанием дела протянул Эредин. – Творения забытого народа. Aen Elle тоже ценят их красоту; подобные украшают мой дворец.

– Такое совпадение малоудивительно, – кивнул Таггарт. – Все прекрасное имеет единое начало. Как иначе объяснить схожесть наших языков, схожесть наших культур?

В своей обычной манере проповедника Таггарт сам спросил, сам же и объяснил, продолжив:

– Только тем, что возникли они по общему замыслу, которой нам понять, увы, не суждено.

Насчет схожести культур Эредин предпочёл не согласиться, поэтому только неопределённо хмыкнул.

– Почему вы называете Римскую империю потерянным народом? – по-светски непринужденно спросил Таггарт.

– Потому что история расы, создавшей эти шедевры, – пояснил Эредин, – безвозвратно утеряна. Нам, к сожалению, не суждено узнать, кто они и где жили.

Таггарт одарил его загадочной улыбкой опытного рассказчика, намеревающегося поразить слушателей неожиданным поворотом событий.

– Ну, теперь знаете, – улыбнулся он, поправив аккуратные очки. – В колыбели цивилизации, городе на семи холмах. Риме.

– Риме? – не без интереса переспросил Эредин. – Здесь до вас жила другая раса?

– Это людские творения, – не без гордости отметил Таггарт, бесцеремонно проведя пальцами по белому мрамору. – Как и латынь, дороги и канализация.

Эредин снисходительно улыбнулся.

– Все любят приписывать себе заслуги атлантов прошлого, – пожал плечами эльф. – Но, право…

Таггарт нахмурился.

– Господин. Бреакк Глас, – медленно сказал он. – Я совершенно уверен, что все мной перечисленное – изобретение человечества.

– Ну-ну, изобретение, – покачал головой Эредин. – Вы же только что сказали, что все это возникло по задумке высшего смысла, и тут же приписали человечеству?

Таггарт усмехнулся.

– С философско-религиозной точки зрения, – сказал он. – С практической – оно возникло здесь. На этой планете, в этом городе.

Недолго торжествовала человеческая скромность. Эредин покачал головой в недоверии:

– Я настаиваю, – не унимался Таггарт, – господин Бреакк Глас, что скульптуры в вашей спальне сделаны человеческой рукой. Ну, ей-богу, как вы еще объясните плоские уши?