Текст книги "Время скорпионов"
Автор книги: D. O. A.
Жанр:
Политические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)
Карим заснул, так и не успев разобраться.
21.12.2001
ГАЗЕТНЫЕ ЗАГОЛОВКИ
ДРАМА В ШАТЛЕ: ДВЕ ЖЕРТВЫ ПРЕСТУПНОГО ПОДЖОГА / ПИРОМАНИЯ: ПАРИЖ ОБУГЛИВАЕТСЯ НА ОГНЕ РЕЦИДИВИСТА / ТЕЛО НА ПУСТЫРЕ ОПОЗНАНО: ЭТО ПРОПАВШИЙ РЕБЕНОК / ПОЛИЦИЯ НАНОСИТ ОТВЕТНЫЙ УДАР ВО ВРЕМЯ ПРЕСЛЕДОВАНИЯ / ПЯТЕРО ПОЛИЦЕЙСКИХ ИЗБИТЫ В ХОДЕ ПОТАСОВКИ / БЕСПОЩАДНЫЙ УБИЙЦА ДАЕТ ПРИЗНАТЕЛЬНЫЕ ПОКАЗАНИЯ / ЖАНДАРМЫ УБИВАЮТ ДВОИХ ДЕЗЕРТИРОВ / ЗАКЛЮЧЕННЫЙ СОВЕРШАЕТ ПОБЕГ У ВСЕХ НА ВИДУ / СУЩЕСТВОВАЛИ ЛИ СЕКРЕТНЫЕ МУНИЦИПАЛЬНЫЕ ФОНДЫ? / БАНКРОТСТВО: БЕЗРАДОСТНОЕ РОЖДЕСТВО ФАБРИКАНТА ОБУВИ / ПРАЗДНИКИ: КАК ВЫБРАТЬ КАЧЕСТВЕННЫЕ ПРОДУКТЫ? / ОБЪЯВЛЕНА РЕФОРМА ШКОЛЬНЫХ КАНИКУЛ / ПРЕМЬЕР-МИНИСТР И ЕВРО: ОН НАКОНЕЦ ЗАГОВОРИЛ! / ФРАНЦУЗСКИЕ ЖАНДАРМЫ В АФГАНИСТАНЕ / ЭТИ ФРАНЦУЗЫ АЛЬ-КАИДЫ / ЖЕСТОКИЕ СТОЛКНОВЕНИЯ В ПАЛЕСТИНЕ / АРГЕНТИНА: ПРЕЗИДЕНТ УХОДИТ / ФУТБОЛ: ОТБОРОЧНЫЙ МАТЧ КОМАНДЫ «ОЛИМПИК МАРСЕЛЬ», «ПАРИЖ-СЕН-ЖЕРМЕН» ЕЩЕ НЕ ПРОШЕЛ ЖЕРЕБЬЕВКУ, «ЛИОН» ЛИДИРУЕТ / ПОЛЕМИКА ВОКРУГ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОСТИ ФРАНЦУЗСКОЙ КУЛЬТУРЫ / КАК «СЛАБОЕ ЗВЕНО» ИЗМЕНИЛО МОЮ ЖИЗНЬ
Понсо встретился с Магрелла около полудня.
– Спасибо, что предупредил.
Полицейский из тридцать шестого ждал на улице Сен-Жермен-Локсерруа, недалеко от набережной Межиссери. Он выглядел изможденным, поэтому сразу завел друга в темный внутренний дворик.
– Мессауди так и не нашли. Проверили у него дома, никаких следов. – Одно из выходящих во двор зданий, почерневшее от гари, принадлежало как раз отелю «Форум». – Зато Туати со своими двумя сбирами был там и… В общем, они больше не будут тебе досаждать.
– Почему?
– Застрелен Мохаммед и один из его парней. Стрелял профессионал: два выстрела, два попадания, оба в грудь. Точно, как в аптеке. Мы обнаружили гильзы, без маркировки, без отпечатков. Еще одного фундаменталиста, похоже, прирезали во время драки. Судмедэксперт считает, что раны нанесены очень острым орудием с коротким лезвием типа скальпеля, сапожного ножа или заточки. Найти невозможно.
– А пистолет убийцы?
Магрелла отрицательно покачал головой:
– То же самое. У Туати, разумеется, был свой, я думаю, какая-то русская хлопушка, но патрон не совпадает. Тот девятимиллиметровый, из которого стреляли, делает маленькие дырки снаружи и большие внутри.
– Разрывные пули?
– Да. У одного из салафистов нашли стопорный нож, он даже не успел его вытащить.
Понсо пристальным взглядом изучал задний фасад «Форума». Из-за пожара почти все окна были выбиты, но закрыты. Только одно было отворено, на третьем этаже.
– Как ты думаешь, что произошло у Мессауди?
– Сайяд приходит на место в конце дня. И остается до тех пор, когда уходит Незза и появляется Туати со своей шайкой. Мы следим за дилером, так что срываемся отсюда. Четверо других пасут жилмассив Лепаж. Тут в номере у Мессауди происходит какая-то заварушка. Возможно, внезапно появляется кто-то еще, но я в это не верю. Носом чую, что наш Великолепный только отбивался, иначе, если учесть, что мы знаем об этом парне, он бы обошелся с ними по-другому. А сделав дело, он смылся. Я объявил его в розыск, но сомневаюсь, что добьюсь хоть чего-нибудь.
– Почему?
– Потому что к этому часу он уже сменил амплуа.
Понсо кивнул. Нет смысла дальше распространяться на эту тему. Они уже давно подозревали, что Сайяд профи, – как способ, которым он расправился с тремя бородачами, так и использованные боеприпасы это лишь подтверждали.
– А что здесь?
– Полная ерунда. – Магрелла открыл блокнот. – Незза прибывает в двадцать два тринадцать, выгуляв нас по Парижу в течение часа. Еще через четверть часа, в двадцать два двадцать девять, нарисовывается бездомный в сопровождении патрульной колымаги. Коллеги следят за парнем с момента его выхода из тюряги: он пироман, и они опасаются рецидива. Его и получают. Поджигателя нервирует, что они уселись ему на хвост, он запаливает мусорную корзину в холле, затем выбегает на улицу, испугавшись ночного портье.
– И что говорит этот портье?
– Ничего. Иса Диуф, сенегалец, сорок один год, служит в отеле три года, мусульманин, но не фанатик. В отеле оставались двое постояльцев – английская пара. Приехали в свадебное путешествие. Месье и мадам Эндрюс. Они сгорели.
– Я читал в газете. А Незза? Портье его видел?
– Нет. Портье утверждает, что долго был в кухне, готовил себе жратву. У меня нет оснований ему не верить. После возвращения Нуари его больше никто не видел. Я думаю, он испугался, когда заорала сигнализация, и дал деру через этот двор, который до пожара мы не обнаружили.
– Все всегда знать невозможно. Какого черта он сюда заявился?
В знак бессилия Магрелла воздел руки к небу и опустил их:
– На мой взгляд, повидаться с англичанами.
– Да? И зачем?
– Пока не знаю. Они занимали двадцать второй номер, и вот что любопытно: они не успели выйти. Это странно, поскольку все свидетельствует о том, что в момент трагедии они были в сознании. Что касается женщины, тут мы почти уверены, поскольку она сгорела не в постели. В общем, все, что нас интересует, происходит на третьем этаже.
Понсо поднял глаза к зданию и открытому окну:
– Это окно…
– Подожди, я к этому подхожу. Но сперва еще одна странная деталь. В конце коридора на каждом этаже есть запасный выход. На третьем этаже он оказался заблокирован снаружи. Кто-то пожелал быть уверенным, что за ним никто не следит, и…
Офицер госбезопасности перебил его:
– Если пожар бушевал во всем здании, а дверь была недоступна, чтобы выйти, оставалось только… – Не глядя, он указал на фасад.
Магрелла кивнул:
– На-ка. – Он протянул Понсо моментальный снимок службы криминалистического учета. На фотографии был разбитый электронный прибор. – Его нашли здесь.
Это «здесь» находилось точно под открытым окном.
– Похоже на цифровой плеер.
– Даже очень. Это считывающее устройство, и не такое, которое можно приобрести в торговой сети.
– Подключенное к вам?
Обмен улыбками.
– Вчера вечером Незза встретился с большим злым волком и теперь, наверное, уже съеден.
– Не думаю. Очевидец рассказал Жаке, что неподалеку отсюда, около двадцати двух сорока, он попытался помочь человеку, которому было очень плохо и «который выглядел так, будто выпал из окна». Свидетель описал этого типа: среднего роста, брюнет с короткими волосами, в спортивном костюме и мотоциклетной куртке. Мессауди, на котором в любом случае не могло быть таких шмоток, он по фотографии не опознал. На всякий случай Жаке показал свидетелю портрет Великолепного – с тем же успехом. Здесь был кто-то еще.
Понсо в последний раз посмотрел на третий этаж. Нехилое падение.
– Кто-то третий?
– Угу, что-то в этом духе.
Фарез беспокойно маялся в машине на стоянке супермаркета в Монтрее, когда наконец появился Камель. Мимо них сновали покупатели со своей добычей.
– Что происходит? – Бегающие глаза Ксентини реагировали на малейшее движение. Ему тоже не нравилось здесь, это чувствовалось.
– Незза вышел на контакт напрямую. Он не хочет пользоваться предусмотренными каналами. Говорит, что вчера его чуть не арестовали и что хочет видеть лично меня. Рассказал о пожаре в центре Парижа. Вроде он там был.
– Он подтвердил, что пакет у него?
Фарез кивнул.
– Где он хочет с тобой встретиться?
– Он назначил мне встречу на фрипартивозле Компьени. Этой ночью.
– За тобой следили?
Камель снова оглянулся, а потом опять посмотрел на отрицательно покачавшего головой товарища. У него было две возможности. Заставить Хиари замолчать раз и навсегда, а потом исчезнуть. Тем хуже для задания, мало кто, кроме его сообщников по «Эль-Хаджу» и его шефов в Афганистане, знает его под именем Камель Ксентини. Или остаться и продолжать. Он еще не до конца отомстил. От мысли о том, что французы так дешево отделаются, у него свело живот.
Все же меньше, чем раньше.
Отказаться? Продолжать? Он был в нерешительности. Здесь есть свой риск. Предстояло выйти из тени, встретиться с Неззой. К тому же он уже давно ощущал чье-то зловещее присутствие возле них. С того дня, когда дилер рассказал о приходе полиции. Но он ничего не предпринял. До сегодняшнего дня, как дурак. Сегодня вечером он все исправит, он сожжет все мосты, кроме одного, последнего.
– Пойдешь туда и заберешь то, что он должен тебе отдать.
– Ты думаешь, гуйа?
– Доверься мне, брат, все пройдет хорошо.
– Аль-хамдулилла!
Пяти. 21 дек. 2001, 19:07:15+2000
Кому: [email protected]
Тема: не заполнена
Пятн. 21 дек. 2001, 13:38:22+4000
Кому: [email protected]
Тема: не заполнена
Узнав о поспешном отъезде твоего друга, я огорчился: мне бы так хотелось поговорить с ним. Однако я попытаюсь разобраться в том, что он тебе рассказал. Береги себя и наслаждайся рождественскими каникулами.
Любящий тебя дедушка
Незза припарковал украденную машину. Он встал прямо возле въезда, за отремонтированным военным грузовиком с бельгийскими номерами. Было еще не очень поздно, но поля, предназначенные для фрипарти,уже были усеяны палатками, стендами, ограждениями и отрешившимися от всего и подпрыгивающими в такт музыке рейверами.
Незза лавировал между препятствиями и людьми, ему неоднократно приходилось затыкать уши, когда он оказывался рядом с установками, испускающими мощные басовые звуки. Наконец он нашел площадку, где играли тяжелое техно. В программе этого праздника еще несколько недель назад была заявлена группа диджеев, известных в музыкальных кругах. Возле их установки он и назначил Фарезу встречу.
Обнаружив нужное место, Нуари совершил долгую прогулку среди веселящихся, чтобы оторваться от возможной слежки и определить пути к отступлению. Затем, немного успокоившись, купил себе поесть и до времени затаился в темноте между двумя машинами.
22.12.2001
Фарез прибыл заранее, к половине второго ночи. Он тоже оставил машину на стоянке, готовый уехать как можно быстрее. Ему было не по себе, и он непрерывно проводил рукой по зудящему подбородку. Камель посоветовал ему сбрить бороду, и он неохотно согласился с его требованием. Кроме того, Фарез оделся в цивильную одежду, самую непритязательную, и все же ему не удалось пройти совсем незамеченным, как по причине своего возраста, так и из-за чересчур ярких тряпок. Вокруг преобладали другие цвета: черный и хаки.
Он неуверенно смешался с толпой: представившееся его глазам нечестивое зрелище казалось ему возмутительным.
Скрываясь среди развлекающейся молодежи, Ксентини засек, когда его товарищ по оружию приехал, и, с тех пор как тот вышел из машины и отправился на поиски места встречи, уже не терял его из виду.
Стремясь обнаружить преследователей, Фарез зорко следил за окружающей обстановкой, но его внимание отвлекала неуправляемая энергия, овладевшая этим местом. Так что он не заметил идущего в нескольких шагах от него Камеля, одетого как участник техно-вечеринки, в ладно сидящей на голове военной фуражке. Наконец он обнаружил нужную площадку и в назначенный час, в относительном одиночестве, встал прямо перед установкой, хорошо заметный в свете прожектора.
Прошло пять минут. Десять. Ничто не двигалось ему навстречу, кроме горячих волн ударных инструментов – тяжелых, убыстряющихся и омерзительных. Наконец перед ним возникла какая-то тень, мгновением раньше отделившаяся от группы экстатически дергающихся подростков.
Нуари.
Неподалеку, невидимый на стыке тени и света, Ксентини наблюдал за шепчущимися мужчинами. Вокруг них он не заметил ничего подозрительного, ни одного слишком пристального взгляда, задержавшегося на его сообщниках. Какой-то предмет перешел из рук в руки, и Фарез ушел. Никто не отправился следом.
Путь был свободен. Теперь его выход. Нуари только что передал последнее сообщение, которого они ждали. С этого момента ядро ячейки «Эль-Хадж» могло функционировать совершенно автономно. Незза был единственной нитью, еще связывающей его и Фареза с людьми из двадцатого округа, считающимися наиболее уязвимой частью организации здесь, во Франции. Следовательно, Незза представляет серьезную опасность. Пока жив.
Прежде чем тоже направиться к выходу, Незза немного подождал, беспечно прислоняясь к кузову фургона. Он не спешил, по дороге поболтал с тощим синюшным типом с несколькими изголодавшимися собаками без поводка и девчушкой, которую он тащил за собой, крепко держа за руку. Затем продолжил путь к стоянке.
Камель сократил дистанцию. Рука сжимала в кармане ветровки уже открытый складной нож с деревянной ручкой. Увидев, что Мессауди подошел к машине, он в еще раз огляделся вокруг и быстрыми шагами, звук которых потонул в грохоте музыки, преодолел последние метры, отделяющие его от жертвы.
Ругательство не успело слететь с губ Неззы, припечатанное к ним ладонью нападавшего. Он сразу почувствовал острую боль в шее, как только нож вошел в горло и располосовал его.
Крепко обхватив дилера, Ксентини намеренно упал на землю, чтобы увлечь его с собой. Они покатились вдоль кузова. Камель с силой надавил на рукоятку, чтобы вспороть горло по всей ширине. Лежа лицом в землю, Нуари даже не закричал, а вскоре уже перестал шевелиться. Задыхаясь, с сильно бьющимся сердцем Камель приподнялся, убедился, что никто ничего не заметил, и ногой затолкал труп под ближайший автомобиль.
Оборвана последняя нить.
Шофер груженного железным ломом полуприцепа уже несколько часов назад проехал Ново Место. [237]237
Novo Mesto – город в Словении, на реке Крка.
[Закрыть]Прежде чем покинуть Словению, он решил в последний раз остановиться в Крани. [238]238
Kranj – город в Словении.
[Закрыть]Зайдя в пустой магазин на заправке, он поздоровался с продавцом, который ему не ответил, и сел, чтобы выпить кофе. Шел дождь, что не украшало и без того серый пейзаж. Предстоял долгий и утомительный путь до Зельдена, [239]239
Solden, Австрия – один из наиболее популярных горнолыжных курортов в мире.
[Закрыть]и он не смог подавить зевок.
Правду сказать, он сделал остановку, чтобы еще хоть немного отдалить переход австрийской границы. Это было последнее, довольно трудное препятствие. Потом, на территории Шенгена, уже не будет контроля на дорогах, и спрятанные под грудой металла «калаши» [240]240
Автоматы Калашникова.
[Закрыть]получат шанс прибыть к месту назначения. Но та часть транспортировки его не касается, доставкой займутся другие.
Шофер не знал – и наниматели из страха, что он запросит больше денег, не сочли нужным его предупредить, – что на сей раз ставки гораздо выше, чем обычно. Ведь в его незаконном грузе находились две бочки, доставленные из дальних краев и в этот день начинавшие предпоследний этап своего долгого путешествия. Будь он в курсе этой детали, он бы еще настойчивее молился, чтобы предстоящий таможенный контроль не слишком усердствовал.
23.12.2001
Камель вкатил во двор возле своего заброшенного гаража большой металлический мусорный бак. Двор был зажат между высокими глухими стенами задних фасадов соседних домов и совершенно пуст. Через некоторое время Камель вернулся с пластиковым мешком, перекинул его содержимое в бак, залил бензином и поджег. В небо сразу поднялись клубы черного жирного дыма. Чтобы его вчерашняя одежда хорошо горела, он пошуровал в баке куском арматуры.
Продолжая следить за огнем, он вставил в мобильный телефон микросхему, которую утром ему передал Фарез. Кроме того, он получил от сообщника последние устные инструкции, поступившие через Неззу от предыдущего звена. Harjih,если читать наоборот. Hijrah,хиджра. Событие произойдет в две тысячи втором году, то есть в тысяча четыреста двадцать третьем по мусульманскому календарю. Включенный телефон потребовал ввести ПИН-код. Ксентини набрал 3241. Спустя несколько секунд раздался сигнал, сообщивший, что пришла эсэмэска, 23.12.01 10:14 «Зеленый» – Арно 196-33.
Зеленый. Операция подтверждена во второй и последний раз.
Камель вздохнул. Он и сам не знал, с облегчением или разочарованием. Дальше ему давались указания относительно того, где и когда он должен взять то, чего ему недостает. Он бросил взгляд на бочку: одежда почти догорела. Но он хотел быть совершенно уверенным, сходил за деревяшками для растопки и подкинул в огонь. Новое орошение бензином: огонь разгорелся еще лучше. Ксентини вынул микросхему, разломал ее надвое и вместе с телефоном бросил в костер. Затем еще немного пошуровал импровизированной кочергой и ушел. У него еще много работы.
Амель проснулась поздно. Она находилась не то чтобы в совершенно незнакомой, но все же в не слишком привычной комнате, и ей понадобилось какое-то время, чтобы вспомнить цвет обоев и мебели своей детской. Она у родителей. Вместе с осознанием этого факта в ее памяти всплыли детали вчерашнего дня. Очередная, энная размолвка с Сильвеном. На этот раз вызванная совершенным каждым из них открытием: она по-прежнему принимает противозачаточные средства, а он просматривает ее электронную почту. Оба разозлились, стали кричать, и молодая женщина наконец нашла в себе силы довести до завершения план, изложенный матери две недели назад: оставить мужа. Крики и слезы, вновь ненадолго затеплившаяся нежность ничего не изменили: около полуночи она оказалась в такси по дороге в Ле-Плесси-Тревиз, к дому умирающих от тревоги родителей.
Мысль об этом заранее продуманном уходе вызвала в ней угрызения совести. Амель сомневалась: теплые воспоминания не желали полностью уступить место горечи последних месяцев. Бывали и очень светлые моменты, и сложные, не зависящие от них обстоятельства, и ошибки с обеих сторон. Но она с облегчением понимала, что больше не надо лгать ни мужу, ни самой себе. Не надо отступать со своих позиций. Пока эти мысли укладывались у нее в голове, она схватила мобильник и включила его. Он пикнул раз десять, показав три голосовых сообщения: Сильвен, Сильвен и… снова Сильвен. С каждым разом его голос становился все более осипшим. В ее ушах звучала его печаль. В последнем сообщении он плакал. Он любит ее. Он на все готов. Он не хочет потерять ее. Она ему нужна.
Амель с трудом удержалась, чтобы не расплакаться. Она уничтожила послания мужа, долгим взглядом посмотрела на телефон, рассердилась на себя, что думает о том, другом, как раз сейчас не дающем о себе знать. Никаких писем, никаких звонков. И набрала номер Сервье. Амель знала его наизусть: за последние две недели она неоднократно пыталась ему дозвониться. И никогда не говорила после короткого сигнала. Сработал автоответчик. Тишина.
– Я от него ушла. – Она разъединилась.
Карим томился на заброшенной ферме в какой-то глухомани, а воображение рисовало ему картины последних часов операции. В первую ночь он просто спал, на сей раз спокойно, ощущая удобство внушающей доверие обстановки. Жестокость содеянного им потревожила его сон только вчера, в комплекте с чувством вины – его миссия провалилась – и угрызениями совести. Убивать ему было не впервой, но прежде все происходило на театре военных действий и действовал он против вооруженных солдат. Как бы Феннек ни уговаривал себя, что континентальная Европа находится в рамках некой военной спецоперации, это нисколько не притупляло чувств, испытываемых им с тех пор, как он лишил жизни трех человек. Даже если, когда они пришли за ним, ими, возможно, двигали не самые дружеские чувства.
Карим вспоминал, какое лицо было у Мохаммеда в тот момент, когда его настигли пули. Он будто бы снова видел недоумение в его взгляде, но не только. Было что-то еще. И единственное слово, пришедшее Кариму на ум, чтобы назвать это что-то, было «освобождение». Как будто смерть позволила исламисту покинуть мир, картина которого, по всей видимости, его больше не прельщала и меркла перед упованием имама на лучшую загробную жизнь. Это знание не слишком помогало Феннеку, а лишь усиливало его тревогу.
Если Карим был волен в своих перемещениях по приютившей его ферме, то покинуть ее он все же не мог. За его прогулками по окружающему дом и обнесенному оградой парку постоянно наблюдали двое «надзирателей». Всего он насчитал восемь охранников. Сменяя друг друга, они дежурили по четверо, следили за домом и его гостями. Высокая глинобитная стена окружала сад, примыкающий к главной постройке, где все и проживали. Все было под контролем. Камеры внутри и снаружи, датчики движения, загорающиеся яркими прожекторами, стоило кому-нибудь пройти поблизости, и система сигнализации, оснащенная зондирующими лучами, реагирующими на движущийся объем и вибрацию.
Военная разведка еще до конца не разобралась со своим агентом и старалась держать его под рукой.
Он подошел к кованым стальным воротам – единственному отверстию в глухой стене, через которое можно было видеть, что происходит снаружи. За решеткой по обе стороны подъездной дороги тянулся лишенный листвы лес, почти сплошным кольцом обступивший главное здание и службы. Кроме юго-востока, где до самого горизонта простирались лежащие под паром поля. Карим видел их из своей комнаты на третьем этаже и сориентировался по робким проблескам солнца.
Мысль покинуть это место завладела уголком его сознания со вчерашнего дня, когда он понял, что не может сам открыть окно в своей комнате, так как оно заперто. Если ему все же удалось бы без помех спуститься, там его ждала бы встреча с обученными собаками, которых каждый вечер спускали с цепи.
Феннек повернул назад. Когда он поднимался по ступеням крыльца, за его спиной раздался звук мотора. Сопровождающий не удивился, – похоже, он ждал этого визита. Створки ворот автоматически раскрылись, и в парк въехал серый легковой автомобиль.
Карим посмотрел на часы: было пятнадцать ноль четыре.
Машина остановилась. Из нее появился улыбающийся Луи. Пришло время разбора полетов.
24.12.2001
Смертельный рейв. Наркотики. – Многие сотни молодых людей собрались в пятницу вечером в Компьенском лесу на рейв-парти. Во второй половине дня в воскресенье под одним из автомобилей был обнаружен зарезанный мужчина около тридцати лет. По словам следователей, возможно, речь идет о смерти, связанной с наркотиками. Жертва, имя которой в интересах следствия пока не сообщается, уже была известна полиции, поскольку проходила по многим делам, имеющим отношение к обороту наркотических веществ.
«Антирейверское» законодательство до сих пор почти не применяется.– Несмотря на появление газеты «Журналь офисьель», следящей за парламентским голосованием 15 ноября 2001 года, раздел «Праздничные сборища музыкального характера» Закона об общественной безопасности до сих пор не вынесен на рассмотрение Государственного совета…
24.12.01. Рождество– …
В резком свете лампы над изголовьем Камель смотрел на свою трясущуюся от напряжения правую руку. Он был гол, в поту, и все, что у него еще оставалось от достоинства, хлюпая, утекало между пальцами. Он задумался о своей неудаче в Булонском лесу и ощутил одиночество. Несколько лет тому назад он, всегда бывший светским человеком, регулярно отмечал Рождество с женой и детьми, чтобы доставить им радость и сделать французские подарки – объект всех их вожделений. В праздничном вихре рождественского вечера он всегда находил в себе силы трахнуть жену, думая о тех, с кем он встретится ранним утром в квартире, которую специально снимал в Алжире, возле базара Триоле.
Все, что было ему дорого, находилось за сотни километров и, возможно, навсегда стало недостижимым. Он боялся, что уже никогда не сможет вернуть его. Вот уже пять лет Ксентини не видел своих ребятишек. Когда начались его невзгоды, мать забрала детей. Не могло быть и речи не только о том, чтобы прикоснуться к ним, но и в последний раз увидеть их хотя бы издали.
И вот уже пять лет он сдерживал себя, чтобы не прикасаться к тоненьким продажным телам.
Пять лет он лгал. Из страха.
Страх был единственным оставшимся у него чувством. И он еще больше усилился после смерти Неззы. Ксентини изматывала невозможность закрыть глаза. Каждый раз, когда он себе это позволял, он опять и опять видел себя прижавшимся к распластанному на земле дилеру, совсем близко от его шеи и лица, которое заливали потоки теплой крови, бьющей из разверстого горла. А в ушах звучало невыносимое бульканье, исходящее из нанесенных складным ножом ран.
Тогда его не трясло. Зато теперь трясет.
Фарез ничего не сказал, но с того вечера стал странным. Если он узнает, то не простит и сам зарежет его. Особенно если узнает, каков Камель на самом деле. Внезапно его пронзила мысль, что Хиари, наверное, уже в курсе и ему поручено ликвидировать Ксентини по окончании работы. Вполне возможно: люди, которые отдавали им приказания, никогда не могли понять красоты его отношений с детьми. Но знали про них.
Камель свернулся калачиком и, сжав голову руками, заплакал, не обращая внимания на сырость и запах спермы.
25.12.2001
В семье Понсо соблюдали традицию обмениваться подарками двадцать пятого декабря. Неожиданно для всех старшая дочь воспользовалась этим и пригласила Мурада. И теперь мальчик робел и не осмеливался приблизиться к елке.
Подросток напрягся еще больше, когда подошел Понсо.
– Мари приготовила для тебя пакет. – Хозяин дома указал на подножие елки. – Вон тот, синий. Ты бы его взял, а то она надуется.
Он увидел, как на лице мальчика появилась улыбка. Трудно было понять, вызвана ли она радостью предвкушения подарка или возможностью отойти подальше от страшного «тестя». Глядя, как Мурад неуверенно снимает слои упаковки, Понсо невольно покачал головой. Долго парнишка не продержится: недостаточно крепкие нервы для общения с его старшенькой. Она слишком стремится к тому, чтобы все соответствовали ее амбициям. Жаль, ему этот мальчик нравится. А то еще приведет какого-нибудь кретина с башкой, забитой футболом и видеоиграми.
В тот самый момент, когда эта мысль посетила голову Понсо, раздался радостный вопль сынишки, только что обнаружившего один из своих подарков: тот, которого ждал больше всего. Игру в войнушку для игровой приставки. Действие разворачивалось в мире, где все просто – там есть оружие, вполне конкретные плохие парни: их следует убивать; а если по печальной случайности умирает игрок, можно все начать с нуля.
Никакой боли, никакой скорби, отсутствие риска провала или конфликта интересов, из-за чего иногда двигаться в правильном направлении становится проблематично, даже несмотря на всеобщие добрые намерения. И никакого шефа, призывающего вас «взять отпуск или подумать о своих близких».
Ему следовало бы радоваться, что он может хоть сколько-то времени провести с семьей, и все же, глядя на них, Понсо не мог избавиться от дурных предчувствий.
– Присаживайтесь, капитан Рамдан. – Вместо Луи был другой офицер. Без возраста, полноватый, дряблое лицо, хитрые глаза, редкие жирные волосы зачесаны вперед, чтобы скрыть намечающуюся лысину.
Карим сел и стал вполуха слушать трепотню военного, объясняющего свое присутствие. Им вдвоем предстояло обсудить события последних одиннадцати месяцев. Чтобы составить более точное представление о том, что́ не сработало, службе военной разведки требовалась вторичная оценка ситуации. Человек, назвавшийся просто «полковником Мишелем», похоже, был не в духе. Агент его понимал. Провести Рождество в сыром подвале, затерянном черт знает где, с не слишком разговорчивым, по причине сильного утомления, оперативником – не особо радостная перспектива.
– Прежде всего мне бы хотелось уточнить биографические сведения, которые мне о вас сообщили. Не стесняйтесь поправить меня, если я допущу ошибку. – Мишель пустился в перечисление официальных данных о жизни Феннека, который уже перестал обращать на него внимание, сосредоточившись на пауке внушительных размеров, важной поступью следующем вверх по стене за спиной собеседника. – Вы молчите, следовательно, все верно? – Пауза. – Капитан Рамдан, мы понимаем друг друга?
Карим осознал, что офицер обращается к нему. Он отвык от своего настоящего имени. Робер Рамдан. Капитан Робер Рамдан. Почти другой человек, незнакомец. Имя которого ему не нравилось. Всегда. Оно возвращало Феннека в неприспособленный для нормальной человеческой жизни пересыльный лагерь, где он увидел свет. В то время излишне рьяные чиновники из отдела записи актов гражданского состояния, прикрываясь радением о «благе детей», навязывали родителям -харкифранцузские имена для новорожденных, чтобы прикрыть свою ползучую ксенофобию. Мать хотела бы назвать его по-другому, но мелкие служащие не позволили ей самостоятельно принять решение. Не имея возможности стать Каримом Рамданом, он превратился в Карима Сайяда.
Но с этим покончено, ему следует снова научиться жить без своего вымышленного имени.
– Прежде чем вернуться к самому началу операции и причине того, почему выбор пал на вас, поговорим об инциденте вечером двадцатого декабря.
– Я уже обсуждал этот эпизод с Луи.
– Знаю. И все же, как я вам уже объяснил, ваше, то есть наше, руководство сочло необходимым…
– Когда я смогу уехать? Мне надо повидать семью.
– Очень хорошо понимаю вас, капитан, лучше, чем вы можете себе представить… Мы, офицеры разведки, скажу даже, бывшие сенсирцы… [241]241
Ученики или выпускники училища Сен-Сир.
[Закрыть]– Как только Мишель понял, что его жалкая попытка бить на сопереживание провалилась, нарочитая доброжелательность в голосе офицера сменилась весьма начальственным тоном. – Чем скорее мы этим займемся… – Он не закончил фразы и ограничился тем, что стал снизу вверх пристально смотреть на Карима.
Через несколько секунд тот кивнул.
Последовало уточнение деталей последнего дня задания. «В котором часу Нуари Мессауди покинул свою квартиру? Известно ли вам, куда он пошел? Были ли у него враги? Как вы оказались там? Когда пришел Мохаммед Туати с двумя своими людьми? Что на самом деле произошло в квартире Нуари Мессауди? Почему вы воспользовались своим оружием? Приходилось ли вам раньше слышать от кого-либо угрозы в адрес Нуари Мессауди? От конкурента? Клиента? Другого исламиста? Возможно, вам известны другие тайные убежища Нуари Мессауди? Входили ли вы в контакт с Нуари Мессауди в период времени между вашим уходом из его квартиры и вашей эвакуацией? Были ли у Нуари Мессауди недруги, личность которых установлена, представляющие для него серьезную и непосредственную угрозу?» И так далее.
Первый допрос длился неопределенное время – час, возможно, больше. Потенциальные угрозы, объектом которых мог оказаться Нуари, возвращались в разговор не меньше дюжины раз. В конце концов Карим забеспокоился: эти расспросы наводили на мысль, что дилер исчез или даже мертв, а главное, что на сей раз секретные службы тут ни при чем. И что его необходимо найти.
Мишель внезапно переменил тему и поинтересовался процедурой эксфильтрации. [242]242
Возвращение на родину тайного агента.
[Закрыть]И снова завел свою шарманку: «Что вы сделали, покинув квартиру? Как вы избавились от своего оружия? Где? Почему? Что стало с заточкой, которой вы воспользовались, чтобы убить салафиста?»
