Текст книги "Ошибка Ангелины (СИ)"

Автор книги: Elvira Mandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 50 страниц)

Глава 47

Солар изменил тональность, и к её ложу подскочил Денис.

– Ух, ты! Ладушки! – закудахтал он, суетливо обегая стол кругом и привычно проверяя показания приборов.

– Денис! – позвала Ангелина. Голова её была ясной, тело – лёгким, а сердце безудержно колотилось. – Ден!..

– Сейчас покапаем аденазинчик, – парень ловко подвесил к штативу флакон с раствором и подсоединил капельницу к катетеру, – и обрадуем Витальевича… может, он теперь беситься перестанет!

– Денис, хватит бегать! – взмолилась Ангелина, удивляясь слабости своего голоса. – Послушай…

– Сейчас всё будет тип-топ, – помогая ей осторожными пассами, приговаривал помощник Бориса, – Показатели приличные – тип-топее не бывает…

Он ввёл в раствор ещё какой-то препарат, и жар волной прилил Гельке к лицу.

– Прекрати пичкать меня всякой дрянью! – запротестовала она и, поднатужившись, ухватилась за рамку Солара.

– Эй! – перехватил, подскочив, её руку эскулап. – Руками не трогать!

Ангелина вцепилась в его рукав.

– Подожди. Что ты бегаешь, как ошпаренный? Объясни мне кое-что…

– Всё, что угодно, дай только закончить! Я же должен провести мероприятия по твоему…

– Денис! – яростно прошипела Гелька. В её воображении Полетаев уже заканчивал превращение её парня в бездушного зомби. – Объясни мне кое-что прямо сейчас! Не то, клянусь, я инвертирую и отправлюсь сама искать ответы на свои вопросы, а ты останешься разбираться с Борисом Витальевичем, и никаких тебе «мероприятий»!

– Блин! Что тебе надо? Не успела глаза продрать – уже проблемы! Зараза!

– Что применил Борис Витальевич к моему брату и родителям, чтобы убедить их не мешать моей работе в Организации?

– Как что? Суггестию, конечно, – недовольно пыхтя, ответил парень.

– То есть он им внушил, что они должны меня отпустить и не беспокоиться? Да? Они бы в жизни на такое не согласились! Может, мы все здесь зомбированные и делаем то, что нам прикажут?!

– Двоечница! На людей (на обычных людей) суггестия не действует, пора запомнить! А что касается нас, то тебя, пожалуй, зомбируешь! Кто, что ни день, новые фортели выкидывает так, что начальство о стену головой бьётся? Сам видел. Если ты это по приказу делаешь, то тебя лечить давно пора, чтобы этого, который приказы идиотские у тебя в голове раздаёт, вычленить и уничтожить.

Гелька стыдливо потупилась, а Денис, сердито сопя, выдернул у неё из рук свой рукав.

– Ну, хорошо, – примирительно начала Ангелина, дав парню немного успокоиться. – Тогда как это происходит с обычными людьми?

– Процедура очень трудная, я сам её до конца ещё не освоил. С человеком нужно говорить особым образом, используя определенные слова, как ступени для погружения в его подсознание – ты же не будешь у него под носом пассы делать и заклинания бормотать! Человек с тобой разговаривает, как ни в чём не бывало, а ты в это время проводишь проверку типа теста и тонкую настройку. Твои родители – люди справедливые, значит, хоть граммулечку должны гордиться, что их дочь сражается за правое дело, так? Она… ты, то есть – человек взрослый, поэтому ограничивать твою свободу не правильно. Осталось отрегулировать стремление к излишней опеке у матери и брата – и дело в шляпе!

Ангелина мучилась сомнениями.

– Но это же и есть гипноз.

– Не-ет. Гипнотизёр тебе говорит – иди и делай то-то. Ты идёшь и делаешь, а потом ничего не помнишь. Это грубо. А здесь человека подталкивают к принятию решения, которое он и сам бы сделал, если бы хорошенько подумал и с кем-то посоветовался. Он как будто от тебя совет получает. Улавливаешь разницу?

– Как будто… Но интроспектора как раз и можно заставить делать всё, что угодно. Ведь он более восприимчив к суггестии.

– Теоретически, да. Но Борис этим не занимается – ему кодекс чести не позволяет. Он, вообще, суггестией пользуется только в крайних случаях.

– А Редик?

– Вот тут я свою руку не прозакладаю. А чего гадать, если любой интроспектор может легко этому противостоять?

– Я не могу, – вздохнула Ангелина.

– Учись, двоечница!.. Чёрт! Я с тобой тут болтаю, а Брюса ещё не оповестил. Он теперь сравнит время твоего пробуждения и моего звонка, и сделает мне нагоняй!

– Беру огонь на себя, – вздохнула Ангелина.

– А что? – спросил Денис, доставая телефон и нажимая кнопку на быстром наборе. – Витальевич тебе никогда об этом не рассказывал?

– Борис Витальевич, – язвительно откликнулась Ангелина, – сказал, что на обычных людей суггестия вообще не действует!

– Угу, а я, значит, разболтал, как последний… Алло! Борис Витальевич, она пришла в себя. Да… да… всё в норме. Тахикардия незначительная… Сделал. Что я, маленький, что ли? Ок, понял… угу… Ну, хотите, дам вам с ней поговорить? – Денис убрал телефон. – Летит сюда.

У Ангелины ёкнуло сердце, и она поёжилась.

– Ден, я себя отлично чувствую. Не давай, пожалуйста, ему втыкать в меня иголки.

Парень фыркнул.

– Когда это я мог что-то «не дать» Борису Витальевичу? И вообще, врачу виднее, больная.

Полетаев, ворвавшийся в двери буквально через минуту после их разговора, ещё от порога, видя перед собой только лицо Ангелины, стремительно пересёк палату и обнял девушку, зарывшись лицом в её волосы.

Денис, начавший что-то бормотать на счёт «рекорда скорости», деликатно отвернулся к стене, заинтересовавшись, вдруг, отделкой кафеля, затоптался на месте и сделал попытку изящно выскользнуть за дверь, но зацепил металлический столик для хирургических инструментов и замер с вытаращенными глазами. Борис Витальевич ничего этого не заметил. Он провёл ладонью по волосам Ангелины, по щеке, сжал её плечо. Потом, спохватившись, проверил показания Солара, интроспектировал её сам, вернул на место отброшенную им рамку, но всё не мог оторваться от девушки или что-то сказать.

Ангелина все эти проявления чувств приняла, как должное. Она и сама была рада видеть врача, но была ещё слишком слаба, чтобы как-то реагировать. Кроме того, сейчас Гелька была полностью поглощена единственной мыслью.

– Борис Витальевич, – позвала она негромко, и врач незамедлительно склонился над ней, – покажите мне последние полчаса вашей жизни.

Борис опешил. Тревога, ошеломление, растерянность промелькнули в его глазах, сменяя друг друга. Ангелина ждала. Полетаев отстранился, размышляя, а после кивнул. Он понял из её просьбы даже больше, чем она в неё вложила, – он понял, что послужило толчком к её возвращению. Наклоняясь к Ангелине, чтобы выполнить её пожелание, Борис постарался скрыть из мыслей своё разочарование.

Гелька, если и не осознавала вполне жестокость своей просьбы для Полетаева, то ощущала её, но как смягчить удар, не знала. А может, это была, кроме прочего, неосознанная попытка защитить Бориса от ещё большего разочарования своеобразной «прививкой от любви», ведь она принадлежала Пете, и Борису Витальевичу пора было с этим смириться.

И вот перед ней вместо чёрных глаз Полетаева Петькины синие глаза в непривычной оправе очков.

– Мы побеседуем немного с вами, – начал врач, взглядом впиваясь в глаза настороженного юноши. – Моё полное имя вам известно. Назовите своё.

Петя от удивления растерялся.

– Ваше полное имя? – повторил Борис.

– Прохоров Пётр Алексеевич.

– Я спрошу вас кое о чём. Отвечайте, не задумываясь. Вы играете в карты?

– Да, в клабр, в преферанс, – опять удивился Петя неожиданному вопросу, утрачивая настороженность.

– В покер?

– Нет.

– Хм, вам случалось увлекаться игрой настолько, что вы забывали о времени и делах?

– Нет, в общем, хотя иногда трудно было оторваться от компании.

– А что доставляет вам большее удовольствие – сама игра или победа? – он мысленно творил заклятия, смысла которых Гелька не понимала.

– Ну, выигрывать, конечно, приятно, но я получаю удовольствие и от процесса игры. Особенно, если партия интересная.

Борис, до этого поглядывающий на собеседника время от времени, теперь, не отрываясь, смотрел тому в глаза, притягивая взглядом. Глаза парня, приблизившись, превратились в два чёрных зрачка в расплывающейся лазури.

– Ваши отношения с Майей – это игра, ничего личного. Вам только кажется, что речь идёт о чувствах, на самом деле – это обмен ударами и ловкая защита: она добивается вас, вы – сведений. Вам дороги ваши часы?

– Д-да…

– Потому что это ценная вещь или дорогой вашему сердцу подарок?

– Мне неловко носить такие шикарные часы, но Майя настаивает, чтобы я пользовался её подарками, а моё задание состоит в том, чтобы я угождал Майе.

– Вам будет жаль эту женщину, когда в результате вашей деятельности она потерпит фиаско?

– Да, – смутился Петя.

– Когда вам удаётся выведать у неё очередной секрет, вы испытываете удовлетворение или сожаление?

– И то, и другое.

– Вам льстит внимание такой женщины?

– Пожалуй, да.

– А то, что она делает вам подарки?

– Это несколько унизительно.

– Вы прыгали с парашютом?

– Нет, – быстрые вопросы Бориса Витальевича давно выбили Петю из колеи.

– А хотели бы?

– Да.

– Если бы я предложил вам сделать это завтра, вы нашли бы время? Ваше желание не угасло бы оттого, что оказалось таким осуществимым?

– Нет. Я бы прыгнул.

– Хорошо. Ваша награда в игре с Майей – риск и азарт, главная цель – информация об Эрлике и его связях. Если одной из наград в этой игре для вас окажется постель прекрасной фидерши – ваше дело. Только помните, желая её, что она – враг, покупающий ваше тело, а не любовь. Платите тем же. Запросите за себя самую высокую цену. Пусть вашей приманкой остаются ваша вежливая сдержанность и деликатность. Уступив, вы победите, но уступайте постепенно потому, что получив вас, Майя, вероятно, потеряет к вам интерес, и вы ничего не добьётесь… Вы желаете Майю?

– Она такая…

– Опытная, – подсказал Борис, – и поэтому притягательна для вас.

Петя смущённо молчал.

– Так вот, о покере… – начал Борис Витальевич, но в это время у него зазвонил телефон.

Врач вынырнул из глубины Петиных зрачков, чтобы ответить на звонок, но не спускал с парня глаз, проверяя, какое действие оказал на того разговор. Петя растерянно моргал, вид у него был немного ошалевший.

– Да? – резко кинул Полетаев в трубку. Оттуда донеслось знакомое: «Алло, Борис Витальевич, она пришла в себя…»

– Я лечу, – закончил уже слышанный Ангелиной разговор врач и, бросив Пете, – передайте Сергею, что «она пришла в себя», унёсся в окно.

– И что теперь будет? – спросила Ангелина, едва Борис отстранился от неё, прервав контакт.

– Ничего, – равнодушно ответил тот.

– Но вы же Пете что-то внушили!

– Ничего, что не соответствовало бы его собственным устремлениям, – Полетаев занялся аппаратурой.

– Тогда зачем всё это?

Борис повернулся к Ангелине.

– Я убедился, что наш герой, ослеплённый чарами прекрасной фидерши, не разболтает, охотясь за её тайнами, наши собственные.

– Петя никогда бы так не сделал!

– Да, ну? Вы можете, как угодно, оценивать его, но недооценивать врага – непростительно. Она тоже может владеть суггестией. И я уверен, что владеет.

– Но зачем вы внушили ему, чтобы он… – Ангелина не могла сказать «переспал с Майей», но Борис не хотел ей помочь, хотя должен был догадаться, что она пытается сказать. Он просто ждал продолжения, и Ангелина с трудом подобрала нужные слова. – Зачем вы внушили ему, чтобы он ещё больше увлёкся этой женщиной?

– Я не предложил ничего такого, чего бы парень сам не желал. В этом суть суггестии.

– Я вам не верю. Вы могли надавить на его чувство долга, а не расхваливать фидершу, как награду за его работу.

Ангелина говорила странно безжизненным голосом. Она берегла эмоции, боясь обессилеть ещё до того, как придётся действовать.

– Вы видите большую разницу между тем, что мальчишка был готов сделать и сделает? – мягко спросил Борис. Ангелина промолчала.

– Поверьте, это случилось бы и без моего вмешательства. Зато теперь он будет действовать, как цельная личность, без метаний и сомнений, и не допустит прошлых ошибок… а вам придётся скрываться.

– Ещё чего? Раз теперь я сама за себя, то и действовать буду так, как сочту нужным.

– Сейчас не время для ультиматумов, а вы – не в том состоянии.

– Плевать. Я не позволю вам использовать моего парня.

Борис постоял несколько секунд над Ангелиной, словно выискивая аргументы, способные сломить её упрямство, а потом произнёс:

– Боюсь, как раз это Редик имел в виду, когда запрещал вам с ними встречаться. Не будьте безрассудны. Главное, что вы остались живы. Всё, что вам сейчас надо – не лезть на рожон и набираться сил. Как только вы сможете инвертировать, я заберу вас к себе.

«Как только я смогу инвертировать», – подумала Гелька, – «только вы меня и видели! А сейчас разве не могу? Надо попробовать».

– Сколько я здесь валяюсь? – спросила она.

– Завтра тридцать первое декабря.

– Что? – подскочить Ангелине помешала рамка Солара. Борис успокаивающе положил ей руки на плечи. – Завтра Новый год? А я здесь, а… – у неё мелькнула ужасная нестерпимая мысль, что Петя проведёт новогоднюю ночь в обществе Майи. Она видела, словно наяву, как Майя, хищно улыбаясь, в этот самый момент прячет в холодильник бутылку шампанского, предназначенную её парню. Гелька, конечно, фидершу в лицо не знала, но хищную улыбку представляла, как наяву.

– Я буду спать, – заявила она, закрывая глаза. Ангелина не решалась взглянуть Борису в глаза потому, что чувствовала, что на лице у неё написаны все её мысли. Ей нужно было поразмыслить.

– Спите, – тихо ответил разочарованный врач, – я пришлю Дениса.

Приоткрыв один глаз, Гелька увидела, что он берётся за телефон и… чёрт! Он не уйдёт, пока не появится сменщик. Сама виновата – «не отдам фидерше парня…», да «буду действовать, как сочту нужным!» Нет, чтобы согласиться со всеми предложениями, изображая из себя хорошую девочку, и спокойно улизнуть! Борис теперь глаз с неё не спустит. Придётся обработать Дениса…

Гелька собрала всю свою изворотливость и силы, готовясь броситься в бой.

– Денис, – позвала Ангелина, осторожно приоткрыв один глаз, когда ей показалось, что они остались одни. Незамедлительно в поле её зрения материализовалась упитанная физиономия Борисова помощника. Смотрел он недоверчиво.

– Денис, слушай, у меня к тебе такое дело…

– Мне эта песня знакома, – угрюмо отозвался парень, – после неё обычно всякие неприятности случаются. Даже слушать не хочу.

– Ну, Денис! Не будь свиньёй! Ты мне друг или кто?

– Или кто, так что закрывай ротик и прекращай петь, не то Витальевича позову.

– Да что ты заладил: Витальевич, Витальевич… Пугало нашёл!

– Скажешь, нет? Он меня предупредил, что ты что-то задумала, и приказал доложить, как только замечу что-то подозрительное. По-моему, пора, – сунул руку за телефоном в карман халата врач.

– С ума сошёл? – взвизгнула Ангелина и обиженно выдала. – Полицаи!

– Дурочка, мы тебе жизнь спасаем.

– А я, может быть, не прошу!

– Это к Брюсу. Он о тебе печётся, как о любимой мозоли.

– Нашёл сравнение, – решила обидеться окончательно Ангелина.

– А как ты хотела? Садовник и розочка? Наседка и яйцо? Пчёлка и медок?..

– Скорее, Синяя Борода и запертый чулан.

– Раз ты так реагируешь, значит, скоро пойдёшь на поправку.

– Ну, вот! А я всего лишь хотела узнать, насколько серьёзно я пострадала и в каком состоянии нахожусь. Что, я не могу поинтересоваться своим здоровьем? – Гельке внезапно пришло в голову, что являться на разборки с фидершей «в дровах» было бы глупо даже по её меркам.

Денис смотрел с подозрением, и Ангелина ответила ему ангельски-невинным взглядом. Парень хмыкнул и почесал нос.

– Ну, энергия твоя функционирует нормально, все разрывы устранены, чернота ушла. Резервуар пустоват, но Брюс считает, что как только придёт максимум, энергия придёт в норму. Что ещё? По человеческим меркам ты можешь испытывать слабость, головокружение, потемнение в глазах. Не забывай, что ты ещё несколько истощена, поэтому питательный раствор ты получаешь постоянно. Вводить полноценное питание будем постепенно…

– Погоди, а когда наступит мой максимум?

– Сегодня должен был начаться подъём.

– Отлично! – не удержалась Ангелина – силы ей ой как были нужны!

– Можно я попробую встать?

– Рано ещё.

– Почему рано? Кто сказал – рано? Может, поздно уже? Может, у меня вот-вот эти… залежни начнутся?

– Пролежни, – поправил её Денис, индифферентно перенося её наскоки.

– Вот именно!

– Поспи, и всё пройдёт.

– А поесть? Принесёшь мне что-нибудь?

Гелька молола чушь, пытаясь нащупать слабое местов обороне помощника Бориса, в то время, как её мысль работала трезво и расчётливо – она должна уйти и «разобраться» с фидершей.

– Прямо сейчас? Ладно, позвоню Борису и спрошу, можно ли тебя кормить? На мой взгляд, рановато.

Вот засада!

– Зачем по любому поводу беспокоить Бориса Витальевича? Принеси, как в прошлый раз, что найдётся, и мы ему не скажем.

– Как в прошлый раз?.. – машинально повторил, зевнув, Денис. – И не мечтай.

– Ладно. Тогда дай телефон.

– Зачем это?

– Догадайся с одного раза. Позвонить, конечно!

– На счёт телефона мне распоряжений не давали, – упирался парень.

– Значит, можно! Мои родители не знают, что я в больнице – им сказали, что я дома у Бориса Витальевича. Может, мне тоже что-то о них не рассказали? Хочу убедиться, что с ними всё в порядке. Иначе отказываюсь лечиться!

– Да всё в порядке с твоими родаками!

– Поговорю, тогда поверю. Не беспокойся, я скажу, что звоню от Бориса Витальевича. Мне же разрешат теперь с ними связываться, по любому. Ну, Дени-и-ис!..

– Ну-у… – Денис колебался.

– Это для моего спокойствия. Поговорю немного и лягу спать. Ты же хочешь, чтобы я выздоравливала?

Парень хмыкнул.

– Ещё бы! Чем реже ты здесь прохлаждаешься, тем меньше я парюсь. Уже голова от тебя квадратная!

– Вот и договорились! – Ангелина протянула руку, и парень с сомнением вложил в неё свой телефон.

Гелька пролистнула телефонную книгу, но Петиного номера не нашла, тогда она сделала вид, что набирает домашний.

– Алло, Гоша? Это я. Скажи папе, что я сегодня буду дома, а если нет – пусть требует у Полетаева встречи со мной. Я…

Денис выхватил у неё из рук аппарат, и махинаторша последним движением послала импульс, уничтоживший его электронную начинку.

– Ну, ты зараза! – воплощённым укором нависал над ней лекарь. Физиономия его на глазах багровела.

– Прости, у меня свои планы, – криво улыбнулась девчонка. Гельку вовсе не радовало, что опять приходится обижать хорошего парня, но другого способа выбраться она не придумала.

Денис отвернулся и, не сумев включить телефон, рассерженно обернулся к Ангелине.

– Чё ты сделала? Ух! – он сунул бесполезный аппарат в карман и зло повернулся на месте. – Чтоб я ещё когда-нибудь имел с тобой дело! Лучше старушкам клистиры ставить!

– Прости. У меня были причины на это. Если хочешь, я всё тебе объясню… и вообще, ты же рад от меня избавиться! Так что к лучшему всё.

– Как бы не так! Позову Бориса, пусть он с тобой разбирается. А я больше сюда ни ногой!

Денис, пыхтя, как рассерженный слон, ещё раз обернулся вокруг своей оси и вышел из операционной, хлопнув дверью.

Ангелина облегчённо выдохнула – она до последнего боялась, что Денис не побежит за Борисом, а сохранит присутствие духа и останется того дожидаться, приглядывая за ней. Ну, ничего. Зато теперь надо было действовать быстро.

Ангелина выдернула катетер, откинула рамку Солара и села, спустив ноги. Когда темнота перед глазами рассеялась, Гелька оценила своё состояние. Ничего, жить можно – долгое лежание никому не идёт на пользу.

Пришлось собраться с духом, чтобы спрыгнуть на пол – её ноги на полметра не доставали до поверхности. Не кровать, а постамент какой-то! Она сползла с неё на пол, придерживаясь руками и, пошатываясь, обошла кругом, тратя драгоценное время, чтобы выключить Солар, который нестерпимо выл. Потом, по стеночке – в соседнее помещение, одновременно соображая, тратить ли время на надевание одежды, если та найдётся, или тащить вещи с собой, не зная, будет ли возможность переодеться.

Вещи нашлись в небольшом шкафчике вместе с двумя парами сапог – её собственных и заимствованных у Левковских. Ангелина чуть не дала маху, решая, что делать с этой второй парой, и, в результате, не решилась одеваться – ей уже чудились в коридоре шаги разгневанного Бориса Витальевича. И опасность его появления заметно притупляла укоры совести, нашёптывающей, как не красиво она собиралась с ним поступить.

Поэтому Гелька схватила вещи в охапку и… чёрт! Здесь же нет окон! Беглянка завертелась на месте, выискивая малейшую щель. В глаза бросилась решётка вентиляции, и Ангелина без лишних раздумий ринулась туда – она и так слишком задержалась.