Текст книги "Нова Проспект (СИ)"

Автор книги: J.C.Elliot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

Когда Адам включает приборы, все и всегда работает; в ее присутствии не работает решительным делом ничего.

Полумрак вкупе с холодом подействовала на Цири удручающе. Надо было бы на себя хоть что-то накинуть, но леший его знает, куда она одежду вчера закинула. Цири сделала еще один осторожный шаг и чуть не поскользнулась. Нет, здесь точно что-то разлили. В полумраке не разглядеть, что именно.

Воспользовавшись тем устройством, которое прочно заняло свое место в списке лучших изобретений человечества, Цири пошла по памяти туда, где стоял умывальник. Струя ледяной воды из-под крана ударилась о раковину, и брызги попали на лицо. Раздался тихий звук, словно кто-то с размаху наступил в лужу.

Цири встрепенулась, пристально вглядываясь в пространство впереди себя. Из разбитого зеркала на нее уставились ее собственные искаженные отражения.

Адаму сейчас же нужно заменить чертово зеркало.

Цири всматривалась в собственные лица, словно ожидая, что вот-вот из-за разделенного на отдельные части отражения кто-то появится. Чем больше она вглядывалась, тем больше горло стягивало удушливое чувство неправильности.

У Цири по правую сторону от трещины на зеркале на щеке не было уродливого шрама, зато на мочке красовалась сережка эльфской работы в виде ливового флер-де-лиса. У Цири по левую сторону сережки не было – не было даже мочки, только оборванные края плоти, словно кто-то отсек ей ухо топором.

Пот вышибло мигом, и Цири почувствовала корешок каждого волоска. Отшатнувшись от зеркала, она ухватила пальцами предплечье, ущипнув кожу до брызгов из глаз.

«Владычица-Времени-и-Пространства», – сказала Цири-по-правую-сторону, и ее вымазанные бежевой помадой губы растянулись в церемониальной улыбке.

Ее собственный голос. В голове он звучал по-другому, но спутать с чьим-то другим все равно невозможно.

«Дитя-неожиданность, – злобно выплюнула Цири-по-левую-сторону. – В каждом миге таится прошлое, настоящее и будущее. В каждом мгновении – вечность».

Она когда-то говорила эти слова. Где-то. Кому-то. Но где и кому?

«Считаешь себя особенной? – десятки пар огромных зеленых глаз поблескивали красными огоньками. – Твоя уникальность осталась на кончике окровавленной иглы».

Цири согнулась от боли внизу живота, ожившей в теле от упоминания иглы. Что за морок, неужели тьманник из лаборатории? Но их же разделяют сотни… сотни верст… Ни один тьманник не способен зачаровывать жертву в сотнях верст…

– Адам, – выдохнула Цири, но головные связки затвердили и отказывались ей подчиняться. – Адам!

«Адам? – переспросила Цири по-правую сторону. – Геральт, Йеннифер, Эредин… Всем нужна Дитя-Неожиданность. Кому нужна Цири?»

«Никому, – ответила ей Цири по-левую-сторону. – Дитя-без-Предназначения никогда бы не покинула Брокилона».

Один из кусочков зеркала – тот, где должна была отражаться шея, но отражался лишь мрамор стены – отвалился и упал в раковину. Пол из скользкого стал зыбким, покачиваясь под ногами, как волны.

«Ее нет. Она мертва. Дитю-без-Предназначения отрубили голову в Ревности».

Цири ощутила гулкое биение сердца: она и подумать не могла, что ее собственный голос способен внушает ей такой первобытный страх. Лучший способ бороться с мороком – понимать, что он всего лишь морок. Никто в мире не погибал от морока; нужно перетерпеть, как шатающийся зуб.

Нужно всего лишь проснуться.

“Что случается с теми, кто больше не нужен? – поигрывая тонкими наманикюренными пальцами с сережкой, спросила Цири-по-правую сторону. – Кто исполнил свое предназначение?».

По правилам, которым подчиняется вселенная кошмара, Цири знала, на кого намекает двойник еще до того, как она произнесла имя ее матери. Паветта.

Пол обволакивал голые ноги Цири по самые щиколотки, поднимаясь выше и выше. На нее напала страшная сонливость, болезненная расслабленность, ей хотелось распластаться на холодных мраморных волнах и немного отдохнуть.

Что там, во тьме, на дне бесконечного океана, по ту сторону грани, отделяющей жизнь от смерти?

«Наша мама исполнила свое Предназначение. Черная вода заполнила горло и легкие, – задумчиво сказала Цири-по-правую сторону, – и плоть обратилась в морскую пыль».

Она много раз представляла смерть своих родителей – с той самой ночи, когда Калантэ сообщила ей новости. «Не плачь, княжна. Смерть утопленника – самая мирная и спокойная смерть, которую можно пожелать». Цири не послушалась и плакала, пока от спазмов не сводило горло.

Кажется, Калантэ тогда назвала эту смерть… Убаюкивающей?

Последним, что она услышала, было произнесенная Цири-по-правую сторону фраза, прозвучавшая как удаляющееся эхо:

«Убаюкивающая. Как полуночный сон».

Что-то под полом зацепило ноги и потащило на самую глубину. Неодолимая сила земного притяжения тянула ее вниз, всасывала в себя ее тело. Густая мраморная вода сомкнулась над головой и затихла.

*******

Когда Цири открыла глаза, то увидела гладкий черный потолок спальни.

Зная способность кошмаров закручиваться в цикл, она некоторое время лежала на мокрых от пота простынях не шелохнувшись, делая короткие вдохи. Убедившись, что очертания комнаты не расплываются и голоса стихли, Цири подвернула к себе ногу.

На пятке не было следа от ранки. Цири свесилась с кровати, увидела тот самый осколок, которым укололась и осторожно положила его на прикроватный столик. В легких будто бы все еще булькала вода.

Если бы Адам не спал так крепко, она бы еще подумала его разбудить и рассказать о дурном сне, но быстро отмела эту мысль. Что она ему скажет? «Ой, милый, мне приснился кошмар, успокой меня?» Он и без того считает ее неразумным ребенком, который без присмотра в трех соснах заплутает – еще не хватало жаловаться ему на ночные видения. Нет, пусть спит – ей сегодня спать уже не придется.

В полумраке двигались и пульсировали тени. Тьманник давно бы уже напал; у нее разыгралось воображение после всего, что она пережила за последние сутки.

Что же случится с людьми на Хэнша? Адам так спокоен по поводу произошедшего – наверняка у людей есть еще козырь в рукаве. Может, залежи двимерита. Может, оружие, принципов которого она не понимает.

А может, они просто не знают, что их ждет.

Одна радость, кошмары – бледная тень того, что должно было случиться с Эредином и его прихвостнями на затонувшем Хэнша. Цири с удовольствием представила себе изуродованный тьманником, вывернутый наизнанку труп, вызывала в памяти образ жуткой раны на груди. Собственная кровожадность ее нисколько не смущала, Эредин не заслужил ничего, кроме ненависти. Подумать только, что когда-то на Тир на Лиа…

Вспомнить стыдно. Неважно; он должен быть мертв.

Мертв.

Цири прижалась к Адаму, уткнувшись раскаленным лбом о прохладный углепластик плеча. Ему она доверяла, а вот Давиду Шарифу, с которым ей предстояло так скоро встретиться…

Не совсем.

****

На настенных часах было 6.48 утра.

Гипнотизируя цифры, Цири ждала первых лучей рассвета, но вместо них темно-серый свет сменился светло-серым, и к шуму машин добавился шум людей. Адам проснулся в ту же секунду, когда стрелка часов коснулся семерки, и первые мгновения после пробуждения у него на лице застыло такое недоумение, будто Цири под покровом ночи забралась к нему в кровать, а он о произошедшем ни сном ни духом.

«Холера, как с другим человеком проснулась, – с досадой подумала Цири».

Адам приложил палец к виску.

– Черт подери, – услышала Цири вместо пожелания доброго утра, – нас подвинули банкиры. Встреча с Шарифом на полчаса раньше.

– И тебе доброго утра, Адам, – вздохнула Цири.

Адам как ни в чем не бывало пожелал доброго утра и ей, но Цири подозревала, что одновременно с этим он пролистывал сообщения перед глазами. Не позволив себе ни капельку утренней неги, он поднялся на ноги, и влетел в подштанники, а затем штаны, быстро расправившись с ремнями и пуговицами.

Что, ей тоже нужно одеваться? Щеголять голой в утреннем, хоть и ужасно тусклом, свете, ей не хотелось, а одежка завалялось где-то под диваном или за диваном.

– Адам…

Что ж так неловко-то?

– Сейчас найду, – быстро ответил он, окинув взглядом два стакана виски – ее, недопитый, и его, пустой, и после пары минут поисков поднес ей штаны и рубаху.

Не зная, куда себя девать, Цири спешно оделась. Адам уже разговаривал с кем-то по телефону, одной рукой наливая кофе, другой нажимая на клавиши компьютера. Отказавшись от предложенной миски хлопьев, Цири поспешила наверх.

И смачно чертыхнулась, едва за ней закрылась дверь. Вот уж точно, горбатого могила исправит! Никаких тебе утренних нежностей и романтического завтрака! И на что она надеялась?

Помня, что у нее на сборы есть ровно десять минут, Цири стянула с себя одежду и бросила в корзину с услужливой надписью на всеобщем «для грязного белья». В квартирке все было сделано под нее и подписано на всеобщем – на столике в туалете были разложены женские причиндалы, от гребня до косметики, а гардероб завален сшитой как по меркам одеждой.

Когда так стараются, очень хотят что-то получить взамен.

Мыло и гребень сотворили из нее вполне симпатичную девушку. Цири осмотрела шкаф в поисках чего-нибудь понарядней и выловила по местной моде расписанный цветочным узором темно-зеленый армейский жакет. В нем она чувствовала себя как накрахмаленный королевский пуделек.

Ладно, со своим уставом в чужой монастырь не ходят – такая мода, значит такая мода. Адам ходит в плаще с цветами и в ус не дует, что она, жакетик не потерпит?

Быстрым отточенным движением Цири провела черным карандашом по верхнему веку – первый раз за долгое время – и с неприятным чувством, ожидая от собственного отражения подвоха, уставилась в зеркало.

– Цири, мы опаздываем, – раздался предупреждающий голос из-за двери. – Я уверен, ты выглядишь великолепно.

Ответив, что она уже «вот-вот», Цири из чувства противоречия еще раз медленно провела карандашом еще и по нижнему веку. Из-за двери раздался сдержанный кашель.

Реакцию Адама можно угадать по легкому движению брови – собственно, бровями его мимика и ограничивалась, глаз все равно не видно – и судя по ней, Цири выглядела действительно неплохо.

– Придется пойти пешком, – сказал Адам. – Чайрон-стрит стоит намертво. Надень солнцезащитные очки, и держись как можно ближе ко мне.

«Держись как можно ближе». Как он себе это представляет? К груди прилипнуть?

Утро Дейтрота отличалось от утра в Хэнша разве что цветом дождя: серые простыни капель одна за другой падали на тротуар. Потоки людей текли по улицам, согласно невидимой схеме: Цири никогда не видела такой организованной и одновременно такой разномастной толпы.

Детройт не принадлежал одному народу: мимо Цири проходили бледные и светловолосые, широколицые и угловатые, чернокожие и узкоглазые, из металла и из плоти. Влившись в общий поток вместе с Адамом, Цири чувствовала себя как никогда незаметной и ничего не значащей, муравьишкой в жужжащем муревейнике.

Когда они вышли на широкую площадь, толпа трансформировалось из разномастной в однородную – если не по внешности, то по поведению. Ровным шагом, как големы, шли мужчины и женщины в накрахмаленных воротничках и дорогих жакетах, и все, как один, говорили с невидимыми собеседниками, уставившись вперед целеустремленными и пустыми взглядами, ни на мгновения не сбавляя шага.

– Эй, ребята, – прервал ее мысли долговязый и черный как смоль мужчина с зубами из блестящей стали, – может, подпишите петицию в защиту…

– Неинтересно, – непривычно грубо прервал его Адам, притянув Цири к себе за талию.

Ну, ей самой такая странная внешность тоже не внушала доверия.

– А, ну да, конечно, – выплюнул мужчина. – Вам, аугам, без разницы кого резать.

Адам никак не ответил на вызов, ускорив шаг. Им вдогонку полетело еще пару ругательств.

– Юродивый какой-то, – пожала плечами Цири. – Адам, ты мне ребра сломаешь, что за пыл посреди всего честного народа?

«И где твой пыл с утра-то был? – продолжила Цири про себя фразу. Адам ослабил хватку, но руки не убрал.

– Я сказал тебе держаться поближе, – ответил Адам, внимательно осматривая окрестности. – А ты впереди семенишь.

– Где хочу, там и семеню, – буркнула Цири, но из объятий не вырвалась.

Как оказалось, идти пришлось совсем недалеко.

До двух башен, пики которых прорезали облака, и для любого, кто сомневается, кому они принадлежат, блестящими, словно из сусального золота, буквами было высечено: SARIF INDUSTRIES. И крыло, нарисованное тремя взмахами пера.

Здание давило размерами. Цири шла через площадь, задрав голову, и не заметила, как оказалась у входа.

Сослуживцы Адама наблюдали за ней с хищным любопытством придворных, стоило Цири пройти вращающиеся двери. Внутренняя архитектура Шариф Индастриз напоминала здания в Хэнша: зал высотой в несколько этажей сменялся коридором, который сменялся залом, который в свою очередь сменялся коридором. Разве что убранство вычурней и причудливей: статуи в виде закрученной в самой себе ленты, шары из золота, подвешенные к потолку.

Адам завел ее в уже знакомую ей прозрачную комнату два на два, устало вздохнул и нажал на самую верхнюю кнопку. Прозрачная комнатка взлетела ввысь, и Цири, позабыв обо всем, прижалась к стеклу.

Она думала, что уже привыкла к другим масштабам, но от панорамы Детройта у нее вышибло дух. Солнечные лучи отчаянно пытались пробиться сквозь светло-коричневый туман, окутывающий утренний город. На всем Континенте, с его королевствами и республиками, сулифатами и княжествами не было такого множества людей, сколько шагали на работу в одном лишь Детройте.

Если даже на секунду представить, что их миры затеют войну… Ее собственный обратится в пыль раньше, чем Ложа успеет собрать военный совет.

Лифт замер у самого шпиля. Приятная женщина в летах пожелала им доброго утра.

В комнате, по размерам своим не уступающей тронному залу, у окон во всю стену стоял мужчина. Он не мог не услышать, как они вошли; тем не менее, не тронулся с места, продолжая созерцать город, словно видел его впервые. Только когда они пересекли половину комнаты, освещенную висящими на потолке шарами, он обернулся с легкой улыбкой на губах.

В нем было что-то лоснящееся-южное, что-то от офирского купца: смуглая кожа, благородная седина на висках и переливающаяся золотой нитью рубашка.

– Прошу прощения, шеф, – дежурно извинился Адам.

– Все в порядке, Адам. Уверен, на то были причины. – Шариф развернулся к Цири всем корпусом и слегка наклонил голову: – Давид Шариф, генеральный директор Шариф Индастриз. К вашим услугам.

Она сама протянула руку, на что Шариф улыбнулся еще шире, и ответил ей обволакивающим, крепким рукопожатием черной с золотыми инкрустациями руки.

– Очень приятно, милсдарь Шариф.

Шариф оглядел их обоих с ног до головы, словно и Адама видел впервые, от чего Цири почувствовала себя здесь не единственным выставочным пудельком.

– Мистер, – мягко поправил ее Адам. В присутствии Шарифа он держался ещё более отстраненно, чем обычно.

В центре комнаты с внешней стороны рабочего стола были расставлены широкие кресла, обитые темно-коричневой кожей; на самом столе стоял покрытый позолотой поднос с чашками и кофейник. Любимый цвет Шарифа не оставлял никаких сомнений.

– Не поправляй, Адам, – махнул рукой Шариф, – мне такое обращение кажется весьма прелестным.

Он пригласил их за стол, и Цири утонула в кресле, как в болотной трясине. Шариф что, собственный портрет на стене повесил? Ни черта себе скромность!

– Мисс Рианнон, – после небольшой паузы сказал Шариф, – в первую очередь хочу извиниться за очень прохладный прием на нашей планете. Я глубоко сожалею о такой недальновидности и очень надеюсь, Шариф Индастриз сможет хоть немного сгладить ваше первое неприятное впечатление.

Шариф выглядел точь-в-точь как человек, который чувствует себя вправе извиняться за всю планету. Цири откинулась в кресле, расправив плечи и вздернув подбородок.

– Благодарю вас, милсдарь Шариф, – спокойно ответила она. – Как бы мне ни хотелось узнать о вашем мире больше, моя цель – вернуться в свой собственный. Я правильно понимаю, что вы собрались мне помочь?

Выражение лица Адама показалось ей слегка удивленным, но он быстро отвернулся. Шариф с любопытством взглянул на нее. Он словно быстро произвел переоценку.

– Ваш мир, конечно… – протянул Шариф, до краев наливая прозрачный стакан перед ней. – Расскажите мне про него, мисс Рианнон.

По местным меркам ее мир считали «темным средневековьем» – эпитет, который Адам однажды имел неосторожность обронить. По крайней мере в ее «темном средневековье» опиумные курильщики не гниют заживо на улицах.

– Мой мир? Ничем не отличается от многих других, – уклончиво ответила Цири. – Все в лучших традициях человечества: политика, торговля, религия и войны.

Цири пыталась решить, стоит ли доверять сидящему напротив человеку. В конце концов, он отдал немалые деньги, чтобы вытащить ее с другого конца планеты, предоставил жилье и защиту. Она силилась найти в мужчине в элегантном костюме какой-то подвох, изъян, след обмана в мягкой речи, но не могла ни за что зацепиться.

Дэвид Шариф производил приятное впечатление – или знал, как его производить.

– Чем торгуете? – по-светски безразлично спросил Шариф.

Странные вопросы… Какой толк справляться о мире, который никому здесь не суждено увидеть? По крайней мере, пока закрыты Ard Gaeth, врата миров?

Впрочем, откуда Шарифу знать о таких вещах?

– Всем, что покупают, – поддержала разговор Цири. – Оружие, зерно, золото, железо, двимерит.

У нее складывалось ощущение, что говорит она одно, а слышит Шариф что-то совсем другое.

– Да, – неизвестно с чем согласился он. – С возможностью телепортации торговля должна процветать. Сколько людей в вашем мире обладают магическими способностями? Скажем… в процентах?

Он так осекся на последнем слове, словно не был уверен, понимает ли она слово «процент». Цири хмыкнула.

– Процента, – она сделала упор на слове, – два-три. Может, пять, при должной тренировке. А какое это отношение имеет к моему возвращению, милсдарь Шариф?

Шариф повел плечами.

– Просто хочу узнать вас получше, вот и все. Наши миры могут многое предложить друг другу, мисс Рианнон. Медицина, технологии, – он сделал широкий неопределенный жест в воздухе, – общественный прогресс.

– Демократию, – хмыкнул Адам и покачал головой.

Очень одностороннее предложение получается. Нильфгаард уже пару веков пытается насадить северным варварам общественный прогресс, но насадили разве что голод и сифилис.

А демократия, как говорят, вообще вещь подсудная.

– Уж не знаю насчет медицины, – пожала плечами Цири. – Ваши бедняки умирают на улицах от гангрены.

– Между здравоохранением, – беззаботно сказал Шариф. – и универсальным здравоохранением разница в сотню миллиардов кредитов. Уверен, мисс Рианнон, что низшему слою общества в любом мире приходится несладко.

– В некоторых мирах люди равны, – возразила Цири.

Ну, более и менее.

– Но некоторые равнее прочих, – улыбнулся Шариф переложил ногу на ногу, скрестив ладони в замок.

– Так что насчет возвращения Цири, шеф? – вмешался Адам.

Напор в вопросе не оставил бы пространства для маневра самому искусному политику. Цири захотелось накрыть ладонь Адама своей, но она воздержалась.

– Так торопишься распрощаться с нашей дорогой гостьей, Адам? – с легким упреком усмехнулся Шариф. – Конечно, мы будем вплотную заниматься этим вопросом. К концу месяца мы сможем предоставить первые рабочие гипотезы.

Адам отбил железными пальцами барабанную дробь по столу.

– А до тех пор, – Шариф перевел взгляд на нее, – есть множество вещей, которому вы можете нас научить. А мы – вас.

Звучит как паршивая сделка, и что в ней самое паршивое – у Цири не было никаких других вариантов. Ладно. Ее будут так или иначе использовать всю жизнь, вопрос только в том, научится ли она извлекать из других какую-то пользу. Она возьмет у Шариф Индрастриз все, что они ей предложат – и при возможности еще больше.

Цири взглянула на Адама. Один союзник у нее точно есть.

– Благодарю вас, – приторно улыбнулась Цири. Адам заметил незнакомые нотки в ее голосе и сложил руки на груди, – милсдарь Шариф. Я ваша должница.

Шариф ответил ей теплой улыбкой «ах-сущий-пустяк».

Разговор плавно перетек к организационным вопросам, после которых Цири мрачно подумала, что у нее в ближайшие недели не будет ни одной свободной минуты. Ну, кроме вечера – Шариф не преминул несколько раз упомянуть о том, как Адам должен показать ей то и Адам должен показать ей это.

Почему ему так не терпится их свести?

– Ах да, мисс Рианнон, – мягко прервал их Шариф, когда они уже направились к выходу. – Шрам на вашей щеке… Дело пяти минут, если вас заинтересует. Конечно, за наш счет.

Цири не сразу сообразила, о чем он, а когда сообразила – прикоснулась кончиками пальцев к рваным краям шрама. Дело пяти минут? В общем-то, она ненавидела отметку Скеллена. Но кем она будет без него? Цири-без-шрама, Цири-по-левую-сторону?

– Ей незачем, – отрезал Адам.

– Адам, ради Бога, – развел руками Шариф, – я ни на что не намекаю. И ни в коем случае не умаляю красоты мисс Рианнон.

– Благодарю, милсдарь Шариф, – ответила Цири, торопясь выскочить за дверь. – Обойдусь.

Когда они зашли в лифт, Адам нажал кнопку и спросил парой мгновений спустя:

– Что думаешь?

Цири старательно расправила мятую ткань на темно-зеленых облегающих штанах.

– Власть предержащие во всех мирах схожи, – вздохнула она. – Я же что-то хотела потребовать, а в итоге осталась со списком всего, что мне нужно сделать, и еще должна быть благодарна.

Адам неопределенно хмыкнул.

– Добро пожаловать в мою жизнь. С кем у тебя следующая встреча?

– Фрэнсис Притчард, десять часов, кабинет…

– 404, первая дверь справа, – со вздохом закончил за нее продолжение Адам. – Я подойду. Мне нужен кофе, прежде чем заходить в его логово. И сигарета.

*****

Пока Адам отправился добывать кофе, Цири без труда нашла кабинет 404. Пронумерованные офисы тянулись вдоль стен, огражденные от общего пространства дверьми с матированными стеклами.

Увидев дверь с надписью «Фрэнсис Притчард, CTO», Цири несколько раз постучала. Когда ей никто не ответил, она пожала плечами и мягко толкнула дверь. Первым, что она увидела, была гора хлама: поверхность стола была завалена приборами, свитками распечаток на желтой бумаге и пустыми чашками на постаменте из коричневых разводов.

За этим хламом скрывалась ссутуленная фигура, уставившаяся на монитор и не удосужившаяся даже поднять на нее глаза. Длинные черные волосы сидящего за столом мужчины были стянуты на затылке в хвост, кожа туго обтягивала скулы, отчего и без того резкие черты лица казались еще острее.

Во рту болталась незажженная сигарета, а за правым ухом торчал длинный проводок. Он чем-то напоминал Ламберта, если того на пару месяцев запереть в подвале без меча и еды.

– Какая часть написанного, – выдохнул мужчина, – крупными красными буквами на моей двери ускользнула от твоего понимания – «не» или «беспокоить», мой дорогой слабоумный колл…

И характер у него как у Ламберта, которого на пару месяцев заперли без меча и еды. Стоило ему развернуться в кресле и взглянуть на нее, как его тонкие губы растянулись в ехидной улыбке.

– Цирилла! Какие гости! – он поднялся из-за стола и протянул ей сухую мозолистую ладонь. – Фрэнсис Притчард. Си-ти-о.

Тон не оставлял сомнений, что «си-ти-о» – главный человек во всей башне, не исключая Шарифа. Что-то в глазах, испещренных морщинками в уголках, Цири понравилось.

– Цири. Адам сказал, что ты мне поможешь.

Не будучи уверенной, в чем именно, она оставила формулировку расплывчатой. Интересно, а зачем он затащил в свой кабинет двухколесную машину?

– Ну раз Адам сказал, то конечно! – осклабился Притчард, расправив сутулые плечи. – Все, что ты пожелаешь.

Ехидная улыбка слезла с его лица, как со змеи вторая кожа, когда он взглянул на открывающуюся дверь.

– «Все, что ты пожелаешь», – раздался позади Цири знакомый хриплый голос, – ни черта ж себе, Притчард, а что случилось с «повиси на линии три часа и может быть, если тебе повезет, я сниму трубку?»

Цири обернулась от удивления: Адам говорил распространенными предложениями, что с ним случалось не часто.

– Я сказал, – сделал выразительную паузу Притчард, – все, что ТЫ пожелаешь. Это персонализированная оферта, Дженсен, а значит по определению распространяется не на всех. В первую очередь – не на тебя.

Адам водрузил на груду бумаг свой компьютер, чем, судя по лицу Притчарда, нарушил его тщательно выстроенный хаос на рабочем столе.

– Мне до конца рабочего дня нужно написать отчет, – нарочито уставшим голосом ответил Адам. – А после твоего апдейта началось восстание машин. Уже полчаса на экране загрузки.

Он повернул экран к Притчарду, и тот пару мгновений смотрел на него, как на дохлую мышь.

– Меньше по сомнительным сайтам лазать надо, Дженсен. Знаю я твою любовь к «молоденькую-блондинку-спасает-доблестный-коп». А кому приходится разгребать последствия этой любви? Правильно.

Притчард уставился на Цири так внимательно, что она поправила верхние пуговицы на жакете. Адам взглянул на Притчарда и провел матовым черным пальцем по горлу.

Довольно пугающий жест в его исполнении.

– Оставь компьютер и изыди вон из моего кабинета, – вздохнул Притчард.

Адам кивнул и резко, по-армейски развернулся, аккуратно прикрыв за собой дверь. Притчард прокомментировал уход театральным вздохом облегчения.

– Знаешь, Цирилла, в чем настоящая трагедия? – откинувшись в кресле, спросил Притчард. – В том, что Дженсен – первый, на кого тебе не повезло наткнуться. А ведь на Земле так много гора-а-аздо более обходительных мужчин.

Вторую фразу он произнес чуть громче, и с вызовом посмотрел на закрывшуюся дверь, будто бы Адам мог его услышать. Хотя, зная слух Адама.

– Да, я уже познакомилась с Шарифом, – невинно улыбнулась Цири.

Притчард смерил ее мрачным взглядом.

– Так, – резко перевел он тему. – У меня длинный список того, что тебе с барского плеча предоставил Шариф, а именно: мобильный телефон, ноутбук, кредитная карточка, переносной переводческий модуль…

На каждое название он вытаскивал из ящиков прибор, который ставил на стол с таким грохотом, что неудивительно, почему у них тут ничего не работает. Цири тем временем рассматривала плакат с изображением девушки с розовыми волосами, сжимающей рукоятку огромного, во весь рост, меча.

Последняя фантазия. Вот уж и правда фантазеры, они что, мечей вживую никогда не видели?

– И не спрашивай меня, – вздохнул Притчард, – за каким чертом тебе техника, если она не переживет и одну телепортацию. Так уж тут у нас принято – сначала дают разнарядку, а потом думают.

Цири взяла в руки тонкий черный прямоугольник. Местные не расставались с ними ни на секунду.

– Кроме того, я должен тебе объяснить, как этим пользоваться. Короче, – мрачно подытожил он, – сидеть мы тут будем до вечера.

– А что насчет оружия? – встрепенулась Цири.

– Все вопросы к Дженсену, – отрезал Притчард.

О, она их задаст при первом случае.

– Начнем с мобильного телефона, – день только начался, а Притчард уже разговаривал так, будто всю ночь работал на доках.

– …вот этого прямоугольника, да? – уточнила Цири, взяв черный тонкий прямоугольник в руку.

Притчард уперся головой об ладонь и одними губами сказал:

– Не зря в инструкциях пишут «не суйте пальцы в розетку». Не зря.

****

Из кабинета Притчарда Цири успела сбежать за пару мгновений до того, как тот окончательно потерял терпение, а она – какую-либо тягу к знаниям. Основное понятно: чтобы вызвать Адама, нужно набрать на телефоне кнопку под номером один, Фариду – кнопку под номером два, а с Притчардом лучше вовсе не связываться. С клавиатурой она справилась бы куда лучше, если бы Притчард не глядел на нее с такой обреченностью каждый раз, когда она по полминуты искала нужную букву.

Да и леший с ним; нашел, чем гордиться. По кнопочкам стучать много ума не надо, попробовал бы он как Адам, в одиночку здание штурмовать. Вот тут нужны мозги. Собственно, когда она на это намекнула, Притчард окончательно взбесился, и Цири решила ретироваться чуть раньше, чем нужно.

До ее следующей встречи, с некоторым господином ЯНОМ ЛЕВАНДОВСКИ ПХД ГЕНЕТИКА, о которой с маниакальной настойчивостью напоминал мобильный телефон, оставалось еще полчаса.

Прогулявшись по коридорчикам, разделяющим плотные реки кабинетов, за дверями которых сидели неуютно улыбчивые люди в кипенно белых рубашках, Цири дошла до островка кухоньки. На нем не иссякала очередь к кофемашине. Все улыбались ей, но никто не проявлял ни малейшего желания заговорить, не нарушая дистанцию как минимум в аршин.

«Еще и телики вырубили, – пожаловался кто-то. – Даже Детройтских Тигров не посмотреть».

И правда: даже телевизоры и те, все как один были выключены, а она уже пристрастилась рассматривать движущиеся картинки. Цири вздохнула, залпом допив воду и отодвинула от себя пластиковый стаканчик.

Улыбчивая женщина в униформе «Шариф Индастриз» тут же подошла к ней и ловко убрала его со стола. Руки у нее были в тоненьких прозрачных перчатках. Цири поежилась и взглянула на экран телефона.

*****

Ян Левандовски оказался мужчиной лет тридцати, по-мальчишески симпатичным, с подвижным лицом и пшеничными кудрявыми волосами. Вместо глаз у него были белые зеркальные линзы, напомнившие ей дула камер на улицах, и поначалу Цири показалось, что он слепой.

Когда она вошла в его новехонький, еще не обжитый кабинет, то обратился он к ней из другого конца комнаты, не поднявшись из своего облегающего тело белого кресла:

– Пани Рианнон, – сказал он с легкостью старого знакомого, подозвав к себе жестом: – у меня есть одна теория, и мне страшно нужно, чтобы вы ее подтвердили.

Он говорил на всеобщем, на той гортанной вариации, которую она слышала в Варшаве. Когда Цири осторожно приблизилась, то поняла причину странной просьбы – от горла Левандовски до блестящих дырок в полу тянулись телесного цвета провода, которые ограничивали его передвижения.

– Вот, посмотрите.

Куда смотреть? Левандовски глядел прямо впереди себя, но не на нее – по крайней мере, Цири так показалось. При таких глазах угадать направление взгляда не так-то просто. Когда она заняла предложенное место прямо напротив, тот оглушительно щелкнул пальцами.

На возникшем между ними прозрачном, подрагивающим, как поверхность воды, экране появился знакомый пейзаж. Закоулок позади торговой улицы Хэнша, призыв вернуть компартию, и… она сама, занесшая над невидимым противником вакидзаси. Вот говорил же ей Весемир, в диагональных ударах расставлять ноги пошире – со стороны лучше видны недочеты в позиции.

Секунду; с чьей стороны?..

– Это что, глаза Адама?! – ужаснулась Цири.

– Видеоряд со зрительного модуля, – нетерпеливо кивнул Левандовски, – но меня другое интересует: эти… туманники – невидимы только для одного человека единовременно, не так ли?