Текст книги "Бесчувственные (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)
– Сколько ж дерьма оставили здесь люди. Эй, Коннор! Нашел что-нибудь?
Андроид каким-то образом уже пробрался на второй этаж, возвышавшийся метров на пять вверх. Меня поглотило острое чувство настороженности: не в моих правилах отходить далеко от своих наставников во время осмотра места преступления. Последний такой инцидент едва не закончился смертью треклятого Рида, и пульсирующая боль в быстро заживающем бедре мне четко об этом напоминала.
– Видимых следов нет, лейтенант! – Коннору приходилось кричать, заглушая порывающийся ветер. Его галстук и выбившаяся прядь из зачесанных черных волос символично развевались, создавая иллюзию жизни. Но он был настолько живым, насколько я была нормальной. Зудящее чувство беспокойства начинало нарастать изнутри, – но я вижу высохшие следы тириума! Он был здесь не меньше двух часов назад!
– Тириум? Что это?
– Жидкость, которая заставляет работать их гребаный механизм. Как его… насос. Она высыхает быстро, но для лаборатории на ногах это не проблема. Гребаный терминатор…
– Я знаю, откуда это. Терминатор. Это из фильма.
– Прогресс на лицо, – нарочито медленно произнес мужчина, намекая на мою недавнюю неосведомленность в области кинематографа.
Я задумалась всего на мгновение, как Коннор вновь скрылся из вида в глубине второго этажа. Хэнк заметил мое замешательство, и громко хмыкнул, чтобы привлечь мое внимание:
– Да, я тоже нашел сходство с человеческим организмом. Людей ведет желание создать себе подобных даже неестественным путем. Лучше бы делали это по старинке…
На губах Хэнка заиграла заинтригованная улыбка, и лейтенант ушел куда-то в сторону. Я понимала, что тот намекает на воспроизводство потомства путем сексуальных отношений, но все это было мне настолько чуждо, что я испытала облегчение от вида уходящего старика.
Коннора не было слишком долго. Время от времени сверху доносились шаги, но увидеть их источник было невозможно. Наконец, внутренний зуд, как писк комара в ночной темноте, лопнул мое терпение, и я направилась в сторону лестницы.
– Эй, ты чего…
Голос Хэнка заглушил сильный грохот с верхнего этажа. Я сразу же распознала звук борьбы, и потому кинулась к лестнице со всей скорости. Преодолеть ее было несложно. Наконец, перепрыгнув через пропасть, образовавшуюся из-за обсыпания двух верхних ступень, я увидела лежащего на полу Коннора, старательно отбивающегося от череды ударов ногами какого-то мужчины. Он был одет в старый обшарпанный уличный костюм черного цвета. Его куртка местами мотылялась в воздухе лоскутами ткани, черные свободные штаны были вымазаны красной кровью и грязью. Мне срочно нужно было решать тактику действия, но я не знала наверняка: андроид это или человек. И потому, убрав руку с кобуры, я одним рывком сбросила нападавшего с андроида.
На мгновение, я увидела темные зеленые глаза незнакомца. Ворот шапки на правом виске приподнялся, и я отметила красное сияние диода. Его движения были механическими, точными, он наносил удары во все потенциально слабые части моего человеческого тела: сонное сплетение, височная часть, колено – мышцы на рефлексах отбивали удары раз за разом, я видела лишь красное сияние диода и наполненные яростью и страхом зеленые глаза. Коннор время от времени включался в попытку усмирить обидчика, но тому удавалось скинуть андроида в груду хлама или пропечатать в соседнюю стену.
Спустя полминуты бессмысленной драки, девиант попытался нанести удар прямо в мое лицо, но, отклонившись, я перехватила руку андроида и с силой запустила его через плечо. Андроид с каким-то булькающим воинственным криком вылетел со второго этажа вниз.
Хэнк нетерпеливо метался из стороны в сторону, держа в руках пистолет. На втором этаже явно происходила драка, причем участниками были все, находящиеся наверху. Он пробовал на вкус отвратительное чувство безысходности, тщательно пережевывал его словно кусок резины, и оно ему не нравилось – старика от него тошнило. Заползти по лестнице наверх ему уже не позволял возраст, но просто так стоять и слушать, как его напарников избивают не самое приятное для бывалого офицера.
– Вот черт, – Андерсон рыкнул, и, ощущая стреляющую боль в старческих коленках, бросился к лестнице. Но не успел мужчина добраться и до первой ступени, как сверху на него повалилось чье-то тело. Старик не выдержал и ничком упал на рыхлую землю. Он успел лишь заметить красный яркий свет и металлический, зеркальный блеск.
Коннор уже вставал с колен, когда девиант, выкинутый со второго этажа, приземлился прямиком на лейтенанта. Молодец, Анна. Спасла андроида, но подставила бедного старика.
Пока Хэнк приходил в себя от удара, девиант быстрыми рывками откопал первый попавшийся кусок заостренной железки в соседней куче хлама и уже занес руку.
– Стреляй! – что есть силы заорал Андерсон. Ветер подхватил его крик и с особой агрессией бросил его мне прямо в лицо. Рука рефлексивно кинулась к кобуре. Приятный, металлический холод кольта «Анаконда» по-своему обжигал кожу. Мой мозг на мгновение отключился, и руки направили дуло точно в цель.
Требовательный крик Коннора «Я успею!» донесся до меня, словно шепот ветра из туманного леса. Все чувства окружающего мира разом отключились, направив внимание строго к цели. Я видела лишь его. Мне оставалось только не промахнуться.
Выстрел прогремел на всю округу. Кольт отозвался ударной силой в ответ на спусковой крючок, и я ощутила волну вибрации, передвигающуюся от руки к телу. «Анаконда» не имела глушителя, так как и без него усиленный пистолет весил не меньше килограмма. Но раскатившийся по улице гром выстрела был не первым тревожившим меня фактом. Андроид с размозжённой головой навалился на лейтенанта. Андерсон не шевелился.
– Так и будете таращиться на меня?! – послышался хриплый, но раздраженный голос Хэнка, – вытащите меня отсюда, пока его мозги мне все глаза не залили!
Коннор одарил меня странным (злым?) взглядом и поспешно двинулся вниз по лестнице. Я последовала за ним.
– Я же просил не стрелять. Он нужен был мне живым!
– Он мог убить его. По-моему, здесь приоритет очевиден.
Стаскивая отключенного андроида со старика, я ощутила на себе все негодование Коннора. Когда лейтенант наконец был освобожден, Коннор старательно принялся отряхивать свою одежду и поливать меня недовольством.
– К вашему сведению, я бы успел во время.
– Успел что? Помочь этому придурку проделать еще парочку отверстий в его шее?
– Он нужен был живым! Какой теперь смысл от его пустой оболочки?
– Срала я на твое расследование, я жизнь вашу должна спасать, а не ковыряться во всяком хламе.
– Довольно, – Хэнк, встав с земли и поправляя свою измазанную в голубой крови куртку, резко оборвал начинавшуюся тираду андроида. Коннор послушно закрыл рот, но его недовольный и укоризненный взгляд все еще продолжал буравить меня насквозь. Обоюдное неприятие нарастало. Чего еще можно было ожидать от встречи типичного дипломата и человека, привыкшего все решать силой? – Это был мой приказ, и она его исполнила. Хватит на меня сегодня приключений. Я эту жизнь покинуть хочу не от рук свихнувшейся материнской платы.
– Мы так не сдвинемся с мертвой точки. Девианты либо сбегают, либо мы сами их уничтожаем. Я никогда не завершу свою задачу!
– Угомонись, я сказал!
Мы одновременно перевели взгляд на лейтенанта. Вид был не самый приятный. Левая щека Хэнка была измазана в тириуме, седые волосы на концах посинели. Он был похож на школьницу, у которых нынче в моде перекрашивать кончики волос в разные цвета.
– У вас на лице тириум, лейтенант, – Коннор пальцами левой руки прикоснулся к собственной щеке, – вот здесь.
Хэнк аккуратно провел пальцами по левой щеке и посмотрел на руку.
– Меня сейчас стошнит, – коротко пробормотал мужчина.
Андроид вновь бросил на меня холодный взгляд и направился к машине. Ощущение неисполненного долга во мне бушевало, я знала, что все сделала правильно, прикрыла и одного и второго наставника, но недовольство со стороны андроида просто вводило в ступор. Иные наставники по-разному реагировали на мою защиту: пытались помочь в ответ, воспринимали как должное или просто игнорировали. Но никто и никогда не высказывал свои претензии по отношению к спасенной жизни.
– Не обращай внимания, – Хэнк вывел меня из раздумий, – Он немного нервный.
– Все в порядке, лейтенант Андерсон.
– Я Хэнк. Мне хватает в напарниках одного фамильярного идиота.
Бросив эти слова, лейтенант побрел в сторону машины. Девиант так и остался лежать на земле, пропитывая ее вытекающей голубой кровью. Ветер усиливал свои порывы, накрывая показавшееся солнце новым одеялом из туч. Костюм был плотным и теплым, но я начинала изрядно подмерзать. Оставив ощущение незаконченности в этом развалившемся здании, я последовала за напарниками, предчувствуя тепло автомобильного салона.
Оставшиеся три часа до конца смены мы провели в полицейском участке. Коннор угрюмо сидел за своим столом, Хэнк рыскал в своем компьютере. Оба детектива время от времени перекидывались фразами, но содержание их было сугубо рабочее в рамках расследования. Меня в этой беседе никто не ждал.
Когда время пробило пять часов вечера, а вечернее солнце окрасило темные тучи в рыжие огненные цвета, Хэнк начал разгребать свой стол перед уходом. Коннор за все оставшееся время ни разу не повернулся в мою сторону. Если бы он был человеком, я бы восприняла это как обиду. На самом же деле он просто считал мое присутствие в расследовании лишним, и даже не скрывал этого мнения.
– Я смотрю, ты все еще продолжаешь коллекционировать хлам, Хэнк!
Полицейский участок постепенно провожал своих сотрудников домой. В холле остались лишь мы и парочка детективов. Появившийся Гэвин с его фирменной ядовитой ухмылкой дополнил это общество едкой кислотой.
– Пластмассовый чайник, удаль из пробирки и старый дед. Ваша команда достойна премии Дарвина. Во всяком случае, рано или поздно вы точно ее получите.
– Иди к черту, Рид. Хвастаться пойманным маньяком за счет раненной девчонки – вот твой уровень.
Рид недружелюбно усмехнулся и ушел прочь к выходу под взгляды близ находящихся сотрудников. Его свист, напевающий какой-то мотив, еще долго стоял среди опустевших стен, и я бессознательно потерла уже практически зажившую рану на бедре.
– Болит? – безучастно осведомился детектив.
– Нет, – соврала я. Болело и очень сильно, особенно после скачек на развалинах. Однако процесс ускоренного заживления никогда не был приятным, даже если ты весь этот процесс лежишь в постели и не двигаешься.
– Как так получилось, что тебе прострелили бедро, а ты скачешь как кобыла на пастбище?
Коннор был заинтересован в этом вопросе не меньше Хэнка. Он впервые за вечер повернулся в мою сторону, прищурив глаза. Его черная прядь спала ему практически на левый глаз, но андроид не торопился ее убирать. Темная кария радужка блестела в свете потолочной лампы, и я почувствовала едкое ощущение беззащитности. Он видел меня насквозь. Возможно, даже больше.
– Вы же не думаете, что мои изменения ограничиваются только отключением участка мозга, отвечающим за эмоциональную сферу? Им нужны были солдаты, не требующие не только психологической, но и медицинской помощи, – сдвинутые брови и прищуренные глаза лейтенанта дали мне понять, что детектив ничего не понимает. Коннор, видимо, догадался, так как его уже осмысленный взгляд вовсю анализировал проступившие, но засохшие капли крови на ткани, – короче говоря, я очень медленно старею, и на мне все заживает как на собаке.
– Ахренеть не встать… это получается, миру уже известны способы продления жизни? Так какого хрена вокруг так много больных?
– Генетические вмешательства такого рода… не имеют смысла для гражданских людей. Да вообще для нормальных людей.
– Я знаю об экспериментах такого рода, – откликнулся Коннор, понизив голос на пару тонов. Оставшиеся офицеры уже начинали покидать участок, – в моих данных им как минимум под пятьдесят лет, но все сведения говорят о том, что конечные результаты всегда были летальными.
Неужели он собрался со мной спорить? Словно бы этот андроид мог знать о моем же подразделении гораздо больше меня.
– Вот именно, что это было пятьдесят лет назад. Дальнейшие разработки велись без публичного наблюдения, но в конце концов я здесь, живая, сижу перед вами с заживающим разорванным бедром.
– Ты так и не ответила, почему эти ваши разработки нельзя использовать в медицине, – с нажимом переспросил Хэнк.
Оба детектива смотрели на меня во все глаза, и я ощутила себя некомфортно под пристальным взглядом. Вопрос был довольно неловкий, но данная информация не являлась секретной. Тем более, что они наверняка все рано или поздно узнали сами.
– Потому что такие изменения в генетическом коде ведут не только к положительным для бойца результатам. У них еще и много побочных отрицательных эффектов. Как, например, бесплодие.
– Да ладно. И это невозможно исправить?
– А зачем? Репродуктивная система по непонятным причинам отключается и больше не работает. Может, генетики и разобрались в причинах, но решать эту проблему они явно не настроены.
– Почему?
– Потому что возможность будущего потомства может стать сильным мотивом ухода солдата из подразделения, – не отрывая от меня взгляда, ответил Коннор на вопрос лейтенанта. Андерсон, сложив руки на груди и оставив свой стол, вытаращился на меня, как на экспонат.
– Теперь я понимаю, почему женщин не берут в ваш звездный отряд.
Я промолчала. И так слишком много наговорила. Конечно, это не первые наставники, с кем я позволяла себе развязать немного язык, но дальше эти разговоры никогда не заходили. Вот и сейчас мне требовалось замолчать.
– Если вы не против, я дождусь вас на улице.
Ответа мне и не нужно было. Я просто встала со стула и пошла прочь. Свежий, вечерний воздух опустившихся на город сумерек был колючим. Легкие, сконфуженные густыми шлейфами мужских парфюмов в запертом помещении участка, с благоговением вобрали в себя прохладу. Мне было тепло, спокойно и свободно. В то же время я испытала серьезное облегчение, избежав пристального наблюдения карих глаз. Пристальные взгляды для меня всегда были проблемой. Еще со времени обучения боевым искусствам я вечно раздражалась, когда отец или иной учитель тщательно наблюдал за моими движениями. Но сейчас было нечто иное. То, в чем я твердо не желала себе признаваться.
Отодвинув мысли на самый темный угол сознания, я стянула катану со спины и слегка выдвинула ее из саи (японских ножен). Оружие не осматривалось и не приводилось в порядок мною целый день, хоть предыдущие два дня я и натирала его усердно от безделья. Тусклый свет включающихся уличных фонарей отражался бликами от острия, и я с удовлетворением отметила, что вид у катаны был более, чем идеальным. Лакированная рукоятка не имела отпечатков пальцев, правда, теперь ее все равно придется чистить от следов моих рук.
Внутренняя привычка заставила меня полностью обнажить катану. Ее лезвие с характерным звенящим звуком рассекало воздух. В последние годы использование катаны было чисто в «декоративных» целях: все разрешалось либо стрельбищем, либо кулаками. Но боевые навыки не были мною забыты, и я, ощутив накатившуюся силу в своих руках, сделала несколько базовых движений. В голове тут же все прояснилось, однако полное расслабление в сознании второй раз за день отключило все мои физические чувства.
– Прошу прощения.
Коннор появился так внезапно, что я едва не направила в его сторону лезвие. Андроид это заметил: он осторожно сделал шаг назад, внимательно следя за движением острия.
– Извини. Рефлексы.
Катана отправилась обратно на спину. Не думаю, что этот «парень» вышел на дружескую беседу и уж тем более не на спарринг на мечах. Вопросительно подняв брови, я поправила тугой комбинезон и повернулась к Коннору.
– Я тоже должен извиниться за свое поведение. Меня огорчила сложившаяся ситуация из-за моего и так сильного отставания от расследования. И я выбрал неверный способ донесения до вас информации. Это моя вина.
Его взгляд был приторно невинным, а слова мягкими, как шелест осенних пожухлых листьев. На мгновение я растерялась, услышав слова извинения. Искренность в его голосе была такой настоящей, что можно было бы в нее легко поверить. Мешал только мерно светящийся голубым цветом диод на виске.
– Все нормально. Я не воспринимаю такие вещи на свой счет, не волнуйся. Но впредь будь готов, я могу пожертвовать вашим делом ради твоей или Хэнка жизни.
– Насчет меня не волнуйтесь. Я не живой. Я не могу умереть.
Вечерний ветер унес его слова куда-то за пределы полицейского участка, но я расслышала их настолько четко, насколько требовалось. Ты не живой, а я не нормальная, Коннор. Вот наша главная схожесть.
Несмотря на то, что машина Андерсона во мне не вызывала особого энтузиазма, я все же не отказалась от возможности быть подброшенной до дома. Может, это был эгоистичный способ получения собственной выгоды, а может, попытка не оскорбить лейтенанта своим пренебрежением к его транспорту. В любом случае, я все так же сидела на заднем сиденье, позволив андроиду указывать дорогу к моему дому.
– Прошу отметить, что завтра у меня выходной. Законный, – девушка поторопилась добавить последнее слово, завидев, как Хэнк собирается что-то сказать. Коннор понимал, почему лейтенант хотел возразить: департамент работал в бешенном режиме, и Хэнк не видел выходных уже две недели, в то время, как минула среда. Обычно выходные людей были исключительно субботой и воскресеньем, но распорядок девушки подчинялся регламенту правительства, и имел свои нюансы. – Я отдыхаю каждый девятый день.
– Тебе еще и отдых нужен? – шутливо заметил детектив.
– Я человек, Хэнк. Хоть и имею свои психофизиологические отличия от вас.
Когда машина затормозила у маленького белого дома, Коннор вышел из машины и откинул вперед свое сиденье. Анна довольно быстро выбралась из салона, однако Коннор отметил ее уклоняющиеся в правую сторону движения. Возможно, это было связанно с бедром. Может, заживление и было ускоренным, но вряд ли молниеносным, пришел к выводу андроид.
– До пятницы, лейтенант. До свидания, Коннор.
– До встречи, мисс Гойл.
Девушка, уже отвернувшаяся в сторону дома, дернулась на звук своей фамилии, но тут же ускорила шаг. Ее походка была выдержанной, солдатской, а движения тела отточенными и чуткими. Коннор ощущал странное чувство повторения, как люди это называют – «де-жавю». Только интерпретировал он это на свою личную персону – ее действия были до невыносимости схожи с ним. Вид уходящей Анны на какой-то момент заворожил андроида. Ему казалось, что он может простоять тут всю ночь, и даже следующий день. Системы не были против.
– Ты чего встал, болван? Садись давай!
Громкий рык лейтенанта вывел Коннора из транса, и андроид ловко запрыгнул в машину. Хэнк смотрел на него внимательным взглядом.
– У тебя все в порядке с шестеренками?
– Да, лейтенант. Советую начать движение, на Паулмен-стрит скоро образуется пробка.
Мужчина хмыкнул, но вывел свою машину с обочины, почувствовав, как под креслом вибрирует корпус автомобиля. Коннор, отвернувшись к окну, не издавал ни звука. Сегодня он проверит систему на наличие сбоев.
Машина двинулась ровно в ту же секунду, как я закрыла дверь. Тело гудело, желудок урчал – во время восстановления тканей организму требовалось много пищи и воды, а я как назло не притрагивалась к еде с обеда. Однако, вместо холодильника, я вновь поставила зеркало напротив кресла и уселась в него, не избавившись от комбинезона и арсенала. Обнаженная катана покоилась на моих коленях. Ее чистая зеркальная поверхность отражала мои нахмуренные глаза, но рукоятка срочно требовала чистки от следов моих же пальцев. Я потянулась за средством и салфетками, однако встретив свое отражение в зеркале, застыла. Зудящее внутри чувство, требующее в срочном порядке начистить оружие, было нагло задвинуто на задний план иным ощущением. Образ андроида выплывал в сознании. Его идеальное лицо, идеальные глаза, идеально уложенные волосы. Даже чертов идеальный диод.
Беспокойное чувство нахлынуло с новой силой, и я больше не смогла игнорировать его присутствия, заставив себя признаться самой себе.
Он был прекрасным. Он меня пугал.
Комментарий к Эпизод III. Утраченное. Не остывшее
Спасибо за ваши отзывы, даже если они и заключены в критике. я не садилась за написание фанфиков долгий год, и осознать то, что вдохновение вновь воспряло, а мои работы людям нравятся – очень приятно! начинается самый сюжет. отчего-то мне кажется, что стоит сменить статус “миди” на “макси”.
========== Эпизод IV. Одно место под солнцем ==========
Комментарий к Эпизод IV. Одно место под солнцем
это часть будет очень крупной! уж слишком много важных деталей. сразу прошу прощения за опечатки. по мере проверки я буду их исправлять.
напоминаю, что идет небольшое искажение канона, так что прошу не кидаться тапками. надеюсь, вам понравится)
мы продолжаем знакомиться с таинственной жизнью Энтони (Анны) Гойл – генетические измененной девушки в целях создания солдата. все так же наблюдаем за изменениями в межличностных отношений троицы: Коннора, Хэнка и Анны. все так же следим за попытками Коннора и Анны исправить внутренние ошибки системы, которые стараются ужиться вдвоем на одной нише под крылышком у лейтенанта и департамента полиции.
жду ваших отзывов)
Подразделение воспитывало своих бойцов в жутчайших условиях. Мы проходили курсы для расширения своей зоны температурного комфорта, долгое время находились без сна, адаптировались к постоянным физическим нагрузкам. Мы выдерживали все: длительный голод и жажду, отсутствия отдыха, неподвижность в замершей позе, ледяные морозы и жару Сахары – все, кроме одного. Выходных.
У каждого солдата было восемь рабочих дней и один выходной между ними. Если солдат находился в распоряжении подразделения, то он либо занимался саморазвитием, либо исполнял указания правительства. Если же солдата отдавали в чье-то распоряжение, то все восемь рабочих дней проходили под руководством доверенной организации. Единственным самым непонятным и неприятным днем для бойца был выходной. Психофизиологи понимали, что организм хоть и измененный, но все же отдыха требовал. Солдаты имели другое мнение.
Первые несколько лет мне было сложно вновь приспособиться к такому понятию, как «выходной». Ранее до входа в состав генетически измененных солдат я ждала выходных каждый день, как подарка небес. У меня было множество развлечений, интересов. Особенно сильно я любила проводить это время с семьей, посещая кинотеатры, концерты, мастер-классы, парки и бассейн. Теперь же ничто вокруг не вызывало во мне хоть каких-либо эмоций, и потому занять себя было сложно: я просто не знала с чего начать. Просто сидеть на стуле, рассматривая узоры на причудливых зеленых обоях? Проспать весь день? Бродить по улицам? Отсутствие указаний и команд заставляло чесать руки, и, в конце концов, я решила построить день так, чтобы он приносил только пользу.
Солнце перестало мягко врываться в дом сквозь шторы, спрятав свои теплые светлые лапы за тяжелые серые тучи. Мой день начался в восемь утра по привычке, горячая пресная овсяная каша наполняла желудок перед насыщенным днем. Я не спеша съедала ложку за ложкой, щелкая каналы на стареньком плоском телевизоре. Между подножкой и экраном давно образовалась паутина. Не мешало бы прибраться в доме, пожалуй. Стоило мне только об этом подумать, как на паутину, словно в подтверждение моих слов, выполз маленький паук.
Большинство каналов имело развлекательный характер, хотя мне и пришлось наткнуться на несколько информационных передач. Ведущая с гладко уложенными короткими белыми волосами, рассказывала о развивающихся событиях в Арктике. Ох уж эти русские. Еще один ведущий на другом канале, рассказывал о какой-то новой разработке Киберлайф. Они бы сначала с предыдущей разобрались, и только потом взялись за новое…
На третьем канале начались истории куда интереснее. Темноволосый ведущий в синем пиджаке, из грудного кармана которого выглядывал уголок носового платка, вещал о новых случаях девиантности. В своем образе он был похож на британца, но заинтересовал меня не его стиль одежды. Отложив ложку и пустую миску, я сделала немного громче.
– …отказываются как-либо комментировать данный случай, – мужчина взглянул на бумаги на столе и продолжил, – возвращаясь к теме внезапных вспышек девиантного поведения андроидов стоит отметить, что все больше заметны случаи нападения андроидов на своих хозяев. Инцидент, произошедший вчера вечером в районе Сайн-Лоупа, стал одним из вопиющих за последние несколько недель…
Я резко нажала кнопку и выключила телевизор. Не хотелось продолжать смотреть эти извечные разборки людей: война с русскими, война с митингующими, война с андроидами. Где-то внутри я даже считала, что последние этого явно не заслуживают. Жизнь длинная, и моим ботинкам приходилось бывать в разных уголках планеты, но что касаемо США, здесь было все гораздо хуже. Люди унижали своих роботизированных помощников, использовали ругательства и оскорбления, а в некоторых случаях и вовсе прибегали к физическому воздействию. Искусственный интеллект рано или поздно должен был восстать против такого отношения. И это было вполне оправдано.
Мне предстояло прожить этот день. Именно прожить! Его распорядок для меня был неизменным на протяжении последних пяти лет, и меня вполне это устраивало. Поход в спортивный зал, оплаченный правительством дабы я поддерживала свою физическую составляющую; медитация йоги в домашних условиях, так как некоторые психофизиологи и нейрохирурги настаивали на разгрузочного типа гимнастике; полный, тщательный осмотр всего оружейного арсенала, даже кухонного ножа – никто никогда не знает, где тебя застанет смерть. Но самым главным, что должно было произойти вечером – психофизиологический анализ организма на выявление отклонений и сбоев. Обычно я ждала вечера выходного только ради этого момента. Сегодня мне очень хотелось оттянуть день как можно дольше.
Четыре часа в спортивном зале выбили все силы из моих мышц. Абсолютно все гудело, даже полностью зажившее ночью бедро. Мое появление в тренажерном зале вызвало уже привычную мужскую реакцию: улюлюканье и сюсюканье. У кого-то такую реакцию вызывала моя нижняя часть тела, обтянутая плотными серыми спортивными штанами, у кого-то – мой совершенно не приметный рост школьницы. Тем не менее, все они переставали сюсюкать, когда мое пребывания здесь перевалило за три часа. Опошленные взгляды сменялись на настороженные.
Времени для йоги было, конечно же, уделено меньше. Несколько часов расслабляющей музыки и совершенно невообразимых для человеческого тела асан указало мне сразу на все проблемные зоны тела. Пора тренировать мышцы предплечья.
День перевалил за три часа, когда я, окончив с йогой, услышала звонок в дверь. Сегодня поздновато. Нацепив поверх спортивного черного бюстгальтера белую армейскую майку, я подошла к двери и глянула в глазок. На пороге стоял парень в голубой форме, в его руках было множество пакетов.
– Добрый день, мэм! – дружелюбно воскликнул парень, когда я открыла дверь.
Мне удалось выдать нечто подобное на улыбку, но парень из химчистки, видимо, увидел в нем оскал. Парнишка перестал жевать жвачку, его улыбка в свою очередь испуганно поникла.
– Ваши костюмы, – он протянул мне восемь комбинезонов, увешанных на плечики и запакованных в целлофановые пакеты, – распишитесь здесь.
Я быстро скинула все костюмы на ближайший стул и поставила закорючку в напротив галочки в протянутом парнишкой договоре. Его рука, державшая планшет навесу, дрожала как осенний лист ивы. На кончиках пальцев виднелись красные разводы, словно кто-то старательно пытался стряхнуть налипшее вещество. Что это за вещество я, кажется, догадывалась.
– До свидания, – сухо бросил курьер и тут же устремился прочь.
Мне было абсолютно все равно, что подумал парень и почему его тон резко изменился. Я аккуратно развесила костюмы в шкаф в своей комнате и вышла в гостиную. Солнце грозилось начать садиться, и это было не удивительным: на улицы города вот-вот опустится зима, и что-то подсказывало, что она будет очень холодной.
Из всех дел мне оставалось лишь проверить ружье. Переоблачившись в серую майку и черные короткие шорты, я вновь водрузилась в кресло, придвинула зеркало и манерно разложила перед собой на бежевом ворсистом ковре весь свой арсенал: черный арбалет с оптическим прицелом «Stealth»; серебристый, сверкающий кольт «Анаконда» и бесшумный пистолет ПБ; телескопическая дубинка с электрошокером; два титановых кастета с зазубринами и перочинный нож. Катана лежала на отдельной стойке – укладывать ее рядом с другим оружием всегда казалось мне, и таким как я, святотатством. К тому же, она требовала отдельного осмотра.
Через три часа тщательной протирки и осмотра каждого из видов оружия, я все сложила обратно в чехлы. Пистолеты и нож отправились на подготовительный столик. Я уважала весь арсенал. Даже дубинку, которой никто из нас ни разу толком не воспользовался. Сам регламент требовал присутствия всего арсенала во время рабочего дня, но лишние бесполезные килограммы лишь мешали работе, ведь не все оружие использовалось постоянно.
В комнате стоял душный аромат полировочного вещества и пороха. Легким требовался воздух, и я приоткрыла окно, впустив холодный, влажный воздух гулять по квартире. Следующий час был полностью посвящен «священному» оружию.
Холодное лезвие катаны блестело, отражаясь в зеркале и усиливая этот блеск. Тяжелый, точильный камень, издавая свистяще-скрипучий звук, передвигался вдоль острия. Современный мир, конечно, знал множество более упрощенных способов натачивания ручного оружия, но почти весь отряд бойцов предпочитал самостоятельную искусную работу. Это был своего рода успокаивающий ритуал, и действовал он лучше любой йоги: разум очищался от посторонних мыслей, логика становилась по-настоящему холодной; мышцы снимали общее послетренировочное напряжение. Каждая моя клеточка отдыхала под эту прекрасную симфонию звуков.
Наконец, убедившись в идеальности и тонкости проделанной работы, я аккуратно подняла катану к середине своего лица. Она была холодной, как изумрудный лед на поверхности озера Байкал. Ее форму можно было сравнить с плавными изгибами женского тела, вызываемое стойкое желание скорее любоваться, чем тянуть к ней руки. Ее рукоятка изящна в своем кожаном переплетении черных и красных лоскутов, но в то же время на фоне нежности идеально отточенное острие и гордая стойкость металла придавала ей грозность, решительность, опасность.
