Текст книги "Ошибка Ангелины (СИ)"

Автор книги: Elvira Mandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 50 страниц)

Глава 11

– Радость моя, что ж ты так долго? – выглянула из кухни мама. – О, Егор? Здравствуйте.

Мама явно была в недоумении, зачем Гелька притащила с собой домой парня, если им с минуты на минуту надо уходить?

– М-м, Нина Михайловна, позвольте мне сопровождать Ангелину в поликлинику, – твёрдо попросил Егор.

– Что? – мама, ожидая пояснений, посмотрела на дочь. – Почему? С какой стати?

"Учитель приказал", – про себя усмехаясь, подумала Ангелина. Ей было интересно и тревожно, как выкрутиться парень. Похоже, Сергей Петрович привык требовать от своего соратника исполнения любых, иногда неприятных поручений.

– Ангелина! – кинулась вдруг к ней мама, одной рукой хватаясь за сердце, другой – Гельке за плечо. – Ты же… ты не?..

– Что? – испугалась Ангелина. Тут её мама так взглянула на Егора, что до девочки дошло. Гелька покраснела до корней волос и с досадой выкрикнула:

– С ума сошла? Нет, конечно!

Теперь, похоже, дошло и до Егора, потому что, покраснев ещё пуще Гельки, он издал нечленораздельный возмущённый звук, окончательно потерял дар речи и, сердито двинув подбородком, уставился в пол. Ангелине же ужасные мамины подозрения, как будто прочистили мозги и включили изворотливость.

– Ну, знаешь, не ожидала от тебя! К твоему сведению, у Егора в поликлинике работает родственник – Борис… как его? – она взглянула на Егора. – Ага, Борис Витальевич! Так вот, он заведует кабинетом с этими, м-м-м, приборами для обследования. И он сказал Егору, чтобы тот меня подвёл к нему в кабинет, чтобы без очереди и… всё такое… А тебе туда зачем идти? Мы и сами справимся. Не хочу ходить с делегацией… (она чуть было не сказала "как маленькая"). А все бумажки мы тебе принесём. И работу тебе прогуливать не придётся! Конечно, если хочешь, можешь тоже пойти. Тогда останется только Гошу с папой прихватить!

– Борис Витальевич, Борис Витальевич… – смущённо пробормотала мама, – по-моему, он тебя осматривал, когда ты… Он, в самом деле, ваш родственник?

– Скорее, знакомый, – с лица Егора ещё не сошла краска, и он предпочитал смотреть в пол. Было заметно, что Нина Михайловна хочет как-то извиниться перед молодым человеком, но не знает как. Возможно, поэтому она согласилась отпустить их в поликлинику самих, на что Ангелина не слишком рассчитывала, ожидая, что мама скажет, что "хочет присутствовать при осмотре", "желает услышать, что скажут врачи" и т. п.

– Когда они уже выходили на лестничную площадку, Гелька просунула голову обратно в прихожую:

– Да, кстати, спасибо за сюрприз!

Ликование Гельки по поводу "удачного устранения любимой родительницы" сразу сникло, едва она взглянула на ожидающего её Егора. Его настроение ничуть не улучшилось. Ну, да, его обязали с ней нянчиться, вести в поликлинику, ещё и мамочка её умудрилась заподозрить его, буквально, в смертном грехе! А у парня какие-то свои дела, учёба, работа и, кто знает, возможно, скучающая в одиночестве, подружка.

– Карточку взяла? – глядя поверх её головы, спросил Егор.

– Что? Нет, она там – в поликлинике.

Тяжело вздохнув, Ангелина начала спускаться следом за Егором. Почему он сердится? Он же сам привёл её в Организацию! Хотя, он недавно признался, что жалеет об этом. С другой стороны, она сама настаивала на встрече с Сергеем Петровичем. Правда, тогда она ожидала, что тот ей поможет избавиться от загадочных последствий её болезни. Как случилось, что вместо этого она свои новоприобретённые обременительные способности начала развивать? Этого Гелька не могла себе объяснить.

Добрый доктор Лев Иванович ласково встретил её на пороге педиатрического кабинета. Привычно заглянул в горло, послушал, ознакомился с результатами анализов, расспросил о самочувствии. И всё это под пристальным режуще-колющим, как скальпель, взглядом доктора Полетаева.

– Ну, что ж, дорогуша моя, передаю тебя теперь Борису Витальевичу. Его уникальный прибор "Солар" способен восстанавливать все функции организма и показывает в этом удивительные результаты. Если что-то не в порядке, мы это узнаем. Но я уверен, что всё у тебя в норме! Не бойся, деточка, больно не будет.

Ангелина едва поспевала за стремительно шагающим по коридору Борисом Витальевичем. Где-то сзади их нагонял Егор. Вдруг врач развернулся так резко, что она едва успела притормозить, чтобы не врезаться ему в грудь.

– Что вам взбрело в голову – сбегать из больницы?

Ангелина, и так сердитая на него за своё больничное заключение, от того, что он её сейчас напугал, ответила довольно дерзко:

– С какой стати вы меня туда упрятали?

Борис метнул взгляд на Егора, потом с каким-то новым насмешливым выражением посмотрел на Гельку и распахнул дверь, перед которой они стояли.

– Мы пришли. Заходите. Да, ты тоже, – обратился он к Егору.

Ангелина не могла сообразить, хорошо ли, что Егор будет присутствовать при её обследовании? С одной стороны, наедине с этим зловещим типом ей было бы не по себе, с другой – это, всё-таки, врачебный кабинет – даже в присутствии мамы она ощущала бы себя неловко.

– Вы не возражаете? – Полетаев обращался к застывшей в нерешительности Ангелине, и теперь в его голосе явно звучала насмешка.

"Чтоб тебя!", – подумала Гелька и решительно вошла в комнату. И на первый, и на второй взгляд этот кабинет ничем не отличался от других, себе подобных: те же стол, лампа, компьютер, кушетки, стеклянные шкафы, а ещё – маленький столик с каким-то прибором, похожим на осциллограф (девочка видела похожие у папы в лаборатории).

– Садитесь, – врач указал Ангелине на кушетку, Егор устроился на соседней.

– Ну, что ж, все свои! Не будем заставлять милейшего Льва Ивановича ждать. – Борис Витальевич принялся настраивать свой прибор. – Надеюсь, сейчас мы, наконец, узнаем и измерим ваш потенциал. Обещаю обо всех ваших недомоганиях честно доложить вашему доктору, кроме тех, о которых ему знать не полагается.

"Это он так шутит?" – недоумённо подумала Гелька, пытаясь поймать взгляд Егора. Но Борис Витальевич твёрдой рукой уложил её на кушетку, головой к прибору. Ангелине стало неуютно под его пронизывающе-пытливым взглядом. Солар тихонько гудел у неё в изголовье. В руках врача появилась продолговатая штука, по форме напоминающая телевизионный пульт с металлической пластиной, испещрённой круглыми отверстиями, от которой к прибору тянулся толстый провод. Полетаев поднёс его к лицу Ангелины, и та инстинктивно сжалась, ощутив знакомое покалывание.

– Расслабьтесь, – хмуро буркнул Борис и стал медленно вести датчиком вниз, посматривая на показания прибора, отозвавшегося усилившимся гудением. Ощущение было не из приятных. Если, когда кто-то "сканировал" её на расстоянии, она чувствовала лёгкое покалывание; когда Борис Витальевич водил над ней руками – сильное и острое, как от тоненьких, но вполне настоящих иголок; то теперь Ангелине казалось, что её тело расчленилось на кусочки, которые вибрируют, притягиваются к датчику и опадают в унисон с его движением, но в разнобой друг с другом, неприятно натягивая и сжимая взбесившиеся внутренности. Гельке пришлось закусить губу, чтобы не запищать. Её тело ощутимо завибрировало, прибор угрожающе загудел, когда датчик приблизился куда-то к её желудку. Борис Витальевич быстро протянул руку и переключил регулятор, увеличивая мощность прибора. Это не помогло. Ангелина не выдержала и рывком села на кушетке.

– Какого?.. – врач вернул регулятор на место, и провёл датчиком над ладонью – прибор успокоительно гудел.

– Егор, пойди, ляг! – приказал нахмуренный Борис. Взмокшая Ангелина, дрожа и растирая онемевшие руки, поменялась с Егором местами. Борис стал водить датчиком над парнем, который, похоже, не испытывал тех неприятных ощущений, которые терзали Гельку. Солар гудел то сильнее, то слабее, цифры и разноцветные кривые в экранчиках менялись, как будто в соответствии с ожиданиями Бориса.

– А ну, Ангелина!

У Гельки вырвался возмущённый стон – оклемавшись, она обрела способность протестовать.

– Между прочим, это не так уж безболезненно! – она обернулась за поддержкой к Егору. Тот удивлённо пожал плечами. Борис её будто не слышал.

– Прибор в порядке, странно… Давайте же!

Ангелина застонала и улеглась на кушетку, машинально обхватив плечи руками. Борис Витальевич тут же поправил их, направив вдоль тела. И снова началась жуткая вибрация. От тряски у Гельки застучали зубы, волосы на голове зашевелились и поползли, как живые, вставая дыбом. Когда датчик приблизился к солнечному сплетению, Солар взвыл. Полетаев быстро поднёс к ней сбоку руку. Ангелине стало полегче.

– Что вы делаете? – встревожился Егор?

– Иди, помоги, – отрывисто позвал врач и, когда Егор подошёл, сказал ему: "Тяни".

– Что?!

– Тяни, говорю!

Егор неохотно поднял руки, Гельке ещё немного полегчало, но прибор всё равно верещал, как сумасшедший. Ещё несколько нестерпимых для Ангелины секунд Борис Витальевич вглядывался в показания прибора, затем, как будто ему стало всё ясно, сказал: "Так", выключил прибор и, не на кого не глядя, начал расхаживать по кабинету, задумчиво потирая подбородок. Затем он остановился перед Гелькой, заложив руки за спину, раздумывая о чём-то и глядя сквозь неё. Наконец, Борис Витальевич сфокусировал на Ангелине свой взгляд.

– У вас слишком большой потенциал.

Из его недовольного тона Гелька не могла понять, радоваться ей этой новости или огорчаться. Чёрные глаза Бориса опять препарировали её не хуже Солара. Поэтому она уставилась на свои дрожащие колени и решилась бросить взгляд на сосредоточенно слушающего Егора, чтобы что-то понять по его лицу, только когда врач отошёл к прибору и положил на него руку, проверяя, не перегрелся ли он. Тягостное молчание, воцарившееся при этом, напомнило Ангелине суровые выговоры, которые она получала в детстве за тяжкие провинности, и которые полагалось выслушивать молча. Чтобы не чувствовать себя наказанной, Гелька решилась почесать нос.

– Как это случилось с вами? – тихо спросил Борис, не отходя от прибора. Ангелина вздохнула и откашлялась. Собственно, рассказывать было нечего: кошка, чердак, нечто и её болезнь – вот всё, что она знала и объяснить была не в силах.

– Вы присоединены к источнику энергии, – продолжил Борис, и опять Ангелина, не поняв смысла сказанного, даже по его тону не смогла сделать никаких для себя выводов. Её уже сердило, что врач говорит загадками, бросая фразы, звучавшие значительно.

– Мы вдвоём вытягивали из вас энергию; имей вы обычный запас, вы, как минимум, были бы сейчас без сознания, но вы этого даже не почувствовали. Прибор показал, что происходит подпитка вас энергией извне. Откуда – не берусь даже предположить. Борис Витальевич опять расхаживал по кабинету и, хотя разговаривал он с Гелькой, обращался больше к Егору. – Чем это может вам грозить?

Коленки у Ангелины задрожали ещё сильнее. Зачем он её пугает? Невозможный человек! Детишки, наверное, ударяются в слёзы при одном виде "дяди доктора".

– Переизбыток энергии, несомненно, скажется на вашем самочувствии, поэтому разумно будет избавляться от её излишков. Обычная физическая активность здесь мало поможет. Я бы советовал использовать вас в нашей деятельности для восстановления пострадавших от фидерства. Не вижу, чем ещё вы сможете помочь Организации и себе. Полбольницы пациентов. Обращаются все к разным врачам: хроническая усталость, упадок сил… а лечат всех от разного. Вы можете работать и здесь, и в рейдах. Это решать Редику.

– Кому? – удивилась Гелька. Борис кинул быстрый взгляд на Егора.

– Она не знает этого имени, – ответил тот.

– Что ж, значит, вам это знать не положено.

Он немного помолчал.

– Что касается вашего участия в Организации, то оно лично у меня вызывает большие сомнения. Что это для вас? Приключение? Способ развлечься? Не имея убедительных моральных причин и веских стимулов для такого рода деятельности, не неся ответственности за судьбы членов Организации и людей, которым мы пытаемся помочь, вы можете принести больше вреда, чем пользы, даже не смотря на ваши "сверхвозможности". Кое-кто считает, что ваши уникальные способности бесценны для Организации, а я считаю, что они делают вас уязвимой и ставят под удар всё наше дело. Уже сейчас все силы ОПФ брошены на вашу защиту, вместо практических дел.

Гелька была раздавлена этой неожиданной отповедью, исполненной презрительных интонаций и суровой правды.

– Редик считает, что после обучения Ангелина сможет приносить ощутимую пользу, особенно в борьбе с… знаешь, с кем, – подал голос в её защиту Егор.

– Быть может, – в голосе Бориса звучало большое сомнение, – но я убеждён, что натаскивать её на врага, как собаку, не достаточно. Она должна понимать и разделять суть борьбы!

– Что это для вас? – резко спросил Борис, останавливаясь и тыча в её направлении рукой.

Ангелина сжалась на своей кушетке, не решаясь поднять глаза. Она боялась, что не выдержит долго инквизиторского тона Бориса Витальевича и расплачется. Тогда ему нечего будет больше добавить к своей гневной речи, а она умрёт от стыда. Так не честно! Сначала её уговаривают обучаться каким-то немыслимым приёмам для пользы некой странной организации, а после за это же ругают! Она исподлобья взглянула на Бориса.

– Я пришла к Сергею Петровичу, чтобы избавиться от этих своих способностей. Не моя вина, что он захотел их использовать. А я согласилась потому что… потому что… – Ангелина вскочила и с досадой топнула ногой, – …потому что я люблю людей!

Тут она поняла, что не в состоянии больше сдерживать слёзы – жгучие и горячие они текли по щекам, смывая её гнев. Стыдясь, она закрыла лицо руками, чувствуя себя глупой и беспомощной. Борис Витальевич, презрительно глядя поверх её головы, протянул ей коробку с салфетками со стола. Она вытерла слёзы и уставилась в окно над кушеткой, время от времени промакивая набегающую слезу мокрой салфеткой. "Натаскивать, как собаку!". Ей было невдомёк, что Егор сердито сжимает челюсти, возмущённый нападками Бориса, но субординация не позволяет ему выступить против врача открыто; что Полетаев усмехается, довольный, что заставил выйти её из себя, получив ценную информацию об её устойчивости в стрессовых ситуациях, темпераменте и реакции на раздражители.

Когда Гелькины всхлипывания стихли, Борис заметил:

– Вам придётся разучиться плакать.

Она ответила ему неприязненным взглядом.

– Что я должна сказать своим родителям по поводу своего здоровья?

– Своим родителям вы скажете… – Борис усмехнулся. – Нет, пожалуй, вы лучше промолчите о том, что обрели бессмертие.

– Что? – подался вперёд Егор, в то время, как Гелька изумлённо открыла рот.

– Не скажу, что для вас не существует способов расстаться с жизнью, но теоретически, – лениво пояснил Борис, усаживаясь на своё место за столом и начиная перебирать какие-то бумажки, – вы не можете умереть, если только смерть не будет слишком внезапной. Такой, что вы даже инстинктивно не успеете воспроизвести формулу преобразования. Короче говоря, если из вас не "вышибет дух".

Он иронично оглядел ошеломлённых ребят.

– Есть ещё некоторые исключения: наличие сильных электромагнитных полей или механические факторы, мешающие превращению. Но всё это требует длительного разбора… Потом, когда вы освоитесь в своём новом "теле" и будете понимать все особенности своего строения, мы сможем возобновить этот разговор, пока же… – он заканчивал писать какую-то бумагу, – вот это вы предъявите вашему доктору.

Он встал и вложил своё заключение в руку Ангелины, до сих пор оглушённой его словами. Она пришла в себя только под действием его сверлящего взгляда, когда он наклонился к её лицу. Гелька машинально посмотрела на бумажку, но смысл медицинских терминов, написанных врачебными каракулями, не дошёл бы до неё, будь она даже в себе и вооружена медицинским словарём.

– Бессмертие – не подарок, – вполголоса предупредил Полетаев, – некоторые даже сказали бы, что это кара. Но у вас всегда есть выбор…

Что он этим хотел сказать, Ангелина не поняла. По правде говоря, хорошо соображать, чтобы суметь вдуматься в его слова, она пока была не в состоянии. Егор взял её за руку и повлёк к выходу.

– Родителям скажете, что здоровы, но последствия болезни могут проявляться спустя длительное время! – сказал вдогонку врач. – Ах, да, я слышал, вас начали беспокоить "гипнотизёры"? – последнее слово он произнёс с презрительной усмешкой. – Эту проблему мы решим, когда встретимся в следующий раз. Прощайте!

Егор кивнул и выволок Гельку в коридор – она даже не успела, как следует, испугаться "следующего" раза.

Глава 12

– Дорогая, всё в порядке? – испуганно спросила мама, едва увидев бледное отрешённое лицо дочери. Егор скромно остался стоять у порога.

– А? Да, всё в порядке. Вот тут мне что-то написали, держи… – Ангелина, прислонившись к стене в прихожей, стала разуваться. – Просто обследование было…

Она не могла подобрать слов, чтобы, не впадая в истерику и не сболтнув лишнего, выразить свои впечатления. – Вот, пусть Егор расскажет, пока я переодеваюсь.

Гелька подхватила кота и поплелась в свою комнату.

Мама, судорожно пытающаяся вникнуть в заключение, встрепенулась и бросилась щупать Гельке лоб.

– Мама! – возмущённо запротестовала девочка.

– Что с ней? – шёпотом спросила Нина Михайловна у Егора, когда за дочерью закрылась дверь. Из кухни вышел жующий Гоша.

– Что за шум? Егор Сафарович! Вы к нам зачастили.

Егор подколку снёс стоически, но мама сердито махнула на Гошу рукой.

– Марш за стол! Проходите, Егор. Я вам супа налью.

– Нет-нет, я не хочу вас беспокоить.

– Глупости! Идёмте, расскажете мне, как всё прошло.

Обеспокоенно глянув на дверь дочери, Нина Михайловна провела гостя на кухню.

Уставшая Гелька и не думала переодеваться. Повалившись без сил на кровать, она почёсывала кота за ухом.

– Забросила я тебя совсем, кисуля моя, Злыднюся…

Кот уютно мурлыкал.

Мама смотрела на неё и с тревогой спрашивала:

– Так как всё прошло в поликлинике? Вы присутствовали на обследовании? Что сказал ваш родственник? Вы ешьте-ешьте – суп стынет.

– Кхм… – откашлялась она… нет, откашлялся Егор, но это было всё равно, и её ничуть не удивило.

– Он сказал, что Ангелина здорова, но последствия болезни будут некоторое время сказываться.

Прихлёбывающий чай, Гоша прислушивался к их разговору.

– Ничего серьёзного, правда? А то в этом почерке я ничего не разберу… Хотите чаю?

Гоша забрал у мамы бумаги и стал просматривать. Егор замотал головой.

– Спасибо. Я предупрежу Ангелину, что нас ждут.

– Вы с ней уходите?

– Д-да, я сейчас…

Дверь в её комнату. Большой загорелый кулак тихонько стучит, чтобы не беспокоить её родных, оставшихся на кухне.

– Ангелина…

Она чувствует страшную тревогу и шепчет, не ощущая больше под рукой пушистую кошачью шерсть: "Отзовись, отзовись…"

В следующий миг она, открыв глаза, обнаружила, что Егор, сидя на её постели, держит её за руку.

– Ангелина, ты в порядке? Похоже, мы с Борисом здорово тебя потрепали: осталась дыра и из неё уходила энергия. Я её закрыл.

Гелька подскочила на кровати.

– Я видела!.. Я опять смотрела твоими глазами! Подожди, Борис Витальевич сказал, что я как будто откуда-то получаю энергию?

– Да, но изливалась она быстрее, чем пополнялась – всё зависит от повреждения. Давай, я теперь восстановлю твои запасы, и мы пойдём. Ты не забыла – нас ждут?

– Ни за что! Тебе опять станет плохо! Моя энергия и так восстановится. Идём!

Егор сердито повёл подбородком.

– Иди-иди, успокой пока маму, а я быстро переоденусь. Ты извини, что я заснула.

– Ты не спала, в том-то и дело! Тебе придётся научиться замечать свои повреждения – вдруг, меня под рукой не окажется!

Егор продолжал настаивать на переливании ей своих сил, и Ангелине пришлось вытолкать его за дверь в прихожую, пока не забеспокоились и не набежали домашние. Потом ей пришлось послушно проглотить суп, чтобы успокоить маму, которая ни за что не хотела отпускать осунувшуюся и побледневшую дочь без обеда, и отбиться от Гоши, который одновременно хотел выяснить, чем они будут заниматься, и рассказать о каких-то телефонных звонках. Так что, когда они уже привычно ехали на задней площадке девятого троллейбуса, Егор сильно нервничал и поминутно посматривал, то на часы, то на идущие следом машин, то на усталую спутницу.

– Ты думаешь, он пошутил на счёт бессмертия? – высказала Ангелина то, что её больше всего тревожило. Егор, дёрнув подбородком, уставился в окно и только через некоторое время ответил.

– Борис никогда ничего не говорит и не делает просто так (сомневаюсь, что и ту дырку он тебе нечаянно оставил). – Егор стиснул челюсти. – Да и брякнуть такое просто так, чтобы полюбоваться на выражение твоего лица…

Гелька хихикнула.

– У тебя зубы не болят?

– Что? – удивился парень.

– Ты всё время челюсти сжимаешь.

– А-а, – Егор машинально потёр подбородок и грустно улыбнулся, – просто так всё не просто последнее время…

– Это из-за меня? – с тревогой спросила Ангелина.

– Брось, – улыбнулся Егор, но по тому, как он отвёл глаза, Гелька поняла, что и из-за неё тоже. Она расстроено замолчала, а потом спросила:

– А почему ты не рассказал о моих видениях?

– А ты выдержала бы ещё один допрос у Бориса Витальевича? – вопросом на вопрос ответил Егор. – Борис сегодня не в духе, а Учитель давно нас ждёт. У него и узнаем. А к Витальевичу на экзекуцию ты всегда успеешь.

В общежитии, куда они добрались без приключений, их ждали вальяжный Сергей Петрович, внешне невозмутимая, но при этом жутко взволнованная, как с любопытством заметила Геля, Нюся и недовольный обременительным соседством, но исполненный собственного достоинства, индус, зыркающий из кухни влажным глазом.

– Ну-с, мы уже начали волноваться! – встретил их Учитель, едва они зашли к Егору в комнату.

– Как ты? – обеспокоенно положил он руку на плечо Ангелине, заглядывая ей в лицо. – Борис предупредил меня…

Егор негодующе фыркнул. Сергей Петрович быстро обернулся к нему.

– Когда ты её подлатал?

– Шестнадцать часов сорок минут, – недовольно процедил Егор. – Я пойду, пожалуй, в читальню, пока вы здесь занимаетесь, если я завтра не сдам статью, меня куратор за пятки подвесит.

– Неужели ты не захочешь взглянуть, как Ангелина перевоплотится в тебя?

Егора передёрнуло.

– На счёт этого… я бы хотел… у нас в общежитии полно девушек! Мы могли бы подкараулить кого-нибудь в читалке или спортзале…

– И какая же девушка сможет беспрепятственно заходить в твою комнату?

– Ну, – выкрутился Егор, – я предупрежу Надира, что дал кому-то ключ, чтобы она могла, например, пользоваться моим компьютером, или…

– Нет, Егор, – мягко, но решительно возразил Учитель, – я понимаю твоё нежелание делиться какими-то своими секретами, но это нужно для дела.

Егору нечего было возразить. Он нахмуренно собрал книги и вышел, ни на кого не глядя.

Ангелина судорожно вздохнула – так вот, что ей сегодня предстоит! Колени, ещё не спокойные после визита к Борису Витальевичу, снова задрожали. Удивительно, но одновременно со страхом Ангелина чувствовала захватывающий дух кураж, как перед прыжком в бассейн с вышки.

– Чаю? – предупредительно спросил Сергей Петрович. – Нет? Тогда приступим. С Нюсей мы сегодня хорошо поработали. В принципе, Аня, если у тебя какие-то дела, можешь идти, но я рекомендую остаться и посмотреть. То, чем мы будем с Ангелиной заниматься, того стоит, и будет тебе тоже полезно.

Нюся устроилась на кровати и приготовилась слушать.

– Перевоплощение, – с энтузиазмом начал Сергей Петрович, – даётся не каждому даже из тех, кто способен принимать полевую форму. Это один из редких секретов мастерства и сегодня я вам его открою.

Ангелине очень хотелось попросить его принять свой настоящий обычно-учительский вид, но она не решалась. Учитель в образе красавца витийствовал с раздражающим самодовольством – его позёрство не давало сосредоточиться на сути задачи.

– Итак, первый этап – переход в полевую форму, одновременно, но это уже этап второй, вы сосредотачиваетесь на выбранном для перевоплощения объекте и произносите мысленно формулу преобразования – три; четыре – отпечаток его структуры, впечатанный в вашу матрицу, замещает её, пряча информацию о вашей личности в промежутки между ячейками своей памяти. Пять – вы принимаете материальный вид, выбранного вами объекта перевоплощения. Всё ясно?

Ангелина испуганно смотрела на Учителя. Ей было неловко признаться, что она ничего не поняла из услышанной галиматьи.

– Ну, же! Так просто! Повторите все этапы.

Гелька послала Нюсе безмолвный призыв о помощи. Та ободряюще кивнула в ответ. Ангелина зажмурилась, надеясь, что в памяти всплывёт хоть что-то из услышанного, и одновременно ожидая, что вот сейчас Учитель рассердится и выгонит её, как на редкость тупую бездарь, не оправдавшую больших надежд.

– М-м, первый этап – перейти в полевую форму, второе – вспомнить об объекте, – Гелька приоткрыла глаз: за спиной Сергея Петровича, Нюся подтверждала её слова поощрительными кивками.

– Третье, – теперь Ангелина следила за Нюсей, чтобы не ошибиться в ответе, – м-м, а! Заклинание! четыре – … – Нюся показала, как засовывает что-то в карман. – Ага! Информация прячется в кар… куда-то в промежутки, и пять, я – Егор.

– Отлично! – Учитель весело обернулся к Нюсе. – Я же говорил, что Ане нужно остаться.

Гелька с удивлением и облегчением поняла, что он не сердится. Что её попытки схитрить, как в школе, при ответе, кажутся ему смешными и даже милыми.

– С теорией вы ознакомились, теперь – практика. Так, – он взял Гельку за пояс джинсов и оглядел с ног до головы. Боюсь, мадемуазель, вам придётся сменить стиль. Я не уверен, что Егор обладает обширным гардеробом и сможет что-то вам одолжить… Возможно, подойдёт что-нибудь из одежды вашего брата. И, к сожалению, никаких шпилек отныне. По крайней мере, тогда, когда вы предполагаете перевоплощаться, вам придётся носить унисекс и растоптанную обувь, скорее всего, кроссовки. У Егора, кстати, сорок первый размер.

Ангелина бросила отчаянный взгляд на Нюсю – подруга развела руками: "ничего не поделаешь".

– А сейчас? – с опаской поинтересовалась Гелька.

– Ну-ка, поройтесь у Егора в шкафу! – усмехнулся Учитель и отпустил её джинсы. Девочки переглянулись. Копаться в чужих вещах было неловко. Что о них подумает Егор? Вот, если бы он сам заглянул в свой шкаф и что-то им предложил…

Учитель, отошедший к столу, весело обернулся.

– Хорошо воспитанные девочки?.. Ладно, я сам. Так, – он театрально распахнул дверцы шкафа. – Что тут у нас? Рубашка? Подойдёт. О! Спортивные трусы. Обувь не понадобится – на улицу мы не пойдём. Держи. Можешь переодеться в ванной. Да, бельё, пожалуй, лучше снять, а то, хм… ну, ты разберёшься. – Он смущённо потёр нос и посмотрел на девочек. – Надеюсь, мы все здесь взрослые люди?

– Ой! – спохватилась Ангелина. – Со мной происходит что-то непонятное! После вчерашнего занятия…

Она рассказала Учителю о своих вчерашних видениях, и тот выслушал её очень серьёзно.

– С Борисом Витальевичем вы эту проблему не обсуждали? – озабоченно глядя на Гельку, спросил он. Она покачала головой, а Сергей Петрович начал расхаживать из угла в угол, задумчиво прищёлкивая пальцами.

– По-видимому, – наконец, медленно произнёс он, – в момент снятия информации о структуре объекта, она почему-то не попала в "хранилище", а отпечаталась поверх вашей. Такое возможно. Но тогда… тогда после перевоплощения она может сняться и попасть в нужный "ресурс", и тогда всё нормализуется, а может… может отпечататься ещё сильнее, и тогда всё усугубится. С Борисом Витальевичем вы зря не посоветовались.

– Усугубится? – дрожащим голосом переспросила Ангелина.

– Пока не попробуем – не узнаем, – сказал Сергей Петрович и хлопнул в ладоши. – Вперёд! Будем начинать!

Гелька, попискивая от страха, бросилась в ванную и спустя несколько минут предстала перед Нюсей и Учителем в Егоровых шортах и рубашке, подарив по дороге неприязненный взгляд разглядывающему её голые ноги индусу.

– О! – потёр руки Сергей Петрович, оглядев ученицу с ног до головы. – Отлично!

Ангелине показалось, что он собирался отвесить ей какой-то сомнительный комплимент, но вовремя сдержался.

– Приступим. Повтори мысленно все этапы перевоплощения. Не стесняйся что-то уточнять… и начинай. Я помогу. – Учитель закатал рукава, напряжённо следя за девочкой.

Ангелина закрыла глаза, нервно сжимая и разжимая кулаки, и повторяя про себя последовательность действий, потом крутанулась и произнесла заклинание, представляя себе Егора и, на мгновение вознесясь, обрела вес.

В ушах гулко стучала кровь. Всё было не так – чужое тело жило по своим законам: оно по другому слышало, видело и казалось с непривычки неустойчивым. Ангелина боялась сделать первый шаг, чтобы не потерять равновесие – широкие плечи качались, словно под потолком. Гелька послушалась Сергея Петровича и бельё сняла, но оставила свою футболку, и та туго обтянула мужской торс и плечи, больно врезавшись подмышками. Девочка ощутила знакомое покалывание – Учитель "сканировал" её, проверяя выполнение перевоплощения. Нюся, с широко распахнутыми глазами, сидела не дыша.

В звенящей тишине, нарушаемой только далёким бренчанием на кухне, скрипнула дверь. Вошедший Егор замер на пороге, оглушённый видом своего двойника в своей собственной одежде. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Он оглянулся на распахнутую дверь и быстро прикрыл её, отрезая льющиеся из кухни звуки, потом добрёл до кровати и уселся рядом с Нюсей, не выпуская книги из рук.

Казалось, он не верил до сих пор, что перевоплощение всё-таки случится, что всё получится, и он лишится единоличного права на собственное тело. "А как же Учитель?" – хотелось воскликнуть Гельке. – "Он ведь тоже обращается Егором!".

При виде омрачившегося лица парня, Ангелина ощутила острое чувство вины – она украла его индивидуальность! Казалось, Егор так придавлен случившимся, что не может даже разозлиться – не было заметно, чтобы его челюсти сжимались, как всегда, когда он сердится.

Хотя ей стыдно было смотреть Егору в глаза, при этом ей тяжело было оторвать от него взгляд – ей хотелось глядеться в него, как в зеркало, которого в комнате не было.

Егор устало потёр лицо и уставился на неё, присоединяясь к Сергею Петровичу, продолжавшему проверку.

– Ну, как? Хороша? – с гордостью спросил Учитель, словно прося оценить дело своих рук. Егор, скривившись, сухо кивнул головой и огляделся в поисках места, куда бы ему пристроить свои книги.

– Ну-ну, – урезонил его Учитель, – брось дуться. Это победа, понимаешь? – продолжил он торжествующим шёпотом. – Ангелина, ну, что же ты? Давай, пройдись, скажи что-нибудь.

Послушно, в развалку, как дрессированный медведь, девочка подошла к столу, взяла карандаш, повертела его в руках и поизнесла хриплым шёпотом: