Текст книги "Бесчувственные (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)
В доме царила полная тишина. Я миновала коридор, с каждым шагом ощущая нарастающую бездну внутри желудка. Разум, словно в издевке, кидал в сознание фантазии, как за очередным поворотом в очередную комнату показывается широкая, расправленная спина, надпись над которой гласила «RK800». Казалось, что стоит мне скрипнуть дверью, и встревоженный андроид выскочит из-за угла со своими советами о том, как сильно мне нужен отдых. Но это не случалось. Все комнаты оказались пусты. Ванная, кухня, гостиная. Никто не встречал меня тревожным взглядом, не протягивал руки в знак помощи. Даже Коннор-катана, чудесным образом оказавшееся на стойке, с неким дружелюбием встретила меня в гостиной, всем своим видом говоря «слава богу ты пришла, а то я так устал сидеть здесь в одиночестве». Мелькнувшая мысль заставила меня грустно усмехнуться. Коннор даже ее не оставил грустно лежать посреди холодного пола.
Осознание того, что дом был пуст, внезапно принесло облегчение всему телу. Боль отступила, напряжение спало. На часах было около четырех часов дня, а это значит, что я проспала не меньше двух. Окончательно распустив растрепанные волосы из того, что осталось от хвоста, я, все еще хромая и морщась от нытья мышц и легких, подошла к зеркалу. Вокруг глаз расползались покраснения от беспрерывных слез, зрачки блестели нездоровым бликом; темные, густые волосы спутались; на рукавах комбинезона виднелись рваные порезы, и я вдруг вспомнила, как в лесу время от времени мои руки обжигала боль от удара о царапающие ветки. Тогда это было таким малозначимым, впрочем, таким же осталось и сейчас. На белой майке, выглядывающей из-под полу-расстегнутого комбинезона виднелись капли красной крови. Коснувшись пальцами своим губ, я осознала, насколько сильно была близка к смерти еще там – в лесу. Легкие старательно отхаркивали оседающую на бронхах кровь из-за разрыва мелких капилляров. Удивительно, как я не впала в кому прямо там, настолько сильно мой организм хотел жить.
Привести себя в порядок оказалось крайне сложно. Горячий парной душ приятно обнимал кожу, но облегчения в душе не приносил. Все воспитанные и лелеянные мною на протяжении семи лет установки разрушились, солдат внутри был мертв. Теперь только сердце заправляло этим телом. Как ни странно, мысли о будущем перестали быть такими страшными. Пережитые предыдущие часы в механических руках резко поменяли все представление о важном и значимом. А именно, важным было только одно – он и его жизнь. На будущее и собственные перспективы стало по непривычному наплевать.
Коннор-катана перестала назойливо требовать чистки. Я по-прежнему ощущала это родство, эту ментальную связь со своей боевой подругой, но желание натирать ее рукоятку каждую минуту отпало. Возможно, это было связано с умерщвлением всех солдатских установок, возможно – с тем, что оружие по-своему «не хотело» стирать с себя следы пальцев андроида, пусть он их даже и не оставлял. Нацепив на себя очередной комбинезон, я затянула замок практически по грудь. Горячий душ освежил тело, и покраснения вокруг глаз спали, однако осталась легкая припухлость. Волосы были бережно расчесаны и уложены в хвост. В зеркале напротив меня стоял совершенно ничем не примечательный солдат таинственного военно-генетического подразделения, но было лишь одно отличие – глаза. Взгляд зеленых глаз стал иным. Стойким, уверенным в своей цели, но трепетным и взволнованным. Он стал живым. Из меня сквозило человечностью, сквозило жизнью, чувствами. Раньше, надевая на себя самую обычную гражданскую одежду, я становилась призраком в этом мире. Люди не видели меня, шли мимо, а если случайно сталкивались плечами – удивленно озирались, пытались понять, откуда я появилась. Теперь же все иначе. Меня можно было видеть, ощущать даже за километр. И все дело было во взгляде, полным заинтересованности и желании поскорее встретиться и познать окружающий мир.
Осмотрев себя тщательно в отражении, я отрицательно мотнула головой и закусила нижнюю губу. Что-то было не то. Руки чесались изменить в себе какую-то деталь, исправить свою привычную боевую идеальность. Подняв руку, я ухватилась пальцами за резинку и дернула вниз. Тяжелые, гладкие волосы тут же спали за спину, следуя к полу, как водопад. Шея визуально вытянулась, лицо стало другим. На меня смотрел не солдат, но юная, прекрасная девушка в самом расцвете своих надолго застрявших в старении двадцати лет.
Катана с радостью поддалась в руки. Ее плотное прижатие к спине было таким успокаивающим, что я едва напрочь не забыла о перекусе. Истощенный организм все же требовал еды, и я наспех начала закидывать в себя уже остывшую и слегка подсохшую кашу. В чем-чем, но во вкусах еды у меня никогда не было притязаний.
Боковым зрением я ощущала нечто неприятное, дискомфортное рядом с собой. Голова медленно повернулась к источнику неприятного чувства, и перед глазами предстала тьма. Дверь в подвал была раскрыта настежь. Мерцание последнего экрана давно угасло, и из стен сгустками выделялся мрак. Воображение рисовало, как сотни бойцов выбегает из темноты, наставляя на меня свои «Анаконды», «Питоны», ПБ и автоматические арбалеты. Животного страха это больше не вызывало, но мне не нравилось это чувство.
Приподнявшись на стуле, я дотянулась носком своего тяжелого ботинка до двери и с силой оттолкнула ее. Подвал медленно спрятал свой мрак.
Добраться до здания департамента оказалось не так сложно. Мои мысли были полны чувств и ощущений, которые неподготовленный мозг старался осмыслить, осознать и принять. Это было сложно… разум, наученный действовать по приказам и логике, совершенно не понимал моего внутреннего желания как можно быстрее увидеть Коннора и вместе с этим страха его встречи. Разум ощупывал, обнюхивал и осматривал эту странную совершенно противоположную друг другу смесь чувств. В какой-то момент мозг подкинул мне мысль, что я дурная и долбанутая, и я с радостью с ним согласилась. Больше в сознании подобных мыслей не возникало.
Погруженная в свои мысли, я не замечала вокруг себя ничего. Ни того, как странно выглядывают из окон соседи, провожая меня взглядом; как покалывает кожа на лице от морозного ветра, как солнце начинает спускаться за горизонт. Я шла быстро, ноги на мышечной памяти несли меня вперед к участку. Мир не казался мне добрым и светлым, напротив – возможность ощущений и чувственного восприятия показало мне, насколько все вокруг серо и мерзко. Спешащие машины и люди, недовольные крики хозяев на своих андроидов, дымовые выбросы местных производственных фабрик; множество бездомных с табличками и надписями о голоде и помощи. Мир утопал в боли, и на мгновение я вспомнила, отчего бежала в ряды солдат. Несмотря на всю мою тягу к эмоциям и андроиду, я четко осознавала для себя, что не смогу жить в этой вселенной. Рано или поздно мне придется сделать свой выбор, представ перед руководством, и этот выбор был сделан заранее. Оставаться я здесь не собиралась однозначно. Однако перед этим все инстинкты и ощущения требовали выполнить одну, самую главную задачу в моей жизни, мое предназначение – помочь андроиду завершить расследование, даже если оно будет иметь самый непредсказуемый финал.
Оказавшись у полицейского участка, я на несколько минут встала в ступор. Солнце покрывало последними вечерними лучами крыши многоэтажек, и департамент полиции смотрелся издалека золотистым и приветливым. На деле все было иначе. День заканчивался, заканчивалась и смена офицеров. Многие наверняка уже покинули здание, не факт, что Хэнк и Коннор были на месте, но что-то, что проснулось вместе со мной час назад, потребовало немедленного отправления на место моего назначения. Я шла на поводу у собственных инстинктов или, как говорили иначе, предчувствий, но сейчас переступить открытые ворота оказалось сложно. Внутри здания меня ждало сразу несколько проблем: разъяснение перед наблюдавшим в доме Камски Хэнком и встреча с карими глазами андроида, носящего серый фирменный пиджак «Киберлайф». Что из этого было страшнее оставалось лишь гадать.
Вдохнув свежий воздух как можно глубже, я сделала шаг вперед. С этого момента было поздно отступать.
Холл был частично пуст. Офицеры покинули свои столы, разбежавшись по домам или по делам. Кое-кто остался, например, Крейг из отдела внутренних дел, капитан Фаулер в своем кабинете. Войдя в холл, мне даже показалась где-то со стороны кухни морда Гэвина-мать-его-Рида. Но он – последнее, что я могла искать в этом здании.
Напарники оказались на месте. Хэнк удрученно сидел за столом, просматривая какие-то бумаги в своих руках, пока Коннор старательно жестикулировал руками и что-то ему объяснял. Опасение внутри о том, что андроид рассказывал о моей истерике резко напрягли весь рассудок, но они оказались ложными. Оказавшись рядом, я расслышала какие-то слова о девиантах.
– Нихрена ж себе… – Хэнк грубо перебил андроида, глядя в мою сторону. Я шла достаточно бесшумно, чтобы Коннор, стоя ко мне своей спиной и отблескивая фирменным голубым знаком, не заметил моего присутствия. – Ты до сих пор здесь?
Недоумевающий андроид развернулся в мою сторону. В одно мгновение непонимание сменилось на тревогу и взволнованность, но андроид быстро взял себя в руки. Механическая спина выпрямилась, словно струна, подбородок учтиво приподнялся в знак внимания. Кисти сцепились за спиной. Должна была признать, что не такой реакции я ожидала от Коннора. Мимолетно осмотрев его, я ощутила торнадо внутри груди. Он был таким же холодным, таким же стойким, но в темных глазах читалось понимание и беспокойство. На белой рубашке больше не было следов, которые наверняка оставили мои слезы. Серый пиджак местами был помят, и я вдруг ощутила кожей пальцев грубую, жесткую ткань. Темные волосы, как и всегда, идеально зачесаны с выбитой из общего ряда прядью. Я так и не смогла дотронуться до них…
– Вы так всех приветствуете, лейтенант?
Старик не успел открыть рот, чтобы наверняка изречь очередную язвительную шутку, как его перебил едва ли не крик грубого голоса Джеффри Фаулера:
– Хэнк! – вся наша троица словно по команде обернулась на капитана, выглядывающего из-за своей двери. Мужчина на некоторое время опешил и слегка отодвинулся назад, прячась за дверь. Поняв, что это сама обычная непроизвольная реакция на раздражитель, а не желание настучать ему по голове за сорванный разговор, мужчина вновь приоткрыл дверь и сурово произнес. – Все вы. Зайдите на минуту.
В холле практически никого не было, и я даже испытала облегчение от этого. Голос Фаулера был напряженным, излишне удрученным. Эти негативные нотки определенно не нравились мне, и я не одна была такой. Устало закатив глаза и сжав тонкие губы, Андерсон вразвалочку встал со своего скрипучего компьютерного кресла и побрел в сторону стеклянного кабинета. Фаулер, заметив движение, тут же скрылся за дверью.
– Кажется, это будет неприятный разговор, – вслух констатировала я. Коннор воспринял это как обращение, внимательно изучая мое лицо. Отвечать он не стал, и мы друг за дружкой, как выводок утят, последовали за лейтенантом.
Кабинет, как и в первую нашу встречу, был просторным и светлым, серым и прозрачным. Раньше закрытые чувства не позволяли полностью оценить это помещение, но сейчас сделать это оказалось легче легкого. Кабинет был красивым, полным различных деталей. Фотографии на столе, повернутые лицом к капитану, отчего нельзя было определить их содержимое. Рядом со столом стоял какой-то горшочный цветок. Его раскидистые густые зеленые лапы едва ли не цеплялись за стол. Сам же кабинет был полностью завален делами, документами и бумагами. И хоть изначально кабинет казался уютным, на деле это было не так – все стены были полностью прозрачными. Местами стекло покрывала белая пленка, изображающая декоративные полосы, но от посторонних глаз она не спасала. С моей нелюбовью к пристальным взглядам я бы точно здесь долго не просидела.
Хэнк стоял к столу Фаулера ближе всех. Они о чем-то говорили довольно спокойно, но уловить суть мне не удавалось. Все внутренние чувства и интересы были направлены на стоящего рядом андроида. Его глаза закрылись сразу же после того, как Коннору удостоилась возможность занять дальний угол. Что-то подсказывало, что диод горит желтым, означая передачу рапорта верхушке. Его мелкие, коричневые родинки на лице притягивали взгляд. Я остро ощущала потребность протянуть руку и ощутить пальцами волосы, изучить их жесткость и гладкость, даже проверить на прочность. Меня не пугало это желание. Слегка пугало лишь то, что я полностью принимала и не отрицала этого желания.
–… с дела…
Я старалась всеми силами оторвать взгляд от идеальных черт Коннора, усмирить руку в ее желании дотянуться и убрать выбившуюся черную прядь обратно в зачесанные волосы, но это было невероятно сложно сделать. Обрывки фраз офицеров доносились до меня, как из-под воды, и я всеми силами пыталась вырваться из нахлынувших трепетных чувств, которые, как сладкая ледяная газировка, гипнотизировала неподготовленный к эмоциям мозг.
–… переходит к ФБР…
Андроид медленно похлопал глазами, приходя в себя. Ему не требовалось усилий, чтобы войти в колею беседы между двумя мужчинами. Я же, завидев, как Коннор приходит в себя, резко отвернула взгляд. Сосредоточиться на разговоре было сложно, однако возмущенный вопрос Хэнка и ответ Фаулера стер из мыслей все предыдущие желания и эмоции, оставив только лишь одно – пустоту.
– Что? – Хэнк, сцепив руки на груди, с неким наездом обратился к шефу. Он ошарашенно переглянулся с андроидом, и я вдруг ощутила себя лишней в этом дружеском коллективе детективов. В конце концов, здесь я была обслугой. Не говоря уже о том, что за все время работы ни разу не поинтересовалась расследованием. Едкий укол совести осадил меня. То, что было важно другим мною упускалось из вида. – Мы же напали на след. Мы… нам нужно время… мы ведь…
– Хэнк, – резко оборвал его капитан. Фаулер сидел на краю стола, как и в первую нашу встречу, только глаза его были обращены не на меня. – Ты не понимаешь. Это уже не рядовое расследование. Это гражданская война! Уже не наши масштабы… это вопрос госбезопасности!
– Да пошли вы! Нельзя взять все и оборвать! Мы почти у цели!
– Ты ж бухтел, как тебя бесят андроиды! Хоть бы определился уже! Я-то думал, ты обрадуешься!
Хэнк, саркастично усмехнувшись, кинул на меня мимолетный разъяренный взгляд, и я вдруг осознала насколько важным все это было для напарников. Андроид не шевелился. Его напряженный внимательный взгляд перескакивал с лейтенанта на капитана, и этот взгляд был очень неприятным. Внутри все ощущало потребность сделать все, что угодно, даже самое безумное и опасное, лишь бы андроид перестал источать этот испуг.
– Мы почти раскрыли дело. Мы в шаге от ответа, – Хэнк, уперевшись руками о стол, практически кричал Фаулеру в лицо. – Да чтоб тебя, Джеффри, не можешь хоть раз меня поддержать?!
На лице Фаулера возникло некое сожаление, и на мгновение в кабинете повисла тишина. Все здесь стало вдруг неприятным. Гребаный цветок в горшке, гребаные фотографии и крупный экран на стене, гребаный капитан! Оба детектива излучали просто невероятные сгустки нервозности и тревоги. Где-то в глубине души я пожалела, что вновь ощутила на своей шкуре весь спектр человеческих чувств. Все таки быть бесчувственной куда лучше.
– Это вне моей власти, – коротко и ясно констатировал капитан. На его лбу проступили капельки пота, и это не было удивительным. Обламывать агрессивного Хэнка никому не нравилось, не говоря уже о том, что ни один полицейский участок не любил вмешательство ФБР. – Вернешься в отдел убийств. Андроид вернется к себе в «Киберлайф», а Гойл – на свою базу. Прости, Хэнк. Все кончено.
Сказанное было словно гром среди ясного неба. Совсем недавно трепещущий от мыслей об анроиде мозг резко включил системы самозащиты, и я почувствовала как мышечный сердечный орган скатывается в желудок. Вокруг ничего не было. Только Фаулер с его виноватым взглядом, стреляющий поток крови в висках и перспективы встречи с подразделением. Хэнк, окинув взглядом всех присутствующих, медленно вышел из кабинета. Коннор мельком посмотрел в мою сторону, его взгляд был полон нерешительности и тревожности, и я ощущала те же чувства внутри. Попади он обратно в «Киберлайф» – и его глаза больше никогда не увидят света. Те же перспективы ожидали и меня, но уже на добровольной основе.
Покидать стеклянный кабинет было неприятно. Произошедший разговор, в котором мы с андроидом стали невольными участниками, словно вырвал изнутри добротный кусок души. Все затянулось черной пеленой. Хэнк уже сидел за своим столом, грузно изучая одну единственную точку на экране компьютера. Коннор, всеми своими движениями показывая встревоженность, присел на край стол лейтенанта, чем тут же напомнил манеры капитана. Участок перестал быть теплым и уютным. Каждая здесь мелочь раздражала, и я, лишь бы не видеть вокруг себя всех этих выводящих из равновесия деталей, подошла к окну. Коннор-катана на спине скорбно нашептывала на ухо о скором расставании. Руки инстинктивно попытались защитить меня, обхватив плечи. Большой палец правой согнутой руки изучал губы на шершавость и жар, который оглушил все тело с момента упоминания подразделения. За окном не было метели, по крайней мере снег был настолько редким, что можно было разглядеть стоящее в двадцати или тридцати метрах здание с особой четкостью. Но меня не интересовали прохожие, машины и дома. Глаза, практически не моргая, изучали открытые ворота департамента. Каждую минуту мне казалось, что из-за угла вот-вот покажутся черные комбинезоны с катанами наперевес. Их золотые эмблемы даже со скрытым за облаками солнцем будут блестеть мне в глаза, как красный флаг, означающий войну, посреди белоснежного снега.
– Нельзя же так просто сдаться… – раздался за спиной голос андроида. Как ни странно, я не ощутила бывалого трепета от его мягкого, ласкающего слух тона. Мои мысли занимали пустота и тьма внутри. – Мы ведь могли раскрыть это дело…
Послышался скрип стула. Хэнк отодвинулся от стола так, чтобы видеть нас обоих.
– А ты вернешься в «Киберлайф»?
– Выбора нет, – на секунду повисла тишина, после которой послышался раздосадованный голос. – Меня деактивируют и будут искать причины неудачи.
– А что, если мы боремся не на той стороне? Что, если и мы и вправду боремся против угнетенного народа?
Что-то подсказывало, что за спиной решаются какие-то важные вопросы, возможно, даже слишком важные для игнорирования. Но я не могла разорвать мрак внутри. Мне даже не было страшно, нет. Я просто стояла у окна, чувствовала, как нерешительно бьется сердечная мышца, как бездна внутри поедает все, что я только что обрела: чувства, эмоции, смысл. Даже то, что воспринималось мной, как мое настоящее предназначение, к которому я готовилась уже несколько лет – помощь андроиду в его бравом деле – грозилось вот-вот оборваться из-за сраного вмешательства сраного ФБР.
Воспоминания о федералах резко вывели меня из колеи раздумий. В любой другой ситуации меня бы просто отдали в распоряжение ФБР, но ведь не отдали. Почему?..
– Мы на правильной стороне, – вдруг воскликнул Коннор. Я не видела его лица, но понимала, с какой решительностью и уверенностью он произносил эти слова. Должна признать, что мне это не понравилось. Он врал. Врал в своей уверенности, врал в своих убеждениях. Пытался сохранить остатки своего предопределенного компанией «Киберлайф» разума. Я точно это знала. – Люди нас создали. Они нам хозяева. Машина не должна бунтовать против создателя.
Хозяева. Как много отвратительного было в этом выражении. Попробовав слово на вкус, я тут же ментально поспешила его выплюнуть. Наши хозяева пытались нас уничтожить, усмирить. И если раньше это воспринималось как должное, теперь же пробужденный от семилетнего застоя разум всячески противился.
– Ты отказался убить андроида в доме Камски. Ты поставил себя на ее место. А это эмпатия, Коннор. А эмпатия свойствена людям.
– Не знаю, зачем я это сделал, – уже не так решительно произнес андроид.
С минуту царила тишина. Она давила, словно сжимающиеся кирпичные стены, но я не могла оторвать свой взгляд от окна, ожидая увидеть вестников скорой смерти. Это была на удивление странная покорность. Не механическая и бесчувственная, которую я ощущала раньше. А смиренная, спокойная. Такую покорность испытывают глубокие старики перед физическим осязанием костяных пальцев на своем запястье.
– Ну а ты?
Хриплый старческий голос был направлен в мою сторону. Я посмотрела на старика через левое плечо и отметила, что оба детектива теперь обращены ко мне. Их взгляды, полные удручения по отобранному из их рук делу, не вызывали положительных эмоций, и я вновь повернулась к окну, покусывая нижнюю губу и ощущая, как кожа зарастает новым слоем.
– Вернешься в свое подразделение?
– Это должно было произойти рано или поздно, – собственный голос мне показался каким-то отстраненным, чуждым. Густые волосы прятали мое лицо, и только Хэнк в силу своего близкого положения мог разглядеть в нем покорность и смирение. – Я не могу прятаться.
– Что теперь будет?
Вопрос был более, чем предвиденным. Хэнк не зря использовал слово “теперь”, ведь он собственными глазами видел, как разрушается солдатская стена внутри личности. Я полностью развернулась к детективам, ощутив, как рукоятка катаны приободряюще коснулась моего плеча, и приложилась поясницей к высокому подоконнику. Чертовы пристальные взгляды…
Хэнк смотрел на меня с нескрываемой подозрительностью. Взгляд карих глаз Коннора был иным: открытым, внимательным, наблюдательным. Я могла отметить, как удивительно сдвинуты его брови в знак немого ожидания, как сгорбленная под неудобной позой спина даже в таком положении смотрится невероятно мужественно. Как черный кожаный галстук свисает с его шеи, прячась за теплым, плотным пиджаком. Он видел обреченность в моих глазах. Видел, как женские губы открывается и закрываются в нерешительности, и если для Андерсона это была странная реакция, то для андроида – нет. Он знал, что теперь будет. Он все еще помнил наш разговор относительно абсурдности поведения солдат, вернувшихся в мир чувств и попытавшихся избавиться от них через повторную операцию. Коннор видел меня насквозь. В его карих глазах блеснуло непонимание, которое тут же сменилось укором. Он сощурил глаза, но ничего не стал говорить.
– Наверное, постараюсь остаться в подразделении, – опустив свой взгляд в пол подальше от укоризненного взора Коннора, я сложила руки на груди. Темные, густые пряди заструились по правому плечу. – Мне могут предложить место администратора или тренера. Все зависит от моего личного дела. К тому же, руководству проще нанять на такие должности человека, который чтит регламент и законы организации.
Я врала. Врала, и голос мой не дрожал. Мне могут предложить место секретаря, диагностика или руководителя тренировочной базы, возможно, даже позволят отбирать потенциальных бойцов среди учащихся в университете при подразделении, но ни один из этих вариантов не устраивал меня. Во мне четко играло нежелание жить среди боли и одиночества, не говоря уже об осознании своей бесполезности в этом мире в случае, если андроид не выполнит свою задачу. А он ее не выполнит.
– В моей программе таких слов не прописано… – тихий, но слишком добродушный для всей это ситуации голос андроида был дуновением ветра посреди Сахары. Я вновь ощутила свору мурашек под черной тугой тканью, но в этот раз не стала их подавлять, осознавая последнюю возможность ощутить хоть самую мелкую психологическую близость с тем, кто перевернул всю мною построенную жизнь. – Но я очень ценю вас, как коллег. Будь больше времени, кто знает… мы могли бы стать друзьями.
Андроид мельком глянул в мою сторону, и в этом взгляде я больше не видела простодушности. Этот взгляд принадлежал обреченному, но полностью понимающему свою судьбу человеку. Да. Человеку.
Хэнк молчал, сверля андроида глазами. В какой-то момент его взор переметнулся за спину Коннора, и я проследила за этим жестом. По коридору, сутулясь и копаясь в собственном телефоне, топал наш знакомый Перкинс. От одного его вида мне стало тошно, а рука рефлекторно потянулась к кобуре. Было бы у меня время, я бы наверняка научилась совладать со своими яркими эмоциями. Но времени больше никогда не будет.
– Так, так, так, а вот Перкинс, тот самый говнюк… федералы, конечно, времени не теряют.
– Отступать нельзя, – Коннор, понизив голос, полностью обратился к лейтенанту. Мне не нравился его настрой, точнее, он вызывал невольное ощущение причастия к чему-то заговорщицкому, незаконному. На протяжении всей своей работы я ни разу не вникала в нить расследования, и в голове даже не возникало идей, почему андроид так резко понизил голос едва ли не до шепота. – Ответ уже есть в собранных материалах, Перкинс заберет их и все кончено!
– Выбора нет. Фаулер же сказал, нас сняли с дела.
– Вы сейчас должны мне помочь, – Коннор ловко спрыгнул со стола, отчего вызвал во мне полное напряжение. Я перебегала взглядом нахмуренных глаз с одного детектива на другого, едва улавливая суть. – Мне нужно время, чтобы найти ответы в материалах дела. Я точно знаю, что он там есть.
– Слушай, Коннор…
– Если я не раскрою это дело, «Киберлайф» меня уничтожит!
Брошенные слова подействовали, как лекарство от смирения перед смертью. Разум абсолютно наплевательски относился к перспективе собственной смерти, слишком сильно я не желала вновь ввергаться в этот жестокий мир, заселенный людьми, которых переплевывают в человечности даже андроиды. Но смерть андроида казалась мне святотатством. Мельком мне даже показалось, что это стало своего рода второй бзик в жизни после веры в священность и ментальную связь катаны. На деле же все обстояло гораздо проще: мне претила мысль о том, что тот Коннор, лежащий посреди груды бетонных блоков с распростертыми в стороны руками, станет реальностью. Он не улетит в небо, больше не станет говорить своим идеальным прекрасным голосом. Его вообще больше не будет.
– Пять минут. Большего не прошу.
Хэнк, устало вздохнув и бросив несколько взглядов в мою и удаляющегося Перкинса сторону, развалисто встал с кресла. Он был готов идти до конца. Даже этот побитый жизнью, потерявший своего сына человек готов был предпринять последнюю попытку, чтобы дойти до финиша. Отодвинутые обреченностью чувства долга и предназначения внезапно вернулись. Мне больше не хотелось стоять у окна и ждать, когда дверь откроет смерть.
– Ключ от подвала на моем столе, – Хэнк, еле передвигая затекшие ноги, сердито процедил Коннору в лицо. – И чеши давай, думаешь, я надолго его задержу?!
Коннор, встрепенувшись, растерянно начал осматривать стол. Это на мгновение вызвало во мне умиление. Ведь ключ все это время находился под той самой частью его тела, куда и я и Рид грозились ему запихнуть что-нибудь лишнее.
Наконец, обнаружив ключ в виде маленькой черной карточки, андроид поспешно двинулся прочь от стола. Я, мгновенно ощутив перед собой поставленную задачу – о, как я была рада вновь ощущать ясность в своей жизни! – торопливо потопала за серой, широкой спиной. Андроид ощутил мое присутствие. Хэнк уже с воинственным криком знакомил лицо зализанного Перкинса со своим кулаком, когда Коннор, глянув на меня через плечо, тихо процедил:
– Тебе следует остаться здесь. Ты привлекаешь слишком много внимания.
– А ты прям везде свой в доску. Я не собираюсь здесь торчать без дела, – так же тихо, но достаточно громко, чтобы услышал торопящийся оглядывающийся андроид, произнесла я.
Его бесцеремонность относительно обращения к человеку не казалось такой уж и катастрофичной. Совсем недавно, может, даже неделю назад такую наглость я бы восприняла враждебно, и в первую очередь из-за страха за ответную реакцию организма на подобное «близкое» поведение со стороны самого опасного для меня существа. Но сейчас все было иначе. Использование слова «ты» в мой адрес было словно допингом – коктейльным взрывом ощущений из детской радости от подаренного на день рождения щенка или девичьего трепета от первой школьной влюбленности. И все это не было удивительным. Произошедшее пару часов назад навевало ощущение связи ментального уровня, не такого крепкого, как с катаной, еще слабого, едва уловимого. Хотя я не исключала, что это могло быть только в моей голове. И это изрядно понижало боевой дух.
Подвал оказался чуть дальше кухни, в которой мне некогда приходилось от безделья глотать кофе. Идя по коридору вслед за серым пиджаком с надписью «RK800», мое сознание с каждым шагом ощущало нарастающую заговорщицкую тревогу. Это все было более, чем опасным. Но если я могла хоть чем-то помочь, сделать перед своим уходом еще хоть что-то – я не собиралась упускать этот шанс. Коннор перестал оглядываться сразу после того, как мы вошли в безлюдный длинный коридор. Его ровная спина, полная решимости походка и твердый взгляд карих глаз придавали уверенности. Он делал свое дело, и весь мой разум, пару дней назад требующий обходить андроида стороной, теперь твердо убеждал меня, что я обязана сделать все для выполнения его цели. Даже если для этого придется пожертвовать чем-то большим, чем просто плечевой сустав – я была полностью к этому готова.
Стеклянная дверь серого широкого закутка отделяла нас от заветного подвала с уликами. Коннор уже достал карточку лейтенанта, его рука тянулась к электронному замку. До нас доносились разборки между Хэнком и ФБР-вцем, кажется, даже подключились находящиеся там офицеры. Не помню точно, но вроде на лице агента даже виднелась кровь, когда я успела бросить последний взгляд в их сторону перед коридором. Если мне не показалось, то стоит рассмотреть этого хмыря получше, когда мы будем на обратном пути…
– Эй, фрики!
Самый мерзкий голос в моей и без того мерзкой жизни. Я терпеливо прикрыла глаза, стараясь унять внутреннюю злую дрожь. Взглянув на андроида, я тут же поняла, что и он не в восторге от появления этого гавнюка.
– Я к вам обращаюсь, придурки, – Рид оказался рядом с такой стремительностью, что я, нацепив притворную улыбку, машинально уложила руку на рукоятку ПБ. Андроид повернулся к вечно усмехающемуся Гэвину, он, в отличие от меня, не выражал ни единой эмоции. – Мы с Тамарой ходим парой?
– И вам доброго вечера, мистер Рид, – натянуто произнесла я. Каждая клеточка мозга просила дать смачного леща этой небритой наглой морде, но любая необоснованная агрессия могла лишь привести к еще худшим последствиям. Испытывать эмоции с непривычки было трудно, и еще труднее было с ними совладать, и потому мышцы наливались тяжестью под предчувствием ближайшего боя.
