Текст книги "Ошибка Ангелины (СИ)"

Автор книги: Elvira Mandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 50 страниц)

Разговор с Учителем, его намёк на её близких, сильно встревожили Ангелину.

– А где Петя? – с беспокойством спросила она.

– Отправился на задание, – флегматично доложил Денис.

– К-какое задание?

Борис со своей кушетки фыркнул.

– Вы хотите воевать одна за всех? Оставьте и другим немного пороха.

– Что за задание? Почему он меня не разбудил?

– Почему вам не доложили? – съязвил Борис. Гелька гневно сжала кулаки: она только что спасала Бориса, а теперь готова была убить. – Не всё, что делается, вам нужно знать. Лишнее знание обременяет.

– Вообще-то я его в аптеку послал, – откликнулся парень, – чтобы зря под ногами не путался.

Гелька негодующе всхлипнула, и Борис заявил:

– Учти Денис, эта барышня любит лить слёзы, так что держи наготове салфетки. И предупреждаю – я не намерен больше разлёживаться! Даю этой капельнице ещё пять минут и встаю, а ты можешь быть свободен!

Парень глубокомысленно кивал головой.

– Точно, как моя семейка – словно из дома не выходил.

Борис и Ангелина взглянули друг на друга и отвернулись – им было о чём подумать.

Глава 25

Гелька отправилась домой в растрёпанных чувствах: напряжение между Борисом и Петей было таким ощутимым, что, казалось, его можно резать ножом. Врач не дал им попрощаться – просто выгнал парня, сказав, что у него много дел, Ангелине пора домой, а он должен ещё дать ей последние наставления. Петя лишь кивнул ей на прощание, и Борис запер дверь и повернулся к ней.

– Давайте осмотрим ваш шов.

Она часто оставалась с ним наедине в этом кабинете, но сейчас всё было по-другому. Взволнованная Ангелина, двигаясь, как в тумане, села на кушетку под свет лампы и нерешительно спустила рубашку с одного плеча. Борис легко дотронулся до него, и по всему её телу пробежал озноб.

– Вам холодно?

– Нет, то есть да, – она натянула на колени одеяло с кушетки.

– Я сниму его. Будет немного больно.

Ангелина кивнула. Последующие несколько минут прошли в молчании, которое нисколько не уменьшило её волнения: каждое прикосновение отзывалось в её теле неизъяснимым трепетом. И когда, по окончании процедуры, она встала и повернулась к врачу, потому что дольше оставаться в другом положении было невозможно, и он шагнул к ней ближе, Гелька поняла, что сейчас произойдёт что-то непоправимое, что-то, о чём она потом горько пожалеет.

– Не надо, – прошептала она, не поднимая глаз и дрожа всем телом, и скорее почувствовала, чем увидела, что лицо Бориса исказилось. Он отступил в тень.

– Я уже пойду.

– Да-да, то есть… подождите ещё немного, – Борис взял себя в руки. – Чтобы рассосался шов, нужно будет ещё пару раз облучить его Соларом.

Ангелина кивнула.

– Сегодня вы должны сразу лечь в постель. Попросите принести еду к вам в спальню, если будете голодны.

Ангелина опять кивнула.

– Завтра оставайтесь дома в постели. Не вставайте, справку я выпишу. Родным скажете, что простудились.

– Хорошо.

– Ваш брат бывает в какое-то время дома один?

Вопрос Ангелину так удивил, что она решилась поднять глаза.

– Да, с утра, после ухода родителей. Он уходит из дома последним, примерно в восемь.

– Не пугайтесь: я появлюсь перед его уходом и стукну в ваше окно, впустите меня.

Ангелина снова кивнула. Теперь они смотрели друг на друга, как будто ещё что-то оставалось не сказанным.

– Одевайтесь, – шепнул Борис и вышел.

Ангелина материализовалась на чердаке и сразу оценила распоряжение Бориса Витальевича лечь в постель – она едва стояла на ногах. Гелька отперла дверь квартиры и прислушалась: вся семья собралась на кухне.

– О, наша гулёна явилась! – воскликнула мама и выглянула в коридор. – Иди ужинать.

– Мам, мне что-то нездоровится, я залезу в постель. Можешь принести мне что-нибудь поесть?

– Что случилось?

– Я, кажется, простудилась, – соврала, краснея, Ангелина. До чего ей надоело врать!

– Хорошо, я принесу. Покажешь мне горло!

И озабоченная Нина Михайловна вернулась на кухню.

Через несколько минут, едва Ангелина успела залезть под одеяло, в комнату ввалился брат с подносом.

– Явилась? – сварливо приветствовал он сестру, ставя поднос на стол. – И сразу в постельку? Перегуляла? В следующий раз тебе не удастся так легко улизнуть!

– Приготовишь банку побольше?

– Угу, припасу… Там мои приятели тебя ждут – лицезреть желают. Я им сдуру брякнул, что это моя сестра во весь экран выплясывает, так они не поверили, потребовали показать. Очень разочаруются, что ты уже в пижаме. Может, выйдешь на секундочку?

– И Петя? – с надеждой спросила Гелька.

– А что Петя? – надулся брат. – Петька бы уже тут сидел и тебя за ручку держал! Ну его! У меня и получше приятели есть. Ну, выйди! Я с ними на сто рублей поспорил.

– Нет! А лучше Пети нету. Посиди со мной. Помирись с ним, ладно? Он ни в чём перед тобой не виноват. Он такой хороший! Он так меня любит, а я сегодня чуть…

– Даже слышать о нём не хочу! Ты завтра когда будешь дома?

– Весь день.

– А школа?

– Ну её! А что?

– Да так, ничего – хочу тебя кое с кем познакомить.

– Я же в постели целый день проваляюсь!

– Это даже лучше. Значит, не смоешься.

– Гоша, ты здесь? – заглянула в дверь мама. – Твои товарищи уже собираются уходить. Выйди, попрощайся.

Гоша, выходя, распахнул дверь пошире и выставил на обозрение своим приятелям сестру, сидящую в постели. Ангелина, разъярённая такой наглостью, схватила со стола увесистый учебник, чтобы запустить им в компанию, но появившаяся мама прекратила это безобразие: закрыла дверь и потребовала у Ангелины немедленно показать ей горло.

Ночью Гелька, привыкшая к больничному "рыхлому" режиму, спала плохо. Она просыпалась и лежала без сна, сонно прислушиваясь к кошачьему мурлыканью и глядя в потолок. Двое любили её, любили сильно: Борис, слишком взрослый для неё, пугающий и загадочный, которого она ужасно раздражала, который сердил её и доводил до слёз, но так притягивал, что она теряла голову, и Петя – мягкий и надёжный, такой близкий и невыразимо нежный. Она выбрала его (или он её), и другому её выбор нанёс жестокую неизлечимую рану. Она чувствовала это! Что было поделать? Ни разум, ни сердце не могли ей ничего подсказать. И она не знала, когда сможет разобраться в себе настолько, чтобы отношения с мужчинами представились ей ясными и понятными. Знала лишь, что отныне в каждом её поцелуе с Петей будет привкус её вины.

Она проснулась, когда бахнула неплотно прикрытая форточка, в окно хлынул холодный воздух, и кто-то набросился на неё, схватив за плечи. Перепуганная Гелька открыла глаза, и, отпустив её, Борис Витальевич обессилено присел на кровать.

– Я стучал в окно, вы не открывали, и я подумал, что… Простите, что напугал, и… за окно.

Ангелина не могла прийти в себя, сердце её колотилось. В комнату из коридора влетел встревоженный шумом Гоша и затормозил при виде врача. – Это вы? Как вы сюда?.. – он глянул на распахнутое окно, на Ангелину, и что-то понял.

– Борис Витальевич, – прошептала она, глядя на побледневшего брата.

– Ничего, иногда шок – это даже лучше, – Борис встал и выволок потрясённого Гошу из комнаты.

Ангелина понимала, что врач должен поговорить с её братом наедине, поэтому, как ей не хотелось побежать следом, она заставила себя сдержаться, и через полчаса Полетаев вернулся к ней в комнату.

– Мы с Георгием уходим ставить "защиту".

– Как он? – встревожено спросила Ангелина, и Борис подошёл ближе.

– Сильный шок, но с этим я справлюсь, я уже знаю, как с ним разговаривать. Редик правильно поступил, когда запретил вам откровенничать с братом. Вы остаётесь одна?

Гелька кивнула.

– Давайте я вас напоследок проверю, – врач встал над кроватью. Ангелина ощутила покалывание от интроспекции и инстиктивно сжалась: это ощущение ассоциировалось у неё теперь с нападением.

– Оставайтесь в постели – вы в минимуме, – посоветовал Полетаев. Он не смотрел на неё, и Гельке показалось, что его что-то расстроило. – Может, вам что-нибудь надо?

Не просить же врача подать ей завтрак в постель: Ангелина покачала головой.

– Прощайте, Эльга.

Борис закрыл форточку и вышел, а Ангелина ощутила пустоту. Почему он так её назвал? Как глупо она с ним разговаривала! И чем-то расстроила. Неудовлетворение от расставания было таким сильным, что Гелька готова была броситься вдогонку, чтобы объясниться и как-то исправить положение. Но это было бы ещё глупее. Не известно, как долго бы она ещё рефлексировала таким образом, но её заставил вылезти из постели стук в дверь. Кто-то нетерпеливо умоляюще тарабанил, не догадываясь позвонить.

– Гелька! – ввалилась в прихожую Янка, которая говорила почему-то трагическим шёпотом. – Знаю, что ты должна быть в школе, но подумала, "а вдруг", и угадала. Выручай! Сэм сегодня может всё утро побыть со мной, а у меня мама выходная. Можно, мы у тебя побудем немного? Ты же сама? Мы только на часок и свалим.

Просьба была такая неожиданная, что Гелька растерялась.

– Ну, пожалуйста, в кафешке не… пообщаешься.

– Да, конечно, – опомнилась Ангелина.

– Спасибо! – кинулась ей на шею Янка. – Ты чудо! Сэм, заходи! – она выглянула на площадку, подзывая кавалера. Ангелина с интересом ждала появления нашумевшей Янкиной большой любви. В дверях показалась белая куртка. Ангелина побледнела. "Он так на меня смотрит…" Синие джинсы, белые кроссовки. Она ещё успела подумать: не холодно ли ему в кроссовках? Парень откинул капюшон… Это был он. Белый. Фидер. Гелька оцепенела, сознание раздвоилось, она была, как в кошмарном сне: главарь фидеров у неё дома под ручку с лучшей подругой.

– Мой Сэм! – повисла на парне Янка. – Ты нас пустишь в Гошину комнату?

Парень кивнул, иронично улыбаясь. Как лицо может быть одновременно таким наглым и беззащитным?.. Ангелине казалось, что она сейчас потеряет сознание.

– Ты что? – обеспокоилась Янка бледностью и затянувшимся молчанием подруги. – Плохо себя чувствуешь? Ты почему сегодня дома? Заболела?

Ангелина кивнула. Фидер усмехнулся: ещё бы! он отлично знает причину её болезни. Должно быть, вообще, удивлён тому, что она осталась жива.

– Наверное, Ангелину нужно напоить чаем, – участливо предложил он.

– Да! – спохватилась Янка. – Я сейчас всё сделаю. Идём?

Парень не стал разуваться, и Янка виновато посмотрела на Ангелину, но та лишь отметила это про себя, как его предосторожность: вдруг ему придётся уходить через окно – не оставлять же обувь в прихожей. Пара метров до кухни показались ей бесконечными. Ангелина лихорадочно пыталась найти какой-то выход, но пока не могла даже осознать до конца происходящее. Больше всего ей сейчас хотелось лечь (она так устала!) – лечь, заснуть, проснуться и обнаружить, что всё это ей приснилось.

Сэм глянул на неё оценивающе, усаживаясь за стол, и она нашла для себя точку, с которой начнётся её защита: нельзя смотреть ему в глаза, только не в глаза! Если Белый её загипнотизирует, страшно представить, что он ей прикажет натворить. Янка болтала о чём-то, а Ангелина, поставив чайник, расставила машинально чашки и села, отрешённо глядя в стол. Можно было бы отлучиться на минутку в свою комнату и позвонить Учителю, но вот беда – телефона у неё уже нет, а Учитель наверняка приказал сменить номера – она же потеряла телефон.

– Слышишь, что говорю? Мы сегодня с Ларисой (не знаю, кого из парней она с собой возьмёт) в кино идём. Присоединяйся! У Сэма куча приятелей!

– Нет! – вырвалось у Ангелины. Только не Лариса ещё!

Сэма позабавил её испуг.

– Ну, что ты, Ангелина? Соглашайся. Что тебе ещё делать?

Гелька поникла головой. Белый обхватил Янку за талию, и Ангелина с ужасом увидела, как от подруги к фидеру вытянулся розоватый "язык": он нагло тянул из Янки прямо при ней или, скорее, специально для неё. Ангелина пришла в себя и быстро закрыла повреждение, стараясь действовать незаметно для подруги. Сэм потянул снова, и она опять закрыла. Так он играл с ней минут десять. Ангелина взмокла и боялась, что вот-вот потеряет сознание, но Сэму эта игра наскучила или он решил, что позабавился достаточно, и он поднялся.

– Спасибо за чай.

– Мы посидим полчасика в Гошиной комнате? – просительно промямлила порозовевшая Янка. Ангелина кивнула. Фидер пропустил подругу вперёд и, обходя вокруг стола, наклонился к уху Ангелины:

– Будешь делать, что я скажу, и она останется жива.

Они, посмеиваясь, удалились, а Гелька осталась сидеть, тупо разглядывая поверхность стола, как будто ворсинки на скатерти или рисунок на остывающих чашках могли ей подсказать средство от беды. Она запирала форточки и впустила врага через дверь. Какая ирония!

За её спиной на кухне кто-то стоял. Она вздрогнула, но не успела обернуться: тонкие нервные пальцы Сэма легли ей на плечи, и возле уха раздался насмешливый шёпот.

– Что-то ты опечалилась, старушка. Говорят, ты весёлая… Да, я всё о тебе знаю: о твоих родителях, брате, парне… – Гелька дёрнулась, но он удержал её и легко провёл рукой по её шее, а потом сжал. – Твоя подруга болтает без умолку… какая нежная шейка… – жаль, что я не вампир. Шутка… Какая защита стоит на секретном ходе для инверторов в вашей Штаб-квартире? Ну же! – хватка его усилилась. – Тебя там видели, крошка, отвечай!

– Гамма-излучение, – прошептала Ангелина.

– Кто им управляет?

– Компьютер…

– Хорошая девочка. Мы с тобой ещё встретимся. Жди звонка. Я пока пойду – нельзя же мою маленькую подружку вечно заставлять ждать.

Он исчез. Гелька потёрла горло. Надо было что-то делать, спасать подругу, Организацию!.. Но её охватила ужасная слабость: она едва могла пошевелить рукой. Боже! Он опять наделал в ней дыр! Вряд ли Белый собирался её прикончить – он же не знает, что она не умеет их закрывать. Нет, она ему ещё нужна, но если она не поторопится, одной проблемой у фидеров станет меньше.

В кухню заглянула раскрасневшаяся Янка.

– Спасибо! Мы уходим. Извини, что так ворвались…

– Янка! – предостерегающе воскликнула Ангелина, но над плечом подруги уже стоял Сэм. Приложив палец к губам, он провёл рукой по горлу, наглядно указывая на её подругу, и Гелька в ужасе промолчала.

– Пункт первый: спасать себя… – прошептала Ангелина, когда за фидером и подругой закрылась дверь. Гелька призывно глядела на запертую кухонную форточку, словно та могла приблизиться к ней и распахнуться.

– Invertere, – произнесла она, возносясь, и с досадой увидела, как опали на пол её пижама с халатом. Сделав круг по кухне, она собралась с силами и разнесла окно. Ох! Не скоро ещё несчастные больные воспользуются Соларом…

Скорее! Белый приказал ей молчать, но неужели он сможет её проследить? Даже если так, она летит к врачу спасать себя, и другого выхода у неё нет. Гелька плутала между домами и озиралась. Плохо, что она появится в больнице средь бела дня: её и помимо фидеров может кто-то увидеть. Скорее!

Больничный парк. Форточка. Она закрыта! Ангелина ударила раз, другой… в кабинете кто-то был. Наверное, там посторонние, раз Борис закрыл окно. Гелька почувствовала, что слабеет. Если она сейчас преобразится, то окажется голышом на снегу. О, нет! Совершив круг перед окном, она развернулась и, собрав все силы, ткнулась в окно. Стекло треснуло – треугольный кусочек у края рамы отвалился, и Гелька втянулась в получившееся отверстие, забившись, насколько хватало места, в промежуток между рамами. Когда открылась форточка, она уже ничего не могла сделать. Хоть не на снегу! Лёгкой мерцающей дымкой она истекала из окна. Но Борис не стал ждать, покуда она доберётся до форточки: она ощущала его раздражение и беспокойство. Разбив внутреннее стекло, он сдавил её своим полем и втянул внутрь помещения.

– Вы представляете, что с вами было бы, материализуйся вы в этой дыре? Как вас угораздило туда втиснуться? – прорычал он, обернувшись, и подхватил на руки её обмякшее тело. – Где вы успели получить повреждения? Я же наказал вам оставаться дома в постели! – он укладывал её под прибор; действуя заклинаниями, закрывал дыры, а Ангелина, слыша нарастающий шум в ушах, чувствуя приближение обморока, бормотала, как заведённая: "Не дайте мне отключиться, не дайте мне отключиться…" Больше всего она боялась, что потеряет сознание, проваляется в таком состоянии, Бог знает сколько, и время будет упущено. Кушетка была голая, и Гельку затрясло от холода.

– Белый… моя подруга…

Борис сделал ей какой-то укол, завернул в одеяло и подсунул под нос нашатырь. В глазах у Ангелины прояснилось.

– Вы прикончите себя! – прошипел разъярённо Борис, видя, что ей стало лучше. – Вас нужно держать на привязи!

– Я на крючке, сейчас у меня дома был Белый… моя подруга! Он угрожает её убить, если я не буду делать то, что он скажет! Они давно встречаются, она влюблена в него… Я сказала ему, как охраняется вход в пятом номере! Простите…

Борис резко встал и отвернулся, должно быть, чтобы она не увидела его лица. Он достал телефон и, отойдя к двери, сделал какой-то звонок. Ангелина расплакалась, стискивая одеяло ослабевшими пальцами, которые она не могла сейчас даже сжать в кулак.

– Он её интроспектировал, да? Он сделал с ней это?

– Было бы очень непредусмотрительно с его стороны не воспользоваться ситуацией.

Гелька расплакалась ещё пуще.

– Это всё моя вина! Почему я не позаботилась о ней сразу, не привела к вам? Что теперь делать?

– Вы не должны ничего предпринимать.

– Я обязана всё исправить!

– Как он свяжется с вами?

– Он сказал, что позвонит, но я уверена, что он может просто прийти, влететь в окно, передать записку с Янкой! Я боюсь его – он умеет управлять мной, я уже как-то поддалась его внушению.

– Вы не должны возвращаться домой.

– Как? А Янка? Он же пьёт из неё! А её домашние? А мои? – Гелька так возмутилась, что даже перестала плакать.

– Мы найдём способ обеспечить их безопасность. Ваших родных я заберу сюда прямо с работы и поставлю "защиту". Её родные… надо подумать, но действовать буду срочно. В "пятом номере" вам тоже сейчас будет небезопасно – не представляю, как Белый сможет вывести из строя охранное устройство, но если ему это удастся, это место станет настоящей ловушкой. В больнице, к сожалению, вам тоже не стоит оставаться – он вас здесь уже находил. По-видимому, за больницей следят.

– И за вами? – испугалась Гелька.

– Моя безопасность – не в вашей компетенции, а ваша, как и здоровье, – в моей.

В форточку ворвался слепящий вихрь, и Гелька от неожиданности вздрогнула. Обернувшийся Учитель встревожено пожимал руку Борису.

– Срочный вызов? Что случилось?

– Главарь фидеров шантажирует Эльгу, угрожая жизни её подруги.

– Пусть она расскажет подробнее.

Ангелина вспоминала подробности сегодняшнего происшествия, а помнила только свой страх. Когда она рассказывала, как фидер держал её за горло, Борис, не совладав с собой, резко встал и отошёл к столу.

– Она должна исчезнуть, чтобы Белый не мог её шантажировать, – сказал он, едва рассказ был окончен.

– Это нужно было делать раньше, так мы подставляем под удар её подругу.

Ангелина с тревогой следила за разговором.

– Вы же спасёте её?

– Да, – кисло ответил Сергей Петрович, – но пока мы его не обезвредим, у него в любой момент будет возможность воспользоваться внешностью вашей подруги.

– Чудо, что он не проделал этого сегодня с Ангелиной, – глухо добавил Борис, – в её состоянии это не составило бы труда.

– Наверное, он не хотел вступать в схватку на глазах у посторонних или боялся её потенциала – однажды она ему крепко врезала, – Сергей Петрович раздумывал, пощипывая усы.

– Я заберу Ангелину к себе, – неожиданно заявил Полетаев. – Она нуждается в реабилитации.

Учитель недовольно глянул на него.

– Не очень удачное решение. Всё должно выглядеть естественно: пусть она вернётся домой, мы проследим её контакт, вмешаемся…

– Нет!

– Послушай, – Сергей Петрович поднялся и отвёл Бориса в сторонку, – ты хочешь держать её под боком и оберегать, но это хороший шанс прищучить фидера…

– Плевать!

Редик положил руки на плечи Бориса, словно проверяя, насколько велико сопротивление врача, и раздражённо спросил:

– Во что ты собираешься играть с этой девочкой у себя дома: в больничку или в дочки-матери?

Бах! Сергей Петрович отлетел к противоположной стене и упал на вторую кушетку. С трудом поднявшись, тяжело дыша, он яростно глядел на Бориса.

– Ты намерен ослушаться приказа?

– Прекратите! – не выдержала Ангелина. – Вы передерётесь, а моя подруга пострадает! Я сама помогу ей!

Она принялась выпутываться из одеяла, забыв, что раздета.

– Он же не может всё время быть с ней рядом! Я объясню… я раскрою ей глаза…

Теперь уже оба босса бросились к её кушетке.

– Ангелина, только никакой самодеятельности!

– Я не разрешаю вам вставать! – Борис схватил её за руки, пытаясь удержать, и Гелька задрыгала ногами, стараясь вырваться, но она ещё была так слаба.

– Ангелина! – увещевал Учитель. – Успокойся, ты отдохнёшь, подлечишься, мы к тому времени составим план…

– Ангелина, посмотрите на меня!

Ну, уж, нет! Зажмурив глаза, она мотала головой. Бах! Её голова дёрнулась в сторону от оплеухи. Глазами, полными слёз, она взглянула на Бориса.

– Простите, – сдавленным голосом пробормотал тот: казалось, ему эта пощёчина принесла большую боль, чем ей, – у меня не было другого выхода.

И его лицо померкло в сгустившемся мраке.