Текст книги "Зависимость. Трилогия (СИ)"

Автор книги: . Freedomni

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)

     /////

      Элоди позволила Сему обнимать себя, а после этого довести до комнаты. Затем она сказала, что устала и хочет спать. Попросила его остаться. Парень не смог ей отказать.      Он, не раздеваясь, лег на кровать, Элоди устроилась рядом с ним, спрятав лицо у него на груди. Она тихо дышала, вдыхая такой знакомый запах, и пыталась унять дрожь.      К несчастью, отказаться от Сема будет вовсе не так просто, как думает Кай. Как она позволила ему думать.      Элоди не верила в то, что сейчас он рядом. Не верила, что может обнимать его. Просто быть рядом.      Она не доверяла себе в том, что касалось его, но у нее не было выбора. Или он, или она.      Девушка пролежала минут пятнадцать, слушая громкое сердцебиение Сема, но так и не смогла уснуть. Ее тело было слишком возбуждено. Она страшно боялась, что Сем услышит, как громко стучит ее сердце и что-то заподозрит. Хотя волнение и было оправдано в сложившейся ситуации, паника заглушала все рациональные мысли в ее голове.      Она отстранилась от Сема. Его широко распахнутые глаза смотрели на нее выжидающе.      – Элоди, – позвал он.      Столько мыслей, чувств, воспоминаний было в одном этом слове. Сколько желаний и стремлений.      Она положила ладонь на его лицо и нежно провела по его щеке, на мгновение задержавшись, чтобы почувствовать кончиками пальцев трепыхание длинных черных ресниц.      – Элоди, – его голос утонул в шумном вдохе, словно он задыхался.      Элоди наклонилась и поцеловала его. Все было именно так, как она представляла. Она так долго и так сильно этого хотела. Она была поглощена собственными чувствами, но заставляла себя быть аккуратной и нежной. Ей не хотелось спугнуть его. Но больше всего ей хотелось растянуть удовольствие. А еще был страх, что она не сможет отпустить его, когда придет время.      Ей не хотелось думать об этом.      Еще слишком рано.      И слишком больно.

1.9

В страхе и опасности мы более склонны верить в чудеса

Марк Туллий Цицерон

      Рен всматривалась в лица прохожих, но безрезультатно. Она надеялась, что вспомнит лицо того, кто снится ей практически каждую ночь, если столкнется с ним на улице лицом к лицу. Это все, что ей оставалось.

      Когда-то давно она прочитала, что люди в своих снах видят только знакомые лица, значит, возможно, она уже встречалась где-то с этим парнем.      Почему она так озабочена его поисками?      Девушка не могла ответить на этот вопрос, но ей казалось, что это было нечто большее, чем просто сиюминутное желание.      Шумные многолюдные бары манили ее, темные улицы, наркопритоны, байкеры и рокеры – все это манило ее больше и больше. Она всматривалась в лица прохожих, ожидая, что в одном из них узнает парня из сна. Иногда в полудреме его лицо становилось удивительно похожим на лицо того странного парня…Ноэля. Рен гнала прочь мысли, которые только запутывали ее.      Несколько раз, желая убить время, она пыталась найти дом Ноэля, но у нее это не получалось. Отчасти это было объяснимо, была поздняя ночь, Рен тогда была явно не в себе, ее мысли были заняты только Неро.      Какой смысл несла в себе эта странная встреча?      Блуждая по лабиринту улиц, Рен не сразу поняла, что ее привлек громкий звук. Это был пронзительный женский крик. Исходил он откуда-то из близлежащих домов. Рен свернула в переулок, пробираясь сквозь толпу прохожих, застывших в удивлении, или даже парализованных этим криком. Чем ближе она была, тем больше становилось людей. Они слетались на чужой страх и горе, как пчелы на мед.      Наконец, Рен достигла центра всеобщего внимания. Посреди улицы лежало окровавленное тело, над ним склонилась молодая девушка, которая и издавала время от времени эти пронзительные крики, словно специально для того, чтобы завлечь сюда еще больше зевак. Рядом стояло еще несколько человек. Один из них, мужчина средних лет, сидел на корточках перед телом и проводил какие-то манипуляции.      Тело принадлежало совсем молодому парню, именно тело, потому что вокруг была лужа крови таких размеров, что пережить такую кровопотерю было бы невозможно для любого смертного. Подойдя еще ближе, Рен ахнула. В груди парня на месте сердца была огромная дыра, из которой все еще тонкой струей вытекала кровь. Вытянутое лицо было совершенно бледным, темные глаза широко распахнуты, словно перед смертью парень увидел нечто действительно ужасное, его руки и ноги были раскинуты в разные стороны, тело образовывало звезду. Если добавить круг, все это походило бы на огромную пентаграмму для языческих жертвоприношений.      И, подойдя еще ближе, Рен заметила еще кое-что. Вокруг тела на асфальте проступал едва заметный черный контур, словно кто-то обвел его углем. Но края контура были нечеткие, словно их успел размыть дождь. Она уже определенно видела все это прежде.      В книге. Это снова дело рук убийцы, которого так долго не могли найти они с Неро. Что хуже всего, это было предпоследнее тело, которое должно было принадлежать жнецу. Рен ощутила едва ли не религиозный ужас.      – Тело еще теплое, кровь совсем свежая, – произнес один из мужчин. – Убийство совершенно всего несколько минут назад. Быть может, полиции удастся его поймать.      Это раззадорило Рен. Они еще никогда не были так близко к поимке загадочного убийцы. Странно, что он проделал все именно так, беспечно, прямо посреди улицы, в оживленной части города.      Рен повернулась, чтобы найти что-то, что поможет ей сориентироваться на местности, но вместо этого разглядела промелькнувшую всего на мгновение тень. Это могло быть всего лишь плодом ее разыгравшегося воображения, но, возможно, это была тень убийцы. Лучший шанс из всех, что у них были. Нельзя было медлить. Нужно достигнуть его до того, как кто-то из прохожих вызовет полицию, или пока полиция сама обнаружит его.      Рен старалась не бежать, но то и дело переходила с шага на бег, а потом обратно. Так нельзя, она вызовет слишком много подозрений. Она добралась до того места, где, как ей показалось, мелькнула подозрительная тень, но там никого и ничего не было. Неужели это была бесплотная надежда? Может, просто кошка пробежала, или кто-то, услышав шум, решил проверить, что произошло.      Не теряя надежды, Рен опустила голову вниз и включила маленький фонарик, который всегда носила с собой. Ей пришлось трижды все осмотреть, прежде чем она заметила каплю крови на асфальте. Рен нагнулась. Здесь кто-то был. И кровь была свежей. Кровь могла принадлежать или жертве, или убийце, но ее было слишком мало, чтобы предположить, что убийца нанес удар именно здесь. Значит, он был здесь уже после преступления.      Рен заставила себя успокоиться и прислушаться. Неро много времени потратил, чтобы научить ее концентрироваться на определенных вещах, игнорируя другие. Зато сейчас она смогла абстрагироваться от шума людей и обратила все свое внимание на то, что происходило вокруг нее.      Она услышала скрежет, достаточно громкий на самом деле, но приглушенный шумом и криками людей. Они сами же делали его недоступным для себя, играя на руку убийце. Но Рен слышала его. Она выключила фонарь и стала медленно продвигаться в сторону шума. Скрежет прекратился. Не выдала ли она еще себя? Не станет ли теперь из охотника жертвой?      Впереди снова замелькали тени. Вдали послышалась полицейская сирена. Затем еще одна.      Горел фонарь, и человек в десятке шагов от нее был ярко освещен. Если это убийца, то он вел себя ужасно глупо. Лучше было бы затеряться среди толпы зевак, или же быть далеко отсюда. Наблюдая из-за угла за фигурой, Рен решила, что убийца, если это, конечно же, был он, сумасшедший. Он двигался хаотично, как пьяный, издавал какие-то невнятные звуки, то бегал кругами, то вдруг приваливался к стене и начинал стонать.      Но убийца ли это?      Рискнув, Рен придвинулась еще ближе, так что теперь человек мог бы заметить ее. Но он даже и не взглянул в ее сторону. Их разделяло всего десять шагов, но он стоял к ней спиной, и девушка не видела его лица, на его голову же был накинут капюшон от куртки. В его левой руке был зажат нож, с лезвия которого стекала кровь.      – Нет, нет, пожалуйста, – запричитал он, – я же сделал то, чего вы хотели. Пожалуйста.      Он осел на пол, обхватив голову руками. Его тело сотрясалось в рыданиях.      – Пожалуйста, – снова и снова повторял он.      В это мгновение он был совершенно беспомощным и совсем не был похож на хладнокровного убийцу. Они с Неро искали фанатика, окультиста или же просто шутника, но уж точно не психа.      Но у нее не было выбора. Рен достала нож и стала медленно приближаться к человеку, стараясь двигаться бесшумно, впрочем, топай она хоть сапогами с металлическими набойками, тот вряд ли бы заметил ее, слишком уж был занят борьбой с видимыми только ему демонами.      Их разделял всего шаг. Рен левой рукой потянула за капюшон, а правую с ножом занесла для удара. Капюшон упал, свет фонаря упал на лицо убийцы.      Перед ней на коленях, в грязной, оборванной и покрытой кровью одежде стоял Ноэль.      Удар так и не последовал. Вместо этого Рен, опустошенная, опустила руку, но так и не разжала пальцы. Оружие все еще было при ней.      Так значит, Ноэль – человек, которого они искали все это время. Человек, замахнувшийся на ритуал призыва из древней книги.      Причитания смолкли, парень поднял голову и посмотрел на девушку. Его губы изогнулись в кривой жуткой усмешке. Зубы и десна были окровавлены. Струйка крови стекала по подбородку вниз. Его лицо было исцарапано и покрыто сетью точно таких же, но успевших немного зажить царапин. Должно быть, он нанес их себе сам в порыве очередного безумного приступа.      – Реджина, – прошептал он. – Я так долго искал тебя, Реджина.      Рен застыла на месте, не зная, что делать. Будь на ее месте Неро, он не стал бы колебаться, а Ноэль уже был бы мертв. Рен была уверена, что ее новый знакомый заслуживает смерти, но она просто не могла сделать этого.      Почему же? От того, что сама была убийцей? От того, что ей не хватало силы убить человека, с которым была знакома, пусть и совсем недолго?      Звук полицейской сирены привел ее в чувство. Что-что, а уж им Ноэль точно не достанется. Единственным выходом из сложившейся ситуации было доставить Ноэля к Неро, ее брат уж точно знает, что надо сделать. Быть может, им удастся допросить Ноэля, а если нет, то они убьют его. Но если их поймают полицейские, то пиши пропало.      – Да, Ноэль, – она выдавила из себя эти слова. – Я пришла за тобой. Идем.      – Идем, – он послушно согласился. – Но нам нужно торопиться. Они здесь.      Рен покачала головой:      – Нет, копы близко, но еще не здесь. У нас еще есть немного времени.      – Не копы, монстры. Они всегда со мной. И будут со мной, куда бы я ни пошел. Берегись их.      Рен знала, что спорить с сумасшедшими бесполезно. Она протянула руку, чтобы силой поставить Ноэля на ноги. Его волосы были покрыты кровью. Она заставила себя преодолеть отвращение, в конце концов, он попросту болен, ему нужна медицинская помощь, а не тюрьма и не электрический стул.      Но едва она прикоснулась к нему, произошло что-то неправильное. Почувствовав вспышку боли, Рен отдернула руку, но было уже поздно. По ее коже от пальцев рук вверх по предплечью поползли черно-красные полосы. Рен ахнула, ее колени ослабли, и девушка рухнула на пол.      Когда она открыла глаза, уже все было не так.      Город, полный голосов и света, вдруг стал выглядеть заброшенным. Все звуки исчезли, кроме шумного дыхания Ноэля. Асфальт под ее ногами выглядел так, словно по нему уже десятки лет никто не ходил. Он раскрошился, а местами сквозь него проходили молодые побеги растений и даже целые кусты. Близлежащие дома смотрели на нее темными провалами окон, ни в одном из которых не горел свет, фонарь над ее головой издавал слабое красное освещение и был единственным источником света в поле зрения. Воздух, проходя сквозь разбитые окна, становился шипением и свистом.      Рен поднялась на ноги, с опаской глядя на Ноэля, ожидая, как изменится его внешний вид, но он остался единственным источником мнимой нормальности в этом ужасном сне.      – Что…что это? – спросила она. – Почему я вижу...?      Ноэля с ужасом посмотрел на нее:      – Ты тоже это видишь? – спросил он. – Разрушенный город, красную луну?      Рен кивнула и только после этого посмотрела не небо. Оно было чистым, без единого облачка, луна действительно была красного цвета. Цвета крови на руках Ноэля поняла Рен с ужасом.      Ноэль вздохнул с заметным облегчением:      – Значит, я не сумасшедший. Не сумасшедший.      Но радость его длилась недолго. Уже спустя несколько мгновений, выражение его лица вновь изменилось, выражая ужас.      – Но это означает лишь одно, – произнес он. – Нам обоим стоит опасаться призраков. Пока не наступит утро, они будут преследовать нас.      – Кого? – не поняла Рен.      – Призраков. Демонов. Я не знаю, кто они на самом деле. – Он схватил ее за руку и потащил за собой. – Я видел твое лицо во снах столько раз, что уже помню его лучше, чем свое собственное. Быть может, в этом и был смысл, и ты послана сюда для того, чтобы спасти меня. Держи и не отпускай мою руку, только вместе мы сможем спастись.      Рен помедлила, но все же взяла протянутую руку. Все происходящее было каким-то безумием. Она изо всех сил пыталась найти этому какое-то логическое объяснение, но не находила его. То, что она узнала не так давно от Неро, и то, что она сейчас видела, явно не способствовало этому.      Все казалось таким…таким настоящим. Таким реальным. Словно все происходило на самом деле. Щелчок пальцев, и мир погрузился во мрак и хаос. Мгновение и нет больше того, что казалось вечным и незыблемым.      Ноэль, едва знакомый парень, псих, убийца, единственный человек кроме нее, сильнее сжал ее руку и зашептал:      – Нам нужно уходить…Поздно, они уже здесь. Смотри, вверх, сейчас…      Рен подняла голову, но видела все ту же красную луну. Что или кого она должна была увидеть?      Что-то красное упало к ее ногам, а затем еще и еще. Затем его стало много, как града, оно падало на асфальт прямо к их ногам и катилось в разные стороны. Раскаленные угли. Рен вырвала свою руку из хватки Ноэля и закрыла голову, спасаясь от неожиданного града. Из-за крошечных угольков вокруг стало светлее, но это сделало город только мрачнее. Беснующиеся тени плясали по стенам домов. Они то разбегались в разные стороны, то вновь собирались в кучу, чтобы уже через мгновение снова разойтись. Если добавить музыку, можно было подумать, что они танцуют или водят хоровод. Со временем тени увеличивались в размере. На самом деле они росли как на дрожжах. Затем из стены высунулась рука и потянулась к Рен.      – Что за хрень?      – Это только предупреждение, – ответил Ноэль, даже не взглянув на стену. – Скоро здесь станет по-настоящему жарко. Пора уходить.      – Куда?      – Домой. Все всегда заканчивается там.      Он пошел вверх по улице, Рен последовала за ним, переступая через обжигающие головешки. Асфальт трескался в том месте, где ступала ее нога, и сквозь трещины выходил пар, будто бы земля горела. Ноэль ускорил шаг.      – Ты слышишь эти звуки? – спросила Рен, чувствуя, как в ней начинает подниматься мерзкое чувство страха. – Словно мотор гудит.      – Только не вздумай оглядываться. – Предупредил ее парень. – Просто иди.      Звук работающего мотора стал громче. Затем Рен услышала свист и почувствовала порыв ветра, когда в каких-то двадцати сантиметрах от нее проехал мотоцикл, а следом за ним еще с десяток. Мотоциклы производили много шума, но это было ничто по сравнению с тем, что ехало позади. Рен не смогла перебороть себя. Она оглянулась и увидела огромную светящуюся гору, окруженную стеной пыли и белого дыма. Гора наезжала на стоящие по сторонам дома и в мгновения ока превращала их в ничто. Девушка оступилась, но Ноэль успел подхватить ее.      – Что это? – закричала она, с трудом слыша себя.      Чувство самосохранение кричало, что надо уносить ноги, но Рен не могла пошевелиться, не то, что бежать.      – Белаз, – ответил Ноэль. Он не выглядел удивленным.      Парень схватил Рен за руку и потянул ее прочь от дороги. Они добежали до ближайшего дома, но он находился на пути белаза. Дома проносились перед их глазами, опустошенные и покинутые, бесполезные, так как они не могли стать убежищем.      – Куда мы направляемся?      – Да в принципе, не имеет значения, главное просто не стоять на месте.      Неожиданно земля под их ногами пришла в движение, несколько домов обрушилось, едва не похоронив их под обломками. Ноэль как обычно среагировал быстрее Рен. Он потянул ее в сторону, они покатились по горячему асфальту. Рен закашлялась от пыли, поднявшейся в воздух. Она поднялась с земли, помогла подняться Ноэлю, а затем стала, как безумная, оглядываться по сторонам. Горело все. Как в одном из ее снов. Из земли поднимались клочья дыма, по воздуху опускались хлопья пепла и гари. Город оказался ярко освещен в свои последние минуты. И, словно этого было мало, произошло извержение, и лава хлынула по улицам. Ноэль и Рен взобрались на крышу грузовика, понимая, что это их не спасет. Все еще трясло и гремело. Бежать было некуда. Вокруг них падали дома, и текла лава.      – Только вместе мы сможем помочь друг другу, – произнесла Рен, взяв Ноэля за руку и сжав его ладонь.      Ей было страшно, но она не боялась умереть. Не так важно, когда именно это случится, не важно и где. Сейчас и здесь не хуже, чем любое другое время и место.      – Только вместе, – повторил Ноэль.      Лава поднималась и опускалась, как океанская волна. Она должна была достигнуть машины, на которой они стояли, уже через несколько секунд. И тогда от них ничего не останется. Лава лизнула капот машины и застыла, превращаясь в камень.      Над умирающем городом взошло солнце.      Рен и Ноэль все еще стояли рядом, держась за руки. Посреди улицы. Машина яростно засигналила и затормозила всего в несколько метрах, оставив на асфальте черный тормозной след. Им повезло, что у нее оказались хорошие тормоза.      – Чего застыли посреди дороги, идиоты?      – И как часто ты видишь это? – спросила Рен, пытаясь привести в порядок одежду. В ее волосах застыли частички пепла и гари.      Все на самом деле. Все реально.      – Почти каждую ночь, – невесело ответил Ноэль.      – И как ты не сошел с ума?      – В том то и дело, что сошел. Но это не мешает мне делать то, чего они от меня хотят. Осталось всего одно тело, и круг завершиться, и тогда страх, наконец, потеряет власть надо мной.

1.10

Что такое страх? Что значит «бояться»? Пожелай я объяснить это путем лишь показа, я просто сыграл бы в страх

 Людвиг Витгенштейн

      Воспоминания, такие живые и такие далекие, вели Кью.      Они всплывали и всплывали, внося все новые и новые детали, из-за чего девушка путалась все больше и больше. Но вместе с ними возвращалось и нечто безумно важное. То, чем она являлась. Сердцевина. Суть.      Больше не было вопросов, кто она такая, и почему она здесь. Сейчас она была уже не Кью, запуганной и беспомощной, но еще и не Элизабет, сильной и самоуверенной. Ее новое тело не было и в половину таким привлекательным, как прежнее, но зато ее силы снова принадлежали ей.      Впервые за несколько сотен лет.      Она снова была собой.      Но она не смогла бы быть цельной без своего брата.      Раньше она могла лишь мысленно прикоснуться к нему, чтобы точно узнать, где он находится и что делает. Раньше не было ничего, что могло бы разделить их. Они были одним целым. А потом она все испортила своими глупыми неуместными чувствами.      Было пыткой находиться так далеко от него, не знать, где он, не иметь возможности поговорить, прикоснуться…      Но она снова была живой, значит, может найти его.      Кью пользовалась достаточным доверием, чтобы без лишних разговоров покинуть Офицера и его людей. Она могла отсутствовать даже несколько дней. Какая в принципе разница, если они все равно следили за каждым ее шагом? Под ее кожу ввели сигнальный маячок, словно она была диким животным. И они знали, что ей больше некуда идти.      Правы ли они?      Она больше не чувствовала брата. То, что казалось ей легким и естественным, как дыхание, стало недосягаемым. Как же ей найти его?      Кью все еще помнила предостережение гадалки, держаться как можно дальше от демонов, но теперь это не имело смысла, но все же…      Теперь ее детское воспоминание обрело смысл. Демон, который забрал ее и дал ей оружие, был ее братом. И это был последний раз, когда она его видела.      Q.      У нее не было сил ждать.      Кью даже не вышла, а выбежала на улицу, развив приличную скорость. Люди с недоумением поглядывали на нее, но ей было наплевать. Она проводила часы, склонившись над картой, и теперь хорошо ориентировалась в городе. От базы до ближайшего кладбища было не так уж и далеко. Можно было воспользоваться и общественным транспортом, но Кью не могла сидеть. Энергия в ней бурлила и рвалась наружу.      Днем кладбище было открыто для посещений. Кью смотрела по сторонам, разглядывая древние каменные надгробия. Это было одно из самых старых кладбищ, поэтому тут сохранились еще каменные статуи, изображающие плачущих ангелов и святых, и даже целые фамильные склепы. Один из них и нужен был Кью. Она выбрала самый заброшенный, который ей только удалось найти, но не стала заходить внутрь. Ладонью протерев первую ступень лестницы, она собрала старую пыль, а затем сдула ее с руки, шепотом произнеся имя брата.      Это было одно из самых простых заклинаний вызова, но важно было знать истинное имя вызываемого, или ничего не выйдет.      Легкий порыв ветра перерос в шквал, а затем все разом стихло. Кью обернулась. Ее глаза расширились, а губы приоткрылись, когда она прошептала:      – Кай Арне.      Выражение его лица нельзя было прочесть.      – Элизабет.      Тут ей впервые пришла мысль о том, как он отреагирует на ее новое непривлекательное тело, но она сразу же отбросила ее.      – Теперь все зовут меня просто Каем, но ты можешь называть меня по имени. Я больше не твой господин.      Она сделала неуверенный шаг по направлению к нему, застыла, а затем сделала еще один. Арне приблизился к ней, без опаски. Еще мгновение, и он заключил ее в объятия.      – Ты даже представить себе не можешь, как я скучал по тебе, сестренка. Я так долго ждал, пока ты появишься. Как много ты помнишь?      – Все.      Кью зарылась лицом в его грудь. Его тело изменилось за эти года, но это все еще было то самое тело. Он все еще выглядел, как ее Арне, ее орел. Он пах уютом и домом.      Каждая секунда ее страданий стоила того, чтобы увидеть его вновь. То, что было для нее карой небес, превратилось в благословение. Подарком, о котором она и мечтать не могла.      – Зачем ты стер мне память? Почему после того, как я возродилась в новом теле, ты оставил меня одну и заставил пройти через все это?      – Я никогда не оставлял тебя, Элизабет, – мягко сказал он, сжав ее руки в своих. – Я всегда знал, где ты, и что с тобой происходит. Но, поверь мне, так было лучше для тебя. Ты была не готова погрузиться в дела Отца.      – А теперь я готова? – спросила она, даже не пытаясь скрыть горечь и боль.      – А теперь не имеет значения, готовы ли мы все. Все произойдет независимо от нашего желания. Пойдем, он должен увидеть тебя.

     ////

      Кью чувствовала страх и волнение, но она была уверена, что если и может кому-то доверять, то только Арне. Если она уж вынуждена спуститься в ад, пусть брат будет рядом с ней.      В детстве Ад представлялся ей примерно так, как его рисовал Данте в своей «Божественной комедии». Внешне же он был даже слишком обыденным, как человеческий город, мрачный, большая часть которого пребывает в запустении, с узкими неосвещенными кривыми улочками, многочисленными одинаковыми домами. Единственной странностью было полное отсутствие запаха и вкуса. Еда и питье были неотличимы от пепла. Зато блуждая по городу, нужно было привыкнуть к пронзительным крикам, завыванию ветра или же необъятной тишине. Трудно было сказать, что из этого было наихудшим. Ад старался не отставать от прогресса, потому на окраинах то и дело появлялись многоэтажки из стали и стекла, но смотрелись они до крайности нелепо.      Справедливости ради стоило сказать, что не все здесь было уродливо. Древние особняки и памятники архитектуры выглядели величественно, несмотря на свою мрачность. А сам город имел свое собственное очарование. Зло не любит представать в своем истинном обличие, ему куда выгоднее примерить привлекательную оболочку, за которой шли, идут и будут идти. Но за этой показанной привлекательностью скрывается только гниющая зловонная плоть.      Элизабет была рождена с ангельской силой внутри. В ней не было ничего отталкивающего или злого. Она была добрым искренним ребенком, остро переживала чужие невзгоды, как свои собственные, если не острее. У нее были видения и силы помогать людям. А затем она отказалась от всего этого ради Арне. Чтобы спасти, она приняла его участь на себя. Сожалела ли она об этом? Никогда. Ради брата Элизабет отдала бы все, не только свое тело, но и свою душу. К несчастью, ему и этого оказалось мало.

     ////////

      Кай находил в этой игре нечто примечательное. Нет, это была злая жестокая игра, в которую были вовлечены все собравшиеся здесь и не только, она соединит их, спутает, а затем перемелет, как огромная мясорубка. Но эта игра восхищала, от нее сбивался пульс и учащалось дыхание. Это был азарт, о да. Кай откинулся в кресле и закинул ноги на стол, одновременно с этим скрестив руки за головой.      Скоро все закрутится, и нельзя будет сказать, где верх, а где низ, где север, а где юг.      Кай будет вовлечен в это, но его жизнь ничего не стоит, даже для него самого.      Следующей будет Элизабет, его Элизабет. Она была единственной из всех, о ком Кай переживал. Если бы он мог оградить ее от этого, сделал бы это, не задумываясь. Но сестра была такая же, как он. Опасность и риск преображали ее. Ей должно понравиться.      Сем. Вечно сомневающийся и неуверенный в себе, склонный все усложнять, а потом жалеть себя. Каю было наплевать на него. Демон никогда не понимал этой озабоченностью всех и каждого его персоной. Просто демон. Один из многих, и слабак, какие бы оды ни пели в его честь.      Элоди. Маленькая и бесполезная девчонка. Самовлюбленная, но искренне жаждущая совершить некую жертву ради спасения чего-то. Идеалистка. Жертва романтических книг. Мясорубка игры перемелет все ее мечты без следа, и маленькая Элоди станет или палачом, или мученицей.      Реджина. Храбрая и самоотверженная, послушная тень своего братца, которая и шагу не может ступить без его одобрения. Интересно, как она проявит себя. Она и ее напарник были некими темными лошадками для Кая. От них много чего можно было ожидать.      Ноэль, его любимчик. Их ручной маньяк на побегушках. Будет интересно, наконец, ослабить путы и выпустить его в свободное плавание.      Их шестеро. Одна зависимость на всех. Гремучая смесь. Зависимость Сема от наркотиков и слабости, и зависимость Элоди от желания быть нужной и от Сема; Ноэля от страха и убийств, и Рен от подчинения. Зависимость Элизабет от разрушений, и Кая от любви. Только на первый взгляд кажется, что все это не связано между собой, но связь есть. Они не должны были пересечься. Все три пары, рожденные, чтобы улучшить мир, или низвергнуть его еще глубже. Им был дан шанс, всего один на каждого, но воля Отца свела их всех вместе. О да, эта игра будет стоить того, чтобы понаблюдать за ней.      И есть еще девчонка, о которой не стоит забывать. Андромеда. И Фиби. И, конечно же, Джад. Хотят они того, или нет, но все они тоже часть игры.      Кай сорвался с места и громко хлопнул в ладоши, прокричав:      – Да пусть начнется представление.      Сидящая напротив Элизабет с опаской посмотрела на него. На ее лице застыло осуждающее выражение.      Его Элизабет. Ему было неважно, как она выглядит, хотя ее прошлое тело нравилось ему больше. Но что значило смертное тело? Для Кая ничего. Один сплошной восторг переполнял его от мысли, что она снова рядом. Ее энергия опутывала его подобно жару костра, в котором можно было и сгореть. Каю было наплевать. Его разбирало веселье, глупое и такое неуместное человеческое чувство. Его нужно было скрывать, но Кай даже не собирался. Даже если завтрашний день станет последним для него, ему было хорошо, впервые за долгое время. Элизабет снова с ним. Фиби ненавидит его. Отец жаждет его смерти. А сам он жаждет смерти всех остальных существ в этом мире. Какое все это имеет значение?      Элизабет вздохнула и подложила под спину подушку. Она выглядела умиротворенно. Милая и красивая Элизабет, пусть ее тело сейчас не было красиво, но Кай все еще воспринимал ее именно так. Глядя на нее, невозможно было разгадать ее тайну, разглядеть под невинной улыбкой и шуршанием десятка пышных юбок, свежим румянцем на щеках и сверканием глаз то, что томилось где-то далеко внутри. Скрывающуюся там тьму.      Давние сцены все еще стояли у Кая перед глазами. Пышные юбки, разметавшиеся на грязном полу, запутанные волосы, бледные тонкие руки с обломанными ногтями, и кровь, покрывающая эти руки. Все те же невинные глаза, с удивлением смотрящие на него. Все те же мягкие нежные губы, что шептали его имя, а теперь просят ничего не говорить Отцу. Это больше не повториться. Никогда. Ни за что. Но это повторялось снова и снова. В это время она становилась неуправляемой, дикой, неуравновешенной, то и дело срывалась на крик, а потом у нее начиналась ломка. Каю было невыносимо наблюдать за ее мучениями. Он разговаривал с ней, гладил ее кожу и волосы, пел и играл на рояле, делал что угодно, но это не помогало. А затем он лежал в своей постели, слушая, как ее босые ступни перемещаются по паркету, неуверенно, подкрадываясь, а затем торопливо сбегая по лестнице. Он все так же лежал, ни в силах уснуть, ни встать, и ждал ее возвращения. Иногда ему приходилось искать ее, чтобы вернуть домой. Проходило несколько дней, и она снова становилась Элизабет, веселой, вечно улыбающейся, стремящейся помочь всем и каждому. Он боялся признаться себе в этом в обычное время и только в предрассветные часы, ожидая ее возвращения и одновременно страшась увидеть кровь на ее платье или туфлях, точно знал, что готов заплатить любую цену, хоть тысячи, хоть миллионы жизней, чтобы сохранить ее. Даже если она захочет его жизнь, он отдаст ее.      Она была сильной, его Элизабет. Он многого не знал о ней, о многом мог только догадываться. Как она живет со своим проклятием, как находит в себе силы просыпаться по утрам и смотреть на мир, зная, что она такое. Откуда в ней любовь, чтобы дарить ее ему, ничего не прося взамен.      Каково это быть ею? И чего стоит такая жизнь?      Она сильная, но не он. Будь Кай сильным, он бы уже прекратил ее мучение, но он не сделает этого, а она никогда не попросит. Он слаб и эгоистичен, он готов пожертвовать тысячами, даже миллионами жизней только ради того, чтобы сохранить ее, потому что знает, что больше никто не будет любить его так, как она. Потому что он зависим от ее любви. Потому что он...      – Кай?      Она стоит над ним, и ей приходится согнуться, чтобы их лица находились на одном уровне. Раньше она не была такой высокой.      – Пойдем, Кай. Я знаю, что тебе не нужно спать, но ты полежишь со мной, хорошо? Сделаешь это для меня? Только так я смогу уснуть, зная, что ты будешь беречь мой сон.      – Конечно, Элизабет, это удовольствие для меня.      Он лжет. Это больше чем удовольствие, это потребность. Но прежде чем пойти вслед за ней, демон замирает на месте. Ему запрещено говорить об этом с кем-либо, кроме Отца. Да плевал он на любые запреты.      – Ты знаешь, что начнется вскоре, так ведь? Знаешь, что из шестерых в живых останется только один.      Она посмотрела на него незнакомо, в ее взгляде не было невинности и беззащитности, как прежде, только усталость. И что-то еще. Она изменилась за эту жизнь, стала тверже.      – Если и так, что это изменит? Я не боюсь смерти, как и ты. Жить с моими воспоминаниями гораздо страшнее, но это не мешает мне жить. – Элизабет сцепила руки перед собой, как никогда не делала раньше. Это едва уловимое напоминание о том, что Кай больше не знает ее так, как раньше, и что между ними больше нет той связи, что была для обоих естественна. – И я знаю, что ты переживаешь, но не обо мне. Ты боишься за жницу, как я боюсь за тебя. Я понимаю, это естественный страх. Как понимаю и желание защитить того, кого мы любим. Но и ты должен понять: она не нуждается в тебе больше. А теперь пойдем, я спою тебе колыбельную, как тогда, когда ты еще нуждался во сне.      Ее улыбка все такая же, она все так же любит его. Это больше, чем Кай смел желать. Но не только Элизабет изменилась за эти годы, но и он. Его не волнует жизнь жницы.      Конечно, точно не волнует.      Именно поэтому он все еще не ответил на предложение Элоди отказом.