Текст книги "Мороз на земле (СИ)"
Автор книги: Chryse
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)
На какое-то время воцарилось молчание, прерванное восклицанием Шерлока:
– Какое превосходное приключение!
– Шерлок, – выдохнул Джон в возмущении.
Но Ирэн откинула голову и рассмеялась.
– А знаете, сэр, я начинаю думать, что, возможно, вы правы.
– Просто подумайте, как весело будет рассчитаться с ним, – сказал Шерлок. Его глаза блеснули. – В этом приключении будут неожиданные повороты сюжета и разные тайны, вы сможете носить мужскую одежду, я уже думал об этом. А также будут тайные послания. Нам нужно придумать секретный код, о, это так весело, и в конце он умрет. Нам нужно заключить соглашение.
– О, только в этот раз без плевков на ладонь, ладно, – быстро сказал Джон. – И нет, Шерлок, я не пойду за скальпелем, чтобы мы могли порезать пальцы. Три мушкетера. – Он протянул руку ладонью вверх. Шерлок бросил на него взгляд, который явно имел значение: ты испортил мою игру, но затем положил свою ладонь с длинными изящными пальцами на руку Джона. Маленькая ручка Ирэн опустилась сверху.
– Один за всех …
–… И все за одного, – сказали хором Ирэн и Шерлок и затем допили остатки вина Ирэн, чтоб отметить заключенный союз.
Теперь заговорщики встречались каждую ночь. Даже Джон наслаждался этими встречами у постели Ирэн, за ширмой, в тусклом свете дрожащей свечи.
– Мы можем быть уверенными, что сэр Джеймс всё еще хранит документы в своих комнатах, но остается вопрос – где, – сказал Шерлок, – Он наверняка нашел новый тайник. И нам нужно получить туда доступ.
– Ну, это, конечно, будет совсем не трудно, – с сарказмом заметил Джон.
Шерлок тряхнул головой.
– Когда сэр Джеймс на Даунинг-стрит, он гораздо более уязвим. Нам нужно попасть туда в качестве клерков.
– Я точно не смогу выдать себя за клерка.
– О, Джон, не будь смешным. Конечно, ты сможешь. Это британский парламент – большинство находящихся там людей попали туда из-за родственных связей, а не умений. Половина из них менее образована, чем ты.
– Что поднимает вопрос, чьим родственником будете вы, – сказала Ирэн.
– О, я буду чьим-нибудь побочным сыном. Предпочтительнее кого-то, кто недавно умер, чтоб меня не раскрыли. Кто-то, кто получил образование за границей, и всё оплатил отец, которого я никогда не знал, и потому не могу ответить ни на какие вопросы. Притворюсь, что я старше, чем я есть, конечно. Это было бы идеально. На чью репутацию можно бросить легкую тень?
– Я подумаю, чья жена была наиболее неприятной, – сказала Ирэн с довольной улыбкой, и они с Шерлоком начали занимательный разговор, перебирая разных умерших или собирающихся скончаться персон высшего света, о которых Джон никогда не слышал.
– Ну, я пойду спать, – сказал парень, поднимаясь на ноги. – Расскажешь мне завтра, чьим бастардом ты решил быть. Шерлок, не забудь о своем лекарстве, ладно?
Шерлок кашлянул, уткнувшись носом в свои колени, а затем улыбнулся ему, довольный и абсолютно счастливый.
– Я не буду спать сегодня ночью, – сказал он. – Когда я сплю днем, то выгляжу более больным, чем есть на самом деле.
Джон закатил глаза. Когда он с благодарным вздохом улегся на пустой койке в спальне санитаров, он, уже засыпая, подумал, что в словах Шерлока был смысл. Состояние и его, и Ирэн значительно улучшилось в последние дни, и это был только вопрос времени, когда Ирэн переведут в женское отделение, а Шерлок вернется в школу.
Но в итоге именно усталость Джона вскоре заметили.
– Шерлок, – сказал Джон, входя как-то вечером в свою палату. – Я пойду обратно в Бартс. Вудкорт сказал мне, что ты выздоравливаешь, и мне нужно теперь нормально высыпаться.
– О-о, – проронил Шерлок с отсутствующим видом. Он явно обдумывал схему устройства на Даунинг-стрит, 10, которая лежала перед ним нарисованной на листе, вырванном из тетради Джона.
– Ну, хорошо. На данной стадии нашего плана ты нам не нужен. Я скажу тебе завтра, если у нас будет что-то, касающееся тебя.
Джон думал, что Шерлок будет против его ухода, и ему придется его убеждать, и потому ощутил небольшой укол обиды и странное чувство собственной ненужности.
– Смотри, чтоб тебя не поймали, когда ты не будешь в постели, – коротко сказал он, а когда Шерлок даже не ответил на это, слегка надулся и отправился в школу.
По крайней мере, Тэнк был рад его видеть, судя по мощному хлопку по спине, которым он наградил Джона. Тот почти против своей воли ощутил, что расслабляется в знакомом окружении школьной столовой. Ну что ж, Шерлоку он не нужен, ну, а он зато рад, что может поесть нормальной еды за нормальным столом, и в перспективе провести полноценную ночь в своей постели. Он мог даже позаниматься с Майком, который принес с собой учебник, как они часто делали.
Но перед тем, как он пересек зал, чтобы присоединиться к Майку, его позвал и отвел в уголок Флиа.
– Когда Севен вернется? – требовательно спросил он.
– Я не знаю, – сказал Джон слегка удивленный. – Тебе что-то нужно из кладовых?
– Нет, я хочу узнать насчет Пипа.
– А что насчет Пипа?
– Он всё еще предъявляет свои права на него?
– Что? – Джон нахмурился в замешательстве.
Флиа тоже нахмурился, как будто счел вопрос Джона глупым.
– Севен же сразу забрал его себе, так ведь? Он позволил Пипу иметь его каждую ночь, как мне сказали. Но когда ты вернулся, он сказал нам, что ему не нужен Пип, пока ты здесь, но чтобы мы всё равно его не трогали. Но сейчас он заболел, и я хочу знать, он еще хочет его, или Пип свободен, чтоб его взял кто-то еще?
– Понятия не имею, – сказал коротко Джон. – Тебе нужно спросить его самого, когда он вернется.
Флиа скривился и пробормотал что-то раздраженно, но Джон его уже не слушал. Он ощущал себя так, словно на полном скаку свалился с лошади. Свалился прямо в грязь, и теперь не понимает, почему это случилось. Позволил Пипу иметь его каждую ночь? Шерлок? Его Шерлок? Всё это время, все эти месяцы – да нет, годы – то, чего Джон хотел и желал всеми фибрами своей души, но давил в себе, не позволяя даже думать об этом, потому что это было неправильно, это был грех, это была ужасно, а Шерлок был так чист, невинен, нетронут… И он позволил Пипу…
Джон повернулся и поднялся прямо по лестнице наверх, в спальню, где он знал, Тэнк хранит запасы джина. Он присел прямо возле стены и сделал большой глоток из горлышка, ощущая, как алкоголь обжигает горло. Всё внутри него переворачивалось от острой ревности, и он сделал еще один глоток. Он не мог вынести даже мысли о Шерлоке, но он вспомнил сейчас тот вечер в столовой, когда лицо Пипа потемнело, когда Шерлок направился к Джону. Пип взял его. Пип имел его, прижав к постели и сделав то, что желал сделать Джон, но не признавался в этом даже себе, и Шерлок позволил ему…
К тому времени как мальчики стали подниматься по лестнице, Джон был наполовину пьян от джина и настолько же пьян от гнева, и невероятно несчастен. Было гораздо легче чувствовать гнев, а не боль, которая, как он думал, могла уничтожить его, поэтому он продолжал и продолжал подогревать свою злость алкоголем. Он поставил бутылку обратно в тайник и направился в умывальню, почти надеясь, что кто-то толкнет его там, и это даст ему оправдание для драки.
Но его словно обходили стороной. Он почти закончил умываться, когда кто-то встал рядом с его тазом и приветливо сказал:
– О, привет, Джон. Ты вернулся?
Джон посмотрел вверх. Тэдди. Видимо, в его лице было что-то такое, отчего Тэдди осторожно спросил:
– Джон? Всё хорошо?
– Да, – коротко ответил тот. К своему ужасу, он почувствовал, как в горле образовался горячий комок, причиняющий ужасную боль.
Тэдди пристально посмотрел на него.
– Если это из-за Пипа и Севена…
– Я не хочу говорить об этом, – Джон буквально выплюнул эти слова.
– Хорошо, – Тэдди потянулся за полотенцем, взглянув на Джона из-под длинных ресниц. – Но если вы оба уже не вместе…
– Я сказал, что я не хочу говорить об этом! И мы никогда не были вместе…
– О-о-о, – Тэдди моргнул, искренне удивленный, а потом опустил голову. – Ну, а… ну, тогда, если тебе нужна компания…
Джон посмотрел на него.
– Сколько тебе лет? – резко спросил он.
Тэдди улыбнулся, и вдруг очень напомнил Джону Ирэн.
– А сколько ты хочешь, чтобы мне было лет?
– Нет. Не надо вот этого. Я не один из этих… скажи мне правду, сколько тебе?
Мгновение Тэдди смотрел Джону в глаза, прямо и честно, и на этот раз уже Джон захотел отвести взгляд.
– Почти семнадцать. Не говори никому. Это мистер Поззи, ему нравится думать, что я херувим, Ганимед******, так он меня зовет.
– Почему?
– Не знаю, я не ходил в школу…
– Нет. Почему я?
– Ты мне нравишься, – сказал Тэдди просто.
Джон посмотрел в таз с водой. Он едва мог думать из-за ужасных видений Шерлока с Пипом, испытывая болезненный интерес к тому, чтоб узнать, что они делали, как это было, и как это ощущалось. Он хотел этого. Он думал, что он лучше других, лучше Тэнка, что он никогда бы не сделал этого, но если Тэдди сам предлагает…
– Я никогда…– начал Джон, сам удивленным тем, как придушенно звучал его голос.
Тэдди улыбнулся ему привычной обольстительной улыбкой, хотя в его больших глазах промелькнуло что-то, о чем Джон предпочел не задумываться.
– О, зато я умею многое.
Джон пошел в спальную комнату и в молчании разделся, по его венам текла смесь возбуждения, замешательства и алкоголя. Он знал, что ему будет стыдно, но он не хотел думать об этом сейчас, и вместо этого сфокусировался на возбуждении. К тому времени, когда Тэдди скользнул под его одеяло, Джон уже отбросил штаны и был болезненно тверд. На какое-то мгновение, ощутив ласковое прикосновение ночной рубашки, Джон почувствовал, как его душит ужас, но он отбросил все эти чувства и прошептал:
– Скажи мне, что делать.
Тэдди что-то сунул ему в руку – свернутую сальную ткань.
– Потри сало между пальцев. Я уже расширил себя до того как пришел, но если ты сможешь еще немного…
Джон не очень хорошо понимал, что нужно делать, но потер пальцы о сальную тряпку, и под руководством Тэдди, сунул пальцы в уже расширенное отверстие мальчика. Оно было гораздо шире, чем ему запомнилось с того раза, как он трогал себя сам. Он потер пальцами по стенкам и с удивлением обнаружил, как Тэдди задрожал под ним. Ему было приятно? Он хотел было спросить, но тут же промелькнувшая мысль о том, что Пип вот так трогал Шерлока, заставила его горло снова сжаться. Он вытащил пальцы и потер ими свой член, чтобы смазать его остатками сала.
Погрузиться в Тедди – это было самым прекрасным ощущением, которое он когда-либо испытывал, и самым ужасным чувством в жизни Джона. Вот, чего ему не хватало с Калли: теснота и узость, совсем не такая, как у женщины, и это чувствовалось таким правильным… Но знание того, что он делает это из ревности, жгло его, как кислота. Он остановился на мгновение, разрываемый удовольствием и стыдом, но Тэдди мягко застонал под ним и потянулся к себе. О боже. Тот трогал себя, двигая бедрами в направлении Джона, желая большего. Каким-то образом, несмотря на то, что Джон знал, что-то, что делает он, было бОльшим грехом, табу мастурбации было так глубоко внушено ему… Что лишь мысль о действиях Тэдди послала постыдное возбуждение горячей волной прямо в пах.
– Тебе нравится это? – прошептал он, и Тэдди опять застонал, насаживаясь на член Джона. Приподнявшись чуть-чуть на локтях, тот подался вперед, погружаясь глубже, а затем отступил, и вновь резко толкнулся в лежащего под ним парня. Ощущения были настолько сильными, что перед глазами как будто вспыхнули искры.
– Да, – выдохнул Тэдди, – Пожалуйста…– И Джон толкался, и толкался, и каждый толчок вызывал внутри взрыв удовольствия, которое всё нарастало и нарастало, когда Тэдди вдруг дернулся и зарылся лицом в подушку, а его задница начала ритмично сжиматься вокруг Джона. И это было так фантастически хорошо, что Джон ощутил стремительное приближение своей собственной кульминации, и начал двигаться еще более быстро и беспорядочно, пока волна удовольствия не взорвалась внутри него – белая вспышка сильнейшего удовлетворения, оставившая после себя усталость и пустоту.
Он отодвинулся, чувствуя холод и опустошенность, а Тэдди быстро перевернулся на бок, и откуда-то вытащил клочок ткани – носовой платок или, возможно, салфетку, которую он специально положил возле койки. Он вытер себя, спереди и сзади, и одернул свою ночную рубашку. Джон не мог посмотреть ему в глаза. Тэдди помедлил, и Джон еле остановил себя, чтобы не попросить его уйти, но в этом не было нужды. Тэдди молча выскользнул из постели и ушел без единого слова.
Джон перекатился на бок и, несмотря на то, что ночь была теплой, укрылся с головой одеялом. Он слегка передвинулся, чтобы не лежать на влажном пятне, оставшемся после Тэдди, и зарылся лицом в тонкую сплющенную подушку. Всем своим сердцем в тот момент он желал, чтобы земля разверзлась и поглотила его.
Джон проснулся на следующее утро, чувствуя себя больным от стыда и похмелья. Он едва мог вынести мысль о том, что сделал. Он стал содомитом. Он совершил страшный грех, и ему понравилось это, несмотря на то, что он ненавидел себя за содеянное. Сейчас, когда голова его начала прочищаться от хмеля, он понимал, что, вдобавок, поступил ужасно неправильно по отношению к Тэдди, который явно чувствовал к нему что-то, помимо мимолетного увлечения. Джону было стыдно и плохо. Он закрыл глаза, не желая думать об этом, а затем с тяжелым сердцем поднялся с постели. В голове его гудело, живот крутило. Спотыкаясь, он побрел в умывальную, где плеснул на лицо холодной воды, и в этот момент осознал, что яростный гнев на Шерлока не уменьшился ни на йоту.
Он прикинул свои дальнейшие действия. Завтракать не хотелось. Если он придет в больницу сейчас, то сможет объясниться с Шерлоком до того, как начнется работа.
Когда Джон вошел в палату, Шерлок еще спал, повернувшись на бок и сжимая в руке платок, как если бы он снова кашлял ночью. Джон посмотрел на него и почувствовал такую волну тоски и боли, что вынужден был закрыть глаза, чтоб не заплакать.
– Шерлок, – резко сказал он. – Проснись.
Тот открыл глаза и, сонно моргая, сел на постели тут же насторожившись от напряжения в голосе Джона.
–Что случилось? Что-то не так?
– На лестницу. Сейчас же, – выплюнул Джон и повернулся, не дожидаясь ответа.
Шерлок в молчании поднялся за Джоном по лестнице. Это заставило его закашляться, но Джон не замедлил шаг и не повернулся, чтобы посмотреть, как он. Когда он оказался рядом с лестницей, ведущей в спальни санитаров, то повернулся и сложил руки на груди, ощущая как бешено бьется сердце. Шерлок снова начал кашлять, затем сделал несколько хриплых вдохов и сел на ступеньки, выглядя немного напуганным.
– Итак, – сказал Джон. Он мог слышать, что его голос дрожит, но больше не старался скрыть это. – Пип. Когда ты собирался мне об этом рассказать? Или ты просто переберешься в его постель, когда вернешься?
– Что? – Шерлок посмотрел на Джона снизу вверх в искреннем изумлении. – Почему я должен…о-о…– Его лицо прояснилось, и, к яростному удивлению Джона, тот выглядел так, как будто сейчас рассмеется. – Ты же на самом деле не думаешь, что я…что он и я…
– Что? Что было между вами? – требовательно спросил Джон.
– Ничего, – сказал Шерлок беспомощно. – Ничего между нами не было. Он боялся Тэнка и его банды. Тэнк мог бы оставить его в покое из личной симпатии, но не Моррис с Флиа. Поэтому я сказал, что, пока тебя нет, он будет спать со мной, так он был в безопасности. Когда ты вернулся, я сказал ему, что он должен вернуться в свою постель, но он был напуган, и тогда я сказал Тэнку, что он сейчас мой, чтобы заставить всех остальных оставить его в покое. Я слышал от Эрни, что эту историю немного раздули, но меня это как-то не трогает, пусть думают, что хотят, мне плевать. Но я никогда не думал… не мог даже представить, что ты посчитаешь, что я… я бы никогда…ты-то уж должен был знать это…– Шерлок уже не выглядел так, словно ему было весело, казалось, тот сейчас заплачет.
– Прости меня, – сказал Джон. Он сел на ступеньки рядом с Шерлоком и закрыл лицо руками, не желая, чтоб он увидел на его лице облегчение – и стыд. – Прости. Этот чертов Флиа наплел мне невесть что, и я подумал, что он слишком глуп, чтобы лгать. Мне не стоило верить ему. Пожалуйста, прости меня. Мне так жаль.
– Конечно, – сразу же сказал Шерлок. Он сжимал в руках свой платок, и Джон подумал, что он, должно быть, хочет положить руку ему на плечо, но не уверен, что Джон это позволит. – Мне следовало рассказать…
– Нет. Это не твоя ошибка. – Джон провел руками по лицу и порывисто, глубоко вздохнул, попытавшись выжать улыбку. – Я вчера выпил джина, и был слегка пьян.
Шерлок нерешительно улыбнулся, хоть глаза его всё еще выглядели обеспокоенными.
– О, больше чем слегка. Тебе нужно сейчас выпить чаю. Много чая. Или кофе. Это то, что всегда требовали после возвращения с больших приемов. Ну, или еще джина, что едва ли будет практично.
– Нет уж, – согласился Джон. Он вздохнул и встал, желая побыстрее сбежать, пока Шерлок не прочел на его лице остальную правду. – Давай отведем тебя обратно в постель, и ты немного поспишь, а я пойду в ординаторскую и выпью чаю.
Несколько следующих дней были ужасно смущающими. Джон чувствовал себя весьма неловко, когда оказывался рядом с Шерлоком или Тэдди, что усугублялось опасением, что Шерлок каким-то образом вычислит правду. Лежа ночами без сна, он мысленно извинялся перед Тэдди и говорил ему: ты заслуживаешь лучшего, гораздо лучшего, но он знал, что никогда ему этого не скажет. Несколько раз он ловил Шерлока на том, что тот задумчиво и внимательно наблюдает за ним, и в такие моменты пытался побыстрее сбежать куда-нибудь.
К счастью, подвернулась работа.
Давно предсказанная вспышка дизентерии, наконец, случилась в бедных районах Бластбурна, и в больнице прибавилось пациентов. Детские отделения были просто забиты. Майк, который любил детей и хорошо с ними ладил, почти всё время отдавал своим маленьким пациентам, оставив все остальные свои обязанности в больнице на попечение Джона и Молли. Джону буквально приходилось уводить его в Бартс.
– Брайди такая упрямая, когда нужно заставить ее напиться, – твердил он Джону, когда тот тащил его через двор. – И как только у Сестры терпения хватает.
– Сестра заботится о маленьких пациентах дольше, чем ты живешь на свете, —напомнил Джон, – Пойдем, уже поздно и я проголодался…
Абсолютно нехарактерная тишина в столовой поразила его так, что он остановился на середине предложения. Что происходит? В комнате стояла такая тишина, как будто все замерли в одночасье.
– Вы опоздали.
Джон быстро повернулся. Мужчина, который это сказал, был высоким и бледным как мертвец. Он был одет во всё черное, а в руках держал трость с наконечником из черного дерева.
– Я прошу прощения, сэр, мы работали в…
– Я не разрешал тебе говорить, – мужчина говорил тихо, но от звука его голоса по позвоночнику Джона побежали мурашки.
– Меня зовут мистер Брокльхерст, и я новый директор школы. Как я уже объяснил другим ученикам, опоздания больше не допустимы в Сент-Бартсе. Вам также не разрешается открывать рот, пока я сам не спрошу вас. – Он махнул своей палкой. – Идите к остальным.
Джон увидел, что у учительского стола уже выстроились в ряд пять других мальчиков, тоже предположительно опоздавших. Он и Майк заняли свои места в самом конце.
– Те, кто опаздывают, пропускают всю трапезу, – сказал мистер Брокльхерст, обходя их сзади, чтобы подойти к столу. – Те, кто разговаривает во время еды, также пропускают всю трапезу. И, конечно, вы все будете наказаны.
Джон не получил другого предупреждения об опасности кроме свиста занесенной в воздух палки, которая со всей силы опустилась на его филейные части. У него едва хватило времени, чтобы собраться и обрести равновесие, прежде чем последовал второй удар. Он сжал зубы, закрыл глаза и начал считать: шесть ударов, могло быть и хуже, но удары были сильные, и причиняли резкую боль. Джон несколько раз получал порку, когда был маленьким, сначала от отца, а позже от грума в конюшнях Уиллогби-чейз, и знал, как принимать удары, но ясно видел, что у Майка нет такого умения. В начальной школе, должно быть, порядки были помягче, подумал он, глядя краешком глаза на покрасневшее лицо Майка.
– Мистер Поззи, благословите их, – сказал мистер Брокльхерст, наконец, усаживаясь на свое место.
Джон никогда не думал, что когда-нибудь вспомнит с тоской о капустном супе Бартса, но он был очень голоден, и звуки поглощавших еду мальчиков, более громкие, чем обычно, в наступившей в зале кладбищенской тишине, лишь усиливали его голод. Он смотрел на пол, чтоб не видеть еду, и осторожно переступил с ноги на ногу, чтоб уменьшить напряженность в спине и боль от ударов. Он всё чаще поглядывал на большие часы, висящие на стене. По меньшей мере, всё скоро закончится, и он сможет присоединиться к Майку и сможет отвлечься, читая ученик.
Но у мистера Брокльхерста были иные планы. Когда ужин, наконец, завершился, директор продолжил представление, наказав еще двух мальчиков, которые были пойманы на том, что позволили себе шептаться во время еды. Затем мистер Брокльхерст объявил, что духовным воспитанием учеников недопустимо долгое время ужасно пренебрегали, и вместо бесцельного и опасного времяпрепровождения, которое они получали обычно после ужина, сейчас они будут слушать, как мистер Поззи зачитает им отрывки из Священного Писания. Джон и другие мальчики, конечно же, должны были стоять, являя собой пример расплаты за грехи.
Это был тяжелый час.
К концу его колени Джона начали немного дрожать от голода, усталости и боли, и он серьезно задумался, что еще пять минут, и он не выдержит. Удивительно, что Майк еще держался на ногах. Время от времени к ним присоединялись и другие мальчики, которые были обвинены в том, что вертелись, дремали или перешептывались, и тоже получали свою долю наказания. Джон сильно сомневался, что кто-то смог бы найти что-то поучительное в том, что им зачитывалось: сам он почти не понимал, что читает мистер Поззи, и видел на лицах других учеников точное такое же непонимание.
Наконец, к огромному облегчению Джона, их отпустили. Спотыкаясь, он побрел по лестнице вслед за другими учениками, которые вели себя чрезвычайно тихо, опасаясь даже кашлянуть из страха, что в тот же миг на их спины опустится палка из черного дерева. Даже мистер Минчин выглядел подавлено. Мистера Брокльхерста нигде не было видно, но Джон всё равно старался не вертеть головой, пока быстро шел к постели после такого же быстрого умывания, а затем осторожно лег на бок и, измученный и голодный, постарался как можно быстрее уснуть.
Следующим утром, когда Джон пришел в больницу, он обнаружил Шерлока сидящим на своей койке. Тот обхватил колени и пристально изучал нового пациента. Однако, когда он увидел Джона, выражение его лица стало обеспокоенным. Он опустил колени и выпрямился на койке.
– Что случилось? Ты прихрамываешь? Что произошло? Тебе больно? Что…
– Всё в порядке, – оборвал его Джон. – Немного болит, да, но это неважно. Мне нужно поговорить с тобой. На лестнице, в час дня, хорошо?
– Я попробую, – сухо сказал Шерлок. Он снова обхватил колени и нахмурился. – Хорошо. Ты, не хочешь мне сейчас ничего рассказывать, я вижу это, так что тебе лучше пойти на свои обходы, чтобы у нас было время на разговор.
Когда они встретились позже на лестнице, Джон рассказал Шерлоку о новом директоре.
– Ты был прав, – закончил он. – Нам надо было бежать, до того как он появился. Думаю, самое лучше сделать это сейчас, пока ты в больнице. Отсюда будет легче сбежать, чем из школы.
– Мы не можем бежать сейчас. Нам некуда идти, и у нас нет одежды, а у тебя даже нет повода, чтобы пойти в подвалы и забрать наши деньги. Потребуются недели, чтоб Ирэн поправилась, а затем ей нужно добраться до Лондона и посмотреть, как идут дела. – Шерлок прикусил губу, напряженно думая. – Нам нужно придерживаться плана. Не высовываться и постараться не попасть в неприятности.
– Да уж, я и сам уже это понял, спасибо, – сказал Джон. – И я за себя не волнуюсь, я знаю, как не привлекать внимания. Но вот ты…
Шерлок пожал плечами.
– Мне просто нужно постараться задержаться в больнице как можно дольше, а потом держаться в тени.
– Может быть, мистер Брокльхерст просто хотел произвести впечатление, чтобы все вели себя послушно и тихо, а потом не будет свирепствовать? – сказал Джон без особой надежды.
– О, я сомневаюсь в этом, – ответил Шерлок. – Думаю, он лишь разминается.
И Шерлок, конечно, был прав.
Когда Джон пришел на ужин, на этот раз заблаговременно, он удивился, увидев несколько пустых мест за столами. Среди отсутствующих были Моррис и Флиа. Джон бросил недоуменный взгляд на Тэнка, что теперь непривычно, и даже отчасти забавно и жалко, возвышался в конце стола в одиночестве, но времени для расспросов не было, поэтому он просто сел ужинать. По крайней мере, его тарелка снова была полной; очевидно, что бы ни случилось, но новости об этом не доходили до кухонь, до того как ужин был приготовлен.
– Их выгнали, – сказал коротко Тэнк, когда они встретились с ним в умывальне. – Мистер Брокльхерт вызвал их сегодня с утра и спросил их возраст. Моррис и Флиа пытались наврать, но, конечно, он проверил, и их выкинули. Я сказал, что мне восемнадцать, чтоб тоже уйти, но в бумагах записан мой настоящий возраст, так что он сказал, что я приговорен к пребыванию здесь, пока мне, и правда, не исполнится восемнадцать. Думаю, он уже многих проверил, и уж точно тех, кто выглядит старше. Так что многие ушли.
– Что же ты будешь делать?
Тэнк мрачно дернул плечом.
– Здесь останусь, наверное. Что еще я могу поделать? Не очень-то весело, когда всем управляет такой ублюдок.
Этой ночью Тэнк позвал Тэдди в свою постель, что было, как подумал Джон, сумасшедшим риском, но, возможно, Тэнк надеялся, что, если его поймают, то просто выкинут вон. Однако, мистер Брокльхерст не появился, и Тэнк брал Тэдди грубо и жестко. Джон лежал в темноте, слушая доносившиеся звуки, и ненавидел себя за то, что не вмешивается, и еще сильней ненавидел, когда сам возбудился немного. Тихие стоны и хрюканье Тэнка, толкавшегося в Тэдди, напомнили Джону его самого, то, что он чувствовал, глубоко погружаясь в парня, и он в ярости сжал простыни, злясь на себя за эти вспоминания, и за то, что в паху стало вдруг горячо, а член отвердел. Когда всё закончилось, Тэдди не сразу возвратился в свою постель. Джон, всё еще лежа без сна, слышал голос Тэнка, низкий, хриплый, расточающий грубоватую похвалу:
– Вот так, котенок. Хороший мальчик.
Джон лежал на своей расшатанной койке, одинокий и возбужденный, и смотрел в темноту, размышляя о том, что придумает дальше для них мистер Брокльхерст.
Следующим, что тот сделал, был обыск, устроенный в спальных комнатах. И, конечно, в спальне «В» обнаружили джин, что немедленно привело директора в такую ярость, какой Джон еще у него не видел.
– Такой крепкий напиток – и где? Здесь. В христианском доме. Чье это? – Голос его стал опасно низким.
– Морриса, сэр, – быстро подумав, ответил Джон. Другие ученики быстро закивали в полном согласии.
– Действительно, – на бледном лице мистера Брокльхерста появились красные пятна вдоль острых скул. – И никто из вас не остановил его.
– Он избил бы нас, сэр, – сказал Джон.
– Тогда следует избить вас сильнее, дабы вы понимали, что греха и проступка следует избегать любой ценой.
И он так и сделал. На этот раз порка была более жестокой, чем та, что запомнилась Джону в столовой, хотя то, что мальчиков было около тридцати, несколько помогло делу, – даже мистер Брокльхерст устал заносить свою палку.
Джон полагал, что могло быть и хуже. Эта мысль теперь часто стала его посещать, хотя Шерлок нисколько не разделял ее, когда Джон с ним встретился следующим утром.
– Я в порядке, – нетерпеливо повторил ему Джон, уже в третий раз. – Он мне просто заехал по бедрам. Мне, во всяком случае, не задело почки. У Никки, вон, до сих пор в моче кровь.
Глаза Шерлока стали как блюдца.
– А это опасно? Он в больнице?
– Нет, с ним всё будет хорошо. Со мной тоже так было однажды, когда я свалился с забора и сильно ударился. – Джон поморщился, вспоминая этот случай. – Хорошо, что спину себе не сломал, а то было бы хуже, чем-то, что случилось. А сейчас отправляйся в постель и старайся выглядеть очень больным; скоро мы будем делать обход.
Правда была в том, что Шерлок вполне мог бы уже вернуться в школу, еще несколько дней назад. Он полностью выздоровел, но доктор Вудкорт был слишком занят, борясь со вспышкой дизентерии, и верил на слово Джону в том, что его кузен еще болен, так что Шерлок счастливо оставался под крылышком Джона, в больничной палате на втором этаже. Ирэн тоже всё еще была там, хотя, в отличие от Шерлока, ей притворяться не требовалось, ведь ей даже садиться не позволяли еще.
Был всего лишь один луч надежды в том царстве мрака, который насаждал мистер Брокльхерст. Спустя несколько дней после инцидента с джином, директор, наконец, начал инспектировать спальни учеников по ночам. В первую же ночь он обнаружил мистера Гамфилда в весьма скандальных обстоятельствах с одним из новоприбывших мальчиков, и тут же его уволил. Мальчик, который еще не научился не шуметь, плакал и вырывался и поэтому был избит злосчастной палкой директора. Это была единственная прогрессивная вещь, которую сделал новый глава, особенно, учитывая то, что учитель, заменивший мистера Гамфилда, оказался столь же набожен, как и новый директор, и не выказывал никаких намерений заполучать мальчиков в свою постель.
– Но неужели он еще не поймал на этом никого из учеников? – спросил Шерлок, когда они были на лестнице.
– Нет…большинство самых старших теперь выкинуты из школы, а те, кто остался, – слишком напуганы. Он как-то поймал мальчика из спальни «А» после того, как огни были потушены, и тот просто шел в туалет. Мистер Брокльхерст запер его в холодном подвале на три дня, без еды и воды. Он сказал, что если мы не ценим свои постели, которые нам пожалованы благотворительностью для нашего же блага, то мы их и не заслуживаем.
Шерлок содрогнулся. При всей его любви к кладовым и тайным коридорам, сама мысль о том, чтобы быть запертым где-то там, приводила его в ужас.
– Он всё еще там?
– Нет, его выпустили сегодня утром. Он едва мог стоять, но мистер Брокльхерст отправил его работать на фабрику. Ну, мальчик хотя бы позавтракал.
– А ты сегодня не торопишься, – заметил Шерлок.
– Сухая погода привела к тому, что вспышка дизентерии пошла на убыль, – согласился Джон. – Я рад, что появилось больше свободного времени, хотя это означает, что и у мистера Вудкорта оно появится, и он скоро займется моей палатой, а для мушкетеров это будет совсем не к добру.
