Текст книги "Бесчувственные (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)
Коннор-катана смотрелась в руках уже не так изящно, как раньше. Я аккуратно натирала рукоятку, счищая вчерашние следы от пальцев, но упоения от этого не ощущала. Кожаная рукоятка словно была враждебной, совершенно не усиживалась в руке, а лезвие кидало холодные, яркие блики ровно в глаза. Коннор был неестественно тяжелым, его вид шептал мне о предательстве: «Ты предпочла его мне? Тогда что же ты за солдат?». Сегодня он был по-особенному стойким, горделивым и настолько укоризненным, что мне вдруг захотелось просить у него прощения. Долго биться головой об пол, поливаться слезами и вымаливать отпущение грехов, которые вот-вот разрушат мою идеальную жизнь. В конце концов, я завершила свою работу, и, как ни странно, это вызвало чувство облегчение.
Когда экипировка была полностью на мне, я в последний раз оглянула гостиную. В ней что-то было не так, определенно. Или лишнее, или недостающее. Нахмурившись, я внимательно обвела комнату взглядом, и, когда уже хотела списать все на бессонную ночь, увидела окно. На нем болталась половина шифоновой занавески.
– Коннор, – сквозь зубы прошептала я. По правде говоря, я и сама не знала, кому адресовала это шипение – Коннору за спиной или Коннору в полицейском участке.
В департаменте было, по обыкновению, шумно. К моему обществу привыкло уже все полицейское сообщество, некоторые офицеры даже здоровались при моем приближении. Я никогда не замечала подобного в сторону андроида-детектива, и это было сложно объяснить: мы оба были здесь чужими, оба находились в подчинении, оба не должны иметь чувств. Однако моя принадлежность к человечеству существенно возвышала меня в глазах полицейских, несмотря на то, что у меня и андроида было много общего.
– Доброе утро, Хэнк, – я поздоровалась с сидящим за столом старым лейтенантом, и тот приветственно кивнул головой. Коннор сидел напротив, но его я удостоила лишь коротким, – Коннор.
– Доброе утро, мисс Гойл.
Его голос как всегда был дружелюбным и мягким, но сегодня меня на такое не купить. Любой, кто хоть раз касался катаны, позже здорово жалел об этом. Это было так же опасно, как ущипнуть за задницу замужнюю девушку, чей муж-бугай находится совсем рядом. Если ты попадешься – можешь смело класть голову на отрубание.
– Опаздываешь, – не отрывая взгляда от документов, произнес Хэнк.
– Прошу прощения, такси задержалось.
Конечно, я соврала. Не стану же я говорить офицеру, что впервые после операций неверно просчитала время на сборы и вышла без десяти восемь.
– Чем мы сегодня займемся?
– Долбаными бумажками, которые красиво называют бюрократией, – парировал седовласый Хэнк. Видимо, как и я, он всю ночь не спал. Его синяки под глазами расползлись, лицо выглядело еще более усталым и старым, чем обычно. Волосы немного спутались. Ему бы стоило посетить парикмахера, промелькнула мысль в голове.
– Не сильно большой спектр дел, должна отметить.
Лейтенант не ответил. Коннор наблюдал за моими движениями. Не вооруженным глазом было видно, как андроиду тяжело усидеть на месте, когда на его плечах лежит расследование, возможно, государственного масштаба.
Я обошла стол и присела на широкий подоконник. За окном высыпал первый снег, улицы покрылись пушистой белизной. Тут и там переплетались отчетливые следы прохожих, которые вот-вот заметет новым слоем мокрого снега. Погода напоминала людям о предстоящей зиме, но кому-то сверху как будто было мало одного снегопада: улицы заполонил непроглядный туман и люди, выходящие из него, напоминали призраков мертвых людей, возвращающихся на землю из самой бездны.
Детективы в холле судачили, обсуждали дела и новостные ленты. Отовсюду слышен топот ног и каблуков, раздавались телефонные звонки, скрип закрывающихся стеклянных дверей. Белый снег за широкими, высокими окнами визуально увеличивал пространство в сером светлом помещении. Это было приятное место. Здесь было уютно.
– Хэнк! – капитан Фаулер показался из-за стеклянной двери кабинета, с некой строгостью смотря на старого офицера, – зайди, мне нужно с тобой переговорить.
Близ сидящие полицейские обернулись на голос капитана, некоторые из них после подозревающе посмотрели на лейтенанта. Последний закатил глаза, издал булькающий звук негодования, но покорно встал. Его вялая походка буквально кричала о недостающем отдыхе, хотя, возможно, это было связано с нежеланием полицейского выслушивать очередные претензии начальства.
– Так, папочка пошел получать по шапке. Коннор! – лейтенант указал пальцем на андроида. Коннор встрепенулся, с ожиданием глядя на Хэнка. Офицер молчал еще с несколько секунд, после чего повернулся и указал пальцем на меня, – Анна! Ты остаешься за главного.
Выражение лица Коннора стоило запомнить на всю жизнь. Он не выдал своего расстройства, но в глазах промелькнула разочарование. Хэнк медленно потопал в сторону кабинета.
– Офицер, судя по всему, не выспался.
– Как и вы, – андроид обратил на меня свой честный, открытый взгляд, и на долю секунды мне перехотелось делать то, что было запланировано, – я заметил, что ваши движения вялы и дискоординированы. Вы не здоровы?
– Я вполне здорова, Коннор, – я сложила руки на груди, ощутив, как Коннор-катана ударила меня рукояткой по голове в знак мести за потревоженный покой, – а вот ты сейчас будешь страдать.
Андроид выпрямился на стуле, и его рубашка туго обтянула грудь. Искусственный рельеф мышц проступил наружу сквозь белую ткань, притягивая к себе взгляд.
– Сегодня утром я как обычно собиралась в участок, и заметила, что мои занавески стали какими-то… другими. Ты ничего об этом не знаешь?
– Я не совсем понимаю, о чем вы.
– В общем, если еще раз тронешь катану, я запихну ее тебе туда, где у людей анальное отверстие, ты меня услышал?
– Более чем отчетливо.
– Я рада, что мы друг друга поняли.
Он невинно, даже виновато улыбнулся и быстро заморгал глазами. Что именно таким образом происходило в его системе, мне было неизвестно, но одно я знала точно – видеть его мне абсолютно не хотелось. Хэнк все еще говорил с капитаном, и этот разговор не был агрессивным, напротив: мужчины что-то обсуждали, пусть лицо лейтенанта время от времени и окрашивалось в красный от раздражения цвет. Я, убедившись, что Андерсон все еще занят, медленно побрела на кухню.
– Куда вы? – осведомился андроид.
Вопрос был проигнорирован. Я медленно шагала к маленькому закутку, в котором стояли высокие столики, кухонный гарнитур из парочки ящиков, кофе-машина и холодильник. За одним из столиков стоял Гэвин Рид и девушка-офицер. Мне было плевать на его присутствие, в то время как я вызвала у него явно не самые приятные эмоции. Мужчина резко выпрямился и одарил меня оценивающим взглядом. Его щетина на лице оставалась неизменной, а коричневая куртка с дурацким капюшоном никак не вписывалась в статус детектива.
Кружка кофе грела мне руки. Напиток обжигал язык, терпкий запах бодрил весь организм. Кофеин не был в списке рекомендованных мне продуктов, но иногда организм требовал срочного тонизирования. Может, чай и был полезным, но ощутимый эффект встряски давал только после трех или четырех кружек. Кофе на этом фоне выигрывал.
Связной блок-наушник издал гудок. Я оторвалась от недопитого кофе и встала по стойке смирно. На том конце провода вновь заговорил тихий, нежный женский голос. Такой голос наверняка слышат дети перед сном, когда матери им чутко подтыкают одеяло и желают спокойной ночи.
В это же мгновение в кухне показался андроид. Я одарила его предупреждающим взглядом, и тот молча кивнул. Детектив Рид окликнул Коннора.
– Добрый день, Энтони.
– Добрый день, – внутри от женского голоса, несмотря на его легкость, все похолодело. Все диагностические результаты компьютер направлял в центр контроля за психологическим состоянием бойцов, и если они уже дошли до верхушки – меня ожидают проблемы.
Я слышала отголоски разговора детектива и андроида, и тон Рида мне не нравился. Он то и дело подтрунивал над не могущим ему ответить роботом, при этом постоянно отвлекаясь на полицейскую рядом.
– …чего молчишь? Я к тебе обращаюсь, урод!..
– Назовите номер.
– Серийный номер: тысяча триста девять, – на мгновение я запнулась, настороженно наблюдая за ситуацией. Разделять поток внимания сразу на два объекта было сложно, и голос женщины на проводе заставил меня потерять нить разговора между детективами.
Рид был слишком близок к Коннору, настолько близок, что излучал стойкую опасность. Я отметила, что андроид выше детектива на добрые пять сантиметров, но рядом с этим хамлом он все же смотрелся как маленький, потерянный котенок.
– …подчиняюсь только лейтенанту Андерсону…
– Серийный номер верен, идентификация голоса прошла успешно. Какой день вы находитесь в распоряжении полицейского департамента города Детройт?
– Прошу отсрочку отчета на несколько часов.
Женский голос пробубнил «Подтверждаю», но я даже не смогла этого расслышать. Блок-наушник отключился вовремя. Гэвин Рид, усмехнувшись, с силой всадил кулак в живот Коннора. Андроид с недоумением во взоре сложился пополам.
Руки на рефлексе выполняли все команды завербованного на защиту наставника движения. Я не успевала даже подумать, однако мне хватило стойкого чувства несправедливости внутри за получающего ни за что андроида, не говоря уже о разбушевавшемся инстинктивном желании защитить того, кто был мне доверен правительством.
– Рид!
Гэвин, уже желающий начать тираду над согнувшимся Коннором, с улыбкой повернулся ко мне. Его глаза тут же залило остывшее кофе.
Мужчина потерял контроль над своими движениями. Его вскрик приятно ласкал ухо, но этого мне было мало. Преодолев расстояние двумя шагами, я заломила правую руку детектива и с силой припечатала его лицом к стенке. Кажется, послышался хруст. Искренне надеюсь, что это сломался передний зуб.
Женщина-офицер вытащила оружие от кобуры, но поднимать его не стала. Она была встревожена, ее фуражка скатилась набок, а глаза были наполнены испугом и недоумением. Она аккуратно вытянула руку вперед.
– Спокойно, мэм. Отпустите его.
– Какого хера ты творишь, тварь?! – Рид взревел, как брошенный в клетку тигр. Его глаза были плотно закрыты, по мокрым волосам стекали капли черного кофе. Мне нравился его вид, и если страх перед Коннором я не признавала, то это приятное чувство было тут же осознанно и воспринято.
– Крайне не разумно было избивать того, чья неприкосновенность дороже моей собственной жизни, или вы забыли мою главную базовую задачу?
– Убери свои поганые руки, – мужчина процедил это сквозь зубы. Его попытки вырваться были тщетными, учитывая с какой силой я давила на его поясницу и лопатки, – честное слово, я убью тебя, как только представиться возможность!
– Мэм!
– Как только представиться возможность, я использую пистолет, а не кофе.
Хватка ослабла, и Рид едва ли не кубарем повалился на колени. Его лицо было красным, глаза налились яростью, зрачки блестели нездоровыми намерениями. Женщина-офицер, обходя меня за метр, помогла детективу встать. По лицу детектива продолжило стекать кофе, и я удивилась, как много попало в цель.
– Мы еще пересечемся, чмо, – эти слова были брошены не мне. Рид смотрел на андроида, который все еще сидел на полу, – вот увидишь.
Офицеры покинули кухню. В холле на несколько секунд повисла тишина, уверена, все находящиеся там полицейские уже предчувствовали предстоящую главную новость дня для местных слухов и сплетен. Возможно, кто-то из них даже порадуется за поставленного на место Гэвина Рида.
– Ты живой?
Коннор, загнанный врасплох ситуацией, нарочито укоризненно посмотрел мне в лицо снизу вверх.
– В смысле, в порядке? – быстро исправилась я.
– Я не чувствую боли, если вы об этом, – андроид неуверенно посмотрел на мою протянутую руку, но тут же схватил ее, поднимаясь с колен. Его кожа была гладкой и в тоже время слегка шершавой, холодной и одновременно теплой. Ощущение было необычное. Все руки, которые мне приходилось жать, были самыми разными, но ничем не примечательными, даже если они и принадлежали андроидам. Это ощущение было совсем иным: пугающим, но приятным. Как только Коннор поднялся на ноги, я тут же спрятала руку за спину, тревожно рыская в поисках Коннора-катаны. – Вам стоило быть более осмотрительной. Все-таки это было покушение на лицо, представляющее закон.
– Мог бы просто сказать «Спасибо».
Андроид только успел открыть рот, как я, нащупав саю, отвернулась и быстрым шагом направилась к столу. В холле вновь повисла тишина. Детективы смотрели на меня самыми разными взглядами: испуганными, укоризненными, ненавистными. В них же скрывался и тихий восторг. У Гэвина здесь не было друзей, как я и предугадала.
Капитан все еще держал Хэнка у себя, только теперь мужчины сидели друг напротив друга, что-то дружески обсуждая. Андерсон кинул в мою сторону взгляд, и тут же вернул его на Фаулера. Кресло офицера было как раз кстати. Игнорируя все посторонние взгляды и вновь нарастающую тишину, я вальяжно уселась на место лейтенанта.
– Могу я задать вам вопрос? – Коннор так же вернулся за свой стол, аккуратно сложив руки на коленях. Его взгляд внимательно изучал мои зеленые глаза. Все та же черная прядка выбилась из зачесанных волос. Кожа лица была покрыта мелкими, едва различимыми родинками, под глазами виднелись круги, которые обычно имеются у подуставшего человека. Изящные скулы казались вылепленными искусным архитектором. Неужели так задумано самим «Киберлайф»? Должна была признать, внешность Коннора была воистину завораживающей.
– Можно, если и ты ответишь на вопрос.
Андроид слегка наклонился вперед, выжидающе глядя на меня. Не уверена, что он уже нашел ответ на вчерашний вопрос, будет даже лучше, если он и вовсе его проигнорирует. Если же вопрос остался для него открытым, значит, кому-то сверху это нужно.
– Как создается твоя внешность? Ты выглядишь… так человечно.
– Создание андроидов – очень сложный процесс, – Коннор, по видимому, был рад этому вопросу. Он с энтузиазмом принялся рассказывать о жизни «Киберлайф». Его кисти время от времени жестикулировали, а голос становился все живее и теплее, – создание принципиально схожих андроидов к человеческой внешности является одной из главных задач «Киберлайф». Мои внешность и голос были заранее спроектированы с учетом фактора восприятия окружающих людей.
– Они постарались, это видно. Вышло здорово.
– Лейтенант Андерсон имеет иное мнение, – с некоторой грустью в голосе отметил андроид.
– Лейтенант Андерсон вообще всегда имеет иное мнение. Пора бы уже привыкнуть.
Я не была уверена, что андроид понял мою мысль, но ответом мне стала благодарная улыбка. Похоже, даже роботам не нравится, когда их внешность осуждают. Я усмехнулась. Коннор-катана вновь покоилась на коленях, придавая мне уверенности в собственных силах. Разговоры разговорами, но мне предстояло что-то решать с результатами диагностики. В любой день все, что я строила с детства, может разрушиться, а этого хотелось в меньшей степени. Легкие, в ответ на такие мысли, резко сбили ритм дыхания, и я впервые за семь лет ощутила, насколько туго стягивает тело черный комбинезон.
На моем лице проступила задумчивость. Коннор, уловив это, поспешил выдернуть меня из раздумий о возможных вариантах избегания краха.
– Вы обещали ответить на вопрос, помните? Скажите, что означает число тысяча триста девять? – уловив мой настороженный взгляд, Коннор поспешил добавить, дернув уголками губ, – я слышал, как вы называли это число, соединяясь с оператором.
– Тебе прилетело под дых, а ты слушал мои разговоры? Звучит как-то маньячно.
– Я способен улавливать множество звуков одновременно. Это одна из обязательных функций успешного детектива.
Он смотрел на меня с такими простодушными глазами, словно вчерашнего инцидента и не было. По правде говоря, получив выговор от лейтенанта, я решила настороженно относиться к поведению андроида, но его взгляд карих по-своему искренних глаз убаюкивал внутреннюю тревогу. Брови Коннора вопросительно вздернулись – я слишком долгое время находилась в раздумьях.
– Каждый солдат имеет свой порядковый номер в соответствии с тем, каким по счету он оказался в штабе. Мой серийный номер – тысяча триста девять. Еще вопросы есть?
– Хотите сказать, что таких как вы – полторы тысячи?
– Нет, конечно. Нас и десятой доли от этого числа не будет. Но самый последний солдат имеет номерной знак в тысяча триста пятьдесят.
– На днях я просмотрел кое-какие данные, – андроид нахмурился. Он задумчиво отвел взгляд в сторону, и вновь вернул его на меня, – и заметил несколько странностей. Ваше подразделение не имеет названия, по крайней мере, в сети публичного пользования, а возраст компании шестьдесят четыре года, четыре месяца и девять дней. Как так получилось, что за такой короткий срок сменилось так много солдат?
Коннор назвал эти цифры с такой точностью, которая характерна только для машины. Он верно подметил: названия подразделение не имело вовсе, но это было связано не с какими-либо проблемами или трудностями в фантазии основателей. Все правительственные работники и не лишенные чувств трудяги из подразделения испытывали какой-то трепет перед организацией. Некоторые из них относились к подразделению как к аду или чистилищу – настолько сильно деятельность организации вызывала страх у других людей.
Коннор ожидал ответа, подняв брови вверх. «Киберлайф» постарались. Андроид излучал непримиримое спокойствие, хоть и старался придать своему лицу обеспокоенность. Удивительно, как Хэнку вообще так легко с ним работается: я все еще чувствую нарастающую опасность от этого имитирующего человека существа. Почувствовать на собственной шкуре действующую теорию «Зловещей долины» было ново и необычно. Я сложила руки на груди, укоризненно посмотрев на свои ботинки. Желание смотреть в лицо андроиду отпало напрочь.
– Когда ты являешься богатой кладезью правительственных тайн, у тебя появляется множество врагов. Мы не бессмертные, в конце концов. Отрежь мне руку, и она обратно не прирастет. К тому же, нейрохирургические технологии исключения эмоциональной сферы еще не выработано в совершенстве. Почти тридцать процентов бойцов могут вновь испытать эмоции, будь то через сорок лет или через четыре года.
– И это невозможно исправить? – Коннор слушал внимательно, так, словно это было очень важным для него лично. Он наклонился над столом еще ниже, сверля меня заинтересованными глазами.
– Нет. Повторная операция наверняка будет смертельной, хоть в единичных случаях люди и продолжали жить. Если стиль жизни овоща вообще можно назвать жизнью.
На мгновение мое внимание привлек кабинет капитана. Офицер Фаулер стоял напротив окна и смотрел в нашу сторону сквозь приоткрытые жалюзи. Хэнк, сидя в кресло яки царь во дворце что-то рассказывал своему начальнику. Холл снова наполнился привычным шумом, более никто не смотрел на нас. Место Гэвина Рида пустовало. Надеюсь, я все же смогла ему обжечь лицо.
– И люди идут на это?
– Очень сложно вновь вливаться в обычную наполненную эмоциями жизнь гражданского, – в голове промелькнула возможность именно такого исхода моей жизни, и я отдернулась. Этот жест не ушел от внимания Коннора. Его глаза сощурились, – у меня был напарник. Трент-двести-шесть. Нас часто отправляли в одну организацию, со временем у нас даже образовалась ментальная связь. Я всегда четко знала, что тому нужно, и это было взаимным.
В воспоминаниях всплыл молодой мужчина тридцати лет, одетый точно в такой же фирменный комбинезон и с такой же катаной за спиной, которую ласково называли «Дори». Его светлые волосы всегда были уложены, темные синие глаза – пронзительны и требовательны. Именно он воспитывал меня, как новоиспеченного бойца, он научил меня многим тонкостям поведения с наставниками. Я стала такой, какая есть только благодаря ему. Левая сторона его лица была бугристая, испещренная оставленной кислотой рубцами, но дефект кожи не делал его страшным, даже наоборот: он выглядел словно брутальная машина для убийств, способная снести голову одним только мизинцем.
– Однажды его отправили на одиночное задание, а через полгода он вернулся с эмпатиями. Не знаю, что там произошло… но он не находил себе место. Уже полгода прошло, но он до сих пор решается снова лечь на стол.
– Это деструктивно, – Коннор не скрывал своего недоумения. Логические цепи были разрушены, и он тщательно пытался их выстроить обратно. Винить его за это было сложным. Андроид никогда не испытывал эмоций, и не мог себе представить, что может сподвигнуть человека на смерть, – какой должна быть причина, чтобы заранее знать о летальном исходе и вновь идти по прежнему пути?
– У всех свои причины стать частью штаба, Коннор. Не каждый способен жить с чувством вины, ненависти и страха к самому себе.
Я посмотрела в карие глаза андроида. Он не понимал моих слов. Его губы были приоткрыты в беззвучном вопросе, обнажая каемку практически белоснежных зубов. Внутри желудка маленькой точкой образовалась черная дыра, но я напрягла все тело, вытесняя это чуждое чувство из организма. Мозг послушно задавил ощущение восхищения, заменив его страхом за будущее.
– А каковы ваши причины?
Наглость вопроса ввергла меня врасплох. Голос андроида был умиротворенным, спокойным, он чувствовал, что ходит по тонкому льду, но останавливаться был не намерен. Я тут же вспомнила его вторжение в мою комнату, когда я практически обнаженная стояла перед зеркалом. На моем лице что-то промелькнуло, и Коннор настороженно нахмурился. Ответом я его так и не удостоила, отвернувшись в сторону окна.
Чертов разговор заставил меня встряхнуть память. За семь лет мозги постарались стереть все прошлые конкретные воспоминания, даже причины моего присоединения в отряд подразделения не всплывали в голове уже несколько лет. Каждый день был похож на предыдущий с его четким планом, и места для лишних мыслей в этом плане не было. Какова же была причина, спросила саму себя я. Желание стать значимой? Безысходность? Или все вместе?
Снег медленно ложился на тротуары и крыши зданий. Прогноз погоды не предвещал ветра, и потому снежинки столбом падали на головы редких прохожих и машин. Туман сгустился, превращая город в призрак на обугленном задымленном пепелище. Улица была светла, словно идеальная стираная скатерть деревенской женщины, вывешивающей свое белье на уличные веревки. Снег становился все плотнее и плотнее, и я внутри ощутила его холод и отчужденность. Я вспомнила причину. Это была адская боль и нарастающее чувство вины, от которого было только одно избавление.
– Наше с вами знакомство прошло не совсем удачно, – Коннор резко выдернул меня из нахлынувших воспоминаний. Его тон был осмотрительно осторожным, и я даже порадовалась, услышав его голос. Лучше общение с ним, чем копание в собственной голове. – Мы с вами неверно выстроили тактику общения.
– Что именно ты считаешь неудачным? То, что ты наорал на меня из-за застреленного девианта, или то, что ты тайком затащил меня на заброшку, чтобы спровоцировать?
– Думаю, и то и другое. Нам стоит отбросить общую неприязнь и начать все заново, чтобы, как вы выразились, протерпеть друг друга еще пару месяцев.
Он говорил так легко и дружелюбно, словно подразумевал не преодоление неприятного общества друг друга, а просто рассказывал о приятной белоснежной погоде. Его притворный вид вызвал во мне новую волну сомнений в адекватности этого «человека».
– Предлагаю начать узнавать друг друга через систему вопросов. Я могу начать.
– Нет, – я резко оборвала андроида, выпрямившись на стуле, – давай я начну. Расскажи мне, почему ты не пристрелил девиантов в секс-клубе?
Дружелюбные глаза Коннора сменились на непонимание и замешательство. Андроид испытывает чувства? Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но слов не следовало: он их просто не находил. Номерной знак «RK800» на его проглаженном сером пиджаке смотрелся иронично рядом с встревоженным лицом андроида.
– Я не…
– Ну что, ребятишки, побалалакали и будет? – Хэнк прервал андроида. Мы как по команде обернулись на лейтенанта. У того был неестественно довольный вид, – пора поработать.
– У нас дело?
Я встала с кресла, освобождая место Хэнка. Мужчина и не подумал в него садиться. Он достал небольшой стеклянный планшет и, с загадочным взглядом, включил видео. Коннор в ту же секунду оказался рядом. Он искоса глянул в мою сторону, видимо, не оценив мою попытку «настроить дружественную связь».
На планшете показалось белое лицо андроида, одетого в рабочую робу. Его глаза были разного цвета, а пластмассовое лицо переливалось перламутровым блеском. Он говорил о правах и обязанностях андроидов и людей. Призывал человечество одуматься и дать шанс роботам на самовыражение. Он не был агрессивен, даже по-своему чутким и добрым. Я уже предчувствовала волну негодования, которая последует со стороны правительства. Возможно, в поддержку пришлют не одного моего соратника. От подобной мысли по телу пробежали мурашки.
– Когда это произошло? – Коннор аккуратно выхватил из рук лейтенанта планшет и несколько раз прокрутил видеообращение.
– Пока вы тут сюсюкали, четверо девиантов пробрались в башню Стрэтфорд. Решили, что таким образом смогут заговорить с целым городом. Что ж, у них получилось. Фаулеру досталось. Ты чего?
Лейтенант смотрел на Коннора настороженным взглядом. Подняв взгляд на андроида, я поняла, в чем дело: брови Коннора нахмурились, он смотрел куда-то в сторону кухни.
– Странно, но я не заметил видеообращения в сети. Должно быть, случайно пропустил оповещение.
– Так тебе на техосмотр пора?
Хэнк дружелюбно хлопнул андроида по плечу. Лично мне шутка зашла, однако Коннор явно не понимал сарказма. Он недоуменно перекидывал взгляд с меня на старика, который уже направлялся к выходу.
Снежный покров полностью накрыл улицу, как одеяло. Коннор-катана ударялся об копчик с каждым движением, намекая на то, что пряжка ослабла, и ее стоило бы затянуть. На улице было не выше десяти градусов мороза. Проходящие мимо участка люди кутались в теплых куртках, пальто и шубах, оставляя за собой отчетливые следы ног на свежем снеге. Туман был потрясающим: крыши высоток утопали в снежном буране, устремляясь высоко в небо. Снежинки мягко опускались на волосы и лицо, и я ощутила прохладу наступившей зимы. Она не была нежданной, напротив: она уже долгое время напоминала о себе постоянными дождями и рано уходящим солнцем.
Колымага Хэнка со скрипом и негодованием заурчала на всю парковку. Ее крыша была приправлена утренним снегом, но лобовое стекло было чистым. Задние стекла лейтенанту все же пришлось отчищать. Коннор, без какого-либо подтекста, безразлично стоял у открытой пассажирской дверцы. Переднее сиденье было откинуто вперед. Он выжидающе посмотрел в мою сторону, как обычно смотрит хозяин на свою собаку, предлагая ей запрыгнуть в салон. Я нарочно долго не садилась в машину.
– У тебя что, нет ничего потеплее? – осведомился лейтенант, заканчивая убирать снег, – на тебя смотреть страшно.
– Мой костюм достаточно теплый. К тому же, я могу выдержать до пяти часов при двадцати градусах ниже нуля без намеков на обморожение.
– В тебе есть хоть что-то, что осталось целым? – саркастично и раздраженно бросил Хэнк, распрямляя спину. Лицо старика исказила боль от резких движений спиной.
– Есть, лейтенант.
Наконец, машина была отчищена, и мы все дружно водрузились в нее. Несмотря на то, что Коннор все это время держал дверь открытой, в салоне все же успело скопиться хоть какое-то тепло. На внутреннем стекле начали проступать капельки влаги, и Хэнк быстро стер их рукавом. Теперь понятно, почему его куртка такая потрепанная.
Двигатель урчал, как крупная тигрица под теплым солнцем. Вся машина скрипела и ходила ходуном, салон скрежетал и вибрировал от прикосновений водителя к коробке передач. Мы все так же не развивали скорость выше сорока километров. Это было разумно: ложащийся на дороги снег тут же превращался в мокрое серое месиво под шинами мимо проезжающих машин, и в любой момент увеличенная скорость могла привести к трагедии. Ни один водитель не хотел оказаться в сводке местной газеты по ДТП, и потому все автомобили двигались с разумной скоростью. Никто не возжелал обогнать Хэнка.
Туман постепенно начал сходить на «нет». Проезжающие мимо машины и спешащие люди перестали выходить из пелены как призраки из другого мира, крыши домов постепенно проявили свои очертания. Я следила, как снежинки падают на стекло. Они таяли за считанные секунды от тепла, наполнявшего машину. Мир был белым, чистым, невинным. Здания мелькали друг за другом, сменяясь деревьями, перекрестками и фонарными столбами. В салоне был слышен только гул двигателя, уличный же шум оставался вдалеке. Улицы сменялись как плавные медленные сцены черно-белого кино, и актеры, исполняющие в нем роли людей, были пустыми куклами, не имеющих души, мыслей, чувств. Они двигались все по четко запланированному постановщиком сценарию. Падающий снег завораживал, заставлял ловить взглядом все новые снежинки и медленно наблюдать за их смертью. Этот мир был лучшим, который я когда-либо видела. Впервые за многие годы я смотрела на него другими глазами: глазами, полными эстетического восхищения и наслаждения. Дрожь перебегала по телу от кончиков ног до волос. Это чувство было непривычным, давно утраченным. Оно смешивалось с четкими установками в голове, которые кулаками били изнутри костяную черепушку. Перед глазами стояли красные крупные слова «ДЕВИАНТНОЕ ОТКЛОНЕНИЕ», но я не могла заставить себя оторвать взгляд от бегущего за дверным окном города.
– Я тут слышал, что кто-то приложил Рида. И облил его кофе, – старик прокашлялся, – не знаете, кто бы это мог быть?
Хриплый, старческий голос выдернул меня из внутреннего мира, и я почувствовала испарину на лбу. Внутри разгоралась борьба между человечностью и холодным солдатским просчетом, как яркий костер посреди зимнего леса. Это чувство испугало не на шутку. Тело отказывалось работать в установленном режиме, требуя вновь вернуться к такому забытому, но приятному человеческому чувству, но натренированный разум останавливал все процессы в знак протеста. Мозг ощущал сразу несколько потребностей организма: почувствовать этот мир и сохранить хладнокровность для будущего. Он метался меж двух огней, разбрасывая неадекватные команды разным органам. Сердце настигла тахикардия.
– Не знаю, – я быстро стерла пот со лба и отодвинулась от окна к середине сиденья. Мозг выбрал свой приоритет, и я была с ним согласна.
– А ты, Коннор? Ты что-нибудь знаешь? – старик косо глянул в сторону андроида, стараясь следить за дорогой.
