Текст книги "L.E.D. (СИ)"

Автор книги: Illian Z

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

Усмехаюсь. Как и он сам – сладкий и вредный. Вот что он опять задумал? Что?

– Знаешь, у меня появилась одна идея, – Чар гасит окурок в пепельнице.

– Насчёт второго круга? – усмехаюсь.

– По делу, придурок озабоченный. Я вот подумал, если потрусь по барам и даже узнаю, где этот клуб находится точно, ну, ты в интернете поищешь, не суть, попадём мы в него как?

– Ты – вообще никак, – отвечаю. – Ты всё испортишь, вцепишься в своего Би, как только увидишь, и пиздец.

Хотя и я тоже особо не котируюсь. Меня с такой рожей не раз уже не пускали в разные заведения, «без объяснения причин».

– Ну, в этом ты прав, – помолчав, отвечает. – Я ж люблю его страх как. Я. Парня.

– Когда ты прекратишь уже этому удивляться? Разницы-то!

– Ну так надо было девочек вызывать, всем троим, безразличный! Ладно, ты дашь мне мысль насчёт клуба выразить?

– Да валяй.

В моей голове – шум и кружение. Всё же я не люблю трахаться нетрезвым, отходняк потом намного жёстче. Ну хоть пивом запаслись, да и Ди чего-то там приволок. Но чуется мне, что мы этим будем его отпаивать от впечатлений. Интересно, с кем он скрашивал свои одинокие ночи, когда я отказался его обслуживать? Хотя вру, мне не интересно. Мне почти ничего уже не интересно. Из чего эти норвежцы свой самогон только гонят? Из картофеля, рыбы и мха?

– Так вот, – распространяется блондин, перевернувшись на бок. – У нас же есть визитка-пропуск, да?

– Не трынди, к сути, – ворчу.

– А то, что и «отец Гунтард» у нас тоже имеется.

Кивает на Ди, спящего рядом, полунакрытого одеялом.

– И какой из него норвежец, Чар? Не смеши.

– А ему и не надо быть норвежцем. В таких заведениях ни имя, ни национальность не спрашивают. Что могут о нём заранее знать? Только то, что пропуск будет у одного из священников, не более. Не знаю, как Би умудрился его отправить, но вряд ли он не действующий.

– Приезжий из Шотландии? Турист? – недоверчиво усмехаюсь.

– Почему из Шотландии? Из Англии, сомневаюсь, что кто-то местный разбирает ваши акценты в тонкостях, нас обоих американцами называли, вспомни.

– Это потому что ты с гидом пиздел, не я, – бурчу.

А вообще, может и получиться, надо только всё максимально грамотно организовать. И Чар прав, то, что Ди священник, а не он – убедительней. Акцент, фигура, внешность… осталось только этого неофициального рукоположенного в сан убедить нам помочь.

Не то, чтобы это было до невозможности трудно, но способ, которым придётся этого добиться – подлый и неприятный. Дать ему надежду, или хоть правдоподобный её призрак, на то, что между нами возможны отношения, отличные от животного секса.

Жестоко? Да крайне жестоко! Но сначала я, для очистки совести, всё же попрошу чисто по-человечески. Но мы – даже не друзья с Ди. И никогда ими не станем. А как Чар надеялся его замотивировать?

– Как ты уговоришь его, скажи мне, умник? – обращаюсь к нему, кивнув на парня между нами, который, судя по всему, остаётся тут на ночь.

– Я – никак. Это ты его уговоришь, – усмехается.

– И как же? – строю из себя непонятливого.

– Сам знаешь. Только слепой бы не заметил… хотя Би говорил, что ты малость туповат.

– А ты за ним не повторяй, – огрызаюсь, – Я надеялся, что ты другое предложишь.

– Совесть заедает, да? А, может, и стоит сменить пристрастия?

– Чар, – серьёзно говорю я, пока что без угрозы в голосе, – если ты о подобном вообще хоть раз заикнёшься, не обижайся.

Для меня уже всё безнадёжно решено. Но если быть честным, вероятность будущего с Ди для меня существует, пусть и ничтожная. Но любви… нет.

– Ну, значит, все будут мучиться, – пожимает плечами, – может, кому и воздастся.

Комментарий к 44. Взлётная полоса

________________

1. Приблизительная текстовая адаптация. Взлётная полоса -

«runway strip». Чарльз говорит: «strip runway», имея ввиду «стриптиз» и звучание как «run wow» – «ничего себе».

========== 45. Хрупкие звёзды ==========

Первое правило утра после пьянки – кто первый встал, того и пиво. Моё, следовательно. Строго говоря, первый проснулся Ди, но это было ещё ночью, тем более, в данный момент он куда-то исчез, прихватив свои вещички. Выпивку, впрочем, оставил, и если Чар соизволит оторвать голову от подушки, ему тоже будет чем поправить здоровье.

Конечно, похмеляться с утра алкоголем – прямой путь в запой и деградацию, но наркоманы, как известно, не спиваются. Интересно, а от того, что я утреннюю порцию таблеток, с которыми меня едва на таможне не повязали, алкоголем запил, мне ничего не будет развесёлого?

В общем, я привёл себя почти в человеческое состояние, но гоняться за Дэниелом, уговаривать его и притворяться был явно не готов. И смутно благодарен ему за то, что он убрался из номера, избавив нас всех от неловкого утра. Не то чтобы я жалел, но…

Ладно, неплохо было бы хоть в работу с утра втянуться, что ли. Ну хоть приблизительно. Открываю ноут, жду, пока поймается Wi-Fi, потягивая из бутылки светлый нефильтрованный антипохмелин. Уведомления о семи вызовах, ого. Но просмотреть не успеваю, опять видеозвонок. Сестра птенчика.

– Нихуёвого тебе времени суток! – орёт. – Вы совсем что ли про нас забыли, педерасты? Звонить, писать, не?

– Да мы…

Ну куда там слово вставить, её уже понесло:

– Мы тут подыхай в неведении, новости смотри, не разбился ли самолёт, а вы там пьянствуете, черти драные! Как насчёт того, чтобы сообщить, что ваши жопы живы?

Ага. Влипли. Та самая ситуация, когда: «Ты звонил? Не-а, я думал, ты звонил». И распознала же, чем мы тут заняты. Хотя по моей мятой опухшей морде и бутылке и так понятно. Девушка между тем оборачивается и кричит уже не мне, а в глубину комнаты:

– Да в Норвегии, в Норвегии, иди сюда, – и, уже мне, тихо: – Пиво прибери, идиот.

Послушно ставлю пиво на стол, за экран, и очень вовремя.

– Привет.

Тихое, и очень невнятное слово, которое произносит потеснивший сестру птенчик. Не удивительно, его губы… разбиты, покрытые тёмной корочкой, носик, так и не успевший зажить, снова заклеен, и в целом вид удручающий. Костяшки сцепленных на столе в замок рук стёсаны.

– Я не пришёл провожать, – шмыгает носиком, на меня не смотрит, – потому что ты тогда бы никуда не полетел.

– А ты… что… – я даже сформулировать нормально не могу.

– Подрался! – заявляет любимый неожиданно весело. – Ну, они такое про тебя говорили…

– Стой, подожди, – я прерываю его.

Поднимает на меня свои зелёно-серые глазищи, улыбается:

– Забыл! Я люблю тебя!

– И я тебя, – произношу я вроде бы дежурно.

Но чувствую, как у меня с души айсберг падает и дрейфует в сторону экватора на второй космической.

– Я их всех поубиваю, всех! – рычу, стиснув край стола.

– Да я первый полез, – пожимает плечами птенчик, – думаешь, я не в курсе, что это не выход?

– Меня это не волнует! Говори, кто!

– Так, придурки институтские, только и знают, что «педик, педик» кричать. Я что, дурак, на правду обижаться? Я и не скрывал никогда. А вот про тебя они такую грязь сказали… можно я не буду повторять? – шмыгает носиком, запнувшись.

Я знаю, знаю, что про меня сказали. Шлюха. Пусть на данный момент это и не так, но самое противное, гадкое и досадное, что я не избавился от такого поведения, психологии. То, что змея – жива-живёхонька, подсказывала мне вчера вечером грязные развратные вещи, но я и сам был рад её слушать. Потакать ей. Она – и есть я.

– Я ещё поторопиться хотел, думал, вместе с сестрой поеду, но вот видишь… ты нормально добрался? – спрашивает в своей безмятежной манере.

– Нормально добрался, нормально набрался, – отвечает за меня Чар, проснувшийся ещё на стадии криков, и теперь наклонившийся к ноуту, – Привет! Ох ты ж бл…

– Это не я! – быстро отмазываюсь, увидев взгляд блондина.

– Это не он! – подтверждает любимый.

– Я найду и убью того, кто это сделал. Вот же ж срань…

– Мы убьём, ты будешь держать, я – убивать, – говорю только затем, чтобы поддержать любимого.

Так-то я сам справлюсь, удавлю гнид голыми руками просто. Хоть обратные билеты покупай!

– Вы Бека сначала найдите, мстители, – отвечает нам птенчик, – и не задерживайтесь там, суд скоро.

А я совсем забыл, что нам предстоит разбирательство, дача показаний, вся эта волокита. Мне, ещё, к тому же, по делу Сэм, а Чара затаскают как вероятного соучастника. Кажется, можно уже придумывать, как расписать ужасы пострашней, чтоб им всем впаяли побольше. Не все теперь смогут откупиться, и не от всего – денег не хватит, по-крупному прогорели. А блондин пусть придумывает, как оправдываться. Хотя ему и так вон, за сотрудничество со следствием даже подписку о невыезде не впаяли.

– Я не пойду, – отвечает он птенчику, – жить ещё хочется.

Очень разумно с его стороны. Одно дело – дача аккуратных письменных показаний, другое – публичное разбирательство, причём международного масштаба.

– Вот и свали в туман тогда, – ворчу на него, – нам тут о личном поговорить надо.

– Да любитесь, – отзывается Чар и, прихватив мою бутылку пива, топает в ванную.

– Ты только о делах беспокоишься? – спрашиваю любимого.

– Нет, – немного смущается, – я скучаю. У родителей пока поживу, одному как-то…

– Я тоже скучаю, маленький, – отвечаю ему, и произношу тихо, – я хочу тебя поцеловать.

Забыть совсем и обо всём, прижать его к себе, целовать, не отпускать…

– Лучше не надо, – возражает, – разве что сюда…

Откидывается назад, задирает свою футболку, которая ему опять не по размеру, демонстрируя мне соблазнительность своего тела от ключиц до животика, и только собирается указать пальчиками, куда именно его следует поцеловать, как всё портит Чар:

– Ох ничего себе! Мне можно поприсутствовать?

– Нельзя! – возмущается птенчик, резко одёрнув одежду.

– Иди нахуй, упырь! Потеряйся! – это уже я, обернувшись, выражаю своё мнение.

– Да я только бутылочку поставлю, и всё… чё ты…

– Вы что, там пьёте? – любимый подозрительно щурится.

– Это он пьёт, – тут же сваливаю на блондина всех собак, – я только ем.

Тот делает рожу типа: «да что ты говоришь», ковыряясь в холодильнике на предмет новой порции выпивки.

– Ну хорошо, – вроде как верит мне любимый, – не влезайте ни во что опасное!

– Не будем, – честно вру я, – давай ты мне вечером ещё позвонишь?

– Сам позвонишь, – дуется, – и включи уже свой телефон наконец!

Из холодильника доносится сдавленное хихиканье, а я убеждаюсь в том, что Бек, называющий меня тупым, в чём-то прав.

– Возвращайтесь быстрей, в общем, – бросает мне птенчик и отключается.

Я даже толком попрощаться с ним не успел. Надо же, смутился. Ну да, это он только со мной наедине может быть таким развратным, для остальных – сама стеснительная невинность. И я несказанно этому рад.

А телефон у меня… выключен, ага.

– Боже, что за идиот, – Чар плюхается на кровать с початой бутылкой в руке.

– Ты мне тут Бека не строй. Не все рождаются сообразительными, знаешь ли, – рычу.

Разрядился, и как только удаётся включить, то… Семнадцать пропущенных. Три SMS, наполненных любовью, тревогой и извинениями. И один круглый идиот, который их прочитал только сейчас.

– Мне кажется, ты его не любишь, – заявляет мне блондин, и видя, что я поднимаюсь его убивать, объясняется: – Тихо. Тихо. Не доверяешь ему совсем. А он для тебя что хочешь сделает и на всё, что угодно, пойдёт.

Похоже, только мне это и не очевидно. А, между прочем, он мне и косвенного повода не давал сомневаться. Просто мы оба с ним ничего в любви не понимаем, вот и всё.

– Я должен покурить.

– Это и весь твой ответ? У меня последняя, а твои Ди ночью забрал.

– Ты-то откуда знаешь?

– Просыпался, – безмятежно тянет Чар, – ну, присунул ему ещё раз, по-тихому. Но без тебя у мальчика дело как-то не очень шло, пришлось к тебе лицом разворачивать.

Важное решение на повестке дня. Перестать напиваться до состояния мертвеца, когда даже трах на одной с тобой кровати не будит.

– У него же электронная, – только и могу на это ответить.

– Видно, недостаточно после того, как ты его обнимал, страстно так…

– Проговоришься – считай, что не жилец.

– Аналогичная просьба заранее, – подбирается Чар.

– Я ещё могу сказать, что ты и девочками балуешься…

– Н-но, прямые угрозы преследуются по закону! Ты куда собрался-то?

– За сигаретами, – отвечаю, натягивая свитер поверх футболки и проклиная холодину на улице.

– Я догадываюсь, чей это подарок.

– Ну пушистый, ну оранжевый. Отъебись.

– Он точно не женский?

– Твой пол сейчас будет женский, потому что я тебе яйца оторву.

– Молчу, молчу и пью.

– Тебе какие сигареты?

– Пофиг, возьми, как себе.

Обуваюсь, набрасываю куртку. И натыкаюсь в коридоре на Ди, уже сменившего испорченную рубашку на кофту, и подпирающего стену.

– Сталкеришь меня?

– Нет, я хотел подслушать, проснулись ли вы, уже потом стучаться.

Обманывает. Мы уже давно проснулись и переругивались довольно громко.

– Сигареты отдай.

– Да я…

– Скурил? Пошли, новые мне купишь.

Да, вот так я флиртую. Здорово, правда? Великий мастер, бля.

– Пальто надену.

Догоняет меня уже в вестибюле, и заговаривает со мной на улице, сразу на серьёзную тему:

– Не нужно мне ничего. Я так помогу.

– Так ты…

– Ага, слышал всё. Знаешь, мне и самому очень интересно побывать в этом недоступном клубе. Шикануть, пока папа не смотрит.

– «Дэни, не бери в рот каку, брось»? – усмехаюсь.

– Вроде того. Если бы он узнал, что я вчера в рот брал, я бы тут же скорбящим наследником сделался.

Мы идём вдоль пустынной в такой час улице, в поисках ближайшего универсама.

– Ты не говорил своим?

– Каминг-аут? Боже сохрани. И только не тогда, когда ваша история на весь город прославилась. Ромео и Ромео, Клайд и Клайд! В нашем-то городишке! Вы ещё к тому же и поженились, что ли? – останавливается, хлопает меня по груди.

Там, под одеждой, на цепочке – кольцо, надеть его на палец обратно я уже не могу, да и удобней мне так.

– Так звякало ночью, – продолжает Ди, – над ухом. Дзынь…

– Помолвлены. Мы собирались летом… или осенью.

– Вот давай так и общаться, предельно честно? Сам говорил, никому от лжи не будет лучше.

Ну, теперь значит это – правда-истина. Ну, в принципе, всё возможно, почему бы и нет. Это же сколько счастья принесёт моему маленькому любимому! Хотя осознать то, что отношения со мной могут приносить счастье – диковато, пока доказательство этого, такие, как улыбка птенчика, так далеко от меня.

– Придёшь на нашу свадьбу?

– Если позовёте – обязательно. Позлю родителей. И букет поймаю, – горько улыбается.

– Бек у тебя перехватит, так и знай.

– Вы его найдите сначала.

– Ну так ты нам поможешь, – пожимаю плечами.

– Как ты считаешь, мне пойдёт сутана? – Дэниел, стоя у витрины магазина ощупывает свои карманы.

Я подкрадываюсь сзади, нависаю над ним и тихо говорю на ухо:

– Я её с тебя буду снимать очень медленно…

Оборачивается, ожигает меня взглядом:

– Хотя бы не мучай меня! Не играй со мной!

Такая неподдельная боль, горечь, отчаяние. Настоящие. И я тут же глубоко устыдился своего поступка. Что я, в самом деле. И не змея же подсказала.

– Ну… пока я не…

– Не замужем, значит, можно просто так, ничего никому не должен?! Шлюха! – выплёвывает мне в лицо.

И вот сейчас, из его уст, это звучит почему-то обидно, и дело даже не в том, что я прекратил работать. Потому что – правда, которую я пытаюсь отрицать. И ранит больней всего.

– Просто, если это будет только секс…

Кажется, я, как всегда, сделал ещё хуже. Потому что парень, стоящий перед тускло освещённой витриной кажется таким потерянным, больным и жалким, как смертельно раненое животное.

Когда-то в детстве видел, как собаку сбила машина. Я подбежал к животному, но не спасти, ни хоть чем-то помочь был не в силах. Такие же глаза – влажные, хрупкие, тускнеющие звёзды.

– Мне не нужен от тебя секс! Не такой, не так! Я…

Укусил себя за губу, затих. Одинокий в своём горе, заблудившийся мальчик.

– Ну, а что тебе нужно от меня? Ничего не обещаю, но честно скажи и всё.

Приоткрывает рот, но не решается вывалить на меня все свои желания. Вместо этого произносит грустно и растеряно:

– Несколько евро, пожалуй. На сигареты.

========== 46. «Arkano» ==========

Всё же привлечь Ди была отличная идея. Сами бы мы ни за что не догадались нанять лимузин, и вести себя так непринуждённо – не смогли. К тому же, именно он и заверил нас, что представляться самим отцом Гунтардом – не вариант, его все здесь могут знать. И хитро так улыбнулся на мой вопрос о том, что может понадобиться священнику в таком месте. На всякий случай Чар звонил ему и пояснял ситуацию, не раскрывая, впрочем, план. Всего-то и нужно от него, чтобы он подтвердил, что Дэниел – его знакомый пастор. А вот до чего они договорились конкретно – этого я не знаю, сам Чар резко оборвал мои расспросы. Мне, конечно, это не нравилось, и уж больно походило на то, как мы все пытаемся скрыть от птенчика мою профессию, только вместо любимого в неведении оставлен я. Припомню, ещё как. Друг называется!

Для Ди это – приятное развлечение. Бонусом идёт то, что теперь я, вроде как охранник и спутник, и дверь машины ему открываю, и небрежно засвечиваю визитку на входе. И, когда помогаю снять пальто, парень нагло прикусывает мне кончик уха.

– Может, не будем афишировать, святой отец?

– Я отпущу все грехи нам обоим, – улыбается.

Да, сутана потрясающе идёт Ди. Ничуть не как маскарад, он как будто в ней половину жизни отходил. Зачесал волосы, пустил по руке браслет-чётки. Хорошо хоть на мне не одёжки послушника, обычный строгий костюм. Дэниел – отличный щедрый спонсор, и очень убедительный актёр.

На подготовку к походу сюда ушло меньше двух дней – из Чарли, желающему сделать максимальный вклад, вышел и превосходный информатор, и неплохой добытчик. Даже как оружие достал мне Glock, правда, 19й. Зато кобура не нужна. А уж как вёл себя Ди, когда выбирал одежду, репетировал менторский тон и разучивал фразы из Библии – цирк тот ещё, но любой подлинный священник мерк перед теперешним образом Дэниела.

– Первый признак отличного заведения, – шёпотом сообщает мне он, – отсутствие досмотра на входе.

И действительно, мы бы могли пронести не только пистолет и наркотики, как сейчас, но и РПГ в сумке. Наркотики, кстати, взяли только потому, что они должны быть.

– А второй признак – вот, – Ди кивает на человека небольшого роста, вышедшего нам навстречу.

– Добро пожаловать, – не кланяется, но выглядит очень вежливым. – Меня зовут Марк, а с вами я не имею чести быть знакомым.

– Отец Леонард, – представляется Дэниел таким тоном, что верю даже я.

– Вы может доверить мне свою безопасность, – управляющий намекает, что меня следует оставить снаружи.

– Возможно, что и да, – Ди улыбается.

И проходит мимо, как так и требуется. Я следую за ним. Такое вот поведение, наверное, и необходимо. Чётко разграничить клиента и персонал, уметь поставить на место и напомнить, кто всегда прав.

– Тут мы даже не задержимся, – тихо говорит мне священник-самозванец в первом, после вестибюля, зале.

Даже я понимаю, что чем уверенней и наглей мы ведём себя, тем правдоподобней выйдет, и меньше шансов на то, что управляющий поинтересуется у хозяина, что мы за гости.

– И тут, – быстро пересекает и второй зал.

Ещё бы, явно садо-мазо застенки.

– Пожалуй, здесь, – усаживается на пол в третьем.

– У тебя чутьё, что ли?

– Ага, врождённое. У стены стань.

Действительно, мне, как охраннику, мягких подушек и кальяна не положено. Зал оформлен в индийском, ближе к восточному, стиле, но без пошлости и перегибов, ковров там, диванов. Зато тихая музыка, кальяны – присутствуют, как и персонал – пара очаровательных девушек, разодетых под наложниц.

Но Ди отталкивает пальцами предложенный бокал. Улыбаются, кланяются.

Я теперь вижу, откуда они появляются, и куда исчезают, уступив место мальчикам. Даже не двоим, троим. Я и не сомневался, что это – нетрадиционный клуб.

Если я на секунду и подумал, что они начнут танец живота, весь этот восточный бред, то очень зря.

Миленький молоденький парень, в тёмно-зелёном неимоверно прозрачном чём-то, держащемся на одних верёвочках, что я не воспринял даже как одежду и толком не рассмотрел, подсаживается к Дэниелу за низкий столик, мило улыбается и заводит тихую беседу. Второй, накаченный и смазливый, садится рядом, Ди, как так и нужно, запускает руку ему в волосы, чешет. А вот третий, ступая тихо и плавно, выносит напитки и фрукты.

И это – Бек. Почему бы и да. Вот кому уж точно идёт весь этот антураж и костюм, к его-то смуглой коже и ореховым глазам. И невозможно на него не пялиться. Чулки. Митенки до локтей. Длинный кусок прозрачной ткани, что заменяет юбку, с разрезами по бёдрам до самого пояса, так что видно, что крошечный отрезок ткани, который и близко-то на трусики не тянет, держится лишь на тонюсеньких завязочках. На шее – вышитая бархотка-ошейник с цепочками, украшенными драгоценными камушками на концах, вполне сочетается с тонким рисунком татуировки, браслеты на руках и ногах – тоже ни разу не подделка. Золото. Настоящие бриллианты на нитях – в волосах, вычесанных, протонированных, как живое звёздное небо.

Небольшая новинка – аккуратные колечки, вставленные в проколотые теперь соски. Вот это – то, что нужно, у меня аж низ живота свело.

Ди, оценив взглядом, и дождавшись, пока угощения будут расставлены, легко поглаживает руку полукровки и кивает ему за спину.

Бек медленно, пластично оборачивается. И глаза, очерченные тёмным карандашом, до этого тусклые и расфокусированные, вспыхивают. Узнал. Попробуй мою рожу забыть. Прижимает к себе поднос, кланяется Ди.

Не торопится, ничем не показывает, что что-то не так, и мы – не обычные клиенты.

Но в следующем заходе – приносит выпить уже мне. Я, осторожно погладив его пальцами по шее и плечу, убеждаюсь, что живой. Настоящий. Тёплый. Обдолбанный, как же без этого. И чуть не совершаю ошибку, заговорив с ним, назвав по имени. Полукровка меня опережает, потеревшись рядом, произнеся лишь губами:

– Позже.

Ну, не хватать же его теперь, и не бежать на выход. Думаю, что у него самого есть план побега, только подыграй. Он же однозначно сообразительней всей нашей троицы вместе взятой, даже когда под кайфом. Только и остаётся, что пить, подбирать слюну, пялясь на его задницу, да отмечать всякие тонкости.

Вот к Дэниелу подкрался администратор, о чём-то спросил, парень просто показал краешек платиновой кредитки, и вопросы исчезли. Клуб есть клуб, взносы, всё такое.

Кстати, на сегодня мы – не единственные клиенты в этом зале, за один из столиков приходит мужчина, выглядящий как бизнесмен, но, на счастье, предпочитающий девочек, хотя от услуг Бека в качестве официанта не отказывается. И странно, что ведёт беседу с Ди – не он. С полукровкой можно говорить часами напролёт, почти обо всём. Хоть о философии, хоть о ядерной физике, хоть о сексе между мальчиками. К этому, кстати, всё и идёт, потому что Ди уже очень недвусмысленно оглаживают с двух сторон.

Но надо же, не забыл заплатить за всех и, когда мальчики провожают его в приватные комнаты, ко мне подруливает полукровка.

– О, меня наняли, – ласково шепчет мне на ухо, прижавшись, – ничего не говори, тут стены – враги.

Обнимаю его, прижимаю. Покусываю шею, тихо шепнув:

– Но надо поговорить.

– Так и будем общаться, – полукровка кладёт голову мне на плечо.

Ох, до чего же я не против такого общения! Послушно иду туда, куда указывает виляющий задок идущего впереди Бека, благо, это не далеко. Дверей в этом клубе, похоже, даже здесь нет, только ширмы, шторы и драпировки. Но всё равно есть чувство уюта и безопасности, поэтому на интим – вполне настраивает.

Избавившись от пиджака, а, заодно, и от оружия, толкаю полукровку к диванчику, он, соблазнительно расположившись, позволяет мне нависнуть, подмять его под себя. Вылизывает мне шею, когда скольжу руками по изгибам смуглого тела, шепчет:

– Я не знаю, я рад тебе, потому, что ты мой друг и явился спасать, или потому, что дико хочу, чтобы ты меня трахнул.

Кажется, это в нём наркотики говорят, но жалеть потом он не будет. Дёргаю за завязочку, и действительно, всё обрезанное достоинство очень желает, чтобы его хозяин насладился сексом.

– Тебе мало? Ты же шлюха, опять! – покусав его ключицу, отстраняюсь, чтобы расстегнуть на себе рубашку.

И да, я тоже рад его видеть до неприличия, такого-то, едва одетого, просто источающего секс каждой своей клеткой. Чистый соблазн, и мне снова плевать на всё, кроме инстинкта размножения. Одной его извращённой разновидности…

…змея – мурчит или тихо шипит, но довольна – более чем. Я играюсь языком с новыми украшениями полукровки, тяну, посасываю, нежно сжимаю губами и пальцами сами соски. А другой рукой – уже внутри, в жаркой тесноте Бековой задницы, неторопливо готовлю её для себя и, иногда, специально задеваю чувствительное место, провоцируя полукровку на глухой и похотливый стон.

– Не отвлекай, – умоляет, – я же рассказываю тебе… Аннгхх… А…

– Я уже всё понял, расслабься. Всё сделаем, организуем.

– Ну… тогда… трахни меня уже.

– Что, даже не пососёшь? – ухмыляюсь, расстёгивая и приспуская брюки.

– Быстрее, ну же… – полукровка переворачивается, прогибается, демонстрируя мне, что его задница, из которой сочится истраченная на неё смазка, давно желает мой член.

Не откажусь. Руки – на смуглые бёдра, Бек сам подаётся мне навстречу, и внутри – обжигающий, влажный, и неожиданно весьма узкий.

– У тебя тут целка заросла, что ли, расслабь корму, капитан, – шлёпаю его по заднице.

– Нх-х-х, – отзывается. – Я забыть уже успел, как под мужиком быть!

Чуть расслабляется, тихо всхлипнув, позволив мне протиснуться чуть глубже.

– Ещё давай, – тяну его на себя за плечо, – как не трахался всё это время.

– Да я… ах… н-н… – старается притереться сильней, – обманывал работодателя… о-о… мх-х… да и не видел хуёв больше своего тут.

– Беда, беда, – вталкиваюсь, наконец-то полностью, – невезение.

– Заткнись и выеби меня уже, – огрызается, – пока меня не отпустило.

Да с радостью. Да с огромным желанием. Именно выебу, как ты и просишь. Как шлюха – шлюху.

Высвобождаю член с хлюпаньем, стаскиваю полукровку с диванчика вниз, на пол, на колени. Понимает, опирается руками о боковушку, прогибается. Отбрасываю ненужный отрез ткани-юбку в сторону, хлопаю парня по бёдрам изнутри, он послушно расставляет ноги, так и оставшиеся в коричневых атласных чулках, пошире.

Да, так вроде устойчиво, всё в лучшем виде. Ещё немного смазки на член и…

Сразу, на всю длину, со всей силы, наружу, внутрь…

Бек взвывает, но лишь затем, чтобы потом, покричав, уже стонать мне в такт, нагло и бесстыдно.

Мне же нужно – вбиваться, вколачиваться, вцепившись в бёдра полукровки до синяков, глубоко, несколько под углом вниз, чтобы мой член проскальзывал по его сладкой точке, чтобы парень то мявкал, как котёнок, то скулил щеночком, а то и всхлипывал, как ребёнок.

– Нет, не трогай, – шлёпаю его по руке, протянувшейся подрочить, – не недооценивай меня.

Нет, не жестоко, я видел, что полукровка, прожжённый выблядок, может кончить, как женщина, без заигрываний с членом. И, подтверждая это, Бек всхлипнул и подмахнул бёдрами, ещё сильней прогибаясь.

Я ещё чуть подаюсь вперёд, зная, как именно нужно двигаться. Его опыт и мой опыт сошлись, но сейчас я желаю сделать приятно Беку, а он, осознав это, совсем сорвался.

Трахается со мной по-настоящему, эгоистично, желая только собственного оргазма, используя меня как инструмент. Но я не просто фаллоимитатор, дьяволов ты сын, я покажу тебе, как бывает, когда даже мольбы – не слушаются, пожелания – игнорируются.

Да, он уже что-то просит, сбивчиво, облизывая губы. То ли «помедленней», то ли «нежней». Да иди ты туда, где уже находишься, и на что – натягиваешься. Не мешай своим бредом делать тебе же приятно!

Одной рукой прижимаю ему запястья, чтобы не испортил самый желанный момент, и двигаюсь только быстрее и грубее, с влажным хлюпаньем, и с довольно ухмылкой на лице. Давай же, кончи подо мной, давай…

Извивается, бьётся, дрожит, чуть не соскальзывает, задыхается, обрываясь на полузвуки и мольбы, стоны, дёргается, сжимается внутри, толчками, но я всё равно прорываюсь, ещё, ещё раз проскальзывая по краешку простаты внутри, ощутимо увеличившейся, припухшей…

Кричит. Несдержанно, громко… Кашляет… Подвывает… совсем как животное, когда из члена выплёскивается знатная порция спермы, разбиваясь о пол, вторая, третья…

Рыкнув, подаю его на себя; царапнув ногтями диван, отцепляется, выгибается, ещё перекрытый оргазмом, и, похоже, я ненадолго задержусь.

Если честно, давно уже был готов, но сдерживался, да и не хочется мне внутрь, вот, уже тихо постанывает, сбивчиво дышит…

Отталкиваю полукровку, требую:

– Перевернись.

Послушно ложится на спину, разводит ноги пошире, но я уже не буду в него входить. Пара движений рукой – и забрызгиваю всю его экзотичность собственной спермой, довольно фыркнув.

И всё же у нас есть крошечный отрезок времени, чтобы полежать, пошептаться вне подозрений.

– Все наблюдатели в шоке, наверное, – усмехается, лёжа на моём плече, и стирая сперму салфеткой, – о, не делай такое лицо. Конечно, следят. В общем, всё понял?

– Я тупой, любовь моя, – отшучиваюсь, – но не глупый.

– И самое главное… – Бек наклоняется ко мне, якобы за тем, чтобы поцеловать в шею.

– Ничего я Чарли не скажу, – обнадёживаю, – жить ещё не надоело.

Приведя одежду в полный порядок, выхожу обратно в зал, второго клиента нет, а Ди уже дожидается меня со стаканом в руке и в компании одного блондинчика, видок – той ещё степени мрачности.

– Пойдём отсюда, – буркает.

Ну почему бы и нет, всё, что хотел, я уже узнал и сделал. Приручённый деньгами, управляющий прощается с нами на порядок вежливей, но Дэниел отклоняет предложение вызвать нам такси, и лишь снисходительно кивает на просьбу о посещении клуба ещё раз.

– Пройдёмся? – поёживаясь от ветра на улице, спрашивает у меня.

– Ну можно, проветримся.

– Дай сигарету.

– Грех, святой отец, – улыбнувшись, протягиваю ему пачку и зажигалку.

– Захлопнись, – рыкает, затянувшись.

– Ты чего злой такой?

Не люблю курить на ходу, но, кажется, Ди просто необходимо идти так быстро.

– Устал, – отмазывается.

– Не обманывай. Не лезу в душу, но…

– Да опозорился, как школьник, – раздражён. – Представляешь, два красивых парня сразу, первый раз в жизни…

– Секунд десять продержался? – хмыкнув, я, кажется, могу только хуже сделать.

– Пока этот… этот Бек… правильно?.. подвывать под тобой не начал. Слышно так всё… – старается на меня не смотреть.

– И ты представил, что это я тебя, – добиваю я его депрессию.

– Угу, – кивает. – Что ты делал-то такое?

– Личная тайна. Понимаешь, тут в опыте дело, в навыках. Не только моих.

– Но и в желании, да? – сцепляет зубы. – Если я не ошибаюсь, ты чуть ли не с девственником связался.

– Ты про себя или…

Оборачивается. Глаза, полные боли, и то, как он сминает окурок в пальцах, отбрасывая, выдают его.