Текст книги "Ошибка Ангелины (СИ)"

Автор книги: Elvira Mandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 50 страниц)

Глава 3

На следующее утро Гелька проснулась совершенно разбитая. Вместо кота на стуле кучей её вчерашняя одежда. Кряхтя, как старушка, девочка села в постели и схватилась за голову. Что с ней случилось? Она снова заболела? Или это продолжение ночного кошмара? Ей снилась какая-то лестница, кто-то стоял, опершись о перила…

Ангелина сунула ноги в тапки и побрела на кухню, пытаясь вернуть в памяти развеявшийся сон. Стоп! Это же вчера было – Ларисин день рождения! Лестница… Егор, шампанское! Она опять схватилась за голову.

– Что, головка бо-бо? – ехидно поинтересовался братец, откусывая от тоста с джемом и откладывая газетку.

Гоша уже встал?

– Который час, и где все? Я, кажется, заболела… – простонала Гелька.

– Угу. Перепила… "с перепёлками".

– Что ты мелешь?

Гоша отложил в сторону тост и с деланным возмущением уставился на неё:

– Провалы в памяти – типичные симптомы перепоя.

– Отвали. Чаю лучше дай.

– А компрессик на головку не желаешь? Кто вам, соплячкам, вообще, наливал? – он опять взялся за тост.

– Не изображай из себя папу.

– Твоё счастье, что родители тебя не видели. Я с вами двумя вчера чуть не спятил! Одна норовит купаться улизнуть – ноябрь на носу, другую ко всем афишным тумбам тянет – репертуар на месяц вперёд изучить! Не-ет, я родителям сегодня так и объявил – больше я в няньки не нанимаюсь.

– Что ты им сказал? – мрачно спросила Ангелина, уронив голову на стол. Под столом Здыдень, мурлыча, терся об её ноги.

– Ничего! Я вчера тебя, когда приволок, из входной двери сразу в твою комнату протолкнул и ещё чем-то дверь подпёр, чтобы не сбежала. Кстати, как ты вышла? – возмутился он. Гелька меланхолично пожала плечами. Злыдень вспрыгнул к ней на колени и тщательно обнюхивал её лицо.

– Ты кота кормил?

– Мама кормила, – отмахнулся брат. – В общем, тебя никто не видел, так что за тобой должок. Кстати, мои приятели, с ума сошли, хотят с тобой познакомиться. Все трое! Причём, у двоих из них есть девушки. «Гошка! Чего ты молчал, что у тебя такая сестрёнка клёвая?… А сколько ей лет?… А когда ты нас познакомишь?» Стоило наштукатуриться! Нет, я теперь с наштукатуренными девчонками буду осторожней! Кто знает, смоет свою раскраску, а под ней – крокодил!

– Сам ты крокодил! – возмутилась Ангелина.

– Да? Давно в зеркало смотрелась? – ухмыльнулся братец. – Сходи, говорю, в

ванную. Жаль тебя приятели мои, остолопы, сейчас не видят!

Гелька с отвращением посмотрела на хама и пошла в ванную. Боже! Из зеркала на неё глянуло всклоченное чудище с чёрными потёками под глазами. Видела бы её мама, которая всем своим клиенткам втолковывала важность тщательного удаления макияжа перед сном!

Ангелина поспешно схватилась за мамины баночки с очищающими средствами, умылась, причесалась. Посмотрелась в зеркало: её горящий взгляд, казалось, прожигал его. Вот так же кто-то смотрел на неё во сне. Лестница… чей-то пристальный взгляд…

Егор! Когда он позвонит? Позвонит ли вообще? Что, если придётся расспрашивать о нём Ларису?.. Ни за что! А как тогда?

Она размышляла и машинально накручивала на палец прядь волос, которая самым явным образом вокруг него обвивалась. Ещё одна загадка!

Её мысли прервал телефонный звонок. Гелька метнулась в прихожую. С ней за компанию, путаясь в ногах, рванул кот.

– Алло?

– Алло, это Степан, – ответили на другом конце провода.

– Гоша, это тебя! – крикнула Ангелина и положила трубку. Она разминулась в дверях кухни с Гошей, который на ходу дожёвывал бутерброд, и едва успела взяться за чайник, как её брат, появившись на пороге, с претензией заявил:

– Это тебя!

Удивлённая Гелька вернулась к телефону.

– Алло?

– Алло, Ангелина?

– Да, это я…

– Э-э-э… хочешь в кино сходить?

– В кино?

– Да, сегодня. У меня уже билеты есть. На семь часов.

– Семь?

– Ну, я мог бы зайти в пять, сходили бы в кафешку.

– Ну-у, – неуверенно протянула Ангелина, – хорошо.

– ОК, тогда в пять я у тебя. Пока.

– Пока.

Недоумевающая Гелька пошла на кухню – пора же, наконец-то, позавтракать, – но на пороге, прислонившись к косяку и сложив руки на груди, маячил Гоша.

– Что он хотел?

Ангелина пожала плечами и прошла в кухню, за ней, торжественно задрав хвост, семенил Злыдень.

– В кино пригласил. Злыдня точно кормили?

– В кино? Ты знаешь, что у него подружка есть?

Гелька опять пожала плечами и поставила чайник на огонь.

– Тогда зачем он позвал?

– Хочешь быть запасным вариантом? Валяй!

– И не собираюсь! Подумаешь, схожу в кино, в кафе… Меня ещё никто никуда не приглашал! – добавила она возмущённо.

– Лиха беда – начало! – подытожил Гоша и вышел в коридор, потому что телефон звонил опять. Вернулся он со странным выражением лица.

– Кхе-кхе, – прокашлялся он, – тут Петя предлагает вместе матанализом заняться.

– Ну и займись, – хмыкнула Гелька.

– Да? Первый раз Петьке в матанализе моя помощь понадобилась! И этот спёкся, – сокрушённо покачал головой брат.

– А что, у него тоже девушка есть? – саркастично полюбопытствовала Ангелина.

– Нет, он не девушками, а учёбой интересуется. У-у! – погрозил он пальцем. – Смотри у меня!

И он, продолжая качать головой, вышел из кухни. А Гелька уселась пить чай. Злыдень уютно мурлыкал на своей любимой подушке, лежащей на угловой скамье.

– Киса, хочешь колбаски?..

После завтрака Ангелина отправилась навестить Янку – столько всего надо было обсудить!

Подруга ещё красовалась в пижаме.

– О, а я как раз собиралась к тебе, – заявила она, впуская Гельку в квартиру и судорожно зевая.

– Ты завтракала? – поинтересовалась Ангелина. Янка только махнула рукой,

вернулась в свою комнату и упала на постель.

– Между прочим, мне кофе помог, – сочувственно сказала Гелька.

– Откуда у нас кофе? – вырвалось у Янки. – А!

Она отвернулась к стене. Обескураженная Гелька присела на стул.

– Случилось что-то?

– Маман решила, что я теперь в алкоголички подамся, что это во мне дурная кровь взыграла.

– А с кровью что не так?

– А, – отмахнулась опять Янка, – ну их!

– Не нравишься ты мне. Идём, я тебя кофе напою.

– Нет, – замогильным голосом изрекла подруга, – хочу умереть в своей постели.

Ангелина еле удержалась, чтобы не прыснуть со смеху, и предприняла ловкий ход.

– Ну, ладно, тогда ты поспи, я позже зайду.

– Ты что? – подскочила Янка. – Не уходи. Я уже встаю.

– Ладно. Тогда скажи мне, что ты знаешь о Егоре?

– Ага! Сейчас ты мне расскажешь, зачем он тебе так понадобился!

Янка села в постели и завернулась в одеяло. От её апатии не осталось и следа.

"Ну, вот, – подумала Гелька, – сама напросилась".

– Ну-у, – начала она неуверенно, – дело в том, что…

Тут её заклинило намертво. Господи, что сказать?

Янка, жадно ждавшая продолжения, не вытерпела:

– Ну? В чём там дело?

Гелька в отчаянии пустилась на хитрость. Не любила она таких штучек, но на Янку они действовали, поэтому Ангелина запротестовала занудным голосом:

– Не-ет, я пе-ервая спроси-ила!

– Да ну, – махнула рукой Янка, – ничего особенного я не знаю. Их родители

знакомы, вот его и позвали на этот день рождения. Чувствую, Лариса не пожалела!

– Ну, он же, вроде, старше?

– Он-то взрослый. Видимо, пришлось пойти, чтобы нашу компанию пасти, – ты же знаешь её маму! Раньше же мы его у Ларисы не видели.

– А сколько ему лет? – с любопытством поинтересовалась Гелька.

– Понятия не имею. Как будто учится где-то или закончил уже. О! Звонят.

Янка бросилась открывать дверь, а Ангелина перевела дух и вцепилась зубами в пальцы. Что бы такое придумать? Не повернётся у неё язык рассказать подруге

правду.

Оживлённая Янка вернулась с как всегда невозмутимой Нюсей. Нюся приветливо

улыбнулась Гельке и спросила:

– Позвонил?

Гелька ахнула и вскочила со стула.

– Идём ко мне! Вдруг позвонит?

– Вы идите, – тут же сказала Янка, – а мне переодеться надо.

– Идём, – покладисто согласилась Нюся, – скажите только, вы геометрию на завтра сделали?

Янка с Гелькой с досадой глянули друг на друга, и Ангелина тряхнула головой:

– Что там делать? Успеем ещё! Правда, у меня сегодня свидание.

– Что!? – завопила Янка. – И ты молчала!? С Егором, да?

– Нет, не с Егором! Если бы с Егором, я бы к телефону сейчас не бежала.

– Погодите! – кричала вслед им Янка, и голос её догонял их на лестнице. – Смотрите, только без меня ничего не рассказывайте!

Ворвавшись в собственную квартиру, Ангелина прислушалась: из комнаты брата

доносились голоса. Она заглянула в приоткрытую дверь: Гоша с двумя приятелями, обложившись учебниками, над чем-то потешались – вряд ли над матанализом.

– Привет, – сказала она, – Гоша, мне кто-нибудь звонил?

– О, – ответствовал братец, – жертва алкоголизма явилась!

Засранец! Рассказал им про вчерашнее!

– Нет! Не звонил. Я теперь вроде телефонной станции.

Оба приятеля с насмешливым видом таращились на неё, поэтому Геля только скорчила физиономию и закрыла дверь, – не пререкаться же с этим нахалом при посторонних.

– Идём ко мне, – сказала она Нюсе. – Ещё не звонил.

Тут же в прихожую ввалилась запыхавшаяся Янка.

– Ну, что? Ну, как?

– Ещё нет.

– Эх! Дождёшься от них! Кстати, зачем он тебе понадобился?

– Девочки, – Гелька даже зажмурилась, – он предложил мне как-нибудь встретиться и сходить в кино.

– Ты же сказала, что он тебя не интересует, – недоверчиво возразила Янка.

– Да, он не интересует, а кино – интересует.

– Правильно! – обрадовалась Янка, – Нечего им!… Нас кино не купишь!

Нюся проницательно взглянула на Ангелину и ничего не сказала.

В дверь комнаты просунулась голова Гоши.

– Девчонки! Вы как? Есть предложение – сходить погулять.

– Я, вообще-то, и так в кино иду, – заявила Гелька.

– Вот и отлично! Мы к тебе присоединимся. Когда заявится эта несчастная жертва мейк-апа?

– В пять.

– ОК. Мы его встретим, – и многообещающе подняв брови, Гоша скрылся.

– Действительно, здорово было бы пойти вместе!

Волнующее свидание со студентом превращалось в массовое мероприятие, но, возможно, это было к лучшему.

Из Гошиной комнаты понёсся вопль рок-хита.

– О, слышите? Матанализом занимаются, – скривилась Гелька. – А что? Может, и мы на скорую руку геометрию сделаем?

Девочки переглянулись и прыснули со смеху.

– Завтра нам будет не до веселья, – продолжая смеяться, предупредила Ангелина.

– Тебе нужно срочно заняться собой – навести марафет… давай выберем, что ты наденешь, а потом тебя накрасим! Тебе же мама уже разрешает?

– Нет, нет, нет! – прервала Гелька разошедшуюся Янку. – Во-первых, идём все

вместе, значит, джинсы, свитер, куртка. Краситься не собираюсь – слишком много чести! Это всего лишь какой-то Гошин приятель. Вон, видели их?

– А что, симпатичные, – неуверенно сказала Янка.

– Вообще, это не настоящее свидание – я его не знаю, он меня тоже. К тому же, у него есть девушка.

– Ого! Ты у нас теперь коварная соблазнительница?

Гелька фыркнула.

– Знаешь, не удивлюсь, если не сегодня-завтра ещё дюжина таких объявится, – ты вчера была определённо в ударе.

Нюся задумчиво кивнула головой.

– Знаешь, – сказала она тихо, – ты очень изменилась – внешне, я имею в виду, после этой своей болезни.

Янка подтверждала её слова энергичными кивками.

– Только мне кажется, – продолжила Нюся, – ты выглядишь так, будто горишь… Но, когда горишь, непременно сгораешь. Может, тебе сходить всё-таки на то твоё обследование?

Ангелина обеспокоенно переводила взгляд с одной подруги на другую. Янка нарушила тревожное молчание, отчаянно махнув рукой.

– Да ну! О грустном – потом, а сегодня у нас свидание!

Спустя три часа, после того как, не смотря на Гелькины установки, были перемеряны в различных комбинациях пять свитеров с тремя парами брюк и двумя, имеющимися в наличии, куртками, намазан и смыт вульгарный макияж, и сделана геометрия, их компании объединились в гостиной в ожидании "несчастного жениха", как прозвал его Гоша. Обсуждали, на какой фильм лучше было бы пойти, кому какие фильмы нравятся вообще, потом переключились на музыку. Вдруг из прихожей донёсся весёлый мамин голос:

– Вы почему дверь не запираете?

Мама появилась в дверях гостиной с какой-то бумажкой в руках.

– Вот, где вы все! Тут какая-то бумажка в дверях торчала…

Поздоровавшись, она развернула её и недоумённо уставилась в текст. Гоша, который дал всей компании сигнал "сваливать" из родительской комнаты, заглянул через её плечо, радостно хрюкнул и с чувством прочитал: "Геля, если ты будешь со мной встречаться, я брошу пить, курить и выражаться". Гениально!

Грянул всеобщий хохот.

– Что это? – изумилась мама. Ангелина покраснела до корней волос, подскочила к маме и выхватила у неё из рук злосчастную писанину. Какой идиот мог такое написать? Подписи под "шедевром" не было.

Гоша бухнулся на колени и театрально протянул к Гельке руки:

– Кто этот несчастный? Умоляю, скажи! О, сестра! Какая завидная партия!

Вся компания покатывалась со смеху, Нина Михайловна была ошарашена, а Гелька просто злилась. И звонок в дверь раздался, по её мнению, совсем не вовремя.

– Строй женихов пополняется! – возопил Гоша и, воздев руки, бросился открывать.

– Недостойный! – донёсся из прихожей его вопль. – Жребий брошен! Она другому отдана и будет век ему верна!

В дверях показался недоумевающий Степан, при виде которого приятели просто легли на пол от смеха: у Янки по щекам текли настоящие слёзы, Сергей держался за живот и подвывал: "Ой, не могу больше…", Петя молотил кулаком по диванному поручню, Нюся всхлипывала, закрыв лицо руками. Даже сама Ангелина, не удержавшись, прыснула, с трудом подавляя желание показать пальцем на нелепую физиономию новоприбывшего. Несмотря на всеобщий хохот, у неё мелькнула трезвая мысль, что отныне этот тип всегда будет вызывать у неё смех, как бы романтически настроен он не был.

– Вы чего? – обиженно протянул Степан. Ответить ему никто не смог.

Глава 4

На занятия следующим утром Ангелина шла не в таком весёлом настроении.

Разгулявшаяся компания поздно разошлась по домам, и она не выспалась, тем более, что пришлось встать пораньше и спешно готовиться к школе.

– За всё надо платить, – крутилась в голове инквизиторская фраза.

Вчера было весело. Несмотря на дующегося Степана, у которого сорвался тет-а-тет (даже в кинотеатре на заранее оплаченное место с ним рядом сел Гоша), они сходили-таки в кино, и фильм оказался удачным. Потом ещё прогулялись по центральной улице и надолго застряли в развлекательном центре.

Янка самым обычным образом проспала. Ангелина, сама опаздывая на уроки, не успела зайти, чтобы её добудиться. У Гоши была какая-то серьёзная пара – он встал так поздно, как только смог, но оделся за пару секунд и убежал, не позавтракав.

У Гельки всю дорогу до школы перед глазами маячила тёплая постелька и мягкая шерсть Злыдня, мурлыкающего рядом на стуле, и она остро завидовала Янке, которой уже нечего было терять.

Мама утром пыталась серьёзно с ней поговорить по поводу неприемлемых знакомств и беспорядочных связей, но оставила попытки, удостоверившись в невменяемости дочери. На уроки её она отпустила с лёгким беспокойством, надеясь всё-таки, что на занятиях Гелькины мозги заработают.

Первым уроком была география. Атмосфера в классе царила сонно– пофигистская. Та половина, что побывала у Лоры на дне рождения, рассказывала другой в лицах, красках и не снижая голоса об этом эпохальном событии.

Географичка что-то монотонно бубнила себе под нос, ничуть не мешая присутствующим общаться. Тем более, что голос её становился всё тише, а паузы во фразах – всё больше. Ангелина, подперев голову рукой, сонно смотрела на неё, не понимая ни слова из монолога учительницы. Янки не было, и поболтать ей было не с кем, да и не особо хотелось.

Она не заметила, как погрузилась рассеянным взглядом в свечение педагога

и только через некоторое время поняла, что видит что-то странное. Свет был

какой-то неправильный – тревожный и прерывистый, как будто задыхающийся -

вздувающийся и опадающий. Выпрямившись на стуле, девочка пристальнее вгляделась в свечение: в районе груди у женщины разливалось багровое пульсирующее пятно, обведённое спёкшейся расплывающейся каймой. Сон её как рукой сняло.

Ангелина непроизвольно привстала, но учительница не обратила на неё никакого внимания – прикрывая глаза рукой, она продолжала говорить. Не отрывая глаз от пульсирующего пятна, под недоумёнными взглядами одноклассников, Гелька пробралась между партами к Ларисе и протянула руку:

– Дай, пожалуйста, твой мобильник. Скорее!

Удивлённая Лора протянула телефон.

– Алло, скорая? Сердечный приступ… школа 25…

– Позови кого-нибудь! – шикнула она открывшему рот Тимофееву. Тот несколько секунд крутил головой то на учительницу, то на Гельку, наконец, его как ветром сдуло.

В классе поднялся шум. Прибежала завуч, всех выгнали из класса.

Одноклассники обступили Ангелину, тянули за рукава – каждый хотел что-то спросить или высказаться. На шум из соседних классов выглядывали недовольные учителя, тщетно пытаясь их приструнить.

Но вот, раздался звонок на перемену, и школьный коридор заполнился гвалтом высыпавших из классов учеников. Геля была, как в трансе: она видела умирающего человека, видела изнутри, как будто ей показали какую-то адскую кухню, где безжалостно вершатся людские судьбы. Она спасла училку, наверное, но не чувствовала радости.

Ангелина поняла, что её дар – это ужасающая ответственность, это тяжкий груз, непосильный для неё. Ведь она ещё девчонка, она хочет быть, как прежде, беззаботной, хочет, чтобы её самым сильным волнением была наметившаяся вечеринка, а самым большим испытанием – предстоящие в следующем году экзамены. И от того, что она не сможет быть прежней, даже если потеряет свой дар, ей было ещё тяжелее.

Отстраняясь от одноклассников, никого не видя перед собой – даже Янку, успевшую на второй урок, она вернулась к кабинету, в который только что вошли врачи, и постучала.

– Сюда нельзя! – нервно сказала, выглянув, завуч. – В чём дело, Леонова?

Гелька молча смотрела на неё: рыдания комом застряли где-то в горле, не давая вымолвить не слова.

– Ангелина, – строго сказала завуч, увидев её лицо. – Иди домой.

Гелька кивнула и слёзы вылились из глаз. Едва различая школьный коридор сквозь их пелену, Ангелина пошла в раздевалку. За всё надо платить…

Едва она миновала школьные ворота, сзади послышались чьи-то шаги.

– Ты забыла сумку, – догнала её запыхавшаяся Нюся.

Ангелина кивнула, пряча лицо в капюшоне.

– Давай, я тебя провожу, – предложила подруга. Гелька кивнула ещё раз. Она не стала спрашивать "а как же уроки?" – боялась, что сорвётся голос. От Нюсиного присутствия ей стало теплее на душе.

Они медленно шли по пустынной улице, с неба начинал сыпать первый в этом году снег, и Ангелина чувствовала, как постепенно тает ком у неё в горле, как исчезали хлопья снега на тёплом асфальте.

Подойдя к подъезду, Нюся взглянула на подругу и, уловив её молчаливую просьбу, поднялась с ней наверх.

Пустая квартира притихла в ожидании хозяев. Только мягкие шаги Злыдня, оставившего нагретое место, да тиканье часов на кухне, отмеряли застывший покой оставленного жилища, не давая ему заполниться безжизненной пустотой.

Девочки вошли тихо, стараясь не нарушить уединение дома, ставшее продолжением их молчаливой прогулки.

– Иди, приляг, – вполголоса предложила Нюся, – а я сделаю тебе чай.

Ангелина чувствовала себя опустошённой и уставшей, но лезть в постель, хранившую остатки вчерашнего сна, ей не хотелось. Поэтому она, походив бесцельно по комнате из угла в угол, пошла на кухню к Нюсе, где уже уютно кипел чайник.

Гелька устроилась рядом с котом на угловом диванчике и ощутила себя полностью умиротворённой. Хотя ей лень было даже пошевелиться, через минуту она вскочила, чтобы заняться бутербродами.

– Надо же, масло заканчивается – придётся в магазин идти, – заметила Ангелина и грустно улыбнулась: масло заканчивалось, жизнь продолжалась, сваливая в одну кучу пустяки и беды, и нужно было её как-то выстраивать и упорядочивать.

Неожиданно для себя, Гелька всё рассказала Нюсе. История ей самой показалась такой неправдоподобной, что закончив рассказ, она боялась поднять глаза от чашки с чаем, чувствуя себя лгуньей, не ведомо, зачем сочиняющей небылицы. Когда она всё-таки взглянула на подругу, Нюся сочувственно улыбнулась ей в ответ.

– Я тебе верю, – сказала она, поняв Гелькины сомнения. – Мне кажется, это здорово! Я даже немножко тебе завидую. Да, не удивляйся. Я ведь сама немного ясновидящая – ну, то есть, я, бывает, точно знаю, когда что-то случится или, что что-то уже случилось.

Ангелина непонимающе смотрела на неё.

– Ну, например, я знала, что сегодня не буду на уроках, я даже сумку собирать не стала – пустая тетрадка на всякий случай… Поэтому мне не трудно поверить во всё это. Ты ведь поэтому до сих пор никому ничего не говорила – боялась, что не поверят?

Гелька неуверенно покачала головой.

– Нет, просто это очень тяжело и очень… странно… я не хочу быть ненормальной, – добавила она извиняющимся тоном, боясь обидеть Нюсю.

– Что ты! По-моему, нужно быть не такой, как все! А главное – быть самой собой.

– А я теперь сама своя? – с тревогой спросила Ангелина. Девочки взглянули друг на друга и расхохотались. Поэтому они не услышали скрежет ключа в замке и не заметили Гошиного появления.

– Веселитесь? – объявился он на пороге кухни. Гелька от неожиданности подпрыгнула на стуле.

– Чёрт! – простонала она. – Надо научить Злыдня лаять!

– Вот вы и попались! – вскричал Гоша при виде бутербродов. – Вы почему занятия прогуливаете?!

– А сам?

– А у меня, между прочим, свободная пара!

Гоша благосклонно кивал, глядя, как Нюся нарезает добавочную порцию колбаски.

– А вам, прогульщицам, нет прощенья!

– А у нас… у нас… – Гелька пыталась что-то объяснить, но слова застревали у неё в горле.

Нюся быстро взглянула на неё и сказала:

– У нас учительница заболела, и нас отпустили.

– Прогульщицы… халявщицы… симулянтки, – скороговоркой отчитал их Гоша и скрылся в ванной. Геля быстро повернулась к Нюсе.

– Если ты сама… – она сделала в воздухе неопределённый жест рукой, зная, что Нюся её поймёт, – может, ты знаешь, что со мной случилось? Слышала что-нибудь об этом?

Ангелина с надеждой смотрела на подругу, но та с сожалением покачала головой.

– Нет, никогда. Не расстраивайся, на свете столько всего необычного… И Егор… Ты думаешь, что он знает?

– Мне так кажется, – грустно сказала Гелька. – Если только он позвонит…

– Кто тебе не звонит? – не вовремя вернулся из ванной брат. – Кто этот негодяй? Степан вызовет его на дуэль! А, знаю, это тот благородно-сопливый сеньор, которому почти удалось бросить пить и курить, но никак не удаётся перестать выражаться!

Краска бросилась Ангелине в лицо, она стукнула ладонью по столу и вышла из кухни со слезами на глазах.

– Удар не в бровь, а в глаз, – недоумённо пробормотал Гоша ей вслед. Нюся

сострадательно вздохнула и, вставая из-за стола, пояснила с некоторой укоризной:

– Она расстроена – у географички был сердечный приступ, и Геля вызывала скорую.

– Почему она? – удивился Гоша.

– Она единственная, кто понял, что учительнице плохо.

Гоша поднялся и пошёл к Гельке в комнату. Едва Нюся успела помыть чашки, как он вернулся.

– Она тебя зовёт.

Ангелина бродила по комнате, перекладывая с места на место мелкие вещи.

– Ты ещё можешь задержаться? – с тоской спросила она Нюсю.

– Пока уроки не закончатся, – безмятежно пожала та плечами.

– Тогда пойдём, погуляем? Я дома чувствую себя, как в клетке.

– Если ты боишься всего этого, почему ты не хочешь обследоваться? – спросила Нюся, когда они прогуливались по парку.

– Ты думаешь, врачи смогут мне помочь?

– Может быть, они смогут объяснить, что с тобой случилось физиологически. Но неужели ты хочешь избавиться от своего дара?

Ангелина задумалась.

– Раньше мне жилось спокойнее

– А географичка отправилась бы на тот свет. Гелька остановилась, будто наткнувшись на стену. Нюся повернулась к ней.

– Такой дар даётся неспроста. Отмахиваться от этого нельзя, но если ты, в самом деле, хочешь от него избавиться, сходи в церковь, – Нюся была разочарована.

– Куда?

– В церковь. Только сначала подумай хорошенько, пожалуйста.

Некоторое время они шли молча.

– Там был врач, – начала неуверенно Ангелина, – он меня напугал. Ему как будто хотелось разобрать меня по винтикам.

Она невесело рассмеялась.

– Почему ты просто не можешь принять то, что тебе дано? – удивилась Нюся. – Ты могла бы помогать людям.

– Откроем на пару контору и обзаведёмся хрустальным шаром? – усмехнулась Ангелина.

– А почему ты никогда нам не говорила, что ты… ну, умеешь предвидеть? – спросила она вдруг.

– Меня и так все считают чокнутой, – улыбнулась Нюся.

– Как, по-твоему, я должна рассказать обо всём девчонкам?

– Мне не трудно было держать это в себе, точнее, мне было всё равно, знают об этом или нет. К тому же, то, что я могу, не такая уж редкость. А тебе, по-моему, важно, чтобы тебя поддерживали и одобряли, только… – Нюся скептически поджала губы.

– Ты думаешь, они не поймут?

– Думаю, это действительно может быть опасно для тебя – если о тебе все узнают. Тем более, если ты хочешь быть "как все".

Эта фраза слегка задела Ангелину. "Как все"…

Уметь то, что никто не может, быть единственной и неповторимой! Да уж, она вполне может заработать звёздную болезнь, если войдёт во вкус. Ладно, пока у неё просто "неизвестная болезнь", и не понятно, какая из них опаснее.

Незаметно девочки добрались до Нюсиного дома. Нюся улыбнулась ободряюще на прощанье и помахала рукой. Ангелина повернула обратно с чувством, что появился наконец-то человек, которому она может довериться и на которого можно опереться. В задумчивости, кружным путём она направилась к дому, и только пройдя мимо открытых ворот, поняла, почему выбрала именно этот путь, – за воротами был церковный двор: за открытыми дверями храма в полумраке помаргивали зажжённые свечи, бросая отблески на позолоту икон. Медленно она вошла внутрь. Запах ладана, строгие лики святых поверх нескольких голов и усталое лицо Богородицы. Ангелина долго смотрела на него, понимая, что икона светится собственным светом, как живая. Она заметила священника, беседующего с кем-то в отдалении. Удивительно, но она не увидела его свечения: похоже, свет от людей, находящихся в церкви, как-то размазывался или сливался, перемешиваясь с огнями свечей, так что нельзя было его различить.

Неожиданно рядом с ней кто-то закудахтал пронзительно и настойчиво:

– Не ходите по дорожкам, не пачкайте пол! Не стойте на дорожках, вам говорят!

Ангелина отшатнулась от машущей на неё бабульки и быстро вышла на улицу.

С сожалением оглянулась она на призывно распахнутые двери, понимая, что у неё не хватило бы смелости подойти к священнослужителю и, тем более, рассказать ему свою историю.

Стал бы он меня слушать? А вдруг, испугался бы и стал кричать: дьявол, дьявол?..

Она живо представила, как толпа разъярённых бабулек окружает её, угрожающе

размахивая своими палками, и поёжилась.

Надо будет прийти сюда со знающим человеком. Янка, как будто, иногда бывает в церкви и даже знает какие-то молитвы. Но это она не серьёзно: её бабушка научила, и она считает, что так и надо, не понимая, что делает. Хотя, конечно, так проще. Ангелина не хотела становиться религиозной: с одной стороны она уважала истинно верующих людей, с другой – опасалась религиозного фанатизма. Где между ними проходила граница, понять было трудно, а во имя веры в мире свершалось столько жестокостей…

– Надо просто жить, – сказала она вслух, бредя по дороге к дому.

Ангелина шла, задумавшись, по пустынному переулку, поэтому внезапный толчок в спину, похожий на резкий порыв ветра, стал для неё полной неожиданностью. Она сердито обернулась – рядом никого не было, лишь вдоль тротуара медленно ехали старые "Жигули".

Гелька встревожено огляделась по сторонам: из подворотни выруливали малыши на велосипедах, впереди, метрах в двадцати, старушка, шаркая ногами в растоптанных тапочках, несла ведро к мусорному контейнеру.

Опасливо оглядываясь в сторону машины, Ангелина быстро пошла вперёд, стараясь держаться подальше от кромки дороги. Какой-то хулиган что-то бросил в меня с балкона, – успела подумать она, и тут на неё обрушился мощный удар. Она упала навзничь и проехалась по тротуару, как тряпичная кукла. Не чувствуя собственного тела, она лишь слышала стук сердца в ушах и видела полоску мокрого тротуара.

Промелькнула и исчезла велосипедная шина, и в поле зрения оказались мужские ботинки. Тут её оторвали от земли, и она безжизненно повисла в чьих-то руках. Перед носом замаячила коричневая замша мужской куртки.

– Вы что?! – вскричал обладатель замши и тут же горячо зашептал. – Вы её убили?

– Не-ет… – с усилием ответил держащий её. – Открой дверцу. Скорее!

Теперь перед глазами у Ангелины была только пёстрая обивка сиденья. Взревел мотор, и машина тронулась с места.

Временами до Гельки долетали голоса злодеев.

– Нас никто не видел?

– Не знаю. – Этот тип явно нервничал. – Неужели обязательно нужно было так сильно бить?!

– у меня не было другого выхода: ты же видел – от слабого воздействия она даже не пошатнулась.

– Нет, я имею в виду – это же только девчонка, я мог бы просто поговорить с ней!

– Ты себя практически выдал – я не мог так рисковать! "Только девчонка"… Откуда такая уверенность?

– Да она учится в пятой школе!..

Но тип постарше опять перебил нервного:

– Возможно, некая Ангелина и учится в пятой школе, но почему ты уверен, что это именно она?

– Но… – начал другой и осёкся.

– То-то же. Всё будет в порядке, с ней – уж точно, – сказал он с раздражением. – Дай Бог, чтобы с нами после этого тоже всё было в порядке.

– Милиция!

У Гельки ёкнуло сердце.

– Где? А-а… не страшно. Если что, мы везём её в больницу. Понятно?

Начало нестерпимо жечь открытые глаза, но как Ангелина не пыталась, ни

пошевелиться, ни даже моргнуть, она не могла. Немного успокаивало то, что злодей постарше обещал, что с ней ничего плохого не случиться, хотя, как знать, может, это с его точки зрения… А вдруг, он вообще сказал это в переносном смысле?

Машина замедлила ход. Её увезли куда-то совсем не далеко!

– Потом, я же говорил тебе, что всё время следил за ней – она ни разу не потянула!

Это молодой, поняла Ангелина.

– В течение пары часов? – воскликнул, выходя из себя, старший. – Может, тебе вообще всё показалось? Тогда мы сейчас делаем большую глупость!

Они замолчали, и после того, как машина окончательно остановилась, старший сказал: "Позвони, вызови его". Жаль, что её заступник только "шестёрка".

Хлопнула дверца. В наступившей тишине Гельке стал слышен шум идущих непрерывным потоком машин. Они находились на оживлённой улице, в двух шагах от людей, и невозможность позвать на помощь была нестерпима. Как и невыносимое ожидание неизвестно чего. Из верёвок, кандалов, любых пут можно было бы хотя бы вырываться, но как вырваться из собственного безжизненного тела?! Из-за рези в глазах она уже ничего не видела, но страх отступал, и нарастала злость к мерзким похитителям. Ей казалось, что дай только ей возможность освободиться, она их смогла бы голыми руками разорвать в клочья!