Текст книги "Гарри Поттер и Искусство Побега (СИ)"

Автор книги: Аргус Филченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

– Мисс Грейнджер тоже переживает, – тем не менее сказал он, – так что спасибо за идею, профессор. Мы обязательно к нему зайдем.

– А второе?

– Вторая вещь, которой я посвятил БЫ остаток года? Учеба, профессор. Точнее, тренировки.

– В самом деле, Гарри? – теперь бровь поднял Дамблдор.

– Ну… Я же заметил закономерность, сэр! Каждый год, точнее, в конце каждого года, Том пытается возродиться. Это происходит с того самого момента, как я поступил в Хогвартс. То есть уже третий раз подряд. Хотя, может быть, это было и раньше, и я просто не в курсе того, что было до того, как Хагрид сказал мне, что я волшебник. Я же жил у дяди с тетей и ничего не знал. Конечно, я читал газеты, и старые тоже, но… Там же не все пишут. А то, что пишут – наполовину вранье.

Показалось, или Дамблдор взглянул на него более пристально?

– И каждый раз, – продолжил Гарри, – он, Том, нарывается на меня. И… проигрывает. Но, опять же, каждый раз это происходит каким-то чудом. А это мне не нравится. Я бы хотел чувствовать себя… более уверенно.

– Вот как? И с кем БЫ ты… предпочел заниматься?

– С Сириусом, – улыбнулся Гарри, а Хранитель Ключей выпустил на первый план воспоминания о том, как Сириус гонял его и по лесам, и по снегу, и по подземельям и складам промышленного Лондона. Гарри улыбнулся: – Он… очень сильный боец, сэр.

– Почти все Блэки – сильные бойцы, – вздохнул Дамблдор, – к сожалению, большинство из них…

– Я знаю, сэр. Я… изучал генеалогию. Самостоятельно. Из поколения Сириуса и моих родителей… я ничего не нашел только о брате Сириуса, Регулусе.

– Вероятнее всего, он погиб, – вздохнул Дамблдор, – и, боюсь, совсем не за правое дело. Но… ты полагаешь, занятий с… мистером Блэком тебе было бы достаточно?

– Пожалуй, нет, сэр. Я БЫ еще позанимался с мистером Чангом. Это отец Чжоу, Чжоу Чанг с Рэйвенкло.

– Почему именно с ним, Гарри?

– Ну… Смотрите, Тому же почти семьдесят лет, так? И минимум сорок из них он учился, он же лучшим учеником был, так что… Так что в бою с ним мне пока что главным образом приходилось уворачиваться. А мистер Чанг… Он здорово учит уворачиваться, сэр. И его сын и два племянника… – Гарри рефлекторно потер ребра. – Особенно когда они… э-э-э… думают, что… э-э-э… Что честь их сестры в опасности… Это и правда довольно неприятно, профессор. А, да. Еще я БЫ научился водить мотоцикл. Ну, Вы понимаете, зачем.

– У магглов? – удивился Дамблдор. – Как я помню, это достаточно сложно. Я имею в виду, все эти документы и разрешения. Если, конечно, не использовать магию, что тебе было бы затруднительно.

– Это если идти официальным путем, сэр, – улыбнулся Гарри. – Но в Лондоне есть много… подростковых компаний, которые не очень беспокоятся о… всяких официальных бумагах. Вообще-то их основное развлечение – это удирать на этих самых мотоциклах от полиции, сэр. Так что я БЫ еще летом послал письмо Дину Томасу. Он живет не в самом лучшем районе, и он там многих знает, сэр. Конечно, нужно было БЫ скопить немного фунтов, чтобы заплатить за пользование мотоциклом, правда, не таким классным, как у Сириуса. И… пришлось БЫ подраться пару-тройку раз. Просто чтобы заработать немного авторитета.

Гарри показалось, что он «научился БЫ» или «попытался БЫ научиться» еще многим, очень многим вещам, но все воспоминания, касающиеся этих самых многих вещей, куда-то словно разбежались. Паузу нарушил Дамблдор.

– И ты думаешь, что эти уроки позволят тебе… победить Тома? – профессор внимательно осмотрел мозоли на костяшках Гарри.

– Ну, он же в этом не сомневался, – пожал плечами Гарри, – Том, в смысле. Иначе с чего бы ему пытаться меня убить, когда я маленьким был? Да и Вы тоже, раз Вы готовите меня… – тут он замолчал, внезапно для самого себя: остаток фразы словно бы сам собой отрезался и канул куда-то в ящик.

– Хм… – казалось, Дамблдор испытал облегчение от этой недоговоренности.

– Так что я догадался о каком-то пророчестве, которое есть о нас с Томом, сэр! – продолжил Гарри. – О том, что или я его, или он меня. Вычислил. Еще перед этим курсом. Примерно, как с… криминалистикой.

– Это было… неожиданно, – произнес, наконец, Дамблдор после долгого молчания. – Ты не возражаешь, Гарри, если я налью себе чего-нибудь покрепче чая?

– С утра, сэр? – и, поймав немного обиженный и очень, очень заинтересованный взгляд Дамблдора, добавил: – Когда… Эмм… Точнее, ЕСЛИ БЫ я жил все это время, ну, или часть этого времени, с Сириусом, мне пришлось БЫ отучать его от этой привычки.

– Разумно, – кивнул Дамблдор. – Значит, так тому и быть, Гарри, – он опустился обратно в кресло и отвел глаза от дверцы шкафа. – Но… скажи… Если бы у тебя была возможность… Ты желал бы узнать об этом пророчестве – если оно действительно есть – подробнее?

– Наверное, нет, сэр. Я же специально на уроки Прорицаний ходил, чтобы разобраться, что там к чему. И… Эта вещь… пророчество… Ну, она же опасная такая вещь. И бороться с пророчеством или, наоборот, подстраиваться под него… В общем, я понял, что не стоит этого делать. Я имею в виду, специально. А так… Если само выйдет – ну да, интересно, конечно. Но я бы лучше действовал так, как получается. Пока получается же?

– Определенно – да, Гарри, определенно – да. Хотя и не тем способом, который представлялся мне… наиболее вероятным.

– Ну, кто-то из маггловских полководцев сказал, что всякий план действует только до столкновения с реальностью, сэр. Но… Можно задать Вам вопрос?

– Конечно, Гарри. Но ты помнишь, что…

– Что Вы не будете меня обманывать, но можете умолчать о чем-то? Конечно, сэр!

– Так о чем ты хотел бы узнать?

– О нескольких вещах. Они… очень важные, сэр. Первая – это… изучили ли Вы те… предметы, которые я вчера ночью достал из сумки?

– Да. Не полностью, но… Кое-что стало понятно. Если не возражаешь, я начну с крысы. К сожалению, уже действительно невозможно сказать, точнее, доказать, что это тело Питера, но… ее плечевая кость выглядит так, как будто ее сломали, точнее, перебили, когда она была… значительно больше. К тому же, в Визжащей Хижине мы нашли сломанную палочку, когда-то принадлежавшую именно Питеру Петтигрю. Так что с одной стороны, у меня нет сомнений в том, что это был именно Питер. А с другой… К сожалению, доказать таким образом невиновность Сириуса Министерству и тем, кто заинтересован в его… устранении, невозможно.

– Потому что им невыгодно в это верить, сэр? – Сириус тоже не верил, что удастся доказать, что трупик крысы – на самом деле труп Петтигрю, да и по поводу своего оправдания даже в случае возможного предъявления живого Питера тоже был скептичен.

– Да. И здесь я вынужден попросить прощения и у тебя, и у него. Впрочем… Я думаю, что Сириусу я принесу извинения лично. Если, конечно, он захочет со мной разговаривать.

– Но почему… Почему Вы не… не встретились с ним тогда, сразу? Не дали ему оправдаться?

– Потому что я действительно думал, что он предал твоих родителей. Впрочем, Сириус, наверняка рассказал тебе о том, что они, пытаясь запутать следы, обманули в том числе и меня. И… Ты помнишь, о чем мы говорили с тобой в начале прошлого года? О том, что маг может убить желанием?

– Да, сэр.

– Я очень хотел убить Сириуса Блэка, Гарри.

– Вы?! Но… Простите, профессор, но… И… Вы убивали раньше?

– Боюсь, что да, Гарри. Я очень, очень боюсь, что да. Прости, это не та тема, о которой мне хотелось бы говорить, но…

– Я понимаю Вас, сэр. Мне ведь… Мне ведь тоже пришлось… убить.

– …Но именно поэтому, – продолжил Дамблдор, в очередной раз словно бы не заметив слов Гарри, – я боялся этой встречи. Теперь я понимаю, что это было малодушие. И я… предоставил Сириуса своей судьбе. Как выяснилось – несправедливой и ужасной судьбе. Тогда, в разгар войны, когда наше положение было… тяжелым… Барти, я имею в виду Барти Крауча-старшего, он был предшественником Железной Амелии, и его тоже называли Железным… Он ввел упрощенные процедуры для… пособников Волдеморта. И… под такую процедуру попал и Сириус. Если бы я настоял на полноценном суде… Ведь Волдеморт уже развоплотился, и в чрезвычайных мерах более не было необходимости… Десятки Пожирателей отделались даже не тюрьмой, а штрафом, тогда как Сириус…

Дамблдор замолчал. Гарри подумал, что старик сейчас заплачет, но тот то ли не умел плакать, то ли умудрился справиться с собой.

– Что же касается диадемы… – Гарри вздрогнул, он уже совсем забыл про нее…

– Что же касается диадемы, – повторил Дамблдор, – то… Ты помнишь, как успешно ты провел меня пару лет назад на Астрономической Башне, прикрывшись Чарами Неприметности?

– Да, профессор, – кивнул Гарри. Да, тогда он заработал целых пять баллов, не считая того, что отмазал Невилла и Гермиону от отработки в Запретном Лесу.

– Ровена Рэйвенкло была выдающейся ведьмой, – вздохнул Дамблдор. – И, создавая эту диадему, она наложила на нее именно эти чары. Она считала, что не следует хвастаться умом и знаниями. То есть… Ты, или кто-либо другой, обнаружил бы ее или, скорее, обратил бы на нее внимание, только если бы искал ее специально, причем не какое-то там украшение, а именно Диадему Рэйвенкло. Боюсь, когда Том сделал из нее очередной хоркрукс…

– Хоркрукс? – спросил Гарри, слово казалось смутно знакомым.

– Якорь души. Или, точнее, кусок души. Кусок расколотой самой темной магией души самого Тома, превращенной им в якорь. Так вот, когда Том превратил диадему Основательницы в свой якорь, это волшебство скрывало не только диадему, но и… тот эффект, который она производила на… того, кем с ее помощью овладел Том. Именно поэтому ни я, ни кто другой… не смогли вовремя… предотвратить то, что произошло.

– Ага, теперь ясно, – кивнул Гарри. – Понимаете… Я все удивлялся, чего это Драко такой вежливый и такой… прилизанный. Но почему-то думал, что это из-за… других причин. Ну, например, что ему Лорд Малфой внушение сделал. И даже когда я сбил с него эту диадему, случайно сбил, я только тогда увидел ее и… действительно не придал ей значения. А Гермиона… Она давно мечтала ее найти, и еще она подозревала или даже знала, что Драко, точнее, Том, жулил именно с ее помощью. Наверное, поэтому она и…

Юноша задумался. Пожалуй, один пункт из списка его вопросов к Повелителю Памяти можно было вычеркнуть. Но только один.

– Но… теперь… Теперь этот якорь… он же уничтожен, сэр? Как и дневник? – спросил он; Дамблдор кивнул. – Но… Скажите, профессор, а… сколько всего якорей Том мог создать? Ведь если бы их было всего два… Я думаю, Вы бы порадовали меня новостью о том, что Том больше не сможет возродиться, и я исполнил это гребаное пророчество?!

«Гарри Джеймс Поттер! Следи за языком!» – рассердилась на него Маленькая Гермиона в его голове, но Дамблдор не обратил внимания на грубость.

– Ты очень умен, Гарри. Видишь ли… у меня имеются способы… определения… эээ… состояния Тома. И, к сожалению, он определенно может возродиться. А что до количества… Сходу я не могу припомнить, чтобы кто-то создал более одного хоркрукса. Теперь мы знаем, что у Тома их не меньше трех. А вот сколько их на самом деле… Видишь ли, уже больше года – с тех пор, как ты передал мне слова Тома о том, что он превзошел Герпия Мерзкого… Уже тогда я понял, что Том создал хоркруксы, и их, хоркруксов, больше одного. Я пытался провести… некоторые изыскания. Но пока, к сожалению, я не готов ответить тебе на этот вопрос.

– Поня-я-я-ятно, сэр. В смысле, понятно, что ничего не понятно. Хотя кое-что уже понятно. Извините, сэр, я, наверное, опять как-то криво сказал?

– Не вполне изящно, но вполне определенно, Гарри. К сожалению, мне пока нечего добавить. Возможно, позже…

– Конечно, сэр. Вы только не расстраивайтесь! В расследовании всегда так: сначала ничего не ясно, потом ты ищешь улики, опрашиваешь свидетелей… Строишь версии, проверяешь… Думаешь… Сравниваешь… И все становится ясно!

– Ты… ты утешаешь меня, Гарри?

– Ну да. А кому еще это делать?

Дамблдор рассмеялся и, казалось, стал лет на двадцать моложе.

– Спасибо, Гарри, – произнес он сквозь смех, – похоже, у меня появилось новое воспоминание для вызова Патронуса!

– Ну так это же здорово! – ответил юноша. – Чем больше Патронусов, тем меньше дементоров. Но, сэр…

– Да?

– У меня есть еще один вопрос. Очень важный. Можно?

– Разумеется, Гарри.

– Профессор Трелони… Она… она настоящая предсказательница или как?

Улыбка сползла с лица Дамблдора.

– Я… склонен доверять ее дару, – осторожно сказал он. – Но могу я узнать… причину этого вопроса?

– Конечно, сэр. Понимаете, вчера, на экзамене… еще до того матча по шахматам… Она как будто стала другой. У нее голос изменился, и… она потом не помнила, что сказала этим самым голосом.

– Вот как? – глаза Дамблдора потемнели. – Ты не мог бы… процитировать ее речь как можно точнее?

– Понимаете, это, конечно, было вчера, но…

– Хм… Будь это воспоминание свежим…

– Я… записал его. Вот! – Гарри выложил на стол истрепанный клочок пергамента.

– «Темный Лорд одинок и брошен союзниками, Его последователи двенадцать лет томятся в заточении. Сегодня вечером, до наступления полуночи, слуга Его обретет свободу и выйдет в путь, чтобы воссоединиться с господином. С поддержкой верного слуги Темный Лорд воспрянет вновь, еще более великим и ужасным, чем когда-либо доселе. Вечером… до полуночи… слуга… отправится… на воссоединение… с господином…» – прочитал Дамблдор.

– Я сразу понял, что это не Блэк, – пояснил Гарри. – Он же обрел свободу еще год назад! Ну, а потом стало ясно, что он никакой не слуга, хотя он и… обрел свободу снова, и всего за двадцать минут до полуночи. Но Блэк не мог быть слугой, и Вы знаете, почему.

Дамблдор кивнул. Гарри продолжил:

– Это мог бы быть Петтигрю, но Петтигрю и так был свободен, даже когда он у Уизли жил. Что ему стоило сбежать оттуда? А потом его поймал Живоглот, и он никуда не отправился и уже никуда не отправится. Но… я читал, что Истинные Пророчества даются тем, кто как-то с ними связан. А я просто не могу вспомнить, кто еще из тех, кого я знаю, мог бы… обрести свободу и выйти в путь. Драко, например, вечером обрел свободу от Волдеморта, которым был одержим, но утром он все еще был в Больничном крыле.

– Профессор Снейп тоже заходил ко мне утром, – усмехнулся Дамблдор.

– Ну… он же не был арестован? Хотя… я же связал его тогда, вечером. А он… эээ… обрел свободу. От веревок. И как раз до полуночи. Нет, профессор, все равно это не он. Раз уж… не вышел ни в какой путь. И… думаю, мне действительно не надо специально узнавать точную формулировку того пророчества, которое обо мне. А то так думаешь-думаешь, а там мелочь какая-нибудь все с ног на голову ставит, как с этими веревками. Я уж лучше… «Делай, что должен, и будь, что будет», сэр.

– Я рад, что ты… не только умен, но и мудр. И я рад, что, несмотря на вашу взаимную… неприязнь ты относишься к профессору Снейпу без предубеждения, Гарри. Что ж… Видимо, мне придется связаться с Амелией и выяснить, не произошло ли еще одного побега из Азкабана. Если таковой случится, я напишу тебе об этом. Хотя вряд ли ты знаешь кого-то из этих волшебников… и ведьм.

– Я тоже так думаю, профессор.

– Впрочем, – задумался Дамблдор, разглядывая лежащий на столе большой чистый лист пергамента, – если Дар Сивиллы все же… дает сбои… Это и упрощает, и усложняет жизнь одновременно.

Почему-то Гарри показалось, что в опущенных к столу глазах Дамблдора бьется бешеное и совершенно иррациональное желание, точнее, даже надежда на то, что профессор Трелони не ошиблась ни в этот раз… ни в тот, когда она же (и теперь у Гарри не было в этом сомнения) произнесла То Самое Пророчество, ставшее роковым для родителей Гарри. И, вероятно, Невилла.

– Ну что ж. Пожалуй… тебе пора, Гарри, – Дамблдор поднял глаза. Они были серьезны. Очень серьезны. – Надеюсь, тебе не надо напоминать о том, что наш разговор следует оставить в тайне? И, замечу… Замечу, что в первую голову это именно в твоих интересах. К сожалению, я не могу рассказать тебе подробностей…

– Я привык, профессор, – видимо, Гарри-Слизеринец тоже истрепался и истончился за время разговора, но Дамблдор не обратил на его выпад никакого внимания. Или сделал вид, что не обратил.

Пока Гарри спускался в холл, Хранитель Ключей привычно распаковывал ящики с воспоминаниями. На душе было муторно: Повелитель Памяти все еще держал его за дурака, признаваясь лишь в том, в чем было уже невозможно не признаться, мастерски опуская действительно важные вещи (вроде причин своего промедления там, на матче) и, по возможности, говоря утонченные гадости о тех, кто мог бы стать альтернативной опорой Гарри в этом мире – к примеру, об Амелии Боунс, которую Повелитель Памяти сравнил с Краучем, несправедливо осудившим его крестного.

А хуже всего было то, что Дамблдор соизволил рассказать Гарри только про одну сломанную палочку, которую он нашел на полу Визжащей Хижины, тогда как в момент, когда они покинули комнату, таких палочек было две.

====== Подходящее Время Для Реванша ======

Гарри постучал в дверь кабинета ЗОТИ.

– Войдите! – услышали они голос профессора Люпина.

Гарри одной рукой приобнял сильно нервничающую Гермиону, другой слегка потянул Лаванду, и они вошли. Профессор стоял у большого шкафа и палочкой отправлял в чемодан свои вещи. Чемодан был почти заполнен. Рядом стоял пустой бак, где когда-то сидел гриндилоу.

– Профессор, – пробормотала Гермиона, в ужасе уставившись на забинтованную шею профессора, – я…

– Вы, в отличие от меня, сделали все совершенно правильно, мисс Грейнджер, – спокойно возразил оборотень. – В том числе и тогда, на лугу.

– Я могла убить Вас!

– Нет, – возразил Люпин, выставляя на стол чашки и чайник, – это я убил бы вас, если бы не Ваша, мисс Грейнджер, отвага, сообразительность и, надо признать, весьма твердая рука. Не обманывайтесь моим привычным видом. С той тварью, которой я тогда был, невозможно договориться, – спокойно закончил профессор, разливая по чашкам ароматный чай.

– Это у-уж-жасно!

– Действительно, ничего хорошего. Понимаете, мисс Грейнджер, тот зверь, что прячется во мне… Его единственное желание – убивать. Рвать плоть, чувствовать на зубах вкус крови.

Люпин отхлебнул из чашки. Гарри последовал его примеру.

 – Так что Вы сделали все совершенно правильно, мисс Грейнджер. Тем более, – усмехнулся Люпин, – уже через пару полнолуний от нанесенных Вами ран не останется и следа. Но вот опасность, которую я представляю, никуда не делась и, увы, не денется.

«Нам нужны пушки побольше!» – подумал Гарри.

Гермиона по-прежнему сидела, уставившись в нетронутую чашку. Лаванда тоже отслеживала пути миграции чаинок.

– Но это же несправедливо! – наконец крикнула мисс Грейнджер.

– Да. К сожалению, в этом мире несправедливость встречается значительно чаще, чем нам хотелось бы. Приходится жить с этим дальше.

– Эээ… профессор Люпин! – сказал Гарри. – Я… э-э-э… насчет… насчет «жить дальше».

– Я думаю, что мы еще будем иметь возможность встретиться, – грустно улыбнулся оборотень, – если ты об этом.

– И об этом, и… Извините, пожалуйста, но…

– Ты… не хочешь? Не хочешь, чтобы мы виделись? Ну что же, я… Я пойму, – Люпин выглядел сломленным и потерянным. Гарри подозревал, кого следует поблагодарить за это.

– Вот тут как раз нет. Очень хочу. Я про другое. Не хотелось бы Вас обидеть, но… когда Вы приехали в Школу, Вы… выглядели так, как будто… Как будто у Вас с деньгами все было совсем плохо.

– Если ты предложишь мне золото, Гарри, у тебя это получится. Обидеть меня, – улыбка Люпина на мгновение стала волчьей. Небезнадежен.

– А я не про деньги, сэр. Точнее, я и не собирался Вам их предлагать. Вы знаете… за то время, пока я в школе, я заработал больше, чем потратил. Ненамного, но больше. И я понимаю, что мужчина должен делать свои деньги сам. Понимаете, летом я познакомился с одним сквибом. Его зовут Эндрю, Эндрю Прюэтт. Он двоюродный брат Молли Уизли. Вы… умеете звонить по маггловскому телефону?

– В конце шестого курса твоя мама не отставала от нас, пока не убедилась, что летом мы сможем без помощи случайных магглов позвонить ей в Коукворт, – фыркнул Люпин. – Особенно тяжело пришлось Сириусу, как самому чистокровному из нас. Ну и я не избежал этой… тренировки, ведь и я, и она были префектами. У меня до сих пор валяются несколько маггловских монеток, которые она вручила нам на тот самый случай.

– Здорово. Если мама была похожа на Гермиону, вам и правда пришлось тяжело, – улыбнулся Гарри, а Гермиона покраснела. – Вот номер мистера Прюэтта, сэр. – Гарри протянул Люпину картонную карточку. – Он управляет маггловской компанией, и ему нужны… сотрудники. Он даже меня спрашивал, не могу ли я ему помочь. Я думаю, если Вы согласитесь работать по три недели без выходных, то на четвертую он будет давать Вам отгулы. Он, конечно, в основном маггловскими платит, но…

– …Но я временами бываю в Лютном, так что это не проблема, – улыбнулся Люпин. – Спасибо, Гарри. Отец гордился бы тобой. Это очень по-мародерски. Хм-м… по-мародерски… Жаль, что я не успел рассказать тебе…

– Я стырил у Филча его картотеку, точнее, содержимое ящика с записями о Мародерах, профессор Лунатик, сэр. Понимаете, пока я думал, что в смерти мамы и папы виноват Бродяга, точнее Блэк, я искал информацию везде, где только можно. Ну и… так получилось. Филч напился, перед этим рассказав мне кое-что, а я… эээ… воспользовался его беспомощным состоянием, вот! «Пакость удалась», не так ли?

– Как хорошо, что я больше не профессор, и конфискация опасных артефактов у студентов больше не является моей обязанностью. Тем более, что некоторые артефакты попадают в правильные руки, – покачал головой Люпин. Он спрятал визитную карточку Прюэтта в карман: – Не знаю, смогу ли я отблагодарить тебя, Гарри.

– Все в порядке, сэр. Я и так Вам благодарен. Я… Я все-таки смог вызвать Патронуса, сэр!

– Да, и я слышал, это было два раза подряд?

– Нет, сэр. Только один. Второй раз… Второй раз это была Гермиона.

– Мисс Грейнджер? Поразительно, – Люпин был взволнован.

– Ничего поразительного, сэр. Ведь Вы были отличным профессором, – успокоила его девушка, – лучшим, которого можно только пожелать!

Оборотень совсем уже собирался было возразить ей и даже коснулся пальцами бинта на шее, но вдруг замер.

– Если… Если первый Патронус наколдовал ты, Гарри, а второй – мисс Грейнджер… И если ее Патронуса приняли за твоего…

– Ага, они почти одинаковые, сэр! По крайней мере, издалека их точно не различишь!

– Ты знаешь, каким был Патронус Джеймса, Гарри? – медленно спросил Люпин.

– Ну… Сириус сказал мне, что его самого звали Бродяга, а папу Сохатый. – Люпин кивнул. – Я его прямо не спрашивал, но… Наверное… наверное это был олень или что-то вроде?

– Да. И сам он тоже превращался в оленя. Сириус регулярно шутил насчет его роскошных рогов, но только когда рядом не было Лили. Иначе этот кобель быстро превратился бы из волкодава в чихуахуа. Ну или… Хм-м… Его часть. Превратилась бы. В соответствующую. По… эм-м… размеру, – Люпин уже явно жалел, что затронул эту тему.

Гермиона прыснула и подумала, что такое заклинание вряд ли найдешь в книгах, а вот Лаванда его вполне может и знать. Лаванда поймала ее взгляд, кивнула и снова уставилась в чашку.

– Но, – продолжил Люпин, – твоя мама тоже могла вызывать Патронуса, знаешь? И это… это была лань.

– Это… Это в-ва-важно? – срываясь, спросила Гермиона, мгновенно забывшая о немного неприличных идеях, которые она хотела бы применить… кое к кому.

– Очень. Если у пары совпадают Патронусы, то…

– Ну да, – просто сказал Гарри, – мы любим друг друга, сэр! – Гермиона положила свою ладонь на его предплечье, подтверждая сказанное.

– Но… – пресек Гарри попытку поздравления со стороны Люпина, – они… Они немного странные. Моя сова… У меня патронус – сова… Она словно бы из металла. У меня была… есть, – поправился он, – статуэтка совы из всяких автомобильных железячек. В очках. Мне ее подарили на Рождество перед школой. И мой Патронус – он точно такой же. Металлический.

Люпин выглядел озадаченным.

– А сова Гермионы – она словно бы из книг и пергаментов. И даже пахнет так же. И шелестит.

– Я… Я о таком никогда не слышал, – сказал профессор. – Единственное, что могу сказать – пожалуй, вам будет… трудно стать анимагами, если вообще возможно. В вас обоих слишком мало… зверя. Ваш дух – иной. Не похожий на дух большинства волшебников.

Гарри и Гермиона переглянулись. Видимо, это действительно было так.

– И… – продолжил Люпин, – сталь и знания… Это прекрасное сочетание. Берегите друг друга, – сказал он совершенно серьезно.

– ДА, СЭР! – Гарри и Гермиона переглянулись и засмеялись.

– Я им весь год пыталась это втолковать, – оторвалась, наконец, от своего гадания Лаванда, – а они не верили.

– Иногда очень трудно поверить в счастье, – вздохнул Люпин. – А временами просто страшно.

– Сэр, могу я задать Вам личный вопрос? – спросила блондинка, бросая на бывшего профессора быстрый оценивающий взгляд; Люпин кивнул. – Когда Вы учились на Гриффиндоре, Вы случайно не были ловцом? В квиддиче?

– К сожалению, нет, мисс Браун. Изо всей нашей компании в команду входил только Джеймс, отец Гарри, и он предпочитал роль охотника. А в чем дело?

– Просто проверка. На самом деле, скорее всего, пророчество уже исполнилось.

– Пророчество? – удивился Люпин.

– Ну… Первая часть вряд ли имеет к Вам отношение, если Вы никогда не были ловцом, профессор… А… с драконами Вы дела случайно не имели?

– Как-то раз, когда я в очередной раз сидел на мели и нуждался в заработке, я почти месяц разгребал и паковал по пакетам драконий навоз, – пожал плечами Люпин. – Но к самим драконам я не приближался.

– Понятно. Зато Вы поймали мою смерть.

– Вы имеете в виду…

– Да, я… как раз об этой искре Адского Пламени, – она коснулась пальцем повязки на скуле. – Если бы не Вы…

– Прежде всего, это моя вина, а не моя заслуга, мисс Браун. Я… действовал не лучшим образом.

– Лучше многих, сэр. Спасибо Вам. Просто… На экзамене по Рунам мне выпало «Оборотень, Поимка и Смерть». Но альтернатива была еще хуже. Так что… думаю, я еще легко отделалась, несмотря на шрам, – Лаванда снова прикоснулась к повязке.

– На шрам?! – охнула Гермиона.

– Шрамы от Адского Пламени невозможно вылечить. Но это все равно лучше, чем смерть, и уж тем более лучше, чем узы с мистером Малфоем, – Лаванда пожала плечами.

Несмотря на бодрый тон девушки, Гарри почувствовал в ее голосе глубоко скрытое уныние и решил, что непременно сведет подругу с мисс Стрит, причем как можно скорее. Потому что первая красавица Гриффиндора (по мнению всех мальчиков, кроме самого Гарри) должна была жутко переживать. А в способностях Деллы успокоить любого комплексующего подростка он был полностью уверен еще до Хогвартса.

В дверь постучали.

– Войдите! – крикнул Люпин, убирая чашки и одним движением палочки закидывая в чемодан остаток вещей; к удивлению Гарри и восхищению Лаванды и Гермионы, они разлеглись внутри в образцовом порядке.

– Ремус, – обратился к бывшему профессору вошедший Дамблдор, – твой экипаж у ворот! И… Полчаса назад я получил официальное подтверждение, что со стороны Министерства все в порядке. Признаться, они немного пожурили меня за то мое решение, но к тебе у них претензий нет.

– Прекрасно, – кивнул директору Люпин. – Благодарю Вас, Альбус.

Он обернулся и посмотрел на троицу.

– Вы… оба обрадовали меня, мистер Поттер, мисс Грейнджер. Учить вас было одно удовольствие. Мисс Браун… В вашем случае слово «обрадовали» не подходит, по моей собственной вине. И… Я перед Вами в долгу и помню это, – Лаванда кивнула, Люпин обернулся к Дамблдору: – Благодарю, Директор, до кареты я доберусь сам.

Он пожал руку Дамблдору, подхватил левитацией бак и чемодан и вышел.

На пути к Большому Залу они встретили Дина, Шимуса и державшегося чуть поодаль от них Рона. Дин и Шимус поздоровались с ними, а Рон дернулся было что-то сказать, но бойкот все еще действовал, и его словно отбросило назад.

На этот раз стены зала были декорированы в нейтральных тонах, рядом с теми четырьмя колбами, что отмечали факультетские баллы, появилась пятая. Она была больше чем на четверть заполнена угольно-черными камешками.

– Неужели мы в таком глубоком минусе… – прижала к губам кулачки Гермиона. – Я читала: если бы это были начисленные баллы – камни были бы белые… А если они черные – это значит, с нас сняли больше, чем начислили. Нет, не может быть! Я же считала! И я, и ты – мы оба должны были быть в плюсе, даже после того, как профессор Снейп оштрафовал нас за… неподчинение. И Лаванда тоже. Наверное, за эту… эмм… авантюру с тебя сняли не меньше четырех сотен баллов, Гарри Джеймс Поттер!

– А это важно? – Гарри остановился и легонько развернул ее лицом к себе.

– Конечно, нет! – воскликнула она, улыбаясь зелени его глаз. – Но обидно. И давай все-таки не будем целоваться на виду у всех?

– Давай. А по поводу «обидно»… Подожди немного. Будет весело. Хотя и да, обидно. Кое-кому.

– Что ты задумал, Гарри Джеймс?..

– Это не я. Увидишь. Жаль, Бродяга сбежал, а Лунатик уехал. Им бы понравилось.

– Ненавижу сюрпризы, – передернула плечами мисс Грейнджер.

– А зря, – улыбнулась мисс Браун.

Они подошли к своему столику. Тарелок на нем на этот раз не было.

– Пир начнется только после того, как профессор МакГонагалл закончит со всей этой глупой историей с бойкотом, – пояснила им Лаванда. – Кстати, Гермиона, я совсем забыла поздравить тебя там, в кабинете у профессора Люпина!

– Я, Гермиона Джин Грейнджер, признаю долг перед Лавандой Роуз Браун, – тряхнув каштановой гривой, серьезно произнесла Гермиона.

– Не понял? – глаза Гарри распахнулись и стали чуть ли не больше стекол очков.

– А тебе и не положено, Гарри, – медовым голоском произнесла Лаванда.

– Вы… Вы что, все-таки меня делили?! – потрясенно произнес он.

– Нет, Гарри, – улыбнулась блондинка, – просто, как я и сказала в кабинете… в бывшем кабинете профессора Люпина, я целый год заставляла Гермиону признать очевидное. И смириться с неизбежным. Но да, если бы она осталась такой же тупой и упрямой, как в начале года, мой выстрел был бы следующим.

Гарри чуть не расплющил лицо о ладонь.

– Это и было твое «но»? – спросил он.

Лаванда кивнула.

– Тогда я тебе тоже должен, – пробормотал он прямо сквозь ладонь, – Я, Га…

– Хм-хм, – произнес Дамблдор со своего трона.

– Потом, – шепнула Лаванда.

Зал затих. Гарри с трудом отнял руку от абсолютно красной физиономии.

– Вот и подошел к концу еще один год, – улыбнулся всему залу директор. – На мой взгляд, он снова получился несколько… излишне увлекательным, однако… Однако, я полагаю, весьма поучительным для многих из нас. На этот раз нам предстоит покончить с одной не очень приятной историей прежде, чем мы определим победителя среди факультетов. Итак, поскольку новых доказательств вины Извергнутой из Дома Гриффиндора мисс Грейнджер не было предоставлено, и, более того, установлен истинный виновник этого события, сама мисс Грейнджер и поддержавшие ее лица должны вернуться в свой Дом, как это и было определено ранее.