Текст книги "Время скорпионов"

Автор книги: D. O. A.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)

Джафар выглядел взвинченным. Полчаса назад он, точно фурия, ворвался в бар и, сев за уединенный столик, нервно наблюдал за входящими. С явным нетерпением.

Он кого-то ждал.

Вскоре вошел какой-то человек. Новый персонаж, Карим прежде его не встречал. Украшенное усиками квадратное лицо и раньше срока заострившиеся черты, как это бывает у людей, чрезмерно предающихся занятиям спортом. Это впечатление подтверждалось не только его внушительным ростом и комплекцией, но и походкой. Была в его движениях властная уверенность.

Незнакомец приблизился к стойке и перекинулся несколькими словами с хозяином заведения, Салахом. Тот подбородком указал на столик Джафара, куда незамедлительно направился усатый. Мужчины обменялись буквально парой слов, и вскоре обращенный вновь оказался в одиночестве.

Тот, другой, ушел, ничего не заказав.

Карим кивнул соседям и встал, чтобы пройти в туалет. Там он не задержался и тут же покинул бар через двор. На улице он занял пост в некотором отдалении, так чтобы можно было незаметно наблюдать за входом в заведение.

Джафар покинул бар и пошел пешком. Феннек последовал за ним. Он снял халат и обвязал его вокруг пояса. Нащупав в кармане очки с нулевыми стеклами и американскую бейсболку, он, как мог, изменил внешность. Главными его козырями была довольно плотная толпа субботнего вечера, в которой он мог раствориться, и заметное возбуждение обращенного, делающее его неосмотрительным.

Они спустились в метро. После довольно краткого, но напряженного кружения Джафар вышел на станции «Ломьер». Этим вечером он направлялся не к Неззе. Поднявшись на улицу, оба углубились в авеню Жан-Жорес. Карим позволил своей жертве немного отойти и заметил, как тот свернул налево, на поперечную улицу. Когда обращенный исчез из виду, Феннек ускорил шаг, чтобы восполнить свое отставание, и остановился как раз вовремя, чтобы проследить, как тот входит в подъезд здания.

Агент сразу выбрал укрытие, чтобы следить за входом, оставаясь незамеченным.

Не прошло и десяти минут, как Джафар появился вновь, все так же не заботясь об осторожности. Подобное небрежение могло означать, что его краткая отлучка не имеет никакого значения. Однако инстинкт Карима подсказывал ему запастись терпением и посмотреть, не выйдет ли из здания кто-нибудь еще. Например, Насер Делиль. Обращенный, его единственный установленный контакт, только что вернулся.

Чуть помедлив, Джафар свернул за угол.

Феннек принял решение ждать.

Линкс вышел из метро на станции «Урк» и направился по улице Арденн, чтобы оказаться на улице Леон-Жиро с севера. Длинные волосы, как и висящая на нем бесформенная одежда, знававшая лучшие времена, были грязными. На носу очки. Через плечо переброшен набитый доверху старый рюкзак.

«Транзит» стоял на своем месте. Он миновал машину, затем, убедившись, что за ним никто не наблюдает, вернулся и залез на заднее сиденье. Внутри, прежде чем переодеться, он открыл и разгрузил свой мешок. Вместо старых тряпок надел синие полотняные брюки и футболку того же цвета, тяжелые черные кожаные сапоги и джинсовую куртку. Остальные принесенные им вещи пригодятся позже.

Линкс для пробы нажал на кнопку электрической дубинки, тоже вытащенной из рюкзака. Между электродами возникла краткая голубая вспышка. Заряжена. «Глок-19» и кобура, куда он его вложил, поместились на ремне агента, после того как он проверил затвор пистолета. Компактную черную сумку, вынутую со дна мешка, Линкс убрал в карман защитной курки, приготовленной на потом. И наконец, положил перед собой пластиковую бутылку с зеленоватой жидкостью. Катализатор.

Он готов.

Бросив взгляд на часы, он вставил в уши наушники своего цифрового плеера и нажал на кнопку «воспроизведение». Промотал первые два номера и добрался то того, что ему хотелось послушать.

 
Hey, Joe…
 

Сегодня вечером была очередь Джимми Хендрикса.

 
Hey Joe, I said where you goin’ with that gun in your hand…
 

30.09.2001

Карим внезапно проснулся. Надо же было ему присесть в своем укрытии – потому и уснул. Последние дни, проведенные в слежке за Джафаром и стараниях всем угодить, оказались нелегкими. Он зевнул.

Улица Криме была пустынна. В здании, куда вечером вошел обращенный, не светилось ни одного окна. Карим взглянул на часы. Три тридцать семь. Когда он в последний раз сверялся со временем, было едва около половины первого. К тому моменту он не заметил никакого подозрительного движения. Если за это время кто-то вышел, он его пропустил. Какое-нибудь бодрящее средство не помешало бы, но он не мог позволить себе носить такие вещи с собой или держать дома. В случае внезапного обыска это заинтриговало бы его единоверцев.

Феннек выругался сквозь зубы. Жаль, что он не последовал за Джафаром, когда тот вышел. Это было ошибкой. И теперь ему оставалось только в свою очередь покинуть территорию. Пешком. Прогулка будет долгой.

Он поднялся и ушел.

 
Just play with me and you won’t get burned…
 

Когда Линкс с бутылкой в руке вышел из «Транзита», Хендрикс по-прежнему пел у него в ушах. Линкс пробежал улицу Леон-Жиро и приблизился к назначенному месту.

 
I have only one itchin’ desire…
 

Удовлетворенный пустынностью окрестностей, он пересек улицу Криме и подошел к дому, где скрывался Насер Делиль. Цифровой код, сообщенный Линксу членами «Алекто», впустил его внутрь. План здания он знал назубок, так что без труда проник в подвал. Внизу, в тусклом в свете дежурных лампочек, он уверенно подошел к электрощиту.

 
Let me stand next to your fire…
 

На миг он остановился и прислушался, прежде чем войти в служебное помещение. Ничего. Внутри несколько картонных коробок и старое кресло, обтянутое потертой искусственной кожей. Отлично.

 
Yeah, you now what I am talking about…
 

Когда спустя несколько мгновений он снова вышел на улицу, из подвала уже вился дымок. Он вернулся к «транзиту» и спрятал пустую бутылку в рюкзак. Затем, воспользовавшись краденым мобильным телефоном, позвонил в пожарную службу, сообщил о пожаре и, указав адрес, тотчас же разъединился.

 
Now listen baby…
 

Теперь ему оставалось лишь подготовиться к дальнейшим событиям. Он снял джинсовую куртку, натянул на себя вынутую из рюкзака и валяющуюся на сиденье одежду и снова стал ждать под музыку.

 
Let me stand next to your fire…
 

Карим услышал вой сирен еще до того, как увидел сигнальные огни пожарных машин. Вскоре мимо промчалась первая красная машина, за ней тут же проследовала вторая. Он замедлил шаг, чтобы посмотреть. Они направлялись по улице Жан-Жорес и, похоже, собирались свернуть… На улицу, которую он покинул тремя минутами раньше! Туда же поспешил и полицейский автомобиль.

Больше не размышляя, он бросился бежать.

Улица скоро заполнилась пожарными машинами. Прибывшие для подкрепления полицейские пытались оттеснить любопытных соседей, чтобы обеспечить проход спасенным жителям. Одни огнеборцы искали источник возгорания внутри здания. Другие торопились эвакуировать жильцов, чтобы избежать отравления, которое мог вызвать поднимающийся из подвала густой черный дым.

Насер Делиль настороженно держался в стороне. Он вышел из дома вместе с первыми вызволенными из огня. В отличие от соседей, он был одет. Когда прозвучал сигнал тревоги, Делиль не спал. Сказалось слишком сильное напряжение последних десяти дней ожидания. Долгое время, до вчерашнего прихода Джафара, он считал, что операция провалилась из-за каких-то осложнений. Но in extremis [93]93
  В последний момент (лат.).


[Закрыть]молодой обращенный получил условленный сигнал и сразу пришел. Прежде чем отпустить его, Насер вручил ему записку, спрятанную в картонную коробку из-под стирательной резинки.

Все дальнейшее, деталей которого Делиль не знал, его уже не касалось.

Делиль отреагировал на запах дыма. Открыв входную дверь, он заметил черные клубы дыма на лестничной клетке, а потом услышал противный вой сирены противопожарных датчиков. Не раздумывая, он вернулся в квартиру, чтобы захватить самое необходимое: деньги, паспорта, билеты на самолет.

Теперь Насер наблюдал за толпой. Он искал в лицах какое-то несоответствие. Но видел лишь работающих пожарных, полицейских и взволнованных, испуганных или любопытствующих жильцов. Никто не обращал на него внимания. Бедствие представлялось не слишком серьезным. И все же ему было неспокойно. Он задумался, следует ли ему бежать сейчас или дождаться завтра. Середина ночи, полно спасателей. Впечатление такое, что они справятся с ситуацией. Похоже, на верхние этажи пожар не перекинется.

Насер Делиль подошел к пожарному в шлеме с опущенным козырьком, чтобы спросить у него, чего еще можно опасаться. Но не успел и рта раскрыть. Солдат медленно протянул к нему руку. Делиль почувствовал страшную боль в боку. Ноги его, внезапно парализованные, подкосились, и, прежде чем потерять сознание, он понял, что падает.

Линкс успел подхватить ливанца, когда тот стал заваливаться. Поддерживая жертву, как заправский пожарный, он стал прокладывать себе дорогу в толпе, чтобы отвести пострадавшего в безопасное место. Люди расступались, чтобы дать им пройти, не задерживаясь на них взглядом. Спектакль разыгрывался в другом месте.

Добравшись до угла улицы Леон-Жиро и оставив зевак позади, агент спрятал электрическую дубинку в защитную куртку и, взвалив Делиля на плечо, поспешил к «Транзиту». Оказавшись в машине, он снял шлем.

Пульс у ливанца был учащенный, но не вызывал беспокойства.

Линкс достал из защитной куртки небольшую черную сумку. В ней были два шприца и два флакона. Закатав Насеру рукав, он снял с него ремень, чтобы сделать жгут, нашел вену и ввел шприц.

Его объект будет спать несколько часов.

Агент прикрыл голову исламиста капюшоном, не имеющим никаких отверстий, скотчем перехватил ему за спиной запястья и щиколотки. И наконец, подняв две большие картонные коробки без дна, спрятал под ними бездыханное тело.

Пора уезжать.

Карим снова надел бейсболку и очки, чтобы изменить внешность, но все же опасался приближаться к зданию и людям. Он боялся, что там окажется кто-нибудь из посетителей бара или мечети и узнает его.

Он искал знакомое лицо: Делиля. Ему казалось, что несколько минут назад он заметил исламиста, но он не был в этом уверен. Расстояние, толпа, неверный свет. Усталость. Быть может, восприятие подводит его.

Среди пострадавших он снова увидел того, кого принимал за ливанца. Этот человек держался поодаль. Между ними мелькало множество силуэтов. Пожарные. Потом Карим разглядел пожарного, поддерживающего кого-то.

Подозрительного незнакомца нигде не было. Он исчез во второй раз.

В надежде снова обнаружить свой объект агент Феннек шагнул к устроенному полицией заграждению. Страж спокойствия жестом остановил его и заставил отойти.

На другой стороне улицы уже никого не было.

Подвал дома был заранее переоборудован. Пол, стены и потолок были обиты слоем изолирующих плиток, в свою очередь полностью покрытых плотным пластиком. Потолочный светильник слабо освещал комнату, превращенную в камеру заключения. Она не отапливалась, и температура в ней была немного ниже наружной.

Агент Линкс смотрел на лежащего на полу и все еще погруженного в искусственный сон Делиля. По прибытии он сразу раздел и начисто побрил пленного – оскорбление для мусульманина. Затем заткнул ему рот кляпом. Линкс не желал слышать, как тот орет. Потому что именно это и должно было произойти. Через несколько часов, или завтра, или чуть позже, но он заорет.

Связанный по рукам и ногам обнаженный ливанец с головой, плотно закутанной капюшоном, лежал на боку. Такое положение особенно неудобно. Когда он проснется, его ждут головокружение, судороги и ощущение мучительной разбитости.

И холод.

Линкс склонился над Насером Делилем, чтобы поставить финальную точку. Надев на голову своего пленника беспроводные стереонаушники, агент накрепко примотал их к его капюшону при помощи строительного скотча. Затем распрямился, погасил свет и запер за собой дверь.

В основном помещении подвала на столе он установил компактный электрофон hi-fi.Выбрав диск с записью, содержащей белый шум, [94]94
  Шум, спектральные составляющие которого равномерно распределяются по всему диапазону слышимых частот.


[Закрыть]без малейшей вариации и заметного временного отсчета, он включил его на полную громкость. Делилю предстояло провести несколько поистине тяжких часов, подлинный звуковой ад.

Электронные часы на панели плеера показывали шесть двадцать четыре. До первой рабочей смены нынче вечером агенту требовался продолжительный отдых.

01.10.2001

Скрючившись в углу своей камеры, Насер Делиль дрожал. Сначала он долго выл, но теперь не издавал ни звука, затаившись в ожидании чего-то страшного. Он знал, что опасность где-то здесь, поблизости. Оглушенный внезапной тишиной, он не услышал, как открылась дверь, но осознал, что шум прекратился, и ему было жутко подумать, что это означает.

Атмосферу клетушки отравляла вонь. Это раздражало агента, и он дал волю своему чувству. Оно ему необходимо. Ливанец был весь в дерьме. В первые часы заключения он обмочился и обделался.

Не дав себе труда закрыть камеру, Линкс пошел за резаком и перчатками, лежащими возле электрофона. Заодно он принял таблетку вирджила и запил ее кока-колой. Половина первого. Наступала его ночь.

Вернувшись в камеру, он бесцеремонно схватил Насера за голову, перерезал скотч, удерживавший наушники, и резко швырнул пленника об стену.

Застонав, Делиль стал крутить головой в поисках своего палача.

Линкс взялся за тянущийся из гаража шланг для полива. Мощная ледяная струя окатила пленника, тот закричал и снова сжался в комок. Уборка длилась несколько минут. Грязная вода стекала в открытое отверстие в полу. Душ закончился, и дверь захлопнулась. Этот бравый Насер еще подождет. Некоторая свежесть его духу не повредит.

Позже Линкс вернулся со складным стулом. Крепко прижав Делиля к полу, он отодрал скотч, стягивающий его по рукам и ногам. Освобожденный ливанец сразу попытался прикрыть гениталии, но снять вонючий капюшон у него не хватило духу.

– Где я…

Не отвечая, агент поднял его и усадил на стул.

– Кто вы?

Линкс наручниками приковал его запястья и щиколотки к ножкам стула. Это заставляло Делиля сидеть наклонившись вперед, в малоприятной как психологически, так и физически позе смирения.

– Что вам от меня надо? Кто вы?

Линкс наклонился над своим пленником. Капюшон вонял. Он тоже был вывалян в дерьме. Линкс вполголоса прошептал на ухо Насеру несколько слов:

– You are just a fucking disgusting pig. [95]95
  Ты мерзкая, вонючая свинья (англ.).


[Закрыть]

И вышел.

Около трех часов ночи дверь камеры снова открылась. Рухнувший на пол вместе со стулом ливанец лежал на боку, лицом вниз, и не двигался. Похоже, он отключился. Линкс ткнул его электродубинкой и снова посадил, не снимая наручников.

Насер нервничал, был напуган.

Спустя несколько секунд агент принес второй стул и деревянный стол, который поставил перед узником. Тот опять попытался прикрыть половые органы. Линкс снова вышел. Когда он вернулся, в руках у него была тарелка с едой и бутылка воды. Заслышав его приближающиеся шаги, Делиль отпрянул. Линкс протянул руку и снял с головы пленника капюшон.

Глаза Насера Делиля покраснели и были обведены кругами. Сначала он не видел ничего, кроме черного силуэта, двигающегося взад-вперед около него. Делиль только моргал, но ничего не мог рассмотреть, потому что вместо лица у того был огромный сверкающий глаз.

– Кто вы?

Тень перестала двигаться, но не отвечала. Насер опустил глаза, чтобы привыкнуть к свету.

Ему было не по себе. Он испытывал холод, голод. Стыд. Страх.

Наконец пленник поднял голову, бросил взгляд на тарелку, потом на силуэт своего палача. Очевидно, перед ним стоял человек. Из его черного комбинезона выходил провод, теряющийся где-то в живом свечении, заменяющем ему голову, под густой шевелюрой. Вероятно, он переговаривался с другими людьми, находившимися снаружи.

Прошло какое-то время, ни слова не было произнесено.

Делиль не выдержал первым:

– Который час?

На этот раз незнакомец ответил:

– English. [96]96
  По-английски (англ.).


[Закрыть]

– What… time? [97]97
  Сколько… времени? (англ.).


[Закрыть]

Первый прокол.

– Двенадцать.

Тень жестом указала на тарелку с сандвичем:

– Tuna. [98]98
  Тунец (англ.).


[Закрыть]

Потом на бутылку:

– Water. [99]99
  Вода (англ.).


[Закрыть]

Линкс видел, как пленник, все еще избегая смотреть на свет фонаря на его лбу, переводит глаза с еды на питье. Искушение. «The Pixies» в его правом ухе поочередно подхватывали куски «Surfer Rosa». [100]100
  Первый долгоиграющий альбом американской индироковой группы.


[Закрыть]Ливанец опасался, и не без причин. Теперь он разглядывал крышку бутылки. Она была нетронута.

Что вовсе не означало, что жидкость в ней не «улучшена».

Агент заранее впрыснул туда разбавленный до средней концентрации раствор таблеток экстази. У самого основания горлышка. Со временем у него вошло в привычку использовать этот рецепт. Наркотик не заставит пленника говорить, этим достоинством он не обладает. В такой дозе Делиль даже не поймет, что кое-что проглотил. Это просто сделает его немного общительней.

Процесс деградации, который запустил агент, довершит остальное.

В конце концов Насер сначала набросился на воду, а потом на сандвич.

Второй прокол.

Минуты две-три агент внимал звучанию гитарных аккордов, не отвечая на нескончаемые вопросы заключенного. Погрузившись в музыку, он едва слышал, как тот жует. Зрелище полного рта ливанца с испачканными хлебом, майонезом и тунцом зубами порядком поднадоело ему.

Когда Делиль уже заканчивал есть, Линкс подобрал с полу и положил на стол довольно плотный картонный конверт, прежде остававшийся вне поля зрения. На лицевой стороне, на виду, можно было прочесть написанные красным фломастером буквы: «Мишель Хаммуд a.k.a. [101]101
  Also known as… – Также известный как… (англ.).


[Закрыть]Насер Делиль a.k.a. Абу эль-Калам».

Выключив запись, он наклонился вперед:

– Do you have any idea why you are here? [102]102
  Вы знаете, почему вы здесь? (англ.).


[Закрыть]

Глаза Насера выдавали острый приступ панического страха. Он затряс головой. Неистово.

– We are going to talk about you and your life… For as long as we need to. – И добавил: – If you ask me, the longer, the better. [103]103
  Мы с вами будем говорить о вас и вашей жизни… Столько, сколько потребуется… А если вас интересует мое мнение, то чем дольше, тем лучше (англ.).


[Закрыть]

Ружар заметил, что Амель отвлеклась. Она рассеянно любовалась видом на Монмартрский холм, открывающимся за широкой застекленной стеной.

Часы журналиста показывали пять минут первого. Пора сделать паузу.

– Сегодня не жарко: солнца нет.

Они вот уже три часа трудились над зафиксированным на пленке и бумаге отчетом о состоявшейся в конце августа в предместье Парижа конференции. Оратор, кстати герой следующей книги Ружара, делился своими соображениями относительно Французской Республики, которую ислам готов уважать при условии внедрения его принципов в ее учреждения.

– И все равно хорошо.

– Здесь перед ремонтом была швейная мастерская. Моя жена купила это помещение в середине восьмидесятых: тогда никто не хотел жить в таком простецком районе. Селиться дальше девятого округа было не в моде. К тому же благодаря кризису недвижимость стоила гроши. – Они сидели в мансарде над гостиной квартиры-студии Ружаров. – Пойду сделаю кофе. Потом еще часик поработаем, и все. У меня на вечер назначены встречи. Но прежде перекусим где-нибудь поблизости. Я приглашаю. Идет?

Амель с улыбкой кивнула. Когда журналист вышел, она раскрыла одну из газет, валявшихся на его столе. У Ружара были почти все. Мечта.

АФГАНИСТАН: ЗАКУЛИСНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ. – БЕН ЛАДЕН ПОД КОНТРОЛЕМ ТАЛИБОВ? БЫВШИЙ КОРОЛЬ В ИЗГНАНИИ ПЛАНИРУЕТ ВОЗВРАЩЕНИЕ…

Сегодня утром она думала о своих родителях. Главным образом о матери, так и не простившей ей замужество. По странному стечению обстоятельств традиция и обычаи, некогда разделившие мать и дочь, теперь снова их сближали. От этого становилось только хуже, ибо по иронии судьбы невидимая стена, вставшая между ними, тоже укреплялась из-за этой вновь обретенной близости.

СВИДЕТЕЛЬСТВО: МОЛОДАЯ ФРАНЦУЖЕНКА, ИСЧЕЗНУВШАЯ 11 СЕНТЯБРЯ, ПОЯВИЛАСЬ ПОСЛЕ ДОЛГИХ ДНЕЙ МОЛЧАНИЯ / ЭВАКУАЦИЯ С ЭЙФЕЛЕВОЙ БАШНИ: ЛОЖНАЯ ТРЕВОГА…

Разрыв окончательный. За полгода никаких попыток к сближению. Только отец и сестра тайком поддерживали связь с Амель. Но никогда к ней не приходили. К ним. К нему. Амель и Сильвен по-прежнему жили в его квартире, и порой, несмотря на все внимание мужа, она чувствовала себя там чужой.

ПРОЦЕСС ПО ДЕЛУ ОБЩЕСТВ ВЗАИМНОГО СТРАХОВАНИЯ: СЕГОДНЯ НАЧАЛИСЬ ПЕРВЫЕ СУДЕБНЫЕ РАЗБИРАТЕЛЬСТВА / ВЗРЫВ НА ЗАВОДЕ: ХАОС И НЕРАЗБЕРИХА…

Сам того не ведая, Ружар толкал ее на трудный и тернистый путь. Но при этом он дал ей первую настоящую работу и, возможно, новые перспективы. Позицию журналиста нельзя было считать беспристрастной, она обуславливалась текущим моментом – профессия обязывает. Однако его осведомленность в области ислама выходила далеко за пределы одних только представлений о феномене исламизма.

Эти глубокие знания сочетались у Ружара с распространяющимся на всех фундаменталистов неприятием главенства какой бы то ни было религии. Он не проповедовал, ничего не навязывал, просто предлагал иное прочтение. А ее дело – в документах, над которыми он предлагал ей корпеть, обнаружить истину за лицемерием; опасность, скрытую под убедительными речами; заградительные блоки в самой проповеди об открытости. Подвергнуть разоблачению такийя– исламское искусство эзопова языка, служащего для сокрытия своей веры и убеждений во избежание гонений.

КОМПОСТЕРЫ ДЛЯ ПРОСТАВЛЕНИЯ ДАТЫ И ВРЕМЕНИ: БОРЬБА ПРОТИВ ВАНДАЛИЗМА В БОЛЬШИХ ГОРОДАХ…

Хорошо бы ей углубить свои знания о религии, с которой она почти незнакома, хотя и родилась в мусульманской семье. Изучить все течения, обычаи, развитие во времени и пространстве, чтобы определить место этой религии в исторической и культурной перспективе. Быть может, попутно она найдет средство, которое поможет ей вступить в диалог с родными.

БОМЖ, СБИТЫЙ ПЬЯНЫМ ВОДИТЕЛЕМ / ОГРАБЛЕНИЕ: ЖАНДАРМ РАНИЛ ПОДОЗРЕВАЕМОГО…

Зазвонил телефон. Откуда-то из глубины квартиры Ружар крикнул, чтобы она сняла трубку.

– Здравствуйте, это Мартина…

– Здравствуйте…

Наступило молчание, затем:

– Могу ли я поговорить с Бастьеном Ружаром?

– Пожалуйста, подождите, он сейчас подойдет.

– Спасибо…

Когда Амель опускала трубку, ей показалось, что на том конце провода произнесли ее имя. Связь была не слишком хорошей, и она не решилась переспросить собеседницу. Она не была знакома с этой Мартиной, а та могла принять ее за сумасшедшую. Так что Амель вновь взялась за газету.

ГОРЯЧИЕ ВЫХОДНЫЕ ДНИ. ФРАНЦИЯ ОХВАЧЕНА ПОЖАРАМИ…

Парижские пожарные тоже на боевом посту все выходные.– …Около трех часов ночи в воскресенье в подвале дома в девятнадцатом округе был замечен огонь. Десятки людей, среди них дети, вынуждены были эвакуироваться глубокой ночью. Только ранним утром, после того как пожар удалось потушить, они вернулись в свои постели…

Войдя в комнату, Ружар схватил трубку. Амель одними губами назвала ему имя собеседницы, он покачал головой.

– Я почти забыл о вас. – Он включил громкую связь. – Мадемуазель, мадам?..

– Очень жаль. Хотя у вас ведь столько поклонниц… На что я могла надеяться?

Лицо журналиста посуровело.

– Перейдем к делу, у меня много работы.

– Представляю… – После долгого молчания вновь раздался голос незнакомки: – Вы знакомы с Шарлем Стейнером?

– Нет, а кто это?

– Наведите справки. Вот увидите, очень интересный человек. – Как и в первый раз, «Мартина» резко положила конец их разговору: – Всего доброго.

Она прервала связь, не дав Ружару времени хоть что-нибудь добавить.

Заинтригованная Амель ничего не говорила, но на ее лице было написано любопытство.

– Просто сумасшедшая. Так мне кажется. – Журналист повесил трубку и налил себе кофе. – Она мне уже однажды звонила, недели две назад. Совсем вылетело из головы.

– Что она хотела?

– Встретиться.

– Довольно странный способ…

Ружар подул на кофе.

– Не совсем. В нашей профессии нередко сталкиваешься с поклонниками или мошенниками.

– То есть?

– Нас снабжают ложной информацией, чтобы вызвать определенную реакцию, навредить кому-нибудь или что-то скрыть. Простая и незатейливая попытка манипулирования.

– А это имя – Стейнер?

Прежде чем ответить, журналист помедлил:

– Возможно, все это ерунда. Вернемся к нашим баранам, ты не против? – Он указал рукой на разложенные на столе документы. – Это конкретное дело.

Мужчина минуты две стоял не шевелясь, прижавшись лбом к стеклу и вертя в пальцах маленький металлический диск, только что вынутый им из телефонной трубки. Перед ним, серая и массивная, возвышалась церковь Святой Магдалины. Струящиеся по стеклу капли дождя размывали ее контуры.

Они были мрачными, неясными и расплывчатыми, по образу его вселенной.

Он вздрогнул, когда кто-то ручкой зонтика нервно застучал по стенке телефонной кабины. Женщина. Ее губы произносили слова, которых он не понимал. Он резко распахнул дверь и при выходе, не извинившись, толкнул нетерпеливую скандалистку.

Во второй половине дня у Ружара была назначена встреча с неким Жюльеном Акрутом, заместителем генерального секретаря Национального независимого профсоюза полиции – офицерского профсоюза, теоретически стоящего на левых позициях. Акрут, чья сфера деятельности распространялась на все службы Министерства внутренних дел, был одним из источников журналиста в том, что касалось криминальных дел. Взамен он иногда использовал Ружара, чтобы печатать неотложные «базовые» обращения. Оба они не заблуждались на чужой счет: каждый преследовал свою выгоду.

Офицер появился с небольшим опозданием и торопливо протиснулся к Ружару. Его огромному телу непросто было лавировать между теснившимися на закрытой террасе кафе столиками.

Журналист, издали заметивший, как он переходит мост Сен-Мишель и одноименную площадь, спросил:

– Ты был в тридцать шестом?

– Обедал с парнями с улицы Криме. – Отдуваясь, Акрут тяжело рухнул на стул. – Так обожрался! – Зна́ком подозвав официанта, он заказал кофе. – Я очень спешу, что тебе надо?

– У тебя есть что-нибудь на группу, взятую двадцать первого в пригороде? Мои информаторы из службы надзора молчат как рыбы, ничем больше не делятся.

Лицо полицейского осветилось широкой улыбкой.

– Правда? – Он помолчал, наблюдая за толпой на площади. – Это война, Бастьен, но не против террористов, а между спецслужбами и даже между их группами. До недавнего времени все просто болтали, стараясь узнать, кто что сделал или не сделал, кого сцапал, что сказал. Но там, наверху, сдрейфили и считают, что говорильни многовато. Они хотят результатов. Очень неподходящий момент, чтобы прямо у них под носом что-нибудь рвануло. Понимаешь, это будет позор. Так что инструкции таковы: заткнуться!

– Все это меня не устраивает.

– Чего тебе все-таки надо?

– Помимо всего прочего? Хочу знать, что стало с этим якобы набитым взрывчаткой чертовым грузовиком, о котором все кричали, не зная, где он находится, и существует ли на самом деле.

– Человек, видевший человека, видевшего человека…

– Что?

– Брось. Ничем не могу тебе помочь. У меня другие заботы. Впрочем… – Акрут передумал. – Ладно, попробую связаться с одним знакомым из Соссэ, погляжу, согласится ли он поговорить с тобой.

– Общая разведка?

Полицейский кивнул.

– Из какого отдела?

– Сам скажет, если захочет.

– Нет больше доверия честному человеку!

– Между нами? Это что-то новенькое.

Мужчины ненадолго умолкли. Акрут допил кофе и сделал вид, что уходит:

– Ладно, больше ничего не хочешь спросить?

– Стейнер.

– Кто-кто?

– Шарль Стейнер.

– В списках не значится. – Полицейский поднял руку, чтобы пресечь новые расспросы Ружара. – Но я при случае посмотрю. У меня, как ты знаешь, есть своя работа. Расплатись. Пока.

Амель вернулась домой после восьми часов. В погруженной во тьму квартире было тихо. Она зажгла свет и сразу позвонила Ружару, горя нетерпением поделиться с ним своими находками.

На третий гудок ей ответил женский голос:

– Алло?

– Добрый вечер, могу ли я поговорить с Бастьеном?

– Тебя!

Глухой стук свидетельствовал о том, что трубка небрежно брошена на твердую поверхность. Амель слышала звук отдаленного разговора, но не уловила деталей; только тон, похоже, повышенный, а потом различила приближающиеся нервные шаги.

– Ружар. Кто говорит?

– Амель.

– А, добрый вечер. Что-то случилось?

– Вовсе нет. Я только что вернулась из Библиотеки «Франсуа Миттеран» и…

– Ты провела там весь вечер? – Казалось, журналист удивлен.

– Стейнер. Возможно, стоит им поинтересоваться.

– Я же сказал тебе, что это чепуха. Брось.

– Вы…

– Ты.

– Да, прости, ты… Ты уже слышал об организации под названием Общество оперативной обработки, управления и надзора?

– Чего?

– Это люксембургская контора, французским филиалом которой здесь, в Париже, на улице Риволи, руководит Стейнер.

– И что они делают в этой своей конторе? – Казавшийся раздраженным, Ружар задал вопрос ироничным тоном.

– Точно сказать трудно, но это имеет отношение к Министерству обороны, контрактам на вооружение и образование военных в Африке и других странах Ближнего и Среднего Востока. Я нашла всего две статьи с упоминанием об этом обществе.

– А, ну и где же?

– В Интернете. Кроме того, я порылась в документальных фондах библиотеки. Геостратегические журналы, откуда взяты эти статьи, существуют на самом деле. К тому же я достала фотографию Шарля Стейнера, сделанную в прошлом году. Он сфотографирован с офицерами армии Берега Слоновой Кости, и похоже, его это совсем не обрадовало.

Наступило долгое молчание. На другом конце провода Амель слышала дыхание журналиста.

– И что дальше?

– Ну, эта незнакомка, «Мартина», которая вам… тебе звонит и просто произносит это имя – Стейнер. И парень этот не блеф. Он мелькает во франко-африканском формировании. И возможно, где-то еще. Я подумала, что…

– Я уже объяснял тебе, что, возможно, это пустышка…

– Но…

– Дай мне закончить. Поскольку ты так за это уцепилась, пойди взгляни на передвижения этого Стейнера, посмотри, что он делает, кто к нему ходит. Если дело стоящее, будем копать. – Журналист сделал паузу, а потом продолжил: – А главное, не думай, что я тебе заплачу сверх условленного. Ты решила поиграть в великого сыщика – но это на твоей совести. Пока.

Он повесил трубку.

На пороге гостиной появился Сильвен:

– Ну что, как первый денек? Все нормально? – Он присел на диван рядом с Амель.

– Умопомрачительно. – Молодая женщина прижалась к мужу. Почти касаясь губами его уха, она прошептала: – А ты как?

– Устал смертельно.

– Неужели? – Пальцы Амель скользнули вверх по бедру Сильвена. – Непохоже.

02.10.2001

Около часу ночи Линкс вернулся в подвал. Освободившись от непромокаемого комбинезона и шлема, он прервал наконец какофонию, в течение нескольких часов терзающую слух Делиля.

Агент открыл камеру, и в нос ему ударил острый запах мочи.

Пленный скорчился на полу возле металлической двери. Он дрожал. Линкс пнул его ногой и остался доволен ответной реакцией. Внезапно охваченный приступом явно неконтролируемых спазмов, ливанец взвыл и несколько минут бился в страшных судорогах.

Чрезмерное беспокойство: знак того, что состояние пленного изменяется, как задумано.