Текст книги "Нова Проспект (СИ)"

Автор книги: J.C.Elliot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

– Nae saian luume’, – робко произнес женский голос откуда-то справа и снизу. – Можно с вами сфотографироваться?

Эредин оглянулся, наткнувшись взглядом на стайку разодетых в пух и прах молоденьких девчонок, уставившихся на него в дюжину пар глаз. Добрая половина из них была облачена в шкуры выпотрошенных животных.

– Это ж, Господи… как его… Леголас… король эльфов! – сказала другая, по виду и голосу изрядно поддатая, – Ой, какие уши! Можно потрогать?

Подруги зашикали на зарвавшуюся dh’oine, но та уже протянула тонкую руку к его ушам.

Да что с их женщинами не так-то, великие боги! Эредин перехватил хамку за запястье, та тихо ойкнула, и Дейдра сделала ему страшные глаза. Он ослабил хватку.

– А если я тебя потрогаю? – спросил Эредин, решив ограничиться угрозой. – Боюсь, тебе может не понравится.

Та захихикала еще больше, дыхнув на него анисовыми парами.

– А ты попробуй, – бесстрашно выпалила девушка, облокотившись о него, чтобы не потерять равновесие. – Может, мне очень даже понравится.

Да что ж… Уму непостижимо! Что они сделали с покорными, робкими, стеснительно опускающими глазки в пол девами – уничтожили селекционно, что ли?!

Если тотчас не найти место поукромнее, дело закончится смертоубийством. Резко развернувшись и стараясь не оборачиваться, Эредин поднялся по лестнице с металлическими перилами и расположился в галерее, откуда можно было наблюдать за танцующими dh’oine. К потолку зала были подвешены капсулы. Женщина, заключенная в одной из них, переминалась с ноги на ногу, демонстрируя свои прелести, покачивала телом, а затем подалась вперед и лизнула стекло кончиком языка.

Стекло запотело от её дыхания. Эредин отвел взгляд и сделал глубокий глоток. Солодовая брага тоненькой струйкой побежала по горлу и достигла желудка. По телу разлилась теплота.

«Мы любим тебя», – раздался в его голове вязкий голос.

Он мотнул головой и облокотился о стену, лениво наблюдая за дрыгающимися dh’oine. Интересно, что за «курьерское дельце» ему уготовил новый знакомый?

Что-то бросилось в глаза Эредину среди пестроты одежд и разнообразии причесок. Бритая голова и армейская черная куртка со знакомой нашивкой. Усилием воли Эредин успокоил резко забившееся сердце и заставил кровь отхлынуть назад и прилить к мышцам.

«Дейдра, у нас гости».

Намир подошел к трактирщику и что-то сказал ему на ухо. Музыка как по щелчку стала оглушительно громкой, а свет из тусклого превратился в полуночный. Трактирщик вздернул подбородок, указав на Эредина. Намир посмотрел наверх и встретился с ним взглядом.

Пока наемник медленно, спокойным прогулочным шагом поднимался по лестнице, Эредин поставил стакан на барную стойку и положил ладонь на рукоять кинжала. На шее Намира еще билась вена, которая куда-то и зачем-то поставляла кровь.

– Меня ищешь? – спросил он, когда Намир ступил на галерею.

Спокойнее.

– Как будто мне нужно тебя искать, – осклабился Намир. – Как тебе тяжелая жизнь селебрити, эльф? Как тебе Росштаты?

Он сделал шаг навстречу. Эредин не шелохнулся.

– Мой визит был слишком короток, – медленно ответил он, – чтобы как следует осмотреться, но по первому впечатлению – такая же дыра, как и везде.

Неужели наемник и впрямь собирается напасть на него? Здесь? При всех?

– Что, твои хозяева решили отпустить поводок? – поинтересовался Эредин. – Или ты погавкать пришел?

Намир задумчиво взглянул на него. Трактирщик взглянул наверх и демонстративно отвернулся, еще раз протерев идеально чистый стакан.

– Ты не поверишь… – протянул Намир, – пришел я исключительно из научно-исследовательского интереса.

Предвосхищая атаку, Эредин сгруппировался для прыжка в пространстве. Он успел бы, если бы прикосновение обжигающего металла к коже не сбило концентрацию, рассеяв магические потоки. Намир накинул на его горло тонкую леску и с силой надавил.

Кинжал выскользнул из ладони и упал на пол. Удавка была не из стали. Он сделал отчаянное усилие прорвать блокаду двимерита, но безрезультатно. Эредин слышал, как барабанная дробь бьет у него за ушами, заглушая безобразную мелодию на фоне. Ему казалось, что кровь сейчас брызнет у него из глаз.

В красной дымке, что плыла перед глазами, Эредин сумел разглядеть стакан с брагой, схватил его и изо всей силы разбил о бритый висок. Осколки врезались в кожу Намира, под кожей блеснули железные провода. Если он и ослабил хватку, то на долю мгновения.

Прочь, прочь, прочь. Эредин умудрился сделать вздох, за ним – еще одну попытку прорвать блокаду. Удавка разлетелась на куски, оставив на коже красные следы. Нет, истинный двимерит он бы так быстро не прорвал. Фальшивка, любительская подделка…

Слава богам.

Переместившись на пару аршинов в сторону, Эредин согнулся, зайдясь судорожным, мучительным кашлем. Намир скрестил руки на груди, глядя на него сверху вниз.

– Не умеете, – выдохнул Эредин в перерыве между приступами, – твари… работать… с драгоценными…. металлами.

Намир разочарованно вздохнул. Как им пришло в голову ковать двимерит?! Кто?.. Откуда?.. Неужели в его отряде предатель?

– Тестовый образец, что ты хочешь, эльф? В следующий раз сделаем лучше.

Шатаясь, Эредин с трудом поднялся на ноги. Рана снова открылась, судя по мокрому пятну на груди. Происходящее больше не напоминало войну, даже самую низменную ее ипостась: грызня дворовых псов, подлость и бесчестье.

– Побежишь жаловаться в фонд защиты эльфов? – сочувственно спросил Намир.

– На что?.. На твою патологическую неспособность меня прикончить?.. – вдыхая воздух редкими глотками, сказал Эредин. – Мне…. в отличие от тебя… не нужен приказ… хозяина… чтобы тебя… убить.

Он произносил слова с таким трудом, точно каждый звук вырезали у него из горла, прекрасно отдавая себе отчет, что в нынешнем состоянии едва ли сможет претворить угрозу в жизнь. Намир растирал по своей ладони ошметки двимерита.

– Приказ, может, и не нужен, – вздохнул он, – а божественное вмешательство точно понадобится, и твой подпольный хлам тебе не поможет. Что до моих приказов – ты узнаешь о них первым, – Намир оторвался от созерцания кусочков металла и поднял глаза за эльфа: – Тем более… мне все больше кажется, что в истории с Хэнша ты магу совершенно не нужен.

Он и без того говорил негромко, а из-за грохота музыки слова приходилось угадывать.

– Ты же не маг, эльф. Или я не прав? Можешь сказать, о чем я думаю?

Эредин справился с последним приступом кашля. Благоразумие диктовало ему перенестись отсюда к дьяволу, гордость подначивала продолжить разговор.

– Я могу сказать тебе кое-что другое, Намир, – сказал он. – Например, что твоя очаровательная жена вчера готовила на ужин. Тыквенный пирог.

Издевательскую улыбку с лица Намира стерло начисто, она сменилась мертвым, пустым выражением. Эредин с трудом узнавал собственный голос – после удушья он стал таким низким, что в нем появились демонические нотки.

– Или что твоя дочка заплела две косички по бокам и пролила апельсиновый нектар на свою белую блузку.

Намир уставился на него остекленевшими змеиным взглядом.

– Я не особо жалую человеческих самочек, – продолжил Эредин, – но твои мне глянулись. Вашим женщинам я симпатичен, так что близкое общение со мной их не разочарует.

Никогда ему еще не приходилось унижаться до того, чтобы угрожать чьим-то детям. Никогда бы в жизни он не стал бы насиловать ребенка и лишил бы жизни любого, кто попытался, но пусть в голове Намира поселятся такие же приятные картинки, какими недавно поделился он сам.

Ни одна бездна недостаточно глубока для этого грязного мира.

Ни одна бездна.

Эредин медленно, через нос выпустил воздух из легких – напряженность в теле постепенно спадала.

– Нет крепости, в которой ты смог бы их от меня спрятать. Нет таких преград и стен. Или – от Карантира и Дейдры, если со мной что-то случится.

Левый уголок рта Намира дрогнул. Это была его единственная реакция.

– Спасибо за предупреждение, – сказал он.

Дейдра перенеслась наверх в галерею в таком вихре, что стол позади нее перевернуло и отнесло к стене.

– Эредин?!

Она уставилась на красный след на шее Эредина. «Давай сотрем его с лица земли, – взмолилась Дейдра. – Позволь мне разверзнуть под его ногами портал, позволь мне скинуть его со скалы, позволь мне утопить его на дне океана, позволь мне…”

Эредин взглянул на солдат, державших наготове оружие, и покачал головой. Слишком рискованно нападать без поддержки Карантира.

Самообладание вернулось к Намиру, и тот неприятно ухмыльнулся.

– Ты опоздала на вечеринку, куколка. Мы уже обменялись любезностями.

***

Чем дальше, тем глубже брод. Чем дальше, тем больше он походит на собственных врагов. Эредин поклялся всеми богами: если бы он мог повернуть время вспять, то никогда бы не вторгся в этот мир.

Когда он вернулся в «Континенталь», его уже ждал знакомый трясущийся значок с телефоном.

– Я передумал, – выдохнул Эредин. – Давай нанесем визит его отродью.

Он не собирался убивать детей, но утвердился в мысли, что Намир дорого заплатит за информацию, в какой дыре его отродье оставили умирать от голода и обезвоживания.

Он постарается найти самую глубокую.

– Давно пора, – поддержал его энтузиазм бестелесный голос, – но ты его спугнул. Что бы ты там ни наговорил, Мойша знатно пересрался, любо-дорого почитать. Пять емейлов за последние полчаса настрочил. Отправил детей на базу Тиранов в Хайфе под круглосуточную охрану.

Эредин в голос выругался, проклиная собственную невоздержанность.

– Ладно – ободрил его голос, – сообразим что-нибудь. С тебя причитается, не забыл?

Эредин взглянул на присланные координаты еще раз.

Придется перемахнуть через пол-мира.

***

«Лаборатория, – подумал Эредин, ступив через портал в зал, уставленный компьютерами. Он уже был в подобном, на берегу китайского моря – в тот день, когда захватил Zireael в плен.

Здание опустело; ни единой живой души. Воздух казался почти окаменелым; таким крепким и застоявшимся был смрад морской падали. Лаборатория находилась где-то на острове.

– Куда дальше? – спросил Эредин в пустоту, привыкший, что человек без лица наблюдает за всем и всеми.

– Следуй за белым кроликом, – отозвался характерный голос с ленцой и проглатыванием конечных согласных. – За табличками с надписью Data Centre. Только давай сначала заглянем кое-куда.

Вдоль стальной стены тянулся ряд закрытых помещений – от крохотных комнаток до залов для совещаний, где могло собраться до полусотни человек. Пол под ногами был покрыт темной скользкой пленкой, от которой исходил сильный смрад.

Эредин пошел по указателям, держа наготове пистолет – тот же, из которого застрелил Елену.

– Вот сюда заверни, – попросил голос.

Эредин заглянул в распахнутую дверь, и тут же выпрямил руки, наведя оружие на человеческую фигуру в кресле. Подойдя ближе, понял, что был не прав в своем опасении – фигура неподвижна и безжизненна.

На лице мертвеца застыло удивленное выражение, на губах выступила кровь – окрасившая их, как помада у женщины, пользующейся слишком яркой косметикой. Смерть наступила не так давно, судя по едва начинавших проявляться пятнам на зрачках.

– Слушай, тебя не затруднит отрезать ему большой палец? И с собой прихватить.

Эредин в изумлении посмотрел на потолок.

– Да не смотри на меня так, – возмутился голос. – Скажи спасибо, что не глаз вырезать.

Эредин вздохнул и вытащил кинжал из-за голенища, взяв безжизненную руку и повернув ее к себе. Мертвую плоть резать гораздо легче живой: отсоединив палец от ладони, он обернул его первой попавшейся тряпкой.

Оставив мертвеца, Эредин направился дальше к искомой цели. Шел так тихо, как только мог, хотя бояться ему было нечего.

Приземистая машина на широких шинах флегматично подметала полы, ничуть не смущенная пустотой здания. Единственное подобие жизни в этом месте. Единственное создание, которое не может смутить ни смерть, ни смрад, ни пустота.

Когда ноздри в очередной раз уловили характерный запашок, Эредин уже ожидал, что ждет за очередной дверью – но труп в этот раз был не один. И все до единого – без видимых признаков насильственной смерти.

Он уже сомневался, что кто-то из людей, раньше обитавших в здании, вышел из него живым. Не трупы пугали его, а их безмолвная, невыразительная, неопределенная смерть.

Он уже видел что-то подобное, в подземелье в Китае, которое отравили газом шавки Намира.

– Здесь все мертвы, – сказал Эредин, поднимаясь по полутемной лестнице на второй этаж.

– Я же сказал, что будет легко, – жизнерадостно отозвался голос.

– Что это за место? – спросил Эредин.

– Исследовательская станция, – ответил голос из стен.

– Исследование чего?

– Это имеет значение?

– Имеет, если я спрашиваю, – раздраженно ответил Эредин.

– Разума, превосходящего человеческий, – пояснил голос. – Люди – слишком непредсказуемые, слабые и нелогичные существа, чтобы иллюминаты доверяли им важные вопросы. Я думаю, ты с этим согласишься.

В последнем предложении сквозило ехидство. Раскаты грома за стенами здания напоминали рев гиганта, яростно пытающегося проломить барьер между измерениями.

– Хм, – не согласился Эредин.

Комната, которую он искал, походила на ледяную пещеру. Ее стены и рифленый потолок сияли и переливались светло-голубым.

Он делал точно то, что говорил ему голос: отыскал «терминал», приложил к нему отрезанный палец, ввел комбинацию цифр и букв, которые подсказал ему невидимый собеседник, нажимал кнопки, на которые тот ему указывал. Манипуляции он проводил в звенящей тишине, если не считать грома.

Смысл всего действа от него ускользал. Эредин задумался, почему для таких нехитрых действий незнакомец выбрал именно его – почему счел, что никто другой не смог бы добраться до пустого здания посреди океана, в котором не было никого, способного оказать сопротивления.

Что-то подсказывало, что причиной тому было море, бившееся о стены исследовательской станции, как раненый зверь. Такое же густое и темное, как и небо над головой.

Эредин помотал головой и продолжил выполнять инструкции.

– Почти, – наконец сказал голос. – Еще пара минут.

«Дейдра, приготовься», – мысленно позвал Эредин. Он предпочел бы убраться отсюда поскорее.

Устав гипнотизировать цифры на экране, Эредин вышел из синей комнаты и подошел к первому попавшемуся окну. Небо и море за границей острова сливались воедино, и их чернота играла с воображением Эредина злые шутки. Внутри нее метались, выстраиваясь, силуэты.

На миг он усомнился в своем рассудке. Он отвернулся и помотал головой. Когда он взглянул на пейзаж снова, контур начал принимать форму.

Что-то определенно формировалось перед его глазами – и оно было громадно. Без головы, без конечностей, без каких-либо черт, схожих с человеческими, без единого органа, назначение которого было бы ему знакомо. Размером с людскую башню, если не больше.

Существо было похоже собравшуюся воедино стаю. Тысячу больших и малых моллюсков, слившихся в единый организм: ритмично сокращавшихся, жевавших, чавкавших. Онемевший от такой картины разум забыл отдать ногам приказ о бегстве.

«Мы любим тебя».

Тварь двинулась ему навстречу. Голову Эредина пронзила дикая боль, и он схватился за виски руками, согнувшись пополам.

– Что за херня, приятель?! – возопил голос. – У тебя припадок или что?

Сцены из прошлого, казалось, единовременно материализовались в воображении. Битвы, в которых он участвовал, принимали осязаемую форму, пальцы снова вспомнили тепло женщин, с которыми он делил ложе – каждое воспоминание оживало вновь, и в каждом из них, даже в самых ранних, даже в самых смутных, чудовище неумолимо двигалось ему навстречу.

Эредин больше не понимал, где во времени и пространстве находится. Смерть казалась ему гораздо лучшей альтернативой тому, что тварь будет следовать за ним всюду, всегда и вечно.

«Эредин, отзовись немедленно», – прозвучал в голове голос Карантира.

Бежать было невозможно. Само слово «бежать» потеряло всякий смысл, когда тварь неизбежно настигнет его в каждом моменте прошлого, настоящего и будущего. Он не может бежать во времени.

Эредин беспомощно наблюдал, как каждое воспоминание сотрясается звуками чавкающих шагов навстречу, каждую сцену жизни отравляет ужасающий образ сотни диких светящихся глаз, сверкающих в темноте, вверху и внизу. Извивающаяся, голодная масса, ползущая червем сквозь время.

Способность воспринимать реальность пошла трещинами, рухнула и погребла рассудок под своими обломками. В глазах Эредина потемнело, и сознание ускользнуло от него.

Комментарий к Rogue World Asylum (Эредин)

Ну разве что очевидный вопрос почему им разрешили заиметь оружие – потому что пистолетами там никого не напугаешь, уж точно не Намира и ко. А если нагрянуть и отнять, то эльфы начали бы шкериться, следить за траффиком в интернете, еще хуже – нашли бы убежище и портались бы в Женеву только по праздникам.

========== Switchback (Адам) ==========

Лет десять назад, когда Адам еще заглядывал к Мардж и Артуру, он по незнанию пропустил пару стаканчиков с дальним родственником на День Благодарения. Адам пол-вечера выслушивал обвинения в адрес правительства США (теракт 9/11 заказал лично Буш) и рассказы о биологическом оружии Судного Дня, пока не закончилось терпение, и троюродного дядю пришлось выпроводить на аризонский мороз.

Кто бы мог подумать, сколько правды прячется в стакане бренди.

Всплывающее сообщение на экране монитора появилось и исчезло: Шариф. «Встреча в Нью-Йорке. ETD: два часа». Второе пришло минутой после, от Левандовски, и ему не терпелось обсудить «антимонстровые настройки» имплантатов. Само словосочетание внушало подозрения по поводу профессионализма нового сотрудника.

Адам откинулся в рабочем кресле и хлебнул из кружки с фирменным логотипом. Кофе был крепким, черным, как мазут, и отвратительным на вкус, что еще больше способствовало погружению в мысли о мировом заговоре.

Раньше в каждой войне, катастрофе и теракте Адам винил некое «человеческое условие», фундаментальный баг: закодированную в ДНК ксенофобию и жестокость. Теперь баг обрел лицо и форму, и впервые за долгое время будущее человечества казалось Адаму чуть менее мрачным. В конце концов, изменить его природу – невозможная задача, убрать людей, возомнивших себя его кукловодами – возможная.

Хотя бы теоретически. Если, конечно, не комбинировать ее с ненормированным рабочим графиком.

Аутлук снова пискнул. За последний месяц требования Адама к жизни стали совершенно минималистическими: черт с ним, со сном, черт с ними, с выходными; достаточно, чтобы его оставили в покое на десять минут и дали допить кофе в тишине и размышлениях о человечестве.

Рекорд спокойствия на пятницу, десятого ноября две тысячи двадцать восьмого года, составлял ровно три минуты.

«Дженсен, – завибрировал Инфолинк, – ты все е-мейлы игнорируешь или только я в черном списке? Зайди ко мне. Срочно».

Адам со вздохом поднялся из-за стола и пошел в кабинет, проклинаемый всеми сотрудниками Шариф Индастриз.

***

Вся система жизнеобеспечения Притчарда помещалась в четырех стенах: на передвижном столике кофеварка-эспрессо; рядом с ней – шкафчик с годовым запасом чипсов и орешков на подносе в виде стопки комиксов. Сам Притчард сидел, как всегда, развалившись, во вращающемся кресле и крутил колесико мышки, периодически ухмыляясь.

Ну, понятно. Снова занимается корпоративной разведкой на имиджбордах. Адам даже не мог решить, что раздражает больше – что Притчард отлынивает от работы или что еще и умудряется отвлекать коллег.

– Даже не хочу спрашивать, – сказал Адам вместо приветствия, – чем ты занимаешься.

– Кибербезопасностью, Адам, – вздохнул Притчард, крутанувшись в кресле, – если ты за два года еще не запомнил. А конкретно в эту минуту – просматриваю интернет-трафик Цириллы.

Притчард перевел взгляд на экран и осклабился. История браузера Цири точно входила в список вещей, которые лучше оставить в тайне.

– Что тебе от меня понадобилось? – спросил Адам.

– Ах, да! – спохватился Притчард, хлопнув себя по изрядно потертым черным джинсам. – Дженсен, пора ложиться на ТО.

Что? Нет! У него совершенно нет времени, еще меньше – желания. Притчард аж расцвел от его очевидно кислого выражения лица:

– Не нужно было изменять корпоративному сервису с подпольным китайским механиком.

А то Адам обожает, когда пахнущие соевым соусом руки калибруют оптический модуль.

– Ты думаешь, что я что-то подцепил или знаешь, что я что-то подцепил? – уточнил Адам.

– Я знаю твою удачливость, – зевнул Притчард. – Ты в монастыре гонорею подцепишь, причем воздушно-капельным путем. Так что швартуйся к доку, закрой глаза и думай об Аризоне.

К чертовой матери.

– Нет, – твердо сказал Адам, – не сегодня. Мне через два часа на встречу. С инвесторами. Давай потом. Завтра.

– Какое завтра?! – возмутился Притчард. – Завтра выходной, Калигула, и у меня планы получше, чем копаться в твоих шестеренках! Имей совесть!

Адам пожал плечами.

– Что ты вообще забыл на встрече с инвесторами? – закатил глаза Притчард. – Меня б кто взял. Куда-нибудь.

– Обеспечиваю безопасность, – в тон ему ответил Адам. – Если ты за два года еще не запомнил.

Притчард уперся острым подбородком в кулак и разочарованно вздохнул.

– Что за инвесторы, на встречу с которыми телохранителя берут? Нас теперь спонсирует Триада?

Слово «телохранитель» занимало почетное место в списке нелюбимых определений Адама.

– Мне пора, – Адам решил свернуть разговор и направился к двери. – И да, личные дела новых сотрудников должны лежать у меня на столе к обеду. Я просмотрю еще раз.

Притчард что-то неопределенно хмыкнул и перевел взгляд на экран. Издал короткий едкий смешок, и взглянул на Адама с наигранным возмущением. Линия между кибербезопасностью и сталкингом еще никогда не была такой размытой.

Не спрашивать. Не спрашивать; ничего хорошего все равно не услышит. Адам развернулся, схватил ручку двери и подумал, что забыл о чем-то.

Точно.

– Слушай, – обернулся Адам, – своди Цири на ланч, ок?

Лучше ее оставить под присмотром. Она спала все хуже и хуже; закидывалась снотворным с одержимостью прошедшего Вьетнамскую войну снайпера.

– С удово-о-ольствием, – протянул Притчард, потянувшись в кресле. – Ты в курсе, что она называет меня Фрэнк?

Адам плотно закрыл за собой дверь. Нужно предложить Шарифу увеличить ему объем работы.

Втрое.

***

Фарида в своем неизменном серо-оранжевом комбинезоне с надписью «SARIF INDUSTRIES» через всю грудь ждала Адама на крыше. От такого кричащего корпоративного брендинга ему всегда было немного не по себе.

Адам слегка хлопнул по задорно поднятой вверх маленькой ладошке и улыбнулся. «Тутто бене?» – сверкнула Фарида белоснежными зубами. «Тутто бене», кивнул Адам. Каждый раз что-то новое: в прошлом месяце ей под руку попался самоучитель по японскому.

Шариф ждал его в салоне СВВП.

– Неважно спал, сынок? – спросил он, на пару мгновений оторвавшись от по-старомодному распечатанной презентации.

Откровенно говоря, Адам вообще не спал. Полночи провел со старым информатором в каком-то притоне, пытаясь перепроверить факты из емейлов; например, какого черта его называли Коп-из-Белой-Спирали; полночи проверял биографию биохимика на предмет связи с «Фронтом Человечества», оставшиеся два часа сидел на сомнительных интернет-платформах, рассматривая контрабандные снимки с Хэнша.

Особенно его впечатлила одна птицеголовая босховая тварь, разрывающая на куски женщину в бирюзовом пальто. Может, все-таки стоит заглянуть к Левандовски насчет «антимонстровых настроек».

А потом проснулась Цири и спалила хлебцы в тостере, что, если верить рекламе, сделать технически невозможно.

– Все в порядке, – ответил Адам.

Рейс Детройт-Нью-Йорк занимает менее двух часов, но если все время сидеть напротив шефа, ощущаются они как целые сутки.

– Ну да, понимаю, – с видом врача, совершенно точно установившего диагноз, улыбнулся Шариф. – Моя вторая жена была на двадцать лет младше. Славный возраст, но темперамент… Пока из кровати с утра выберешься, инфаркт заработаешь.

Адам согласно кивнул и тотчас выбросил из головы эту важную крупицу информации. Устроился в кресле напротив и пролистал сводки новостей. В глазах запестрело от падающих котировок – на их фоне выделялись только несколько строчек, зеленые оазисы посреди красной пустыни. Горстка акций выросла в цене, главным образом компаний, занимающихся добычей и переработкой благородных металлов. Не без причины: цены на осмий и платину выросли в двенадцать раз за сутки.

У Адама еще до имплантатов была прекрасная, натренированная в жестокой школе СВАТа память. Он промотал зрительный фид за последний месяц в поисках двух ключевых слов и наткнулся на тот самый архив емейлов, которому посвящал все свободное время.

Клинок одного из эльфов был сделан из сплава осмия и платины.

– Да, – подтвердил Шариф, когда Адам поделился с ним наблюдениями, – «Версалайф» разместил несколько заказов, а рынок, как ты знаешь – существо слепое и стихийное. А что?

– Цири упоминала о магических свойствах осмия, – соврал Адам. – Может, стоит заказать пару килограммов? Для исследований?

СВВП взмыла ввысь; и без того не слишком плавная машина под управлением Фариды превращалась в устройство по испытанию космонавтов.

– Адам, килограмм платины стоит сейчас сотню тысяч, об осмие я вообще молчу, – простонал Шариф, вцепившись в поручень. – Что там за свойства? Рак лечит?

Адам вздохнул.

– Мы летим просить у ДеБирс кредитную линию в три миллиарда, нет?

– Не просить, а предлагать уникальную возможность спонсировать самую многообещающую компанию США, – проворчал Шариф. – Сынок, слава Богу, ты у меня не финансистом работаешь. Или рекламщиком.

Адам выразительно промолчал. Добавив что-то насчет финансовой бездны, в которую неизбежно катится Шариф Индастриз, Шариф нехотя кивнул.

Вот и славно. Адам поставил залитую в ушной имплантант коллекционную запись «Comfortably Numb» 1979 года и принялся писать меморандум по усилению систем безопасности.

***

В горячем, смешанном с разнообразными дымами воздухе колыхались неоновые огни. Получив разрешение на парковку в даунтауне, СВВП пролетела над пазлом из рекламных щитов и высоток в стиле ретрофутуризма и приземлилась на восемьдесят восьмом этаже.

Адам недолюбливал банкиров. Еще меньше – тех, что работали под конгломератом GS-JPM-MS, или, после того как их сожрали, наплевав на протесты и антикартельные законы, DeBeers Bank Corporation.

Он этих ребят в лицо не видел, но всю жизнь был им должен: за обучение в Фениксе, за квартиру в даунтауне Детройта (остался должен, даже когда продал, что примечательно – на законных основаниях). Мелкий шрифт в правом нижнем углу ему не давался с юности.

В главном холле DeBeers Bank Corporation стояла скульптура, вылепленная под эгидой «покажите-им-сколько-у-нас-денег», и художник воплотил задумку в трехметровом быке из золотых нитей, с ногами, стилизованными под имплантаты.

В банке царил бедлам: вкладчики звонили каждую минуту, и служащие, не способные ответить сразу на бесчисленные запросы, переводили телефоны в режим ожидания, и на экранах мигали лампочки, устраивая световое шоу на стенах здания.

Шариф Индастриз была должна DeBeers Bank Corporation столько, что приняли их с особыми почестями. Секретарша в стиле забытой американской мечты – жемчужные зубы, золотые волосы и бронзовая кожа – проводила их к своему боссу.

Шариф и банкир, представившийся Лоуренсом (фамилию с приставкой «де» Адам не запомнил) явно знали друг друга не первый год и обменялись ритуальными почестями по циклу «погода-семья-гольф». В светской болтовне проскальзывала напряженная нотка, словно один слишком хотел набить цену, а другой – скинуть.

Все оборудование в кабинете банкира было биомеханическое, позволяющее напрямую присоединиться к бирже. Со стен мерцали мониторы, отражавшие падающие по всем фронтам линии.

Адаму пришлось выслушать полчаса ритуальных плясок, прежде чем разговор подошел к существу:

– Я боюсь, в вашей структуре капитала слишком много заемных средств, господин Шариф, – сказал Лоуренс с таким видом, будто ему действительно жаль сообщать эту новость.

Значит, придется платить большой процент. Следовательно… Адам, скрепя сердце, заменил в меморандуме «три турели на каждом этаже» на «две турели на каждом этаже».

– Когда это было проблемой? – лучезарно улыбнулся Шариф.

Действительно, Адам думал, что «слишком много заемных средств» – фраза, в Америке запрещенная на федеральном уровне. Нет такого кредита, которого бы не выдали в этой стране.

– Раньше – никогда, – согласно кивнул Лоуренс. – Но сейчас куда меньше дешевых денег. Вы сами понимаете – обвал Тай Юн Медикал, катастрофа на Хэнша, беспорядок в масс-медиа…

Свои заботы о безденежье он выразил, постукивая сверкающей ручкой по столу из цельного черного дерева, такому же экстравагантному, как и бык в холле, но только более сомнительного вкуса. Адам подумал, не вмешаться ли ему в разговор, отбросил эту идею к чертовой матери и вернулся к редактированию меморандума.

– И?.. – вздохнул Шариф.

– Мы можем предложить вам другие способы финансирования.

Какая-то нотка в предложении банкира заставила Адама оторваться от работы и прикинуть, как быстро в случае чего он может вытащить шефа отсюда. Шариф напрягся, глубоко вздохнул и расправил плечи.

– Мы не раз об этом говорили, Лоуренс. Я согласен только на долговое финансирование. Я не могу позволить себе потерять контроль над компанией.

Даже Адам, от таких материй далекий, знал о высеченном в граните правиле.

– Ну, – аккуратно ввернул банкир, – вы в любом случае потеряете контроль над компанией, если не сможете обслуживать ее долг, не так ли?

Не прошло и часа, а уже начались угрозы. Увидев напряжение на лицах своих собеседников, Лоуренс смягчился:

– Я всего лишь объясняю ситуацию, предлагаю варианты…

С этими словами Лоуренс постучал себя по виску; из-под прилизанных волос выглядывал небольшой шестиугольный имплант. Стандартный набор банкира – КАСИ, усиленный аналитический модуль, гормоностимуляторы, заменяющие кокс и Аддералл.

– У вас уже есть инвестор на примете, не так ли? – устало вздохнул Шариф.

Лоуренс ответил быстрым кивком. Адам наблюдал, как он, несмотря на волнение, пытался натянуть на свое лицо выражение, соответствующее по его представлениям профессиональному виду банкира.

– И кто наш бизнес-ангел? – спросил Шариф.

– О, вы удивитесь, – тихо сказал банкир.

И это оказалось первым и единственным разом за всю короткую встречу, когда Лоуренс не солгал ни на йоту.

*****

Адам видел Боба Пейджа на развороте «Midnight Sun», на афишах, на телеконференциях; как-то раз даже мельком пролистал «Боб Пейдж – Анатомия Гения» в одном из трансатлантических полетов. В масс-медиа Пейдж был собирательным образом тридцатилетнего бизнесмена-саванта, Техномидаса, монетизирующего любую технологию, к которой прикасался. Статус, как и у Элизы Кассан, почти мифический.