Текст книги "Ошибка Ангелины (СИ)"

Автор книги: Elvira Mandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 50 страниц)

Ангелина сидела, уставившись в страницу неподвижным взглядом, забыв, что за ней наблюдают множество глаз, и вздрогнула, когда красавчик-доктор положил ей руку на плечо.

– Ты в порядке?

– Да, – она сжала газету и кивнула на шприц со своей кровью. – Пятьдесят тысяч заработать хотите?

– Что? – удивился стажёр.

– Тогда почитайте! – Ангелина впихнула ему в руки смятую газету, поднялась, обвела собравшихся раненым взглядом, подхватила свою коробку и вышла.

Охота началась! Её счастье, что Учитель ещё не видел этой статьи, а то постарался бы вообще не выпускать её наружу! Ангелина машинально завернула в туалет, брезгливо пробралась на полупальцах по мокрому кафельному полу к окну и огляделась. Никого. Теперь главное – не оставить драгоценную коробку на полу. Надо сосредоточиться, собраться, не смотря на то, что её пошатывает от усталости, а в голове ещё звучат отголоски ужасной статьи.

Тщательно произнеся заклинание, Гелька крутанулась, зависла на секунду, проверяя, не осталось ли что-то внизу, и устремилась в полуоткрытую форточку. Она летела к Борису!

Сейчас не могло быть позднее утро – часов семь, не больше. Если пару часов полежать под Соларом, потом вернуться домой, чтобы показаться маме, и слинять в общежитие, то она успеет всюду. А там, в Петиной комнате её ждёт счастливый финал её злоключений и… награда. Видел ли Петя статью? Читали ли её родители? Как теперь показаться в школе? А, ладно! Не пойман – не вор! Надо быть осторожнее, только и всего.

Ангелина едва не заблудилась в похожих крышах, трубах и слуховых окнах – она же прилетала сюда только раз. Но какое-то чувство притяжения к этому дому, как компас, вело её в нужном направлении. Это не было полустёртое воспоминание о проделанном пути, помогающее ей выбрать верное направление, а что-то ведущее, как свет маяка. Может, это гостеприимный хозяин дома, не однократно копаясь в её сознании, поместил туда какое-то подобие навигационной карты, где красным карандашом отмечен путь к его дому?

Ангелина влетела через измельчитель отходов, только сейчас сообразив, что ход для неё остался открыт, и обернулась на холодных плитках пола кухни. В квартире было странно тихо. На цыпочках, затаив дыхание, приблизилась Ангелина к дверям Борисовой спальни. Ей было страшно, до ужаса страшно, что его там нет, что, вот уже сутки, она напрасно гоняется за ним, как за фантомом, что что-то случилось, и все вокруг ей врут.

Она тихонько заглянула в полураздвинутые двери: комнату заливало зеленоватое свечение аквариума, Борис спал, не раздевшись, – в ногах его удобно устроился Злыдень. При виде хозяйки кот приподнял голову, буравя её настороженным взглядом, и демонстративно отвернулся, оставив чуткие уши следить за не званой гостьей.

Гелька отступила от двери и расплакалась. Всё напряжение, что копилось в ней во время долгой погони за Полетаевым, выплеснулось теперь в этих слезах. Она не стала будить врача, чтобы объясниться, просто прошла в свою бывшую комнату и включила Солар.

Здесь мало что изменилось. Её вещи лежали в коробке, подушек и постели на кровати не было – она была застелена покрывалом. Гелька сняла свитер, чтобы укрыть им ноги, и залезла под рамку прибора. Она не заметила, как слёзы её утихли, и Ангелина заснула под успокаивающее гудение.

Она проснулась от того, что кто-то дотронулся до её лица, а потом откинул свитер, укрывающий ноги. Гелька улыбнулась, увидев, рассматривающего её ноги, Бориса Витальевича.

– Как это случилось? – озабоченно спросил врач, заметив, что она проснулась, и оттянул ей веко, заглядывая в глаза.

– Взрыв гранаты во время сегодняшнего боя.

Полетаев застыл.

– Но… как вы там оказались?

– Искала вас…

– В самом деле? Зачем?

Гелька смутилась.

– Сама не знаю. Вы так странно выпроводили меня из больницы, что я забеспокоилась и решила разобраться. И вот, я вас нашла.

Борис вздохнул и присел к ней на постель.

– Вы тут… я должен был убрать вас из больницы: ситуация была не определённой – фидеры могли напасть в нескольких местах. Я перевёл пациентов и прибор из моего отделения в другие – была вероятность, что они попытаются захватить Солар…

– Но зачем?!

– Кажется, они думают, что прибор способен наделять людей инверторскими способностями, – усмехнулся Борис. – Рассудите! До недавнего времени в городе было лишь четыре инвертора, и вдруг такой взрыв популяции! Счастье, что они не докопались до сути…

– Но прибор!.. Они хотят его украсть или уничтожить?

– Возможно и то, и другое. Мои пациенты не пострадают – скоро будут готовы ещё два прибора.

– А что случится, когда они поймут, что Солар здесь не причём?

– Не поймут, – улыбнулся Борис. – Прибор действительно усиливает восприятие полей. Фидеры решат, что новоиспечённые инверторы были готовы к преображению, а прибор дал им настройку. И станут, даже завладев прибором, искать среди своих адептов людей, способных сделать недостающий шаг к преображению…

– И не находить!.. Это хорошо потому, что для меня жизнь в городе, кажется, очень усложнится.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, Сергей Петрович отсылает меня туда, не знаю куда, искать то, не знаю, что (здесь вы были правы!), и настрого запрещает лезть в дела Организации и видеться с собственным парнем! Вокруг дома толкутся журналисты и любители аномального… вчерашнюю 'Вечёрку' вы видели?

– Нет, а что там? Я не получаю здесь никакой корреспонденции.

– В больнице вам покажут. Простите, я не в состоянии это пересказывать.

Врач некоторое время вглядывался ей в лицо, словно ожидая продолжения потока жалоб, а потом вздохнул.

– Хорошо. Я уже ухожу. Оставайтесь здесь. Если понадобится обезболивающее…

– Нет! У меня в полдень свидание, а до этого мне нужно ещё успеть показаться дома! Кстати, который час?

– Ангелина заглянула за спину Бориса, чтобы увидеть настенные часы, и с облегчением выдохнула. – Только восемь. Если позволите, я ещё часок у вас поваляюсь, а потом двину домой.

– Я бы советовал вам задержаться хотя бы до вечера, а домашним позвонить, но, мне кажется, что убеждать вас бесполезно? – Полетаев замялся. – Это не моё дело, но ваше свидание?..

– Да! – сердито сверкнула глазами Гелька. – Я встречаюсь с Петей, и вряд ли кто-то, даже Сергей Петрович со своими угрозами, сможет нам помешать!

– Ваше дело, но вы оказываете нашему юному шпиону дурную услугу.

– Он не возражает!

Борис направился к двери и уже на пороге обернулся.

– Вы заметили, что я не могу больше читать ваши мысли? Вы стали выстраивать блок.

– Правда? – обрадовалась Ангелина.

Полетаев грустно улыбнулся и вышел.

Она осталась лежать под Соларом с неприятным осадком в душе после разговора с Борисом. У Гельки было гадкое ощущение, что она долго гонялась за бабочкой, а догнав, нечаянно раздавила её сачком.

Вытерпев полчаса бесполезного лежания, окрашенного неприятными раздумьями, Ангелина не выдержала и оставшиеся полчаса изучала возможности нового телефона, воткнув в него зарядное. Нужные номера (даже Петин!) были на быстром наборе. Она решила не стирать пока из памяти телефона имена, боясь, что запутается в номерах.

У Пети как раз сейчас начинался зачёт. От мысли, что её ожидает при встрече, жар прилил к щекам Ангелины. Зря она призналась Борису Витальевичу в тайных встречах. Он может предостеречь Учителя, а тот… Что сделает Учитель? Оштрафует её на 'приблизительно семь тысяч долларов'? Её любовь стоит дороже.

Ладно. Ангелина взглянула на часы и решительно поднялась. Удобно будет воспользоваться душем Бориса Витальевича, если её полотенце здесь же в коробке? Решив, что удобно, Гелька быстро приняла душ и отправилась переодеваться, прихватив испорченную рубашку с собой – не охота было пополнять Полетаевскую коллекцию, залитых её кровью вещей.

Покопавшись в коробке, она выудила бельё, со странным чувством взяла в руки сиреневое платье, подержала и положила на место. Что ей нужно? Рейтузы, тёплый серый свитер, ага, шерстяные носки и… хоть какая-нибудь обувь! Обуви не было. Предполагалось, что во время её вынужденного заточения, Гельке не придётся покидать квартиру Бориса и шляться по улицам. Так. Значит, возвращаться придётся в окно, на худой конец – на чердак. Но и то, и другое облепили любители лёгкой наживы и острых ощущений!

Критически разглядывая своё рябое лицо в зеркало, Ангелина разрабатывала тактику проникновения в свой собственный осаждённый дом. Подлететь ко двору со стороны соседнего – меньше шансов, что заметят, спуститься с крыши вдоль подъезда, прячась за стволом тополя, вниз, к разбитому окну на второй площадке, влететь внутрь и оп-ля! быстро вверх по ступенькам в носках, надеясь, что никто не встретится по дороге.

Оглянувшись на прощание на полюбившуюся комнату, Ангелина вышла в гостиную и, поколебавшись, заглянула в спальню Бориса, чтобы поздороваться с котом и полюбоваться хотя бы пару минут на рыбок.

– Злыднюся, – позвала она ласково кота, присаживаясь осторожно на кровать. Кот муркнул и потянулся к её протянутой руке. Девочка погладила его по голове, хотя кот и постарался увернуться.

– Идём домой? Я по тебе скучала, кисуля. Ты всё ещё меня боишься?

Котик не хотел идти к ней на руки. Неужели это всё из-за того случая? Или он вообще боится инверторов? Да, но с Борисом он спит!

Ангелина решила проверить. Тихонько встав, чтобы не вспугнуть животное, она отошла к двери и настроила полевое зрение. Понемногу Гелька стала проникать взглядом в структуру кошачьего биополя. Злыдень задёргал ушами и, беспокойно озираясь, подошёл к краю кровати, собираясь удрать.

Девочка выскользнула за дверь и прикрыла её, оставив узкую щель. Она видела все кошачьи протоки – короткие и яркие, и клубки узлов, огромные для такого маленького тела. Кот упёрся в щель двери тяжёлым не мигающим взглядом. Гелька не удержалась – произнеся мысленно формулу, она отпечатала матрицу любимца в своей памяти. Удалось! Но стоило ей приоткрыть дверь и позвать 'кис-кис…', как любимец молниеносно юркнул под кровать, и как Гелька ни старалась его дозваться, не пожелал покинуть надёжное убежище.

Ангелина махнула на него рукой, улыбнулась шустрому сомику и поспешила домой. Она так задержалась!

Глава 39

Ей показалось, что план её сработал. По крайней мере, во дворе не слышалось воплей, означающих, что её заметили. На лестнице ей никто не повстречался. Оставалось только уболтать как-то маму и надеяться, что её свиданию ничто не помешает.

Открыл ей взъерошенный Гоша.

– О! Наконец-то! – встретил он её яростным шёпотом, кинув взгляд в сторону кухни, где, судя по разносившимся ароматам, хозяйничала мама. – Где ты шлялась? Мать из меня чуть форшмак не сделала: 'Где Гешечка? Как ты мог её оставить?' Ты должна была ещё вчера вечером вернуться! Я испугался, что тебя там вчера напоили и… Уже хотел идти искать.

'А что, Петя не передавал тебе мою одежду?' – чуть не брякнула Гелька, но вовремя прикусила язык.

– Всё было гораздо интереснее, – прервала Ангелина брата, затаскивая его в свою комнату. – В меня гранатой шарахнули!

Глядя на изумлённо-недоверчивое лицо брата, она быстро закивала головой. – Я тебе расскажу о своих ощущениях, а ты за это перестанешь меня пилить и поможешь уговорить маму меня отпустить, – Ангелина переодела грязные носки и теперь, в целях конспирации, замазывала тональным кремом пятнышки на лице.

– А ты часом не оборзела? Куда ещё отпустить? Ты только что пришла!

– Дело есть.

Гоша сердито фыркнул, но всё-таки сдался.

– Ладно, рассказывай.

– Привет, мамуля! – впрыгнула Гелька на кухню и, обняв маму сзади, заглянула ей через плечо. – О! В самом деле форшмак! Объедение!

– Боже мой! Геша! Когда ты появилась?

– Ты и печёшь что-то! – Ангелина принюхалась к сдобным ароматам и, присев перед духовкой, включила подсветку. – Пирог?

– Ну, конечно! Я же обещала, что мы сегодня отмечаем.

– Ах, а во сколько?

– В пять.

– Здорово, – без энтузиазма откликнулась Гелька. – К пяти я вернусь.

– Как так? – Нина Михайловна прекратила утрамбовывать форшмак в фольгу и повернулась к дочери.

– Извини. Я совсем забыла о торжестве и договорилась о встрече.

– Господи, что у тебя с лицом?

В это время на кухне с неизменным чтивом в руках объявился папа.

– Наша пропажа нашлась?

Гелька повисла у него на шее, а он отстранился и критически осмотрел её.

– Ты какая-то не такая стала.

– Какая-то не такая!.. – сердито откликнулась мама. – Похудела, побледнела… не мудрено – всё время по больницам…

– А кто будет сегодня? – поинтересовалась Ангелина, беря с полочки баночку кофе и заглядывая в чайник.

– Девочек твоих я пригласила – Нюсю с Лорой, Петю, конечно, Гоша обещал передать приглашение и ему, и Сергею со Степаном. А больше у нас и не поместится.

– Ха! – вырвалось у Ангелины, которая прикидывала, кто из этой компании у неё появится. Нюся с Петей не придут, чтобы не подставлять Организацию, Лариса – из-за вчерашнего афронта, Стёпа до сих пор дуется, что выбрали не его, а Сергей… Сергей и впрямь может прийти, чтобы узнать что-нибудь интересное.

– Что? – переспросила мама.

– Да нет, ничего, – с усмешкой ответила Ангелина.

– Я очень хотела бы пригласить Бориса Витальевича – он теперь не чужой человек, он тебя лечил, но не решилась, ждала тебя, чтобы узнать, удобно ли это?

– Удобно. Только он не придёт.

– Да? Почему же?

– Потому что ему нельзя светиться в нашей квартире. Наше жилище теперь для причастных к ОПФ – табу. Наверное, только ленивый не пялится на наши окна и не вынюхивает, кто и зачем пришёл.

Ангелина встала и осторожно выглянула в окно. В сквере маячило несколько фигур. Нина Михайловна расстроено переглянулась с мужем.

– А я так надеялась, что тебя это всё не коснётся…

– Здрасьте! Я в центре скандала, и меня не коснётся? Вы вчерашнюю «Вечёрку» читали?

Сколько ещё раз сегодня ей придётся задавать этот вопрос? Отличная тема для застольной беседы! Как раз для торжественного обеда.

Папа взглянул на маму и спрятал газету за спину.

– Что ещё? – схватилась за сердце Нина Михайловна.

– Ерунда! – резко бросила Гелька и встала. – Ну, я пошла. К пяти буду. Прости, что не помогаю тебе с готовкой. Постараюсь вернуться пораньше, чтобы накрыть на стол. Но ты большого количества гостей не жди, сама понимаешь…

Она подавила вздох.

Быстро натянув дублёнку, тёплые сапоги, прихватив телефон, Ангелина сбежала вниз по лестнице и на площадке второго этажа притормозила перед разбитым окном. Рискнуть? Нет сил – тащиться в общественном транспорте! Тем более, что деньгами она не разжилась. Возвращаться домой? И Гелька решилась: крутанулась и рванула через окно вверх, держась поближе к стволу тополя, потом по водосточному жёлобу вдоль крыши к соседнему двору и оттуда – ввысь. Сработало? Может, заодно завернуть к скверу и распугать засевших там уфологов?

Ангелина легко поборола искушение, представив, что с ней сделает Редик.

В туалете общежития всё прошло не так гладко: на выходе она столкнулась с парнем, который не преминул заметить ей, что это мужской туалет. Гелька извинилась и рванула на пятый этаж к Петиной комнате. Перед дверью она притормозила и постаралась унять взволнованное дыхание. Дрожащей рукой она вытащила телефон – одиннадцать! Прилично приходить на свидание на час раньше назначенного времени или битый час торчать под дверью, если парень ещё не вернулся?

Гелька с досадой кусала губы. Вдруг дверь распахнулась, и просиявший при её виде Петя, втянул её внутрь.

– Я слышу, как будто кто-то подошёл и не заходит, – помогая ей раздеться, говорил Петя, – я решил: не может быть, чтобы это была ты!

Дублёнкой он не ограничился, скоро вся её одежда оказалась на столике, а она сама – на кровати.

– Как твой зачёт? – успела спросить она до того, как всё закружилось.

– Я боялся, что ты не придёшь, – ответил он.

Позже, когда они просто лежали рядом, и Петя нежно кончиками пальцев водил по её спине, он, наконец, обратил внимание на её кожу, наверное, почувствовав под пальцами неровности.

– Что это? – он приподнялся и нашарил в ворохе одежды у кровати свои очки. Гелька протестующе застонала и натянула простынь повыше, но Петя откинул её и стал осторожно ощупывать её тело.

– Как это случилось?

– Совсем как Борис, – расслабленно пробормотала Ангелина и прикусила язык. Петя выпрямился и нервно поправил очки.

– Что?

– Что? – виновато переспросила Ангелина.

Петя слез с кровати и начал сердито одеваться. Гелька села в постели, натянув на себя простынь.

– В чём дело?

Парень молчал.

– Борис Витальевич – мой врач. Я должна была показаться ему и попасть под Солар, должна была получить обезболивающее, потому что терпеть было невозможно, и всё это – быстро, чтобы после успеть навестить домашних и сбежать к тебе!

Петя, уже натянувший джинсы, оставил свитер и присел к ней на кровать.

– Тебе больно?

– Да, – неохотно созналась Ангелина. – Действие укола уже закончилось, но я сегодня два часа провела под Соларом и чувствую себя терпимо. Всё рассосётся. Кстати, та рубашка была твоя?

– Нет, Степана. Он про неё уже спрашивал.

– Чёрт! Куплю ему новую. Ту не удастся отстирать…

– Во что ты встряла сегодня ночью? Я же просил тебя не улетать! Ты же сказала… ты говорила, что уходишь из Организации?

– Угу. Точнее Редик меня выпроваживает. Я буду работать не здесь и не с ним. Если соглашусь. Послушай! – глаза её загорелись. – Если я откажусь уезжать, а ты – выполнять своё мерзкое задание, если мы оба уйдём из Организации, то сможем жить, как прежде, и безбоязненно встречаться! Понимаешь? Понимаешь?

Петя смотрел на неё, сжав рот.

– Давай сделаем это! – убеждала Ангелина. – Как всё просто! Почему раньше мне это не пришло в голову? Ведь ты ввязался в это дело из-за меня. Какой смысл тебе оставаться, если меня выгоняют?

– Я не могу, – глухо отозвался Петя.

У Гельки перехватило дыхание.

– Прости, от меня действительно многое зависит сейчас, на меня полагаются люди. Я могу предотвратить ужасные вещи, повлиять на судьбу… всего человечества.

Гелька возмущённо фыркнула.

– Редика наслушался? Больше слушай! Он провозгласит тебя новым Спасителем, и глазом не моргнёт. Ты же его знаешь.

– Да, и я помню, как пытался убедить тебя уйти, и какие слова говорила ты.

– Ну, знаешь!

– Я не могу его подвести, – с трудом произнёс Петя.

– А меня? – Ангелина выскочила из постели. – Что он сделает со мной, если я продолжу тайком с тобой видеться? Как отреагирует, если не соглашусь сотрудничать со спецслужбами? А что они заставят меня делать, можешь представить?

Теперь настал её черёд одеваться, сердито выдёргивая вещи из кучи. Она путала те, в которых появилась сегодня, с теми, в которых была накануне, и, в конце концов, схватила их все в охапку и растеряно повернулась, не соображая, куда двинуть – к окну или двери.

Петя подошёл и мягко забрал одежду у неё из рук.

– Ангелина, ты должна меня понять. Ты же знаешь, что такое долг. Сегодня ночью ты бросилась на помощь товарищам…

– Да! – выкрикнула Гелька. – Сегодня ночью я добыла Редику скатер, я попала под взрыв гранаты, а он меня вышвырнул! И ты тоже с ним заодно!

Ангелина ударила его по руке, и вещи посыпались на пол. Они застыли друг против друга, глядя в глаза с яростью и болью. Прошла минута, наверное, прежде чем Петя выдохнул, а Ангелина расплакалась. Он обнял её и зашептал, щекоча губами её шею:

– Ты не должна уезжать. Я поговорю с Редиком, постараюсь побыстрее покончить со своим заданием, и тогда у него не будет повода не давать нам видеться или отсылать тебя.

– А газеты ты не читаешь? – всхлипывая, спросила Ангелина.

– Какие газеты?

– А, ерунда… всё это безнадёжно… – Гелька нагнулась за одеждой.

– Не уходи. Степан сразу после зачёта уехал домой, его не будет два дня. Только вечером у меня… Петя не договорил, но Гелька поняла – потом у него встреча с Майей.

Дрожащими руками принялась она собирать вещи. Непослушные слёзы тяжёлыми каплями падали на пол.

– Но я же люблю тебя! – воскликнул Петя. – Разве что-то другое имеет значение?

– Сегодня мама, – Ангелина выпрямилась, натягивая свитер, – устраивает чаепитие в честь моего возвращения. Ты придёшь?

Петя не смог ничего сказать.

– Вот видишь, оказывается, и ещё кое-что имеет значение.

Ангелина перекинула сапоги через руку и вышла из комнаты.

Она была так расстроена, что, не задумываясь, направилась вниз, не сделав попыток инвертировать из общежития. Только оказавшись на троллейбусной остановке без копейки в кармане, она осознала, что придётся лететь. Машинально зайдя за первый попавшийся угол, Ангелина закрутилась, покрепче прижимая к себе вещи, как будто это могло помочь уволочь их с собой – она была в таком состоянии, что рисковала распрощаться со всей наличной одеждой.

Летела она так же, по наитию, не разбирая дороги и не задаваясь проблемой конспирации. Её здравомыслия хватило лишь на то, чтобы не явиться в окна собственной квартиры, а материализоваться в соседнем дворе.

Погружённая в себя, Гелька направилась к выходу со двора, как вдруг раздался свист, её отбросило и прижало к стене подворотни. Она запищала от страха. Её окружило несколько фигур, руки оказались прижаты к стене, а вещи вывалились на землю. Ангелина испуганно переводила взгляд с одного лица на другое. Это были какие-то незнакомые парни. Нет. Взгляд её метнулся обратно. Одним из напавших был мальчишка, который когда-то передавал ей с Янкой приглашение на свидание.

– Максимов? – дрожащим голосом спросила Ангелина, и ей показалось, что парень слегка смутился. И тут она узнала ещё одного, имени которого не запомнила – он также после Лориной вечеринки пытался за ней ухаживать. Что это? Налёт несостоявшихся ухажёров?

Всё ещё дрожа, Ангелина попыталась взять себя в руки. В конце концов, ей ничего не угрожает: в любой момент она сможет инвертировать и вырваться на свободу – необходимое усилие для движения плечами она совершить в состоянии. Жаль, что руки прижаты – это не позволит шарахнуть негодяев импульсом. Но, ни то, ни другое ей делать нельзя, прибегать к инвертеции придётся только в крайнем случае.

– Что вам нужно? – спросила она, стараясь, чтобы голос не звучал слишком испуганно, и попутно настраивая полевое зрение: если это фидеры, то она зря с ними церемонится.

– Мы хотим, – заявил один из мерзавцев, пристально разглядывая её со стороны, – чтобы ты нам рассказала, как ты всё это делаешь. А мы с твоей помощью заработаем денег.

– Пятьдесят тысяч? – усмехнулась Ангелина, пытаясь выкрутить руки из захвата. – На шестерых? Не густо же вы заработаете.

– Кто сказал 'пятьдесят тысяч'? – невозмутимо отозвался заводила. – Десять раз попятьдесят.

Ангелина заметила, что один из парней снимает её на камеру мобильного телефона.

– Так как? Давай, колись, деваться тебе некуда – мы настроены серьёзно.

Гелька уже выяснила, что это не фидеры, а обычные хулиганы, но не придумала ещё, как выяснить серьёзность их намерений.

– Я ничего не знаю о той пакости, которую про меня пишут! – выкрикнула Ангелина – может, кто-то во дворе услышит и поможет ей.

– Не надо орать, – неторопливо двинулся к ней смуглый главарь. – Мы только что сняли на мобильный, как что-то светящееся опустилось в углу двора, а потом оттуда вышла ты. Откуда ты там взялась?

Он взял её за отворот дублёнки и тряхнул.

– Ну же! Только не надо сказок, что ты с утра в уголке сидела и воздухом дышала, потому что мы не поверим.

– Мы же не будем её бить? – боязливо спросил Максимов.

'Интересно, за меня или за себя боится этот придурок?' – подумала Ангелина, – 'Потом же отвечать придётся, хотя бы перед Гошей…'

– Конечно, будем, – отозвался темноглазый главарь, прервав её мысли, и сжал ворот дублёнки, притиснув Ангелину сильнее к стене. Но ей показалось, что предназначалось это скорее для её запугивания. – Мы её затащим в подвал, разденем и посмотрим, 'где у неё кнопка'.

Ангелина собиралась ответить что-то едкое, даже усмехнулась, но неожиданно для себя самой, разрыдалась, опустив голову.

– Отпусти её, – промычал Максимов.

– С ума сбрендил? Мы в одном шаге от денег! Когда ещё удастся её подцепить? Отваливай, если такой слабонервный, и прощайся со своей долей!

Максимов обиженно запыхтел, а Ангелина задёргалась в руках гопников, заходясь слезами. Они, оглушённые её истерикой, в какой-то момент не смогли её удержать, и она упала на колени в грязь подворотни, сжалась, скрючилась к земле, но тут же распрямилась, вскидывая руки, из которых вырвался, нет, не импульс, а волна всесокрушающей энергии.

Ангелина крутанулась всем телом, рванув руками, и сгустившийся воздух оранжевым плотным кольцом ринулся от неё расширяющимся ударным фронтом, сшибая тёмные фигуры, стены и ворота в конце узкого пространства подворотни. Лишь когда непроницаемым облаком вверх взвилась штукатурка и мелкие обломки, её слуха достиг звук удара.

Она скрючилась, зажав уши и вздрагивая от сыплющихся камней. Ей повезло – здание над аркой подворотни устояло: аккерный свод не дал ему обрушиться, иначе её просто раздавило бы в этой мышеловке. Чем дело кончилось для налётчиков, невозможно было разобрать из-за продолжающей вздыматься крошки.

Облачный кокон расползался в обе стороны и уже достиг третьего этажа, завесив полдвора непроницаемой пылью. Дышать стало невозможно, и это вернуло оглушённую Ангелину к реальности.

Она закашлялась и, натянув на лицо ворот свитера, стала выкапывать из-под обломков свою одежду. Ей нельзя оставлять улики. Мысль пульсировала, билась в одном направлении – найти и уйти. Сапоги, куртка, юбка, блузка… её рука нашарила злосчастный телефон хулиганов. Не раздумывая, Гелька сунула его в карман. Платочек? Где платочек?

Она наткнулась на чью-то ногу и отшатнулась, но вернулась, чтобы очистить от пыли полузасыпанное лицо. На шее несчастного еле слышно пульсировала жилка. Жив! Только сейчас она начала осознавать, что наделала. Если кто-то ещё погибнет по её вине, как ей жить дальше?! Где-то за облачной завесой послышались крики. Где платок? Гелька ползала в обломках, лихорадочно разгребая камни. Кто-то застонал рядом. Ещё один живой! Надо уходить, пока не осела пыль. Только куда? Домой нельзя. Если она заявится в таком виде, её кто-нибудь непременно увидит. Или выжившие хулиганы расскажут всё, и её дома накроет полиция: один её вид скажет, что она имеет к произошедшему прямое отношение. Единственный выход – стоять на своём: её здесь не было и всё! И надеяться, что невероятность случившегося сыграет ей на руку: кто в здравом уме поверит, что она совершила ужасные разрушения одним взмахом руки? А для этого ничего не должно указывать на то, что она здесь присутствовала в момент взрыва. Ну, где же платочек?! Ладно! Медлить больше нельзя. Есть шанс, что в жалкой запыленной тряпке, даже если её раскопают, не смогут признать её вещь.

Отчаянно кашляя, Ангелина закрутилась и поднялась к треснувшему своду подворотни, но не улетела сразу, а настроила полевое зрение. Она не могла сбежать, не проверив, остались ли целы её обидчики. Одну за другой она нащупывала живые пульсирующие энергетические структуры. Удивительно, но хулиганы не слишком пострадали после смертельного урагана, посланного на них Ангелиной. Похоже, сама близость к ней, как к эпицентру взрыва, во время удара спасла их – ударный фронт просто не успел ещё набрать ту силу, с которой через пару секунд уже рушил стены.

Гелька с облегчением нырнула в облако, заполнившее двор целиком и поднявшееся над крышей. Это дало ей возможность выскользнуть из него в соседний двор, оттуда – в следующий, и только потом – вверх к низким облакам.

Куда теперь? Ангелина поняла, что по привычке летит к Егору, и повернула в другую сторону. У Егора могли расположиться Нюся с Учителем, а встреча с Сергеем Петровичем пока не входила в её планы. У Бориса же ей было обеспечено полное одиночество, возможность привести себя в порядок и переодеться.

Встреча с хозяином ей вряд ли грозила. Хотя посоветоваться с ним было бы неплохо. Она такого наворотила, что разгрести в одиночку не представлялось возможным.

Ангелина второй раз за сегодняшний день материализовалась на кухне у Бориса и прислушалась – тихо и, она в этом была уверена, пусто. Пачкать сияющую чистотой квартиру показалось ей преступлением, Ангелина сбросила пропыленную одежду на пол там, где инвертировала, и оставшись в белье, прошла в ванную. Из зеркала на неё глянула неузнаваемая маска: на лице, покрытом толстым слоем строительной пыли, поблёскивали покрасневшие глаза. Но прежде, чем встать под душ, Ангелина позвонила домой.

– Мама? – начала она без предисловий. – Меня кто-нибудь спрашивал?

– Нет, дорогая. Что-то случилось? Тут в соседнем дворе был жуткий взрыв… я знала, что тебя там быть не может, но всё равно ужасно переживала. Когда ты вернёшься?

– К пяти буду. Но… если меня станут спрашивать, я всё время была дома – вернулась вчера ночью из общежития и сегодня никуда не уходила, помогала тебе готовить. Ладно?

– Ладно, – обеспокоенно пробормотала мама. – Но что случилось?

– Потом. Если за… если ко мне придут, как-нибудь отговорись: в душе, переодеваюсь и тому подобное, и… окно в моей спальне оставь открытым, пожалуйста.

– Ангелина! Что ты натворила?

– Надеюсь, ничего. Пока.

Под душем пришлось провести не менее часа – отросшие ниже плеч вьющиеся волосы никак не хотели отмываться. Гелька ещё полчаса вычёсывала их, выдирая, запутавшуюся крошку.

Ангелина спешила и носилась по квартире в одном белье, вытряхивая на кровать из коробки свои вещи, чтобы в эту коробку свалить пыльное барахло. Потом коробку – снова в шкаф, из вещей на кровати выхватить что-то носибельное… Её гардероб сильно поредел, и пришлось удовольствоваться пижамой (может, это и к лучшему – лишнее доказательство того, что она не высовывала носа из дома). Оставалось в спешке подтереть пол на кухне бумажными полотенцами (разбираться с моющим пылесосом Гельке было не с руки) и оставить Борису записку: 'Извините, что снова явилась без предупреждения. Очень было нужно! Взрыв на Бехтерева – это я. Ангелина'.