Текст книги "Время скорпионов"
Автор книги: D. O. A.
Жанр:
Политические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц)
Трудиться над историей Общества оперативной обработки, управления и надзора.
Все утро Амель читала книгу Гавальды и почти закончила его. Да и пора было, чтение оказалось трудным испытанием. Она сама не понимала почему, ведь книга ей понравилась. Оставалось всего несколько страниц, она прочтет их позже, а сейчас ей хотелось выйти подышать. Амель поискала глазами визитную карточку Сервье, которой была заложена книга, и нашла ее перед клавиатурой компьютера на рабочем столе в гостиной. Ее глаза задержались на блестящем бристольском картоне. Его e-mail адрес.
Вторник 09.10.01@10:03
Кому: [email protected]
Тема: извинения
Здравствуйте,
я хотела извиниться перед вами за свое резкое поведение вчера вечером. Мне следовало бы пригласить вас выпить, но я побоялась, что это будет неверно истолковано. Еще раз спасибо, что принесли бумажник. Могу ли я надеяться искупить вину, пригласив вас на этот пресловутый кофе?
Амель Рувьер-Балимер
Понсо встретился с журналистом по имени Ружар в баре на улице Боэти, куда он имел привычку заглядывать, когда хотел передохнуть не слишком далеко от министерства. Но и не слишком близко. Он согласился на разговор только потому, что об этом его настойчиво просил Акрут из полицейского профсоюза. Понсо не любил писак, так что с легкостью соблюдал требование своего руководства молчать.
В начале разговора полицейский крайне расплывчато отвечал Ружару и засыпал его соблазнительными, но малозначимыми деталями.
– А как обстоят дела с сотрудничеством между различными антитеррористическими службами?
– Хорошо. Полное взаимопонимание. В конечном счете, у нас ведь общие цели.
– Странно.
– Почему?
– Я слышал, что во Дворце [119]119
Имеется в виду резиденция французского правительства, Дворец Матиньон.
[Закрыть]как раз по этому поводу даже закатили скандал.
Понсо пожал плечами:
– Я не в курсе. Подобные вещи меня не касаются.
– Только между нами, что вы думаете об Аль-Каиде? У меня создалось впечатление, что это, как теперь часто бывает, приведет к новой неразберихе, которую нам станут подавать под разными соусами.
– Это у вас мания журналиста, да? Или американца, как вам больше нравится. До крайности все упростить или дать врагу имя и тем сделать его менее страшным.
– Вы не верите во влияние ваххабизма на международный терроризм?
– Я этого не сказал. Но моей проблемой по-прежнему остаются алжирцы. Некоторое время назад они назывались Вооруженной исламистской группой. Теперь, как раз из-за ваххабизма, они понемногу скатываются к салафизму. Так что сегодня они в основном объединяются под знаменем Салафистской группы проповеди и джихада, [120]120
Создана в Алжире в 1998 г.
[Закрыть]но в основе своей это все те же чокнутые. – Понсо знаком попросил бармена принести счет. – А я еще не говорю о марокканцах или тунисцах. И многих других.
– Сильно ли мы рискуем? Если сравнить с ботулизмом, что серьезнее?
– Мы воюем. И чем скорее мы это осознаем, тем лучше.
Ружар заговорщицки склонился к нему:
– Сменим тему? Вас не удивило, как закончился субботний матч?
– Нет.
– Значит, вы этого ждали?
– Нет.
– Тогда что же?
– Да мне плевать.
– И все-таки…
Понсо снисходительно посмотрел на журналиста:
– Вы что, думаете, у нас нет дел поважнее, чем эта ерунда? Хотите, я скажу вам, что думаю о здешних мусульманах? Двадцать из ста неисправимы: это радикалы до мозга костей, проповедующие воинствующий жесткий ислам. Еще двадцать полностью интегрировались и никогда не доставят нам неприятностей. Шестьдесят оставшихся пойдут за основным потоком. Итого выходит восемьдесят процентов, мягко говоря, потенциальных неприятелей. Так что заканчивающиеся бардаком идиотские футбольные матчи порядком мне осточертели. – Полицейский выложил на барную стойку несколько монет. – Все, поговорили. У меня работа.
– Шарль Стейнер.
Понсо замер и уставился на Ружара.
– Вы ведь с ним знакомы?
– Почему этот господин вас интересует?
– Один достоверный источник привлек к нему мое внимание. Что он за человек?
– Хороший человек. Впрочем, я встречался с ним всего однажды, так что не ждите больших разоблачений.
– По работе?
Полицейский кивнул:
– Он тогда работал в мили,а я – в Управлении территориального надзора, еще до госбезопасности. Но прошло уже лет пятнадцать, не меньше. – Он смерил своего собеседника внимательным взглядом. – Что вы про него слышали? Он теперь частное лицо, и деятельность, которой он занимается, теоретически не может вас интересовать.
– Мне все именно так и говорят. Значит, вы работали со Стейнером. Над чем?
– Над креветками с соусом мореск. Я должен идти, до свидания.
Вернувшись из кино, Амель сразу включила компьютер. Ее ждало письмо от Сервье. Он принимает ее приглашение на кофе, но не раньше конца недели, самое раннее в четверг, потому что до этого будет в командировке в Лондоне.
Она тут же ответила ему и предложила встретиться в четверг вечером: более интересных планов на это время у нее нет. Она рискнула даже задать вопрос о его работе. То он в Париже, то в Лондоне, то снова в Париже, возможно, где-то еще, просто удивительно. Чем же он занимается? Где на самом деле живет?
Когда она отправляла почту, зазвонил ее мобильный. Ружар.
– Наконец-то!
– Ты беспокоилась? Соскучилась по мне?
Амель заговорила спокойным, ровным тоном:
– Вовсе нет.
– Лгунья. Надо было уточнить некоторые детали. Так вот, дело сдвинулось с мертвой точки. Я кое-что разузнал о Стейнере.
– А именно?
– Думаю, что раньше, в другой жизни, он был шпиком.
– Кем?
– Тайным агентом, шпионом. Офицером службы внешней разведки. Один сотрудник из общей разведки как раз сегодня проговорился.
– Ну и?..
– Ну и это открывает нам многие пути. Надо бы встретиться с одним моим приятелем. Думаю, он тебе очень понравится. Почисти свой ежедневник, скоро тебе придется поработать.
– Это супер, но…
В голосе Амель Ружар уловил сомнение:
– Не беспокойся, у меня для тебя есть и другие хорошие новости.
Рассказав ассистентке о Клейне, об их уговоре, детали которого слегка приукрасил, журналист упомянул о вознаграждении, статьях в соавторстве и успокоил ее. С легкостью: уже не раз за свою жизнь ему случалось успокаивать женщин.
11.10.2001
Карим дошел до середины бульвара Ла-Виллет и остановился возле одной из мощных опор, поддерживающих надземное метро. В сотне метров от него Джафар только что углубился в жилой массив Лепаж. Дальше преследовать ни к чему, цель его известна: квартира Нуари Мессауди.
Каждый вечер после молитвы обращенный менял головной убор и превращался в того, кем был до встречи с Богом: в дилера. В то время его звали всего лишь Лоран Сесийон. Он был тщедушным подростком невысокого роста, с курчавыми рыжими волосами. Теперь череп его гладко выбрит, а тело стало более мускулистым. Его суровые глаза видали виды, он прошел через испытания, встречался со смертью. Он стал Джафаром, воином.
Как всегда по вечерам, он нес Неззе, которому помогал в «коммерческой» деятельности, дневную выручку. Напрямую они ничем не торговали и выступали лишь как посредники. Контакты, заказы, оплаты. Ничего больше.
Кроме Неззы, Сесийон почти ни с кем не общался. Минимум взаимодействия с коллегами по официальной работе, отсутствие определенных друзей, никакой подружки, редкие вежливые беседы с некоторыми правоверными из мечети. Фанатик, живущий в аскезе в ожидании великой битвы. Его жизнь была тусклой и асоциальной. Он существовал лишь в своем мире, вдали от реальности.
Вроде Карима.
Феннек отвел глаза и осмотрелся. Было почти два часа ночи, и, кроме большой группы бомжей, приютившихся под путями метро, на бульваре не было ни одного прохожего. Эти клошары жили здесь, пьяные, шумные, злобные и задиристые. Регулярно вызываемой местными жителями полиции пока не удалось изгнать их, но она часто наезжала сюда для проверки. Пользы эти визиты не приносили никакой, зато сильно усложняли жизнь Карима. Два дня назад у него уже проверяли документы. К счастью, ни Джафар, ни Незза в этот момент не появились.
Воспоминание о происшествии навело агента на мысль о стратегическом отходе. Ему известно, что́ Сесийон сделает в ближайшие несколько минут: уйдет от Мессауди и вернется домой, к госпиталю Сен-Луи. Так что рисковать бессмысленно.
Феннек снова пересек бульвар Ла-Виллет и двинулся в сторону площади Колонель-Фабьен. Не успел он пройти и двадцати метров, как заметил свет.
Крошечную оранжевую точку, вскоре исчезнувшую.
Сигарета. Кто-то курил в темноте на переднем сиденье автомобиля, припаркованного среди других вдоль противоположного тротуара, под незажженным фонарем. Ничем не примечательная машина. Если бы не эта досадная привычка, ее и видно бы не было. Впереди сидели два неподвижных силуэта – курильщик и водитель.
Агент незаметно прибавил шаг. Выйдя на площадь, он свернул на улицу Луи-Блан и дошел до набережной Жемап. Там он двинулся направо вдоль канала Сен-Мартен, пробежал еще сотню метров и пересек паркинг многоквартирного дома, чтобы попасть в примыкающий к бульвару Ла-Виллет сквер Жан-Фальк. Там, в темноте, он, пригнувшись, осторожно подобрался поближе к автомобилю и наконец замер за какими-то деревьями.
Ждать.
Он видел вход в жилой массив Лепаж и машину. Она все еще была там с двумя своими пассажирами. Через двадцать минут из-за угла появился Джафар. Когда он приблизился к площади Колонель-Фабьен, из машины вышел курильщик и направился следом. Машина сразу тронулась, совершила полукруг, затем вернулась и тоже последовала за обращенным.
Карим, не шевелясь, наблюдал за этим маневром, пока машина не проехала мимо него. Сочтя расстояние между ним и автомобилем достаточным, агент покинул сквер и пошел за пешеходом, почти наступающим на пятки Джафару. Следить пришлось недолго. Мужчина среднего телосложения, в штатском вскоре оказался на паркинге дома Сесийона на улице Зеленски. Там, в припаркованной в темноте машине, уже поджидал его приятель.
Значит, эти двое следят за обращенным.
Не за Неззой.
Феннек запомнил регистрационный номер автомобиля. Если передать его Луи, можно узнать личность этих парней. Ясный и правдивый ответ выявил бы их принадлежность к Министерству внутренних дел. Любое проявление замешательства выдало бы этих младших «товарищей» Министерства обороны и доказало бы существование операции, параллельной его собственной. Как и многое другое.
Немного обеспокоенный, Карим пошел прочь. Даже если эти парни следили за Джафаром, они не могли не заметить его. Феннека бы больше устроило, если бы они оказались из Управления военной разведки. Тогда они не промажут мимо цели.
Ведь предупреждал же его куратор, чтобы был осторожнее.
– До такой степени, что все стали называть его «мастер порки».
– Мне трудно вам поверить.
– Тем не менее. – Бернар Дюссо наградил Амель доброжелательной улыбкой. – Я даже сообщу вам еще одну пикантную деталь. Когда он проходил по коридору, многие щелкали языками, подражая хлопанью хлыста.
Он расхохотался.
Молодая женщина пригубила сотерн, [121]121
Сотерн– сорт белого вина.
[Закрыть]настойчиво предложенный этим изящным и очаровательным старым другом Ружара. Они встретились в «Ле Дивеллеке» [122]122
Изысканный и элегантный дорогой ресторан, специализирующийся на блюдах из морепродуктов, назван по имени своего основателя Жака ле Дивеллека.
[Закрыть]после обеда. Вот уже битый час отставной чиновник Министерства иностранных дел потчевал ее гадкими, скабрезными анекдотами. Сперва исторические анекдоты, а уж потом исторические события.
Амель впитывала его слова, отворявшие ей двери в новый, настоящий мир – мир власти. У нее кружилась голова.
– И все же не всё и не всегда так забавно. – Лицо Дюссо внезапно сделалось загадочно равнодушным, а глаза встретились с глазами журналистки. – Таков этот политик первого плана, по словам его жены любящий «перехватить стаканчик», или, как поэтично выражаются некоторые мои друзья-полицейские, «словить белочку». Снять стресс, так сказать. Она даже пару раз ходила жаловаться, но дело где-то затерялось. – Бывший чиновник сложил свою салфетку. – Привилегия должности.
– Вы вообще не называете имен, вот что обидно.
– Милое дитя, имена всем известны, спросите у своего соседа.
Амель с удивлением повернулась к Ружару, тот отвел глаза. Он пристально смотрел на Дюссо, чьи истории знал наизусть. Позволить ему исполнить номера его программы – это еще ничего, главное, чтобы он не заводил серьезных разговоров… Тут слушатель рискует оказаться вовлеченным в бранчливый, а главное, нескончаемый спор.
– Тогда почему никто ничего не говорит?
– Очень хороший вопрос, на который я, к сожалению, не могу ответить, ибо сам являюсь частью этой лицемерной системы. Как и вы, работники прессы, «четвертая власть». – Старик ухмыльнулся. – Все мы виновны в отсутствии объективной оценки и ответственности. Трусость завоевывает все новые позиции. Да и вообще, какая разница, я не думаю, что народ готов идти за смелыми и неподкупными людьми. Слишком тяжко. В глубине души я верю, что у этой страны именно та элита, которой она заслуживает, – элита по ее образу и подобию.
– Кстати, об элите… – Ружар счел, что ему пора вмешаться и перевести разговор в нужное русло. – Не приходилось ли тебе случайно за годы твоей долгой карьеры встречаться с неким Шарлем Стейнером?
– Исключительный человек.
Журналисты одновременно придвинулись ближе. Дюссо был на верху блаженства.
– Могу ли я спросить, почему он тебя интересует?
Ружар виртуозно парировал вопрос:
– Я пишу статью для геостратегического журнала.
– Понятно. Стейнер. Лицо, действующее на втором плане. Надо заметить, это ему подходило как нельзя лучше. Он из тех, кто делает вещи необходимые, но несовместимые с идеей современной просвещенной демократии.
– Например, попрание закона и прав человека? – Провокация Амель потерпела неудачу.
Мягкая морщинистая рука легла на ее пальцы и слегка сжала их.
– В прежние времена это называли «realpolitik». Люди забыли само понятие, но это не значит, что оно вышло из употребления.
– Ты говоришь в прошедшем времени, он что, забросил эту деятельность? – Ружару не хотелось, чтобы разговор отходил от главной темы. – Тогда что такое Общество оперативной обработки, управления и надзора? Почетная должность, позволяющая ему наживаться за счет налогоплательщиков в награду за свою верную и преданную службу?
Отставной чиновник расхохотался:
– Во всем-то ты видишь эгоизм, личные амбиции и зло.
– А кто упомянул «реальную политику»?
Ружар подводил своего друга именно к тому, что ему было нужно. Амель старалась ничего не пропустить.
– Это общество можно назвать как угодно, только не почетной должностью. Стейнер еще очень полезен в стратегических ведомствах, связанных с обороной и нефтью.
– В качестве кого?
– Он их охраняет. Но средствами, отличающимися от тех, которыми распоряжался прежде.
Установилось молчание.
– Почему кто-то решил встретиться с нами, специалистами из отдела происшествий, в связи с этим Стейнером?
Вопрос молодой женщины вызвал реакцию обоих ее собеседников.
Лицо Дюссо просветлело от столь невероятной непосредственности.
Ружар, напротив, нахмурился. Эта маленькая дурочка даже не понимает, что почти назвала их источник информации, болтливый и добровольный. Кстати, за кого она себя принимает? «С нами? Специалистами?» Какая ты, к черту, специалистка?!
– Это действительно странно. Насколько мне известно, Стейнер по возможности держится на расстоянии от уголовщины. – Пенсионер взглянул на часы. – К величайшему моему сожалению, вынужден вас покинуть.
Он сделал знак метрдотелю, и тот незамедлительно принес счет. Ресторан опустел, почти везде уже накрыли для приема вечерних посетителей. Только их стол все еще сопротивлялся чопорному порядку заведения.
Несколько минут спустя трое сотрапезников оказались на улице напротив Дома инвалидов. Дюссо поцеловал Амель руку и отвел Ружара в сторону. Он говорил тихо, взвешивая каждое слово:
– «Бассейн» переживает тяжелый период… – Никто уже не называл так службу внешней разведки, кроме его ветеранов. Это название объяснялось тем, что штаб-квартира управления располагается вблизи водного стадиона на бульваре Мортье. – Идет война группировок.
– Каких группировок?
Дюссо немного отодвинулся от журналиста и на миг возвел глаза к небу – верхушка власти.
– Не так давно руководитель службы внешней разведки приблизил к себе некоего Монтану и отдалил остальных. У этого Монтаны дурная репутация. Он бандит, манипулятор. Я ни минуты не сомневаюсь, что его приход связан с грядущими событиями. Так что будь осторожен… – Старик кивнул в сторону Амель. – Будьте осторожны. Если твоя история со Стейнером как-то связана с их возней, о чем я, как ты понимаешь, ничего не знаю, тогда, возможно, очень скоро тебе покажется, что твои бородатые друзья совершенно безвредны…
Амель опаздывала. Ружар сильно задержал ее, затеяв обсуждение встречи с Дюссо. Она запыхалась и, чтобы перевести дух, остановилась на пороге бара, сбитая с толку его голубоватым светом, резко отличающимся от пошло сверкающей классической галереи отеля «Плаза Атене». От роскоши заведения ей стало немного не по себе.
К молодой женщине услужливо приблизился официант. Соломенный блондин, в строгом черном кителе, с очень бледной в холодном освещении кожей, оглядел ее с головы до ног:
– Добрый вечер, мадемуазель… Столик… Или лучше бар.
– У меня здесь встреча.
– С молодым человеком?
Амель кивнула.
– Я думаю, он вас ждет. Идемте.
При ее приближении Сервье встал и пожал ее дрожащую руку. Он сразу сообщил, что воспользовался ее опозданием, чтобы поработать, и указал на мобильный телефон и электронную записную книжку, лежащие на столе между двумя стопками документов:
– Мой кабинет. – По лицу его пробежала гримаса самоиронии. – Выпьете чего-нибудь?
– Не знаю.
– Хотите, дам совет? Попробуйте «Роз Руаяль». Шампанское со свежевыжатым малиновым соком. Рецепт заведения. Прекрасная вещь.
– Почему бы и нет?
Жан-Лу добавил в заказ еще одну порцию виски и отпустил официанта.
Амель сидела в напряжении, держа сумку на коленях. Она все еще не пришла в себя и до сих пор не сняла пальто.
– Тяжелый день?
– Наоборот, скорее интересный.
– Работа?
– Да.
– Я так и не знаю, чем вы занимаетесь.
– Верно, простите. – Амель внезапно вернулась к реальности. – Я журналистка, и сейчас мы… – Она замялась, раздираемая желанием рассказать и обещанием хранить молчание. – Я работаю над темой, о которой не слишком могу распространяться.
– Значит, и не говорите. Но похоже, вам нравится.
Она кивнула.
– Ружар считает, что… – Она прикусила язык.
– Коллега, полагаю?
– Очень известный журналист, я с ним работаю. Мне неловко, что я развела такую таинственность.
Принесли их заказ. Жан-Лу поднял стакан:
– За странствующие бумажники.
Журналистка последовала его примеру.
– Еще раз спасибо. И извините за понедельник. Просто я… Мне бы не хотелось, чтобы мое поведение было неверно понято. – Хотя сегодня вечером…
Амель опустила глаза и сделала два глотка шампанского:
– А что в этой жизни делаете вы?
– Я консультант. Мне платят за то, что я курирую молодые, только что появившиеся компании в секторе новейших технологий. И помогаю им встать на ноги. Очень банально.
– Но, судя по всему, вы много путешествуете.
– Это не так занимательно, как может показаться. Со временем все эти переезды становятся однообразными и утомительными. Как ни странно, особое неудобство вызывает не большая разница во времени, а накопление небольших временных сдвигов. В конце концов засыпаешь где попало, все пересадки похожи одна на другую, и складывается впечатление, будто все время пересекаешь одну и ту же страну, огромную, точно бесконечный терминал безликого аэропорта.
– Зато вы, наверное, встречаете массу народу. Ведь это же хорошо.
Сервье с улыбкой посмотрел на свою собеседницу:
– Верно, я встречаюсь со многими людьми, но знакомлюсь лишь с некоторыми из них.
– Как это?
– Узнать людей сложно, не так ли? Я хочу сказать, узнать по-настоящему. Даже очень общительные люди постоянно стараются скрыть свои мысли, свои маленькие недостатки, свои постыдные секреты, подлинные побуждения, верования. А ведь это главное, что следовало бы знать. Поскольку в один прекрасный день подобные вещи неожиданно всплывают на поверхность, и тот или та, кто находится перед вами, оказывается совершеннейшим незнакомцем.
– Каждый имеет право на свой внутренний мир.
– Может быть, лишь попав в этот мир, можно по-настоящему встретитького-то? Большая редкость, будь ты великим путешественником или нет.
Они молча выпили.
– Вы легко делитесь своими сокровенными мыслями? – Амель не спускала глаз с Сервье.
– Я думаю, не более чем все остальные. – Он тоже взглянул на нее – без вызова, но и без ложной многозначительности. – Но я бы очень хотел однажды сделать это.
Почувствовав внезапную неловкость, журналистка нашла другую тему разговора, первую, что пришла ей в голову:
– Вы не боитесь летать после… – И сразу об этом пожалела.
– Сегодня ровно месяц, да? – Черные зрачки Сервье теперь ничего не выражали. – Я не боюсь летать. Вы ведь верите в Бога, да?
Это «да» щелкнуло в конце фразы с сухой очевидностью выстрела и застало Амель врасплох. Может, он хотел сказать «вашего Бога»?
– Я верю во что-то: в высшую сущность, выходящую за пределы нашего сознания. Называйте как хотите. Обрядов я не соблюдаю.
Когда он спросил о родителях, она отвела глаза.
Очевидно осознав, что их разговор принимает опасный оборот, Жан-Лу поспешил вернуться к более простым темам:
– Конечно, теперь я как можно чаще стараюсь ездить поездом. Так меньше шансов влепиться в пятидесятый этаж башни.
– Там погибли люди.
Пристыженный, Сервье некоторое время молчал.
– Да, погибли. Из-за убеждений, которые кто-то счел более важными, чем человеческие жизни. Я уже говорил, что с недоверием отношусь к убеждениям. Религии, идеологии, в общем, убеждения – все это для меня слишком сложно. Я предпочитаю сближаться со встреченными мною людьми на уровне тонких чувствований, feeling. [123]123
Чувство, ощущение (англ.).
[Закрыть]Что не так-то просто. Это испытание.
Амель допила коктейль.
– Мне пора, муж ждет. Можно попросить счет?
– Идите, я разберусь.
– Не может быть и речи, я не…
– Пожалуйста. Я даже не надеюсь заслужить прощение.
Молодая женщина поднялась:
– Значит, я по-прежнему должна вам кофе.
– Всему свое время.
12.10.2001
ГАЗЕТНЫЕ ЗАГОЛОВКИ
УСИЛЕНИЕ АТАК НА АФГАНИСТАН / СЕВЕРНЫЙ АЛЬЯНС СТАРАЕТСЯ ПРОДВИНУТЬ ФРОНТ / УПРОЧЕНИЕ ПОЗИЦИЙ ФУНДАМЕНТАЛИСТОВ В ЮГО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ, ИНДОНЕЗИЙСКИЕ ИСЛАМИСТЫ ВЫСТУПАЮТ ПРОТИВ АМЕРИКАНСКИХ БОМБАРДИРОВОК / СИБИРСКАЯ ЯЗВА: БОЕВАЯ БАКТЕРИЯ. ТРОЕ ЗАРАЗИВШИХСЯ ВО ФЛОРИДЕ / АНТИВОЕННАЯ МАНИФЕСТАЦИЯ В ПАРИЖЕ / ФРАНКО-ИСПАНСКИЙ САММИТ: МЕЛКИЕ ДРЯЗГИ ГЛАВ ГОСУДАРСТВ / ЗАКОН О БЕЗОПАСНОСТИ В СЕТИ – ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ СВОБОДЫ! / НОВЫЙ РАДАР, СПОСОБНЫЙ ОБСЛУЖИВАТЬ ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ПОЛЕТОВ В ДЕНЬ.
Пятн. 12 окт. 2001 – 08:06:00
Кому: [email protected]
Тема: работа
Иду в редакцию проверить кое-какие детали того, о чем говорили вчера, буду держать тебя в курсе.
Ружар
Пятн. 12.10.01@09:13
Пятн. 12.10.01@09:13
Кому: [email protected]
Тема: отсутствует
Здравствуйте, я должна вам кофе, считаю необходимым отдавать долги. Дело принципа. До скорого.
Амель Рувьер-Балимер
Клейн нехотя согласился пройтись с Ружаром в обеденное время. Обычно в дни выпуска он запирался в редакции. Но журналист настаивал, и он не смог его отшить. Им надо было поговорить, и важно было сделать это в укромном месте.
Когда они шли по улице Ренн, Ружар сообщил, что теперь у него более четкое представление о Шарле Стейнере. Он располагает достоверными сведениями, полученными из двух источников, характеризуемых как «серьезные». Чтобы предупредить возможные опасения Клейна, он уточнил, что информаторы не знакомы между собой и, следовательно, не могут сговориться.
Изложив детали разговоров с Понсо и Дюссо, журналист рискнул выдвинуть свои гипотезы.
Первая касалась деятельности Общества оперативной обработки, управления и надзора. Биография Стейнера свидетельствовала об имеющемся у него опыте секретной работы. Кстати, широко известный факт, что в течение нескольких лет служба внешней разведки заключала сублицензионные договоры на привлечение других организаций к оперативной работе в своих приоритетных областях. Организация, которой руководил Стейнер, вполне могла быть одной из подобных марионеток.
Это подсказывало Ружару вторую гипотезу. Очень вероятно, к нему обратились потому, что деятельность Общества оперативной обработки во Франции могла входить в сферу его профессиональных интересов. А значит, можно предположить возможность проведения акции на национальной территории – акции, в которой была бы замешана служба внешней разведки.
– Но служба внешней разведки не уполномочена проводить операции внутри Франции.
Журналист бросил на патрона косой взгляд:
– Если бы наши тайные агенты соблюдали это правило, появился бы отличный повод для создания структуры вроде Общества оперативной обработки, управления и надзора, тебе не кажется?
– Допустим. Но что это на самом деле должно означать? Что наши секретные службы в настоящий момент проводят в стране нелегальную широкомасштабную антитеррористическую операцию? И для чего? Чтобы перебить всех бородачей? Смешно. Вспомни «Rainbow Warrior». [124]124
«Воин радуги» (англ.) – так назывались корабли организации Гринпис. Оригинальный «Rainbow Warrior» был построен как танкер в 1955 г.
[Закрыть]Это вполне всех усмирило.
– Если говорить о провалившейся операции «Сатаник», [125]125
Операция по саботажу «Rainbow Warrior».
[Закрыть]то они очень многое сумели сделать у нас под носом, причем так, что о них никто и не слышал.
Клейн задумался над словами Ружара:
– Все это не объясняет мне, почему кто-то решил обратиться к тебе. Чего хочет эта «Мартина»?
– Быть может, это просто добрая душа, желающая положить конец не слишком богоугодному делу. – Журналист усмехнулся, а затем продолжал серьезным тоном: – Есть еще кое-что.
– Выкладывай.
– Дюссо предупредил меня о внутренних разногласиях в службе внешней разведки.
– Какого рода?
– Политических. В связи с грядущими событиями. Возможно, «Мартина» работает на одну из противоборствующих группировок.
– Отсюда и попытка нами манипулировать. Я ведь тебя предупреждал. – Паранойя Клейна брала верх.
– Это было понятно с самого начала. Но что за ним кроется? Настоящая операция? Или это деза чистой воды, рассчитанная на то, чтобы заставить тебя совершить ошибку? Нет желания разобраться?
– Чего тебе от меня надо?
– Чтобы ты позволил мне продолжать и…
– И что?
– Мне бы хотелось задействовать Яна.
– Слишком дорого.
– Но он лучший. Мне бы хотелось, чтобы он для меня проследил за некоторыми людьми.
– Ян ведет слежку за обыкновенными людьми, а не за шпионами. Его сцапают.
– Поверь, если моя малышка Амель смогла сделать все то, что сделала, Ян ничем не рискует.
Клейн остановился и повернулся к Ружару:
– Твоя малышка Амель, да? – Он ненадолго задумался. – Скажи своему приятелю, чтобы дал тебе скидку.
Пятн. 12 окт., 23:38:22+2000
Кому: [email protected]
не заполнено
Дед,
я получил книгу, которую ты мне отправил. Спасибо, очень кстати: мне уже нечего было читать. Займусь ею нынче же вечером. И скоро сообщу тебе, что об этом думаю.
Линкс отправил сообщение и принялся за уборку только что использованного им рабочего места. Мельком бросив взгляд через плечо, он увидел, как парень за прилавком пытается охмурить кривляющуюся на пороге девчонку. Работник интернет-кафе больше не обращал внимания на посетителя. Агент вышел сперва на менеджера Сети, а потом на сервер, где тоже стер следы своего соединения.
Когда Линкс подошел заплатить, девушка посторонилась: от него воняло. Раздосадованный несвоевременным вмешательством, кассир смерил клиента высокомерным взглядом. Чтобы поскорее освободиться от зловонного босяка с блаженной улыбкой, он позволил ему вывалить на прилавок груду мелочи и поспешно заверил, что пересчитывать не стоит, и так сойдет.
Улица Муфтар пахла блинами. Благоприятный прогноз погоды привлек сюда студенческое население, решившее с пользой провести уик-энд после долгой недели занятий. Линкс сделал глубокий вдох и смешался с толпой.
13.10.2001
В машине Сильвен не проронил ни слова. Он замолчал еще в ресторане, после короткой и резкой перепалки, происшедшей между ними прямо на глазах у друзей. В самый разгар ужина позвонил Ружар, Амель вышла, чтобы поговорить с ним, и вернулась только через двадцать минут. Муж сделал ей замечание, она ответила очень сухо, что еще больше раздражило его. Еще не хватало позволять «ее журналисту» портить им вечер.
Возвращение домой не улучшило их настроения.
Молодая женщина попыталась вернуться к разговору:
– Тебе ведь тоже случается работать допоздна… И я никогда ничего не говорю. Ты мог бы порадоваться, что мои дела сдвинулись с мертвой точки.
Сильвен не ответил и проскользнул в ванную.
Расстроенная Амель осталась одна в гостиной. Несколько минут она прислушивалась к тишине в квартире, потом подошла к столу и включила компьютер. Позади нее открылась дверь, раздались шаги. Муж положил руки ей на плечи и принялся их массировать. Но мысли ее были далеко, и она отстранилась.
– Дай мне две минутки, я сейчас.
Сильвен молча отошел и, остановившись в коридоре, видел, как она проверила почту и вздохнула, потому что ей никто не написал.
– Ты ждала письма?
От неожиданности Амель вздрогнула и обернулась. Сильвена уже не было. Свет в спальне погас. Когда, выключив компьютер, она наконец зашла туда, он лежал к двери спиной.
Она спала мало и проснулась рано.
Утром сообщений по-прежнему не было.
Накануне Амель договорилась с Ружаром о встрече. В десять на площади Бастилии. Муж был не в курсе. А у нее не было сил с утра пускаться в объяснения: только не после такой ночи, какую она провела. Так что она оставила на кухне туманную записку и отправилась прогуляться, чтобы скоротать время.
Спустя сорок пять минут Амель подходила к площади со стороны авеню Домениль вдоль Куле Верт. Она часто выбирала для прогулок этот маршрут.
Возле улицы Ледрю-Роллен на нее чуть было не налетел внезапно выскочивший из-под аркады Жан-Лу Сервье. Он уже начал извиняться, и тут Амель узнала его:
– Здравствуйте, что вы здесь делаете?
– Прогуливаюсь. А вы? Начинаете или заканчиваете?
Он был в тренировочном костюме и вспотел, вероятно от быстрой ходьбы или бега.
– Небольшая пробежка вокруг дома.
– Жаль.
– Почему?
– Я бы могла пригласить вас на кофе.
Сервье быстро взглянул на часы и предложил встретиться возле его дома, в «Канапе», через двадцать минут, чтобы он успел принять душ. В назначенный час Амель сидела на красной бархатной банкетке под зеркалом.
– Вы ранняя пташка или у вас бессонница?
– И то и другое. – Амель обеими руками обхватила чашку и подула на чай.
– Заболели?
Она отрицательно покачала головой.
– Проблемы?
Утвердительный кивок.
– Личные или служебные?
– Личные. – И потом: – Вы женаты? – Вопрос вырвался у Амель помимо воли. Размышляя о ссоре с Сильвеном, она безотчетно допустила эту бестактность. – Простите и забудьте мой вопрос.
