Текст книги "Бесчувственные (СИ)"

Автор книги: Hello. I am Deviant

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

Андроид молчал несколько секунд. Взгляд его карих темных глаз обратился ко мне через зеркало заднего вида всего на мгновение, но ему хватило и этого, чтобы выбрать верный путь:

– Нет, я ничего об этом не знаю.

– Жаль…я бы ему руку пожал. Но ему точно стоит быть осторожнее, иначе так могут и за клетку бросить.

Хэнк усмехнулся и посмотрел на меня через зеркало. Что у них за мания бросать взгляды? Я ничего не ответила. Сердце бешено отбивало ритм, перестраивая его почти каждые половины минут. Я сделала несколько глубоких вздохов, стараясь усмирить проклятый орган. Руки машинально сцепились на Конноре-катане на коленях, как будто бы это было единственное лекарство на свете. Мышцы наливались свинцом от недостающего кислорода и переизбытка углекислого газа, но я не подавала вида. Меньше всего сейчас было нужно волнение этих двоих. Еще хуже – если один из них (и я знала кто) решит доложить о моем расстройстве начальству.

Когда сердце, наконец, успокоилось, я откинулась на спинку кожаного черного сиденья и закрыла глаза. Кровь разливалась по жилам, несла долгожданный кислород тканям, насыщая их и мозг. Все внутри дрожало, как после двенадцатимильного марафона. Приступ был явно вызван противоречивыми установками в голове. Моя забывчивость, нерасторопность, тахикардия – все это было связано с перестраивающимся мозгом, переживаниями, которые ранее были недоступны. Это должно прекратиться. Или я прекращу это сама.

Мир вокруг постепенно начал обретать свои свойства. Запах бензина и пыли в салоне, прохладный воздух из приоткрытого окна у Хэнка, твердая гладкая поверхность кожаного сиденья. Я возвращалась в свои привычные физические ощущения, постепенно открывая глаза. Он смотрел на меня. Его темные глаза впивались в меня через зеркало заднего вида с особой заинтересованностью и холодностью. Коннор слышал сходящее с ума сердце, наблюдал за моими метаниями все это время, а я даже не удосужилась спрятаться за его спиной.

Анна не спеша приняла обычную солдатскую позу, выпрямив спину и уложив руки на катану. Она оторвала взгляд от Коннора в зеркале, и безучастно уставилась на дорогу. Человеческое сердце все еще срывалось на нециклично чередующиеся удары, и этот стук разительно отличался от размеренного биения сердца лейтенанта. Оно было порывистым, нетерпеливым, внутри груди девушки словно бы пыталась вырваться наружу птица, запертая в клетке. Она старательно игнорировала его прямой взгляд, он старательно изучал ее состояние. Желание ткнуть Анне ее нестабильностью пропало.

Коннор ощущал надвигающуюся угрозу, источником которой была его собственная система. Сбои повторялись раз за разом на каждом тестировании, но он старательно искоренял каждую лишнюю шестеренку, вырывая их как растрепанные нитки из тканевого полотна. Каждый день, проведенный в ее обществе, усложнял этот процесс. И он честно старался справиться с этим как мог! Пытался найти в ней хотя бы один намек на не идеальность, провоцировал ее разум на негативные чувства, старался наладить оптимальные отношения – все было бессмысленным. Даже когда он ощущал внутри триумф от найденного им доказательства теплеющей внутри девушки человечности, чувство схожести и родства не отпускало. Оно лишь сильнее укоренялось в его сознании, грозя перерасти в катастрофу. В конце концов, он решил ее просто игнорировать. Возможно, это поможет удержать тонкую стену, ведущей к обоюдной ненависти или чего-то, еще менее знакомому Коннору.

Он оторвал взгляд от зеркала, смолчав о нестабильности Анны. Впереди образовалась пробка, вызванная двумя столкнувшимися легковушками серии «Fiat». Впереди стоящая машина-седан, окрашенная в рыжий цвет, продвигалась на считанные сантиметры. Андроид не находил это раздражающим. Хэнк чертыхался с каждой остановкой.

– Я все же должен спросить, – раздраженно воскликнул лейтенант, когда впереди проезжающий автомобиль в очередной раз затормозил, – как так получилось, что такой девчонке как ты, дали мальчишеское имя? Энтони! Тебе больше подошло бы Люсиль или Андреа. Но точно не Энтони. У меня у друга так собаку звали. Только не говори, что твои родители хотели сына!

Руки Хэнка чесались крутануть руль и вывернуть на тротуар, но он не был дураком, хоть иногда и делал из себя такой вид. Его выбешивал медленно протекающий поток машин, и ему срочно нужно было занять мозги. Иначе салон машины заполнится оскорблениями и проклятьями. Его глаза слипались, а внутри все еще потихоньку бушевали последствия вчерашней ночной встречи с Джеком. Мужчина планировал просидеть весь день дома, кто ж знал, что чертовым девиантам захочется устроить бунт именно сегодня?

– Вообще-то, вы попали в точку.

Коннор отметил, как голос девушки дрогнул в такт вновь выбившегося из ритма сердца. Полицейский такое изменение заметить был не способен.

– Ну, твои родители были больными. Конечно, я извиняюсь, – он предусмотрительно глянул в зеркало заднего вида, дав Анне понять, что говорит якобы в рамках строго установленных фактов.

– Какова история вашего имени, Хэнк?

– Мой отец очень любил бейсбол. Мать была против его увлечения, учитывая, что тот часто делал ставки. И папаша решил назло матушки назвать меня в честь его любимого бейсбольного игрока Хэнка Аарона.

Коннор внезапно вспомнил момент, как лейтенант делал ставку у темного парня, судимого за нелегальные азартные игры. Передача склонностей людей через генетические коды еще не была полностью доказана, но андроид был уверен: доказать это можно было с помощью только одного Андерсона.

– Да проезжай ты, дубина! – Хэнк взревел так резко, что андроид дернулся на своем сиденье. Анна не дернула ни одной мышцей. Сигнал машины гудел, не переставая, ведь Хэнк, тряся своими седыми длинными волосами, с силой давил на гудок. Громкость гудка от этого не увеличивалась.

– И вы считаете моих родителей больными? – с легким упреком произнесла Анна.

– Ну, это не называть мальчишку женским именем. «Здравствуйте, я лейтенант Анна Андерсон, мне пятьдесят восемь лет и я мужик». Кому не скажешь – оборжутся же!

– Именно поэтому я предпочитаю сокращенное значение своего имени.

Хэнк, усмехаясь, понимающе покачал головой. Машина миновала участок произошедшей аварии, и теперь лейтенант мог вдоволь развить скорость. Это явно прибавляло ему облегчения.

– Как тебе дали имя, Коннор?

Андроид ошеломленно бросил взгляд за левое плечо. Анна смотрела ему в глаза, слегка придвинувшись к краю сиденья. Застежка на ее комбинезоне сползла вниз, обнажая ослепительно белую майку.

– Мое имя было прописано в программе с самого начала. Я не знаю, почему выбрали именно его. Полагаю, что подбор, ровно как голоса и внешности, происходит через анализ реакции людей на множество разновидностей имен.

– Ты хоть иногда можешь говорить понятным языком? – лейтенант фыркнул, аккуратно разворачиваю машину на девяносто градусов.

– Неужели имя так важно для человеческого сообщества?

– Конечно, что за глупый вопрос, – автомобиль слегка тряхнуло, и Анне пришлось схватиться руками за спинки передних кресел, – люди принимают в свое общество по облику, состоянию и имени. И только потом задаются о внутреннем складе личности. Он может быть идеально сложенным, красивым брюнетом с темными глазами в строгом костюме, в кармане которого громоздиться толстый кошелек. Но его будут звать каким-нибудь Акакием, и большая часть людей будет общаться с ним только ради денег, высмеивая имя за спиной.

Машину вновь тряхнуло, но на этот раз Анна не схватилась за сиденья. В голове Коннора промелькнула мысль, что описанный Анной несуществующий человек в общих чертах похож на него. Но его звали не Акакий, чтобы не значило это имя. Коннор был этому рад. Видимо, все же имя и вправду меняет представления людей о других людях.

– Акакий? – Хэнк с отвращением скорее гаркнул имя, чем произнес его, – что это за имя такое – Акакий? Кому вообще вздумается так ребенка называть?

– Это русское имя. Довольно редкое.

– Если оно такое редкое, то откуда ты его знаешь?

– Моя мама была русской. Ее деда звали Акакий. Она сказала, что жизнь у него была точно такой же, как и его имя, чтобы это не значило.

– Ты еще и русская? – светофор, едва различимый в усиливающимся снегопаде, загорелся красным, и Хэнк улучил момент, чтобы полностью повернуться к солдату, – так ты враг народа? Как это там у вас…

Старик попытался выдать несколько слов на русском языке, но его акцент был таким ломанным, что Анна скривилась от режущего слух голоса. Коннор внимательно идентифицировал слова, произнесенные лейтенантом. Датчики, едва распознавая звуки старческого, хриплого голоса, все же выполнили свою работу.

– Я даже понять не могу, о чем вы говорите, Хэнк. Я не знаю русский.

– «Медведь», «водка», «блин», «шапка-ушанка». Вы это сказали, верно, лейтенант Андерсон?

Хэнк щелкнул пальцами, благодарно указав на Коннора. Андроид улыбнулся, почувствовав свою полезность. В голове старого седовласого офицера промелькнула саркастичная мысль, что Коннор и вправду впервые стал ему полезен. Машина, стоящая позади загудела, и Хэнк поторопился тронуться с места. До башни оставалось чуть больше километра, но в условиях такой погоды спешить было не к месту. Не хотелось бы позже стоять у разбитой машины и поливать отборной грязью водителя, который «поцеловал» его капот.

– И что же, вы теперь убьете меня? – Анна, хоть и с усмешкой на лице, с достаточно серьезным видом обратилась к Хэнку.

– Я что, похож на дранного кота? У меня нет девяти жизней, чтобы на старости лет заводить во враги не убиваемого терминатора.

С заднего сиденья послышался смех. Он был таким непринужденным, и искренним, что Коннору стало не по себе. Любые ее действия, противоречащие бесчувственным установкам, отныне вызывали страх в его голове. Коннор прощупал посторонность этого мало знакомого чувства, рассмотрел его со всех сторон, и, найдя в нем угрозу для системы, отшвырнул его как можно дальше.

– Вы заметили? Людей стало больше. Андроиды исчезают с улиц, – задумчиво произнес солдат.

Все сильнее белеющие улицы и вправду были заполнены людьми. Прохожие шли по тротуарам, переходили дорогу, и все меньше и меньше встречались их спутники-андроиды. Многие отказались от своего приобретения, пугаясь последствий из-за развивающегося роботизированного бунта. Коннор заметил семью, состоящую из дочери, матери и отца. Они направлялись в подземный переход, сопровождаемые мужским прототипом бытового андроида. Это были единственные люди, в чьей компании находился робот. Вид этого беспечного семейства натолкнул андроида на мысль, и она прилипла к его сознанию, как обычно прилипает липучка к ворсовой доске.

– У меня есть предложение. Я бы хотел посетить мистера Камски, – отчужденно произнес Коннор, провожая семью взглядом. Они были такими… счастливыми? Даже не думали о том, что в их компании может находиться потенциально опасный девиант, тщательно скрывающий свою истинность за голубым диодом.

– Какой черт тебя дернул?

– Он является основоположником компании. У него наверняка есть какая-либо информация.

– Что скажешь, Анна? – Хэнк бросил взгляд через плечо, – не хочешь полизать пятки очередному богатому пижону-гению?

– Я лижу пятки только своим наставникам.

– Она мне определенно нравится! – лейтенант разразился гоготом. Коннор не понимал причину его внезапного смеха, но ему нравилось видеть Хэнка счастливым, или хотя бы довольным.

Машина притормозила. Хэнк относительно быстро нашел свободное место на парковке, то и дело ругаясь про себя из-за заставленных мест «гребаными» машинами всем этим проклятым миром. Наконец, автомобиль нашел себе место в тридцати метрах от входа в башню, и мы втроем, припорошенные снегом, добрались до входа. Вокруг здания уже стояли многочисленные полицейские машины. Кажется, я даже заприметила ФБР. Оставалось надеяться, что их здесь не было.

Вещательная студия находилась на последнем этаже. В детстве я до истерики боялась высоты, сейчас же она вызывала во мне только желание просчитать возможные пути спасения при падении вниз. Лифт был достаточно тесным для двоих. Коннор и Хэнк встали у задней стенки, я расположилась впереди лицом к выходу. Никто не был против, а мне было так спокойней.

Двери плавно закрылись. Позади зашуршал пиджак Коннора. Через мгновение за спиной раздался металлический звук, словно в чьих-то умелых руках прыгала маленькая монетка. Меня одолевало тяжелое желание обернуться и посмотреть, но я подавляла его всеми возможными силами.

– Да ты задрал меня уже этой своей монеткой!

Вскрик Хэнка был таким неожиданным, что я едва на рефлексах не выхватила бесшумный ПБ. Любопытство наконец взяло верх, и я обернулась на источник шума, держа руку над кобурой. Хэнк выхватил монету из рук Коннора, когда та оказалась по его сторону. Монета тут же отправилась в карман джинс лейтенанта. Коннор безразлично наблюдал за этим действом.

– А по-моему, это успокаивает, – коротко отметила я, отвернувшись обратно к дверям лифта.

– Вы что, сговорились? – беззлобно процедил мужчина.

Я не ответила на его риторический вопрос. А если бы и ответила, наверняка сказала бы «Да» в нынешнем положении. Через несколько секунд лифт затормозил, и двери разъехались в стороны. Коридор, ведущий к студии, был светлым: стены окрашены в оранжевые цвета, которые отражались от темных полов, визуально делая коридор компактным, но ярким. На пути нас встретил полицейский. Его лица я не помнила, по крайней мере, в участке его не было. Мужчина, шурша своей дутой полицейской курткой, вышел к нам. Его взгляд был обращен на впереди шагающего Хэнка. В какой-то момент мужчины, встретившиеся лицом к лицу, пожали друг другу руки. Я в это время старалась всячески игнорировать плетущегося рядом андроида.

– Привет, Хэнк.

– Здорово, Тоби.

– Кто это с тобой? – офицер кивнул головой на нас. Его взгляд задержался на номерных знаках пиджака Коннора и эмблеме на груди моего черного комбинезона.

– Тут со мной два бессердечных дровосека из страны Оз, – лейтенант большим пальцем указал на нас через плечо, все еще пожимая руку молодого офицера, – остается надеяться, что я не сраная Элли.

Полицейский усмехнулся, но все же пропустил нас, делая шаг в сторону.

– Ладно, проходи. Только скажи им, чтобы ничего не трогали.

– Непременно. Они у меня прирученные.

Мы не спеша двинулись дальше по коридору. Словам Хэнка я не придала значения, в конце концов, оскорбления у меня не вызывали каких-либо чувств.

– Слышали? Чтобы ничего не трогали. Тебя это особенно касается, Коннор. Вечно ты суешь свой язык во всякие жидкости.

Андроид коротко кивнул, но что-то мне подсказывало, что на этом приказ лейтенанта останется всего лишь словами.

Шериф вел нас по коридорам, рассказывая подробности случившегося. Мне не было интересно это расследование с самого начала, однако кое-что я все же уловила по ходу рассказа. Взяли заложников, спрыгнули с крыши. В голове тут же всплыла картина с агрессивно настроенным девиантом в заброшенном доме, который то и дело, что пытался убить одного из нас. Неужели свихнувшиеся роботы были настроены так серьезно? Я совершенно не удивлюсь, если в дело влезут ФБР. Они вообще любят совать свои лапы в каждый случай.

Студия была крупной, я бы даже сказала, огромной. Высоких метровых потолков нельзя было коснуться, даже если встать на два или три стула. Пульт управления стоял напротив огромного экрана, состоящего из десятков панелей. Лицо андроида-девианта, словно вестник предстоящих беспорядков, смотрело с экрана вниз на людей. Широкие панели позволяли рассмотреть лицо андроида, подчеркивая каждые линии, пластмассовые швы и номерные знаки. Так вот как вы выглядите без кожи, промелькнула в голове шальная мысль. Мне не доводилось вплоть до этого момента видеть андроида без био-синтетической кожи. Их металлическо-белый отблеск не выдавал в них ни капли эмоций, несмотря на то, что речи девианта были весьма чувствительными. Все же человеческий аспект дает андроидам многое.

– Я должен осмотреть студию, – коротко бросил Коннор. Он так же, как и я, не сводил взгляда с девианта на экране.

– Валяй, только ничего не суй себе в рот!

Коннор двинулся вдоль холла раньше, чем Хэнк успел закончить наставления. Его безупречная выдержанная походка броско выделялась на фоне всех этих развалистых полицейских, которые двигались словно пингвины. Я, поймав себя на вновь нахлынувших мыслях об андроиде, тут же отвернулась.

– Какого хрена…

Шепот Хэнка был сердитым и разочарованным одновременно. Полицейский, чьи ботинки были явно больше на размер, отчего шлепали по полу, вел в нашу сторону мужчину средних лет. Его длинное темное пальто, расстёгнутое настежь, хлопало при каждом движении, словно крылья летучей мыши. Он был полностью погружен в свой телефон, однако на мое удивление ни разу не споткнулся на скользком полу. На вид ему было не меньше сорока пяти лет. На груди болтался бейдж, означающим явно не самое приятное в жизни каждого человека.

– Знакомьтесь. Это Ричард Перкинс из отдела ФБР, – по-простецки, но с какой-то гордостью произнес офицер. Он явно был рад тому, что ему позволили представить новоиспеченного в этом деле детектива из высших кругов, – он был прислан сюда, чтобы разобраться с проблемой девиантов. Детектив Перкинс, это лейтенант Хэнк Андерсон, ведущий дела девиантов в Детройте.

Я внимательно осмотрела детектива. Он тщательно следил за своей внешностью, наверняка каждое утро причесывает свои волосы с феном и муссом, самостоятельно разглаживает рубашку, завязывает галстук. Лицо его обрамляла недовольная маска. Он смирил меня и мое обмундирование оценивающим взглядом, но сделал вид, будто меня не существует. Хэнк излучал огромные потоки ненависти.

– Это что? – детектив кивнул в сторону разгуливающего по студии андроида.

– Это Коннор, – Андерсон старался держать себя в руках, но я отчетливо ощущала негатив, который последний испытывает в отношении ФБР-овца, – он со мной.

– Надо же. Андроид в следствие по андроидам. Так надо, чтобы он тут отирался, после всего случившегося?

Глаза Хэнка я запомнила надолго. Он буквально метал огненные искры, грозясь в любой момент сжать кулаки. Внутреннее чувство, прогнозирующее возможную драку, подталкивало меня к вмешательству в этом разговоре, но я осталась в стороне, сцепив руки за спиной. Такой, как Перкинс, знал, кто я и зачем приставлена к наставнику. Он же отчетливо понимал, чем может обернуться последующая стычка.

– Не важно. Скоро дело перейдет в ФБР, и мы разберемся.

– Рад знакомству, хорошего дня, – коротко отрезал Хэнк. Он хотел уже двинуться дальше, как зализанный детектив вновь подал голос.

– И поосторожнее, – его взгляд хищных глаз наводил неприятные ощущения, и хоть они были направлены на лейтенанта, я же их воспринимала на свой счет, – не натопчите мне там.

– Вот ведь ублюдок, – едва слышно произнес Хэнк, стоило только детективу отдалиться.

Только сейчас я отметила, насколько нелепо смотрелась цветастая рубашка старика под коричневой курткой. В таком прикиде ходить только по казино или стриптиз-клубу. Но это было явно не про нашего старого доброго лейтенанта.

Хэнк отошел еще дальше. Я не торопилась преследовать каждого из доверенного мне наставника. Студия была наполнена полицейскими, лаборантами и многими другими представителями закона. Нападение на одного из доверенных лиц имело очень маленький шанс, и я спокойно прогуливалась по холлу, придерживая левой рукой Коннора-катану за спиной. Студия была полукруглой. Огромная стойка с пультом управления была наполнена различными кнопками и рычагами. Дальняя белая стена была измазана голубой кровью, которую Коннор так успешно пробовал на вкус. Как я и думала: приказы остаются всего лишь приказами.

Люди, снующие вокруг, то и дело, что поглядывали в мою сторону. Всех без разбора интересовало мое обмундирование, и в большей степени – лицо. Каждый стремился рассмотреть меня поближе, постараться уличить хотя бы одну эмоцию, хоть мало-мальски возможную погрешность. Работники, что знали значение моей эмблемы, старательно ускоряли шаг рядом со мной, а те, что не знали – спрашивали у осведомленных.

Коннор стоял напротив экрана, когда я выпуталась из сети внутренних раздумий. Мне не нравилось быть единственным представителем редкостного экспоната, который рассматривают со всех сторон «истинные знатоки жизни», готовые задать один единственный вопрос: «зачем?». И потому я неторопливо подошла к Коннору, чтобы разделить с ним статус «диковинки».

Он изучал андроида, изображенного на экране. Рассматривал каждую деталь, вплоть до радужки глаз. Его острый подбородок был вздернуть вверх, а маленькая короткая прядка волос безмятежно колыхалась над виском. Нарастающее чувство восхищения вновь грозило ввергнуть мой организм в очередной приступ диссонанса, и чем мог закончиться этот – неизвестно.

– У них есть что-то общее? – вопрос был для меня не важным, но я должна была отогнать нахлынувшее чувство.

– Ничего общего, кроме того, что они все говорят об одном – rA9, – не отрывая взгляда от экрана, произнес Коннор, – пока мне не удалось узнать что это.

– Есть что мне рассказать? – Хэнк подошел так незаметно, что даже я встрепенулась.

– Нет, ничего.

Взгляд Коннора был замешкавшимся, даже потерянным от такого внезапного вопроса. Лейтенант, сложив руки на груди, неоднозначно хмыкнул.

Постепенно любопытные взгляды офицеров исчезли, и я стала чувствовать себя более раскованно. По крайней мере, мышцы не напрягались под этими укоризненными взорами совершенно посторонних мне людей.

Пока я раздумывала о собственных сбоях, Коннор успел вернуться к пульту управления и надзора. Что-то явно его заинтересовало. Андроид крутанул стул на движущейся ножке, заставив свой пиджак колыхнуться вслед за движениями руки. Близ стоящий офицер в черной экипировке наблюдал за происходящим.

– Местных андроидов мы загнали на кухню, – пояснил офицер. Он с неким уважением смотрел на Коннора, и, должна признаться, это меня подкупило. Внутренние установки о защите наставника, все еще теплеющие на углях взбунтовавшихся эмоций, всегда бурно реагировали на отношение окружающих людей. Все же состояние наставника для меня было приоритетом, включая его межличностные контакты, – на их участность ничто не указывает, но мы решили перестраховаться.

Мысли андроида мне были не доступны, но я точно знала, о чем он думает: дверь не взламывали, андроиды оставались у камер наблюдения, а значит, кто-то из них мог быть соучастником. Коннор двинулся в сторону кухни, каблуки его начищенных туфель легким эхом отдавались от пола. Я не успела сделать несколько шагов, как Коннор, прочувствовав мое преследование, тут же обернулся. Как и в моем доме, едва ли не произошло столкновение, однако в этот раз быть поваленным грозился Коннор. Однако тот устоял: я глухо уперлась ему носом практически в грудь. Мгновенная реакция не заставила себя ждать. Ошарашенная разрядом, пробежавшим по внутренним органам, я тут же отскочила от андроида на шаг назад. Коннор сделал то же самое, хоть в его глазах и читалось мертвое спокойствие.

– Извините, но вам не стоит за мной следовать.

– Хочу напомнить, что я должна тебя прикрывать. Как думаешь, почему я так хочу попасть с тобой в комнату, где возможно будет находиться бешенный девиант?

– Фактор психического восприятия слишком сильно влияет на поврежденную систему девианта. Ваше присутствие будет отвлекать.

На это мне нечего было ответить. Я смирила Коннора безысходным взглядом и молча кивнула. Ничего не оставалось, кроме как согласиться с его утверждением. Даже при работе с живыми наставниками, специализирующимися на допросе, мне порой приходилось стоять за дверью, нервно постукивая катаной по колену. Каждая закрытая дверь между мной и наставником была словно красная тряпка для быка: внутри все чесалось от волнения за возможно проваленное задание. Ведь никто не может знать, что происходит там, по другую сторону двери.

Коннор ушел прочь. Внезапно на мое плечо упала тяжелая, намозоленная рука. Я бросила взгляд за спину, и увидела Хэнка. Его мутные голубые глаза излучали спокойствие, понимание и одобрение. Не знаю, чем была вызвана эта реакция, но мужчина, не получив от меня реакции, пошел прочь.

Секунды складывались в минуты. Нарастающий зуд внутри из-за находящегося наедине с бунтарем наставника не давал мне спокойной стоять на месте. С одной стороны этот зуд радовал – появление этого физического чувства говорило о моем стабильном положении, но с другой стороны появление такого ощущения, как нетерпеливость не давали мне устоять на месте. Спустя несколько минут я начала мерить студию шагами, изучая каждый метр. Вот на полу рядом с пультом управления лежит рабочая кепка – такие кепки обычно носили андроиды-уборщики. Здесь, рядом с пятнами высыхающей голубой крови на белой стене, виднелись множественные дыры от пуль. Кого-то явно задело, и, судя по количеству тириума, ранение было более, чем тяжелым. Чуть дальше стоял Перкинс. Мужчина не принимал участие в расследовании, лишь безмятежно рассматривал андроида на экране. Интересно, каким образом он решил разгадать дело, пялясь в одну точку?

Обогнув холл по периметру, я вернулась к коридору, из которого ранее мы и вышли в студию. Хэнк, стоявший поодаль от кучки служащих ФБР и полицейских, игриво перекидывал монетку из руки в руку. Я не видела, как именно это делал Коннор, но уверенна, что именно его трюки лейтенант пытался повторить. Седые волосы прикрывали опустившееся внимательное лицо, но даже они не могли скрыть улыбки, которая обрамляла губы старика в случае, если трюк удавался.

– У вас здорово получается, – я сложила руки на груди, медленно подходя к мужчине. Хэнк был явно смущен тому, что его обнаружили за таким «постыдным» делом, однако прерывать свои трюки не стал. Я аккуратно расправила плечи, почувствовав, как те затекли из-за свободновисящей Коннора-катаны за спиной. Пожалуй, стоит дома сменить пряжку.

– Не во всем же этим железякам иметь превосходство, – прохрипел уставший голос.

Хэнк не спал всю ночь. Это было видно по его движениям, его сонному взгляду, его мятой рубашке. Он подкидывал монетку из пальцев в пальцы, и делал это с таким озорством, что даже не замечал надвигающейся усталости.

– Я должна вам кое-что сказать, Хэнк. Вы очень хороший человек, даже не смотря на свое порой агрессивное поведение.

Железный, звенящий звук оборвался. Монетка застыла в правой руке Хэнка, сам же Хэнк смотрел на меня с нескрываемым настороженным взглядом. Рядом стоящие копы с любопытством посматривали в нашу сторону, заинтересованные такой реакцией бывалого офицера.

– Я не к тому, что вы мне нравитесь. Я на это не способна, – произнеся слова вслух, я с облегчением заметила, что говорю чистую правду. Хэнк Андерсон с его любовью к длинным волосам и цветастым рубашкам не вызывал у меня какого-либо эмпатии, даже негативной. Но холодный рассудок солдата все еще пытался пробиваться сквозь новообразования, и я цеплялась за него, лихо орудуя логическими выводами и постановками. – Хоть вы и выражаетесь, как матерый сапожник, хорошего и светлого в вас больше, чем во всем этом мире. За семь лет мне не доводилось встречать таких людей. Обычно все было наоборот: люди за своей интеллигентностью и сдержанностью скрывали сплошную гниль.

– А с чего ты взяла, что я хороший? – спросил лейтенант.

– Вы не оскорбляете без причины, не посылаете меня за кофе, не воспринимаете мое подчинение, как прямой путь к постели. По-моему, вы явно выигрываете на фоне всего моего опыта.

– Я уже слишком стар, чтобы ухлестывать за двадцатилетними девчонками.

– То есть, будь иначе, вы бы не упустили момент?

– Этого я тоже не говорил.

Мужчина убрал руки в карманы куртки. Дальнейший разговор не клеился, но меня, к всеобщему облегчению, это не затрагивало. Я сложила руки за спиной и ждала дальнейших указаний по действиям, ощущая нарастающий контроль над собственным разумом.

Стоящий в начале коридора темнокожий полицейский в теплой дутой куртке резво подозвал к себе лейтенанта. В его руке громоздился планшет с кучами исписанных протоколов и бумаг. Когда лейтенант оказался рядом с офицером, тот передал ему большую часть бумажной стопки. Морщинистое лицо Хэнка отразило раздражение. Он словно был готов ударить этой пачкой бумаг офицера по голове, но сдержался, пару раз шлепнув бумагами по ладони.

С момента вторжения девиантов в башню Стрэтфорд прошло не меньше двух часов, и множество администраторов студии и представителей закона уже успели заполонить помещение ароматами собственных парфюмов. Несмотря на это, сквозь стену духоты все еще пробивался знакомый запах выстрелов. Порох еще не выветрился, и особенно сильно его можно было учуять рядом с расстрелянной стеной. Голубая кровь, окрашиваемая ту же стену, не имела запахов. Пятно практически исчезло.

Из комнаты кухни раздался шум. Стены были толстыми, а общий гул переговаривающихся людей в холле таким громким, что этот шум сложно было расслышать в общей суматохе встревоженных вторжением полицейских. Я напряженно смотрела на закрытую дверь, и мне казалось, что кто-то не особо умный вдруг решил свалить все стулья и столики в одну кучу. Надеюсь, что это лишь очередной психологический всплеск-тест Коннора, у которого в голове было куча детективных примочек.

Шум становился все тише. Внутреннее рациональное существо, искалеченное, но не уничтоженное, подало мозгу сигнал, и я вдруг ощутила солдатскую тревогу, которую испытывала всякий раз, как видела наставника в близи опасности. Ладонь рефлексивно нашла холодный металл кольта «Анаконда», а ноги не спеша продвигались к кухне. Никто из полицейских не заметил моего напряженного состояния, более того – все были заняты совершенно другими делами. Уверена, если бы внутри происходило что-то страшное, никто бы из здешних людей, кроме меня или Хэнка, не удосужился защитить андроида-детектива.

Склизкая мысль о потенциальной защите Коннора, как кусочек мыла, выскользнула из рук, и покатилась вниз, на самое дно мозга. А стала бы я его защищать? Разум четко отдавал приказы держаться подальше от опасного, способного лишить меня жизни в переносном смысле, существа, и я с упоением пыталась следовать этому приказу. Возможно, было бы даже лучше допустить уничтожение пластмассового механизма. Руководство будет вынуждено отправить меня на полугодовую тренировку в качестве наказания, но этот исход меня не пугал. Гораздо страшнее было видеть прекрасный облик и совершенный голос Коннора, чтобы потом окончательно потерять душу в круговороте эмпатийных отклонений.