Текст книги "Ошибка Ангелины (СИ)"

Автор книги: Elvira Mandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 50 страниц)

"Может, всё-таки разыскать маму, чтобы она увидела меня и успокоилась?" Гелька сделала движение к лестнице, но тут услышала из окошечка голос санитарки: "О, вот он идёт". По коридору отделения торопливо шагал Полетаев. Даже издали было видно, что он крайне зол. Похоже, это поняла и толстуха, потому что при виде начальника она сползла со стула и, мелко колыхаясь, затрусила к нему с докладом.

– Меня никто не спрашивал? – послышался его раздражённый голос. Баба ткнула пальцем в сторону двери. Врач, подойдя, резко распахнул её. Окинув Гельку недоумённым взором, он спросил: "А где?..", глаза его сощурились, и он понимающе воскликнул: "Ах, вот что! Идёмте!" Полетаев повернулся и быстро зашагал по коридору. Гельке пришлось поспешить за ним.

Сзади донеслось лязганье задвижки – санитарка запирала дверь. Этот звук отозвался в душе Ангелины скрежетом тюремных запоров. Какая дурь заставила её добровольно снова явиться сюда, в это ненавистное место, откуда ей уже приходилось сбегать, где она пережила самые неприятные моменты своей жизни (тёмный лес – ни в счёт)? Надо было сопротивляться, отказываться, устроить истерику – и её бы оставили в покое! А теперь она покорно идёт по коридору за этим жутким и, по спине заметно, страшно разъярённым человеком.

Внезапно, за поворотом на какую-то безлюдную внутреннюю лестницу, Борис Витальевич круто развернувшись, схватил её за отвороты куртки и припёр к стене. От неожиданности у Гельки перехватило дыхание, она испуганно уставилась в его свирепое лицо, приблизившееся к самому её носу.

– Когда вы в таком виде, мне гораздо легче сказать всё, что я о вас думаю! – прошипел Борис, притискивая её к стене ещё сильнее. Ангелина испуганно пискнула.

– Я не зря считал вас малолетней соплячкой, не достойной управлять той великой силой, что вам досталась случайно. Но я надеялся, что к пятнадцати годам в вашей пустой голове забрезжит хоть отсвет разума. Я надеялся, что указания старших для вас что-то значат. Но вы сами себе указ! Куда вы помчались, позвольте узнать, уничтожив мимоходом больничное имущество: на дискотеку, к подружкам, к мамочке?! Вы осознаёте, что если бы не это, можно было объяснить ваше исчезновение переводом в другое отделение или больницу, что всё было бы гораздо проще для людей, которые вынуждены отвечать за вас? Или это вам "до фонаря"? – он яростно тряхнул её. – Что заставило вас громить попутно палату – ваша беспредельная наглость, а может, сознание собственной безнаказанности? Самое невинное из возможных объяснений – то, что вы бездарно не смогли управиться с перевоплощением при побеге!

Гельке уже нечем было дышать, в глазах прыгали разноцветные пятна. Она рванулась из рук взбесившегося Бориса Витальевича, отбиваясь от его хватки. Удар Егоровой руки оказался неожиданно сильным – врача отшвырнуло к перилам, и лестничный пролёт отозвался гулким эхом. Вместе со спасительным глотком воздуха к горлу Ангелины подступили слёзы – от испуга, неожиданности и обиды.

Вскочивший Полетаев схватил было опять её за рукав, но увидев её лицо, брезгливо поморщился и разжал руку. Крутанув ею в воздухе, он сказал, отворачиваясь:

– Здесь вы уже можете принять собственный вид. Если Егор узнает, что вы его заставили лить слёзы, он вам спасибо не скажет.

Вытирая рукавом нос, Гелька крутанулась на месте и, давясь слезами, поддёргивая сваливающиеся штаны и волоча огромные кроссовки, двинулась следом за Борисом Витальевичем вниз по лестнице, и дальше по коридору – к его кабинету, под удивлёнными взглядами персонала и посетителей.

Первое, что предстало перед её глазами, едва отворилась дверь, оказалось лицо Сергея Петровича. Зарыдав в голос от обиды и облегчения, что она не останется уже наедине со своим мучителем, Гелька, выпрыгнув из кроссовок, кинулась к Учителю на шею. Тот растерянно обнял девочку и вопрошающе уставился на Бориса. В ответ врач желчно скривился, а Учитель, поняв всё, хмуро похлопал Ангелину по спине.

– Ну-ну, хватит… хочешь водички?

Гелька замотала головой. Она ни за что не хотела отцепляться от Сергея Петровича, чтобы попасть опять в лапы и на ядовитый язык к Полетаеву. Тот уселся за свой стол, с отвращением разглядывая эту картину.

– Что же это такое? Ангелина, ради Бога!.. Расскажи нам, что случилось? Как ты очутилась в лесу? Зачем ты вообще сбежала?

При упоминании о лесе Гелька зарыдала ещё пуще. Воспоминания и обида нахлынули разом ужасные и яркие. Слезам стало тесно в горле, они не могли выйти. Ангелина давилась ими и задыхалась, а потом закричала и забилась в руках у Учителя, так, что он не мог уже её удержать.

– Борис!

Врач подскочил к ним и помог усадить сползающую на пол Гельку.

– У неё истерика. Давай сюда! Держи ей руки!

Ангелина не могла остановиться: казалось, что с её захлёбывающимся криком из неё выходит всё, что ей пришлось пережить, как будто наружу, выворачивая её естество, рвётся вся накопившаяся боль. Но Борис Витальевич уже вводил ей в вену иглу. Привет, забытьё!

Глава 14

Она парила в каком-то удушливом мареве, а на границе её сознания не совсем отчётливо слышались, сопровождаемые звонкими отзвуками, голоса:

– Что с ней было?

Она различила хмыканье Бориса:

– Я немного перегнул палку.

– Что? Это ты её довёл?..

– Ну, положим, довёл её ты: я предупреждал – это особа с неустойчивой, ещё детской психикой!..

– Подожди, сколько ей?

– Пятнадцать, – ядовито процедил Борис Витальевич.

– Я думал больше…

– Ты не удосужился узнать, сколько ей лет, но втянул в смертельно опасное дело и ещё наверняка потребовал полной конспирации. Такой груз оказался неподъёмным для её психики. Это должно было вылиться или в бунт против нас (вспомни вчерашний разгром и побег из больницы), или в нервный срыв (его мы получили сегодня).

"С побегом всё было не так", – хотела сказать Ангелина, но не могла проснуться.

– Что же ты советуешь? – глухо спросил Учитель.

– Отпусти её.

– Поздно, она уже в игре, и она мне нужна.

– Нужно ли ей всё это? С её полем тоже не всё просто, – продолжил врач, помолчав, – то чрезмерный запас энергии и постоянный приток извне, то упадок, из-за которого она едва не погибла. Теперь прибор снова показывает наличие источника. Прибор исправен, – предупредил он возражения Сергея Петровича, – и до, и после её обследования я провожу контрольные тесты.

"Они успели обследовать меня Соларом! – догадалась Гелька. – Хорошо, что я этого не почувствовала".

Она долго не приходит в себя, – задумчиво заметил Борис Витальевич, подходя к Ангелине и поднимая ей веко.

– Что-то не в порядке? – забеспокоился Учитель.

– Я попробую привести её в чувство, а если не получится, тогда придётся действовать тебе.

Учитель вопросительно молчал.

– Инвертируешь и закрутишь её в "поле", а потом обратно – должно сработать, – пояснил врач и всадил в Ангелину ещё один жгучий укол, от которого кровь толчками стала расходиться по телу. Потом ей в ноздри ударил отвратительный запах нашатыря, после чего её ещё похлопали по щекам. Девочка поморщилась и нехотя открыла глаза. Над ней склонилось туманно размытое лицо Бориса Витальевича.

– С возвращением, – холодно приветствовал он и отошёл от кушетки. Его место занял встревоженный Сергей Петрович. "Интересно, это он так за меня переживает или перепуган после выговора Бориса Витальевича, возложившего на Учителя ответственность за моё здоровье? Умеет Полетаев людей за живое брать!"

– Ангелина!.. – негромко позвал Сергей Петрович, вглядываясь ей в лицо.

– Там ваши родители, – подал голос врач, – всё ещё ждут. Персонал устал отбиваться от их требований – немедленно увидеться с дражайшим чадом.

– Где? – прошептала Ангелина, стараясь сесть.

– Вам, девушка, я советую соскочить в полевую форму и обратно – это прочистит вам мозги… или, что там у вас…

Гельке удалось сесть. Потемневшими от гнева глазами, она прямо встретила ироничный взгляд чёрных глаз Бориса.

– Я не сбегала вчера, – прошептала она (голос её ещё плохо слушался). – На меня напал Белый…

Учитель сделал к ней движение, и теперь она обращалась к нему.

– Он начал меня "сканировать" и мне пришлось сбежать. Он ударил вслед, – она кивнула головой на то место, где в её палате стоял шкаф, – но не попал.

Оба мужчины внимательно слушали. С лица Бориса Витальевича пропала презрительная ухмылка.

– А меня подхватил ветер, – продолжала Гелька, – и я оказалась в лесу. Потом вы мне позвонили, а потом… я вдруг смогла взлететь и вернуться в город. Я не знаю, откуда у меня появились силы. Наверное, я просто отдохнула…

– Нет, – врач подошёл и нащупал её запястье, уставившись в тёмное окно поверх её головы. – У меня есть одна идея, но я ещё должен подумать.

Учитель схватился за зазвонивший вдруг телефон, и отошёл, чтобы поговорить, в угол. Полетаев отпустил её руку и вонзился ей в глаза своим сверлящим взглядом.

– Я был не прав… на счёт вчерашнего, – уточнил он, и Гелька сердито нахмурилась – даже извиняясь, он умудрялся сказать гадость!

– На счёт моих мозгов вы тоже ошибались! – смело заявила она, не отводя глаз. Ироничная улыбка тронула губы врача, и он направился к двери.

– Так как, желаете видеть родственников? – обернулся он на пороге.

– Да! – горячо воскликнула Гелька. – И я сегодня пойду домой!!

Последнюю фразу она почти прокричала, и Сергею Петровичу пришлось прикрыть открытое ухо ладонью.

– Отправляйтесь, – поморщился Борис Витальевич, – вашему здоровью ничего не угрожает. Я напишу заключение.

– Спасибо, – сказала Ангелина – всё-таки она была воспитанной девочкой.

– Я удаляюсь, – подскочил к ней Сергей Петрович. – Ангелина… – он, как будто хотел сказать что-то важное, но вместо этого потрепал её по плечу, – заряди телефон.

***

Нина Михайловна ушла на работу в растрёпанных чувствах и с головной болью – после вчерашней нервотрёпки у неё подскочило давление. Папа облился кофе и теперь не мог найти другую рубашку, хотя нигде, кроме шкафа в спальне, она лежать не могла. Гоша, поднявшийся на удивление рано, в красках живописал их вчерашнее бдение в больнице, в лицах изображая медперсонал и вздрюченных родителей. В это время Гелька наспех пыталась перехватить что-то из еды и учебников.

"Знал бы ты, что со мной было на самом деле", – думала она, посмеиваясь над рассказом Гоши, – "Чудненько провела выходные!"

Чувствовала она себя нормально, только острая, как боль, тоска сидела где-то в груди, нет-нет, да прорываясь в её погрустневшем взгляде. Она не могла понять, что её гложет. Просто какая-то тяжесть залегла на сердце, не давая облегчённо вздохнуть.

Поздняя осень – самое безрадостное время года. Может, в этом всё дело? Начинался ноябрь – со свинцовым небом, холодными ветрами и колючей позёмкой, стелющейся по промёрзшей земле. "Скорее бы выпал снег, – думала Ангелина. Снег очищает, украшает, празднично накрывает белым покрывалом всё, что неприглядно валялось на земле, и заставляет жить в предвкушении Нового года – самого радостного праздника в году.

– Гляди, в школу не опоздай! – подал голос брат, одним глотком допивая чай. – А что, Егор Сафарович и впрямь тебя каждый день станет в школу провожать?

Гелька сердито захлопнула книгу.

– Боится, как бы не украли такое сокровище? А что? Одобряю! В смысле, классного парня подцепила, сестрёнка. Он мог бы найти и получше. Он тебя будет до совершеннолетия пасти? А говорили: физика, физика…

– Ты отлично знаешь, какие у нас с ним отношения!

– То-то же! Главное, чтобы ты об этом не забывала. У него, кажется, девушка есть… И, вообще, мала ещё!

Девушка? Это слово больно кольнуло Ангелину. Она едва не бросилась за Гошей следом, чтобы расспросить подробнее, но удержалась – он только этого и ждёт, догадывается, что Егор ей не совсем безразличен, и спуску не даст своими шуточками!

Девушка, девушка… Почему она ничего о ней не знает? Хотя, если подумать, как долго она знает самого Егора – от силы две-три недели? Всё это время его девушка могла быть просто в отъезде. А что, если она, вообще, в другом городе живёт?

Ангелина тряхнула головой. Нашла время сочинять историю несуществующей любви! Так действительно недолго в школу опоздать. Интересно, а сегодня он придёт её провожать? Гелька глянула на часы и ахнула. Пулей кинулась она в свою комнату, роняя и подбирая по дороге учебники. Размечталась! Не заметила даже, как ушли папа с Гошей. Телефон!

– Алло, Ангелина!

– Егор! – обрадовалась Гелька.

– Извини, я не смогу тебя проводить. Учитель просил тебя добираться до школы "полем".

– Как?

– Перейти в полевую форму и восстановиться уже в школе.

– О`кэй…

– Обратно – так же. Если я смогу прийти за тобой, позвоню. Пока.

– Пока, – растерянно пробормотала Гелька, задумчиво сжимая телефон в руке. – Чёрт! Время!

Переодевшись и стоя наготове в коридоре с сумкой на плече, она смотрела через открытую в комнату дверь на распахнутую форточку. Впервые предстояло Ангелине сделать подобное у себя дома. В этом было что-то неправильное, нарушающее устоявшийся миропорядок, и она медлила, как будто собиралась совершить что-то непоправимое.

Обречённо вздохнув, Гелька крутанулась на месте. Кажется, в школьном туалете на третьем этаже не закрывается форточка…

"Переброска" прошла, как по маслу. В туалете оказалось пусто, а это было самым опасным моментом во всей операции. Ангелина осторожно выглянула за дверь: в коридорах – никого, звонок уже отзвенел. Снимая и на бегу сворачивая куртку, она поспешила к кабинету географии.

В классе подозрительно тихо. Гелька приоткрыла дверь. Чёрт! Директриса! Должно быть, географичка ещё в больнице.

– Опаздываешь, Ангелина! – строго взглянула Роза Марковна (в просторечии – Мартовна или "мартовская роза") и стукнула по столу указкой, успокаивая класс.

– Извините… – Ангелина постаралась поскорее юркнуть на своё место, но перед глазами вдруг запрыгали яркие цветные полосы, и она врезалась в парту среднего ряда. В классе захихикали – не слишком громко – пред оком директрисы особенно не повеселишься. Гелька нащупала свою парту и уселась на место.

Она отняла глаза от окуляров и записала в тетрадь какие-то цифры. «Спектрограф», – почему-то пришло ей на ум.

– Я и не знала, что тебя уже выписали! Ты что? – толкала её в бок Янка, а незнакомый усатый мужчина перед глазами наставлял по поводу лабораторного практикума с линейчатыми спектрами. Ну, Егор! Два дня эта напасть её обминала и вот, опять!

– Леонова! – громыхнул над ухом голос директрисы. – С тобой всё в порядке?

Гелька энергично тряхнула головой, отгоняя наваждение, но оно держалось, как приклеенное. Теперь её глазам предстали внутренности Егорова портфеля. Вот она его рукой достаёт оттуда дискеты…

– Лопатина! – не унималась Роза. – Отведи Ангелину в медпункт.

Класс уже вовсю шумел. Янка потянула Гельку куда-то вбок из-за стола. Ангелина сопротивлялась и задевала за каждый угол, попадающийся на пути.

– Так, все успокоились! – послышался сзади голос директрисы, и Янка выволокла её в коридор.

– Что с тобой? Смотри, куда идёшь! – вразумляла подруга.

– Я не вижу ничего!

– Ах! А с кем ты разговариваешь?

– С тобой!

– Нет, ты ещё бормочешь что-то непонятное… Эй, ты меня слышишь? Вот, опять, про цезий какой-то!.. Всё, пришли. – Янка втолкнула её в кабинет.

– Оксана Даниловна! – позвала она. – Слушай, её здесь нет. Я пойду, поищу, а ты тут побудь, хорошо? Может, тебя на стульчик усадить?

– Иди-иди, – Ангелина уже знала, что ей делать: едва подруга закрыла дверь, Гелька крутанулась, взвилась и почти моментально вернулась обратно в своё тело. Удалось! Она видела медицинский кабинет со стерильными поверхностями, белыми шкафчиками и видом из окна на школьные зады, но чувство, что она ещё не совсем вернулась, не отпускало. Никогда её видение не было таким длительным, а главное – так не вовремя.

Что теперь объяснять медсестре? Надо просто уйти и сказать потом, что всё уже в порядке. Медсестра всё равно ей ничем не поможет, а вот встречи с "обожаемым" Борисом Витальевичем, похоже, не избежать.

Только Ангелина повернулась к двери, чтобы смыться, как та отворилась. Оксана Даниловна была моложавой, очень строгой и опытной медсестрой. По ней вздыхала половина мальчиков старших классов.

– Так, что тут у нас? – сказала она, сразу хватая Ангелину за запястье и заглядывая в глаза. – Та-ак… – протянула она, и её тон Ангелине очень не понравился. Что такое она могла разглядеть? – Ну-ка, присядь! Говоришь, не понимала, что говорит и делает?

Дорогая подруга торжественно кивала головой.

– А ещё – ничего не видит!

– Давай-ка, Ангелина, покажи мне руки.

– Руки? – удивилась Гелька, а потом до неё дошло. Она начала закатывать рукав и спохватилась, у неё же все вены исколоты – вчера Борис Витальевич на ней живого места не оставил.

– Ну, же!

Ничего не оставалось, как задрать рукава пуловера. Янка ахнула.

– Я два дня провела в больнице…

– В какой?

– На Петровского, там, где наша районная поликлиника.

– Да! Да! Да! – опять энергично подтвердила Янка. – Я к ней вчера ходила, но меня не пустили.

– Что же с тобой такое было?

Ответ у Ангелины был готов.

– Последствия той… болезни.

– А "заключение"?

– "Заключение" есть. (Интересно, что Борис Витальевич там накорябал?)

– Завтра принесёшь. И родителей, скорее всего, вызовут в школу.

– Родителей?

– Надо с ними поговорить. Галлюцинации, расширенные зрачки, исколотые вены – всё это слишком серьёзно. Станешь заходить ко мне каждый день.

Вот же, вляпалась на ровном месте! Вся эта история моментально разлетится по школе, и клеймо наркоманки приклеится – не оторвёшь!

Ангелина сердито шагала по коридору, возвращаясь на урок, сзади горячо дышала Янка.

– Гель-ка-а! – позвала она страшным шёпотом. – Ты же не?..

Ангелина резко обернулась.

– Ты отлично знаешь, что нет, не то мы бы сейчас с тобой вместе "кайфовали"!

– Ну, ты же теперь всё время там, – затрусила опять следом Янка. – Может, это они тебя…

– Что "меня"?.. – снова остановилась Гелька. – Господи! Если даже ты мне не веришь, как поверят другие?

– Что ты! Я верю! Я тебе помогу!..

– Ты мне поможешь, если болтать не будешь! – бросила через плечо Гелька, и обиженная Янка зашагала молча. В класс они вернулись перед самым звонком и только записали домашнее задание, как Ангелину обступили подруги и любопытствующие одноклассники.

– Ну, что?

– Что тебе сказали?

– Что было с тобой?

Янка искоса поглядывала на Гельку и не решалась ничего сказать. Уязвлённая Янкиными сомнениями, Ангелина раздражённо заявила:

– Полная фигня! Оксана Даниловна решила, что я наркоманка, потому что вчера в больнице мне сделали какие-то уколы, а сегодня у меня расширились зрачки!

Одноклассники возбуждённо зашумели, но Ангелина ничуть не смутилась. Она знала, что сделает – она потребует, чтобы у неё взяли кровь на анализ. Только до этого надо было позвонить Борису Витальевичу.

– Эй! – в класс влетел Слава Майоров. – Сегодня "контрольная" по физике! Десятый "Б" только что написал!

Класс загудел, заглушив крики и топот малышни в коридоре. Гелькина история была моментально забыта. Большинство одноклассников устремилось вон из кабинета, чтобы до звонка успеть изловить и расспросить несчастных из параллельного класса. Янка, испуганно взвизгнув, кинулась вдогонку.

– Кто писал второй вариант? – долетали из коридора её панические вопли. Рядом с партой осталась только Нюся.

– Это опять были твои видения?

Гелька удручённо кивнула. Контрольная по физике дополнила список несчастий. Наверное, надо было сказаться больной и прямо из медпункта отправиться домой.

– Идёшь?

– Ты готова к "контрольной"?

Нюся равнодушно пожала плечами.

– Больше или меньше знать я уже не буду, так зачем переживать?

Ангелина облегчённо улыбнулась.

– Тогда идём, я тебе о своих вчерашних похождениях расскажу, а ты мне дашь списать алгебру – вчера мне было не до уроков.

"Физика" шла третьим уроком, а перед ней, вторым, был "русский". Этого урока Ангелина тоже побаивалась, потому что учебник утром даже не открывала, а ещё, потому что родной язык вела завуч Маргарита Сергеевна. По поводу их с директрисой "цветочных" имён, школьники частенько шутили, но не слишком громко. У Маргариты на уроке не пофилонишь – её боялись даже больше Розы Марковны.

Когда Маргарита Сергеевна, войдя в класс и окидывая учеников строгим взглядом, задержала его на Ангелине, та поняла, что заведующей уже известно о её "тёмных делишках". Она только очень надеялась, что завуч тут же перед всем классом не толкнёт изобличительную и просветительскую речь о порочащих школу явлениях.

Без проповеди здорового образа жизни обошлось – подгонял материал, но зато Маргарита вызвала Ангелину к доске и устроила генеральную инспекцию её знаний. И Гельке, много пропустившей, а последнее время попросту манкирующей учёбой, пришлось не сладко. Всё бы ничего, если бы в самый драматический момент её ответа – что в нужном месте должно стоять – двоеточие или тире, – у неё не зазвонил телефон.

Маргарита Сергеевна вскинула на неё строгий взгляд.

– Это ещё что такое? Немедленно выключи и дай мне.

Гелька, молча, повиновалась.

– Садись. Подойдёшь ко мне после урока.

Идя на место, Ангелина посмотрела на единственного человека, который мог её сейчас поддержать – на Нюсю, и та не подвела – ответила ей ободряющим взглядом, хотя Лора и приникла к ней, шепча что-то на ухо. Как хорошо, когда тебя понимают без слов!

Так она заработала очередные "два балла" в этом году – больше за телефон, каблуки и "подорванную" репутацию, как она подозревала, чем за ответ.

– У тебя "мобильный"?! – встретила её Янка за партой громким шёпотом.

– Да, он не мой, – отмахнулась Гелька. Перед глазами мелькнула ослепительная, как вспышка, картина – незнакомая девушка, улыбаясь, смотрит на неё и прикрывает за собой белую дверь. Чёрт! Это та же самая лаборатория! А он там себе и в ус не дует – он, разумеется, был Егор – разные девушки ему улыбаются! И тут, пропустив удар, у Гельки заколотилось сердце. Это она, – поняла Ангелина, – та самая! Только «та самая» может так улыбаться. Ладно, забудь, – приказала она сама себе. Если бы ещё как-то выключить изображение! Сейчас прозвенит звонок, и ей нужно будет подойти к заведующей за телефоном и выговором, а потом – «контрольная»!

– Янка, – наклонилась она к подруге, – после урока подведи ко мне сразу Нюсю, хорошо?

– Ладно, – пробурчала Янка, обиженная на Гельку за телефон и странную отстранённость. – А что, ты сама уже не можешь?

– Не знаю.

– Что, у тебя опять "глюки"? – встрепенулась подруга.

– Разговорчики! – постучала ручкой по столу завуч, и девочкам пришлось замолкнуть. Янка испуганно таращилась на Гельку до конца урока, но, к счастью, видений больше не было, и после звонка Ангелина сама смогла попросить Нюсю подождать её, обезвредила Янку напоминанием о "контрольной", и подошла к учительскому столу за разносом.

– Держи, – протянула ей телефон Маргарита Сергеевна. – Такие вещи в школу приносить нельзя. Я написала в дневнике просьбу явиться завтра в школу кому-то из твоих родителей.

Она пронизывающе взглянула на Ангелину (правда, её взгляду было далеко до "сверла" Бориса Витальевича, так что Гельку он даже не "оцарапал") и добавила:

– Не ожидала я от тебя, Ангелина.

Гелька только пожала плечами – она ни в чём не была виновата и не собиралась себя таковой признавать.

Оставшись наедине с подругой, Ангелина тревожно оглянулась по сторонам – никто ли их не слышит.

– Какой номер у Бориса Витальевича на быстром наборе?

– По-моему, третий?

– А девятый?

– Девятый – мой.

– Хочу успеть договориться с ним до физики. Если примет, сбегу с остальных уроков. Надо что-то делать! Не собираюсь весь день класс потешать – того и гляди, в психушку заберут.

– Алло, – раздался в трубке, знакомый до отвращения, голос – его обладатель лишь вчера тряс её за шкирку на лестнице. Гелька вздохнула.

– Здравствуйте, Борис Витальевич. Это Ангелина. У меня проблемы.

– Опять? – холодная ирония в его голосе едва не заставила Гельку оборвать разговор, но Борис уже продолжал. – Так какие проблемы?

– Я вижу перед глазами время от времени то, что видит Егор.

– Как часто?

– Не знаю, последние два дня вообще ничего такого не было, а сегодня – прямо на уроке. Медсестра увидела вчерашние уколы и решила, что я наркоманка.

– Какого лешего вас понесло к медсестре? У вас есть я.

– Спасибо, но меня туда повели.

– Когда вы освободитесь?

– У меня сейчас "контрольная"… ой, звонок!

– Поздравляю.

– Ну, примерно через час…

– Хорошо, "примерно через час" я вас жду у себя в кабинете. Второй этаж, четвёртая форточка слева. Вам всё понятно?

– Д-да…

– Боюсь его до дрожи, – пожаловалась Гелька, пряча телефон и направляясь к выходу из класса.

– А мне показалось, что тебя к нему тянет.

– Что!? – от возмущения Ангелина остановилась прямо в дверях, мешая заходить в кабинет восьмиклассникам. – С чего ты взяла?! Ты хорошо слушала, когда я тебе рассказывала? Он меня вчера чуть не убил! Ты его вообще видела?

– Нет, но я сужу по вашему разговору, – невозмутимо ответила Нюся, отодвигая Гельку с прохода. – И ты слишком часто оказываешься в больнице.

Сражённая на повал такой логикой, Ангелина даже не нашла слов для возмущённой отповеди и очнулась, только когда перед ней оказался чистый лист бумаги, а на доске – варианты заданий контрольной по физике. Она как-то подсознательно уже смирилась с тем, что ещё одна "пара" ей сегодня обеспечена. К счастью, родители, которые думают, что дочь усердно занимается физикой с репетитором, узнают о ней лишь на следующей неделе, когда появятся результаты работы.

Гелька переписывала первое задание к себе на листочек, даже не пытаясь вдуматься в его смысл. Рядом лихорадочно ёрзала Янка: на перемене она сунула в парту учебник, в рукава – шпаргалки, одолженные у "бэшек", а под задницу – выдранные из тетради формулы, и теперь пыталась как-то всем этим воспользоваться.

"Тянет, – хмыкала про себя Ангелина, корябая что-то на листочке, – надо же такое сморозить! Ну, это же Нюся – кроет правду-матку!.. Стоп! Правдой здесь и не пахнет!" Гелька с дрожью передёрнула плечами. Всё-таки Нюся со странностями, как ни крути, но доверять меньше она же ей от этого не станет, хоть заяви та, что Гелька и Гитлер – самая чудесная пара.

Листик закончился, и Ангелина придвинула к себе второй. "Условие у третьей задачи какое-то некорректное, – мелькнула несуразная мысль, – …что-то там… ага, в таком случае необходимо рассмотреть и другой возможный вариант решения". Она продолжала писать, формулы с готовностью всплывали в памяти. Странно, в учебнике, как будто, она такие не встречала…

– В чём измеряется ускорение? – прошипела краем рта Янка.

– В метрах на секунду в квадрате.

– Что в квадрате?

– Секунды.

Ангелина пришла в себя. Что она пишет? Перед ней четыре исписанных листочка. Что же это, она решала, не соображая, что делает? Звонок резанул по ушам, нетерпеливо подгоняя отставших.

– Сдайте работы! – учитель начал собирать листочки, ходя между рядами. – Не забудьте подписать.

Гельке захотелось закричать: подождите, я не знаю, что я тут наделала! Лихорадочно просматривала она, написанные собственной рукой задания: цифры, дразня, прыгали перед глазами, словно смеясь над её рассеянностью. "А волновая функция здесь причём?" – успела возмутиться Ангелина, и листочек уплыл от неё в руки преподавателя.

– Ты всё написала? – толкнула её в бок Янка.

– Не знаю. – Гелька потёрла лоб.

– Я на тебя смотрю, а ты строчишь и строчишь, строчишь и строчишь, а я только тот кусочек перекатала, который из рукава высовывался!

– Ты ничего не выучила?

– Да выучила, только так мне кажется надёжнее. Тебя вечно нет, делать нечего – сижу дома, жду звонка и уроки делаю.

Девочки принялись собирать сумки.

– Он звонил?

– Да, сегодня! – Янка вся засветилась. – Он обещал меня в школу проводить, но сегодня не смог, зато завтра – точно!

Ангелина грустно улыбнулась: везёт Янке – такая любовь!

Кстати, если подругу теперь до школы станет провожать кавалер, она сама сможет добираться более быстрым способом.

– Ян, прикроешь меня? Я ухожу.

– Как, уже? Я тебе хотела столько рассказать!

– К врачу бегу – надо же выяснить, что с глазами. Скажешь что-нибудь: медсестра, тра-ля-ля… отпустила, ладно?

– Ладно, – недовольно протянула подруга. – А после школы опять к своим физикам побежишь?

– Не знаю, но если не побегу, обязательно зайду!

К туалету на третий этаж Ангелина позвала с собою Нюсю – покараулить.

– Может, пойдёшь к нему со мной? – сдрейфила она на пороге.

– Тебе же в форточку назначено, – улыбнулась Нюся.

– Да… ну, ладно. Ой! – у Гельки снова звонил телефон. Девочки шмыгнули в туалет, чтобы поговорить.

– Ангелина! – узнала она сердитый голос Учителя. – Мы же договаривались не выключать телефон!

– Извините, мне пришлось: в школе им нельзя пользоваться. (На контрольной по физике, Гелька, от греха подальше, выключила его сама.)

– Не важно, – Сергей Петрович был чем-то раздражён. – Настрою тебе вибросигнал и буду слать "эсэмэски", но чтобы связь была! Так вот! После школы отправляйтесь сразу к Егору – он вас встретит…

– Н-но, – перебила его Ангелина, – мне придётся добираться из поликлиники…

– Что случилось?

– Я полурока смотрела, как Егор физпрактикум проводит…

– Дерьмо! Прости. Нам нужно было ещё вчера с этим разобраться, но ты не жаловалась… Ладно, не теряй время. Тогда, скорее всего, Нюсю встретит Егор, а тебя я сам перехвачу.

– А-а, – начала было Гелька, собираясь сказать: "А можно, я с Егором пойду?", но не решилась. Учитель отключился.

– Хотела с Егором идти? – спросила проницательная Нюся.

– А ты? – что-то дрожало внутри у Гельки, как натянутая струна. Нюся пожала плечами.

– Хороший парень, но я знаю, что он тебе нравится, и он встречается с аспиранткой с истфака. Наверное, её зовут Саша.

– Что? Откуда ты знаешь? – Ангелина позабыла, что она куда-то собиралась и зачем они здесь вообще.

– Не знаю, откуда я знаю, – безмятежно откликнулась Нюся. – Как-то увидела их вдвоём, и мне показалось, что ей подходит имя Саша.

– Александра… – задумчиво прошептала Ангелина, вспоминая увиденное сегодня лицо. – Может быть…

– Ты не опоздаешь?

– Ой, извини, это ты из-за меня опоздаешь! – она чмокнула подругу в щёку, надела куртку и закрутилась.

Борис Витальевич сидел, оперев подбородок на руку, у себя за столом и следил, как Ангелина раскручивается, приобретая телесные очертания. При этом она старалась не выпустить из рук вырывающийся рюкзак.

– Вы с поклажей путешествуете? Забавно. Присаживайтесь, – указал он ей на кушетку. Гелька покосилась на Солар, угрожающе помаргивающий в изголовье, и поставила на кушетку рюкзак, присела было на кончик стула, но тут же вскочила – она была слишком возбуждена, чтобы усидеть на одном месте.