Текст книги "Мороз на земле (СИ)"

Автор книги: Chryse

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

В пещере Джон снова развел костер и взял лист газеты, с которым Шерлок уже ознакомился. Читал он гораздо медленнее, чем сын лорда, потому одолел только половину второго листа, когда Шерлок отбросил последнюю газету и поднялся на ноги.

– Куда ты? – спросил Джон.

– Мне нужно подумать,– резко ответил Шерлок и пошел к ручью. Джон хотел было выйти следом, но потом решил, что едва ли Шерлок уйдет далеко. И вернулся к чтению. А потом нужно было заняться ужином. У них были остатки хлеба и сыра – того еще, из конюшни – и колбаски, которые он наколол на палочки. Когда те поджарились, то выглядели весьма аппетитно, но Шерлока всё еще не было видно. Джон вздохнул, разделил это маленькое угощение пополам и стал есть. Он ужасно проголодался.

Шерлок вернулся, когда уже стало темнеть, сел напротив Джона и сухо сказал:

– Тебе нужно уйти.

Джон знал, что у них состоится такой разговор, но был этим весьма раздражен, и поэтому резко ответил:

– О, да ради бога, Шерлок. Ты же знаешь, что это бесполезно. Я тебя не оставлю, так что не трать зря время.

Юный лорд казался слегка озадаченным.

– Но так было бы безопаснее для тебя…

– Пустой. Разговор.

Шерлок потупил голову и сильнее сжался, а Джон придвинул ему еду:

– Вот. Съешь это. А я попытаюсь сложить всё, что уже известно. Поправишь меня, если я в чем-нибудь ошибусь.

Шерлок согласно кивнул, понимая, что Джон не отступится.

– Итак, на дома трех знатных семейств напали, причем, всё – в одну ночь. Под удар попали твой дом, дом леди Линды, хотя она была в отъезде и не пострадала.

– Жаль, – буркнул Шерлок, отломив кусок хлеба.

– … и дом Беннетов, об этом тут пишут больше всего, из-за… Ну, ты понимаешь, там же были юные леди. – Джон видел Беннетов, когда те приезжали как-то в Шерринфорд-холл. – Так же, как и у нас, все погибли, никто ничего не расскажет. Да еще и намеки на особые зверства – всё, чтоб вызвать ужас и гнев! Мориарти хитер… Все будут негодовать и оплакивать девушек… А про то, что главной целью преступников была ваша семья – твой отец… никому и в голову не придет! И сейчас Мориарти куда легче будет проделывать всё, что он хочет: никаких реформ, и любые волнения теперь будут подавляться штыками. Он еще и прославится.

С этим Шерлок спорить не стал, потому Джон продолжил:

– И мы снова возвратились к тому, с чего начали. Себастьян. Какую роль во всем этом сыграл твой мерзкий кузен?

Шерлок отодвинул остатки еды.

– Он, должно быть, знал обо всём, что случится, и шпионил для Мориарти. Уилксы и не думали уезжать до конца недели… Навещать они, кстати, сэра Джеймса и собирались. Вот тогда-то всё и должно было произойти. Но всё было уже наготове. И когда отец узнал об опасности, это именно Себастьян закатил скандал и настаивал на отъезде. Они с матерью укатили, и он мог послать Мориарти телеграмму со станции, сообщив, что тот может немедленно нанести удар – им это уже ничем не грозило.

– И это твой родственник, – сказал Джон сквозь зубы. – И он теперь граф Шерринфорд. Ты знал, что он унаследует титул после тебя?

– Не он, – почти безразлично ответил Шерлок. – Его должен унаследовать Джозеф Белл, племянник отца. Он дипломат, был во Франции вместе с Майкрофтом.

– О-ох, – выдохнул Джон.

– Это ты еще не всё знаешь. Себастьяну назначили опекуна, и в Палате Лордов тот будет его представителем. Знаешь, кто это?

– Какой-то военный?

– Полковник Себастьян Моран. Отец несколько лет назад пытался привлечь его на свою сторону, но, должно быть, Мориарти, пообещал ему нечто более выгодное. Что тот, видимо, и получил. Оппозиция, можно сказать, разгромлена, а сэр Джемс чрезвычайно усилил свои позиции.

Джон тряхнул головой. Всё это, даже сейчас, казалось просто невероятным.

– Нам нужно во Францию. Там семья моей матери, они мне помогут. Сложность в том, что сейчас, когда Мориарти обвинил французов в поддержке мятежников, мы на грани войны. Просто так границу не пересечь, нас немедленно арестуют.

– Что ж, – сказал Джон, перелив закипевшую в чайнике воду в маленький котелок и добавив чай. – Ты у нас самый умный, а я просто приглядываю за лошадьми. Как мы доберемся до Франции?

– Мы поступим иначе, – сказал Шерлок. – И поедем в Уиллогби-чейз, на север.

Джон взглянул на него, взвешивая все «за» и «против». – А это, – сказал он, наконец, качнув ножом, который использовал как чайную ложку. – Отличная мысль.

– Сэр Уиллогби не реформатор, так что на него никто внимания не обратит, – сказал Шерлок. – Они были с отцом приятелями, он не то чтобы не поддерживал его начинания, просто…

– Его мало что интересовало, кроме лошадей, – согласился Джон.

– Так что он согласится помочь мне. Трудность в том, что в последний раз он видел меня, когда я был ребенком, и может меня не узнать, но со мной будешь ты.

– А меня он знает. Он поверит мне, и поможет тебе. Но как он нас доставит во Францию?

– Этого и не потребуется. Мы отправимся в Амстердам, это можно сделать из любого порта на севере, а уже оттуда – в Париж.

– Изумительно! Просто блестяще! – (На мгновение Шерлок стал выглядеть не таким несчастным). – Так давай же отпразднуем это! У нас есть чай. Правда, чашка всего одна, так что нам придется с тобой пить по очереди.

– Хорошо, что ты две не стал покупать – это выглядело бы подозрительно, и могло бы вызвать вопросы. Ты стал наблюдательным, – похвалил его Шерлок.

Джон улыбнулся, ощущая, как внутри теплеет от похвалы.

– И у меня для тебя даже сахар есть, так что чай будет вкусным. Но прежде чем мы ляжем спать, я хочу, чтоб ты кое-что пообещал мне. – Шерлок бросил на него насмешливый взгляд, и Джон пояснил: – Я знаю, как ловко ты задумываешь побеги, потому дай мне слово, что не попытаешься сбежать от меня.

– Обещаю, – ответил Шерлок без колебаний. – Я просил тебя уйти, потому что… после всего, что случилось, я не смог бы спокойно жить, если б не попытался… Но не думаю, что я вынес бы это, если бы ты, и, правда, ушел.

Джон вспомнил, как Шерлок сжался в комок, свернувшись, словно раненное животное, и нервно сглотнул:

– Я тебя не оставлю, – прошептал он. – Никогда.

Это было правдой. То, что было с ними возле пруда, чувство Джона, их почти-поцелуй, были словно бы где-то в иной, прошлой жизни… Ушедшей от них. О которой сейчас было лучше не думать.

Но он просто знал, что не оставил бы Шерлока, что бы ни ждало их обоих. И что должен быть сильным, несмотря ни на что.

Как они пробирались на север, Джон почти и не помнил потом. Это было тяжелой дорогой, чередой бессонных ночей, холодом подступающей осени, сыростью, пробирающей до костей, и почти постоянным страхом.

Поначалу они думали ехать верхом только несколько дней, а потом сесть на поезд, но почти немедленно стало понятно, что этого делать нельзя, потому что «мятежников» искали повсюду.

Потому нужно было передвигаться с большой осторожностью, избегая главных дорог. Оставалось лишь полагаться на поразительную наблюдательность Шерлока и его умение помнить карты, чтоб отыскивать путь.

Везде, даже в самых маленьких деревушках, через которые они проезжали, ощущался ужас. Всюду были солдаты, и люди были слишком напуганы, чтобы даже жаловаться на их притеснения, ведь малейшее недовольство повлекло бы арест, с обвинением в мятеже и измене.

Джон отчасти был даже благодарен тому, что сейчас горе Шерлока делало его отстраненным и почти безразличным – они меньше попадали бы в неприятности. Страшно было даже представить, что могло бы случиться, будь юный Шерринфорд столь же быстр в суждениях и остер на язык, как обычно.

И всё же состояние Шерлока немало тревожило Джона. По ночам тот подолгу сидел у костра, когда Джон закутывался в одеяло. Иногда по утрам Джон его находил в том же положении; иногда тот сворачивался в комок и впадал в какое-то оцепенение, даже не шевелясь во сне. И никогда не пытался найти утешение в руках Джона, а тот не осмеливался навязываться, думая, что в его поддержке сейчас не нуждаются.

Им пришлось немного задержаться в пути, чтобы объехать Бластбурн. Грязный промышленный город, Бластбурн был свидетелем самых ранних демонстраций и рабочих волнений; если в стране и были бунтовщики, то именно здесь, вероятней всего, они и могли обнаружиться. Джон подумал, что им следовало бы держаться отсюда подальше, потому что именно здесь должны быть усилены меры надзора.

Как-то в полдень, когда Джон прикинул, что им оставалось еще три-четыре дня быть в пути, начался грозивший стать затяжным моросящий осенний дождь, чрезвычайно холодный. Джон вздохнул. Он ужасно устал от промозглой сырости, а этот дождь словно бы пробирал до костей.

Он поправил шапку и оглянулся на Шерлока.

– Здесь столб, что указывает, что меньше чем в миле отсюда деревня, – сказал он. – Может, остановимся ненадолго в гостинице? Мы могли бы высушить одежду, поесть горячего, может, даже остаться на ночь, если дождь не окончится?

Шерлок безразлично пожал плечами, было видно, что ему почти всё равно, и тогда Джон направил лошадь к деревне. Там действительно обнаружилась гостиница, хорошо обустроенное здание, неплохой бизнес, когда через деревню проезжали те, кто отваживался на путешествия. Солдат, к счастью, не было видно.

– Остановитесь на ночь? – спросил мужчина с суровым лицом, принимая у них лошадей.

– Еще не решили, – ответил Джон быстро, протягивая ему монетку. – Хотели сегодня проехать побольше, но если продолжится дождь, вечер у огня был бы предпочтительнее.

– У вас прекрасные лошади.

– Да, – согласился Джон, и следом за Шерлоком поспешил в обеденный зал. Там сейчас почти было пусто, только несколько дам преклонного возраста сплетничали в углу; но еда оказалась горячей и вкусной, и Джон с удовольствием принялся за нее.

– Съешь мясо, – посоветовал Джон, когда Шерлок принялся возить ложкой, словно бы рисуя узоры в тарелке.

– Мы не можем остаться здесь, – сказал шепотом юный лорд.

– Почему? Почему не можем?

– Слишком тихо. Даже для этих времен, а сейчас ведь сбор урожая, и главная дорога на Лидс – всего в двух милях отсюда. Посетителей тут обычно много, посмотри на ножки у стульев. А сейчас – никого. Тут или рядом солдаты, или хозяин морочит нас. А, скорее всего, и то, и другое.

– Что ж, тогда ешь скорее, похоже, нам долго скакать под дождем.

К счастью, дождь немного затих к тому времени, как они закончили есть. Джон, нахмурясь, смотрел на счет, явно больший, чем следовало.

– Скажи, что не будешь столько платить, – шепнул ему Шерлок. – Они просто пытаются поправить дела за наш счет. Клиентов у них сейчас мало, но если ты примешь это без разговоров, то они решат, будто ты боишься огласки.

– Так и есть.

– Я знаю. Но они об этом знать не должны.

Претензии Джона сначала были отклонены со ссылкой на тяжелые времена и высокие цены, но затем, когда хозяйка увидела, что стихли разговоры в углу, она быстро пошла на попятную.

Джон был так доволен своей решимостью, что начал насвистывать, когда они выбрались на дорогу. Было уже темно и холодно, но он только что плотно поужинал, одежда его почти высохла, и это определенно улучшило настроение.

– Ну, надеюсь, мы обманули их, – сказал Шерлок. – Но нам нужно оказаться сегодня как можно дальше отсюда. Если они сообщат о нас, то нам некуда будет отсюда свернуть.

– Как ты узнал…– начал было Джон, и как будто в ответ позади послышался цокот копыт. Много лошадей – и они быстро двигались.

– Черт побери. Помни – не раскрывай рот!

Солдаты настигли их меньше чем через минуту, часть из них обогнала их и, тем самым, замкнула в ловушку. Они были прямо посередине дороги. Шерлок был прав: дома они могли бы свернуть в лес или на боковую дорогу, но здесь, посреди торфяника, им некуда было деться. Они попались в ловушку как кролики.

– Имя и род занятий, – рявкнул человек, который был, по всей видимости, капитаном.

– Джон Уотсон. Я грум и служил в Уиллогби-чейз. Мой кузен…

– Пусть сам за себя говорит, – резко оборвал его капитан.

– С-стив-вен, – промямлил Шерлок, наклоняясь в седле.

– Что? Громче, мальчик.

– Пожалуйста, сэр, послушайте, – быстро сказал Джон. – Он едва говорит, сэр, летняя лихорадка, несколько лет назад.

Капитан покосился на Джона.

– Что привело вас сюда? Уиллогби-чейз далеко.

– Мы туда возвращаемся, сэр.

– И почему же вы оттуда уехали?

– Нас послали отвезти лошадей на юг, сэр, графу Шерринфорду, но когда мы приехали, то узнали, что граф и его семья, все убиты, и решили, что лучше всего возвратиться домой…

Не переигрывай, – говорил ему Шерлок. То, что они были перепуганными юнцами, пробирающимися домой по дорогам, полным солдат, очевидно было без слов.

– Хм-м, – сказал капитан, наклонив голову. – И когда вы покинули Уиллогби-чейз?

– В августе, сэр.

– И каким был сэр Уиллогби, когда вы уехали?

Джона охватило жуткое ощущение, что что-то пошло совершенно неправильно, однако, выбора не было: оставалось лишь доигрывать свою роль.

– Таким же, как и всегда, сэр.

– Вот это уж точно, – протянул один из солдат, и кто-то рассмеялся в ответ.

– Ка-ак интересно, – сказал капитан, растягивая слова. – Особенно, если учесть, что сэр Уиллогби умер прошлой весной.

Джон судорожно попытался спасти положение:

– Прошу прощения, сэр. Я имел в виду нового владельца поместья, я немного…

– Новый хозяин в Лондоне. И лошади совершенно не волнуют его, он давно их продал. Я слышал, что он собирался использовать Чейз для охоты время от времени, но сейчас он доволен и тем, что сдает свои владения Армии Ее Величества. Мы расквартированы там. И, к несчастью для вас, патрулируем все дороги.

В голове Джона было пусто, он не мог ничего придумать перед лицом столь убийственных фактов, и смотрел в немом ужасе на капитана.

– Н-не Ч-чейз, – неожиданно сказал Шерлок, медленно, запинаясь и весьма неразборчиво. Его чистый и безупречный выговор исчез полностью. – Холл. Г-гр-румы.

– Мы были грумами в Шерринфорд-холле, – медленно сказал Джон, надеясь, что говорит достаточно виноватым тоном, словно искренне, а не пытаясь снова что-то придумать. – Но до этого я работал в Уиллогби-чейз. Я уехал оттуда три года назад. Когда в Шерринфорд-холле… когда мы убежали, я просто хотел вернуться домой, туда, где безопасно.

– Прихватив лошадей его светлости, – сказал капитан, нахмурясь.

– Я знал, что сэр Уиллогби вернет их обратно, я не знал, что он умер, – в отчаянии сказал Джон, но капитан повернулся уже к своим людям.

– В деревне же есть тюрьма, не так ли?

– Так точно, сэр.

– Вот пусть там и останутся на ночь. Утром их для суда переправят в Бластбурн. Вы, двое, – рявкнул он Джону и Шерлоку. – Скачем в деревню, и чтобы без глупостей, а то встретитесь с чем-то пострашнее тюрьмы.

Джон почувствовал как его охватывает холодная паника. Ничего не оставалось, кроме как последовать за солдатами обратно в город. Быть так близко к цели и… Впрочем, даже, если бы они и добрались до Чейз-холла, всё равно их постигла бы неудача. К кому они обратились бы после смерти сэра Уиллогби? Что сталось бы с ними? Джон видел, что Шерлок ехал, понурив голову, и изо всех сил надеялся, что его друг что-нибудь придумает.

Когда они добрались до городской тюрьмы, уже совершенно стемнело. Джон спешился, отчаянно прижимая к себе сумку, с тайной надеждой, что ее, по крайней мере, не отберут у него.

Шерлок же неловко слез с лошади и, запнувшись, упал.

– Эй, без фокусов! – грубо сказал один из солдат, попытавшись его ухватить и поднять, но Шерлок с криком вырвался и шарахнулся в сторону.

– Сэр, позвольте я, – сказал Джон и бросился к другу, чтоб поднять его на ноги. Ногти Шерлока моментально впились в руку Джона, и он услышал, как тот прошипел ему на ухо:

– Тебе шестнадцать. Запомни!

Джон моргнул в замешательстве, поднял Шерлока на ноги и пошел вместе с ним за солдатом к небольшой конторке. Усталый сержант спросил сухо:

– Преступление?

– Конокрадство, – ответил солдат, и тут Джон всё понял. Он вспомнил тот их разговор в пещере, случившийся так давно, и как Шерлок спросил его: “Ты знаешь, что случится с нами, если ты или я украдем, ну, скажем, лошадь?”

– Лошади останутся здесь до выяснения обстоятельств дела, – заучено произнес сержант, и Джон решил, что, вероятно, такие дела представляли неплохой побочный доход для солдат.

– Штраф в пользу Короны, конечно, – ответил солдат напыщенно.

Сержант принял заявление солдата и обозначил ценность лошадей, вероятно, даже не преувеличивая, подумал Джон; предприимчивый конюх оценил бы их стоимость более точно. Он с тоской подумал, что Герми и любимица Шерлока, Сирса, теперь навсегда потеряны и отойдут армии. Солдат завершил свое дело, взял подписанную бумажку о передаче двух заключенных и вышел не обернувшись.

– Имя, – спросил сержант, даже не посмотрев на них.

Джон назвал свое настоящее имя и сказал, что ему шестнадцать, на два года моложе, чем было на самом деле. Он вновь объяснил, что Шерлок косноязычный, и сказал, что его зовут Стивен Уотсон, и ему четырнадцать. Сержант принял это без всяких сомнений, и Джон подумал, что, вероятно, их ложь и не будет раскрыта: сам он был невысокого роста, а изящное сложение Шерлока и его аккуратный высокомерный нос, казалось, могли принадлежать мальчишке.

Сержант конфисковал их вещи и вытряс содержимое их сумок на грязный стол. Он без слов забрал кошелек Шерлока, но при этом оставил без внимания письмо Джона, которое тот сразу же спрятал во внутренний карман своего жакета.

Затем, сняв со стены связку ключей, приказал:

– Теперь идемте, и ведите себя смирно.

Он повел их в темный коридор. Джон послушно зашел в маленькую комнатку, которую открыл перед ним сержант, а когда повернулся к двери, та захлопнулась прямо перед его носом.

Шерлок! – подумал Джон, а затем услышал ужасный вопль, когда его друга втолкнули в другую камеру и захлопнули дверь.

– Джо-он!

– Шерл… Стивен, я здесь, я рядом, – крикнул Джон, подбежал к окошку в стене прямо над его головой и схватившись за прутья. – Ты можешь взглянуть в окно? Я здесь. Всё в порядке.

– Джо-он! Джо-он!

Уотсон прижался лбом к тяжелой двери, постаравшись взять себя в руки. Никогда еще в своей жизни он не был так сильно напуган – и не только из-за себя, но и, главным образом, из-за Шерлока, который кричал сейчас так, как будто утратил свой разум. Шерлок перенес утрату семьи, дома и даже имени со внушающим уважение стоицизмом, который в равной степени поражал и восхищал, но расставание с Джоном, вероятно, стало последней каплей.

– Стивен, – снова позвал он и прислушался. Казалось, Шерлок бросается на дверь своей камеры, снова и снова. Джон подождал, пока Шерлок остановится, чтоб вздохнуть, и снова позвал его тихо:

– Шерлок?

– Джооооон, – стоны Шерлока были невыносимы.

Джон огляделся. В тусклом свете он видел, что находится в маленькой узкой комнатке, меньше, чем даже его комнатушка в конюшнях; в ней едва помещалась узкая койка и стояло ведро.

Высоко на стене было маленькое зарешеченное окошко. Джон присел на кровать и схватился руками за голову, слушая, как Шерлок, продолжает биться о дверь и отчаянно зовет его, да так, что Джона всего начало трясти.

Спустя несколько часов, как казалось Джону, он услышал шаги, и блеснул слабый свет фонаря. Кто-то подходил к его камере. Шерлок, уже охрипнув от постоянного крика, всё еще продолжал бросаться на дверь и стучать.

– Шаг назад от двери, – сказал сержант, и Джон откликнулся:

– Я сижу на кровати.

Камеру открыли, и Джон поспешно сказал:

– Пожалуйста, у него с головой не в порядке, не бейте его, он…

– Если я отправлю тебя к нему, то он прекратит этот визг? – спросил мужчина.

– Да, – воскликнул Джон, в первый раз в эту ночь ощутив свет надежды.

– Ладно, пошевеливайся, – сказал грубо сержант, открыв дверь еще шире. Потом, стукнув в дверь камеры Шерлока, крикнул:

– Отойди назад!

– Шер… Стивен, отойди, отойди, – крикнул Джон. – Сядь, и мне позволят войти.

Послышался неясный царапающий звук, и сержант провернул ключ в замке. Шерлок немедленно бросился к Джону и в отчаянии прижался к нему.

– Прости меня, прости, – шептал он охрипшим, надломленным голосом. – Не бросай меня, прости, прости, пожалуйста, не уходи.

– Тш-ш, – прошептал в ответ Джон и погладил дрожащую тонкую спину. – Всё хорошо. Я рядом. Всё в порядке.

Джон шагнул в камеру, потащив за собой цепляющегося за него Шерлока, и увлек его на узкую койку. Шерлок практически сел к нему на колени и обхватил руками за шею. Он дрожал всем телом без остановки.

– Платок?– нежно спросил его Джон.

Шерлок влез в карман и вытащил измятый, некогда белый кусочек ткани. Шерлок не был бы Шерлоком, если не взял с собой много запасных носовых платков, но после недель путешествия они все стали мятыми и грязными. Он вытер глаза и лицо и высморкался. Шерлок всегда, даже в своих “маскировках” был предельно опрятен и безукоризненно чист, и вид того, как он аккуратно складывает грязный кусочек материи, внезапно опечалил Джона сильнее, чем его слезы.

– Давай отдохнем немножко, – сказал он. – Смотри, эта кровать почти такая же маленькая, как была у меня в моей комнате, дома. Как в старые добрые времена.

Шерлок попытался улыбнуться сквозь слезы, и Джон наклонился, чтобы разуть их обоих. Он потянул на них одеяло, когда они устроились так, как привыкли спать вместе. Шерлок был так истощен, что уснул до того, как Джон вытянулся на своем месте возле стены, и дышал во сне прерывисто, как ребенок, который выплакал все слезы. Джон прижался к нему сзади, натянув одеяло повыше, и обнял его за талию, уткнувшись лицом в спину Шерлока. Он абсолютно не представлял, что принесет им утро. Джон закрыл глаза и стал молиться о том, чтоб их больше не разлучали, и чтоб Шерлок придумал какой-нибудь план.

Ранним холодным утром Джон проснулся с ощущением паники, пока не обнаружил, что Шерлок сидит на полу, прислонившись спиной к краю кровати.

– Что ты там делаешь внизу?

– Думаю, – ответил Шерлок. Выглядел он ужасно. Его тонкое лицо было бледным, и в синяках после прошлой ночи, под глазами залегли глубокие тени, а руки, Джон только сейчас это увидел, были исцарапаны и кровоточили. – Нам нужно решить, что мы скажем.

– Хорошо, – сказал Джон, садясь на кровати. – Извини, вчера это всё, что я смог…

– Нет, ты всё сделал правильно. Нам просто нужно теперь всё продумать и знать, как нам отвечать на вопросы. И самое важное: мы не сбежали, нас отправили за помощью. Когда помощь была уже не нужна, нам посоветовали отправиться на север.

– О, это хороший план. Но даже если у нас всё получится, что мы будем делать дальше?

– Я думаю, нам нужно попытаться связаться с мистером Бруком, – медленно сказал Шерлок. – Разумеется, это рискованно, и, я думаю, сейчас мистер Брук постарается затаиться, но это всё, что пока мне приходит в голову. Как думаешь, охранник позволит нам написать письмо?

– Да, думаю, попытаться стоит. Он показался мне не таким уж злым. Пустил меня к тебе вчера ночью.

– Извини, – сказал Шерлок хрипло, опустив голову и посмотрев на свои колени. – Я больше не буду так делать.

– Нет, Шерлок, не извиняйся, не надо, я точно так же себя ощущал. Всё нормально. – Джон вылез из-под одеяла и встал. – Я собираюсь воспользоваться ведром, не смотри, хорошо? А затем давай продумаем нашу историю.

Они обсуждали ее, пока у Джона не появилась уверенность, что ничего лучше они не придумают. Те части истории, которые, вероятно, вызовут больше всего вопросов, они решили оставить правдивыми, и это значительно всё упрощало.

Солнце было уже высоко, когда они услышали, что дверь в коридор открылась.

– Посмотри, что он принесет нам, – сказал Шерлок шепотом. – Если только хлеб, тогда ни о чем его не спрашивай.

– Отойти на шаг назад,– донесся из-за двери уже знакомый им голос.

– Мы на кровати, – ответил Джон.

Охранник распахнул дверь и, прищурившись, заглянул внутрь. Его лицо было хмурым, но его – “всё в порядке, парни?” – прозвучало по-доброму.

– Да, сэр, – ответил Джон, а Шерлок промямлил:

– Из-звин-ните.

– Порядок, – сказал охранник, в руках у него был поднос, который он передал Джону. – Тут ваш завтрак. Через час или около фургон отвезет вас в город.

Поднос был полон еды: каша, куски хлеба с маслом и даже чай. Джон с благодарностью посмотрел на сержанта.

– Вы очень добры, сэр,– сказал он. – Если позволите, знаете, мы ни в чем не виноваты, сэр, мы не крали тех лошадей. Можем ли мы написать письмо? У вас наши сумки, вы знаете, мы можем заплатить.

Сержант в задумчивости поскреб бакенбарду.

– Правила не запрещают этого, насколько я знаю, – сказал он. – Заплатите за бумагу и пересылку, да?

– Конечно, – быстро ответил Джон.

– Посмотрю, что смогу найти, и занесу, когда приду за подносом.

Чай был горячим, и Шерлок выпил весь, даже без сахара, съев также немного каши. Джон доел остальное, не зная, когда им в следующий раз удастся поесть. Когда они закончили, охранник принес им бумагу и чернила, и Джон начал аккуратно писать письмо, пока Шерлок через плечо диктовал ему содержание. Им нужно было быть осторожными, но мистер Брук был умным человеком … он поймет, кто такой так называемый кузен Джона.

Письмо было готово, а чернила высохли, когда прибыл фургон. Сержант забрал послание, пообещав, что запечатает его и отправит.

– Спасибо, – сказал Джон, когда тот выводил их на улицу. – Вы были так добры, и мы этого не забудем. Благослови вас бог за вашу доброту, сэр.

– Я замолвлю за вас словечко, чтоб они посадили вас вместе.

Джон попытался улыбнуться. Он чувствовал, что все глазеют на них, пока их вели к фургону и заковывали их руки и ноги одной цепью, звеневшей так, что, казалось, слышала вся деревня. Они неуклюже взобрались в фургон, и Шерлоку пришлось пригнуться под низкой крышей. В фургоне ужасно воняло животными.

– Когда мы выберемся, тебе стоит похлопотать о сержанте, чтобы тот по службе продвинулся, – сказал Джон своему товарищу по несчастью, пытаясь отвлечься.

– У него есть ребенок, – сказал Шерлок, безразлично смотря в узкое зарешеченное оконце. – Ну, вообще-то, много детей, но один из них, девочка, хромая или увечная, и он думает, я такой же. Его греет мысль, что ее братья позаботятся однажды о ней, как ты – обо мне.

Фургон тронулся, раскачиваясь и подпрыгивая на ухабах. Почти невозможно было держаться и не падать со скованными руками, и Джон почувствовал, как на особенно резком повороте клацнули зубы; давящий узел страха снова прочно обосновался в его животе.

Шерлок глубоко вздохнул и не так уверенно, как ему бы хотелось, попросил:

– Помоги мне изменить мой акцент.

К удивлению Джона, это помогло. Слушая, как Шерлок с трудом пытается смягчить свое четкое произношение согласных, а гласные сделать протяжнее, он не мог скрыть улыбки, хотя и понимал всю серьезность этого дела.

– И ты должен всем говорить постоянно “сэр”,– напомнил он Шерлоку. – Всем и каждому. Это своего рода знак пунктуации для таких людей, как я.

– Как скажете, сэр, – послушно ответил Шерлок, и Джон почти рассмеялся. Шерлок всё равно говорил как аристократ, который выпил за ужином слишком много вина.

– Прекрати хихикать, это трудней, чем немецкий! Хотел бы послушать, как ты справился бы с моим акцентом.

– Это не грязь, это образцы почвы, – сказал тут же Джон, идеально копируя надменные нотки Шерлока, и тот тоже в ответ улыбнулся. Затем замер и вновь попытался хоть что-нибудь разглядеть через маленькое оконце.

– Булыжная мостовая, – сказал он. – Мы, должно быть, уже в городе.

Джон притих. Он смотрел, как Шерлок, высокий, изящный с гордой осанкой, съеживается и сутулится, и ненавидел это всей душой, хотя и понимал, что это самая эффективная “маскировка”, которую тот мог использовать.

Фургон остановился, и они услышали окрики, затем кто-то со скрипом открыл ворота, и на них опустилась тень. Джон взглянул в оконце, но увидел лишь стены.

– Думаю, мы приехали, – прошептал он.

Шерлок ничего не ответил. Наконец, фургон снова замедлил ход, а затем остановился. По его шатанию было ясно, что охранник слез вниз, а затем Джон услышал, как кучер что-то мягко нашептывает лошадям. Этот звук странным образом пробудил в нем память о доме.

– Проблемы?

– Никаких.

Загремело железо, и дверь фургона открылась.

– Выходим, парни. Конокрады,– сказал охранник тому, кто вышел их встретить.

Мужчина хмыкнул. – Ты получше за ними приглядывай, Том, а то они и у тебя лошадок сведут.

– А то я не знаю,– буркнул кучер в ответ.

Джон выбрался из фургона, слегка дрожа, и охранник снял с него цепь. Растереть запястья было истинным облегчением. Шерлок рядом стоял неподвижно, повесив голову.

Конвоир кивком указал на него.

– Деревенский охранник сказал, что у этого парня с головой нелады, но если держать их вместе, тогда всё в порядке.

– Ладно, а то все отдельные номера у нас уже заняты, – сказал тюремщик, и оба захохотали. Джон понял, что следует внести изменения в его представления о Бластбурне: город, может, был и не слишком большим, однако же, заключенных хватало. Рабочие, арестованные за бунт, и те, кого взяли из-за того, что солдатам приглянулись их лошади… Тюрьма, должно быть, была переполнена.

Фургон развернулся, а тюремщик вытащил документ, и, нахмурившись, прочитал:

– Джон Уотсон и Стивен Уотсон, – он взглянул на Джона, приподняв кустистые брови в явном неверии.

– Мы кузены, сэр, – сказал тихо Джон.

– Проследи, чтоб он вел себя тихо, и можешь быть ему кем угодно, мне всё равно, – отозвался тот.– Теперь топайте.

Он привел их в слабо освещенный коридор, где клерк взял документ, безразлично вписав их имена, и сказал:

– В девятый блок.

Далее тюремщик повел их в кладовую, где вручил им два грубых одеяла, жестяную тарелку и чашку.

– Присматривайте за этим, больше ничего не получите,– сказал им тюремщик, а затем после нескольких поворотов, открыл крепкую дверь большим медным ключом.

Сначала Джон услышал шум, а затем почувствовал запах. Их ввели в большое длинное помещение с маленькими комнатушками справа и слева, похожими на клетки, переполненные мужчинами, которые кричали и колотили в свои жестяные чашки, приветствуя каждого входившего. Единственное освещение исходило из маленьких окон в самом верху толстых каменных стен. Тюремщик проигнорировал поднявшийся грохот, и повел Джона и Шерлока дальше, пока не остановился перед одной из клеток, для острастки стукнув своей дубинкой по грязной стене и крикнув:

– А ну, отступили назад!

Когда обитатели клетки выполнили его приказ, он открыл ворота достаточно широко, чтобы пихнуть туда Джона и Шерлока, и тут же захлопнул их.

Джон почти задохнулся. Клетка была небольшой, и при этом переполненной немытыми, дурно пахнущими телами. Здесь не было коек, и пол был покрыт тонким слоем соломы, поверх которого мужчины расстелили свои одеяла, четко разграничивающие территории. Несколько одеял были сдвинуты вместе, обозначая территорию одной общей группы.