Текст книги "Ошибка Ангелины (СИ)"

Автор книги: Elvira Mandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 50 страниц)

– Так что? – спросила Ангелина, когда темнота перед глазами рассеялась. – Всё будет в порядке?

– Для главного – да, для клиники тоже, мне это может грозить потерей места, – безразлично пояснил Борис Витальевич и нахмурился. – Но я боюсь за вас, боюсь, что заручившись поддержкой в высших сферах, Редик пообещал им взамен своё содействие. И плата может оказаться слишком высока.

– Вы имеете в виду, что он мог пообещать им меня? – испуганно спросила Гелька, которой разом перехотелось есть.

Врач грустно взглянул на неё.

– Не тревожьтесь раньше времени. Просто скажите мне, если заподозрите что-то подобное. Не

сомневаюсь, что со мной он свои действия в отношении вас обсуждать не станет. И знайте, что у меня дома вы всегда будете в безопасности.

Гелька, которая немного успокоилась – в конце концов, улизнуть она отовсюду сможет – усмехнулась.

– Это похоже на раскол в Организации. А история учит, что именно с этого начинается развал любого движения.

– Правильно, – невесело рассмеялся Борис. – А знаете, какой из этого следует вывод?

– Какой?

– Чтобы восстановить дисциплину, я должен вас сдать.

Он поднялся.

– Схожу проверить своих пациентов, а к вам пришлю Дениса. Возможно, он уже справился со своими припасами.

Врач оставил Ангелину в большом беспокойстве: что это было? Шутка или серьёзное размышление о своём долге? Если Борис Витальевич устранится, ей придётся рассчитывать только на себя и лавировать между Организацией, полицией, фидерами, неведомой союзнической силой, претендующей на неё, и остальным миром, от которого тоже нужно таиться.

Впервые она подумала, что разумнее было уйти из движения. Сергей то Петрович предлагал ей это, когда почувствовал, что она зарвалась. И опять впервые Гешка задумалась, а всерьёз ли он предлагал ей уйти, или это был ловкий ход руководителя, манипулирующего неискушённой молодёжью?

А вдруг?.. Что же это получается? Борис Витальевич предложил сообщать ему о действиях Учителя в отношении неё. Но это именно то, чего она всегда избегала. Полетаев, будь его воля,

запретил бы ей любое участие в операциях. Что это? Тоже ловкий ход?

Подумав так, Гелька сразу устыдилась своих подозрений. Запугивать её неизвестной опасностью, чтобы полностью контролировать, было не в его духе, он на такое не был способен. В любом случае ей надо быть начеку.

Ангелина с опаской глянула на дверь: рискнуть самой или дождаться Дениса?

Вопрос разрешился сам собой, потому что в дверях показалась обиженная физиономия парня.

– Эй, Денис! – сходу насела на него Гелька. – Есть дело!

– Что за дело? Мне за прошлое влетело!

– Ты стихами заговорил? Послушай, а у тебя ничего не осталось из еды?

– Щас! Хочешь, чтобы Брюс меня по стенке размазал?

– Ну, Денис! Я же знаю, что у тебя есть. Я уже совсем здорова и есть хочу. Сам знаешь, что Борис Витальевич перестраховывается, иначе не разрешил бы мне сидеть. Ты врач или кто?

– Ну, ладно, – парень опасливо оглянулся на дверь, запустил руку в подозрительно оттопыренный карман и, основательно там покопавшись, выудил половинку Сникерса.

– Давай! Давай! Давай! Не надо меня поднимать, корми сам – я буду откусывать понемногу. Не бойся, не подавлюсь! Даже если Борис Витальевич войдёт, ничего не заметит!

– ОК, – вздохнул эскулап, разворачивая обёртку, – это и есть твоё дело?

– Ой! – вспомнила Ангелина и слизнула с губы крошки. – Чуть не забыла! Я хочу попробовать

инвертировать.

– Чего? – возмутился Денис, забирая батончик изо рта приготовившейся откусить Ангелины. – Ещё чего! Даже не думай! Знаешь, какое угловое ускорение при этом? Раскроется рана на хрен, и хана! После твоей материализации в операционной пришлось потолок отмывать. Что тебе вообще в голову взбрело?

– Ну, Борис Витальевич намекнул, что нужно быть начеку, что возможно, придётся срочно линять… Вот я и хочу быть готова. А? Ну, хочешь, проверь эту дырку, зажила она или нет?

– И не подумаю. Одно дело – батончик сожрать, другое – по новой тебя зашивать. Брюс не

рассказывал, чего ему стоило опять тебя вытащить?

– Не рассказывал! А я специально тебя ждала, чтобы ты был в курсе, но могу обойтись и без тебя.

И вообще, дай откусить!

– На! Но Боре мне придётся доложить, если не поклянёшься, что будешь лежать смирно, пока он тебе лично не позволит шевелиться. Нет, пожалуй, можешь не клясться, я ему всё равно скажу. Ты

мне доверия не внушаешь.

– Ну, знаешь! – возмутилась до слёз Ангелина, пытаясь прожевать батончик, ставший у неё вдруг поперёк горла. Солар изменил тональность, и Денис сжалился.

– Ладно, я не скажу. Сама признаешься сразу, как он придёт. Гелька пыталась проглотить заполнившую горло сладость, как вдруг её осенило. Она прокашлялась.

– А что ты скажешь на счёт обмена: ты позволяешь мне инвертировать, а я беру тебя "в

поле"?

– Чего?

– Я Егора сделала инвертором и тебя смогу!

Несколько секунд Денис смотрел на лукавую Гельку в упор, а потом с отвращением отступил.

– Да пошла ты! Это, к твоему сведению, называется не обмен, а шантаж! – Денис решительно направился к двери, сердито бормоча: "Скажу Борису, пусть сам тобой занимается".

– Постой! – Гешка попыталась вылезти из постели. Прибор резко взвыл, и рассерженный парень вернулся.

– Куда ты лезешь? Сейчас вкачу успокоительное и дело с концом!

– Прости, Денис, – расстроено бормотала Гелька, пока он поправлял рамку и нацеливал датчик

на её рану. Я всё равно возьму тебя в поле…

– Очень надо!

– …когда захочешь! Просто я подумала…

– Индюк думал!

– …я подумала, что если предложу, ты захочешь сразу, прямо сейчас!

– Ну, конечно! Денис такой кретин, что его только пальчиком помани, он и побежит!

– Ну, прости, прости… не злись, – начала всхлипывать Гелька.

– Не трясись! Прибор реагирует.

– Что здесь происходит? – прозвучало из-за широкой спины Дениса. Тот, как нашкодивший школьник, отступил в сторону и невинно заморгал глазами.

– Э-э… Ангелина постаралась унять слёзы в голосе и глухо сообщила, покосившись на парня:

– Я хотела инвертировать, а Денис мне запретил.

– Что вам взбрело в голову? – спросил Полетаев, рассматривая её.

– Что это? Шоколад? – он провёл пальцем по её губам и повернулся к помощнику. Тот благоразумно отступил ещё на шаг.

– Да! – отчаянно заявила Гелька. – Я вытащила у него из кармана.

– Да ну! Ловкость рук? Вы просто на глазах превращаетесь в…

– В преступницу? Сначала убийство, теперь воровство!..

– Ангелина…

– Оставьте меня в покое, – Гелька стукнула кулаками по постели. – Уйдите! Я хочу остаться одна.

– Ангелина!

– Уйдите! Уйдите! Уйдите!

Борис сжал её плечи, стараясь поймать взгляд.

– Успокойтесь!

Денис нашаривал на полочке нужную коробку с ампулами.

– Ну? Что вы ищете? Смотрите, как меня отключить? Ну, смотрите! Что же вы? – Ангелина с вызовом глядела в лицо врача. Ослепление яростью было таким сильным, что гипнотизирующий взгляд Бориса не смог пробиться к её сознанию.

Несколько секунд Полетаев пытался побороть её гнев, но тот захлестнул её. Гелька даже не инвертировала, нет, а взорвалась подобно выпущенному из бутылки джину, отшвырнув к стенам всё, что было в палате. Так, что Бориса, нависавшего над ней, пронесло через комнату и ударило о стену. Денис врезался в стеклянный шкаф, от которого уже успел отойти со шприцем в руке. Парень едва успел закрыться локтем, чтобы не порезать лицо.

Солар с компьютером смело со стола, устояла лишь закреплённая в штативах аппаратура. От окна осталась только рама.

Разлетевшись по помещению роем сверкающих частиц, Ангелина вынуждена была постепенно

скручиваться в инвертный столб и успела оценить, что натворила. Однако, всё ещё дыша яростью, она не почувствовала ничего, кроме злорадного удовлетворения и секундного, как вспышка, укола сожаления при виде Бориса Витальевича, трясущего головой на полу у дверей.

Взметнув разлетающиеся обрывки постели, Гелька вылетела на улицу через клубящийся морозным воздухом проём окна.

Ей было досадно, что она не чувствует покалывания его иголок, что зимняя стужа не может остудить её пылающую ярость. Правда, инвертировать прямо на улице она всё же не решилась, хотя сейчас ей море было по колено. Ангелина просто летела, упиваясь свободой, или её иллюзией потому, что бездумно отправиться " на край света", так же как и подставить лоб ледяному ветру, она не могла: её близкие, её рана, её обязательства – все её связи – держали её крепко, не давая безумству окончательно затмить разум.

Гелька бездумно летела к точке, маячившей высоко впереди, как к старому знакомому, махавшему рукой, – красному огоньку на вершине телевышки.

Ангелина зависла над обледеневшей площадкой, озирая город, с усилием поборов желание материализоваться и вновь посидеть здесь, свесив ноги в пустоту.

На город тихо сыпал снег. Улицы в эти предутренние часы были пусты. Лишь освещённые окна отмечали квартиры полуночников. Каждый такой безымянный маячок домашнего тепла согревал её душу, как тепло родного дома. Изредка проезжающие автомобили нарушали картину зимнего сна светом фар и облачками выхлопов. Небосвод на востоке начинал сереть, и скоро должен был возникнуть в воздухе тот особый утренний гул, возвещающий, что город просыпается.

Гелька постепенно успокаивалась, созерцая умиротворяющую картину спящего родного города. Её дом был где-то там, затерянный в снежном мареве. Она не хотела беспокоить семью, не хотела встревоженных расспросов и звонков в больницу, поэтому, повременив, обратилась в другую сторону. А обратившись, тут же полетела, как будто только и ждала этого решения – она полетела к Егору.

Общежития студгородка светились заметно ярче других зданий города – зимняя сессия принуждала студентов круглосуточно впихивать в свою голову знания, не попавшие туда на протяжении семестра. Вот и окно Егора горело в числе других.

Форточка была приоткрыта – ведь опасность того, что в комнату втихую просочится Белый, миновала.

Постаравшись не зацикливаться на этой мысли, Гелька влетела внутрь. Читавший в постели Егор, подскочил было на кровати, но тут же откинулся обратно, наблюдая, как она медленно кружит под потолком. Кажется, он начал её узнавать по свечению. Очень мило!

Ангелина собиралась с духом перед материализацией – всё-таки Денису удалось её несколько напугать. А ещё больше её пугала перспектива неотложно возвращаться в разгромленную больницу к злющему сейчас, наверное, Борису Витальевичу, если во время превращения обнаружится, что у неё что-то не так.

Сказав себе, что перед смертью не надышишься, Ангелина решительно закрутилась. Лучше всего было бы инвертировать, как в больнице, только наоборот – из роя частиц разом собраться в себя любимую, но то, что взорвала злость, нельзя было собрать в кучку даже в таком же состоянии духа.

Обращаясь, Гелька почувствовала острую боль в груди. Покачнувшись, она уселась на кровать и, когда прошла темнота в глазах, заглянула себе за пазуху – её бинты окрасились кровью, даже во рту ощущался её привкус.

– Подвинься, – буркнула она парню и улеглась рядом.

Егор отложил книжку и, опершись на локоть, молча, разглядывал Ангелину.

– Что случилось? – не выдержал он, наконец.

– С Новым годом.

Егор прыснул. Гелька тоже рассмеялась, но поморщившись, схватилась за грудь.

– Я сбежала из больницы, но, кажется, придётся возвращаться. Дашь телефон?

Посерьёзневший Егор сунул руку под подушку и протянул ей аппарат. Ангелина задумчиво закусила губу и, взвесив телефон в руке, отключила у него звук и быстро спрятала обратно под подушку. А потом повернулась на бок к Егору.

– Расскажи мне про Александру.

Егор выдохнул и откинулся на подушку, уставившись в потолок. Он не удивился вопросу, словно сам только что думал о любимой, вместо того, чтобы читать.

– Зачем тебе? Всё кончено.

– Ничего не кончено, и никогда не кончится. Не забывай, я была тобой.

– Что ты видела? – подозрительно и немного смущённо глянул на неё парень.

– Знаешь, я ведь была немного влюблена в тебя?

Егор отвёл взгляд.

– Так вот, когда я увидела, как ты любишь свою Александру, я и думать об этом забыла. И… мне трудно объяснить, но не могло быть ни ревности, ни зависти, ни желания бороться за тебя, и… дело не в том, что я решила отступить, просто… по-другому и быть не могло! Я была так восхищена вашим чувством, оно было таким… всеобъемлющим, что невозможно было влезать между вами. Хотелось его беречь, хранить, опекать.

Егор фыркнул и с улыбкой глянул на Гельку. Но улыбка его тут же погасла.

– Было… – пробормотал он и снова уставился в потолок.

Настал черёд Гельке фыркать.

– Готова поспорить, она не сама ушла, это ты выдумал ваше расставание из каких-то вымышленных лучших побуждений.

– Вымышленных?! – вскинулся Егор, но вдруг обмяк и с горечью проговорил:

– Что я мог ей предложить кроме вечного ожидания и смертельной опасности? Только так я мог её уберечь.

– Я тоже хочу сберечь своих родителей, но не развожусь для этого с ними. Я просто… – она попыталась сказать это с сарказмом, но голос её сорвался, – …убиваю своих врагов.

– Прости, – Егор в отчаянии сжимал зубы, – что втянул тебя во всё это.

– И ты прости, – с трудом произнесла Ангелина, – если бы я не сделала тебя инвертором, вы с Александрой всё ещё были бы вместе.

Они, молча, лежали, глядя в потолок. За окном заметно посветлело. Гелька ощущала в тяжёлой голове, жаждущей отдыха, странное жужжание, как отголосок работающего где-то далеко Солара. "Если я кокнула прибор, Борис Витальевич меня убьёт". Ей вспомнились разлетающиеся во все стороны люди и вещи.

Неожиданно для себя, Ангелина хихикнула и в красках описала Егору свой побег из больницы. Тот выслушал её с грустной улыбкой.

– Ты тоже на пределе, да? – спросил он серьёзно. Вместо ответа Гелька спросила:

– Ты знаешь, что Учитель планирует сдать меня спецслужбам?

– Что? – Егор был потрясён.

– Скажи, что не знал, чтобы у меня не было ощущения, что вокруг одни враги.

– Постой, объясни, что значит "сдал"?

– Ну, предположительно, в обмен за прекращение следствия пообещал, что я стану выполнять какие-то их задания. Можешь представить, какие дела меня заставят выполнять?

Егор смотрел на неё во все глаза.

– Я ничего не знал.

– Ну, ещё бы! Зная о нашей связи, Сергей Петрович не рискнул посвящать тебя во всё это дерьмо. А может и не только из-за этого.

– Но почему тебя?

– Давай рассудим. Сам он рисковать не станет – ему руководить надо, правильно? Хотя, поручусь,

что как раз Учитель них основной исполнитель для всяких "дел". Дальше, Борис незаменим, ты – … хм, возможно, но тобой он дорожит и наверняка скрывает, а я засветилась. Безбашенная, самая мощная, как инвертор, не вызывающая подозрений – школьница! – Гелька фыркнула. – И на крючке, потому что убийца. Что может быть лучше?

– Подожди, откуда у тебя вообще такие дикие предположения?

Гелька промолчала.

– Борис? – догадался парень. – Но и Брюс не мог знать наверняка, он, должно быть, высказал тебе свои опасения.

– Вижу по твоему лицу, ты считаешь, что он не должен был этого делать. Как же сильна в тебе дисциплина! Тебе до лампочки, что меня могут использовать, как наёмного убийцу! – голос её зазвенел. – И светлое дело освобождения мира от энергетических вампиров будет уже не причём! Раз начальник отдал приказ, каким бы подлым он ни был, молчи и подчиняйся!?

Егор устало потёр лицо руками.

– Давай спать. Утро вечера мудренее…

– Уже как раз утро!

– Ангелина, я всё узнаю и обещаю сделать всё возможное, чтобы такого с тобой не случилось, только… – Егор усмехнулся, пряча улыбку.

– Что? – приготовилась возмутиться Гелька.

– Ты уверена, что сама не ищешь такой жизни? Просто всё это тебе так подходит, что даже странно, что ты протестуешь.

– Что?! – вскричала Ангелина, и Егор успокаивающе придержал её. Она откинулась обратно на подушку, положила руку на ноющую рану и хихикнула.

– Да, с такой точки зрения я на эту мерзость не смотрела. Но знаешь, мне хочется вернуться в школу, хочется прежней жизни.

– Попробуй, – с сомнением сказал Егор, – но мудрость учит, что нельзя войти дважды в одну и ту же реку. Всё! Давай спать.

– Ладно, – зевнула Гелька и придвинулась ближе. Егор накрыл её одеялом, и они заснули.

Глава 35

– Ангелина! – разбудил её возмущённый возглас Егора. – Ты отключила телефон!

Гелька сонно посмотрела на Егора сквозь не желающие разлепляться ресницы и промычала что-то недовольно.

– Да проснись ты! – Егор сидел в постели и перебирал в телефоне пропущенные звонки. – Десять

звонков от Бориса и два от Редика. Он не позволяет отключать телефон, ты же знаешь!

– Угу, – вяло потянулась Гелька и подпрыгнула, потому что Егор пригрозил:

– Я буду не я, если они скоро не будут здесь.

Не выспавшаяся, злая Гелька растерянно натянула одеяло повыше. В ране, тупо отдаваясь в голову, пульсировала боль. Она чувствовала себя больной и разбитой.

– Чёрт с ними, – пробормотала она и, видя, что Егор собирается перезванивать, обеспокоенно попросила:

– Подожди! Скажи, что меня здесь нет. Пожалуйста. Скажи, что нечаянно нажал кнопку отключения звонков.

Парень решительно покачал головой и поднёс телефон к уху.

– Скажи! – прошипела Ангелина, приподнимаясь на локте. – Я всё равно сбегу до их появления.

Егор возмущённо стиснул челюсти и заговорил в трубку.

– Извините, Сергей Петрович, я нечаянно отключил телефон. Да, да… нет, не видел, – уши парня порозовели, он неприязненно глянул на Гельку.

– Да, хорошо, сообщу…нет, часов до четырёх. До свидания.

– Спасибо! – с чувством поблагодарила Ангелина, когда он отключился. Егор только возмущённо дёрнул головой и набрал Полетаева.

– Вне зоны… – пробурчал он, сонно откидываясь к стене и протирая глаза. – С тобой какой-то

кошмар!

– Подожди, – попросила Ангелина, видя, что Егор собирается выбраться из постели, – просвети меня, пожалуйста. Сильно болит.

Егор опять сердито дёрнул головой, но, не откладывая, потёр руки и простёр над ней, сосредоточенно вглядываясь в её поле.

Гелька ощутила покалывание и постепенное уменьшение боли. Болезненная пульсация в ране исчезла, в голове облегчённо зазвенело, и Ангелину сразу потянуло в сон. Глаза её закрылись сами собой.

– Я немного убрал черноту, – донеслось до неё сквозь сон. – Эй! Ангелина!

Она видела себя спящей на кровати и улыбнулась во сне – максимум!

Егор, переступив через неё, слез с кровати и, оглянувшись, покачал головой. Глянул, на всякий случай, на дисплей телефона и стал одеваться. Подойдя к книжной полке за джинсами, висящими на спинке кресла, парень протянул руку и выудил фотографию, засунутую между двумя томами. Ангелина увидела знакомые карие глаза и снова улыбнулась.

Едва приятель сунул одну ногу в штанину, в форточку, рассыпая заряд колючих снежинок, ворвался слепящий смерч и, завернувшись посреди комнаты, обернулся Полетаевым.

– Очень мило, – процедил Борис, оглядывая спящую Ангелину и торопливо натягивающего штаны Егора. Гелька попыталась проснуться, чувствуя одновременно, как краснеет шея у товарища, но не смогла.

– Я звонил, но вы, как видно, были слишком заняты, чтобы отвечать!

Егор сердито выпрямился.

– Что вы имеете в виду?

Разгневанного Бориса Витальевича трудно было урезонить словами, годился только оглушающий удар. Шагнув к кровати, он откинул одеяло и, одним движением развязав завязки больничной рубахи, прикоснулся к бинтам.

Гелька открыла глаза, пережив странное ощущение, словно она разом перенеслась с того

места, где стоял Егор, глядевший в затылок врачу, на кровать в своё тело.

"Идиотка!" – сердито думала Гелька. – "Надумала отсыпаться! Можно было догадаться, что раз Борис "вне зоны досягаемости", значит, он инвертировал и летит сюда".

Бледный от ярости Борис осматривал её рану. Девочка, молча, терпела, понимая, что одно только слово, и ей не поздоровиться.

Егор, натянув свитер, подошёл к кровати, чтобы увидеть Гелькину рану, но нарвался на взгляд Бориса и отошёл к столу.

Полетаев с Ангелиной не слишком церемонился: какое-то его прикосновение оказалось особенно болезненным, и Гелька не удержалась от стона. На глазах у неё выступили слёзы, а Борис прокомментировал:

– Вы довольны? Теперь вы счастливы тем, что натворили? Вам нельзя инвертировать! Теперь придётся вызывать машину.

– Я не вернусь в больницу.

– Что? – не поверил своим ушам Борис Витальевич.

– Я не вернусь в больницу, – повторила Ангелина.

Борис постарался взять себя в руки.

– Что же, вы намерены остаться здесь?

– Нет, я пойду домой.

– Пойдёте?! – с каждым словом ярость в его голосе нарастала.

– Полечу.

– Полетите?! Я только что сказал!.. – он сжал кулаки, лицо его посерело, и Ангелина, поначалу испуганно зажмурившаяся, испугалась теперь, что у врача стало плохо с сердцем. Её мысленный страх за него был таким сильным, что Полетаев разжал кулаки и улыбнулся, а потом присел к ней на кровать. – Ангелина, я ваш врач и я за вас отвечаю.

Гелька мысленно скривилась.

– Вы можете погибнуть, – также мысленно продолжил Борис. Гелька скривилась снова.

– Вам всё равно? А людям, которые вас любят? – подумал он. Ангелина рассержено посмотрела в ответ.

– Если я попаду в больницу, то опять сбегу. Я хочу встретить Новый год дома, – продолжила она мысленный диалог.

– Это ребячество!

– А я кто, по-вашему?

– Простите, Ангелина, – сказал врач, поднимаясь и беря её лицо в ладони, – я не могу допустить, чтобы вы пострадали.

– А-а, – протянула Гелька, пытаясь разжать его руки, – ничего у вас не выйдет! Я сильнее.

Но вчерашней злости в ней уже не было. Была сегодняшняя усталость и разыгравшаяся боль в ране, мешающие сопротивляться. Ангелина почувствовала, что всё глубже проваливается во мрак Борисового взгляда и забрыкалась, выдираясь.

– Придержи ей ноги! – велел Борис Егору, и Гельке удалось вынырнуть на поверхность.

– Не смей! – крикнула она. – Он хочет меня усыпить!

– Я хочу тебя спасти! Егор, давай!

Красный растерянный Егор подошёл к кровати и поймал Гелькину ногу.

– А-а! – завопила она. – Пионер! "Партия сказала: надо!.." Я тебе этого никогда не прощу!

– Зачем это? – в смятении процедил сквозь сжатые зубы парень. Борис не ответил: Ангелина, отвлекшись на Егора, избежала его взгляда.

Внезапно врач разжал руки и отвернулся.

– Не могу…

Егор, тяжело дыша, отпустил её ноги.

– Это… – выдохнул он, – …это мерзко.

Ангелина расплакалась.

– Гады, – бормотала она, размазывая слёзы, – сволочи…

Егор уселся на кровать рядом с Борисом спиной к Ангелине.

Врач рассматривал свои руки. Гелька чувствовала его отчаяние.

– Ангелина, – сказал Борис, не поворачиваясь, – когда ваши родители увидят, в каком вы состоянии, а после полёта оно может ухудшиться, они обязательно вызовут "скорую". Давайте не будем их огорчать, прошу вас.

Гелька упрямо молчала, чувствуя, что у неё не осталось шансов.

Ещё смущённый Егор повернулся к ней и сердито спросил:

– Что за бред, сбегать из больницы с дырой в груди?

– Молчи, предатель, – прошептала Ангелина.

Парень сердито махнул головой и поднялся.

– Мне пора. Вы справитесь сами? – повернулся он к Борису.

– Да. Оставьте ключ, я буду вызывать машину.

– Оставите на вахте. – Егор раздражённо взглянул на Ангелину, прихватил папку и вышел.

Воцарилось молчание.

– Ангелина, послушайте, – сказал, наконец, Полетаев. Сказал вслух, чтобы слова прозвучали отчётливее и значительнее. – Вы считаете, я вам враг?

– Нет, конечно, – мысленно хмыкнула Ангелина.

– Тогда почему вы ведёте себя так, будто я желаю вам зла?

– Вовсе нет! – откликнулась она.

– Тогда в чём дело?

– Вы сказали, что обязаны меня сдать! Вы так сказали!

– Но… Ангелина, я и представить не мог, что эта фраза… Ангелина, знайте, я всегда буду на вашей стороне.

Девочка вздохнула, пытаясь собрать вместе все свои ощущения, сомнения и предчувствия.

– Не знаю, мне хочется бежать отовсюду, где бы я не оказалась… И не говорите мне, что это нервы! – воскликнула она, не успел врач об этом подумать. – Вы же знаете, мы чувствуем не как все, мы видим больше, ощущаем нутром… Это произошло после вашего намёка на действия Сергея Петровича… Нет, пожалуй, ещё раньше, когда читали газету: что-то прозвучало такое, что я не осознала, но сработал инстинкт. Не знаю, почему я решила, что дома буду в безопасности. Может, это просто попытка вернуться в прошлое, спрятать голову в песок…

– Вернитесь ко мне. Там вы действительно будете в безопасности.

– Нет, – улыбнулась Ангелина, – это мы уже проходили. Дверь открыта, и сама себя я взаперти не удержу.

Борис был благодарен ей за нотку ностальгии в мыслях о времени, проведённом в его доме.

– Мне кажется, вы мечетесь, пытаясь убежать от судьбы, которой знать не можете. Это бессмысленно. В любом случае, сейчас мы должны вернуться в больницу: вас ждёт перевязка и томография, а меня, – Полетаев взглянул на часы, – нагоняй от главного за разгром палаты.

Гелька охнула – она и забыла, с чего всё началось.

– Боже мой! – Воскликнула она, хватая врача за руку. И только тут заметила царапины у него на лице и на руках. Ангелина ойкнула и от стыда закрыла его рукой глаза.

– А Денис? – спросила она дрожащим голосом, малодушно не отнимая от лица чужую руку.

– Ему пришлось зашивать руку, а так…

– Боже мой! – опять вскричала Ангелина и ударилась в слёзы. – Что я наделала!

Борис сочувственно улыбнулся.

– А Солар? – всхлипывая, спросила девочка.

– Прибор в порядке, успокойтесь и…

– Боже мой! Боже мой! Я же должна буду заплатить больнице кучу денег за порчу имущества! Если можно было бы не сообщать родителям, я, как только выздоровею и начну с вами работать, всю зарплату…

– Ангелина, – терпеливо повторил врач, – забудьте, вы ничего не должны. Для Организации это такая мелочь… Пролитая вами кровь стоит больше. Ангелина умолкла, глядя на него во все глаза. – А ваши нервы Организация вообще должна выделить в отдельную статью расходов, – улыбнулся он.

– Вы и правда меня прощаете? – она с надеждой посмотрела на врача.

– Как же я могу вас не простить? Я ожидал нечто подобное, но не смог предотвратить. Сам виноват. Но Ангелина, вы должны научиться контролировать свой гнев. Всё могло закончиться гораздо хуже.

Помимо воли в мыслях Гельки промелькнуло видение разъярённого Бориса Витальевича.

– Да, я тоже бываю не в себе, – улыбнулся Полетаев. Гелька с чувством поцеловала его руку. Борис смутился и забрал её.

– Что вы творите?.. – Он поднялся с постели и достал телефон. – Нам давно надо быть в больнице… Алло, диспетчер, это Полетаев. Пришлите машину. Да. Даю адрес: студенческий городок, да, по

проспекту Космонавтов, строение номер семь, бокс… не важно, я встречу вас внизу. Да, носилки обязательно. Подъезжайте со стороны проспекта, напротив Жигулёвского переулка. Всё.

Борис глянул на Ангелину. Во время его разговора она заметно нервничала и сейчас кусала губы, натянув до подбородка одеяло.

– Ангелина, я должен спуститься вниз, и хочу быть уверен, что вы меня дождётесь.

Гелька представила, как её волокут на носилках через всё общежитие под любопытными взглядами его обитателей и решилась.

– Да, усыпите меня.

– Это не обязательно, если…

– Я могу сбежать.

– Хорошо, – вздохнул Борис и заглянул ей в глаза.

***

Ей опять снился Белый. Он смеялся, засунув пальцы за пояс джинсов, как это делал Учитель. И Ангелина вдруг увидела, что это никакой не Белый, а Учитель и есть.

– Ты что-то ещё хотел сказать? – спросил он, глядя на Ангелину, и снова она осознала, что она не Ангелина, а Егор, и находится она в общежитской комнате Егора.

Детали помещения постепенно прорисовывались, разрушая фантасмагорическую ткань сна.

– Да, – ответила она, то есть Егор. – Я хотел узнать о ваших намерениях относительно Ангелины.

– А что такое? – безразлично поинтересовался Учитель, но совместное с Егоровым чутьё Гельки подсказало ей, что тема ему не понравилась.

– Её психика пострадала во время последних событий…

Сергей Петрович бросил досадливый взгляд куда-то поверх Егорова плеча, и Ангелина осознала то, что Егор знал наверняка: при разговоре присутствовали ещё Нюся и Петя. И Егор неспроста начал неудобный для Учителя разговор при них. Это была его армия, его поддержка в игре против прожженного интригана.

– Ну-у, – недовольно ответил Сергей Петрович, – Борис не высказывался так определённо.

– Разве? Вы не слышали, что она сделала с палатой?

– Кажется, слышал. Она вообще импульсивная натура и всегда отличалась безрассудством, так что… Но к чему всё это? – раздражённо спросил он, усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу.

– Мне кажется, что нельзя ей больше поручать дел, связанных с угрозой для её или чужой жизни.

– Тебе кажется? – Учитель уже не ощущал неудобства. – Но это наша работа…

– Может, ей пора вернуться к нормальной жизни?

Редик некоторое время задумчиво рассматривал Егора, а потом вскинул руки, словно признавая поражение.

– Конечно, друзья мои! Я разделяю ваше беспокойство за судьбу нашей принцессы и готов её отпустить.

– В самом деле? – удивился Петя, не спеша радоваться.

– Разумеется. Если она сама этого захочет.

– Она сказала, что хочет. – Твёрдо сказал Егор.

– Она так сказала? – парню показалось, что Учитель с трудом удерживается от смеха. – Ну, что ж, отлично! С этим мы, кажется, разобрались, а что у тебя, Петя?

Егор понял, что ничего не добился.

Петька, оказывается, тоже не готов был говорить о другом.

– Я вот чего не понимаю, – сказал он. – В Ангелину стрелял Белый под видом… меня, но

интроспектировала-то меня Майя.

Редик шлёпнул по подлокотникам кресла.

– Я сам чуть голову не сломал над этим. Если ты уверен, что Белый тебя не сканировал, тогда на чердаке они подсунули Ангелине копию копии. Было темно, и она не заметила изъянов, тем более, что не чувствовала подвоха и сразу устремилась на зов любимого.

Петя нервно поправил очки.

– Майя виделась со мной сегодня, – сказал он, – интересовалась событиями на Бехтерева. Я, как вы велели, сказал, что Белого достали импульсом с земли, а Ангелина только отбивалась.

– Замечательно! Что тебя смущает?

– Только, – покраснел Петя, – не очень у меня получается изображать влюблённого…

– Дама не в твоём вкусе? – поинтересовался Учитель.

– Да нет, просто… я же не актёр.

– Вот и отлично! Дорогой мой, ты совсем не знаешь женщин, – Редик потёр руки и покосился на Нюсю.

Он обнял парня за плечи и отвёл в сторонку.

– Тебе не нужно прикладывать никаких усилий или что-то изображать. Дама уже у твоих ног. Значит, твоя невозмутимая вежливость и лёгкая отстранённость – это то, что нам, то есть ей, надо.

Егору неловко было взглянуть на Нюсю, которая вынуждена была это выслушивать, и он сделал вид, что ищет что-то на книжной полке. Но, так как он только делал вид, рука его непроизвольно тянулась к тому месту между книгами, где была спрятана фотография Александры.