Текст книги "Мороз на земле (СИ)"

Автор книги: Chryse

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

– Надеюсь, с ними всё будет в порядке, – сказала она.

– Всё будет хорошо. Может, поезд просто задержится, – сказал мистер Грегсон.

К тому времени, когда со стола убирали после обеда, сани и седоки добрались до поместья, и Джон с Недом выскочили из дома, чтобы позаботиться о них, пока Молодой Том обогреется у огня.

– Это было ужасно, – сказал тот, весь дрожа и передавая парням уздечки. – Я ждал в той маленькой чайной, но та вскоре закрылась, да мне, в любом случае, надо было посмотреть, как там лошади, – сказал он. —Хотя лорд Майкрофт дал мне потом полкроны.

– Очень достойно с его стороны, – сказал Нэд. – Теперь ты можешь купить всем нам выпивку, когда мы, наконец, пойдем в паб.

– Быстрей иди к миссис Грегсон, там тепло, и переоденься в сухое, – сказал Джон. – Она говорит, что в ближайшие дни у огня обязательно кто-нибудь будет, так что там приготовлены одеяла, чтоб быстрее согреться.

– Одеяла. Как здорово, – промычал Молодой Том и поспешил в дом.

– Я останусь на конюшне, а потом пойду спать, – сказал Джон, когда они насухо вытерли лошадей и убедились, что тем было тепло. – Я вчера поздно лег, и не хочу возвращаться обратно по снегу.

– Никакого Айвенго сегодня?

– Обещаю, что завтра прочту две главы.

Джон всё еще чувствовал себя так, словно в венах его был рождественский пунш; в то же время, он замерз и очень устал, и ждал с нетерпением возможности выспаться. Он уснул, как только голова коснулась подушки, а потом, конечно, Шерлок его разбудил.

– Джо-он.

Джон моргнул и сел на постели. Комната была наполнена мерцающим светом, который он, уроженец севера, помнил прекрасно. Так случалось, когда всё вокруг покрывалось снегом.

Шерлок, в длинной белой рубашке, стоял на коленях возле кровати, и похож был на ангела. Несколько снежинок таяли в его волосах и на длинных ресницах.

– Доктор мне говорил, что ты должен оставаться в постели.

– Да, действительно. Но, когда я здесь, я всегда в постели, не так ли, – сказал Шерлок, поднявшись, чтобы снять свои ботинки и брюки. – Но сегодня у меня есть разрешение, в некотором роде, и, если ты подвинешься, я буду в постели.

– Разрешение, – сказал Джон в замешательстве, двигаясь в сторону, чтоб оставить место для Шерлока, который тесно прижался к нему и счастливо вздохнул.

– О, как здесь хорошо и тепло. Да. В конце моего долгого и весьма неприятного разговора с Майкрофтом этим вечером мне было сказано, что если я планирую, как он выразился, нанести визит сегодня ночью, то он предпочел бы, чтобы я использовал дверь, а не свой обычный способ, так как всё покрыто снегом и льдом, и мое путешествие может быть опасно.

– Майкрофт знает, что ты приходишь сюда?..

– Майкрофт знает всё.

Джон отстранено подумал, что это должно бы встревожить его сильнее, чем ощущалось, но он так хотел сейчас спать – и настолько был счастлив, – что ему совсем не хотелось об этом задумываться. Он позволил холодным пальцам Шерлока накрыть его собственные, и прижать его руку к груди. Вдохнул сладкий запах лаванды, идущий от волос его эльфа, и через секунду заснул.

– Снегопад прекратился.

Джон открыл глаза и увидел слабый свет занимающегося рассвета. Ночью Шерлок развернулся к нему, и сейчас они лежали, практически касаясь носами друг друга.

– Ты не спал всю ночь, ведь так?

– Да, – признался Шерлок. – Я мечтал об этом каждую ночь, в Итоне. Закрывал глаза и пытался представить, что я здесь, с тобой. Обещал себе, что, когда возвращусь, то не буду спать целую ночь, постаравшись запомнить всё.

– Что там произошло, Шерлок?

Юный лорд лишь медленно покачал головой, взгляд его серебристых глаз был прикован к Джону. Тот вытащил свою руку из-под одеяла и обнял Шерлока.

– Тебе придется вернуться обратно?

– Нет, – сказал мальчик тихо. – Я поеду в Лондон. Не знаю, что будет дальше. Майкрофт сказал, отец будет решать, когда приедем. Мне наймут гувернеров, я думаю. Я сделаю, что угодно, только бы не возвращаться в Итон.

– Ты едешь сегодня?

– Самым ранним поездом.

Джон пытался не показать своих чувств, но пальцы его, почти против воли, сжали пальцы Шерлока. Он надеялся, у них будет хоть несколько дней, хотя в глубине души втайне думал, что Шерлок останется до Рождества. – Ты ведь сможешь мне писать из Лондона. И скоро уже Рождество. Мы увидимся вновь.

– Я знаю, – прошептал юный лорд. Глаза его, широко распахнутые и не мигающие, не отрывались от лица Джона.

– Тебе лучше вернуться, раз ты уезжаешь утренним поездом, – сказал Джон и заставил себя сесть на кровати. – Если горничная войдет и увидит, что тебя нет, она может подумать, что ты снова сбежал, и что тогда будет?

– Нет, не делай этого, – сказал Шерлок. Он быстро приподнялся и толкнул Джона в плечо, чтобы тот снова лег. – Останься. Ты можешь полежать немного вот так? Пожалуйста.

Джон послушно лег, натянув на себя одеяло. В комнате было холодно.

– Для чего?

– Потому что… – Шерлок стал одеваться. – Потому что я хочу всё запомнить. Сохранить тебя в своей памяти, вот таким, чтобы я всегда мог вернуться сюда – здесь тепло, безопасно, – и быть рядом с тобой, в любое время, когда захочу.

Джон не смог сдержать улыбки, хотя лицо Шерлока было очень серьезным.

– Шерлок, до Рождества всего месяц. Мы увидимся через три-четыре недели.

– Я знаю, – прошептал этот подмененный ребенок**.

Шерлок бросил еще один взгляд на него, такой пристальный, что Джон просто физически ощутил его…

А затем он тихо вышел за дверь и исчез.

И прошло восемнадцать месяцев, прежде чем они увиделись снова.

Примечания:

* Айвенго – Одноименный роман Вальтера Скотта.

** Подмененные дети – согласно поверьям, характерным не только для Ирландии, но и для Уэльса, Корнуэлла, Шотландии, Германии, Испании и Скандинавских стран, – это потомство феи, эльфа или другого фантастического существа. Говорят, что эльфы планировали выйти из холмов и жить вместе с людьми, потому учили детей понимать людей, побывав в человечьей шкуре.

Существует «рассказки», легенды, фольклорные истории, где говорится, что такие подмены, как говорили сами сверхъестественные существа, происходили, когда человеческие дети, которых меняли, были настолько слабы, что у них не было возможности выжить, или смертельно больны. Подросшие ребятишки оставались «иными», их мысли совершенно отличались от уклада деревенского, и вообще они в разы отличались от своих сверстников.

А еще у них была интересная черта – любовь и способность к музыке. Как только ребенок подрастал, он мог играть и на скрипке и на волынке, и играл так, что музыкой, которую он исполнял, заслушивались. Он умел исполнять даже те мелодии, которые забыли самые старые из людей.

========== Глава 8. Теплота душевных уз. Часть 1. ==========

Комментарий к Глава 8. Теплота душевных уз. Часть 1.

Название главы это строчка из Оды «К Радости» немецкого поэта-романтика Фридриха Шиллера, на текст которой Людвиг ван Бетховен написал свою «Девятую симфонию».

Автор русского стихотворного перевода – И. Миримский.

Вот здесь можно увидеть немецкий оригинал и перевод:

http://www.partita.ru/docs/other-922e.shtml

Искомая немецкая строчка – в середине второго куплета:

Ja, wer auch nur eine Seele

А вот как это звучит у Бетховена:

https://www.youtube.com/watch?v=xBlQZyTF_LY

Сейчас это, кстати, гимн Евросоюза.

Кто только не пел эту вещь! Даже Дин Рид (был такой известный амер. эстрадный певец в прошлом веке), на разных языках поют, но в оригинале, конечно, – на немецком. Как эти 10 000 японцев.

Такой… общечеловеческий гимн. Классика. :)

Шерлок слышал эту симфонию в Мюнхене и эти строки захватили его страдающую душу. Потому что он был подростком и он был влюблен и, конечно, полагал, что никто и никогда на Земле не любил так сильно, как любит он.

30 ноября

Лондон

Дорогой Джон,

Я знаю, ты удивишься, почему я уже пишу тебе, хотя мы расстались только этим утром. Это правда, что у меня еще нет никаких новостей, так как я остаюсь как в Чистилище, ожидая решения моего отца, который приедет завтра. Так что это письмо будет в некотором роде коротким посланием.

Тем не менее, знать, что я снова могу свободно писать тебе, для меня настолько бесценно, что я просто не могу устоять перед искушением. Кроме того, я понял, что даже не поблагодарил тебя, как нужно было.

Ты принял меня с такой добротой и заботой, ни в чем не виня, что, как ты, наверное, думаешь, я заслужил, не упрекнув меня ни единым словом за то, что я, как могло тебе показаться, пренебрег нашей дружбой. Ты действительно очень особенный человек, и я благодарен судьбе за то, что она мне позволила быть твоим истинным, преданным и верным другом.

Шерлок Холмс.

– О, Джон, – сказала миссис Грегсон, посмотрел на него из-за стола. – Мне кое-что нужно. Не поможешь ли ты принести из подвала яблоки?

– Конечно, – ответил Джон. – Можно я только руки согрею сперва? А то я все яблоки залью талой водой.

С самого утра он ездил на Блэкберде. Долгая утомительная прогулка по покрытым снегом полям была лучшим способом отвлечься от мыслей о разлуке с Шерлоком. Когда он вернулся, то был весь в снегу, а его лицо, и особенно руки, были красными и замерзшими.

– О, спасибо. Конечно, как только с тебя перестанет капать вода. Если мне придется снова чистить очаг…

– Не закапаю, – улыбаясь, ответил Джон.

Нэд спустился из спальни слуг, громко топая и хлюпая носом.

– Простыл, да? – сказал он, увидев Джона перед камином. – Я вот уже второй за сегодня платок беру. Не могу поверить, что ты отправился на такую длительную прогулку.

– О, Блэкберду нужны тренировки. Кроме того, снег закончится через день или два. Там такой красивый вид на холмах. Я готов, мэм.

– А я вам в помощь не нужен? – спросил Нэд с надеждой.

– Нет, дорогой, иди чистить навоз. Скажи мистеру Грегсону, что Джон скоро вернется.

Джон последовал за миссис Грегсон в подвал и взял там указанный ею ящик с яблоками.

– Я взяла мешок, давай их сюда пересыплем, – заметила миссис Грегсон, ставя лампу на ближайшую полку. – Вообще-то, я хотела сказать тебе пару слов. Мы с мистером Грегсоном немного говорили об этом, и я подумала, что лучше будет… Ну, тебе следует быть более осторожным.

– Я могу побить яблоки? – спросил Джон, осторожно опуская фрукты в мешок.

– О нет, не о яблоках речь… О следах. Их сегодня утром видели все. Это значит, Джон, что их видели и в большом доме тоже.

– Следы? – повторил Джон, не понимая, о чем идет речь. Миссис Грегсон бросила на него быстрый взгляд и снова вернулась к яблокам.

– А! Следы Шерлока? От амбара к дому? – Джон тоже их видел. Трудно было их не заметить – прямые четкие отпечатки, шедшие поверх газона, покрытого слоем девственно-чистого снега.

– Но разве это имеет значение, что их видели в доме? Они наверняка привыкли к тому, что лорд Шерлок бегает туда-сюда.

– Но семья, – с явной неохотой заметила миссис Грегсон, – возможно, они не привыкли к такому…

– Но они же знают. По крайней мере, лорд Майкрофт. Прошлой ночью он сказал лорду Шерлоку, чтоб тот дверью воспользовался, а обычно тот пробирается через окно. Лорда Майкрофта беспокоил намерзший там лед.

– Лорд Майкрофт знает о визитах лорда Шерлока в твою спальню?.. – миссис была просто потрясена.

– Я думаю, что да, – сказал Джон. Он начал испытывать смутное беспокойство при виде того, как нахмурилась миссис Грегсон. Может, он чего-то не понимает?

– Почему? Зачем он приходит к тебе?

Джон пожал плечами.

– Я думаю, что ему одиноко. Вы же знаете, какой он. Мы просто разговариваем. Ну, и спим, – сказал он поспешно. – Я не отлыниваю от своих обязанностей и я не устаю совсем, чтоб не справиться с ними, обещаю вам.

– А ты никогда не думал, что семье… может всё это не понравиться?

– Я вообще об этом как-то не думал, – признал честно Джон. – Лорд Шерлок обычно поступает так, как захочет, ну, вы ж его знаете. И я думаю… вот, к примеру, в Чейз-холле у нас были лошади, скаковые, жеребцы с таким норовом, что не выносили компании других лошадей, так что мы сводили их с козами или ослами. Думаю, я что-то вроде… осел лорда Шерлока. Составляю ему компанию и успокаиваю его.

– Я думаю, ты далеко не осел, ты гораздо больше, – ответила миссис Грегсон. Лицо ее стало мягче, на нем было почти… облегчение. – Но ты прав, ты действительно его успокаиваешь. Он стал куда реже попадать в неприятности с тех пор, как ты сюда переехал. Ну, за исключением вчерашнего дня, разумеется.

– Ну, вот видите? Он уехал, и сразу попал в неприятности, – усмехнулся Джон, понимая что говорит слегка вольно, но миссис Грегсон улыбнулась в ответ, и лицо ее еще больше смягчилось.

– Давай надеяться, что его не пошлют опять в школу, кто знает, что тогда может случиться, – сказала она. – Что ж, хорошо. Давай отнесем наверх эти яблоки. Пирог сам себя не испечет.

5 декабря

Лондон

Дорогой Джон,

У меня, наконец, есть новости, хотя некоторые из них таковы, что мне совершенно не хочется о них говорить. Мой отец вернулся и, к моему огромному облегчению, согласился, что в Итон мне возвращаться не стоит. У меня были опасения, что он рассудит иначе. Еще одна хорошая новость: мистер Брук снова станет моим гувернером. Как ты, должно быть, знаешь, он помогал отцу в организации новых школ, но признал, что присматривая за мной, он окажет Англии куда более значительную услугу.

Теперь я вынужден сообщить тебе наихудшую часть: отец убежден, что я должен покинуть Лондон на эту зиму. Он опасается за мое здоровье, которое так пострадало в прошлом году, что я нахожу смешным, потому что я гораздо лучше себя сейчас чувствую. Однако он также опасается за мою безопасность, потому что он очень занят и вынужден много путешествовать, и в то же время уверен, что плохой урожай и приближение зимы послужат причиной больших волнений. Я пытался напомнить ему, как ты помог мне справиться с бандой опасных разбойников прошлым летом, но это только укрепило его решение. Он считает, что меня нужно отослать за границу.

Я и мистер Брук отправимся в Мюнхен, где я буду изучать науки, а также музыку и немецкую философию. И прочие курсы, преподаваемые мне мистером Бруком. При иных обстоятельствах я был бы очень рад путешествию, но при мысли о том, что я снова буду в разлуке с тобой, меня гложет тоска. И хуже всего, я дал отцу слово, что приму любое его решение, если мне не придется опять ехать в Итон… И теперь узнаю, что он слишком занят, и что в Шерринфорд-холл к Рождеству мы вернуться не сможем.

Я был этим невероятно расстроен, и лишь данное мною слово удержало меня от постыдной сцены протеста. Я настоял на том, чтобы он ответил, как долго я буду в отъезде, но ответ его был очень расплывчат. Словом, если я буду делать успехи в учебе, то, возможно, мне позволят вернуться следующим летом. Уверяю тебя, я зароюсь в учебники и буду учиться весьма прилежно, если это поможет мне побыстрее вернуться.

Я был так огорчен, что даже новая скрипка – мне кажется, я тебе не рассказывал, что старая была сломана в Итоне, – не смогла утешить меня. Почему я, как взрослый, не могу делать то, что я хочу?! Зачем мне всё это, то чего я так раньше желал, если рядом со мной нет тебя?

Обещаю тебе, что буду писать так часто, насколько это удобно. Даже если это совсем не удобно, то я буду писать всё равно. И ты мне пиши. Пожалуйста! Я буду скучать по тебе каждый день, и думать каждую ночь о тебе. Я молю о том, чтобы ты не забыл меня, и помнил, что я твой самый преданный и верный друг,

Шерлок Холмс.

Зима была холодной и долгой.

Опасения лорда Шерринфорда подтвердились самым ужасным образом. Ранний снегопад оказался лишь прелюдией к началу самой холодной зимы, которая случалась в Англии за последние годы. В сочетании с плохим урожаем это стало бедствием для бедняков, наступили тяжелые времена. Джон слышал почти каждый вечер, что волнения и беспорядки стали особенно частыми. Лорду Шерринфорду не пришлось заниматься школами в этом году, слишком сильно он был занят облечением тягот своих арендаторов и помощью обездоленным, проживающим на его земле. А также удерживая сэра Джеймса Мориарти – министра – от начала военных действий в каждом случае народных волнений. Джон понял, насколько же граф защищал их, навестив зимою родных, побывав у них позже обычного из-за плохой погоды.

17 марта

Шерринфорд-холл, Конюшни

Дорогой Шерлок,

От своих родных я вернулся очень расстроенным, но, в то же время, счастливым и гордым – из-за щедрости твоего отца. Зима очень суровая, и моя деревня пострадала от нее чрезвычайно, а сэр Уиллогби, в отличие от его сиятельства графа, ничего не сделал, чтобы как-нибудь облегчить их тяготы. Справедливости ради, надо сказать, что, возможно, он и не знает об этом, потому что, говорят, он в отъезде, за границей, для поправки здоровья – он уже немолод, а его управляющий всем известен прижимистостью и тяжелым нравом. Если бы не пособие, что еще прошлым летом назначил моей семье твой отец, то они бы не выжили; как две мои маленькие племянницы, которые, к моему величайшему сожалению, заболели горлом и умерли этой зимой.

И такое несчастье не только у нас.

Лэн, который не умеет читать и писать, и не мог получать известия от родных, недавно узнал, что его мать и сестра закончили свои дни в приюте для бедняков. Горе Лэна было огромным, ведь теперь у него никого не осталось. Старшая дочь Грегсонов, кто, как ты знаешь, замужем за деревенским бондарем, простудилась этой ужасной зимой, и у нее случился выкидыш. Миссис Грегсон осталась в деревне, чтоб за ней присмотреть, и нам всем еще грустней от ее отсутствия.

Все вокруг болеют и кашляют.

Береги себя, я тебя умоляю, Шерлок!

Остаюсь твоим

верным другом,

Джон

9 апреля,

Мюнхен

Дорогой Джон,

Мне ужасно жаль, и я выражаю свои искренние соболезнования по поводу твоей потери, и прошу передать мои сожаления миссис Грегсон и Лэну.

Я рассказал об этих прискорбных событиях мистеру Бруку, и он написал отцу, чтобы тот мог удостовериться, что нужные фонды существуют, и что необходимая медицинская помощь может быть доступна семье под его гарантии, когда бы она ни понадобилась, а в случае печального исхода, был бы произведен обряд христианского погребения.

За меня не волнуйся, со мной всё хорошо.

Я всё время думаю о тебе.

Всегда твой, дорогой мой друг,

Шерлок Холмс

25 апреля

Шерринфорд-холл, Конюшни

Дорогой Шерлок,

После самой тяжелой зимы всё равно наступает весна, и она пришла, наконец.

Морозы ушли, и земля оттаяла, повсюду цветы, а порой и солнце проглядывает. Воды, правда, было много, так что повсюду грязь. Лошадям это, кажется, нравится, и они превесело скачут, а вот мы всё время ругаемся, когда возвращаем их в стойла, ведь их нужно купать и чистить.

Новые жеребята родились особенно неуклюжими, но нам их не разрешают ругать, потому что, как сказал Старый Том, они совсем еще малыши.

Кстати, о малышах. Я уверен, что ты помнишь Калли, горничную из холла. Ее мать скончалась прошлой зимой, и остался младший брат-сирота, он теперь у нас мальчик-слуга, чистит обувь, и всё такое. Он еще очень мал, ему только одиннадцать, но он очень счастлив, что его взяли. Не думаю, что его так уж нагружают работой. Он славный, и часто приходит к нам на конюшни, чтобы посмотреть лошадей.

Твоим тайным воротам нашлось интересное применение, и так получилось, что Дэнни теперь обручен! Осенью они хотят пожениться, и будут жить в домике, здесь, в поместье.

Не могу дождаться, когда ты увидишь Каллисто. Она стала такой красавицей! Теперь она более светлая, и, если б не грязь, то была бы самой прекрасной серебристой кобылкой на свете. Но в грязи, к сожалению, она постоянно, ее просто не удержать! А вот Сирса немного отяжелела за зиму, и я буду каждый день выводить ее на прогулки, чтоб подготовить к скачкам.

Береги себя, продолжай учиться, но не мучай себя свыше меры.

Твой верный и искренний друг,

Джон.

– Не приедут, – повторил безучастно Джон.

– Что? Никто из них? – удивленно переспросила миссис Грегсон. – Вообще никто?

– Ну, не совсем, – странным тоном сказал мистер Грегсон. – Кажется, его светлость всегда планировал, что лорд Шерлок проведет заграницей несколько лет, и, конечно, лорд Майкрофт почти всё время во Франции, а сам граф нужен в Лондоне. Он пытается вновь протолкнуть реформы.

– Это нужное дело, если мы не хотим, чтоб у нас была снова такая зима, как эта, – заметил угрюмо Молодой Том, и все с ним согласились.

– Так что значит «не совсем»? – уточнила миссис Грегсон, прищурившись.

– Ну, Уилксы-то точно прикатят, – объяснил мистер Грегсон, и все застонали.

– Это мне в наказание, – воскликнул Молодой Том, пряча лицо в ладонях. – Господь судит меня за мои грехи, посылая мне этого юного негодяя, чтобы он стал моей епитимьей. И даже без лорда Шерлока, который мог как-то его приструнить.

– О, ну хватит уже. Себастьян Уилкс – наказание для его матери, не для тебя, и никакая женщина не заслужила его больше, чем она, – сказала миссис Грегсон с нехарактерной для нее суровостью. – В любом случае, пока лорда Шерлока нет, он вряд ли отправится на прогулку, ведь ему уже некого мучить, так что с ним не у вас, а у горничных будут проблемы.

Однако, как показало время, миссис Грегсон была не права.

Спустя неделю после того, как Уилксы прибыли (и после того, как Джон получил от Шерлока отчаянное письмо, где тот сетовал, что его замечательный план побега и возвращения в Англию был в последний миг сорван его гувернером, и что мистер Брук заявил ему, что еще одна подобная выходка приведет к расторжению его договора с отцом и возвращению в Итон), мистер Грегсон сказал им, что скоро пожалуют новые гости.

– Кажется, юный мастер Уилкс прихватил из школы своих друзей. На две недели.

Все замерли в изумлении.

– А это… я хочу сказать… а граф знает? – спросил Дэви.

– Подождите, – Молодой Том наклонился вперед. – Вы говорите, что у Себастьяна Уилкса есть друзья? Больше, чем один?

– И они тоже воры? – пискнула Энни.

– Ну, хватит, хватит уже, – мистер Грегсон вскинул руки сердито. – Насчет приглашенных я ничего не знаю, но домоправительница говорила, что его светлость был поставлен в известность и не высказал возражений. Потому, получается, что они гости графа, и, значит, мы должны сделать всё, что мы сделали бы для любых гостей дома, нравятся нам они нам или нет. Каковы б они ни были. В любом случае, вряд ли они что-нибудь украдут конкретно у нас.

Джон искренне понадеялся, что всё, что было важно для Шерлока, тот увез с собой в лондонский дом.

– Прекрасно, – сказал Молодой Том, скривившись. – Остается надеяться, что верхом они ездят так же скверно, как «кузен Себастьян». Твоя очередь забирать их со станции, Нэд.

Джон не видел прибывших еще нескольких дней, пока те, наконец, не задумали выехать на прогулку. В пустом стойле старого Щавеля Джон как раз собирался начать уборку, когда вдруг увидел, что к ним направляется Себастьян, а с ним еще трое. Они были старше, чем Джон ожидал, скорей юноши, чем мальчишки. Хоть и Себастьяну-то, вероятно, должно быть не меньше шестнадцати, вспомнил Джон.

И затих, надеясь, что его не заметят.

– Таким образом, это действительно дом твоего кузена? – спросил самый высокий протяжным скучающим тоном.

– В настоящий момент, – ответил Уилкс. Темноволосый юноша рядом с ним рассмеялся внезапно противным тоненьким смехом, от которого по спине у Джона побежали мурашки.

– А где он сейчас?

– За границей, – небрежно сказал Себастьян. – Эти лошади еще не готовы?

– Всё готово, сэр, – сказал Нэд своим самым медленным и безразличным голосом.

Высокий шепнул что-то на ухо Себастьяну, что именно, Джон не расслышал.

– Ах, да, – отозвался тот. – Кто из вас особый друг моего кузена?

– Не понимаю, о ком вы, сэр, – сказал Нэд.

– Все у нас любят лорда Шерлока, – вклинился в разговор Молодой Том, – Он прекрасно ездит верхом. – На слове «он» Том сделал очень легкий акцент.

– О, я в этом уверен, – промурлыкал темноволосый, и все его спутники засмеялись. В его голосе были странные переливчатые интонации, что заставило Джона сжать зубы сильнее, чем смех. В слабом свете амбарного фонаря Джон мельком увидел его лицо – бледное, странно ликующее, и возбужденно поблескивающие глаза. Ощутив в тот же миг, как внутри всё сжалось в остром приступе отвращения, смешанного с инстинктивным ужасом, – как при виде мерзкого паука.

Потом около часа Джон объезжал Каллисто, а когда повел ее снова в загон, удивился, что Том и Нэд возвращают верховых лошадей на конюшню.

– Они что, уже накатались? – спросил он. – Что-то быстро.

– Бедный мастер Сэб немного упал, – сказал Молодой Тон печально; его голос дрожал от скрытого смеха. – Боюсь, все-таки он не ездок.

– Видимо, получил хороший удар по заднице, – добавил Нэд. Потом сделал кислое лицо и изрек: – Да ему, прости господи, всё равно никогда не ездить, как наш мастер Шерлок! Слабак.

– Щавель сбросил мастера Себа? – воскликнул Джон с искренним удивлением.

– Я всегда говорил, что Щавель – мудрый мерин, – заметил Том. – Хотя в данном случае, думаю, что он больше был оскорблен не мастером Себастьяном, а тем, что мы подложили ему под седло. – Он погладил бархатный нос коня и сунул ему в зубы морковку, которой тот радостно захрустел. – Хороший парень, Щавель.

– Вы, и правда, сделали это?!

– Ага, – сказал Нэд, вытаскивая из кармана несколько кусочков сахара. – И под седло Трепси – тоже, она сбросила того дылду. – И он пропищал противным протяжным тоном: – О, черт побери, я испачкал свои новые бриджи! Черт! Повесьте тех, кто седлал эту лошадь! Что за глупая деревенщина!.

Джон хохотал до слез.

– Дай мне ее. – Он взял Терпси за уздечку и скормил ей весь сахар из собственного кармана. – Вот умница… вы гении, оба! Я чищу за вас весь навоз до конца недели. Надеюсь, у этих теперь пропадет охота к конным прогулкам.

Больше гости кататься не приходили. Вместо этого они целыми днями торчали в бильярдной лорда Шерринфорда, попивая его бренди, а иногда отправлялись в город, где приставали к местным девчонкам, вдали от строгих глаз миссис Мэдлок. Джон никогда не сопровождал их в этих поездках. Казалось, все негласно пришли к соглашению, что ему на глаза гостям не стоит показываться, и Джон против этого абсолютно не возражал. В конце концов, Себастьян Уилкс, ломал вещи Шерлока еще в раннем детстве, и его дружки казались ничуть не лучше него, даже хуже. Тем, хотя бы, что были старше, и тот явно стремился произвести на них впечатление.

Так что Джон старался держаться подальше от них, не желая проблем. Что-то было в них чрезвычайно отталкивающее, но лишь позже он понял, насколько был прав.

И насколько всё хуже, чем он мог подумать.

Как-то вечером, когда гости отправились в город, Джон как раз возвращался в амбар, когда вдруг его сзади кто-то окликнул по имени.

В первое мгновение он напрягся, но это была лишь Калли, осторожно выглядывающая из-за угла сбруйницы. Она выглядела чем-то взволнованной.

– Калли! Что ты тут…

– Т-ш-ш! – она схватила его за руку и потянула внутрь амбара.

Джон открыл было рот, чтобы возразить: если б их здесь поймали вдвоем, то у них обоих были бы серьезные неприятности. Но затем увидел, что там ее брат, самый юный из слуг, что работали в доме, и что тот стоит, испуганно прижимаясь к стене.

– Ты что, Билли? Всё хорошо?

Тот кивнул, но видно было, что он очень напуган. Джону нравился Билли, худенький мальчик с копной темных кудрей, что порой заставляли замирать сердце Джона, чем-то напоминая ему… Того, кто сейчас был в далеких краях. Лицо Билли, однако, было круглым, а не худым, а глаза его были, как и у сестры – большие и карие.

– Что случилось?

Калли прижала палец к губам.

– Тише, я не хочу, чтобы кто-то узнал, что мы были здесь. Расскажи ему, Билли.

Мальчик нерешительно замер, ковыряя пол носком башмака, и Калли нетерпеливо подтолкнула его:

– О, тогда я ему расскажу. Знаешь друга мастера Себастьяна, ну, того, у которого прилизанные черные волосы? Его, кажется, Джим зовут?

– Да, конечно. Он мне не нравится. У меня от него мурашки по коже.

– Он пришел ко мне, – зашептал испуганно Билли. – В комнату для слуг. И велел, чтоб сегодня я пришел к нему ночью, как они возвратятся, и почистил его ботинки. Только Эндрю, один из слуг, был в соседней комнате и, должно быть, услышал это, так он и сказал, что сам может почистить ботинки, а мне нужно уже быть в постели в столь позднее время. И тут мастер Джим так страшно скривился, – он раздвинул губы, показывая, как тот оскалился, – и приказал ему не лезть в это дело, или тот пожалеет. Так что Эндрю ушел. Затем мастер Джим сказал мне, что я должен прийти к нему и держать язык за зубами, и он тогда даст мне шиллинг. Сказал, что покажет мне, как раздевать господина, так чтоб я мог когда-нибудь стать камердинером. Затем он ушел, а Эндрю вернулся из-за угла и сказал мне бежать к сестре и привести ее в комнату миссис Мэдлок.

– Я думала, он попал в беду, – сказала Калли тепло, но ее глаза были очень серьезны. – Миссис Мэдлок спросила меня, сможет ли кто-нибудь присмотреть за ним на этой неделе, но у нас с ним нет никого. Так она обещала, что к своей сестре отправит его, завтра утром. Скажет, что у мальчика корь, и его отослали, чтоб он всех тут не заразил.

– Но что… – начал было Джон в изумлении, но Калли, резко тряхнув головой, заставила его замолчать. Что бы там ни хотел сотворить мастер Джим с ее младшим братом, но она не желала говорить об этом в его присутствии.

– Что ж, тогда у нас будет маленькое приключение, да, Билли? Спал в амбаре когда-нибудь?

Билли покачал головой, просияв:

– Нет. А где мы будем спать?

– Наверху. Там здорово, вот увидишь. Пойдем, я тебе покажу.

Калли наклонилась к Джону, быстро поцеловав его в щеку.

– Веди себя хорошо, – велела она Билли, – который нырнул за Джона, боясь, что она и его поцелует, – и убежала.

– Не слишком-то радуйся, что она тебя поцеловала, – сказал Билли, тем же самым тоном, каким Джон говорил когда-то о старшей сестре. – Она всех целует.

– Не волнуйся, не буду, – сказал Джон, вытирая щеку. – А давай на сене попрыгаем?

Они скакали по сену, пока не стемнело, а потом отправились в комнатку Джона, чтоб устроиться на его узкой кровати.

Странно было ощущать с собой рядом кого-то другого, и Джон почувствовал, что скучает по Шерлоку еще больше, еще сильнее, чем раньше, но теплая тяжесть Билли была приятна, и вскоре Джон почувствовал, что засыпает.

– Джон?

– М-м-м?

– А он не придет сюда?

– Не придет. Он такой надутый индюк, что он – в сено полезет? Он не знает даже, как по лестнице забираться. Ну, а если придет, так я его вилами скину вниз.

Билли захихикал.

– Я знаю, кто он, – зашептал он через минуту. – Я думаю, он и мастер Себастьян не хотели, чтобы мы это знали, только мы всё равно узнали. Его зовут Джим Мориарти.