Текст книги "Зависимость. Трилогия (СИ)"

Автор книги: . Freedomni

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 37 страниц)

Freedom

Зависимость – 3. Страх

Аннотация: Страх рождает мысли, но сковывает поступки. Ноэль знает, ради чего пришел в этот мир. Его единственное предназначение – нести смерть. Он знает о пророчестве, согласно которому должны быть совершены шесть ритуальных убийств, после чего начнется битва между ангелами и демонами. И он смирился со своей ролью орудия в руках провидения. Но отчего же тогда страх так терзает его?

Unknown      Freedom     Страх

     Зависимость – 3

     Аннотация

      Страх рождает мысли, но сковывает поступки.      Ноэль знает, ради чего пришел в этот мир. Его единственное предназначение – нести смерть. Он знает о пророчестве, согласно которому должны быть совершены шесть ритуальных убийств, после чего начнется битва между ангелами и демонами. И он смирился со своей ролью орудия в руках провидения. Но отчего же тогда страх так терзает его?

     Аннотация

      Страх рождает мысли, но сковывает поступки.      Ноэль знает, ради чего пришел в этот мир. Его единственное предназначение – нести смерть.      Фиби, наконец, готова отбросить все свои страхи и добиться свободы, даже если это означает потерять Кая.      Рен знает секрет, который способен изменить не только ее жизнь, но и жизни людей, которых, как ей кажется, она даже не знает.      Кай по приказу Отца собирает вместе группу людей, которые уже не одно столетие связаны между собой.      Демо живет в страхе, найдет ли она силы, чтобы бросить вызов своему предназначению?      Как устоять в битве с собственным страхом и выйти победителем из этого противостояния?      Все решиться сейчас.

Пролог

Год назад

      Днем все было спокойно.      Ноэль брел по городу, вслушивался в собственные шаги и всматривался в лица прохожих, надеясь хотя бы раз заметить

это

до наступления ночи. Но все его надежды развеялись прахом.      У него почти не осталось денег, их едва хватало на то, чтобы купить буханку хлеба и каких-то консервов, и он был недостаточно оптимистично настроен, чтобы верить, будто это поможет ему продержаться еще хотя бы несколько дней. Так или иначе, мысли о еде уже давно отходили на задний план.      В городе все было мирно и спокойно. Казалось, все идет своим чередом, так, как и должно быть. Девушка на кассе улыбнулась ему, пробивая незатейливые покупки, и, должно быть, даже не заметила, как он засунул в карман шоколадный батончик со стеллажа около кассы. Да, было глупо так рисковать и попасться на такой мелкой краже, но Ноэль успокаивал себя тем, что не ел сладкого уже больше нескольких месяцев. К тому же он всегда был осторожен.      Странно, но он производил на людей абсолютно противоположное впечатление: одни видели в нем бандита или какого-то уголовника и смотрели с нескрываемым презрением, другие были готовы поверить каждому его слову.      В глубине души Ноэль и сам точно не знал, кто он: борец или псих, герой или неудачник. Должно быть, в свое время он успел побывать всем из этого.      Солнечный свет, пусть рассеянный из-за грозовых туч, закрывших небо, успокаивал его. Поток людей давал мнимое ощущение безопасности, что же до терзающего его чувства одиночества, то в толпе оно одновременно становилось менее реальным и более ощутимым.      Он шел, набросив на голову капюшон и засунув руки в карманы, темная безразмерная куртка скрывала его мощную мускулатуру, благодаря которой он всегда становился объектом человеческого любопытства, а иногда даже агрессии.      Ноэль до дрожи боялся двух вещей: темноты и часов. Первого потому, что это означало наступление нового припадка, второе же – нарушение его душевного спокойствия, которое в последнее время и так было все сложнее удержать. Прошло больше трех лет с тех пор, как он в последний раз посещал психотерапевта. От его услуг Ноэль отказался, когда окончательно потерял надежду на избавление от своего страха.      В итоге они остались один на один. Перевес в счете явно был не на стороне парня.      Даже не глядя на часы, он видел, как ускользает день, словно у него в голове помещались крошечные песочные часы, откуда с каждой секундой высыпалось все больше и больше песчинок. Сначала облака заполонили свод, затем небо постепенно стало менять цвет, от грязно-голубого до светло-желтого, а потом до кроваво-красного, испещренного фиолетовыми и оранжевыми стрелами. Когда он открыл дверь своей квартиры, до заката оставалось чуть больше получаса.      Первым делом он закрыл дверь на все пять замков, затем окна – собственноручно приделанными ставнями. Перекрыл газ и воду. Вырубил электричество. Ноэль знал каждый сантиметр своей квартиры и вполне мог передвигаться по ней на ощупь, но все же скорее по привычке включил большой напольный фонарь и зажег в кухне несколько свечей. В такой практически романтической обстановке прошел его скудный ужин. Раньше, еще несколько лет назад, он бы стал жаловаться и причитать, но не теперь. Да и на что тут жаловаться? Главная цель еды – поддерживать существование, а не приносить удовольствие. Его ужин только на это и годится, и было бы глупо требовать от него большего. Ноэль больше ничего ни от кого не требовал, кроме себя.      Окна были плотно закрыты ставнями и тяжелыми плотными шторами, и в комнаты не проникали остатки солнечного света, но Ноэль с точностью до секунды знал, когда наступил мрак.      На потолке, прямо над окном, появилось темное пятно размером с большую тарелку. Постепенно пятно разрасталось, пожирая штукатурку и побелку. Куски краски летали по воздуху, медленно оседая на пол. Затем омертвление коснулось штор и обоев. Казалось, долгие десятилетия проходят у него на глазах за считанные секунды, если не за доли секунд. Участь разрушения переходила и на мебель: стоящие полки покрывались слоем пыли, пластами отходил лак от стола, диван в коридоре просел, лишившись ножек и с выпавшим днищем, экран старого телевизора дал трещину, а затем раскололся на множество крошечных осколков, усыпавших пол.      Ноэль осел на пол, инстинктивно прикрыв голову руками и стараясь уберечься не только от осыпающейся штукатурки. Он хотел бы отвернуться или закрыть глаза или сделать что-нибудь еще и не смотреть. Но не мог.      Первой, как всегда, была тревожная сирена, звучащая неизвестно откуда. У нее не было определенного источника, но звук распространялся так быстро, что уже через несколько мгновений заполнил все помещение. Затем появился звук капающей воды.      В месте, где впервые появилось пятно, теперь с потолка стекала густая темная жидкость. Она с глухим звуком падала на пол, и деревянные доски под ней начинали дымиться и почти тут же плавились.      Ноэля захлестнула такая волна ужаса, что он практически потерял контроль над своим разумом.      Нужно было оставаться под защитой фонаря и свечей, теперь радом с ними было наиболее безопасное место для него, вместо этого Ноэль бросился к двери, не взяв даже фонаря, и поспешно трясущимися руками стал открывать замки. Непослушные огрубевшие пальцы не слушались. Он обломал несколько ногтей до мяса, пытаясь справиться с последней защелкой.      Оно наступало сзади, подбираясь все ближе и ближе. Между ними оставалось расстояние не больше вытянутой руки. И, наконец, дверь распахнулась.      Ноэль оказался в заброшенном коридоре, с выщербленным паркетом, отвалившимися обоями, голыми раскачивающимися от ветра крюками, на которых когда-то висели люстры. Из разбитого окна дул сильный ветер. Все двери были закрыты, и ни одна не открылась после того, как он стал молотить кулаками с криками о помощи.      Он наступил на какой-то провод, торчащий из пола, оступился и едва не упал, успев в последний момент вытянуть руку и ухватиться за стену. И только тогда заметил длинные ряды черно-бурых букв, которыми были испещрены все стены. Буквы складывались в слова, а те в свою очередь в предложения. Было так много слов, от пола и до самого потолка. В некоторых местах краска все еще стекала по стенам вниз, словно надписи были сделаны несколько минут назад, другие были очень старые, едва различимые вдавления в гладкой стене или царапины на штукатурке.

Новая смерть.

Нам нужна смерть.

Нам нужно пять смертей.

Дай то, что нам нужно, или следующая смерть будет твоей.

Ноэль пробежал по коридору до того места, где должна была быть лестница, но ее не оказалось на привычном месте. Вместо нее только голая стена из красновато-желтых кирпичей. Кладка не выглядела свежей. На ней тоже были буквы.

Тебе не уйти.

Ты боишься?

Не стоит бояться.

Поверь, ты еще не знаешь, что такое настоящий страх.

Парень резко развернулся и побежал в обратном направлении, к своей квартире. Там, по крайней мере, все было знакомым, а, значит, он знал, как следует бороться. Знал, что ожидает его за дверью.      Но внутрь не попасть. Дверь была объята пламенем, и коридор, словно по волшебству, тут же заполнился дымом и жаром. Ноэль не слышал ничего из-за пульса, стучавшего в висках и пульсации крови в голове. Он совершил ужасную ошибку, когда покинул квартиру.      Ошибку, которая, возможно, будет стоить ему, если не жизни, но хотя бы остатков разума.      Он не настолько сумасшедший, чтобы верить, что все это происходит с ним на самом деле. Такого просто не бывает, и всему должно быть логическое объяснение. Вот оно: он попросту сумасшедший. Было легко убедить себя в этом днем, при свете солнца, когда все было спокойно, птички чирикали в небе и улицы пахли свежей выпечкой и кофе. Но не теперь.      Запоздало пришло понимание еще одной ошибки: нож и два пистолета остались в квартире. Там же лежат фонари, зажигалка и несколько десятков коробков спичек. Обычно он не был таким растерянным, но сегодня что-то пошло не так с первой же секунды. Он никак не мог совладать со своим страхом.      Дверь продолжала гореть, металлическая ручка расплавилась полностью и стекла на пол лужицей раскаленного металла, а вот дерево почему-то все еще горело. И не было видно ни единой щели или дыры. Только плотная пелена огня.

Отсюда нет выхода.

      Ему на глаза все время попадались новые слова, в какую бы сторону он не поворачивал голову.

Пожар.

Смерть.

Обгоревший…

…труп

…был найден…

…в коридоре…

…у собственной двери…

…был полностью...

...расчленен…

…изрезан…

…обескровлен.

Ноэль слышал тяжелые приближающиеся шаги. Они доносились прямо из-за двери его квартиры. Он в ужасе отшатнулся назад, и в тот же миг что-то острое пронзило горящую дверь и вышло в нескольких сантиметрах от груди Ноэля. Дверь затряслась, словно то, что находилось с другой стороны, собиралось выбраться наружу.      Отсюда нет выхода.      Нет лестницы, чтобы спуститься вниз, или окон, чтобы выпрыгнуть, топора, чтобы попытаться прорубить одну из дверей, оружия, чтобы сражаться, и даже света, чтобы отогнать мрак.      Лезвие снова пронзило дверь, и на этот раз ему все же удалось задеть Ноэля. Резкая боль пронзила его лодыжку, и парень от неожиданности упал на пол. Не дожидаясь нового удара, он принялся ползти, извиваясь всем телом, как огромный червяк, и хватаясь окровавленными после борьбы с замком пальцами за доски.      Он мертвец, как только дверь не выдержит и выпустит то…то…      Ноэль стал ползти еще быстрее, но знал, что уже не успевает. Послышался громкий хлопок, и дверь вылетела, как пробка из бутылки, в коридоре сразу же стало еще жарче. Ноэль повернул голову, чтобы посмотреть назад, и замер, боясь даже дышать.      То, что было за дверью, подняло огромную руку-лезвие и отвело ее назад, приготовившись к удару. Ноэль дернулся всем телом и ударился о стену. Еще несколько мгновений назад он полз по центру коридора, а теперь уперся в гладкую стену. Ловушка захлопывается. Парень сцепил зубы и закрыл глаза, приготовившись к смерти.      Раз.      Два.      Три…      Снова послышался звук сирены, а затем разом все стихло.      Ноэль медленно открыл глаза, сначала левый, затем правый. Теперь он сидел, подпирая спиной стену у своей двери, которая, кстати говоря, была открыта настежь. Дневной коридор был совершенно обычным на вид. Все те же безвкусные желтые обои в цветочек, те же люстры с грязными коричневыми плафонами, никаких надписей. Ноэль посмотрел на свои руки, которые единственные из всего никак не изменились. Три ногтя сорваны до мяса, ладони все в занозах от половых досок, за которые он так отчаянно цеплялся, указательный палец на левой руке искривлен. Наверное, это произошло, когда он чуть не ударился об стену, пытаясь удержать равновесие.      Сделав глубокий вдох, он зашел в квартиру и закрыл за собой дверь. Прямо над входом висели единственные в его доме часы, на которые он смотрел каждый раз, покидая квартиру. Маленькая стрелка почти доползла до десяти.      Так поздно?      Все произошедшее в его голове заняло едва ли час, почему же сейчас уже позднее утро?      Кошмары каждые сутки с наступлением темноты, но то, что он видит, просто не может быть реальным. Но его руки изранены. А довольно часто и не только руки. Что же тогда делает тело, когда разум в отключке? Врачам так и не удалось выяснить, что же происходит с Ноэлем. Последний мозгоправ, к которому он обратился с просьбой о помощи, пропал три года назад, и его тело так и не нашли, только кровь на полу в кабинете. Ее было так много, что человек просто не смог бы выжить после такой кровопотери. Они похоронили пустой гроб. Ноэль ходил на кладбище и выдел светло-серый камень с надгробием, под которым он лежит.      Является ли Ноэль тем, кто жестоко убил доктора во время одного из своих припадков, а затем избавился от тела?      Он не мог знать этого наверняка, но сомнения никогда не покидали его. Даже днем, когда все было спокойно, и рядом не было часов, которые он просто ненавидел.      Зато все остальное всегда было с ним: день, который он ненавидел за то, что тот заканчивался, солнце, которое он ненавидел за то, что оно покидает его. Людей он ненавидел так же, за то, что те были равнодушны к его участи, докторов, которые не могли ему помочь, жизнь, которая отняла у него все, кроме тьмы.      Доктор был не первым, кто пропал рядом с Ноэлем, и даже не десятым. С самого детства случалось так, что люди рядом с ним исчезают, а потом полиция находит их трупы. Или не находит, как в случае с психотерапевтом.      Но больше всего он ненавидел именно часы.

     1.1

      В вечном страхе живущего не назову я свободным.

Гораций (Квинт Гораций Флакк)

Восемь месяцев спустя.

      То, что испытывал Ноэль, было предвкушением. Он хорошо подготовился, и было совсем немного вещей, которые могли бы пойти не так. Но когда имеешь дело с человеческим фактором, никогда нельзя исключать неожиданность.      Девушка была хороша, когда он смотрел на нее издалека, вблизи же оказалась еще прекраснее. Все, как он мечтал. Ростом выше среднего, изящного телосложения, с длинными русыми волосами. Ноэль даже завел специальную тетрадь, где отмечал каждую мелочь, которую ему удалось узнать про нее.      Две недели непрерывного наблюдения, каждый день, кроме воскресенья, дали неплохие результаты. Он узнал ее адрес, место работы, маршрут, которым она добиралась на работу, время, когда выходила из дома, и когда возвращалась. Глаза светло-зеленые, любит каменные украшение, любимый цвет, скорее всего, зеленый. Любит музыку, постоянно читает в автобусе. Ноэль мог бы различить запах ее духов на улице и узнать стук ее каблуков по асфальту.      Он несколько раз слышал ее голос, когда она покупала билет или заказывала что-то в кафе. Видел ее улыбку, когда она разговаривала по телефону с подругой.      Он знал о ней все, что мог узнать за такое короткое время, но у него все еще не хватало храбрости подойти и познакомиться с ней.      К списку его страхов прибавился еще один. Этот шел сразу же после часов.      Сегодня был необычный день. Утром Ноэль, как обычно, отправился на улицу, стараясь держаться как можно дальше от своей квартиры, возвращаться в которую ему совсем не хотелось, а еще у него было разработано несколько планов относительно того, где взять денег. Когда ни один из них не принес плодов, он просто слонялся по улицам, не задумываясь о том, куда идет и зачем. Не глядя на часы и забыв о времени.      Впервые за достаточно долгое время он не находился в квартире, после заката. И смена обстановки, казалось, пошла ему на пользу. По крайней мере, в его голове не звучала никакая ужасная сирена, и все не рассыпалось прямо на глазах. Может, хоть на одну ночь он будет свободен от своих страхов?      Его мысли оборвались, как только он увидел ее, девушку с зелеными глазами. Она шла вниз по улице, крепко сжимая сумочку. За ней по пятам шли трое здоровых парней очень сомнительной наружности. Ноэль двинулся за ними, на всякий случай вытащив из кармана пистолет. Девушка ускорила шаг, но ее преследователи сделали то же самое. Она побежала, и они закричали, призывая ее остановиться. Ноэль тоже побежал, чтобы угнаться за ними. Он как раз успел проскользнуть за угол и вклиниться между девушкой и ее преследователями. В темноте блеснули лезвия ножей, которые те сжимали в руках. Увидев Ноэля, один из них несколько опешил, на роже же второго появился схожий со звериным оскал.      – Мы хотели по-хорошему, парень, – сказал второй. – Девчонка бы просто отдала нам кошелек, но ты все испортил.      Первый, будто переняв браваду своего товарища, добавил:      – Теперь готовься увидеть свои кишки, размазанными по асфальту.      Ноэль, ничего не говоря, поднял руку с пистолетом и наставил дуло на него.      – А теперь, что скажешь?      – Скажу, что ствол ненастоящий.      Ноэль отвел прицел чуть в сторону и нажал на курок. Пуля пробила стену в нескольких сантиметрах от щеки грабителя.      – Уматывайте отсюда, пока я не вызвал копов. Или же не пристрелил вас, неудачников, если мне все же надоест ждать.      Их как ветром сдуло. Только тогда Ноэль повернулся к девушке и ободряюще ей улыбнулся.      – Ты как?      Ее лицо было белее мела, но она кивнула головой. Даже сейчас оставаясь привлекательной.      – Хорошо. Спасибо, если бы не ты…      – Не нужно благодарностей, я сделал то, что любой должен был бы сделать на моем месте. Давай я провожу тебя домой, на случай, если еще кто-то решит напасть на тебя этой ночью.      Теперь ее щеки вспыхнули.      – О, Господи, я не знаю, как мне вас благодарить. Возможно, вы спасли мне жизнь.      – Или пошел против мироздания, сохранив ее, – задумчиво протянул он.      Она непонимающе посмотрела на него, испуганно моргнув несколько раз. И все же не похоже, что ей удалось уловить смысл его слов.      – Простите, что?      – Ничего, просто размышления вслух. Могу я узнать, как вас зовут?      – Да, конечно, я Кристина.      – А мое имя Ноэль.      – Очень приятно с вами познакомиться, – она выдержала паузу, и за этот короткий отрезок времени ее щеки вдруг вспыхнули, – Ноэль.      Он предложил ей руку, и она приняла ее. Некоторое время они просто молча шли по улице. Кристина почти что повисла на его руках, после всего пережитого у нее тряслись коленки. И это было так…волнующе.      Ноэль дышал часто и поверхностно, его руки вспотели, а лоб покрылся испариной. Никогда еще он не испытывал такого сильного влечения к кому-либо. За две недели Кристина стала для него центром вселенной. Рядом с ней его не мучили кошмары, и он был практически нормальным. И он только что спас ее.      Сейчас бы просто довести ее до дома в целости и сохранности и вернуться домой,… чтобы ожидать нового приступа.      А что если это не сработает? И как только он войдет в квартиру, все начнется снова?      Кристина оступилась, и Ноэль поймал ее. На мгновение она оказалась заключена в кольцо его рук. Ноэль вздохнул, чувствуя запах ее духов, ее тела, цветочного геля для душа и ромашкового шампуня. Но ощутимее всего был запах страха.      Ноэль не смог бы сдержаться.      Он наклонился и запечатлел на ее губах легкий поцелуй, первый в его жизни. Кристина сначала попыталась было отстраниться, но затем обхватила его рукой за шею и притянула к себе еще ближе. Сумочка упала на пол. Ноэль резко отстранился, слыша чересчур громкие звуки, с которыми мелкие предметы катились по земле. Его виски и затылок пронзила резкая боль. Испытывая ощущение неловкости, он присел на корточки и стал собирать выпавшие предметы: кошелек, чудом не разбившееся зеркальце, маленькую косметичку, ключи на брелоке.      – Извини, – бормотал он все время, пока собирал вещи, – просто я…      Но Ноэль так и не успел договорить. Кристина присела на корточки рядом с ним и положила ладонь ему на предплечье. Ноэль вздрогнул и неожиданно для себя понял, что больше действительно не может сдерживаться. То, о чем он мечтал последние несколько недель с того дня, как встретил ее впервые, либо случится сейчас, либо вообще никогда.      Слово «сейчас» заставило ускориться его пульс.      – Сейчас, – прошептал он, глядя ей прямо в глаза. – Прости.      – Это я должна извиниться, потому что…      Ноэль поднял руку, в которой все еще сжимал брелок, и ударил ее по затылку сзади. Девушка упала прямо ему в руки, потеряв сознание. Ноэля всего трясло.      Они находились в закрытом тупичке, достаточно темном и отдаленном. Много шума они с Кристиной не наделали, ни в одном из ближайших окон не горел свет. Те же, что выходили сюда, вообще казались заброшенными. Лучшего места и искать грех.      И все-таки Ноэль сомневался. У него было мало времени, и сегодня днем он не подготовился к тому, чтобы все прошло идеально. Что если он сделает что-то не так?      А что если он не сделает вообще ничего?

Сейчас или никогда. Уходи сейчас и забудь об этом навсегда или делай.

Он не смог бы сдержаться.      Наклонившись, он прижал ее сонную артерию, чтобы она неожиданно не пришла в себя до того, как все будет кончено. У него не было с собой ножа, пистолет же здесь был абсолютно бесполезен. Зато у него все еще был брелок. Фигурка Эйфелевой башни с удивительно острой вершиной. Ноэль поднял руку и с силой опустил брелок на предплечье Кристины. Острый шпиль не пробил кожу полностью. То, что нужно. Ноэль методично наносил удар за ударом, что потребовало довольно много времени. Кожа расцветала, прорываясь красками артерий и вен. И каждый раз у него перед глазами стояла та картинка из книги. К тому времени, как он закончил, все тело Кристины было покрыто мелкими гематомами различных цветов, вокруг них постепенно образовывались небольшие опухоли. Несколько раз шпиль все же пробил кожу, и в тех местах выступили крошечные капельки крови, некоторые удары были так сильны, что Ноэль слышал, как хрустят ее кости, но ничто не заставило бы его сейчас прекратить или пожалеть о своих действиях. Последний особенно сильный удар, пришелся в область грудной клетки, прямо над сердцем.      Ноэль знал, что девушка больше никогда не придет в себя. Он не спас и не убил ее, а только отстрочил смерть на некоторое время.      Первый из пяти.      Он не стал забирать ни ее деньги, ни телефон, а оставил сумочку лежать на асфальте, там, куда она и упала. Единственное, что он унес с собой, был брелок, и то только потому, что не смог разжать кулак, чтобы освободить его. Идя домой, он все еще испытывал необычный прилив энергии и силы, и его все так же мучили сигнальные системы, которые никак не хотели угомониться. Ноэль шел, слыша гул машин даже через три улицы и падение капель с чьего-то кондиционера, который даже не видел. Этой ночью он видел в темноте так, как никогда раньше. Все было ясно и четко, как днем.      Этой ночью он мог контролировать свой страх.

     ////

      Оружие заставляет человека испытывать страх, в то время как другому оно дарует власть. Ноэль был тем, кто всегда боялся оружия. Но и тем, кто обладает им сейчас.      Палач и жертва в одном теле.      Страх перед оружием вовсе не был иррациональным, ведь имел под собой совершенно реальное основание.      Ноэлю было четыре года, когда прямо на его глазах любовник матери застрелил отца. Затем, когда женщина начала кричать, он вышиб ей мозги прицельным выстрелом в голову. Маленького мальчика, в одночасье оставшегося сиротой, убийца попросту оттолкнул ногой, брезгливо сморщившись. На полу остались кровавые следы от его ног, несколько кровавых потеков и пустые гильзы.      Тогда смерть подошла к Ноэлю очень близко. И, подойдя, она почему-то забыла уйти.      Четыре приемных семьи, неисчислимое множество детских домов и лечебных учреждений, десятки психотерапевтов и психиатров, игл, анализов, карточек с кляксами, психологических тестов и транквилизаторов. Официальное признание того, что он невменяем.      Ноэль упорно сопротивлялся.      Не верил.      Боролся.      Оказалось, что все они были правы, а он – слишком слаб, чтобы бороться со своей природой.

     1.2

Лучше пусть

презирают, чем боятся

.

Элиас Канетти

      Рен знала секрет. Все каждый раз начиналось именно с этого, снова и снова, каждый раз. Каждый чертов день. Это был не тот секрет, который бы перевернул историю мира с ног на голову или принес какое-нибудь великое открытие. Нет, всего лишь крошечный личный секрет, которого, впрочем, вполне хватило на то, чтобы изменить саму Рен.      Несмотря на то, что внешне она была почти полной копией своего брата-близнеца Неро, между ними было что-то вроде пограничной зоны или буфера, что не позволяло им сблизиться.      Неро и Рен были очень близки, как охотники, как напарники, как стая. Он был продолжением ее тела, частью ее души, большей частью ее сердца и мыслей. Брат значил для нее больше, чем можно описать словами. Он был самой ее жизнью.      Рен боготворила его с самого детства, казалось, еще до того, как научилась ходить. Первое слово, которое она произнесла, было его именем. Он всегда был первым, кого она просила о помощи, или с кем делилась своими мыслями и переживаниями.      Потом же их осталось всего двое.      После этого он был ее опорой, ее защитой, командиром, господином и душеприказчиком. Перестал быть лишь братом.      Сначала девушка тщетно пыталась понять, что послужило причиной столь резкого изменения в его поведении. Конечно, смерть родителей, горе утраты, груз ответственности, свалившийся на его плечи, должны были изменить его, сделать старше, серьезнее, ожесточить. Но могло ли это заставить его отдалиться от своей сестры? Рен могла только предполагать.      А затем она узнала секрет.      Это вышло совершенно случайно. Во время одной из вечных охот, Неро был довольно серьезно ранен. Она обработала и зашила его раны, и брат отправился спать. Ночью у него начался сильный жар и бред. Рен всю ночь не сомкнула глаз, боясь оставить брата в одиночестве даже на несколько минут. Что случиться с ней, если он погибнет? Она даже думать об этом не могла, слишком трудно, больно, страшно. Ближе к утру жар немного спал, и Неро перестал метаться по постели, его дыхание успокоилось. Только тогда Рен разрешила и себе расслабиться.      Чтобы занять руки и перестать беспокоиться, она решила заняться стиркой. Вот тогда-то она и нашла в куртке брата старый потрепанный дневник. Она сразу же его узнала, так как именно его отец постоянно носил при себе. Удивительно, но Рен ни разу не вспомнила о нем после смерти родителей до этих пор.      Сначала она испытала радость, листая такие знакомые пожелтевшие страницы, от которых шел аромат отцовских сигар. Желая продлить для себя удовольствие, она медленно пролистывала его, страницу за страницей, пока не наткнулась на нечто странное. Последние несколько записей были сделаны не рукой отца. Она сразу же узнала этот ровный каллиграфический почерк.      Слова намертво врезались ей в память.

Прости, отец, что я пишу это здесь, но у меня нет выбора. Я умру, если не поделюсь этим хотя бы с кем-то, но говорить мне нельзя, так как меня в лучшем случае сочтут сумасшедшим и запрут в сумасшедшем доме. Надеюсь, ты выслушаешь меня. Впрочем, ты всегда поступал именно так.

Я видел, отец, видел, чем она была на самом деле, твоя Реджина. Хотя вынужден сомневаться, что даже ты узнал ее в тот момент, когда она предстала перед тобой. Не знаю, что это было, но в ней не было ничего от моей сестры, которую, как мне казалось, я знал лучше, чем самого себя. Монстр, чудовище, убийца.

Мне страшно. Я не знаю, как смогу утром открыть глаза и посмотреть в ее лицо, как заставить себя обнять ее за плечи и сказать, что все будет хорошо. Что я защищу ее. Я бы хотел сделать это, действительно, но как я могу защитить ее от самой себя?

Ее лицо до сих пор стоит у меня перед глазами. Бледное кожа и налитые кровью глаза. Отец, твоя кровь на ее руках, твоя и мамы.

Я могу быть следующим, и мне страшно.

Но знаешь, что больнее всего? Знать, что то, против чего мы и наши предки сражались так долго, все-таки смогло нанести решающий удар и победить. Враг пробрался в самое наше сердце и пустил там корни. Я – последний, кто мог бы попытаться победить, но даже сейчас знаю, что у меня не хватит на это сил. Не потому что я слаб телом или одержим страхом, но потому что любовь

к чудовищу

делает меня ничтожным и слабым.

Сейчас Реджина впала в состоянии среднее между сном и комой. Не знаю, что с ней происходит, и очнется ли она вообще. Не знаю, чего желаю сейчас больше: чтобы она снова стала такой, как раньше, или чтобы просто исчезла. Или умерла.

Я усну этой ночью, думая о том, что утром могу не проснуться, и что теперь моя кровь покроет ее бледные руки, и одержимый мыслью, что все еще ставлю ее жизнь выше моей.

Прости, что подвел тебя.

После уже не было никаких вопросов. То, что она прочила в дневнике, прояснило все, расставило точки над і. Хмурые взгляды Неро, то, что он никогда не засыпал рядом с ней. То, что его глаза уже всегда были открыты, когда она просыпалась. То, как он относился к ней, словно она была очень ценной вещью, которую он ненавидел, но о которой упрямо продолжал заботиться.      Рен не могла винить его. После этого она стала еще больше восхищаться его силой и принципиальностью.      Ощущение ее вины выросло еще больше, затопив все другие чувства. Рен была пленницей своей вины, которая была как цепь вокруг ее шеи, и другой конец этой цепи держал в руках Неро. Она знала это, знала, но не могла винить брата в этом. Он справлялся со всем этим, как мог. Вряд ли кто-либо на его месте справился бы лучше. Рен не знала, что делала бы, зная, что их родителей убил Неро.      Неро никогда не сделал бы такого. Это все ее вина.      И эта вина была раковой опухолью ее души, которая с каждым днем стремительно разрасталась. Рен ничего из этого не помнила, как не знала, зачем она сделала это. Было ли это ее решение или ее телом владеет нечто темное, враг?      Как Неро засыпал в ту ночь с мыслью о том, как сможет утром посмотреть ей в лицо, так Рен делала из года в год.      Она больше не пыталась отстаивать свою точку зрения. Не могла выносить гнева или даже легкого огорчения брата. Она посвятила свою жизнь ему и сделала бы все, чтобы защитить его. Но как защитить его от себя самой, если даже она не знает, что такое на самом деле Реджина?      Все начиналось с того, что Рен знала секрет, и заканчивалось этим же. Замкнутый круг, из которого не выбраться. Круг боли и вины, смерти и крови. Когда она смотрела на свои руки, ей казалось, она может различить на них и кровь своих родителей тоже.      Круг страха, удавка на ее шее, кинжал в ее сердце.      И она вынуждена умирать снова и снова.