Текст книги "Время скорпионов"

Автор книги: D. O. A.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 36 страниц)

Один египтянин заворочался и принялся храпеть еще громче. Во сне он случайно придвинулся к Феннеку.

Карим закрыл глаза. Сосредоточиться на своем задании. Он должен отдохнуть, это вопрос выживания.

29.05.2001

Насер Делиль торопливо спустился по металлическому трапу, развернутому перед самолетом Пакистанских международных авиалиний. Он прилетел из Туркменистана, предпоследнего пункта своего долгого странствия, которое он проделал, чтобы запутать следы. И теперь с облегчением осознавал, что выжил во время перелета над афганскими горами.

Делиль смертельно боялся летать.

Погода стояла хорошая, скорее прохладная, воздух был сухим. Делиль смешался с другими пассажирами и направился к зданию международного аэропорта Пешавара, строению весьма скромному, с коричнево-белым фасадом. Внутри всех загнали в боковое крыло главного зала, отделенное тонкой стеклянной перегородкой. Ему пришлось прождать довольно долго, прежде чем он смог предъявить свой фальшивый суданский паспорт одному из двух пакистанских офицеров, занятых паспортным контролем. Тот мельком взглянул на документ и знаком предложил Насеру проходить. Он находился на дружеской территории и мало чем рисковал.

Насер путешествовал налегке, с одним чемоданом; так что он быстро вышел под козырек напротив паркинга аэропорта. Вскоре из толпы вынырнул и подошел к нему человек, который должен был его встретить, – Омар, маленький и плотный, с еще более густой бородой, чем во время их последней встречи. Он обнял Делиля и тепло поприветствовал по-арабски:

– Ты хорошо долетел, Мишель?

– Да, но я рад, что приземлился, брат мой.

–  Аль-хамдулилла! [49]49
  Al-hamdoulillah! (араб.) – Слава аллаху!


[Закрыть]Иди за мной.

Они подошли к покрытому пылью белому джипу «тойота», и Омар сел за руль.

Мишель. Мало кто знал его настоящее имя и почти никто, за исключением кое-кого из своих, так его не называл. Оно возвращало Насера в те времена, когда еще были живы родители, до серьезных израильских нападений на Ливан. Тогда его звали Мишель Хаммуд и он был христианином. Еще до обращения, до вступления в борьбу. Омар своим не был. Омар тоже сражался. И со зловредным удовольствием напоминал ему, что кое-что о нем знает.

– Все идет по плану, брат?

Вопрос проводника вернул его к действительности.

– Ты собираешься во Францию?

Насер утвердительно кивнул.

– Джамиль прошел?

– Да, несколько недель назад, в начале мая. Он сказал мне, что его группа будет готова вовремя. – И после короткой паузы: – Он ни о чем не догадывается.

Дальше ехали молча вдоль запруженных, цветистых, шумных улиц, кипящих жизнью. Ливанец думал о том, что предстояло сделать, что все может пойти наперекосяк, особенно когда будут запущены разные операции. Без помощи Аллаха им нипочем не справиться. Но будет ли Аллах с ними? Он не всегда ощущал уверенность в том, что Высокий и Великий, благословенно будь Его имя, одобряет их поступки.

Насер устал и внезапно почувствовал себя совершенно изнуренным. Он нуждался в отдыхе, путешествие сильно утомило его. Впрочем, он располагал небольшим запасом времени, перед тем как двинуться дальше. Ему надо было поскорее добраться до Кабула через Хайбарский оазис, [50]50
  Хайбар– оазис в 150 км к северу от Медины (Саудовская Аравия), на северо-западе Аравийского полуострова.


[Закрыть]а затем попасть в Кандагар для окончательной доработки плана действий с приближенными шейха. Если бы только ему удалось напоследок увидеть его! Он нуждался в благословении и ободрении.

Казалось, Омар читает мысли своего пассажира.

– Сейчас ты целых два дня будешь отдыхать в нашем доме. Грузовик придет за тобой не раньше первого июня. К тому же ты будешь не один, несколько алжирских товарищей тоже там.

15.06.2001

Бен-Невис, самая высокая вершина Великобритании, достигающая немногим более трех тысяч метров, располагается поблизости от города под названием Форт-Уильям, на северо-западе Шотландии. Если Карим знал подобные детали, причиной тому была не всепоглощающая любовь к этой стране, а то, что он уже прежде приезжал сюда в рамках общевойскового обмена с людьми из Херфордшира. Тогда, во время стажировки, прозаически названной «Побег, допрос и перекрестный допрос», его забросили черт знает куда, в условия, мало отличающиеся от тех, в которых он оказался сейчас. Была ночь, холодно, шел дождь, и он был очень плохо экипирован.

Агент обернулся к четырем своим товарищам по несчастью. Они пытались спрятаться от ветра, присев за каменной изгородью. Трое из них новобранцы, как и он. Четвертый называл себя Ахмед аль-Афгани,Афганец. Он говорил, что воевал с русскими и исполнял обязанности инструктора. Похоже, их маленькая вылазка доставляла удовольствие лишь одному ему, правда в этом ему успешно помогала соответствующая экипировка.

Им предстоит помучиться. Промокнув под своими слишком легкими штормовками, они уже дрожали как осиновый лист. Разбитая армия Сапаты. [51]51
  Сапата Эмилиано(1879–1919) – один из руководителей Мексиканской революции 1910–1917 гг., национальный герой Мексики. В начале 1915 г. правительственные войска разгромили его армию.


[Закрыть]А ведь их прогулка началась едва ли несколько часов назад, после сбора в городе в конце дня.

Феннек не сломается, выдержит удар, ему достаточно быть терпеливым и помнить, чему его учили. Целью этих нескольких дней было не обучение воинов, как думали другие, а выявление самых устойчивых и самых достойных среди них. Таким окажется Абдельгани, один из двоих алжирцев из Лондона, единственный, кто поедет с ним. Он по-прежнему не выражал симпатии к Кариму, а тот спрашивал себя, не специально ли их объединили в одну группу. Как бы то ни было, его товарища по оружию вела вера, которая вдохнет в него силы, чтобы выжить в этой шотландской экспедиции. Во время одного из их редких разговоров агент понял, что борьба придала смысл жизни Абдельгани, сделала из него человека. Она давала ему возможность вычеркнуть из памяти поражения, грубые окрики и унижения, до сих пор испытанные им в Европе.

Пожалуй, Карим даже слегка завидовал силе его убежденности. С ним тоже такое было, по молодости, когда он сошел на берег в Байонне, после перехода в Монпелье. Эта убежденность помогла ему выжить на всех ступенях подготовки, преодолеть их и с успехом провести первые операции. Впрочем, агент должен признать, что последние месяцы им овладело сомнение. И страх тоже. Эта игра оказалась новой как для него, так и для его организации. Он не мог с уверенностью сказать, что она ему нравится.

Феннек посмотрел на запад, в направлении Форт-Уильяма, но ему не удалось различить огни города. К ночи поднялся густой, непроницаемый, вселяющий тревогу туман. В любой момент из него могли возникнуть люди и захватить их. Быть может, как раз сейчас за ними кто-то наблюдает. Они ничего не смогут разглядеть, будут не способны реагировать и бесследно исчезнут.

Он вздрогнул.

Знают ли его братья, что куффары [52]52
  Kouffard (араб.) – неверный, еретик, нечестивец.


[Закрыть]стягивают в этот регион элитные войска? Похоже, нет. Они бы никогда не согласились на риск быть так глупо обнаруженными.

– Пошли.

В этом слове, произнесенном прямо ему в ухо низким, слегка тягучим нетрезвым голосом, было что-то влажное. Отстраняясь, губы Изабель коснулись его щеки. Жан-Лу Сервье позволил молодой женщине протащить его за руку между людьми, столами и стульями к переполненной танцевальной площадке «Милллиардера». [53]53
  «Миллиардер»– сердце храма парижской светскости; популярный клуб Парижа, где проходят шоу и показы мод. Вход исключительно для постоянной клиентуры, однако туда можно попытаться проникнуть в приличном обществе и прилично одетым.


[Закрыть]

Кабаре «Миллиардер».

Летний вечер, пятница. Сервье понемногу возвращался в привычную обстановку. За две недели он сообщил о своем приезде некоторым знакомым. От одного из них высокая блондинка Изабель и узнала, что он вернулся в Париж.

Они не разговаривали три года, с тех пор как Жан-Лу уехал в Лондон. Не могло быть и речи о продолжении знакомства, раз он живет там. Изабель любила Сервье – немножко. Любила она и прочие радости, химические тоже, но сильнее. На вкус Жан-Лу, даже чересчур. Их роман был непродолжительным. И все же, когда в начале недели она позвонила ему, он поддался этому вновь возникшему интересу.

Изабель не сильно изменилась, разве что коротко постриглась, под мальчика. Вечная элегантная дива, она по-прежнему посещала все те же места, все с теми же персонажами. В тот вечер они поужинали «У Жоржа», на последнем этаже Бобура, где она, едва войдя, устроила спектакль, поздоровавшись с половиной зала, после чего спросила, есть ли у него cash, [54]54
  Наличные (англ.).


[Закрыть]потому что ей необходимо развеяться.

– Понимаешь, настроение на нуле.

По существу, вступление достаточно недвусмысленное.

На танцевальной площадке Изабель прижалась к нему и порывисто и чувственно развернулась спиной. Чтобы скоординировать их покачивания, он положил руку ей на бедро; она передвинула ее себе на ягодицы. Она гордилась своей задницей, изваянной долгими часами брюшно-ягодичных тренировок, и, когда они спускались по эскалатору в Центре Помпиду, уже позволила Сервье прикоснуться к ней. И не возражала, когда во время их краткого пребывания в лифте по дороге к паркингу пальцы Сервье проникли дальше, под трусики.

Жан-Лу сильно перебрал. Изабель липла к нему. Другие танцоры липли к ним.

 
You don’t know me…
 

В ушах у него ревела музыка. Мигал свет.

 
You say that I’m not living righn…
 

Он видел людей. Он видел тени. Свет. Выключили.

 
You don’t understand me…
 

Люди. Тени. Изабель. Прижалась. Слишком сильно.

 
So why do you judge my life…
 

Люди. Тени. Чернота.

Одни.

Молодая женщина утащила его с танцплощадки в самую глубину заведения, в нишу с никогда не запирающейся дверью. Этот закуток служил гардеробной для персонала. И для других целей тоже. Из смехотворно маленькой сумочки, которую она называла «багет», [55]55
  Уменьшительное от bag (англ.) – сумка.


[Закрыть]Изабель вытащила пакетик с белым порошком. Сервье не раздумывая предложил ей свой бумажник. Она сделала на нем четыре полоски. Они одну за другой втянули их носом и принялись целоваться, прикасаться друг к другу. Кожа, волосы, щеки. Большой палец обводит ее губы, проникает в рот. Она сосет его. Она обхватывает ладонями его лицо. Его ладони блуждают по ее груди, талии, спине. По ее ягодицам. Лобку. Его пальцы у нее во рту.

Возбуждая его пальцами, Изабель становится перед ним на колени, медленно много раз проводит языком по его члену, прежде чем целиком поглотить его. Жан-Лу ощутил легкое прикосновение к ее нёбу. Он подумал о трех сотнях веселящихся в нескольких метрах от них и усмехнулся, прежде чем грубо схватить молодую женщину за волосы. Движение члена взад-вперед между ее губами. Она помогает ему, все сильнее и сильнее сжимая его плоть пальцами.

 
Хотите переспать со мной сегодня вечером…
 

Он кончил, когда зазвучал припев последней версии «Lady Marmalade». [56]56
  Песня, впервые записанная в 1974 г. Лабель (авторы Боб Кру и Кенни Нолан). Наиболее успешными считаются версии Кристины Агилеры и «Пинк».


[Закрыть]

04.07.2001

Новые декорации. Карим продолжал свое европейское турне в качестве курсанта-джихадиста. И теперь в начале июля он находился в кухне небольшого дома в городе Моленбеек в пригороде Брюсселя. В комнате, выходящей в собственный сад, окруженный каменной стеной и изгородью из небрежно постриженных бирючин, было всего одно окно, частично задрапированное плотным тюлем. Карим прибыл сюда два дня назад, и не один: Абдельгани тоже был здесь, как и пятеро других учеников.

Их нового учителя, сирийца, звали Хасан.

– Хлор используется в производстве соляной и азотной кислот. Его можно найти у продавцов оборудования для бассейнов.

Они окружили стол с расставленными на нем сосудами, банками, коробками различных размеров, цветов и фирм, на которые по мере своих разъяснений их инструктор указывал пальцем.

– Ацетон. Используется для разбавления красок, так что его можно купить в строительных магазинах и некоторых супермаркетах.

Они собрались, чтобы научиться изготавливать самодельные взрывчатые вещества. После вечерней демонстрации на уединенной автомобильной свалке, принадлежащей другому сочувствующему, свой второй день они провели в хождении по магазинам. Теперь им предстояло научиться выделять из этих приобретенных накануне продуктов привычного обихода необходимые им основные химические ингредиенты.

– Существуют еще удобрения для получения нитрата аммония и калия…

Сириец сообщил им, что сначала они сосредоточатся на производстве и использовании двух взрывчатых веществ: тетранитрита пентаэритрита (который он позволил себе сократить до пентрита или ПЕНТ) и гексагена. Первый применяется для производства детонаторов, но может также в достаточном количестве использоваться как основной заряд в бомбе. Второй входит в состав большинства военных взрывчаток на основе пластида, например С4 или семтекс. [57]57
  Semtex ( чеш.) – один из видов пластичной взрывчатки. Производится в Чехии. Впервые выпущен на известном производством взрывчатых веществ химическом заводе в Семтине-Пардубице, в Чехии. Во времена холодной войны был вывезен во Вьетнам и Ливию. Именно в Ливии чешская взрывчатка попала в руки террористических группировок, печально прославивших ее на весь мир. Пользуется популярностью у террористов, так как до недавнего времени ее очень трудно было обнаружить.


[Закрыть]

Карим с трудом мог сосредоточиться на словах Хасана. То, что тот рассказывал, не было для него новым, он бы, пожалуй, даже мог взамен тоже научить его парочке хитростей. Карим нервничал. Ему казалось, он приметил кое-какие знаки, свидетельствующие о том, что что-то готовится. Все началось во время пребывания в Шотландии. На четвертый вечер Ахмед, ходивший в Форт-Уильям за провизией, показался ему непривычно радостным. Агент застал его рассуждающим вслух о «близящемся моменте». Именно с этого дня их практика по закаливанию стала заметно легче.

Вернувшись в Лондон, он почувствовал, что руководители их маленькой группы словно заряжены какой-то странной энергией. Как-то вечером в мечети Феннек случайно подслушал разговор между приезжим пакистанским имамом и другим правоверным. Духовный отец наставлял своего собеседника и советовал ему отправить семью на родину.

То, что сначала было лишь ощущением, немного волнующим подозрением, подтвердилось по приезде в Бельгию. Ученики-подрывники контактировали с местной общиной верующих, так называемой уммой.После уроков химии и молитвы они проводили вечера, печатая листовки все более и более воинственного содержания, возвещающие скорый триумф моджахедов. Как правило, на следующий день их распространяли у входа в культовые заведения.

Так что Карим де-визу [58]58
  De visu (лат.) – воочию, своими глазами.


[Закрыть]мог наблюдать необыкновенное оживление своих братьев.Ему удалось поделиться с руководством своими опасениями в секретном донесении. Никакой реакции не последовало. Возможно, отсутствовала обратная связь.

17.07.2001

База отступления, план Б. Всегда надо предусматривать план Б и часто менять его. Линкс обошел дом. Заросший плющом фасад из песчаника, не слишком высокий, стоящий вплотную к лесу, где протекает местная речушка Ревейон, на некотором расстоянии от коммуны Сантени. Этот дом, идеально спланированный и уединенный, имел гараж на две машины, с довольно высокими воротами. Никто бы не заметил возможных приходов и уходов. К тому же любое поспешное отбытие легко осталось бы незамеченным благодаря перелеску на задах дома.

Линкс опять вставил в уши наушники, электронные аккорды «Afro Left» [59]59
  Песня группы «Leftfield» с альбома «Leftism», вышедшего в 1995 г.


[Закрыть]снова наполнили его слух мощными звуками. Он вернулся в дом с ключами, которые вручил ему владелец, прежде чем отбыть со своим экземпляром подписанного договора и чеком.

Место было просторное, абсолютно пустое. Он обошел комнаты с блокнотом в руках, чтобы записать, что ему может понадобиться. Шторы, чтобы закрыть окна и придать дому жилой вид. Он бы выбрал веселые, яркие тона, женские, но не слишком кричащие. Ему понадобятся светильники с таймерами. Холодильник, микроволновка, одноразовая посуда, минимум кухонного оборудования, несколько складных стульев, стол и кровать, просто чтобы продержаться несколько дней в случае осложнений.

Линкс зашел в гараж, тоже пустой и голый, затем спустился в подвал. Он состоял из четырех комнат, занимающих равную дому площадь. Прямо под лестницей чулан с бойлером, затем две срединные, почти не разделенные между собой комнаты. И наконец, в самой глубине, целиком забетонированная кладовка три на три, куда попадал слабый свет из небольшого оконца. Следы полок на стенах говорили о том, что прежде это помещение служило винным погребом. Его закрывала вполне крепкая металлическая дверь с замком без ключа, который, должно быть, находился наверху, в висящих у дверей связках. Проверить.

– Ты хорошо выглядишь. – Лепланте легко поднялся и улыбнулся подходящей Амель.

Они находились в «Фюмуаре», [60]60
  «Фюмуар»– ресторан в историческом здании, в двух шагах от Лувра. Популярное место среди парижан.


[Закрыть]около Лувра.

– Спасибо, ты тоже. – Она присела на скамейку. – Редко же ты появляешься.

– Подумай-ка, и это ты мне говоришь?! А ведь с тех пор, как ты вышла замуж, от тебя ни одной весточки не было! Кстати, как церемония, хорошо прошла?

Прежде чем ответить, молодая женщина немного помолчала. Она не пригласила карикатуриста на свадьбу, хотя он очень помогал ей два последних года в Школе журналистики. Запрет Сильвена, которому по непонятной для нее причине не понравился последний вечер с Лепланте, и…

– Как там его звали?

– Кого?

– Того типа, с которым ты тогда в мае пришел на коктейль.

– Ружар?

– Да. Что он…

Официантка подошла принять заказ, и разговор прервался.

– Ну и как идут дела после получения диплома?

– Плохо. Кроме пустяковых статеек для женского журнала, где я проходила последнюю практику, я ничего серьезного не написала. К тому же я получила несколько прямых отказов. Не так-то просто обивать пороги редакций.

– Не понимаю. Вы же вроде собирались уехать в Азию? – Лепланте несколько секунд подождал ответа, но его не последовало. – Девушке вроде тебя стоило бы попробовать себя…

– На телевидении?

Снова утвердительный кивок.

– Знаю, многие мне это советуют. А пошляки предлагают стать манекенщицей. Люди видят только мою смазливую физиономию. Но я-то хочу писать, расследовать, хочу быть в центре событий!

Карикатурист без тени снисходительности улыбнулся внезапному приливу чувств Амель. Улыбка получилась грустной.

– Подумаю, что я могу для тебя сделать, но тебе бы стоило попытаться связаться с Ружаром. – Он помолчал. – Думаю, ты ему понравилась. Ты же знаешь, он влиятельный журналист, а такие связи стоит поддерживать. Если, конечно, ты хочешь заниматься серьезными вещами.

– Разумеется. Я готова на все, лишь бы не превратиться в специалиста по антицеллюлитным кремам.

– Ты так говоришь потому, что тебе они не нужны.

Амель сделала вид, будто не расслышала, и отпила глоток наконец принесенного ей кофе.

– Твой друг сейчас здесь?

– Да, он пользуется летним затишьем, чтобы продвинуть другие сюжеты. Поскольку новости спокойные.

– Какие сюжеты?

– По-моему, он хочет написать книжку об одном из этих модных мусульманских интеллектуалов. Уже несколько месяцев он ходит за ним по пятам, чтобы разобраться в его речах. Он подозревает его в худшем.

– Почему думающий мусульманин всегда подозрителен? – Тон Амель неожиданно стал немного сварливым.

– Эй, не путай! Ружар отличный мужик. Послушай, он лучше, чем я, расскажет тебе о своей книге. Может быть, ты даже окажешься ему полезной и предложишь ему другую точку зрения, а? Есть чем писать? Я тебе дам номер его мобильника.

21.07.2001

Было солнечное субботнее утро. Верная своим привычкам, Амель проснулась очень рано. Сильвен, как обычно в выходные, будет спать допоздна. Она уже приняла душ, позавтракала, заглянула в электронную почту и отметила, что никто не попытался связаться с ней. В ожидании вдохновения для парочки глубоко прочувствованных статеек она, потягивая кофе, посидела возле компьютера.

Тщетно.

Амель поднялась и направилась в спальню. Остановившись на пороге, она смотрела на спину тихонько посапывающего мужа. Она чуть было не поддалась своему желанию сбросить джинсы и футболку и разбудить его ласками, но передумала. Вчера вечером в ресторане, где они ужинали с друзьями, он клевал носом. Слишком устал за год. Сильвен нуждается в отдыхе, в отпуске.

Скоро они уедут.

Наконец она решила прогуляться в одиночестве, чтобы воспользоваться солнцем и относительной утренней прохладой. Улица Ватиньи была пустынна, Амель прошлась по ней до улицы Шарантон и направилась к Бастилии. На авеню Домениль она миновала аркаду, не обратив никакого внимания на витрины ателье и магазинчиков. Молодая женщина думала о работе. Бездействие и отсутствие перспективы не для нее. Долго так она не выдержит. Сильвен тоже, но по другим причинам. Он уже пару раз заговаривал с ней о ребенке. Она уходила от этих разговоров, для нее это было слишком. Казалось, с тех пор как они поженились, он особенно заторопился. Он стал высказывать и другие желания, так что без этих планов или какой бы то ни было работы у нее уже нет оправданий.

Она должна действовать. Но время было неподходящее, и ей предоставлялось мало возможностей. Одна из них – продолжать работать в женской прессе и искать там свою нишу. Другая возможность – Ружар. Уже четыре дня у Амель был его телефон, но она все еще не решалась воспользоваться им. Она не любила просить, особенно так явно.

В конце улицы Лиона виднелась площадь Бастилии.

Выудив из сумки мобильник и записную книжку, она на ходу набрала номер, уверенная, что в это время журналист еще спит. Тогда можно было бы оставить ему сообщение, а он бы перезвонил, если заинтересуется. Так было бы лучше.

– Слушаю…

От неожиданности Амель вздрогнула. Он снял трубку на первый гудок. Услышав голос Ружара, она принялась бормотать:

– Э-э-э… Здравствуйте… Я… Мы… Нас познакомил месье Лепланте, который…

– Как вас зовут и что вам угодно?

– Я та студентка из Школы журналистики, которая однажды на вечеринке разговаривала с вами о политике и…

– Ах да, на коктейле. Очень неудачная вечеринка. Амаль, так, кажется?

Напряжение не отпускало Амель, и она чересчур быстро поправила:

– Нет, Амель.

– Да ладно, Амаль, Амель, какая разница. Итак, что вам угодно?

– Я ищу работу, и вот я подумала… Нет, точнее, Лепланте сказал мне, что вы могли бы что-нибудь посоветовать.

– Советы ничего не стоят. Надо работать, работать и еще раз работать. Вот и все. У вас есть желание горбатиться?

– Э-э-э… Да… Разумеется. – Амель не могла поверить, что все так просто. Она остановилась и присела на ступени «Опера Бастиль». [61]61
  «Опера Бастиль»– крупнейший оперный театр Франции.


[Закрыть]

– Я занимаюсь книгой, для которой мне необходимо проводить исследования, посещать лекции. Вы ведь марокканка, если мне не изменяет память?

– Да, француженка марокканского происхождения. – Амель ощутила раздражение собеседника, он вновь перебил ее:

– Ну да, конечно, я хотел сказать… Вы говорите по-арабски?

– Да.

– Читаете, пишете?

– Немного, не очень хорошо.

– Подойдет. Посмотрю, смогу ли я получить какие-нибудь средства от моего издателя. Вы мне понадобитесь в начале августа.

Неужели так просто? Не может быть.

– Алло, вы меня слышите?

– В начале августа я не могу. Я уезжаю…

Ружар перебил ее, не дождавшись конца фразы:

– Стоило бы знать, чего вы хотите от жизни.

– Сохранить семью.

Прежде чем повесить трубку, он добавил лишь:

– Знаете, чтобы быть хорошим журналистом, надо бороться.

В трубке установилось молчание. Утреннее оживление вновь захватило все звуковое пространство. Амель не сразу сообразила, что все еще прижимает телефон к уху. Вот ведь дурак, ну что за дурак!

Какая дура…

23.07.2001

В эти выходные в Генуе прошли бурные демонстрации. Во время столкновения скончался один подросток, его убили полицейские. Одни выступали против жестокости бунтовщиков, другие – против жестокости капитализма, олицетворяемого «Большой восьмеркой». Таково было содержание передовицы английской газеты, развернутой прямо перед носом Сервье. Типу с газетой, сидящему напротив него в VIP-салоне аэропорта Шарль-де-Голль, было наплевать, он вот уже с четверть часа просматривал спортивные страницы. Если только не заснул.

Жан-Лу дожидался самого раннего в понедельник рейса на Копенгаген, в пять пятьдесят. Недалеко от него два других деловых человека, в серых костюмах, белых сорочках и галстуках, тоже старались бодрствовать. Под звуки невыразительной музычки, в зале с кондиционированным воздухом эти два клона пережевывали одинаковые крошечные круассаны и проталкивали их в желудок при помощи здешнего паршивого кофе.

Пустой взгляд на бизнес-страницы собственного «Файненшл таймс». Аэропорты. Деловые встречи. Английский. Лондон. Неосознанная и систематическая ассоциация, от которой Сервье хотел бы избавиться.

Он вздохнул.

Он нуждался в отдыхе, в отстранении. Вырваться из больших столиц, оставить их гигантские и безымянные аэропорты. Забыть об обществах высоких технологий, аудиторах, адвокатах, банкирах. Вера. Ему никогда не хотелось ничего этого, и он на самом деле не знал, где он сбился с пути. Он действительно выбрал неверную дорогу, заставляющую его бесцельно проводить дни, недели и месяцы. Или безразлично. Одинаковые. В ожидании, нет, в надежде на более манящее завтра. Но манящее чем?

В аэропорту Дубая было уже позднее утро. Нервничая, Насер Делиль вошел в зону беспошлинной торговли терминала «Шейх Рашид», напоминающую огромные и безликие конструкции американских торговых комплексов. Витрины ломились от разных товаров и приспособлений, одно роскошнее и бесполезнее другого. Он совершил большой круг и в беспокойстве и нерешительности остановился среди бесчисленных бутиков. Он вспомнил о семье, но, поразмыслив, отказался принести жертву обряду приобретения подарков. Неподходящий момент, чтобы бесполезно нагружать себя.

После энного взгляда на часы Делиль направился к киоску и купил эмиратское издание ежедневной газеты «Аль-Бауаба». Ему по-прежнему было не по себе, он принялся изучать свое окружение и не заметил ничего подозрительного. Если враги собирались захватить его, они бы сделали это теперь. Но у секретных служб Эмиратов не было никакого основания готовить ему засаду. Он всем заправлял. Его организация была инициатором этой встречи. После многочисленных отступлений ей удалось убедить партнеров, что в их интересах принять предложение, которое он собирается им сделать.

Несмотря на все предосторожности, Насер был напряжен. Чтобы немного взбодриться, он мысленно вызвал образ жены, которую скоро увидит, и наконец поднялся на второй этаж терминала. Присев, согласно договоренности, на террасе какого-то кафе, Делиль заказал апельсиновый сок и постарался сойти за обычного пассажира, погруженного в чтение утренней газеты.

Десять минут спустя возле него устроился бородач в мятом костюме. Он тоже безмятежно принялся читать газету, однако его глаза выражали слишком нарочитую рассеянность, чтобы им можно было верить. Тайная полиция. Недовольный отсутствием скрытности в поведении своего соседа, ливанец слегка покачал головой. В его мире подобная некомпетентность имела лишь одно последствие: смерть. Он быстро огляделся, но не заметил вокруг никаких значительных изменений.

Положив на столик деньги, чтобы оплатить счет, Насер склонился к полицейскому и обратился к нему по-арабски:

–  Эфенди. [62]62
  Титул министров, чиновников и ученых в Турции.


[Закрыть]

Он путешествовал с турецким паспортом, и это типичное выражение вежливости представляло собой весь его словарный запас. Наступил момент истины. Лучше не думать о том, что бы произошло, если бы его собеседник бегло владел языком.

– Вы не последите, чтобы официант получил мои деньги?

Сосед согласился, ответив, как было договорено:

– Я скажу ему, что вы спешили.

После чего сделал вид, будто снова погрузился в чтение своей газеты.

Ливанец был уже на эскалаторе, когда увидел, как человек кладет в карман конверт, специально оставленный им на столе под сегодняшним номером «Аль-Бауаба». В нем находились фотография, портрет, номер паспорта и билет на самолет в Париж, в ближайшее время транзитом летящий через Объединенные Арабские Эмираты.

Где-то вдалеке в терминале металлический женский голос призывал пассажиров самолета Насера пройти на посадку. Через несколько часов он будет уже далеко, в безопасности. Через несколько часов, быть может, через день, оставленная им информация попадет в жадные и дрожащие руки местных представителей западных спецслужб. Тогда воцарится страх, а с ним смятение, спешка, невнимательность.

– Что с тобой, Карим?

Феннек отвернулся от окна своей комнаты, куда ушел после дневной молитвы. В дверях стоял Хасан.

– Ничего. Я… ничего… – Он сильно рисковал, выдавая свое неудовольствие, но операция затягивалась. Он по-прежнему находился в Бельгии, и ни о какой отправке в Афганистан или Пакистан речи не шло.

– Вот уже несколько дней ты рассеян. – Сириец был больше чем инструктор, он заодно служил наставником, духовником. И бдительно следил за новобранцами. – Во время молитвы я было подумал, что с тобой что-то не так. Тебе с нами плохо?

– Нет, но… мне надоело сидеть взаперти. Когда мы присоединимся к другим братьям?

– К другим братьям?

– К тем, кто по-настоящему воюет на земле джихада.

Хасан стремительно пересек комнату и остановился перед Каримом:

– Джихад повсюду, а особенно здесь, в сердце Дар-аль-Харб, [63]63
  Dar-al-Harb (араб.) – буквально: дом или земля войны, в отличие от Dar-al-Islam, владений ислама. – Примеч. автора.


[Закрыть]ты должен быть терпелив!

– Я примкнул к вам, чтобы воевать и…

Схватив Карима за руки, сириец несколько секунд сурово смотрел на него. Наконец он покачал головой и уже более дружески положил руку ему на плечо:

– Твой пыл еще пригодится, сбереги его. Нам нужны бойцы, думающие, как ты. Но джихад идет разными путями. Твой час близок, я убежден в этом, ты должен довериться Аллаху.

Карим не выглядел убежденным, и Хасан принял более заговорщицкий вид.

– Не беспокойся. Даже если мы не сумеем отправить тебя из Европы, джихад скоро придет к тебе. – Он легонько потянул его, чтобы заставить последовать за ним. – Идем, остальные ждут нас внизу, чтобы идти за рыбой.

Той ночью Феннеку с трудом удалось заснуть.

«Даже если мы не сумеем отправить тебя из Европы…»

Он был поглощен размышлениями над словами сирийца.

«Джихад скоро придет к тебе».

08.08.2001

Ранним утром они покинули бухту Сен-Поль и только что проехали мимо последних зданий отеля «Птит Франс». Через заднее стекло машины Амель видела, как они отступают. Сильвен изо всех сил старался разрядить атмосферу. Ему было за что просить прощения.

Дорога снова принялась петлять по покрытой зеленой растительностью горе. Она вела их к пику Майдо с уникальной смотровой площадкой, возвышающейся над большой круглой долиной, со всех сторон окруженной горами. Там находился широко известный цирк Мафат, центр туризма в Реюньоне.

– Долго еще ты собираешься дуться?

Молодая женщина что-то невнятно процедила сквозь зубы и отвернулась. Это продолжалось со вчерашнего дня, когда планы на будущее вновь стали темой разговора. Сильвен очередной раз напомнил о своем желании стать отцом. Он хотел, чтобы она прекратила принимать пилюли. Она отказалась: слишком рано. Что с их планом поселиться за границей? Муж ничего не ответил, точнее, стал прикрываться своей карьерой. Ему тридцать четыре года, и в банке у него сложный период. Неверно спланированный уход может убить его профессиональное будущее. Сейчас не время. Амель надо потерпеть…

– И тебе, дорогой. Я тоже должна думать о работе.

Некоторая развязность, которую Амель позволила себе, отвечая мужу, вызвала у него раздражение. Он сухо бросил ей в лицо свои соображения относительно отсутствия у нее перспектив. По его мнению, их ситуации нельзя сравнивать. Именно он в состоянии обеспечить их жизнь, а не она. Так что у нее нет необходимости работать и она могла бы… Тут Амель вышла из комнаты: ей не хотелось ввязываться в спор.

В баре отеля она заказала себе вина. Какой-то подвыпивший посетитель сразу подсел к ней и, несмотря на предупреждение Амель, что она замужем, завел беседу.