Текст книги "Ошибка Ангелины (СИ)"

Автор книги: Elvira Mandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 50 страниц)

Ангелина прошла на кухню и остановилась в недоумении – зачем она сюда явилась? Огляделась по сторонам и взгляд её замер на отверстии измельчителя. Он притягивал её, как магнит, вот и заманил на кухню. Затаив дыхание, Гелька приблизилась и наклонилась над ним. Одно движение и она летит над городом, летит, куда угодно – на волю, домой, к Егору, в школу! Борис Витальевич в больнице – он не узнает… Ой! Она не сможет попасть обратно: измельчитель автоматически прекращает работать через несколько минут, выход закрывается, ключей от входной двери у неё нет, а сканер на выходе, настроенный на хозяина, не откроет для неё заслонку. Это ход в одну сторону, без права на возвращение. И дело не только в устройстве – она это понимала, дело в её предательстве. Борис Витальевич ей этого не простит.

Судорожно выдохнув, Ангелина отшатнулась от мойки и, чтобы отвлечься от соблазна, прошла в кабинет и до вечера засела за компьютер. Она искала файл, в котором Борис Витальевич мог описать собственную болезнь. Её интересовало его сердце. В самом прямом смысле. Ангелина подозревала, что строго следя за выполнением предписаний у своих пациентов, на своё здоровье врач смотрит сквозь пальцы.

Но такого файла не было. Спросить его? Нет, нарвёшься на насмешку. Денис? У неё нет его номера, да и не станет Борисов зам с ней это обсуждать. А пока… Ангелина просмотрела раздел, касающийся помощи при сердечно-сосудистых заболеваниях.

– Кругом темно, я уж было решил, что опять что-то стряслось. – В дверях стоял Борис Витальевич. – Извините, я снова вас напугал. Что вы делаете?

Он подошёл и наклонился к монитору.

– Вас интересует сердце?

– Да, – смутилась Ангелина. – Однажды в школе на моих глазах у учительницы случился сердечный приступ, а я не знала, как помочь, и потом, когда вы…

Борис усмехнулся и выпрямился. Неожиданно для себя, Гелька встала и твёрдо заявила:

– Я хочу уметь вам помочь.

Врач на мгновение потерял дар речи, а потом тряхнул головой и улыбнулся.

– Ангелина, вы… хорошо, вам нужно посмотреть пятую главу в этом разделе, а необходимые формулы и движения руками я покажу вам после. А сейчас идёмте ужинать: мне скоро возвращаться в больницу.

У Гельки полыхнули щёки – она ощутила запоздалый испуг от своего поступка.

На кухне немым укором чернело отверстие измельчителя. Борис Витальевич, кладя на стол пакет с горячими булочками, тоже задержал на нём взгляд.

– Честно говоря, я боялся, что вернувшись, могу не застать вас здесь.

Ангелина опустила глаза.

– Признайтесь, было искушение?

Она, молча, кивнула.

– Что же вас удержало?

– Вы… то есть, я же вам пообещала, что спрошусь.

– Спасибо.

Гелька удивлённо взглянула на врача.

– Спасибо, что остались, – пояснил Борис, и Ангелина в замешательстве выставила на стол вместо бутылки кефира шампанское.

– Что-то празднуем? – удивился Борис.

– Нет-нет, я просто перепутала, – Ангелина поспешила исправить ошибку и окончательно сконфузилась потому, что Борис Витальевич следил за ней с улыбкой. Она сбежала из кухни под предлогом, что ей нужно помыть руки. Вернулась Гелька с готовым вопросом: её заинтересовала Гошина байка про таракана.

– А вот скажите, Борис Витальевич, – спросила она, пожелав ему приятного аппетита и усаживаясь за стол, – можно ли интроспектировать не человека, а какое-нибудь животное?

Борис прекратил жевать, изумлённо воззрившись на неё, и прокашлялся.

– Ангелина, умоляю, только не говорите, что собираетесь превратиться в вашего кота! Как я вас потом доставать буду?

Гелька взвизгнула и в восторге вспрыгнула коленями на стул.

– Так значит это возможно? Фантастика! Представляете, идёт себе Белый, ничего не подозревает, а за ним бежит собачка и смотрит, куда он пошёл и зачем!

Борис по-настоящему испугался. Поднявшись, он подошёл к ней и, взяв за плечи, серьёзно заглянул ей в глаза.

– Ангелина, я должен взять с вас слово, что вы никогда не пуститесь на подобные эксперименты. Это табу! Поклянитесь, что никогда в жизни не станете этого делать.

– Клянусь, – испуганно пролепетала Ангелина. Полетаев вернулся за стол и потёр рукой лоб.

– Иногда мне кажется, что уберечь вас от себя самой – не выполнимая задача.

Гелька растеряно молчала.

– Видите ли, была уже подобная попытка, и она окончилась неудачей. С тех пор никто не решался её повторить.

– Всего одна? И все решили, что это невозможно?

– Существуют ещё легенды и слухи, подтверждающие опасность подобного перевоплощения. Разумные инверторы не рискуют зря своей жизнью. Мне случалось интроспектировать животных – у них более сильная энергетика, значит, более прочная информационная матрица, и устроена она по-другому. Слабый инвертор просто не может сломать её, чтобы трансформироваться обратно. Я делал теоретические расчёты и выходит, что моего сильного импульса, то есть максимальной энергии, которую я способен израсходовать однократно, для преобразования не хватает.

– А моего?

– Я не стану делать расчёты на вас: животные тоже разные бывают. А вы поклялись мне…

– Да, я помню. Скажите всё-таки, вы врач или математик?

– По профессии я хирург, но физико-математическая школа мне тоже, как видите, пригодилась. – Борис отставил тарелку, поставил локти на стол и серьёзно посмотрел на Гельку. – Ангелина, если вы всерьёз настроены работать в больнице, вам нужно будет окончить медучилище, а впоследствии и институт, потому что, хотя мы при лечении пользуемся другими методами, но болезни остаются теми же. Вам необходимо уметь разбирать диагнозы врачей и обращаться с медицинскими инструментами и оборудованием. Подумайте над этим, пожалуйста, а мне пора.

После его ухода Гелька позвонила родителям, уверила их, что у неё всё в порядке, выслушала порцию наставлений, выдала немного своих и опять села за компьютер, чтобы прочитать нужную главу. Из того, что она смогла понять, выходило, что Борису Витальевичу необходима операция – всё зависело от запущенности болезни. Но разве он признается, как обстоят его дела? Гелька решила схитрить: попросить его о сканировании, чтобы сравнить с прочитанным, а на самом деле проверить всё самой. Для этого она ещё некоторое время потратила на изучение состояния сердца при интроспекции на различных стадиях заболевания. А потом, зевая во весь рот, отправилась спать, потому что время было жутко позднее.

На её кровати, в ожидании хозяйки, уже дремал вполглаза кот. Засыпая, она думала о Пете, о его поцелуях, и о том, что их единственный телефонный разговор вышел грустный и короткий: Петя тревожился, ревновал, а она его успокаивала, говорила, что скучает и скоро вернётся…

Внезапно её дремотные мысли прорезало яркое видение: Сергей Петрович в знакомом интерьере – кабинете Полетаева. Сон сняло, как рукой. Проблема максимумов и минимумов её не волновала с тех пор, как она перебралась к Борису, перестала участвовать в операциях ОПФ и следить за их сменой. И вот очередной "максимум" напомнил о себе наскоком Егорова сознания. Егор, Редик и Борис Витальевич вместе в кабинете нетрадиционной медицины. Это совещание! Стоит послушать. Гелька расслабилась и настроилась на видение.

– …Теренс Фройд, – говорил Сергей Петрович, – гостиница «Интурист», номер сто тридцать шесть. Охрана, как у президента.

– Я не слышал о нём, – вмешался Егор. – Если он даёт лекции…

Гелька уже умела абстрагировать себя от Егора во время видений, поэтому ей больше не казалось, что это она говорит, сидя у Бориса в кабинете.

– С лекцими ситуация такая, – продолжил Учитель, – агенты фидеров, способные к интроспекции, под видом рекламных агентов, выискивают среди прохожих, посетителей универмагов, концертов, студенческих тусовок скрытых фидеров и вручают им листовки с приглашением в лекторий. Плата на это мероприятие символическая – купон действует, как скидка – многие приходят. На этих сеансах они вербуют новых членов, стараясь выпускать будущих адептов с концерта только убедившись в их лояльности. Вот листовка.

– "Массовые сеансы психотренинга: «Новый человек», – прочитал Егор, взяв в руки флайер.

– Они внушают неосознанным, что они – новая улучшенная порода людей, высшая каста, созданная, чтобы управлять остальными.

– Как с этим связан Белый? – подал голос Борис.

– Я считаю, что Белый и Фройд – одно и то же лицо.

Воцарилось напряжённое молчание – все оценили важность сообщения.

– Поэтому мы и не можем его поймать, – добавил Учитель. – Но это ещё не всё. Есть информация, что Белый выискивает среди завербованных фидеров тех, кто занимает какие-то высокие посты или способен их занять. Он формирует сеть из своих людей, охватывающую ключевые городские пункты, начиная с администрации и заканчивая почтамтом. По наши данным у него уже есть свой человек на телевидении, в Энергосбыте и, как ни ужасно, в департаменте городского главы. Это некий Рязанцев – чинновник по делам культуры. Он-то и помогает агенту устраивать эти массовые безобразия.

Наш план: первое, завязать чиновника, второе, под видом неосознанного заслать своего человека на концерт, чтобы попытаться обезвредить Фройда прямо во время «сеанса»… Желательно, чтобы это был интроспектор, которого он не знает в лицо.

– Значит, я? – спросил Борис.

Редик нахмурился.

– Тобой я рисковать не могу. Тобой тоже, – буркнул он Егору, не успел тот открыть рот.

– Но других вариантов у тебя нет.

– Я знаю, поэтому думаю над кандидатурой. Жаль, что он знает Ангелину. Она завязывает фидеров одним пальцем – могла бы успеть до того, как он сиганёт со сцены.

Борис фыркнул.

– Знает… Он охотится за ней, не забывай.

– Ты мне не дашь, – пробурчал Редик и подытожил. – Ну, и, в-третьих, необходимо убрать Рязанцева с поста. Ладно, ситуацию мы пояснили. Уходим.

Учитель с Егором инвертировали, а Ангелина задержалась в своём видении, хотя знала, что ничего важного больше не узнает. Просто она так соскучилась по полётам над городом, по свободе, что не упустила возможности полетать, хотя бы мысленно, вместе с Егором. Она проводила его до самого общежития и благодаря этому обнаружила ход, которым он пользуется, инвертируя оттуда: он приземлился в лоджии шестого этажа, где, судя по всему, хронически не запиралась дверь.

Ангелина "отключилась" и задумалась. У Учителя есть план, и нет исполнителя. Жаль, что она не подходит, а в чужом облике трудно действовать… А Сэм? Она же его "видела" – он действует в своём обличье. Это значит, что она сильнее его! И ей приходится подглядывать за борьбой в оставленную для неё щёлочку! Это несправедливо!

Кот зашевелился рядом, устраиваясь поудобнее, и у Ангелины мелькнула мысль. Она вгляделась в него осторожно и тщательно. Едва начала вырисовываться очень яркая связка, сжатых вместе проток, Злыдень фыркнул, вздыбив шерсть, и сиганул с кровати.

– Кисуля! – позвала Гелька, но кот уже, царапая лапой дверь, приоткрыл её, и его мягкие скачки затихли где-то в Борисовой спальне.

– Ну, вот! Беда! Как же им удавалось интроспектировать животных, под наркозом, что ли? – высказалась Ангелина и сообразила, что таких попыток практически не делалось. – Может, это только мой кот такой пугливый?

Чтобы скорее заснуть, она взялась за своих любимых "путешественников", но зачиталась и заснула с книгой в руке под светом лампы, когда стало светать.

Ангелина проснулась от того, что в её комнате приоткрылась дверь. Она попыталась разлепить глаза.

– Вы ещё спите? – воскликнул Борис, заглядывая к ней в комнату. – Вы позволите?

Гелька промычала что-то утвердительное.

– Когда же вы легли? – Борис подошёл и присел на край кровати. Ангелина сонно потянулась в постели.

– Не знаю. Здесь было так интересно! – подтянула она к себе книжку, которая сегодня послужила ей подушкой. – Представляете, он взобрался на Эверест, а обратно сойти не смог, и к нему из промежуточного лагеря послали помощь, а они попали в лавину. Ужас!

Борис смотрел на неё с такой ласковой насмешкой, что Гельке захотелось спрятаться под одеялом.

– Вставайте, – сказал он, – вас ждут завтрак и уроки.

Взбодрившись под душем, Ангелина выпорхнула к завтраку и сходу "взяла быка за рога".

– Сергей Петрович ещё не придумал, кого зашлёт на фидерские сеансы?

Наливающий кофе Борис возмущённо дёрнул головой, но потом улыбнулся.

– Подсматриваете? Ангелина…

– Только не заставляйте меня давать обещание этого не делать – я могу его не сдержать, – заметила она, невозмутимо намазывая маслом булочку.

– Хорошо, хотя… У меня в гостиной телевизор… возможно, какой-нибудь сериал…

– Ха-ха! – Гелька удивлённо округлила глаза.

– Странно, – Борис, пряча улыбку, сел напротив ней, и Ангелина протянула ему намазанную булочку. – Спасибо. Я просто подумал: наши медсёстры всё время обсуждают что-то такое в ординаторской… Неужели вам это не интересно?

– А вам?

– Ну… мне некогда смотреть телевизор, – выкрутился хозяин.

– А я к нему не привыкла. Да и зачем, если я в любой момент могу увидеть кусочек настоящей жизни, в которой я, к тому же, могу принять участие?

– На счёт участия…

– Я так хочу что-то делать! Я же могу пригодиться. Учитель всё время жалуется, что людей не хватает, а я сижу в четырёх стенах и проку от меня никакого!

– Мы уже говорили об этом. Сейчас наша задача – вас сберечь. Вы же понимаете, что попав к Белому в руки, можете наделать много бед из-за вашей подверженности суггестии?

– А вы можете научить меня, как этому противостоять? – в порыве вдохновения спросила Ангелина. Борис Витальевич опустил глаза. Гелька ахнула.

– Вы знаете, как противодействовать гипнозу, но не хотите мне показать, да?

– Послушайте…

– Чтобы не дать мне участвовать в операциях Организации? Или чтобы самому иметь возможность мной управлять?!

– Ангелина! – воскликнул Борис, и Гелька замолчала, неровно дыша из-за готовых прорваться слёз.

– Простите…

– Я научу вас, – спокойно сказал Полетаев, и она удивлённо подняла на него глаза.

– Я собирался это сделать, но хотел, чтобы это случилось как можно позже – когда вы подрастёте. Видите ли, умение сопротивляться суггестии и суггестия – это одно и то же. То есть, я научу вас, как с помощью своей энергии управлять инверторами, и это даст вам возможность сопротивляться чужому воздействию. Мне просто кажется, что вы ещё слишком… "незрелы", чтобы держать в руках такое мощное оружие.

"Сказал бы просто – дура набитая, а то – "незрелы", – подумала Гелька.

– Вы довольны? – спросил Борис, и она расстроено кивнула. – Готовы к урокам?

Следующие четыре часа Ангелина решала задачи, заучивала и рассказывала исторические факты и выслушала три новые темы по химии. Борис Витальевич был учитель строгий и въедливый, и по прошествии запланированного времени она чувствовала себя, как выжатый лимон. Однако, она помнила и о другом задании, которое запланировала сама для себя.

– Борис Витальевич, – спросила она, собирая тетради, – я вчера прочитала всё о сердце и хотела бы проверить. Вы позволите мне вас интроспектировать?

Она нерешительно смотрела на Бориса, но у того, кажется, не было повода отказаться.

– Хорошо, – сказал он, – пожалуйста.

Ангелина с готовностью отложила книжки и немного отошла к двери. Она нервно вгляделась вглубь Борисова свечения.

– Не торопитесь, – посоветовал он, – успокойтесь. А я тоже кое-что проверю.

Гелька ощутила покалывание. Интересно, зачем это ему? Но спрашивать не стала – не до того. Так, в районе сердца какие-то серые полосы, немного увеличенное сияние с одной стороны и прерывистый блеск. Она попыталась совместить увиденное с прочитанным.

– У вас тахикардия, – не уверенно сказала она.

– Так.

– Аритмия.

– Точно.

– И что-то ещё… не помню название.

– Это "что-то ещё" мы обсудим потом, а сейчас – обедать.

За супом Ангелина, которая была взволнована открывающимися перспективами, без устали терзала Бориса вопросами.

– Неужели, такому "гипнозу" можно научить любого?

– Нет. Ангелина, я уже говорил, что это не гипноз, не называйте так суггестию. Это действует лишь на интроспекторов и даётся только им, при определённой практике. Для овладения суггестией необходимо научиться направлять свои мысли-импульсы в контур оппонента, подавляя его собственные.

– Ого!

– Ого, – усмехнуля Борис. – Я хотел бы немного подождать с вашим обучением этому.

– Но если бы я это умела, Белый бы был мне совсем не страшен!

– Вы думаете?

– Конечно! Я его сильнее, я знаю! И боюсь только его взгляда… – вспомнив свой страх, Гелька помрачнела.

– Он сильнее вас морально, потому что нагл и уверен в своей неуязвимости, и силе за ним стоящей. Поэтому в игре "в гляделки" он вас переиграет.

Гелька вздохнула.

– Ладно, я подожду.

Борис подошёл к ней и протянул руку.

– Не грустите, я приглашаю вас на прогулку.

– Что? – Ангелина отказывалась верить своим ушам. Борис кивнул на мойку.

– Сейчас? – сияя, Гелька подала ему руку.

– За мной, – Полетаев крутанулся и мерцающим шлейфом всосался в отверстие измельчителя. Ангелина поспешила следом. Она едва успела уловить выход на заброшенную лестничную клетку, как Борис нырнул в дыру под крышей. Едва промелькнул чердак, как она вырвалась следом за сияющим хвостом на волю. Вот оно – пьянящее чувство бесконечной свободы в полёте над городом! Гелька готова была танцевать в воздухе, выписывая пируэты, но боялась отстать от наставника. Она лишь отсалютовала телевышке – своей старой знакомой, и припустила быстрее.

Минут через пятнадцать, когда эйфория немного спала, она сообразила, что они направляются за город. Интересно, куда? Они же раздеты! Ещё через пару минут Борис стал снижаться над какими-то строениями. И вскоре Ангелина впорхнула вслед за ним в форточку домика, похожего на пряничную избушку. Она раскрутилась и, не успев, оглядеться, спросила:

– Где мы?

– Это туристическая база. Что вы предпочитаете: санки, лыжи или пешую прогулку?

Гелька, просияв, кинулась Борису Витальевичу на шею, но тут же смущённо отпрянула.

– Извините, я забыла, что вы не любите нежностей.

Что-то промелькнуло в лице Бориса, но он лишь усмехнулся.

– Здесь всего две комнаты: полугостиная-полукухня и спальня. На ночь мы вернёмся домой. Я снял коттедж на неделю, и мы ещё здесь побываем. Мне хотелось как-то вознаградить вас за вынужденное заточение. Одевайтесь, пойдём гулять.

Он улыбнулся её счастью и вышел, прихватив сапоги и синий комбинезон. Гелька огляделась: на двуспальной кровати лежал лыжный костюм. Ангелина быстро натянула его поверх своей одежды, обулась в стоящие рядом высокие ботинки на шнуровке и вышла в гостиную. Борис Витальевич застегнул куртку и подмигнул. На один миг в лукавой усмешке его глаз промелькнул её ровесник-мальчишка, каким он был когда-то. И это почему-то напомнило ей о Пете с такой силой, что стало физически больно. Кого из них двоих она обманывает?

"Никого я не обманываю, – одёрнула себя Гелька, – я просто классно провожу время с интересным человеком. Вот и всё". И она, улыбнувшись Борису, побежала к выходу.

Чистый морозный воздух своими иголочками разрумянил ей щёки. Их коттедж под большой белой шапкой снега казался сказочной избушкой. Так близко от города, а будто за тридевять земель в царстве Снежной королевы! Ангелина наслаждалась каждой минутой неожиданного счастья. Они единодушно выбрали лыжную прогулку и теперь скользили по укатанной лыжне, любуясь зимним лесом. Гелька вопила от восторга, когда, проезжая под нависшими над трассой ветвями, Борис тронул их лыжной палкой, и их окатило снежным водопадом. Они долго смеялись над собой, похожие на снеговиков, вытряхивая набившийся в капюшоны снег. Они сделали круг по лесу и вернулись на базу в сумерках. Со сказкой пора было прощаться. Ангелина с сожалением оглянулась на уютные комнаты, поставила сапоги поближе к обогревателю и вылетела в окно вслед за Борисом.

Пока они подлетали к городу, небо темнело, а городские огни становились ярче. Гелька вихляла и зависала в воздухе, пытаясь в узоре огней разглядеть родные окна, но даже крыши своей не могла отыскать. Ей так хотелось хоть одним глазком увидеть близких! Борис развернулся рядом и наказал поторопиться. Ангелина подчинилась, но приземлившись в кухне, прошептала какие-то слова благодарности и поспешила в свою комнату, чтобы поплакать. Ей не хотелось огорчать Бориса Витальевича такой реакцией на его трогательный сюрприз. Когда немного погодя он постучал в её дверь и пригласил поужинать, она, стараясь придать голосу обычное звучание, но беспрерывно шмыгая носом, ответила, что сейчас выйдет.

Забежав в ванную, чтобы смыть следы слёз, она нацепила на лицо приветливую улыбку и прошла на кухню.

– Вы плакали? – удивился Борис.

Гелька замотала головой. В горле у неё стоял ком.

– Нет, наверное, это от мороза.

Борис поставил перед ней тарелку с омлетом и сел за стол, вопросительно поглядывая на неё.

– Вам понравилась прогулка?

– Да! Да! – с жаром воскликнула Гелька. – Мы поедем туда ещё?

Она уставилась в тарелку и, неожиданно для себя, расплакалась.

Борис Витальевич опешил.

– Что случилось?

Ангелина замотала головой и убежала в свою комнату.

Как глупо!

Борис постучал и вошёл следом.

– Ангелина… – он присел к ней на кровать.

– Простите, – она повернула к нему своё заплаканное лицо, – просто, когда мы возвращались, мне так захотелось домой! – Гелька уткнулась ему в плечо.

– Я надеялся, что вам здесь хорошо.

– Мне хорошо у вас, но я хочу к маме! Простите, я не хотела вас огорчать, – Ангелина вытирала слёзы.

– Ну, что вы, вот когда вы пропадаете без следа… За вашим домом следят. К сожалению, сейчас никак нельзя вернуться. Придётся ещё немного потерпеть. Я постараюсь, чтобы вы не скучали.

– Что вы! – воскликнула Гелька. – Вы так добры, а я… Простите! Сегодня было так весело!

– Да, – Борис усмехнулся. – Идёмте ужинать.

Вторая попытка поужинать тоже оказалась не удачной. Гелька изо всех сил старалась загладить подпорченный остаток дня. Борис грустно улыбался и оставался задумчивым. А она корила себя за свою несдержанность.

– Ангелина, – неожиданно позвал её Борис Витальевич из полураскрытой двери своей спальни, когда она, зевая от усталости после насыщенного дня, шла из ванной в свою комнату. – Послушайте!

Полетаев ещё не ложился, он сидел на кровати с книгой в руках. В его ногах уютно устроился Злыдень. Она присела рядом, и врач прочёл ей стихотворение Пастернака:

"Любить – идти, – не смолкнул гром,

Топтать тоску, не знать ботинок…"

– Как точно всё схвачено! "Лазурь с отскоку полосуя…" – так и видишь выпущенную из рук ветку, пролетающую на фоне голубого неба.

– Здорово, – неуверенно сказала Гелька. – Это про поход?

– Нет, что вы! Про любовь.

– Да? Можно ещё раз послушать?

Борис прочёл снова.

– Кажется, понимаю. Мне нравится. А ещё?

– Вот ещё "Вальс с чертовщинкой".

Борис читал и читал. Ангелина просила снова. Она устроилась поудобнее рядом с ним, заглядывая в книгу. Она плохо воспринимала прочитанное на слух, хотя Борис читал хорошо. Но успевая прочесть строчку до него, она могла предвосхитить, какое он придаст ей звучание, на чём сделает акцент, и сравнить со своим ожиданием. Гелька не заметила, как положила свою голову ему на плечо, а потом закрыла глаза.

– Ангелина, – позвал через некоторое время Борис Витальевич, заметив, что она никак не реагирует на его чтение. Гелька разлепила глаза, но не спешила ответить, и он, подумав, что она спит, пробормотал:

– Украденное счастье…

– Что? – сонно переспросила она, но Борис закрыл книжку.

– Кажется, стихов на сегодня хватит. Идите-ка спать.

– Спокойной ночи, – Гелька прошла к себе и свалилась на постель.

Уже утром, после ухода Бориса, она, чувствуя какое-то грызущее сожаление, попыталась докопаться до его причин и поняла, что вела себя слишком самонадеянно с человеком, по-видимому, к ней не равнодушным, заявившись к нему в спальню и устроившись на кровати с головой на его плече, да ещё позволив себе заснуть. Пожалуй, он мог счесть это кокетством, а то ещё чем-то и похуже. По крайней мере, по отношению к нему это было жестоко. Что он мог почувствовать? Борис Витальевич что-то сказал, подумав, что она спит:…"украденное счастье"? Наверное, действительно она скрашивает врачу его одиночество. Впервые у неё сжалось сердце, когда она представила Бориса, мечущимся по пустой квартире, когда она уйдёт. Но, он же знает, что она уйдёт, не может не уйти! Или она ошибается во всём? Ведь не смотря на её провоцирующее поведение, он не позволил себе с ней ни разу, ни малейшей вольности и всегда держался корректно. На всякий случай, решив быть осмотрительнее в поступках, она в задумчивости прошла в его спальню и просмотрела оглавление в сборнике стихов, лежащем на тумбочке: "Украденного счастья" среди названий не было.

Весь день Ангелины оказался расписан по минутам: ей нужно было сделать кучу домашнего задания, приготовить обед, хотя её никто об этом не просил, и прочитать на компьютере очередную медицинскую главу. Кроме того, в библиотеке Бориса Витальевича Ангелина обнаружила несколько книг Франсуазы Саган, которых до сих пор не читала, и надеялась втиснуть в своё расписание и такое развлечение. А пока… она задумчиво сжала в руке телефон. Ей очень хотелось позвонить Пете. Но такое общение на расстоянии стало для них обоих тяжёлой обязанностью при невозможности прикоснуться друг к другу. Хотя им всегда было о чём поговорить, и они общались легко и с удовольствием, но не теперь. Немыслимо было беззаботно обсуждать с Петей прочитанную ею книгу или увиденный им фильм, когда все их мысли питались воспоминаниями об объятиях и поцелуях. Разговор не становился легче от того, что Петя безумно ревновал её к Борису, которым она безмерно восхищалась. И они тягостно молчали в трубку и скоро прекращали разговор.

Желая укрепиться духом, Гелька позвонила Нюсе.

– Привет, – легко отозвалась подруга.

– Расскажи мне всё: как дела в школе, в Организации, у всех? Я совершенно выпала из жизни.

– А голос у тебя довольный, по крайней мере, спокойнее, чем раньше. Начну с главного – Петя спал с лица и ожесточился. Не знаю, что его больше гнетёт: что он тебя совсем не видит или, что тебя слишком часто видит Борис Витальевич, но по возвращении тебе будет с ним трудно.

– Спасибо за предупреждение.

– Не за что, тем более, что сейчас ты всем довольна.

– Ещё бы! Я ко всему привыкла, у меня появилась море занятий, и вчера Борис Витальевич катал меня на лыжах!

– Молодец! Ещё неделя и тебе не захочется возвращаться.

– Ты преувеличиваешь, – рассмеялась Гелька, – но мне здесь, в самом деле, хорошо, хотя вчера я плакала по маме. А что с операцией? Сергей Петрович нашёл нужного человека?

– Ты уже слышала о его плане? Кажется, он решил идти сам.

– Не может быть! Если с ним что-то случится, всё дело полетит к чёрту!

– Он считает, что Брюс способен его заменить, и более ценен, чем он.

– Не похоже на Редика, да? А ты что считаешь?

Нюся промолчала.

– Я никогда не смогу на него повлиять, даже не буду пытаться. Поэтому стараюсь не иметь своего мнения, а только следовать его указаниям.

– И ты так можешь? – с ужасом спросила Гелька. – Знаешь, сейчас мне показалось, что я всегда поступаю наоборот.

Теперь рассмеялась Нюся.

– Так оно и есть. Борис Витальевич до такой степени умирает от беспокойства за тебя, что даже упрятал в своих апартаментах, как самое дорогое сокровище, а Сергей Петрович настолько оценил мою рабскую преданность, что…

– Что?..

– Давай не по телефону.

– Боже мой! – взвизгнула Гелька и вцепилась зубами в кулак.

– Оставь. Счастливее я от этого не стала.

– Но почему?!

– Потому что ничего не изменилось, – грустно ответила Нюся и добавила. – Учителя беспокоятся, куда ты пропала. Возвращайся поскорее, потому что вокруг пустота, и в ней – он один, а я – в шаге от бездны.

Нюся отключилась, а Гелька снова и снова перебирала в памяти их разговор, и завершающий крик о помощи подруги потряс её даже больше того факта, что той удалось добиться Сергея Петровича. Нюся всегда ей казалась, да и была, совершенно самодостаточным человеком, и если сейчас она готова ухватиться за подругу, значит ей по-настоящему плохо.

После такого разговора Ангелина долго не могла войти в колею и бесцельно бродила по дому от рыбок к книгам, от книг к кухонному окну, а оттуда – к розе в своей комнате. Но тикающий внутренний будильник всё сжимал время оставшееся для запланированных дел, и, в конце концов, ей пришлось встряхнуться и, выбросив всё из головы, засесть за уроки. Её оторвал неожиданный телефонный звонок.

– Сергей Петрович? – сердце её учащённо забилось: этот звонок не мог быть вызван желанием справиться о её здоровье (о нём он мог более определённо узнать у Бориса Витальевича). Однако начал шеф именно со здоровья.

– Гелечка, – добродушно приветствовал он её, – ты уже здорова?

Гелька горячо заверила его, что давно в порядке. Кажется, по её тону он понял, что она рвётся в бой и усмехнулся.

– А что, Борис уже показал тебе, где в его логове двери?

Тут Ангелина уже без энтузиазма подтвердила, что да, показал.

– Ты мне нужна, – уже без обиняков и напускного добродушия заявил Учитель. – Борис сегодня на дежурстве – он не узнает и не сможет помешать. Ты должна будешь в четыре часа появиться у Егора. У тебя есть здесь верхняя одежда?

– Нет, только…

– Ладно, – прервал её Учитель, – Аня зайдёт к тебе домой и возьмёт всё, что нужно. Я жду. Не опаздывай.

– Подождите! – воскликнула она. – Борис Витальевич всегда приходит домой на ужин, и если наше дело затянется…

– Я сделаю так, что он не придёт. Что ещё тебя беспокоит?

– Я потом вернусь сюда?

– Да.

– А как же сканер на входе? Он настроен только на хозяина.

– Борис не сказал тебе? Он его отключил.

С этими словами Сергей Петрович отключился сам.

Отключил? Рискуя своей безопасностью? Только ради того, чтобы улетев, она всё-таки могла вернуться? Сердце Ангелины сжалось от чувства вины перед этим благородным человеком, которого она собиралась обмануть. Как выдержать теперь совместный обед, вести себя, как ни в чём не бывало и беззаботно болтать?

Она тяжело вздохнула, забросила уроки потому, что не смогла бы сейчас понять из прочитанного ни строчки, и отправилась на кухню, надеясь за готовкой как-то примирить свою совесть с тем, как она собиралась поступить.

Чтобы сделать Борису приятное, она надела подаренное им сиреневое платье, отметив про себя, что оно действительно ей очень идёт, хотя и не в её вкусе. Всё оставшееся время до прихода хозяина Ангелина проторчала в прихожей, грызя себя ненужными сожалениями по поводу своих поступков.

– Борис Витальевич! – кинулась она к нему, едва открылась дверь, и успела оценить его взгляд при виде неё, который тут же изменился, потому что Борис отметил и её волнение.

– Что случилось?

Гелька просто стояла и молчала, не в силах ему соврать, и не имея права выдавать приказ Учителя. Тогда Борис шагнул к ней и заглянул в глаза, но она опустила их, не желая, чтобы он читал её мысли.