Текст книги "Мороз на земле (СИ)"
Автор книги: Chryse
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)
Так оно и случилось. Спустя несколько дней Ирэн, больше не смущавшая никого своими дерзкими речами, была переведена в женскую палату. А Шерлока признали достаточно выздоровевшим, чтобы отправить обратно в школу. Джон не мог не ощутить небольшого укола вины, когда доктор Вудкорт стал уверять его, что его кузен уже вполне здоров. Он явно решил, что Джон просто проявил чрезмерную опеку по отношению к Шерлоку, и не стал ругать его за то, что тот позволил ему так долго занимать место в уже и так переполненной больнице. Джон был рад оказанному ему доверию.
– Не беспокойся, Джон, – сказал доктор Вудкорт с доброй улыбкой, глядя, как Шерлок садится на край своей койки, чтобы обуться. – Здоровье твоего кузена значительно улучшилось, и, если он не будет находиться во влажных помещениях или переполненной тюрьме, то, полагаю, с его легкими этой зимой всё будет хорошо.
Джон слабо улыбнулся. Он не мог сказать, что его больше беспокоит благополучие не легких Шерлока, а его задницы, и никак не мог отделаться от дурного предчувствия, что Шерлок обязательно привлечет к себе нежелательное внимание мистера Брокльхерста. Хотя нельзя сказать, что внимание директора вообще могло бы быть желательным.
– Помни, – прошипел Джон, пока они шли обратно. – Ничего не говори…
– Я знаю, Джон, – сказал Шерлок раздраженно. – Я прекрасно слышал. Ты сегодня уже три раза мне это сказал.
– Я знаю, как тебе будет трудно удерживаться от своих дедукций насчет него! Просто делай их молча, пока мы не окажемся наверху, хорошо?
– Это уже четвертый раз, – прошипел Шерлок, когда они уже входили в столовую, что, по крайней мере, означало, что за ним осталось последнее слово.
Как Джон и ожидал, мистер Брокльхерст моментально выделил Шерлока из толпы подошедших к столам спальной комнаты «В». Джон затаил дыхание. Шерлок сидел, как и все, низко опустив голову и глаза, он всё делал правильно, но даже в своей вытертой форме, что была ему слишком широкой в плечах и короткой в манжетах, он казался лебедем, непонятно как оказавшимся на птичьем дворе.
– Имя? – резко спросил его мистер Брокльхерст.
– Стивен Уотсон, сэр, – ответил Шерлок со своим самым лучшим простонародным акцентом. Он даже не забыл добавить «сэр», и Джон почувствовал мимолетный прилив гордости, смешанной с беспокойством.
– И почему это тебя не было на ужинах в прошлые дни, Стивен Уотсон?
– Я был в больнице, сэр. У меня болезнь легких.
– Правда? Выглядишь ты совершенно здоровым. Учтите, мальчики, что отлынивание от своих обязанностей под предлогом болезни больше не будет приниматься с таким попустительством, как в прежнее время.
– Как скажете, сэр, – пробормотал Шерлок, довольно правдоподобно изобразив легкое удивление при словах “под предлогом болезни”.
– Где ты работаешь?
– В кладовых, сэр. В подвалах.
– Действительно, – мистер Брокльхерст рассматривал Шерлока в течение долгой минуты. Что же привлекло его внимание? Джон понял – то, как держался Шерлок. Его осанка. Тот склонил свою голову и пытался скопировать повадки других мальчиков, смирение и отчаяние, но его горделивая, изумительная спина просто не гнулась. Каким-то чутьем мистер Брокльхерст распознал эту гордость и теперь хотел сокрушить ее.
– Я не замечал никаких трудностей в снабжении, пока ты болел. Похоже, ты не так уж и нужен в кладовых.
Сердце Джона замерло. Только не на фабрику, только не на фабрику! – в отчаянии думал он.
– С другой стороны, – вкрадчиво продолжил директор, – я слышал, что в прачечных не хватает рук. Ты отправишься туда завтра.
Сердце Джона упало.
– Да, сэр.
Мистер Брокльхерст еще какое-то время буравил его глазами, затем бросил взгляд на сидящих за столами учеников, что замерли, точно кролики при виде змеи, а затем развернулся и унесся прочь.
– Ну, ничего страшного, – сказал Шерлок той ночью, когда мистер Минчин потушил, наконец, все огни. – Это же ненадолго, и, я уверен, зимой в прачечных не так уж и плохо – тепло.
– Зимой нас уже здесь не будет, – сказал твердо Джон. – А вот что с вином и деньгами?
– Денег хватит; нам даже не нужно продавать остаток вина. Посмотрим, как тут всё будет, к тому времени, когда мы решим уходить. В крайнем случае, если возникнут трудности, попрошу, чтобы Пип нашел деньги и принес их нам.
– М-м, – сказал Джон, не желая продолжать разговор о Пипе. Он переживал, что сейчас возникнет неловкая пауза, но Шерлок уютно устроился в его руках, довольный, как и всегда в таких обстоятельствах. Его кудри щекотали нос Джона, и так захотелось погрузить в них лицо, вдохнуть этот запах, а затем потереться носом о стройную шею….но нет, он не должен. Джон заставил себя подумать о более безопасных вещах.
– Итак, что ты можешь сказать о директоре?
– Он пуританин, – ответил Шерлок. – Но это ты и так знаешь. Он из тех, кто считает, что быть счастливым – грешно. Его отец рано умер, и, вероятно, как-то нехорошо, он воспитывался строгой набожной матерью, в бедности. Нет, он не садист, не как Мориарти, он действительно полагает, что, поступая жестоко, спасает души.
– И поэтому он опаснее? Или нет?
Шерлок положил свою длинную руку поверх руки Джона.
– Я не знаю. Посмотрим. – Он сжал руку Джона и тихо сказал: – Я скучал по этой дурацкой, раскачивающейся постели – и по тебе.
Джон сразу же почувствовал себя лучше.
– Пожалуйста, не сломай ее снова. Мистер Брокльхерст нас запинает ногами, – сказал он, улыбнувшись, когда Шерлок фыркнул в ответ.
Следующим вечером Шерлок примчался в столовую в самый последний момент, упав на стул рядом с Джоном, когда мистер Брокльхерст уже входил в дверь. Он выглядел очень уставшим, одежда была мокрой и пахла щелоком, а когда он потянулся к тарелке, то отдернул руку с гримасой боли. Джон увидел, что руки его в ожогах… И невольно отвел глаза, не в силах смотреть на изящные пальцы Шерлока, сейчас покрытые пузырями. Его тонкие пальцы, которым бы только скрипку держать, и смычок…
Джон быстро взглянул на учительский стол. Возможно, директор нашел кого-то для нового наказания, и тогда Джон смог бы кормить Шерлока сам. Однако же мистер Брокльхерст восседал за столом, прямой словно палка, обводя столы мрачным взглядом, и Джон тотчас же отвернулся. Он с тоской посмотрел на друга, но Шерлок, находчивый, как и всегда, втиснул ложку в петлицу манжеты и постарался зажать ее между пальцами, там, где кожа не так пострадала. Все это выглядело весьма неудобно, тем не менее, ему удалось поднести ко рту ложку бобов. Он поймал взгляд Джона и усмехнулся. Это была лишь тень его прежней улыбки, но глаза его гордо блестели, и сидел он так же прямо, как раньше. Джон улыбнулся в ответ.
Наверху, в умывальных, он сделал, что мог, опустив руки Шерлока в холодную воду, а потом аккуратно смазал их салом (что еще, несмотря на обыск, сохранилось в запасе Тэнка), и бережно обернул их платком.
Шерлок с облегчением выдохнул, когда Джон помог ему переодеться в сухую ночную рубашку. К тому времени, когда Джон развесил его мокрые вещи так хорошо, как только сумел, Шерлок уже лежал на постели, настолько уставший, что не в силах был даже забраться под одеяло. Джон устроился позади него, так, как Шерлок любил, и прижал его к груди, осторожно держа его забинтованные руки в своих ладонях. Он хотел спеть для него – очень тихо – но тот – второй раз за всё время, что Джон мог припомнить, – уснул раньше него. Поэтому Джон уступил искушению: прижался носом к изящной шее его сиятельства и потерся щекой о мягкую кожу. Затем коротко поцеловал уязвимое, укромное место – прямо между плечом и шеей, – всего один раз.
Примечания автора:
Продолжительность нашей жизни, что так теперь увеличилась по сравнению тем периодом времени, в основном, достигнута благодаря трем вещам: чистой воде, антибиотикам и вакцинам.
Плохая очистка и нехватка воды приводили в XIX веке к массивным вспышкам желудочно-кишечных инфекций, дизентерии и даже холере, что было особенно опасно в перенаселенных кварталах городской бедноты.
И, конечно, беременность и роды были наиболее частой причиной женской смертности большую часть истории человечества… И теперь еще остаются ею в странах третьего мира.
Если бы у Ирен был доступ к безопасной и надежной контрацепции, она не пришла бы к такому финалу. Аборт в те времена был еще опасней, чем роды, из-за антисанитарии и отсутствия инструментов. К сведению читателей.
* Инверт (анг. invert – опрокидывать, перевертывать, менять порядок.) – в XIX веке так иногда именовали людей с гомосексуальной ориентацией.
**Безумен как шляпник – английское выражение, вызывающее в памяти одного из персонажей знаменитой «Алисы в Стране чудес» (1865) Льюиса Кэрролла – Безумного Шляпника. При обработке фетра в XIX веке использовалась ртуть, а хроническое отравление ее парами вызывает спутанность сознания, эмоциональную неустойчивость и прогрессирующее слабоумие. Поэтому в Англии Льюиса Кэрролла широко использовалась поговорка mad as a hatter – безумен, как шляпник.
*** Уксусный раствор – одно из «народных средств» контрацепции: кислая среда, убивающая… Ну, в общем, оберегающая от «последствий»
**** Британская Ост-индская компания – акционерное общество, созданное 31 декабря 1600 г. указом Елизаветы I и получившее обширные привилегии для торговых операций в Индии. С помощью Ост-Индской компании была осуществлена британская колонизация Индии и ряда стран Востока.
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D1%80%D0%B8%D1%82%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%9E%D1%81%D1%82-%D0%98%D0%BD%D0%B4%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%BF%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F
***** Даунинг-стрит, 10 – стандартный адрес резиденции Премьера Великобритании, название, столь же нарицательное, как Белый Дом или Кремль.
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%BE%D1%80%D0%B4-%D0%BA%D0%B0%D0%BD%D1%86%D0%BB%D0%B5%D1%80
***** *Согласно древнегреческой мифологии, Ганимед (латинизированное – Катамит) – это мальчик, похищенный Зевсом, чтоб впоследствии стать его виночерпием… и возлюбленным. Начало этого сюжета широко известно по знаменитой картине Рембрандта «Похищение Ганимеда», где ребенка уносит Зевс в виде орла.
Ганимедом также назван спутник Юпитера (крупнейший в Солнечной системе) – один из галилеевых спутников, – названный, в числе других, именем возлюбленных Зевса. Остальные – Ио, Каллисто и Европа – были, правда, дамами.
========== Глава 19. Правда в несправедливости. ==========
– Ирэн ушла, – сказал Джон. Они были в умывальне во время еженедельной помывки, и это был один из тех случаев за последнее время, когда они могли спокойно обсудить такие вещи. – Она ушла вчера. Хочешь помыться первым?
– Нет, давай ты, от воды больно, когда она горячая. Ты говорил с ней?
– Она передала мне записку во время обхода. Я решил, что лучше сразу ее прочитать на случай, если меня обыщут. – У мистера Брокльхерста появилась привычка заставлять мальчиков, работавших вне школы, выворачивать карманы. Директор не оставлял надежды поймать их на чем-то запретном.
– Держи, – Джон вылил воду на волосы, чтобы намочить их, а затем взял у Шерлока мыло и начал мыться. – Похоже, она решила придерживаться выработанного нами плана. Она отправилась в Лондон, переодевшись мальчиком. Еще и жаловалась, что ее волосы успели уже отрасти, хотя еще и достаточно коротки, чтобы маскировка сработала. Ирэн хочет убедиться, что место, где она – миссис Нортон, еще безопасно. Как только она там устроится, то возьмет себе другое имя и разведает, как идут дела в городе, а потом вернется сюда и свяжется с нами. А нам всё еще надо придумать, как отсюда сбежать.
– Предоставь это мне. Я был экспертом в побегах еще до того, как стал частью криминальной банды, – сказал Шерлок со всей серьезностью.
Джон рассмеялся, а затем встал, быстро вытерся и обернул вокруг бедер тонкое полотенце. Шерлок уже сбросил одежду и забирался в ванну, шипя на чуть теплую воду.
Его кожа была красной и воспаленной от постоянного соприкосновения с водой и щелочным мылом, а на руках – и вовсе потрескалась и кровоточила. Джон нахмурился, глядя, как он сидит в ванной.
– Я спрошу доктора Вудкорта, может, он даст мне какую-то мазь для тебя, – сказал он. – Попрошу его прикрепить карточку, и пойду так к Старшей, чтобы мистер Брокльхерст не привязался. Мне очень не нравятся твои руки.
– Они болят, но не так сильно как кисти, – сказал Шерлок. – По крайней мере, я больше не обжигаюсь.
– Откинься назад, я помою твои волосы, – сказал Джон. Он встал на колени позади него и растер мыло по его волосам, наслаждаясь ощущением головы и волос Шерлока в своих руках. Тот откинул голову и улыбнулся с закрытыми глазами, когда Джон стал нежно массировать кожу его головы. Джон посмотрел на изящные линии прекрасной и длинной шеи друга и сглотнул. – Теперь давай сполоснем, – с легкой хрипотцой сказал он.
Когда Шерлок поднялся, Джон обошел вокруг ванной, чтобы та была между ними, когда он подаст Шерлоку полотенце. Парень не хотел, чтобы его друг заметил, что он возбужден, и что жалкое полотенце на бедрах совсем не скрывает этого. Шерлок, к счастью, не смотрел на него, и Джон неожиданно понял, что тот тоже пытается отвернуться. Он был возбужден так же сильно, как Джон.
Ну, это было…
Джон еще раз сглотнул и чуть не выронил полотенце, сунул его в руку Шерлока и быстро отвернулся.
Лицо его пылало, он судорожно попытался вспомнить и перечислить в уме названия всех черепных нервов. Обонятельный, зрительный….даже если бы они не были, даже если бы он, даже если бы Шерлок, даже если бы …всё равно это было слишком опасно. Даже просто смотреть.
Мистер Брокльхерст, наконец, поймал двух мальчиков в спальне «С». Джон услышал об этом от Майка по пути на работу, хотя все на его этаже слышали крики и плач избиваемой жертвы.
– Это был Хью, —, шепотом рассказал Майк. – Мистер Брокльхерст застал его вместе с Роном, ну, ты знаешь, тем рыжим, что работает на кухнях. Он избил его до полусмерти и запер в холодном подвале. Но Рона… – Майк сглотнул и отвел взгляд. – Директор сказал, что тот худший грешник, потому что стоял на коленях. Он сказал, это страшное богохульство. Он забрал Рона с работы для наказания, и тот до сих пор не вернулся. Я думаю, что он тоже в холодном подвале.
Однако Рона там не было.
Джон поднимался по лестнице, направляясь в свою палату, когда его окликнула сестра.
– Доктор Вудкорт просит тебя подойти сейчас в приватную комнату, срочно.
– Конечно. Спасибо, – удивленно ответил Джон.
Тот угол, где когда-то была установлена ширма для Ирэн, стал по факту их приватной комнатой, хотя она и редко использовалась. Он ощутил беспокойство, словно бы это Ирэн поймали и вновь привезли сюда, и поэтому поспешил к доктору Вудкорту.
Однако, фигуркой на кровати была не Ирэн. Не она, не она – волосы были рыжими!
На мгновение Джон почувствовал облегчение, но потом…
Да, это была не Ирэн – там лежал рыжий мальчик. Сказать что-то еще было трудно, потому что лицо пострадавшего было избитым, и настолько распухшим, что стало неузнаваемым.
Господи…
Доктор Вудкорт встал, когда вольный слушатель подошел к нему.
– У меня для тебя тяжелое поручение, Джон, – сказал он серьезно. – Я вновь приношу извинения, что должен обратиться к тебе, но ты умный и зрелый не по годам, и, я верю, ты справишься.
– Я всё сделаю, сэр, – сказал Джон, не способный отвести глаза от мальчика на кровати, находившегося в глубоком обмороке. В воздухе был сильный запах эфира.
– Его принесли сюда рано утром. Говорят, он был пойман за «непристойными действиями», и доставлен к директору в кабинет, дабы тот отчитал его. Когда он возвращался, то вероятно, в темноте поскользнулся и… упал с лестницы.
– Получив такие удары по голове? – рискнул спросить Джон.
Доктор Вудкорт был мрачен.
– Головой он удариться мог, но никакое «падение» не объяснит таких ран. Я его немедленно прооперировал, но у него… разрыв внутренних органов, в том числе, кишечника. А в подобных случаях, как ты знаешь, мало что можно сделать. Я хочу, чтобы ты о нем позаботился и побыл с ним, но если он вдруг придет в себя и заговорит…
– Я не понимаю, – нахмурился Джон. – Разрыв?..
Доктор Вудкорт смотрел на него какое-то время, а потом обошел кровать сбоку.
Джон последовал за ним, в полном замешательстве, а затем доктор Вудкорт приподнял край одеяла, чтобы показать спину и ягодицы мальчика. Джон инстинктивно сделал шаг назад, ощутив, как его затошнило.
– Это не было сделано с ним, когда его отчитывали, – тихо сказал доктор Вудкорт. – Я верю, что это было сделано в качестве наказания, но кто-то перестарался, и разрыв кишечника стал результатом. Но, конечно, это лишь мои подозрения, – добавил он с горечью. – И нам остается лишь находиться с ним рядом. Сделай для него всё, что можешь, Джон, если это понадобится, то вот – здесь морфин… Но если ребенок придет в себя и назовет нам имя того, кто убил его, мне нужно, чтобы ты был свидетелем, и я мог поставить в известность полицию и управляющих школой, сделав официальное заявление.
– Я понял, сэр, – сказал Джон.
– Молодец, – доктор Вудкорт быстро пожал ему руку. – Ты, конечно, освобожден пока от других обязанностей.
Несколько часов спустя Рон скончался, так и не приходя в сознание. Джон сидел рядом с ним, пока тело мальчика становилось сначала всё горячее, а потом холодело, вытирая пот с его лба и держа несчастного за руку. Он колол обезболивающее, но у Рона уже через час не осталось сил, даже чтобы стонать. Его дыхание делалось всё слабее, пока расстояние между вздохами не стало настолько большим, чтоб душа могла ускользнуть, улетев тихо прочь.
Когда Рон перестал дышать, Джон выждал, отсчитав про себя, как положено, триста секунд, а затем взял холодную руку мальчика, чтоб нащупать пульс, которого, как он уже знал, там больше не будет. Затем Джон почтительно сложил руки Рона крестом на груди, прошептав молитву о небесах и покое, в которую так хотелось бы верить, и накрыл лицо мальчика одеялом.
Шерлок понял, что Джон очень сильно расстроен, в ту минуту, как тот появился в столовой, хоть, конечно, не мог говорить с ним об этом во время ужина. Но когда в ту ночь они забрались в постель, то Шерлок без слов лег так, чтоб обнять Джона сзади… Словно бы заслоняя собой. Как они лежали когда-то после взрыва на фабрике и стольких смертей.
Руки Шерлока обвивали Джона, и тот шепотом рассказал историю Рона, черпая огромное утешение в простом присутствии друга.
Шерлок какое-то время молчал, а затем сказал, наконец:
– Мы должны рассказать остальным. – Он помедлил секунду, потом добавил:
– Тебе нужно Тэдди предупредить.
Джон притих. По спокойному тону друга он не мог бы сказать, говорил ли тот это, имея в виду всем известное положение Тэдди, бывшего всеобщей игрушкой… Или всё уже знал.
И ответил лишь коротко:
– Да.
Шерлок беспокойно зашевелился и принялся чесать руки, всё время его беспокоившие, и Джон постарался остановить его.
– Не расчесывай их. Ты же знаешь, ты так еще хуже делаешь.
– Этот зуд меня сводит с ума, – сказал Шерлок сквозь зубы, но послушался, переплетя свои пальцы с пальцами Джона.
Тем не менее, Джон ощутил, как тот втихомолку царапает руку, потирая ее о кровать, и поднял их руки повыше, так что те оказались не под одеялом, а на прохладном воздухе.
Шерлок чуть подвинулся и уткнулся лицом в затылок своего защитника и целителя. Джон улыбнулся и, не подумав, что делает, поцеловал худые костяшки его тонких изящных пальцев. Шерлок замер, и какое-то время лежал так тихо, что Джон было подумал, тот уснул или погрузился в себя, как порой с ним случалось. Он и сам уже начал задремывать, когда Шерлок мягко сказал:
– Я не верю, что это грех.
– Что?
– Не верю, что это грех. Когда это берут без согласия, и неважно мужчина ли, женщина, вот тогда это грех. Но когда вместе двое мужчин – по любви и согласию, я не верю, что это грех.
– Но ведь так говорят … и в Библии…
– В Библии говорится много разных вещей, и некоторые из них противоречат друг другу, а некоторые просто смешны.
– Но, – начал было Джон, с которого вдруг совершенно слетел весь сон. Он не знал, что хотел сказать. Он подумал о преподобном мистере Эйре, который казался юному Джону самым мудрым на земле человеком. В его долгих суровых проповедях говорилось об опасности греха похоти. Преподобный никогда не упоминал о содомии, но он был предельно ясен, говоря, что все формы похоти являются смертным грехом, и определенно…
– Но ведь это и прелюбодейство, разве нет? Или хуже?
– Честно, Джон, ты действительно думаешь привести это в качестве аргумента? Ты? – раздраженно ответил Шерлок, и сердце Джона замерло, пока тот не продолжил с минутной запинкой:
– Я знаю, что ты был с Калли.
О, конечно, он знал. Джон почувствовал и облегчение, и смущение. Он слегка шевельнулся в руках Шерлока.
– Мне бы следовало догадаться.
– У меня есть кузен, по линии матери, он француз, – теперь Шерлок говорил совсем тихо. – Как-то он навещал нас, и не один, а с другом, после Англии они собирались в Америку. По обрывкам разговоров я понял, что есть что-то особенное в Этьене и его спутнике, потому, конечно, стал следить за ними, и однажды увидел их вместе. Я, конечно, видел мужчину с женщиной, но тогда лишь чувствовал отвращение; очень рано я понял, что такого для себя не хочу. Но когда я увидел Этьена и Франко… Это было так потрясающе… и так ужасно было понять, что и я не выше желаний, посещающих обычных людей, и что я могу… захотеть когда-нибудь…что есть и другие люди, похожие на меня. Я думал тогда, что всё это всё равно не имеет значения… Ну, кто согласится меня терпеть? И кого я мог бы сам выносить? Но все-таки… пойми Джон, мне было тогда только девять лет. Я еще не был в школе, и никто не касался меня никогда таким образом. И никто не давил на меня и не совращал. Я просто… родился таким. Это может быть благословением, как мой ум, или проклятьем, как мои слабые легкие, но это – такая же часть меня, как мои глаза или волосы. Бог создал меня таким. Желающим мужчин и не желающим женщин. Как, в таком случае, это может быть неправильным? Почему господь дает нам способностью желать, если не для того, чтобы мы любили? Не могу поверить, что Он дал этот дар любить, а затем его осудил и проклял. Не могу поверить, что это грех, понимаешь? – В его голосе была страстная убежденность.
Джон понимал, что имел в виду Шерлок, только… Как же так?..
Неужели всё, во что верил он сам, верил всю свою жизнь – неправильно?
От подобных вопросов голова начинала кружиться, словно он летел в пропасть.
– Я просто… не могу… – сказал он, на самом деле не понимая, что именно говорит. – Если всё это правда, то, как же тогда… если каждый будет жить по собственным правилам… – Джон вновь замолчал. Для него всего этого было слишком много. – Я хочу верить в это, – сказал он, наконец, – Но я не могу.
– Ты боишься, – спокойно ответил Шерлок. – Никогда не подумал бы, что однажды скажу так о тебе, Джон Уотсон.
Ответить на эти слова было нечего.
– Хорошо, – Шерлок отпустил его руки и отодвинулся, повернувшись спиной и сжавшись в комок.
А Джон снова лежал без сна, и смотрел в темноту, ощущая, как горечь и замешательство всё сильнее охватывают его.
Когда он проснулся следующим утром, голова гудела, а на душе было муторно. Вчера он очень долго не мог заснуть, а когда уснул, то спал беспокойно. Их узкая койка, казалось, была еще меньше, когда они спали вот так: спинами друг к другу.
Он чувствовал себя несчастным и немного обиженным.
Неужели Шерлоку мало того, что у них уже есть? Тот как будто пытался убедить его в том, что черное – это белое, а низ – это верх. Не было никаких сомнений, что Шерлок вообще не спал эту ночь. Тот выскользнул из постели в тот же миг, как Минчин рявкнул: «Подъем!».
Сейчас Шерлок пытался натянуть на себя все еще сырую одежду, которую он вчера позабыл повесить сушиться, потому что пытался позаботиться сначала о нем. Джон знал это, и теперь сильней ощущал вину.
Серые пятна на худых руках Шерлока были очень заметны и кровоточили: тот явно царапал их ночью, и даже сейчас, когда Джон смотрел на него, продолжал это делать, обдирая запястья.
И хотелось схватить его за руки, чтобы он не ранил себя.
С этим нужно было что-то решать, и, придя в больницу, Джон отправился прямо к доктору Вудкорту.
– В прачечной? – повторил с недоверием доктор. – Неужели в Бартсе нету другой работы, что они отправляют мальчика со слабыми легкими в прачечную?
– Полагаю, сэр, мистер Брокльхерст полагает, что нет, – сказал с горечью Джон. – Но Стивену хуже не от влажного воздуха, он лишь немного покашливает по ночам. Беда в том, что едкое мыло и его шерстяная одежда, которая постоянно сырая, вызывают ужасную сыпь у него. Он ее постоянно расчесывает, я опасаюсь, что это приведет к развитию эрисипеласа*.
– О, ну с этим мы можем справиться, – сказал доктор Вудкорт, доставая карточку из кармана, и что-то быстро на ней отмечая. – Отдай это аптекарю, и он выдаст тебе банку с мазью. Пусть Стивен наносит ее на места воспаления утром и вечером, можно даже и днем. И, готов поспорить, рукам его станет лучше.
– Да, сэр, но не могли бы вы прикрепить на мне эту карточку, чтобы Старшая прочитала ее?
– Да лучше отнести ее так. Это же не лечение, Старшая…
– Сэр, – одна из сестер быстро к ним подошла, лицо ее было встревожено. – Вас просят в палату к приютским детям, сестра полагает, что там дифтерия.
– О, боже мой, – доктор Вудкорт быстро отдал листок со своими заметками. – Джон, если увидишь Майка, то пришли его в детское отделение. Я должен идти.
Джон взял у аптекаря банку мази, засунул в карман и остаток дня провел в беспокойстве по этому поводу. Он знал, что отчасти волнение отвлекало его от мыслей о Шерлоке и о том, каким сложным и неуклюжим оказался их разговор. Но проблема того, как скрыть банку с мазью от глаз их директора, тем не менее, была совершенно реальной. В конце концов, он решил прийти раньше, и отдать банку Старшей. Майк, судя по разговорам за ланчем, вероятно, проведет ближайшие дни со своими маленькими пациентами, но у Джона, к счастью, сейчас было немного больных, и он мог отлучиться. Он почти добрался до школы, когда с опозданием сообразил, что прекрасно мог бы и сам написать всё, что нужно, на карточке. Мистер Брокльхерст вряд ли бы разобрался, где чей почерк. Идиот, не выспавшийся идиот! – ругал он себя в раздражении.
– Что ты здесь делаешь?
Джон резко остановился. Ну, конечно же, сзади стоял директор. Еще одна минута, и Джон был бы в безопасности.
– Сэр, – запинаясь, сказал он.
– Джон Уотсон, не так ли? Разве ты не должен работать в больнице?
– Сэр, я уже закончил работу и…
– Что это там у тебя?
Джон неохотно достал банку мази.
– Это мазь, сэр. Я…
– Я знаю, что ты делаешь с этим, – мистер Брокльхерст прищурился, и лицо его, нездорово бледное, запылало красными пятнами, как случалось, когда он был в бешенстве. – Ты, и правда, думал, что можешь принести это средство греха в стены благословенной школы, и это останется незамеченным?
Он взял банку, держа ее на отлете, словно там таилась зараза, и швырнул ее на пол, так, что та разлетелась осколками у их ног. Жирноватые брызги попали на брюки Джона.
– Повернись.
Джон замер. Мистер Брокльхерст подумал, будто он собирался использовать мазь для того, чтоб…
– Нет, сэр, это для тех, кто работает в прачечных. Доктор…
– Шесть ударов за дерзость, – сказал директор. Он не повысил голоса, но его уже услыхали. Несколько учеников выглянули в коридор из столовой. – И двенадцать – за намерение обмануть и грешить. А затем – холодный подвал за то, что отлыниваешь от работы. Повернись.
Джон подчинился. В ушах у него звенело, и он был потрясен тем, что всё пошло так неправильно, так, что даже не подготовился, когда ноги поразил жестокий удар. Он пошатнулся, поскользнувшись на скользкой мази, чувствуя, что начинает падать… И ударился головой о край каменной лестницы. Боль пронзила висок – и всё погрузилось во тьму.
Джон очнулся, ощутив холодный осенний дождь на лице. Был толчок, и он понял, что несколько рук его подняли и несут… с поля, в дом? Но это неправильно, ведь был август, жаркий солнечный день, а не сырой и холодный. Голова его просто раскалывалась, и он чувствовал, как накатывает тошнота. Он сжал зубы, и всё вновь поплыло вокруг.
– Джон? Джон, ты меня слышишь?
Джон открыл глаза. Он лежал на кровати, и над ним склонилось лицо доктора Вудкорта.
– Хорошо, – сказал тот, улыбаясь. – Как тебя зовут, ты можешь сказать мне?
– Джон Хэмиш Уотсон, – прошептал он.
– Чудесно. А где мы находимся?
– В Шерринфорд-холле, – сказал Джон и нахмурился. Что-то было неправильно. Он закрыл глаза.
– Очень хорошо. Лежи тихо, Джон. Ты очень сильно ударился головой, и тебе нужен отдых и полный покой. Ты понял меня? Эббот за тобой приглядит.
– Спасибо, – шепнул Джон с благодарностью, позволяя, чтоб тьма снова поглотила его.
Следующие два дня были долгим потоком запутанных странных снов, иногда прерываемых прикосновениями заботливых рук, что пытались его напоить водой и бульоном, и меняли на лбу холодный компресс. Головная боль постепенно стихала, в голове становилось яснее, хоть попытка на чем-то сосредоточиться всё равно приводила к тому, что Джон словно бы уплывал куда-то. Ну, по крайней мере, теперь он знал, где находится. Майк зашел проведать его на исходе второго дня, и по-доброму улыбнулся, встретив взгляд Джона.
– О, пришел в себя? Как ты себя чувствуешь?
– Как будто ночь была бесконечно длинной, – ответил Джон, желая, чтобы Майк говорил чуть потише.
Тот рассмеялся.
– Ну, я такого никогда не испытывал, но если всё так, как выглядит, то я лучше поверю на слово. Доктор Вудкорт хотел, чтобы я спросил у тебя, помнишь ли ты, что с тобой случилось.
– Абсолютно не помню. Целый день как будто исчез. Когда я пытаюсь вспомнить, что было, у меня начинает болеть голова.
– Хорошо, хорошо, не надо тогда. Ты знаешь, где ты сейчас, так ведь? Вчера ты говорил мне, чтобы вы были в карьере.
– Нет, мы уже возвращались оттуда, когда нас пре… впрочем, это неважно, долго рассказывать, – сказал Джон, оборвав себя. – Ну, а вкратце, такое со мной уже было, когда упал с лошади, и я просто чуточку всё перепутал. Я знаю, что я в больнице, в Бластбурне.
– Да, и явно тебе становится лучше, – сказал Майк одобряющим тоном. – Я вернулся сегодня утром. Меня не было в Бартсе, я был всё время с детьми, но теперь доктор Вудкорт сказал, что мне нужно вернуться в школу и выспаться.
– Ты можешь найти Стивена и передать ему, что со мной всё в порядке? – спросил Джон. – Солги ему, если нужно. Я не хочу, чтобы он во что-нибудь влип.
