Текст книги "История Винсента Робертса (СИ)"
Автор книги: Dominic Holter
сообщить о нарушении
Текущая страница: 91 (всего у книги 102 страниц)
Я не мог. От одной мысли впустить его в свое сердце меня бросало в дрожь. От осознания, насколько близки мы станем, и что только поцелуями и объятиями дело не ограничится, подступала паника и хотелось трусливо сбежать.
– Не молчи, – взмолился Адамс, хватая меня за плечи. – Скажи или сделай хоть что-нибудь. Прогони меня или ударь! – Я… – напарник ввел меня в глубокое замешательство, мысли, слова, желания, все спуталось. – Я не знаю, что мне делать… В душе я молил себя не отступать, сказать хоть что-то, принять решение, быть смелее, иначе я сам скоро не смогу выносить этих чувств. Они погубят меня, сведут с ума. – Тогда откройся, – Адамс придвинулся ближе, заставляя отступить и прижаться к стене. – О чем ты говоришь? – Не прячься за собственными страхами. Ты постоянно слишком боишься прошлого, но забудь о нем хотя бы сегодня! – в его голосе чувствовалась сила и уверенность. – Твои чувства гораздо красноречивее слов. – Ты не понимаешь, через что мне пришлось пройти, – протестующе шепнул я, на секунду прикрывая глаза, желая отбросить возникший в сознании образ Валентайна. – Я не могу понять в полной мере, но твои чувства прошли через меня, я ощущал каждый твой кошмар с тех пор, как мы связаны вместе. – Зачем ты продолжаешь лезть ко мне в душу?! – возмущенно зарычал я, пытаясь увидеть ответ в его серебряных глазах. – Неужели не ясно, что я хочу избавить тебя от твоих же кошмаров и страхов? – выдохнул напарник. – Ты не сможешь! – Уже смог. Когда я рядом, что ты чувствуешь? Тебе действительно страшно? Я на самом деле пугаю тебя настолько сильно, или твое прошлое заставляет бояться меня? Рэй провел пальцами по моей щеке, едва касаясь кожи подушечками так, что стало щекотно. Взгляд Адамса заставлял цепенеть, и я не мог отвести глаз, зачарованно любуясь им. Я чувствовал его запах, и все мое внимание постоянно переключалось только на него и на желание укусить снова. – Я… – слова опять застревали в горле, – не знаю. Пожалуйста, прекрати. Давай не будем обсуждать это все сейчас. Мне нужно время. Ты ведь сказал, что у нас теперь целая вечность. Торопиться некуда. – Винс, – шепнул Адамс, его дыхание щекотало губы. Сердце бешено колотилось в груди, подпрыгивая к самому горлу. Голова стала кружиться, а земля уходила из-под ног. Я снова непреодолимо хотел ощутить его вкус на языке и получать незабываемое удовольствие. Сейчас, именно сейчас! – Да пошло оно все… – прошипел я сквозь зубы, поддавшись сиюминутному порыву. Вцепившись в Рэя, я притянул его к себе за затылок и впился в губы.
Не могу больше лгать себе, и хотя мне до безумия страшно, я хочу его так, что у самого челюсти сводит до боли. Прощу ли я себя потом за то, что поддался своим желаниям и не смог устоять. Не хотелось больше думать о том, какую глупость я совершил, как буду потом сожалеть. Мысленно я уже послал весь мир к черту. В тот момент, когда я целовал Рэя, для меня существовал только он и вкус его губ.
Напарник решил воспользоваться моментом и взять от него все, поэтому прижал меня к стене всем телом, впиваясь в губы со страстью, которую я от него не ожидал. Рэй использовал против меня грязный прием, чуть прикусив свою губу. Привкус крови окончательно заставил меня потерять голову, и я еще сильнее прижался к нему, терзая губы своими клыками.
По пути я где-то выронил пакеты, не заметив даже, когда именно они выскользнули из пальцев. В темноте квартиры мы почти в слепую добрались до комнаты Адамса, не в силах оторваться друг от друга. Я жадно непрерывно целовал Рэя, будто боялся, что если между нами проскользнет холодный воздух, то все закончится. Я очнусь от этого наваждения и сбегу, а мне очень не хотелось приходить в себя. Рэй стянул с себя рубашку, оголив торс, и меня окатило жаром. Я скользил пальцами по его шрамам на спине, плечах и руках, пытаясь запомнить каждый из них. Все отметины на его теле уже стали неотъемлемой частью напарника, даже след от моего укуса на шее. Без этих рубцов Адамс утратил бы свою особенную неповторимую черту, если бы они исчезли после обращения. Но теперь они останутся с ним навечно, как память о давно пережитых событиях, как воспоминание и обо мне тоже.
В этот раз я хотел не только пить его кровь, но чуть больше, возможно слишком эгоистичного, и в тоже время очень странного. Как в те разы, когда мне казалось, что мы стали единым целым, когда наши мысли и чувства сливались, и невозможно было разобраться где чьи.
– Ты действительно хочешь? – спросил Адамс шепотом, присаживаясь на кровать.
– Не читай мои мысли, – недовольно рыкнул я, забираясь на его колени.
– Это все потому, что я тоже хочу… – на губах Рэя скользнула странная улыбка. Он потянулся рукой к моей шее и едва коснулся пальцами вены. – Можно?
Прикрыв глаза, я согласно кивнул и позволил Адамсу стянуть футболку и касаться кожи прохладными руками, скользить губами по шее, плечам и ключицам. Я почти не почувствовал, когда он прокусил мою кожу, а потом услышал глоток. Он с наслаждением выдохнул, аккуратно облизывая рану языком, стараясь не причинить боль. Прошло всего несколько секунд и слова стали лишними, я чувствовал все его эмоции. Они проходили сквозь меня, будто наша кровь, смешиваясь, усилила связь в сотни раз, и я задыхался от его желания защищать любой ценой, стать для меня тем, кому бы я мог по-настоящему довериться и открыться. Его любовь не опаляла меня, как пламя страсти, она медленно качала на своих волнах, мягко укутывая, будто в пуховую перину, и заставляя забыться, отбросить все свои переживания.
И я распахнул свою душу перед ним, позволяя проникнуть в себя и увидеть все, что держал внутри. Я боялся, что он испугается, но все равно надеялся на понимание.
В какой-то момент я перестал разбирать, что происходит вокруг. Мы просто вцепились друг в друга, стараясь прижаться телами как можно плотнее, будто могли так еще больше объединиться душами. Единственным маяком, который указывал мне на реальность, оставалось глубокое тяжелое дыхание Рэя, а все остальное поглощала густая тягучая темнота перед глазами.
А потом я увидел свет, или даже не видел, просто ощутил, как он стал проникать внутрь меня вместе с чужими мыслями и желаниями, вытягивая, вытесняя боль, глубоко спрятанную во мне. В сознании стали проноситься обрывки из прошлого, которое хотелось давно забыть, выбросить, сжечь как старые фотографии, но я не мог. А потом внезапно все вспыхнуло очень ярко, заставляя тело выгнуться и зарычать от боли, вырывающейся изнутри. Но так же быстро все исчезло, оставив после себя только непонятную легкость и пустоту. Нет, пепел, который раздувал легкий порыв воздуха. Рэй вздохнул, серая куча болезненных воспоминаний пыльным облаком взмыла вверх и растворилась. Оно не исчезло, просто стало легким, невесомым и незначительным.
Когда сознание чуть прояснилось, мы просто лежали рядом и смотрели друг на друга, вдыхая и даже моргая одновременно. Я видел себя глазами Рэя, а он себя моими. Любое воспоминание или желание читалось без труда. Я будто листал книгу его прошлого и видел обрывки то счастливых, то грустных моментов. Прекрасная, светловолосая девушка танцевала в комнате под музыку и улыбалась. Она всегда без страха смотрела любимому в глаза и верила, что он никогда не причинит ей боли, потому что он не чудовище и не монстр, а простой парень, лишь чуточку сильнее обычного человека. Она с такой легкостью понимала Рэя, что порой ему даже не нужно было ничего говорить. Так трудно объясниться, когда не знаешь как, не умеешь, ведь он вырос дикарем и изгоем. И столько смелости понадобилось в тот день, когда Адамс наконец-то решился сделать ей предложение, потому что именно она стала для него самым близким и дорогим человеком в мире, с которым можно поделиться всем, что на душе. У меня никогда не было никого такого же близкого, но я чувствовал то же, что и Рэй, понимал его в этот момент как никто другой.
Адамс снова моргнул, и картинка прошлого изменилась на кровавую, от которой бросило в дрожь. Рэй стоял посреди комнаты в немом ужасе не в силах пошевелиться и видел растерзанное до неузнаваемости тело любимой женщины. Та боль, которую он испытал, не сравнима ни с чем. Никогда прежде мне не приходилось ощущать ничего подобного. От ужаса хотелось отвернуться или закрыть глаза, но я все еще продолжал наблюдать и терпеть. Ведь я должен, просто обязан досмотреть до конца и понять, от чего Рэй стал таким, какой он есть.
Мир выцвел, представ черно-белым кино, и пошел воображаемый дождь из далекого прошлого. Он стучал по глухой крышке закрытого гроба. Я будто стоял в толпе людей в черных костюмах, и капли воды стекали по застывшему лицу, не способному выразить уже ни одной эмоции. Дождь заменял слезы, которые Адамс никогда не мог пролить. И дело даже не в том, что он держался из последних сил, он просто не умел плакать, хотя в тот момент желал этого больше всего на свете. От чувства, что ты потерял самую светлую часть себя, все скручивало внутри болезненным тугим узлом. Мир уже казался совершенно неинтересным, лишенным смысла, ведь Рэй потерял очередного близкого человека и остался один. Только Росс пытался достучаться до Адамса, потерявшего смысл продолжать жить дальше. Даниэль для Рэя тоже очень много значит, как любимый дядя, который может и поворчать и подбодрить, но все же он в первую очередь глава и нужно подчиняться его приказам.
А потом я увидел себя в мыслях Рэя, беззаботного безрассудного идиота. Поначалу он видел во мне бездушное чудовище, а потом все неожиданно изменилось. И совершенно по непонятным для Адамса причинам я стал для него очень близким и дорогим человеком.
Я вздрогнул и на несколько секунд перестал дышать, когда чередой в сознании стали возникать картинки прошлого. Боль отчаяния пронзила сердце, когда я увидел себя на руках у Адамса с Черным Клинком в груди среди бетонных обломков зданий, перевернутых машин и кровавых брызг. Потом я лежал в коме, Рэй приходил каждый день и сидел рядом, звал, надеялся, что однажды я проснусь. Как же он радовался, когда я открыл глаза и заговорил, произнес его имя. Как грустил и переживал, когда я не отвечал, не реагировал ни на что и сидел, уставившись перед собой в одну точку. Как трепетно берег он мой сон, сидя рядом подолгу, опасаясь, чтобы мне не приснились кошмары. Как хотел бы забрать себе мою боль в моменты ужасных мук и отчаяния…
Наконец-то я понял, что на самом деле чувствует Рэй и, как ни странно, это взаимно. Ведь я тоже многое бы отдал, только бы ему не пришлось снова проходить через весь ужас, пережитый прежде. Быть изгоями для нас привычно, но терпеть намного легче, когда рядом есть кто-то такой же странный и одинокий, как и ты.
Я подумал об Акире. Он мой друг, с которым можно беззаботно развлекаться и прожигать свою бесконечную жизнь, но с ним я бы не стал делиться своей болью, как с Рэем. Они оба дороги мне, но каждый по-своему. В Юкимуре я никогда не смог бы увидеть своего Хозяина, зато Адамс отлично вписался в эту роль, и я ни капли не сожалею, что когда-то выбрал именно его.
По странной улыбке Рэя я понял, что он прочитал мои мысли, но я так расслабился, что мне стало жутко лень даже пинать его. Впрочем, уже не имело смысла что-то отрицать, когда любая мысль или желание стали доступны нам обоим.
Подняв руку, касался его кожи, и он моей тоже. Мы делали все абсолютно синхронно, будто бы в зеркальном отражении. Впервые за всю жизнь вампиром я испытывал нечто подобное, совершенно новое и необычное. Объединение на очень высоком духовном уровне, когда сознание сливает вместе. И возникало ощущение, что без Рэя я уже не буду чем-то целым, а всего лишь половиной.
Захотелось еще глотнуть его крови. Напарник прикрыл глаза и покорно выгнулся мне навстречу, позволяя укусить себя. Его вкус казался еще более манящим и пьянящим, чем еще пару минут назад. Он заставлял желать большего, тонуть в его чувствах. Почему-то в этот момент мне казалось, что я тоже безумно влюблен в него.
Стянув резинку с волос Адамса, я трогал их, запускал пальцы и ерошил. Я с ума сходил от их гладкости и запаха. Никогда не думал, что однажды буду получать такое удовольствие от длинных волос. Он позволял мне все, даже потянуть до боли за прядь, когда я хотел впиться новым поцелуем в его искусанные истерзанные заалевшие губы.
Чуть осмелев, Рэй стал ласкать мои плечи и спину, изучая реакцию, пока я растягивал удовольствие, прокусывая кожу в разных местах, а потом зализывал раны. Напарника будоражила и возбуждала такая легкая боль и игра. Он даже не пытался скрыть своей эрекции, и она меня больше не смущала, потому что я сам завелся не на шутку.
Окружающая действительность окончательно поплыла после очередного укуса Адамса, когда он прижал меня к себе так сильно, что я едва смог глотнуть воздуха. Ощущал его поцелуи на коже, как он скользил ладонями по бокам, а потом по пояснице и бедрам. Мурашки бегали по телу в тех местах, где он прикасался. Я ничего уже не боялся и точно знал, что он не причинит вреда.
Крепче прижимаясь к Рэю, ловил его дыхание губами, чувствовал пульс и всепоглощающую страсть. Почти каждой клеточкой тела безраздельно принадлежал ему. От ощущения единения слившихся душ, я впал в экстаз, окончательно потеряв связь с реальным миром, и не хотел возвращаться.
Ласки превратились в плавные движения. Я терся о напарника, наслаждаясь смесью приятных ощущений и легкой боли. Адамс прижимался сильнее, закрыв глаза от удовольствия, и глубоко часто дышал. Мурашки снова забегали по телу, заставляя наращивать темп нашей безобидной игры.
Судорожно хватая воздух ртом, дрожащими пальцами я едва нащупал пояс брюк, пытаясь освободиться из плена тесной одежды, что до боли уже сковывала возбужденное тело. Меня трясло и хотелось поскорее выплеснуть наружу переполняющие нас ощущения. Я позволил касаться и сжимать себя сильнее, двигал бедрами навстречу, получая только удовольствие. Наши пальцы сплетались вместе, кожа соприкасалась, а дыхание смешивалось. Покрывая его шею и плечи жаркими поцелуями, вдавливал Рэя в мягкую постель. Его бледная кожа и красивые правильные формы и очертания тела на темном постельном белье заставляли возбуждаться еще сильнее.
Мир будто взорвался всеми красками, звуками, запахами, настоящим калейдоскопом чувств, а потом так же внезапно все погасло. Судорожная дрожь периодически сотрясала тело, и я рухнул рядом с напарником на кровати, пытаясь хотя бы дышать. Слышал, как в бешеном ритме стучало сердце Рэя, почти так же, как мое собственное. Туман в голове очень медленно и неохотно рассеивался, не желая отпускать нас из плена.
Через несколько минут удалось отдышаться. Рэй встал и скрылся в ванной, долгое время шумела вода, а к тому моменту, как он вернулся, я уже дремал и даже не пошевелился. Накрыв меня одеялом, напарник лег рядом и обнял, зарылся лицом в волосы на затылке. Стало так спокойно и хорошо, но перед тем, как окончательно провалиться в сон, на краю сознания возникла мысль, что кровать для нас двоих немного узковата, надо бы купить новую.
====== Глава 79 ======
Нерон широко зевнул, сидя в большом мягком кресле, обитом темно-красным бархатом. Он закинул ноги в кожаных сапогах с металлическими пряжками и ремнями по всей их длине на деревянный журнальный столик и созерцал прекрасный гобелен на стене напротив. Изображенные на нем обнаженные девы купались в реке при лунном свете. Пожалуй, именно из-за этой прекрасной шпалеры лорд чаще предпочитал восточную гостиную из множества других в огромном замке Ротшильда. Сами девы выглядели не совсем во вкусе Нерона, они походили на пухлых женщин с картин Леонардо да Винчи, но вот затесавшийся среди них хрупкий юноша, которого даже не сразу заметишь, неуловимыми чертами напоминал Маркуса и постоянно притягивал взгляд. Лорд тихо вздохнул, вынул из кармана пиджака пачку сигарет и закурил. Маркус довольно давно ушел в подвал искать какую-то очень нужную ему старинную вещь и все никак не возвращался.
Нервно пожевав горьковатый фильтр, вампир затушил тлеющий кончик сигареты пальцами в тонких кожаных перчатках и прицельно бросил в пепельницу. Сначала он не придал задумке друга значение, но теперь уже начинал нервничать.
Пришлось спуститься вниз в подвал, который был разделен на три части: кладовую, винный погреб и «карцер», куда чаще всего попадал Лукас. Через открытую дверь кладовой доносились звуки шуршания, скрипов и легкий треск. Воздух наполнился тяжелой вековой пылью, которую Маркус поднял с самых древних вещей, надежно хранившихся в недрах замка. Стоя в дверном проеме, лорд недолго понаблюдал за суетливыми поисками перепачканного Марка. Выдвинув очередной деревянный ящик из ниши огромного стеллажа, Марк вдохнул поднятую им пыль и звонко чихнул.
– Почему ты не попросил слуг найти эту вещь, которая тебе так сильно нужна? – поинтересовался Нерон, едва сдерживая смех при виде взъерошенного и грязного друга. На щеке Маркуса виднелось несколько серых полос, которые он, видимо, сам размазал, пытаясь стереть что-то с лица.
– Он не должен попасть в руки посторонним, поэтому мы засунули его очень глубоко, но уже столько веков минуло, что я никак не могу вспомнить, где именно эта чертова шкатулка! – в сердцах Марк пнул один из сундуков ногой, тот чуть отъехал в сторону, жалобно брякнув большим железным замком.
– Если ты мне скажешь, что ищешь, может, я вспомню.
– Клинок, который нам оставил Каин. Такой невзрачный, со смещенным центром тяжести.
При одном только упоминании имени «Каин» Нерон сжал губы в тонкую полоску. Раздражение поднялось в душе удушливой волной, но вампир сдержался.
Уже более пяти сотен лет минуло с тех пор, как лорд Каин покинул их, оставив своих «детей», разбросанных по всему миру. Он и раньше любил пропадать подолгу, но прошло слишком много времени, и Нерон надеялся, что Маркус даже имя его забыл, но ошибся. Единственный вампир, который обладал истинным бессмертием, непредсказуемым характером и довольно странными искаженными взглядами на мир. Его философские изречения понимал только Маркус и фанатично везде следовал за ним.
Марк вскрыл очередной древний сундук, хлопнул в ладоши от радости и произнес:
– Вот она!
Шкатулка оказалась на самом верху и сразу бросалась в глаза. Потрепанная от частого использования и времени она давно потеряла свой первоначальный вид: рисунок выцвел и облез, петли и замок заржавели, дерево местами рассохлось и искривилось. Опустившись на колени перед сундуком, Маркус бережно коснулся крышки пальцами, едва дыша, будто опасаясь, что такая старинная хрупкая вещь может развалиться от движения воздуха. В его взгляде Нерон прочел ностальгию и нежность, искры той самой непонятной слепой преданности, которую Марк когда-то испытывал к Каину.
– Даже твои рукописи сохранились, – шепнул Маркус и дотронулся до желтых листов пергамента, сшитых вручную.
Нерон вспомнил, как когда-то давно они сидели поздним вечером у реки, и Каин в очередной раз глубоко задумался, так что со стороны казалось, что он спит с открытыми глазами чарующего янтарного цвета. Маркус сидел рядом, склонив голову, и слушал мысли господина, проникался, получал от этого странное удовольствие, которое Нерон никогда не разделял. Не мог, не умел и не хотел. Он никогда не понимал Каина и пошел за ним только потому, что желал сам решать, как жить и что делать. Сладкое слово «свобода», которая оказалась позже лишь пустым звуком, манило и туманило разум молодого аристократа. Тогда Нерон долго наблюдал за ними, как тени и свет костра играли на застывших прекрасных лицах двух совершенных созданий. В голову впервые пришла идея написать короткий рассказ о них, чтобы люди помнили о существовании таких сильных и могущественных существ, хотя Каин всегда выступал категорически против огласки. Где бы они ни появлялись, куда бы ни шли, всегда держались в стороне, чтобы никто не раскрыл их тайну. «Люди не должны даже заподозрить о нашем существовании, – твердил Каин, – они не смогут понять нас и принять. Для них мы навсегда останемся монстрами. И мы не должны присваивать себе статус богов, завоевывать королевства или целые империи, навязывать свои взгляды другим». Но как бы они ни старались казаться обычными людьми, слухи все равно появлялись и с каждым разом обрастали все новыми удивительными подробностями, сплетаясь с местным фольклором и легендами во всех уголках мира, где бы они ни побывали. «Сказки» Нерона нашли отражения в мифологии многих культур.
Однажды, вернувшись в Европу после долгих скитаний по Африке, Нерон с удивлением обнаружил, что несколько придуманных им рассказов превратились в местные легенды. К тому моменту вампиров расплодилось достаточно, чтобы хоть изредка встречать их в различных крупных городах, где кровопийцы сбивались вместе, как голодные волки в стаю. Осознав, что теперь люди знают об их существовании, хотя слабо представляют, что же они такое на самом деле, Каин впервые исчез надолго.
– Это же ты написал свое абсурдное пророчество! – фыркнул Марк, скептически вздернув бровь, и читая текст на старом пергаменте. – Неудивительно, что Каин тогда обиделся. Ты выставил его кровожадным монстром, желающим истребить все живое. А насчет пожирания вампиров, ты сильно преувеличил факты.
– Никогда не знаешь, что у него на уме, – тихо парировал Нерон. – Все возможно.
– Я отлично знал, что у него на уме, а вот ты всегда недолюбливал Каина, – со вздохом произнес Маркус и вытащил из сундука старую шкатулку. Он извлек из нее древний серебряный кинжал с очень острым лезвием. – Не думал, что спустя столько веков, снова придется взять его в руки.
– Собираешься убить демона? – задумчиво спросил Нерон, недоверчиво хмурясь.
Оба Высших точно знали, для каких целей им доверили настолько ценное уникальное оружие. «Таких чудовищ, как я, больше не должно существовать», – с этими словами Каин вложил рукоять клинка в ладонь Маркуса.
– Ты ведь не хочешь потерять доверие Адамса, – произнес лорд и подошел ближе к другу, который выглядел опечаленно.
– Я все еще искренне надеюсь, что мне не придется наносить удар.
– Его нанесу я, иначе твой ученик никогда не простит тебя.
Нерон протянул ладонь, ожидая получить оружие, способное умертвить одним точным ударом в сердце любую тварь, в венах которой течет демоническая кровь. Когда-то давным-давно именно этим серебряным кинжалом лишили жизни несчастного вампира, над которым церковные крысы в рясах проводили ритуал призыва. Лишь трое Высших, которые первыми ворвались в замок, точно знали, что там произошло на самом деле. Вампир умер не от ритуала, а от опасного клинка, который засадили ему в сердце раньше, чем тот успел открыть глаза. Никто не хотел рисковать, Каин отдал четкое распоряжение уничтожить его и даже могущественные Высшие не посмели ослушаться. Позже для остальных придумали сказку, что вампир скончался сам. Никто не хотел паники и борьбы за обладание столь опасным оружием.
Маркус медлил, сжимая рукоять в пальцах так, что те побелели от напряжения.
– Ты ведь знаешь, что сказала Адриана. Если печать сломается, то у парня нет шансов снова стать собой, – более настойчиво произнес Нерон.
– Ты прав, я знаю, но верю, что нам не придется его убивать, однако подстраховка необходима.
К своему сожалению, Маркус не мог не признать, что не уверен, справятся ли они вдвоем с демоном. Высший со вздохом передал клинок другу, доверяя ему столь ценную вещь.
Схватка в Лос-Анджелесе показала, насколько окрепла тварь в теле Робертса. Его сознание начало доминировать и брать верх, стирая личность парня, лишая его последних крупиц разума, контролируя тело. До последнего Маркус не хотел верить, что все зайдет настолько далеко. Но теперь, когда новая угроза нависла над Адамсом и Робертсом, и неизвестно на какие уловки и изощренные хитрости пойдет Валентайн, случиться могло все, что угодно. Марк разрывался между желанием выполнить долг и сочувствием. Еще больше его пугало, что станет с Адамсом, если Робертса все-таки придется убить. Кольца путали все карты.
*
Туман застилал все вокруг густой сизой пеленой, а воздух казался тяжелым, пересыщенным влагой. Спустя минуту я стал различать силуэты, отдаленно знакомые пики вершин, очертания правильных форм, и величественность строения. Подняв голову, я понял, что находился перед Лондонским Тауэром и сделал шаг, пытаясь вспомнить, как именно сюда попал. Дышать становилось все труднее, на горло будто набросили уже давно знакомую удавку и начали затягивать, очень медленно и мучительно. Упав на колени, я беспомощно хватался руками за шею, пытаясь сделать хотя бы глоток воздуха.
– Кажется, ты забыл, что принадлежишь только мне, – услышал я знакомый холодный голос. Он взбудоражил все нервные окончания в теле, и нахлынули старые болезненные воспоминания. Силы медленно покидали меня, и я упал на влажный асфальт.
Светлый силуэт вышел из густых клубов тумана. Эдвард не изменил своим привычкам, все тот же строгий, идеально сидящий белый костюм.
Мышцы начало сводить судорогами, в голове загудело, мир перед глазами помутился, но я четко ощутил, как Эдвард коснулся пальцами моего лица.
– Что бы ты ни делал, куда бы ни сбежал, ты всегда будешь только моим.
Я резко сел, хватаясь за горло, и пытаясь отдышаться. Образ Валентайна все никак не желал исчезать из головы, хотя я понимал, что он мне всего лишь приснился. Странное, неприятно зудящее чувство на заднем плане я списал на остаточное явление после кошмара.
Осмотревшись, я сообразил, что спал в комнате Рэя, но его самого рядом не обнаружил, а постель давно остыла. Воспоминания о том, что произошло ночью, окатили волной жара. Те ощущения, будто мы слились воедино, исчезли, но я никак не мог забыть, какое удовольствие испытал. Нечто новое и совершенно потрясающее. А потом мы так увлеклись, что мне стало стыдно даже вспоминать. Снова в памяти всплыли слова Лукаса, что для некоторых вампиров пить кровь друг друга почти как секс. Если бы только почти…
Адамс точно находился дома, я ощущал его очень четко, но напрягало другое присутствие, которое как неприятный зуд все время раздражало и нервировало. Через несколько секунд жар сменился холодным липким страхом. Я узнал, чью силу чувствовал. Эдварда Валентайн.
Снова появилось легкое мнимое ощущение удавки на шее, и я провел пальцами по коже, чтобы разрушить его. Нас больше ничто не связывает, он не имеет надо мной власти и не может контролировать. Хотелось бы верить, что он прилетел в Нью-Йорк по работе, но я не мог. Навязчивое присутствие можно расценивать только как приглашение или вызов. Он хочет, чтобы его заметили, и наверняка ждет.
Рэй однажды пострадал от наемников, и я не мог допустить подобного снова. Если Эдвард лично явился за мной, то он не пощадит никого. Я слишком хорошо его знал, поэтому точно мог сказать: если Эдвард не получает что-то по-хорошему, то отбирает по-плохому. Но для начала следовало убедиться в его намерениях самому, а не делать поспешных выводов. Главная проблема заключалась только в том, как не дать Адамсу встретиться с Валентайном первым. Сознание тут же рисовало ужасающую картину жестокой битвы. Вряд ли Валентайн забыл, как Рэй приставил нож к его горлу, когда помог мне сбежать от него.
От нервного напряжения все внутренности скручивало в узел. Я должен что-нибудь сделать, хоть как-то уберечь Рэя от их встречи. Эдвард хитрее и сильнее, и вряд ли Адамс знаком с его уловками.
Я стал осматриваться по сторонам в поисках хоть малейшего намека или зацепки, как можно затормозить Рэя. Надежда, что его вообще можно заставить просто подождать, угасала с каждой секундой.
Взгляд задержался на рюкзаке, с которым мы ездили к ведьме. Я тихо поднялся, стараясь не шуметь, подошел к нему и запустил руку внутрь сквозь открытую застежку. Про себя я ликовал, нащупав прохладный пластик рукоятки пистолета с парализатором. Возможно, там еще что-то осталось.
Когда я вышел из комнаты, Адамс стоял в зале, повернувшись к окну, и смотрел вниз на прохожих. Мне достаточно было одного взгляда на его спину, чтобы понять, как он напряжен, собран и сосредоточен. Настоящий воин перед серьезной битвой. Я лишний раз убедился, что нужно действовать незамедлительно, иначе кровопролития не избежать.
– Послушай, мне очень жаль, что впутал тебя в свои проблемы, – начал я разговор, пытаясь как-то отвлечь Рэя. – Не думал, что он все-таки решится приехать. Я знаю Эдварда, он очень редко покидает город, обычно по делам отправляет доверенных лиц. Надеюсь, он скоро улетит и…
– Доброе утро, – холодно ответил напарник, перебив поток моей глупой несвязной речи. Я сам не понимал, о чем мне говорить, лишь бы говорить хоть что-то.
Адамс повернулся и окинул меня взглядом, я ощутил, будто по мне скользнул холодный металл. Не к добру это. Я надеялся, что Рэй не разгадает моей задумки и желания запудрить ему мозги. К счастью эффект нашей усиленной связи исчез, и наверняка прочитать мои намерения уже не так просто.
– Д-доброе, кажется, – заикаясь, произнес я.
– Не беспокойся, я не позволю ему причинить тебе боль, – спокойно ответил Адамс и немного расслабился, его взгляд стал не таким холодным и колким.
Я подошел ближе, требовалось усыпить бдительность, но я не знал, как именно это сделать. Рэй слишком собран и быстро отреагирует. А еще мне следовало перестать нервничать, иначе он легко меня раскусит, но в такой ситуации, когда я постоянно ощущал незримое присутствие Валентайна, взять и перестать трястись не так-то просто.
– Мы справимся, вместе, все будет хорошо, – шепнул Рэй и потянулся ко мне. Ненадолго я растерялся, чувствуя, как он обнимает меня, вдыхая запах его кожи и волос. Но таким образом напарник сам дал мне шанс совершить задуманное.
Быстро выхватив из-за пояса джинсов за спиной пистолет, я приложил пластиковое дуло к боку Адамса и нажал на спусковой крючок. Раздался приглушенный хлопок. Все произошло за доли секунды. Я видел растерянное и непонимающее лицо Рэя, когда он отшатнулся и заметил в моей руке пистолет с парализатором. Его пальцы сильнее сжались на моем плече, а потом он медленно стал оседать на пол, продолжая цепляться ослабевшими руками за ткань моей светлой футболки.
– Нет, что же ты делаешь, Винсент?! – с нескрываемым отчаянием произнес Адамс, пытаясь заглянуть мне в лицо. Но я стоял и молчал, плотно сжав губы. Мой голос предательски бы дрогнул, скажи я хоть слово, а мне очень хотелось попросить у него прошения за свой поступок. Он может показаться безрассудным и глупым, но в этот момент я думал только о том, как спасти Рэя, а не собственную шкуру.
