Текст книги "Зависимость. Трилогия (СИ)"

Автор книги: . Freedomni

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц)

   Вторая статуя, завладевшая вниманием Белла, изображала неимоверно крупного, мясистого, сидящего на земле младенца с круглым уродливым лицом, узкими провалами глаз, не по-детски большим ртом и искривленными короткими конечностями, поднятыми вверх.

Зачем кому-то понадобилось вырезать такую уродливую статую?

   Когда Крайм закончила с покупками, парень разглядывал коллекцию древних карт в витрине за стеклом, которые выглядели так, будто могут рассыпаться прахом, даже если просто сильно подуть на них. Не говоря ни слова, Крайм жестом пригласила его следовать за собой. Белл хотел было попрощаться с владельцем магазина, но тот был занят, пересыпая какой-то светло-желтый порошок в три крошечные баночки.

   – Теперь у тебя есть все ингредиенты? – спросил Белл, загружая вещи в багажник.

   – Почти. Остался всего один.

   – И какой?

   – Спустись вниз и скажи продавцу, что мне нужна его хаим. Он забыл отдать мне ее.

   – Что это значит?

   – Делай, а не спрашивай.

   Пожав плечами, Белл спустился по лестнице вниз и толкнул дверь магазина рукой, услышав знакомый скрип. Продавец даже не поднял головы и вообще никак не отреагировал на его приход. Подойдя к стойке, Белл обратился к нему.

   – Да? – недовольно спросил мужчина. Его лицо выглядело уставшим, глаза покраснели от напряжения.

   – Девушка, которая только что заходила, сказала, что вы забыли отдать ей хаим.

   На лице продавца появился ужас, а в следующий миг он схватил со стола короткий кинжал и с воплем воткнул его себе в грудь. Белл утратил возможность двигаться, глядя на окровавленное тело, упавшее вперед на стойку. Поднявшись наверх, он спросил у Крайм, что такое хаим.

   – Жизнь, – удовлетворенно ответила она.

   – И твоя просьба включала в себя самоубийство?

   Крайм усмехнулась.

   – Этот человек оказался преданным слугой. Я не забуду этого.

   – Как тебе удалось заставить его совершить такой поступок?

   – Некоторые люди знают, кто я такая и на что способна. И они готовы на все ради моего благословения. К счастью, или к несчастью, их осталось совсем мало.

   – Сделаю ли я нечто похожее, если ты прикажешь? – с испугом спросил Белл.

   Она покачала головой.

   – Если я захочу или прикажу, то нет. Только если сам захочешь.

   – Как я могу захотеть лишить себя жизни ради тебя? – не поверил он.

   – Ты глуп, парень, и совсем неопытен. Те, кто много тысяч лет назад знал о моем народе, придумали для своих сказок новых героев. Джинов. Но на самом деле они не более похожи на нас, чем люди напоминают обезьян, если тебе интересно.

   – Значит ли это, что ты можешь исполнять желания?

   Крайм кивнула:

   – Могу, но всего одно, а не три, и цена за его исполнение всегда одна. Та, что заплатил покойный продавец.

   – И каким было то желание, стоившее ему жизни? – спросил Белл, садясь в машину.

   – Спасти жизнь его дочери. Но поскольку ничто не берется из неоткуда и не девается в никуда, в основе каждой сделки лежит обмен. В этом мы похожи на демонов, но в отличие от них нам не нужны человеческие души, а только их жизненная сила. Именно она помогает нам сохранять власть над чужими телами, ибо в этом мире своих у нас нет. Чтобы что-то получить, каждый должен чем-то пожертвовать. И только своей жизнью можно купить чужую.

   – Значит, не всегда после сделки люди умирают?

   – Не всегда, но чаще всего да. Одни хотят спасти кому-то жизнь, другие, наоборот, забрать. Но и в том, и в другом случае цена будет одна.

  2.12

Религиозный фанатизм – при данном виде зависимости цель жизни – следование принципам определенной религии. В последнее время данный вид зависимости стал встречаться все более часто. Создаются новые вероучения, проповедуют которые харизматичные, обладающие выдающимися качествами люди, умеющие убеждать. Они находят себе последователей, слабых, неуверенных в себе людей. В основе вероучения может быть множество законов, в большинстве своем – абсолютно бессмысленных, однако зависимых людей заставляют следовать им. Применяются всевозможные технологии психологического влияния, происходит фактически зомбирование людей. В большинстве случаев человек, основавший или пропагандирующий такое учение, стремится к получению определенной выгоды (материальной, физической).

   Запах корицы, смешанный с тонким ароматом ландыша. Запах, который был для Фиби олицетворением чего-то чистого и родного, напоминавший о доме.

   Фирменный пирог миссис Коллинз и любимые духи мамы Фиби.

   Запах, практически стертый из памяти вкусом пепла и дыма.

   Все, что оставалось у Фиби, – скудные обрывки воспоминаний и легких, как дым, образов, которые могли развеяться в любой миг. Горячие оладьи по утрам, мамина улыбка, мягкая густая шерсть Кими, пахнувшая морозом и свежестью, заразительный папин смех, голос брата, когда он ругался на нее...Этого было мало, чтобы помнить их, но и слишком много, чтобы забыть. Даже через столько лет.

Тринадцать лет назад в доме Коллинзов случился страшный пожар, унесший жизни Фрэнка Коллинза, его жены и старшего сына

Виктора

.

Соседи погибшей семьи видели, как дом ночью вспыхнул, словно облитый бензином,

от единственной искры.

И, что ужаснее всего,

виновной в том пожаре признали пятилетнюю дочку Коллинзов.

Власти единогласно приняли решение поместить Фиби Коллинз в психиатрическую клинику для проведения полного обследования, но она исчезла на следующий де

нь, и больше ее никто не видел (вырезка из местной газеты).

   Фиби резко села в кровати, уставившись на свои руки. Даже в темноте комнаты она могла различить тонкие бледно-розовые ожоги на пальцах и ладонях. После долгих лет бегства они стали едва различимы, так что большинство людей их даже не замечают, но для нее они навечно остались высечены в памяти, как и запах костра, горелой плоти и крики сожженных заживо.

   С той ночи она разучилась плакать, ночи, в которую ее прокляли.

   Трудно сказать, что толкнуло пятилетнюю девочку на столь ужасное преступление. Знакомые и друзья Коллинзов всегда находили ее странной. Она была слишком взрослой для своих лет, слишком рассудительной и серьезной. Почти никогда не смеялась и очень редко плакала. Замкнутая, необщительная, невеселая, почти не общалась с другими детьми, разве что кроме своего брата. Были даже подозрения на аутизм, но диагноз не подтвердился, как и другие: психические расстройства, даунизм, задержка в развитии.

   Фиби до сих пор хорошо помнила спичечный коробок в своих руках, а затем крошечный огонек, который бережно охраняла от ветра. Уже тогда она знала, что это не было игрой или простой шалостью. Девочка знала, что это серьезный проступок и после ее накажут, отправив в дом для сумасшедших, а, может, и того хуже. Убийство – страшный грех, более того убийство своих родителей и брата. На один краткий миг ей вспомнилась икона с изображением Страшного Суда, изображавшая пламя Ада и ужасных чертей с вилами, встречавших грешников. Или это было не икона? В любом случае, это – именно то, что ждет Фиби. Наказание. Пытки. Смерть. Ад.

   Она любила мамочку, отца и брата и не хотела, чтобы им было плохо. Но у нее не было выбора. Фиби не боялась, поджигая спичку, и руки ее не тряслись, но спичка все равно затухла от ветра. Тогда девочка повернулась к ветру спиной и попробовала еще раз, затаив дыхание. Крошечный слабый огонек вспыхнул только с четвертого раза, согрев замерзшие руки и осветив кожу в красновато-оранжевый цвет.

Огонь – хороший и послушный, и почему папа запрещал ей играть со спичками?

Как и верный Кими, огонь делает только то, что ему приказывают.

   Почему-то в тот момент Фиби совсем перестала волноваться, хотя до этого целую неделю не могла сомкнуть глаз по ночам. Уверенной походкой она зашла в кухню и бросила спичку на пол. Не прошло и трех секунд, как вся кухня оказалась в пламени. Сначала занавески, затем обои и кухонная мебель. Внезапная утечка газа, как он и обещал. Они бы все равно умерли, задохнулись от газа, или от какой-то болезни, или во время автомобильной аварии.

   Фиби сделала это не для того, чтобы убить, а для того, чтобы спасти.

   Всю ночь она просидела в закрытой машине у обочины, уткнувшись лицом в колени и дрожа всем телом. Той ночью она не проронила ни единой слезы.

   Ее нашли на следующий день, но это были не полицейские, приехавшие, чтобы забрать ее в сумасшедший дом. Странное дело, но из полсотни человек, собравшихся той ночью около их дома, ни один не догадался заглянуть в припаркованную на противоположной стороне дороги машину. Уже перед самым рассветом, когда на улице стало пустынно, за ней пришли двое мужчин. Первого она узнала сразу же по высоким залысинам и длинным закрученным усам. Это из-за него погибли ее родители. Второй был очень высоким и очень худым, одетый в черный костюм, черные ботинки и черный плащ. У него были редкие черные волосы, длинное тонкое лицо с бледной сморщенной кожей и темные-темные глаза, казавшиеся вечными.

   Они сказали, что после услуги, которую Фиби оказала своим близким, теперь она – Смерть. Девочка заупрямилась, заявив, что она вовсе не старая и не страшная, как в сказках, значит, и смертью быть не может. Тогда тощий рассмеялся и заявил, пристально глядя на нее своими страшными глазами:

   – Смерть – это я, ты же только моя помощница. Жница.

   И они ушли. Второй несколько раз оглядывался на нее, продолжая следовать за своим боссом. А затем фигуры просто растворились в воздухе.

   – Глупый дядя, – прошептала Фиби, смотря в том направлении, куда они двинулись, – теперь Смерть – это я, только молодая и красивая.

   Она не будет ничьей помощницей.

  /////

   Когда она проснулась утром, сон еще не до конца выветрился из памяти. Впервые за долгое время она снова помнила все так хорошо, словно это случилось лишь несколько дней назад. Ощущение огня все еще порхало на кончиках ее пальцев, слова незнакомца звенели в ушах.

   Сейчас казалось, что пожар произошел столетия назад, и та девочка погибла в ту ночь. Впрочем, Фиби Коллинз действительно погибла тринадцать лет назад, если верить официальным документам, ее свидетельстве о смерти и небольшому надгробии на кладбище.

   Сердце учащенно билось, а во рту оставался сильный привкус крови. Подняв руки, Фиби посмотрела на размытые края шрамов. Но они вовсе не были такими, как вчера, а кровоточили, словно были получены несколько минут назад. Схватив со стула полотенце, девушка обмотала его вокруг ладоней, ткань тут же насквозь промокла от крови, а Фиби внезапно почувствовала сильную боль.

Ты забыла. Ты позволила себе забыть.

– Нет, – прошипела она сквозь сжатые зубы и резко сорвала полотенце. – Нет!

   На соседней кровати заерзал Кай, приподнялся на руках и встревожено посмотрел на нее.

   – Что случилось, Фиби?

   – Все отлично, – пробормотала она и пулей выскочила из комнаты. Выйдя из их номера, девушка оказалась на улице и побежала вверх. Проезжавшие мимо автомобилисты сигналили ей, но Фиби не обращала внимание. Кровь все еще шла, стекая по руке вниз, закапав штанину пижамы и асфальт под ногами.

Ты забыла, чья это вина.

Забыла,

почему была выбрана.

– Нет, – злость жгла ее изнутри. – Я ничего не забыла. Это все моя вина. Это я убила их.

Ты не убила их, а забрала их жизни в акте милосердия. Ты должна была поступить именно так.

Только так девчушка доказала, что была достойна возложенной на нее роли.

   -

Я не хотела этого и сейчас не хочу.

Свой выбор

ты уже сделала. Могла уйти вместе с ними, но не ушла.

   – Я не могу сделать то, чего вы хотите. Мне это не по силам. Я слабая.

Слабая.

Потому что страх парализовал тебя. Ты спряталась за ним, как за стеной. Страх и чувство вины делают тебя слабой и беспомощной.

Избавься от них и обрети силу.

Фиби кричала что-то, пока не сорвала голос, так что прохожие в панике бросались прочь от нее, но голос внутри исчез. Хотела плакать, но глаза были сухими. Кричать, но из горла не вырывалось ничего, кроме хрипа.

   Главный жнец был прав. Она не только была слишком мягкой для этой работы. Более того, все эти годы искреннее считала себя слишком чистой для этой работы, слишком хорошей. Позволила стереться воспоминаниям о пожаре и о том, что сделала. О своей семье. В глубине души она надеялась, что, если не справится с работой, ей разрешат вернуться к обычной жизни.

   Этого не будет.

   Кай изо дня в день повторял ей: или коса, или забытье и окончательная смерть. Для таких, как она, выбор невелик. Фиби же все еще продолжала надеяться на чудесное избавление. Идиотка. Что бы в таком случае значила смерть ее родителей?

   Хотелось нормальной человеческой жизни?

   Этого не будет.

   Поступить в колледж и обзавестись семьей?

   Этого не будет.

   Устроиться на нормальную работу?

   Никогда.

   Она не нормальная девочка, не подросток, оставшийся без родителей и без семьи. Она – сама Смерть.

   – Фиби?!

   Кай стремительно приближался к ней. Его темно-бардовая аура была в этот момент чрезвычайно мощной, протянув руку в его сторону, Фиби могла бы почувствовать исходящий от него жар даже на расстоянии ста метров.

   – Какого черта здесь происходит? – закричал он. Теперь их разделяло не больше двадцати шагов.

   – Я в полном порядке. Убирайся отсюда.

   Его глаза казались огромными на фоне бледного лица. Он в полнейшем изумлении таращился на нее.

   – Что ты сделала, Фиби?

   – Я сказала: убирайся!

   Демон отлетел шагов на тридцать назад, ударившись спиной о бок грузовика. В металле осталась вмятина по форме напоминавшая контур его плеч. Секунд через пять Кай пришел в себя, но больше не смел двигаться, опасаясь новой вспышки.

   – Поговори со мной, пожалуйста. Что произошло?

   Фиби подняла руки, глядя на тонкие ручейки крови, стекающие по ее бледной коже. Вид крови раздражал ее. Силой мысли она заставила раны затянуться. Злость понемногу улеглась, но ей на смену пришла холодная рассудительная ярость.

   – Я не марионетка, – медленно, с расстановкой сказала она, глядя на демона. – И не позволю, чтобы мной командовала шайка каких-то то выродков из Ада.

   – Да, конечно, – поспешно согласился он. – Никто и не думал тобой командовать. У меня и в мыслях не было...

   – Заткнись. Не помню, чтобы спрашивала тебя о чем-то, – Фиби щелкнула пальцами, а в следующий миг Кай лишился возможности говорить. – Я всегда плачу свои долги. Это значит, что я выполню условия своей последней сделки, но после этого, если хоть один демон решиться подойти ко мне, я уничтожу его. Передай мои слова боссу. Девушка умрет. А теперь прощай, ты мне больше не нужен.

   И она отослала его прочь. Демон исчез без дыма, без вспышки, словно его никогда здесь и не было...если бы не вмятина на грузовике.

   Фиби почувствовала, как огромная тяжесть свалилась с ее плеч.

  /////

   После того, как пелена спала с глаз, силы снова стали родными и знакомыми, как в тот далекий вечер при свете пожара. Даже телепортация. Все стало так же легко, как дыхание или сокращение сердца. Ничего не стоило перенестись на другой конец страны в поиске давних призраков.

   Четыре камня на яркой траве.

   Четыре ничего не значащих для истории имени.

   Четыре забытых истории.

   У нее в руках было четыре однотонных букета, по одному для каждой могилы. Первый, ярко-красный, положила на могилу своего оцта, присев рядом с ней на землю. Прикоснувшись ладонью к теплой поверхности камня, она закрыла глаза, пытаясь найти в изрезанной памяти его лицо, но так и не смогла этого сделать. Второй, бледно-розовый, для матери. Но опять же, все, что ей удалось вспомнить, – аромат корицы и ландыша. Аромат легкой грусти и печали. Тепло-желтый – для брата, под цвет его волос, такой же радостный и яркий.

   Последний букет цвета скорби, собранный из темно-синих цветов с багровыми ободками для Фиби Коллинз.

   Подойдя к последней могиле, девушка, используя заново обретенное умение, заглянула в глубину, скрытую от человеческих глаз, за розовую обивку детского гроба. На ярко-розовом покрывале (розовый с самого детства был одним из самых нелюбимых ею цветов) лежал скелет маленькой девочки, сжимающей в руках мягкую игрушку.

   Жница тяжело осела на землю, схватившись пальцами за надгробный камень, чтобы не упасть, но поверхность его почему-то обожгла ее. Фиби вскрикнула, взглянув на свои ладони и выступившие на них крупные болезненные волдыри.

Фиби Коллинз мертва. Ее боль

умерла

вместе с ее телом.

– Кто же тогда я? – прошептала она.

   Собственный голос показался ей едва различимым шорохом листьев над головой.

Ты – жница. Имя твое Смерть.

Когда она шла обратно через кладбище, начался дождь. Он должен был быть ледяным, если учесть погоду, но Фиби не чувствовала холода, как не чувствовала грусти, скорби или боли. Ничего не чувствовала.

   Сильные тугие струи воды были ей за шиворот, комья грязи прилипали к ногам, замедляя шаг, но она продолжала идти с закрытыми глазами, не боясь оступиться или наткнуться на что-нибудь. Ей хотелось просто идти, до изнеможения, до боли, до облегчения. Просто идти.

   Хотелось идти именно сейчас, когда у нее, наконец-то, появился путь, появилась цель. Лишь один крошечный долг отделял ее от этой цели, к осознанию которой она шла все эти долгие годы. Неприятно зависеть от кого-то, еще хуже зависеть от демонов, но она больше не та, кем была раньше, и демоны более не имеют над ней власти. Единственная причина, по которой она готова провернуть эту маленькую сделку, так это личная выгода. Ее собственная ниточка, ведущая к правительственному кругу Ада, за которую в случае чего можно дернуть.

   И если ради этого какая-то девочка должна умереть, значит, так и будет.

  /////

   Фиби забросила его на самый край пропасти, и после окончательной материализации Кай еще несколько минут скатывался вниз по мягкой от вчерашнего дождя земле, закрыв локтями лицо и верх грудной клетки. Мстительная сучка эта Фиби.

   Поднявшись на ноги в самом низу оврага, демон почувствовал под ногами дрожь, но виной тому, скорее всего, был недавний удар о железную дверцу, чем внезапное землетрясение. Потоптавшись несколько минут на одном месте, он, смирившись, сел под каким-то деревом, прямо на влажную почву, и позволил себе немного расслабиться, чувствуя, как медленно восстанавливается энергия. Удивительно, но еще несколько минут назад спокойная жница была настоящей черной дырой, впитывая в себя всю возможную энергию. Ей почти удалось осушить Кая, хотя он питался всего несколько дней назад. Уязвленное самолюбие до сих пор не давало ему покоя, требуя, чтобы он немедленно нашел Фиби и уничтожил ее. Но остатки мозгов говорили, что этого делать нельзя ни в коем случае, иначе, следующим, кого превратят в горстку пепла, будет сам Кай.

   Нет, демон слишком дорожил своим существованием, чтобы там глупо его закончить.

   Вместо того чтобы отправиться за жницей, он закрыл глаза и стал медленно и глубоко дышать, стараясь подавить злость. Как только она улеглась, ему в голову пришла не менее безумная мысль: то, какой сильной и прекрасной выглядела Фиби в тот краткий миг, пока не решила вытереть им пол.

   Кай рассмеялся над собственной глупостью. Затем встал, чуть покачнувшись, и телепортировал. Точнее, попытался, так как у него ничего не вышло.

   – У кого-то сели батарейки. В следующий раз возьму "Дюрасел" – проворчал он, глядя снизу вверх на крутой склон, по которому ему предстояло подниматься.

   Что ж, подъем был не из легких. Мягкая земля то и дело проседала под его весом, а ступни соскальзывали вниз. Кай хватался руками за ветки, большая часть из которых были покрыты тонкими колючками и резали руки, но это был единственный способ продвижения вверх, а не вниз.

   Добравшись, наконец, до самого верха, он по звуку побрел в сторону дороги, мокрый, потный, с ног до головы покрытый грязью и листьями. Фиби еще ответит ему за все унижения. Сомневаясь в душевной доброте человеческой, он пошел по дороге вверх в строну ближайшего поселка, ориентируясь по немногочисленным дорожным указателям. За те минут сорок, что он шел пешком, мимо проехало максимум штук пять машин, и ни одна из них не остановилась, чтобы подвести парня.

   Злой, мокрый и измотанный, добрел он до дешевого мотеля и снял номер, расплатившись найденным по дороге чеком, который выдал за крупную купюру, хорошо хоть для мелких махинаций у него все еще хватало сил. Проклиная Фиби, он быстро принял душ, смыв с себя лечебную экологически чистую грязь, и силой мысли телепортировал себе новую одежду, ощутив после этого сильную вспышку мигрени.

Сучка обчистила его, как младенца.

   Да еще и отбросила на другой конец улицы, как какого-то человечишку, после того, как лишила способности говорить. Давно никто не позволял себе там обращаться с Каем.

   Придав своему внешнему виду некую небрежную привлекательность, он спустился в бар и присел за стойку, высматривая себе новую жертву. Честно говоря, третье кормление за неделю начинало угнетать демона. Зато уже за пять минут ему удалось привлечь внимание трех очаровательных девушек, каждая из которых с удовольствием поделилась бы с ним своей энергией.

   Рядом за стойкой сидела блондинка до тридцати с ярким макияжем и ослепительной улыбкой. Ну что у нее действительно было ослепительным, так это бюст третьего размера в чересчур откровенной кофточке. Бросая на Кая быстрые хищные взгляды, она изящно перебирала между тонкими пальцами дамскую сигаретку.

   У окна сидела еще одна, помоложе, высокая, кожа цвета кофе с молоком, волосы, заплетенные во множество африканских косичек, на шее татуировка в виде бабочки. Голова чуть-чуть подергивается в такт музыки, что доносится из наушников.

   Третья – просто божий одуванчик. Пройдя от двери до барной стойки, она умудрилась трижды уронить на пол свои конспекты. И каждый раз находилось не менее трех добровольцев, желающих помочь девушке. Средний рост, длинные каштановые волосы, треугольное лицо и острые уши, выглядывающие из прически. Больше милая, чем красивая, и, хоть и маленькая, чем-то она отдалено напомнила ему Фиби.

   Растерявшись в выборе, Кай прикрыл глаза, продолжая боковым зрением наблюдать за входной дверью, и выпустил наружу свою демоническую натуру. От блондинки в разные стороны расходились длинные, тонкие, как ее сигареты, бледно-оранжевые вперемешку с розовыми щупальца. На подсознательном уровне она просто кричала, стараясь привлечь мужское внимание. И в цвете ее ауры Кай заметил два темных пятна: страх одиночества и легкую неуверенность по поводу того, заметит ли кто-то, что ее грудь силиконовая. Дешевый товар.

   Мулатка хоть и казалась с виду полностью расслабленной, внутри была просто переполнена эмоциями. Здесь был целый коктейль из бледно-зеленого волнения, желтой зависти, фиолетовой ревности и красного раздражения. И все это, как вкуснейший десерт, подернуто полупрозрачной пленкой из темно-фиолетового чувства собственного превосходства над всем и всеми. Лакомый кусочек.

   Демон уже почти определился с выбором, когда очередь дошла до претендентки номер три. Как он и предполагал, она оказалась крошечным сгустком самых противоречивых эмоций: волнение, очень много волнения, радость, чуть-чуть омраченная страхом и собственной неуверенностью. Вблизи вкус ее эмоций еще больше напоминал о Фиби...

   Сжав правую руку в кулак, Кай ловко выбрался из-за стойки и направился к мулатке. Он умел быть просто неотразимым, когда хотел этого. После приятного ужина, подслащенного силой ее желания, которое демон ощущал на кончике своего языка, они оказались в его номере.

   Он не помнил, когда пригласил ее и когда она согласилась. Не помнил ее имени и ее голоса, когда она называла по имени его. Ее прикосновения казались какими-то смазанными, словно кто-то включил кнопку ускоренной перемотки. В этот момент не имело значение ничто, кроме мощного разноцветного потока эмоций и жизненной силой, который, покидая ее тело, переливался в него. Небольшое ночное развлечение будет стоить ей нескольких лет жизни, но зато будет, что вспомнить на старости лет. По какой-то неведомой причине он решил сохранить ее жалкую пустую жизнь.

   Еще не перевалило и за полночь, когда он насытился ею. Девушка оплела длинными тонкими руками его за талию и положила голову на грудь. Сразу после кормления его кожа была совершенно человеческой температуры.

   Приподнявшись на локтях, мулатка провела языком по его груди до самой ключицы. Кай схватил ее за руку и несильно сжал.

   – По-моему, тебе пора идти, – голос звучал устало, и демон даже не пытался скрыть своего раздражения.

   Девушка замерла в его объятиях, словно раздумывая, что она могла сделать не так.

   Кай вздохнул, проведя ладонью по ее волосам:

   – Я хочу, чтобы ты ушла, детка.

   Удивленно моргнув несколько раз, она послушно встала с кровати и молча начала собирать разбросанные по комнате вещи, даже не смотря в его сторону. Сейчас она вернется домой, а к вечеру, может, и думать о Кае перестанет. Раньше ему нравилось, чтобы жертвы как можно дольше вспоминали о той единственной ночи с ним, но теперь это почему-то не вызывало былого удовольствия.

   Напитавшись, Кай остро, как никогда, чувствовал, что сильно отличается от обычных людей. Украденным эмоциям внутри его существа было некомфортно, и они больше не могли утолить его жажду. Жизненной силы миллиона людей не хватит, чтобы окончательно утолить ее.

   Когда дверь за мулаткой закрылась, парень привычно перевернулся на правый бок, готовясь симулировать сон, чтобы лишний раз не волновать Фиби. Хоть он тысячу раз говорил ей, что демонам не нужно спать, если, конечно, они не полностью истощены, она все еще продолжала воспринимать его как человека. В итоге Кай пришел к выводу, что проще притворяться, пока она не уснет. За то время, что они провели вместе, он даже научился получать от этого определенное удовольствие. Оказалось, ему было необходимо немного свободного времени для того, чтобы успокоить мысли и просто расслабиться. Этот ритуал делал его более...мирным. Даже тихое сопение Фиби с другой кровати.

   И только закрыв глаза, он понял, что притворяться больше не имеет смысла – Фиби здесь нет. Она изгнала его, послав куда подальше, хотя лично он ничего плохого ей не сделал, а даже наоборот предпринял все возможное, чтобы сохранить ей жизнь. И хотя демон все это время мечтал, наконец, расстаться со своей непутевой подчиненной и снова пойти в свободное плавание, сейчас он не испытывал никакой радости.

   Капризная сучка! Что за представление она устроила утром? Кай слышал, как она шептала что-то во сне, словно разговаривая с кем-то, а затем вдруг закричала и быстро выбежала из дому. Впрочем, чтобы ей там не привиделось, это позволило сорвать пломбу, сдерживающую силу жницы.

   Кай не единожды пытался уничтожить эту пломбу, но это ни к чему не привело. В итоге он пришел к выводу, что это некий психологический барьер, что-то, воздвигнутое самой Фиби, и что никто, кроме нее самой, не способен разрушить. До этого Фиби была лишь девчонкой, пусть капризной и довольно обаятельной, но беспомощной и от того жалкой. Сегодня он увидел ее жницей.

Имя ее Смерть.

К несчастью, из-за ее чертовски неожиданной...в прямом смысле...вспышки пострадало не только самолюбие Кая. Пусть она и высвободила силу, ума ей это не прибавило ни на грамм, а значит, она осталась столь же беззащитной, как и раньше. И снова Каю придется подтирать ей задницу.

Блять, да сколько можно?

В его обязанности никогда не входило быть сиделкой для ребенка. В особенности для глупого и упрямого, который никогда не слушает, что ему говорят.

   Он – ищейка, и пока не будет поймана последняя, отдыха ему не видать. В случае отказа от выполнения приказа, демоны раскатают его в блин и поджарят на сковородке, в лучшем случае. В худшем – попросту разберут на молекулы. Демонов нынче развелось столько, что одним больше, одним меньше – никакой роли не играет. И ради спасения собственного жалкого существования ему нужно не только поймать беглянку, которая скрывается почти четыре года, с того самого дня, как попала в это измерение, но еще и следить, чтобы Фиби не наделала никаких непоправимых глупостей.

   Работа, работа и еще раз работа, никакого отдыха.

   Склонившись перед зеркалом, он несколько минут придирчиво разглядывал собственное отражение. В верхнем правом углу на поверхности была трещина, из-за чего на его виске расползся длинный кривой шрам, а половины лица стали ассиметричны.

   Сплюнув, он открыл кран и несколько раз тщательно прополоскал рот.

   – Иногда стоит трижды подумать, прежде чем соглашаться на сделку, какой бы выгодной она не казалась на первый взгляд, – пробормотал он, рассматривая оставленные мулаткой засосы на шее. – Даже если ее предлагает не демон.

  2.13

Перфекционизм (стремление к совершенству) – может стать зависимостью. Данный вид зависимости может распространяться как на самого себя, так и на окружающих. Если стремление к совершенству касается внешности, тогда женщины (именно они в основном недовольны своей внешностью) начинают увлекаться всевозможными диетами, постоянно посещать косметолога, парикмахера, визажиста, чересчур часто ходят в тренажерный зал, ложатся под нож пластического хирурга. Вместо того чтобы видеть результаты изменений и быть довольной ими, перфекционистка обращает внимание на имеющиеся (или мнимые) недостатки. Перфекционизм, направленный на окружающих, проявляется в постоянном недовольстве членами семьи, сотрудниками, подчиненными, их действиями и всем, что окружает перфекциониста. Такой человек постоянно все критикует, делает всем замечания, угодить ему просто невозможно. Перфекционизм может проявляться в чрезмерной чистоплотности, мании организованности и упорядоченности, стремлении к научным знаниям.

   Нежнейшее ванильное мороженое просто таяло во рту...Облизав ложку, Кай причмокнул от удовольствия и зачерпнул из банки еще смеси, на этот раз шоколадной, и замер, примеряясь к работе. Ее кожа была смуглой, но недостаточно для того, чтобы использовать шоколадное.

   Лежащая на его кровати обнаженная девушка была прекрасна, как юная богиня, но отнюдь не так...чиста. О нет, скорее наоборот. Она лежала, забросив одну ногу на другую, и с интересом смотрела на него снизу верх. В предвкушении. Вообще-то для заключения сделки хватило бы чего-нибудь более формального, поцелуя или кровавой жертвы, но ни Кай, ни Елена не искали легких путей.

   Даже работа способна приносить удовольствие.

   Да, все-таки ванильное. Кай усмехнулся, представив, как будет слизывать мороженое с ее...