Текст книги "Нова Проспект (СИ)"

Автор книги: J.C.Elliot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 34 страниц)

У его железных ног плавали трупы, и жидкость, вытекающая из их глаз и ртов, тоже была черной. На лице Намира не отражалось и толики страха; как любой наемник, он умел отстраняться от происходящего, будучи и в эпицентре преисподней.

Твари не прекращали свой натиск; несмотря на свое многообразие (Эредин не приметил двух одинаковых особей), все они двигались одинаково слепо и целенаправленно, в едином безжалостном порыве.

Эредин подался вперед, едва не споткнувшись о скрытый водой труп. Взглянув вниз, он узнал знакомые черты: кровь и желчь, медленно пульсируя, вытекали из изувеченного тела Таггарта. Желудок конвульсивно сжался, явно намереваясь выплеснуть наружу содержимое, но усилием воли Эредин сдержался.

«Забирай Дейдру, – раздался в голове голос Карантира, – и убирайтесь прочь отсюда».

Один из солдат перекинул Намиру пушку потяжелее – и Эредину не захотелось оказаться тренировочной мишенью.

Дженсен протянул Дейдру, настолько по-деловому и безэмоционально, насколько возможно держать полуобнаженную женщину в белой пене. Эредин бережно принял ценную ношу на руки, смахнув рыжие прядки с лица. Глаза чародейки, казавшиеся красными из-за кровоизлияния в склеры, все еще смотрели в ничто, но на них навернулись слезы. По ее подбородку потекла тонкая струйка крови.

Завершив сделку церемонным кивком, Дженсен тут же устремился в толпу, прижимая оружие к бедру.

Жидкость под ногами Эредина стала напоминать песок – как расплавленный металл, она охватила ноги, и, когда он сделал шаг, то едва не потерял равновесие. Зловонная масса уже поднялась ему до колен, и пена щекотала бедро.

– Посмотри на свое тело, – шепнула ему вода, – тряпичная кукла, бедная игрушка сочлененных частей, готовых к краху.

Эредин подпрыгнул от неожиданности и судорожно выдохнул. Животный ужас, единожды испытанный им в лаборатории, вернулся с утроенной силой, и организм предложил самый естественный выход из положения – бежать прочь, оставив других на съедение кровожадному богу.

Вовремя; несущая стена накренилась, разъеденная ядовитой водой, и здание начало рушиться. У входных дверей началась невероятная давка, плотные людские массы сгустились около входов, кости несчастных хрустели под ногами более удачливых сородичей.

Отовсюду доносились вопли и предсмертные хрипы, но никто не обращал на них внимания, думая только о спасении собственной жизни.

– Остановитесь! Опомнитесь! – кричал кто-то.

Счет погибших шел на сотни. Нет, не таких битв он искал, и рассчитывал не на такую славу.

Прижимая к себе чародейку, Эредин усилием воли оставил разрушенное, разбитое, сочащееся дымом, как тело, только что разделанное на поле брани, здание саммита, позади себя, очутившись в новом пекле – уже городском.

– Не мешайся под ногами, уебок! – рявкнул бронированный с ног до головы наемник, толкнув Эредина локтем в бок. – Пошли, пошли, пошли!

Автомобили, стоявшие у побережья, почти полностью ушли под воду, а прилив со стороны озера, поднимаясь вверх по склону, продвигался с каждым мгновением в сторону города. На темных водах безжизненно покачивались мачты ушедших на дно судов.

Над головой эльфа кружили летающие машины, скидывавшие солдат вниз.

Эредин бросился прочь с дороги и уже преодолел пару десятков аршин, как молодой худой солдат, перемазанный слизью, поравнялся с ним, окинув его внимательным взглядом. Он странно взглянул на Эредина; будто бы вместо него видел кого-то совершенного другого, на повисшую на его руках Дейдра и вовсе не взглянул.

Эредин зашагал быстрее, но тот преградил ему путь.

– Я видел тебя в Риме, – тихо сказал солдат. – C Таггартом. Он сказал тогда – грядет Вознесение.

Эредин взглянул на его больные, лихорадочные глаза, на оружие в дрожащей руке, и сделал осторожный шаг назад.

– Ты знал? – спросил его юнец. – Ты знал, что будет?

– Оставь нас, – натянуто попросил Эредин, – моей спутнице нездоровится.

– Так и сказал, – горячо повторил солдат, – «грядет последний день». И мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе.

«Штайнер-бисли» оказался у эльфа прямо перед глазами, сверкая серебром. Было заметно, как оружие дрожит. Эредин прищурился и сглотнул, готовый к прыжку.

– … и так всегда с Господом и будем, – закончил солдат с блаженной улыбкой.

И более она с его уст не сходила – даже когда тот отработанным движением, быстро и аккуратно вставил дуло себе в рот. Выстрелил, прежде чем Эредин успел его остановить – да что там остановить – вымолвить и слово.

Тело рухнуло на землю, как марионетка, которой перерезали ниточку. В ту же секунду над их головами промелькнула черная птица. Истошно крича, она полетела на север.

Эредин посмотрел на упавшее на мостовую тело, и, покрепче прижав к себе Дейдру, быстро зашагал прочь, постепенно переходя на бег.

***

Мрак наползал на город, как рука колосса, готовая без труда прихлопнуть улицы и площади, как надоедливую муху. Оказавшись среди высоких башен, Эредин почувствовал себя в относительной безопасности; будто бы творения цивилизации могли защитить его от творящегося позади.

Так и не пришедшую в себя Дейдру он оставил на попечение сотрудников Госпиталя Красного Креста, жужжащего и переполненного как муравейник; среди искалеченных людей на окровавленных носилках, вони от ожогов, гниющих ран, дерьма, и пота. В такой суматохе никто не спросил у него, кто он и откуда.

«Я и всадники будем с Беллтауэр. Если Дейдра не выживет, – воззвал к нему Карантир. – Приведи ко мне Zireael».

Эредин не удостоил мага ответом, прекрасно понимая, на чьей стороне и под чьим флагом тот остался.

Покинув госпиталь, острым охотничьем чутьем он уловил на себе недружелюбное внимание. Несколько раз поймал краем глаза какое-то движение, скользящие силуэты в длинных тенях колонн и сводов.

Он взглянул на дым, поднимающийся над водой Женевского озера – там, где когда-то стояло здание саммита. Небо становилось все темнее, и грянул дождь.

В воздухе замелькали неясные огоньки, и Эредину показалось, что он увидел туманный силуэт огромной фигуры, появляющейся из моря.

– Посмотри на свое тело! – сказала вода. – Больной и страдающий сосуд, полный ложных фантазий.

Слова смешивались со звуком дождя. Они были почти не похожи на слова, скорее – звуки, которые может производить дождь, на язык, на котором говорило бы море.

Все бесполезно. Бег, погоня… какое безумие, и от чего он бежит? Зачем?

Он так смертельно устал.

Единственное, что может принести ему облегчение – прохладная вода. Смыть с себя кровь и слизь, смыть с себя ужас прошедшего дня, смыть с себя липкое, полуосознанное чувство вины.

Да, именно это ему и нужно; Эредин закатал рукава и направился к озеру.

– Мама, мама, руадезельф! (Мама, мама, король эльфов!)

Девочка лет пяти, легко, не по погоде одетая, уставилась на него своими большими голубыми глазами и показала на него вымазанным в чём-то пальцем:

Что делает в пол-полуночи на улице ребенок, совсем один? Она совершенно не испугалась ни незнакомца, ни выражения его лица – дома, по всей видимости, жалели розг.

Нет, ребенок был не один; ее родители, растрепанные и растерянные, грузили в багажник своей машины нехитрый скарб – видимо, собираясь покинуть город. Эредин сделал шаг назад, в тень, не желая быть увиденным.

– Мама! – топнула ножкой девочка, поняв, что ее никто не слушает. – Руадезэльф!

– Иль-ва-ан-енфер (да и пошёл он к черту), – крикнула в ответ растрепанная женщина.

– Ступай прочь от воды! – предостерег Эредин.

Испугавшись его грубости, девочка наморщила маленький носик и заплакала. Мать подхватила ее на руки и понесла прочь, оставив Эредину на прощание пару проклятий. Уткнувшись в плечо матери, девочка продолжала жалобно всхлипывать.

Эредин часто заморгал; окутавший его морок спал, будто бы испугавшись детского присутствия.

В отчаянии эльф уставился на побережье, на поднимающийся над озером дым, и закрыл лицо руками. Укушенная тварью рука – на счастье, левая – все еще зверски болела.

Как же он устал. От резни, от крови, от смерти, от человеческого мира, но больше всего – от себя. Ненависть, которую он испытывал, истощила его до предела, и он начал ненавидеть свою ненависть.

Из этого порочного круга еще никому не удавалось выбраться.

******

Он бежал по следу Старшей Крови, как гончая, пока не увидел вход в здание причудливой формы, походившее больше на творение природы, чем разума. Дверь затворилась за ним сама по себе, и вспыхнул ослепительный свет, такой яркий, что Эредин зажмурился.

Из железных стен доносились мерные щелчки, и этот звук напоминал биение сердца, эхом разносясь по туннелю, проникая в самые его глубины.

Он дернул за ручку, раз, другой – хода назад не было.

Длинная винтовая лестница описывала круг за кругом, закручиваясь в спираль; по сторонам мало что можно было разобрать, несмотря на искусственные фонари на крючьях, чей белоснежный свет нервировал больше, чем абсолютная темнота.

Спустившись на два пролёта вниз, он услышал приглушённые стоны и ругательства – как ни странно, мужские. Подождав еще немного, он заметил какую-то вспышку вдалеке, он стал напряженно вглядываться в углубляющийся дальше коридор.

Долго ждать не пришлось.

Zireael улепетывала так, как будто за ней гналась сама Смерть. Странно и неуклюже – ее сбивало с пути будто бы встречным ветром. Завидев его, она замерла на месте и шумно, со свистом выдохнула.

– Курва ж мать! – хлопнула себя по коленке Zireael. – Тебя, песья кровь, только…

Не закончив реплику, она затравленно обернулась, словно оценивая, кто хуже – враг, от которого она бежит, или враг, к которому она прибежала. Когда она сделала шаг вперед, навстречу к нему, Эредин задумался, кто ж такой за ней должен гнаться.

Он инстинктивно сжал рукоять меча, ожидая, что Zirael нападет на него – но, судя по ее виду, сил на это у нее уже не осталось. Ее ноги подкашивались; она едва не падала, и стояла, замерев и прислонившись к противоположной стене.

Кем бы ни был ее неведомый враг, мерзавец отделал девчонку, как свинью на скотобойне; личико напоминало одну большую рану, от ссадин на подбородке до фингалов под обоими глазами. Тонкая верхняя губа рассечена, на щеках синяки, цветом и размером напоминающие спелые сливы.

– Кто тебя так разрисовал? – поинтересовался Эредин, мимоходом пытаясь найти в карманах платок.

Zirael ощерилась и резко мотнула головой, пытаясь таким образом остановить сочащуюся из носа кровь. За ее спиной послышался едва слышный шорох – не громче производимого лапками таракана, бегающего где-то под половицами.

Эредин отпрыгнул назад и замер в боевой стойке, ожидая врага. Через мгновение в дверном проеме, светлеющем на фоне темной стены, появилась мужская фигура. Эредин нахмурился, признав недавнего союзника.

Выражение мрачной благодарности на лице Дженсена сменилось пустым, безэмоциональным выражением фанатика. Эредин бросил быстрый взгляд: киборг не утруждался потянуться за пистолетом – видимо, израсходовал на девчонку все патроны. Его правая рука странно подергивалась, сверкая искрами.

– Не стоит бояться, Zireael, – усмехнулся Эредин. – Он ранен и безоружен.

– Да что ты говоришь, – на одном дыхании ответила Zirael. – Счастливо оставаться!

Она пустилась наутек, едва завидев своего (стало быть, бывшего) любовника. Дженсен поднес к лицу левую руку, из запястья которой выскочило блестящее черное лезвие; правая так и осталась висеть у тела.

– Быстро закончилось наше перемирие, Дженсен, – сказал Эредин, сжав рукоять меча и перекатившись в полусогнутую стойку. – Стало быть, ты теперь с ними.

Он никак не мог понять, какая отрава влилась в душу киборгу и помутила разум. Морской бог? Стало быть, если они могли приказать людям убивать себя, вполне могли приказать убивать и других.

Не поддержав светский разговор, Дженсен напал без промедления и заминки.

Увернувшись от устремившейся к виску темной руки, Эредин отскочил вбок и выполнил обманный боковой маневр, притворившись, что намеревается нанести удар в грудь, а сам готовясь к прыжку за спину. Предвосхищая намерение Эредина, Дженсен мощным прыжком отпрянул прочь.

Мысленно сформулировав четкий образ места, куда желает переместиться, Эредин вместо этого оказался на целый аршин ближе к противнику, чем рассчитывал, чего с ним не случалось лет с пятидесяти.

И потому не увернулся от просвистевшего мимо виска лезвия; Дженсен нанес противнику тонкий, но глубокий порез в область правой брови. Первая кровь вызвала сильнейший выброс адреналина – как пинок, придающий скорость.

Отскочив назад, Эредин дважды описал мечом круг и ударил куда-то в левое колено врага, натолкнувшись на прочный металл. Руку пронзила острая боль, а Дженсена аж развернуло. Удар получился сокрушительным, и Эредин почувствовал отдачу до самых пяток. Но киборг даже не застонал от боли, готовый к бою меньше чем через мгновенье после удара.

Обычно силы Эредина хватало, чтобы нокаутировать или даже убить человека.

Отскочив назад, чтобы перегруппироваться, и увидев на лице Дженсена холодную, нечеловеческую решимость, Эредин тут же пожалел, что не догадался отравить лезвие своего меча.

Мысль его судорожно работала в поисках выхода, за какую-то долю секунды он принял и тут же отверг целый десяток маневров. У него было преимущество в росте, но только и всего: киборг ранен, но и эльф едва шевелил укушенной рукой; Дженсен продолжал наступать, нанося удар за ударом, и Эредин вновь вынужден был отступить. Киборг сражался не как фехтовальщик, скорее, как животное, которое наделили длинным смертоносным когтем, но не наделили подходящими для этого конечностями.

Фехтовать с ним равно, что драться со снежной лавиной. Ярость и целенаправленность в бросках и выпадах могли сравниться разве что с быстротой, с которой он уворачивался от ответных.

Шквал ударов. У Эредина даже не оставалось времени применить какой-нибудь изощренный прием – он был слишком занят отражением атак киборга. Они обменялись яростными ударами, и по воде пронесся громкий звон стали о сталь.

Наконец, улучив момент, Эредин выкинул вперёд руку и построил ледяной щит, отразивший удар клинка – и, пока киборг по инерции пытался прорвать лед, поднырнул под собственный щит и атаковал, в прыжке полоснув противника по бедру.

Воткнул лезвие и точным резким движением поддал вверх, стараясь перерезать артерию, как когда-то учился на соломенных чучелах. Горло, глаза, виски, запястья и бедренные артерии – наделав достаточно порезов в нужных местах, с противником можно распрощаться.

Однако он просчитался: Эредин слишком привык к заминке после нанесённой противнику раны, к вскрику боли, но Дженсен, не прервавшись и на вздох удивления, рубанул левой рукой, как сохой, воспользовавшись прорехой в защите эльфа. Оставил глубокую отметину на левом запястье – Эредин даже не увидел, как это произошло – и секундой позже рассек эльфу правое предплечье.

Жизни это не угрожало, но из раны хлынула кровь. Несколько секунд – и он не сможет как следует держать меч. Продержится еще, может быть, пару минут, пока лезвие киборга не перережет ему горло.

Лезвие просвистело у самого виска Эредина. Ему нужна передышка. Эльф устремился через межпространство вправо, но вместо этого улетел куда-то вверх, как мальчишка, только учащийся овладеть искусством телепортации.

Поток волн и вихрей, электрическая какофония звуков и форм на мгновение оглушили его. Ничего не понимая, Эредин вскочил на ноги в поисках противника – и понял, что оставил его этажом ниже.

Эльф рухнул на колени, тщетно пытаясь отдышаться. Таким беспомощным он чувствовал себя прежде только во сне, в кошмарах, наполненных сценами погонь и нападений.

– Эй, ты! – окликнул его гнусавый мужской голос.

Эредин недоверчиво взглянул туда, откуда доносился звук; на полу лежал dh’oine, одной ногой еще в мире живых, другой – уже в мертвых. Рубаха облепила его чахлое, слабое, лишенное намека на мускулы тело. Позвать Эредина ему стоило немалых сил – он сразу же сполз на пол, приложив правую ладонь к нижнему ребру.

– Эльф… блядь… – выдохнул мужчина. – Помоги… мне!

– Чем? – спросил Эредин, бросив беглый взгляд на огнестрельную рану. – Лекарь из меня никудышный.

Мужчина горько рассмеялся, скрежещущим смехом висельника.

– Мне нужно… – прохрипел он, – терминал. Кровь, блядь, из носа…. нужно.

Мужчина застонал.

– А то муди… хакнутый, – выругался он. – Если его не… вырубить…он меня… тебя… хотя… хер с тобой… но и ее… тоже. Сечешь?

Для умирающего он оказался страшно говорлив. Эредин покачал головой, утерев кровь с лица.

– Насколько позволяет твоя речь.

Эредину потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что именно тот от него хочет – а именно, перенести его тщедушное тело в указанном направлении. Задача не из сложных: d’hoine почти ничего не весил – в чем только душа держалась – кровоточащий мешок с костями и кожей.

Перетащив его куда надо, он помог раненому устроиться в сомнительного вида кресле и отыскать шлем, больше похожий на пыточное устройство.

– Ты серьезно собираешься засунуть туда голову, dh’oine? – изумленно спросил Эредин. – Жить расхотелось?

Зеленые глаза впились в него: такое выражение Эредин часто видел у тех, кто совершенно не желал ему добра. Мужчина сохранял этот свирепый вид несколько секунд, затем прошипел:

– А я что… по-твоему…. похож на жильца?

Поразительно, сколько яда осталось в этом умирающем теле. Но с ним было трудно поспорить: по самой радужной оценке Эредина ему не суждено было дотянуть до рассвета.

– Твое дело, – хмыкнул Эредин.

Взяв шлем обеими руками, dh’oine изучал его, наморщив лоб, крутил так, чтобы осмотреть со всех сторон. Затем поднял и надел на голову отчаянным, решительным движением.

– Да, – сдавленно ответил он неизвестно кому, – я со… гласен.

Изнутри конструкции послышался звук, похожий на приглушенный щелчок. На лице мужчины на мгновение застыло сожаление; прямо перед тем, как шнур, присоединенный к основанию кресла, вонзился в основание позвоночника.

Эредин поднял руку, чтобы заморозить провода и выпустить dh’oine из плена, но тот из последних сил дернул подбородком, мотнув головой – мол, не надо. Оставив ему право выбрать смерть на свой вкус, эльф сделал шаг назад.

– Да, – повторил dh’oine, еле живой от боли, – про… дол…

Машина не дождалась конца предложения.

С тихим свистом шлем выпустил в виски длинные иголки – тело dh’oine изогнулось дугой и тотчас обмякло. Лицо мужчины, который, судя по мимическим морщинам, привык хмуриться и улыбаться, стало совершенно неподвижным. Из носа в рот потекла темная струйка крови, которую он безуспешно попытался сглотнуть. Судя по влажным глазам и легкому подрагиванию пальцев, он все еще жил.

«LOADING», – зажглась надпись на экране. Машина довольно зажужжала, и в ее вибрациях Эредину почудились нотки радости кровожадного божка, на алтарь которому принесли очередную жертву.

Только через пару минут, как только цифра рядом с надписью достигла сотни, глаза окончательно потухли и стали напоминать две безжизненных стеклянных бляшки, как у забытой ребенком игрушки. Еще через несколько мгновений он перестал дергаться.

Эредин не понимал цели самопожертвования железному богу, да и времени разбираться у него не было. Он отошел на пару шагов от обмякшего в кресле тела, и вслед за этим ощутил силу бесшумного взрыва и несколько ударных волн, заставивших его припасть к полу.

Пока Эредин лежал, нехорошие мысли роились в его голове. Выждав пару мгновений, он поднялся, подобрал свое оружие и глубоко вздохнул, пытаясь преодолеть слабость, которая грозила свалить его с ног.

Кошки скребли у него на душе. Вновь сойтись в поединке с таким противником, как Дженсен – самоубийство, но другого выхода он не видел. Zireael, подводные твари ее раздери, должна жить. Словно языческая богиня, людская девчонка требовала все новых и новых жертв.

Глубоко вздохнув, Эредин устремился на источник шума.

Когда он увидел бывшую парочку, Дженсен уже почти добрался до Zireael, которая пыталась спастись в лабиринте из железных блоков. Судя по кровавому следу, киборг ранил девчонку, но Эредин пока не мог оценить, как сильно.

Он не намеревался схлестнуться с киборгом в еще одном поединке на мечах. Может, Дженсен и превосходил его в боевом искусстве – исключительно благодаря своим модификациям – но Эредин хорошо знал, что в реальности далеко не всегда выигрывает самый лучший. Выигрывает самый отчаянный.

А отчаяния ему хватало с лихвой.

Железо тяжело поцарапать или расплавить; железо не боится льда и холода, но одна слабость у железа все же есть.

Оно тонет.

Дженсен стоял в паре аршинов от плотной стены, за которой плескались воды глубокого озера.

Эльф бросился на него слепо и отчаянно, не давая себе шанса передумать. Он ожидал, что железная глыба будет весить куда больше, но нет – его роста и веса вполне хватило, чтобы сбить противника с ног. Дженсен рефлекторно схватил его за ворот рубахи. Инстинкт выживания усилил его и без того нечеловеческую хватку, и горло Эредина болезненно сдавило. В механических глазах даже не промелькнуло удивления – он был слишком занят просчитываниям маневра и последствий.

По расчетам киборга они наверняка должны были врезаться в стенку, но этого не произошло – хоть траекторию прыжка и сбило на пару аршинов то ли вниз, то ли вверх, желаемого Эредин добился. Масса воды сдавила их свинцовым молотом, и из барабанных перепонок хлынула кровь.

Под водой не было видно ни diable, и эльф моментально оказался дезориентирован. Но не Дженсен; киборг прижал левый кулак к подреберью эльфа, и выпустил из запястья свой черный клинок, прорвав ткань, кожу и легкие. Воздух, который Эредин набрал в легкие перед телепортацией, мгновенно вышел из них, как из заполненного до предела воздушного шара.

В агонии Эредин отпихнул от себя железное тело, и вода заполнила его рот вперемешку с кровью. Воин всегда знает, когда нанесенный ему удар – смертельный. Когда лезвие, отклонившись всего на пару вершков, перерезало те артерии, что отделяют жизнь от смерти.

Эредин погружался на дно, отчаянно пытаясь сохранить последние остатки воздуха. Хотя то, что не выплывет он сам, имело для него в тот момент куда меньше значения, чем-то, что не выплывет его противник. Дженсен задыхался; хватал воздух ртом, будто был способен дышать под водой, но механизм явно работал не так, как тому хотелось, и он шарил рукой по шее, проверяя соединения и приводы.

Через пелену мутной воды Эредин наблюдал, как тот пытается выплыть на поверхность, но до нее – не меньше десятка аршинов.

Не успеет.

Подводный рев в ушах постепенно сменился на шепот, отчего у него возникло впечатление, будто с ним разговаривают еле слышные голоса. Последний, лихорадочный рывок воли вытащил его обратно в подземный лабиринт, и когда он вновь ударился о каменный пол, то выплюнул жижу вместе с кровью.

Но даже выплыв из темной воды, из объятий смерти он уже не выплывет. Он не мог даже пошевелиться. Когти киборга превратили его легкие в решето.

Сколько ему осталось? Полчаса? Эльфы живут долго и умирают долго – в этом их проклятие и благословение.

Он не ведал, сколько так пролежал, когда знакомый голос пробился сквозь хаос в его голове. Он молча лежал в изнеможении на полу зала, не в силах шевельнуться.

– Нет, – прошептала Zirael, прикрыв рот рукой, и взгляд стал яростным, как у василиска. – Нет, НЕТ, НЕТ!

Эредин приоткрыл глаза. Как наивно было ожидать от капризной людской девки хоть малейшей благодарности. Сколь мало значит для нее погибшие ради нее!

Ему не понять людей, и пытаться уже поздно. Zireael со всей силы размахнулась и заехала носком сапога по ребрам. Не успокоившись на этом, она пнула его ногой еще и живот. После всего предшествующего Эредин едва ощутил удар.

– Сучья кровь, – выругалась Zireael. – Ты убил его! Я могла его спасти!

Человеческие девки, diable б их побрал – даже когда любовник расписал ей лицо так, что мать родная бы не узнала, она все равно плачет по его потере!

Сколько раз он уже это видел: в любой воительнице в такие моменты всплывает истеричная бабья натура. Вот именно поэтому баб нельзя пускать на поле боя – что людских, что эльфских.

– Тварь! – заорала Zirael, заходясь в рыданиях, одаривая его щедрыми пинками. – Ненавижу! Ненавижу! Сдохни!

Яростные удары забирали у него последние минуты жизни, и после очередного пинка Эредин изверг на пол ошметки легких. Кровь окропила новехонькие, щегольские сапожки Zireael.

Уж лучше бы она его прикончила – нет сил терпеть эти завывания.

Он прикрыл глаза. Позади Zireael ему привиделось едва уловимое не человеческому глазу переливающееся мерцание.

О, нет.

Понятно, кого Карантир послал за девкой следующим.

– Обер…нись, – предупредил ее Эредин, предчувствуя, что скрывается за мерцанием.

Zireael зашипела от возмущения.

– Ты меня совсем идиоткой считаешь?! Старый трюк с «позади тебя»?

Эредин закрыл глаза в бесконечной усталости.

– Цири, – впервые обратился к ней по имени. – Обер…

Лицо девушки неуловимо изменилось, когда Эредин назвал ее по имени, и она опасливо и медленно обернулась, но было уже поздно.

– Попалась, – сказал Намир, словно играя в салочки, – Тихо, тихо, детка.

Она побилась в изуродованных красных лапах – пару секунд, но ее попытки к сопротивлению были обречены.

Гримаса отчаяния исчезла с лица девушки, словно ее стерли ластиком; оно стало безмятежно спокойным и умиротворенным. Намир прижал ее к себе, и Zireael безвольно повисла на мускулистой лапе.

Голова запрокинулась, пепельные волосы упали вниз, и стоявшие в глазах слезы покатились вниз по вискам.

– Детка, ей-богу, – засмеялся Намир, обратившись к бессознательной девушке, – ты у нас какой-то переходящий приз. Ну, теперь моя очередь.

– Не… трогай, – выплюнул Эредин.

Киборг перекинул Zireael на плечо, обращаясь с телом девушки, как доковый работяга с мешком картошки, ни на йоту не церемонясь.

– Не в том смысле, – осклабился Намир. – Имей совесть, эльф, я женат.

В подтверждение своим словам он быстро прижался губами к золотому обручу на безымянном пальце.

– Ну как? – спросил Намир у одного из солдат, стоило тому появился в дверях.

– Шарифовский айтишник поджарил себе мозги, – шумно выдохнул через ноздри солдат. – ИИ они разнесли к чертовой матери. Короче, SNAFU*.

– Аминь, – хмыкнул Намир, – Дженсен?

Солдат сделал неопределенный жест в сторону стены, по направлению к Женевскому озеру.

– Пошел поплавать.

– С летальным? – уточнил Намир. – Отправьте робота-водолаза подтвердить.

Солдат кивнул.

– Невероятно, – размял затекшую шею Намир. – Чудо господне, аллилуйя! Впервые в жизни мою работу сделали за меня.

Он вновь перевёл взгляд на эльфа.

– Это ты утопил Дженсена? – спросил Намир. – Серьезно? Эльф, это вершина твоей бойцовской карьеры. Теперь можешь спокойно умереть, лучше уже не будет.

Слова Намира долетали до Эредина откуда-то издалека; он погружался куда-то вниз, в бархатную пустоту.

– Вижу, ты уже в процессе. Ну, ты знаешь, – широко развел руки Намир, – я всегда рад помочь.

Эредин не ответил; Намир, которого лишили удовольствия поиздеваться над умирающий жертвой, этим фактом оказался крайне раздосадован.

– Спи, милый принц*, – сказал Намир, вскинув в своей руке пушку. – Да упокоит колыбельной хор ангелов твою больную душу.

Эредин думал, что готов к смерти.

Поэтому не испытывал страха, когда дуло очутилось перед глазами.

И когда пуля врезалась точно промеж бровей, пронзив само сознание, разбив его на осколки, окрасив бордовыми пятнами, образами лилий, солнц Тир на Лиа, коралловых губ Дейдры – это и есть смерть? Эльтара, отец (он же его никогда не видел) океан

Темнота

Темнота

Огромная пустая и

Неизбежная

Комментарий к The Last Firstborn (Эредин)

SNAFU – situation normal: all fucked up («докладываю: обстановка стандартная, все пошло по пизде»).

Good night sweet prince – строчка из Гамлета

========== Kill Switch (Адам) ==========

RED ALERT: CRITICAL OXYGEN LEVELS

RED ALERT: CRITICAL OXYGEN LEVELS

RED ALERT: INDUCING ARTIFICIAL COMA PLEASE STANDBY

STEINER BISLEY MARINE SAVER X800::: DOCKING:::

System reboot failed.

System reboot failed.

RESTORING LATEST AVAILABLE BACKUP PLEASE STANDY

System reboot… successful.

Так хуево ему не было ни с одного, даже самого лютого бодуна. Настолько, мать его, хуево, что он лежал и не то что пошевелиться – вздохнуть боялся, мир вращался вокруг него во всех трех измерениях разом. Казалось, болело даже то, что что не могло болеть по определению, за отсутствием нервных окончаний.

«Надо вставать, – уговаривал себя Дженсен. – Дерьмо собачье, надо встать».

Когда он максимально медленно, опираясь на стену, поднялся с пола, то обнаружил следующее: почти вплотную, в небольшом доке, покачивался на воде робот-водолаз, с выпущенными захватами, от борта которого к лицу тянется кислородная маска, а он сам мокрый, как мышь, и ни черта не помнит.

Ну, как не помнит, помнит – Притчарда, говорящего ему перерубить провода. Провода, стало быть, он перерезал самому себе. Адам даже не стал разбираться, что у него вышло из строя – легче было перечислить, что у него еще работает. Левую руку коротило настолько, что она выпускала и вбирала лезвие сама по себе, и каждый щелчок отдавался в голове Адама, как будто били кувалдой по виску. Дженсен стащил маску с лица и проверил имплант возвратного дыхания – еще одна красная иконка на внутреннем экране. Потом дал команду системе заблокировать оружейный порт руки, чтобы не пропороть себе артерию. Хотя судя по едва затянувшейся ране на бедре, это будет уже не впервой.

Где Цири? Кстати, где Притчард? А он сам – где?

Так охерительно он искупался, аж до кислородной комы, что память снесло, как фанеру – с крыши. Полное дерьмо.

Посидев еще немного, он решил сделать еще одну перезагрузку; после нее

кое-что начало проясняться, но недостаточно. База ИИ, Притчард за хакерским терминалом, дальше – темнота.

– Есть тут кто-нибудь? – без всякой надежды спросил Адам.

Когда происходит такой резкий ребут зрительного нерва, в мозгу появляется ощущение неопределенности – будто картинке не хватает резкости. Теряется четкость восприятия. Временами может казаться, что ты поехал крышей.

Робот-водолаз моргнул светодиодами, вода легонько плескала в стены дока, но в остальном – тишина.

Еле передвигая ноги и держась за голову, как перебравший каких-то особенно злых колес джанки, он побрел наверх, туда, где должен был быть выход. Не прошел и пары метров, прежде чем увидел кровавый след. Желудок сжался и укатился куда-то вниз.

Пошел дальше. Туннель загибался по часовой стрелке пологой, непримечательной спиралью; и он забирался вверх, пока не добрался до местной комнаты управления и кресла-терминала, установленного в центре.