Текст книги "Гарри Поттер и Искусство Побега (СИ)"

Автор книги: Аргус Филченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

Дальнейшие умозаключения приводили к полнейшей ерунде: что Гермиона его ревнует. Но это же просто невозможно! Она ведь сама заявила четко и определенно, что Гарри ее в Том Самом Смысле не привлекает! То есть она не могла его любить, а значит, и ревновать!

Гарри взъерошил волосы. На этот раз не помогло, так что он двинул спать в лабораторию.

Он снова проспал, причем на этот раз еще хуже, чем в прошлый раз. Висящий на носке кроссовка Кусачий Будильник показывал десять часов, так что Гарри пришлось ополаскиваться и убирать простыни в дикой спешке. К счастью, синяка под левым глазом не было, да и других повреждений тоже. Так что ничего не помешает ему откатиться часа на четыре назад, и… черт, черт, черт! Он же не освободил «Лабораторию Вообще» для утреннего досыпа Гермионы!

В шесть пятнадцать Гарри ворвался в Общую Гостиную и получил шоколадно-миндальный дуплет под дых.

– Эээ… Прости, Гермиона, – пробормотал он, уклоняясь от следующего смертельного взгляда. – Я... эээ… проспал.

– Я заметила, – ровным голосом произнесла мисс Грейнджер. – Я зашла к тебе туда пятнадцать минут назад, и… Ты так дергался и извивался во сне… Наверное, ты мечтал... м-м-м… о большем?

– Я уворачивался, – буркнул Гарри.

– От мисс Чанг?

– От ее братьев. Их было трое.

– Вот как? Не ожидала, что тебе снятся... эм-м… такие сны, Гарри.

– А уж я-то как удивился, – ответил Гарри.

Гермиона демонстративно проигнорировала его сарказм.

– Понимаю, Гарри. У меня только два брата, но, если бы ты поцеловал меня, тебе тоже пришлось бы от них уворачиваться. Причем не во сне, – услышал он голос Лаванды, бодрой и готовой к тренировке. – Не хочешь рассказать поподробнее?

– А че тут рассказывать? – пожал плечами Гарри; он заметил, что на Лаванду мисс Грейнджер тоже не реагирует. – Ну, сон. Ну, реалистичный такой. Прихожу я вроде как к мистеру Чангу пол мыть, рано утром, как тогда, летом. А он показывает на меня троим парням, они невысокие, но крепкие такие, и все похожи друг на друга и на самого Чанга, и говорит: «Вот этот вот тип, значит, опозорил вашу сестру, поцеловав ее при всем стадионе! Научите его смирению!» Ну, он, конечно, с акцентом говорил, хотя и по-английски. Наверное, чтобы я понял и испугался.

– А ты испугался?

– Не успел, некогда было. Они меня минуты три гоняли, а потом достали. Ногой в голову.

– Бедняжка, – вздохнула Лаванда. – А потом что?

– А потом облили водой, холоднющей такой, и опять отправили пятый угол искать. И так восемь раз.

– Странно, что ты не проснулся, – задумчиво сказала Лаванда.

– Когда кошмар – хрен проснешься, даже если захочешь, – философски заметил Гарри.

– От холодной воды должен был проснуться, – авторитетно заявила мисс Браун. – Так сколько, ты говоришь, было этих братьев?

– Трое. Один года на два старше меня, а двое вообще лбы здоровые, лет по двадцать, не меньше.

– Очень интересно. Нам с Парвати на завтраке надо будет поговорить с Падмой, а уже она спросит у Чжоу…

– Что спросит?

– Сколько у нее братьев и какие они.

– Ты думаешь, это вещий сон? – нахмурил лоб Гарри.

– Если ты собираешься подрабатывать у мистера Чанга и на следующее лето – вполне возможно. Так что, если не возражаешь, я использую эту историю для эссе по Предсказаниям. Ну что, потренируемся и на завтрак? Гермиона, ты с нами?

Мисс Грейнджер отреагировать не соизволила и появилась на завтраке за десять минут до его окончания. Вместе с Роном.

Если бы не хроноворот, который был у Гермионы и Гарри один на двоих, всю следующую неделю они не разговаривали бы вовсе. Да и с хроноворотом – ну какой тут разговор. «Гарри, нам пора. Гарри, поправь мантию. Готов, Гарри?» Вежливо, конечно, и без единого упрека – но еще на дюйм дальше друг от друга.

Попытка объясниться с подругой по поводу их с Лавандой совещания успехом не увенчалась: Гарри с большого ума зашел с козырей, в смысле с предположительной неопасности Блэка. Разумеется, при этом он упомянул ту самую записку от майора, невесть как попавшую под их «Фиделиус». На что мисс Грейнджер среагировала попыткой клятвы в том, что никому их секреты она не открывала, несмотря на тупость и безответственность Гарри Джеймса Поттера; тупой и безответственный Гарри Джеймс Поттер еле успел остановить ее, заявив, что он это и так знает, потому что открой она старушкам их секрет, первым же абзацем в той самой записочке была бы настоятельная рекомендация порвать с мисс Грейнджер все отношения. Так что он ей по-прежнему доверя…

На этом «доверя…» мисс Грейнджер фыркнула, заявила, что очень это ценит, развернулась и ушла. И хорошо, а то разговор чуть было не скатился к тому же самому непотребству, что и полтора года назад, в пустом классе с подушками.

На тренировки Гермиона тоже ходить перестала, отговариваясь необходимостью подготовки к матчу с Мэнди Броклхерст, который должен был состояться в субботу. Так что Гарри пришлось заниматься с Лавандой (с которой мисс Грейнджер теперь тоже не разговаривала, причем как бы не более вежливо, решительно и непреклонно, чем с Гарри), и в результате большая часть тренировочного времени уходила на подтягивание блондинки до минимально приемлемого уровня.

Хорошо еще, что в среду ему удалось вытащить на тренировку еще и Невилла, а тот явился вместе с Джинни. Поодиночке Гарри справился с ними обоими без особого труда, Лаванда проиграла Невиллу и выступила с Джинни на равных, а вот когда Невилл достал завернутый до того в медвежью кожу меч и с ухмылкой предложил попробовать парой против пары…

Если бы Джинни могла колдовать невербально, Гарри с Лавандой продули бы с позорным счетом: Невилл с легкостью отбивал его заклятья фамильным мечом, а под его прикрытием Джинни умудрилась достать Лаванду и пару раз попасть в самого Гарри, точнее, в его щиты. Но когда у девочки кончилась дыхалка, Гарри все-таки смог вывести ее из строя. Невилл в ярости попытался резко сократить дистанцию, но пролетел мимо (в ловкости Гарри его все-таки превосходил, да и действия против холодного оружия, пусть даже и не такого серьезного, Лесли и МакФергюссон с Гарри отрабатывали) и получил ватноножное в спину.

После феерического боя они немного посидели, приводя дыхание в порядок, и Гарри высказал свои замечания. Лаванда с видимой завистью вздохнула и сказала, что против скоординированной пары им все равно ничего не светит. Гарри задумался о том, что к двум сложившимся двойкам – близнецам и Джинни с Невиллом – следовало бы добавить еще несколько. К сожалению, они с Лавандой в бою друг друга не чувствовали…

Сколачивать боевую пару из Гермионы и Рона? Почему-то это казалось ему очень плохой идеей. Рон стал слишком сосредоточен на себе, чтобы прикрыть подругу. Гарри не был уверен, что нынешний рыжик решился бы бросить своего коня вперед, под каменную булаву. Судя по всему, зависть и честолюбие съедали его душу медленно и неотвратимо, и что с этим делать – было непонятно.

За завтраком в субботу сова принесла Невиллу письмо. Тот вскрыл его и с воплем задрал руки в победном жесте.

– Мы выиграли! – закричал он. – И Хагриду даже бензопила не понадобилась! Ба пишет, что дело Клювокрыла прекращено за неподсудностью! Он с Хагридом возвращается в Хогвартс!

Гарри отложил конверт, доставленный ему крайне официального вида совой. Мадам Боунс оказалась столь любезной, что прояснила подоплеку атак на Клируотеров и Финч-Флетчли: группа столпов волшебной экономики под водительством того самого Амоса Диггори, что выступал в качестве обвинителя по делу Клювокрыла, не слишком обрадовалась новым участникам игры и попыталась придушить потенциальных конкурентов в зародыше.

При этом особую опасность они видели именно в магглорожденных волшебниках; мадам Боунс объясняла это дурным, с точки зрения столпов, примером заместителя начальника Отдела по Связям с Гоблинами Дирка Крессвелла, который, будучи выходцем из обычного мира, шажок за шажком менял закостенелую финансовую систему Магической Британии (успев при этом оттоптать несколько особенно старых мозолей), и вот-вот должен был занять место начальника отдела. Помянутые столпы крайне опасались, что магглорожденные, пользуясь знаниями и навыками большого мира, изрядно потеснят их с занимаемых позиций не только в финансах, но и в бизнесе.

Мадам Боунс с удивлением отметила, что Лорд Малфой, к которому еще в начале года обратился Диггори-старший, вежливо, но решительно отказался участвовать в удушении выскочек. В отличие от мадам Боунс Гарри понимал причину: вынужденно данная Малфоем клятва запрещала ему вредить магглорождённым хоть словом, хоть делом, хоть золотом. Пожалуй, стоит прояснить этот момент суровой ведьме: с союзниками следует играть честно, – подумал Гарри.

Он бросил быстрый взгляд на слизеринский стол. Младший Малфой сидел прямой, как швабра, и буравил Наследника Дома Лонгботтом тяжелым взглядом. Гарри подумал, что Дракусик обязательно попытается испортить Невиллу торжество, но беда пришла с другой, хотя и тоже ожидаемой, стороны.

– Пять баллов с Гриффиндора за вопли в Большом Зале, мистер Лонгботтом, – процедил подошедший к их столу Седрик Диггори. – И не думайте, что, прикрывшись Блэком, вы сможете безнаказанно выставлять нашу семью идиотами!

– Блэком?! – броня Гарри дала трещину. Майор же писал, что…

– О, как я вижу, мистер Лонгботтом не соизволил посвятить приятеля в некоторые забавные детали дела? – яду в голосе Седрика было столько, что его вполне можно было бы принять за Малфоя. – Ну что ж – если этот факт оказался сюрпризом для моего отца, почему бы ему не стать таким же сюрпризом и для тебя, Поттер?

– Я… Я не знал, Гарри! Я правда не знал! – Невилл был красным, как рак. – Ба только сейчас пишет, что… Вот сам посмотри.

– «…то, что Клювокрыл принадлежит Сириусу Блэку, а значит, Древнейшему и Благороднейшему Роду Блэк, оказалось для бедного Амоса Диггори таким сюрпризом, что он не смог вымолвить ни слова. Признаться, я сама, получив подписанную Блэком и Хагридом купчую, была несколько шокирована…» – прочитал Гарри.

– Ты же не сердишься, Гарри? – Невилл был таким же потерянным, как на зельеварении в начале года.

– За что? – спокойно спросил мальчик. – Ты же ничего не знал. Тут разве что с Хагридом надо говорить. А то и мотоцикл у него блэковский, и гиппогриф… Опять «совершенно случайные совпадения» косяками летают.

Он окинул взглядом преподавательский стол. Хагрид отсутствовал, и, если Гарри что-то понимал в полувеликанах, он должен был прямо сейчас праздновать победу где-нибудь в «Дырявом Котле».

Как выяснилось, в полувеликанах Гарри понимал ненамного больше, чем в девушках. К шести вечера, когда зрители потянулись к шахматному полю, на котором уже просыпались и разминались гигантские фигуры, он заметил, как Хагрид, по виду совершенно трезвый, стоя рядом со своей хижиной, чистит хорошо знакомого ему гиппогрифа.

Гарри воровато оглянулся. Гермиона по-прежнему не обращала на него внимания, выслушивая предматчевые нотации от Рона, а Лаванда о чем-то щебетала с сестричками Патил.

Гарри спустился вниз и зашел за трибуны. Накинув мантию, он тихонько отошел в сторону и со всех ног припустил к хижине.

– Привет, Хагрид! – обратился он к лесничему, появляясь из-за угла хижины.

Затем он повернулся к Клювокрылу и отвесил тому церемониальный поклон. Клювокрыл поклонился в ответ.

– Хочешь полетать? – поднял бровь Хагрид.

– А стоит? – спросил Гарри.

– Узнал, значит, – вздохнул великан. – И ведь говорил же я себе: больше ни в жисть!

Гарри пожал плечами. Насчет «ни в жисть» он помнил, это Хагрид сказал после истории с драконьим яйцом, которое он выиграл по пьяни у Квирреллморта. Но вот что именно «ни в жисть», Хагрид тогда предусмотрительно не уточнял.

– Рассказывай! – сказал мальчик и протянул Клювокрылу тушку крысы, которую тот с благодарностью слопал.

– Пойдем в дом тогда! – Хагрид отпустил гиппогрифа, тот прошел несколько шагов, расправил крылья и пошел на взлет.

Хагрид заварил чай и выставил на стол обычную свою твердокаменную выпечку.

– Значит, собрались они в зале, комиссия эта. Важные такие, в черном все, – начал рассказывать великан. – Я аж растерялся и слова молвить не могу. А Августа старая сидит, как лом проглотила. И только смотрит на них так… загадочно. А как только Амос начал обвинительное заключение зачитывать, она р-раз! – и протест ему. Данный гиппогриф, говорит, принадлежит Древнейшему и Благороднейшему Роду Блэк. И если Малфои, говорит, в претензии – пусть они Блэкам иск, говорит, и вчиняют. А Комиссия ваша, говорит, в спорах между двумя Родами полностью неправомочна, вот!

– А они что?

– Ну Амоса-то как мешком пыльным по голове стукнули. Какой такой, говорит, блэковский, когда по всем бумагам он дикий? Ну, а Августа ему купчую на стол. А там подпись моя, что дескать я душегубу этому, Блэку-то, гиппогрифа по имени Клювокрыл и продал. Тут я и сам чуть ума не лишился. Я ж ни сном ни духом!

– И как это ты умудрился?

– Пьяный был, вестимо. Это еще в августе было, пока «этих», – Хагрид обозначил руками дементорский саван, – не понагнали. Было дело, сидел я примерно в тот день вечером у Аберфорта в «Кабаньей Голове», а утром просыпаюсь и не помню ничегошеньки, да. Потом еще удивлялся, откуда у меня сотня галлеонов взялась, вроде бы в Лю… В Косой-то не ходил! А оно вот как.

Они замолчали. Хагрид не врал, у него это вообще плохо получалось.

– Зачем это ему? – спросил вдруг Гарри. – Блэку? Ну, я понимаю, если бы Клювокрыл, раз уж он его оказался, меня к нему на расправу с первого ж занятия увез… Ну, или клювом долбанул бы вместо Драко. Но ведь не было ж ничего такого!

– Да кто ж его знает, Блэка-то. Он всегда таким был… Злые у него шутки были, вот что. Со школы еще. Небось обиделся, что Малфой-старший, как ты Того-Самого развеял, от Азкабана откупился, а его, Блэка-то, на двенадцать лет законопатили. Вот и мстит. Не иначе, он Клювика и подговорил… Хотя Драко сам виноват, вот что. Но злился Малфой, старший который, знатно, вот что скажу!

– То есть, ты хочешь сказать, что Блэк ненавидит Малфоя больше, чем меня?

– Так и получается, – вздохнул Хагрид, – хотя странные дела творятся, ежли по мне-то.

Гарри кивнул: все в этой истории было странным до полного неправдоподобия. Одна надежда, что майор уже свел странности в кучку. Значит, стоит подождать инструкций при личной встрече.

– Поттер! – услышал Гарри уже на подходе к лестнице, ведущей в гриффиндорскую башню. Для разнообразия, это был не Седрик, а изрядно позабытый уже Драко Малфой; он стоял, потирая руку в том месте, куда его в начале года клюнул свежеоправданный гиппогриф. – Ты же понимаешь, что эта твоя победа временна?

– Все в этом мире временно, Драко, – палочка в руке Гарри смотрела вниз, в полной готовности к нападению или блокированию заклинания слизеринца, а ноги были готовы увести его с линии атаки.

– Я бы мог покончить с тобой прямо сейчас, – прищурился блондинчик, поигрывая собственной палочкой, – но я предпочту подождать. Это так приятно, когда твой враг сам находит тех, кто сделает за тебя всю работу по его уничтожению. Тебе не стоило злить Диггори. Обоих Диггори, если ты понимаешь, о чем я.

Отрицать свою причастность к авантюре Блэка было бы потерей лица, и Гарри оставалось только усмехнуться:

– Боюсь, насчет «прямо сейчас» ты слегка преувеличиваешь. А что до врагов… Я не ищу их специально, но и не намерен покупать хорошее расположение уступками. Это плохая политика.

– Гриффиндор говорит о политике? – бровь Драко поползла вверх. – Это лучшая шутка, которую я когда-либо слышал от тебя, Поттер.

Гарри загнал Раздраженного Себя вглубь. Попный мозг верещал об опасности, и головной был согласен с ним: теперь Драко, хоть и выглядел как-то по-девчоночьи, перестал вести себя как истеричка, и это действительно обещало проблемы. Драко почувствовал его неуверенность, улыбнулся, отсалютовав ему палочкой, развернулся и двинулся прочь по коридору.

Гарри выдохнул не раньше, чем блондинчик скрылся за углом. Видимо, полученный им нагоняй от отца все-таки возымел действие. Развернувшись, гриффиндорец поднялся по лестнице и уже вскоре был у портрета Полной Дамы.

Вечеринка в честь победы Гермионы над Мэнди Броклхерст проходила в очень узком формате.

Проще говоря, Гермиона сидела в своем любимом кресле, а Рон, возвышаясь над ней и размахивая длинными руками, объяснял ей, как она все сделала неправильно и победила только чудом, и рассказывал девочке, как сам он сделает сначала Корнера, а потом, в полуфинале, и ее, Гермиону. Но она, разумеется, сможет сразиться за третье место с Диггори, Малфоем, Ноттом или Эджкомб – смотря на кого попадет.

Гермиона согласно кивала.

– Гарри! – позвал его Невилл; мальчик был благодарен ему за возможность отвлечься от довольно-таки тошнотворной картины, потому что самоунижение Гермионы царапало его душу. – Ты же у Хагрида был? Расскажи, что там произошло! А то Ба же не написала ничего толком, ты сам видел!

– Ну в общем, Блэк был тут, в Хогсмиде, в конце августа. Напоил Хагрида, купил у него Клювокрыла и заплатил ему за уход за ним в течение года. Как-то так.

– А Хагрид что?

– А Хагрид даже не помнит, что пил с ним. Но подпись свою признал честь по чести. Вообще, что-то тут странное творится, с Блэком этим.

– Это точно, – кивнул Невилл. – И Ба что-то наверняка знает, но молчит. Наверное, под клятвой она, под барристерской. Ну, или письмом ничего сообщать не хочет. Летом расспрошу, наверное, а то на пасхальные куча заданий будет, и экзамены еще эти…

– То есть Блэк действительно был здесь, в Хогсмиде? – услышал Гарри голос мисс Грейнджер. – Я так и знала. А это значит, Гарри Джеймс Поттер, что ты действительно безответственный, не заботящийся о своей жизни болван, думающий не головой, а…

Видимо, ссора и влюбленность в Рона не освобождали Гермиону от клятвы, так что секрет, касающийся попного мозга Гарри, так и остался неизвестным широкой публике. Или она имела в виду репутацию?

В любом случае девушка резко развернулась, взмахнув каштановой гривой, и вернулась к токующему Рону, который бросил на Гарри полный превосходства взгляд.

Настроение упало еще на чуть-чуть.

– Гарри, – тронула его за плечо Лаванда, – я тут поговорила с Парвати и Падмой…

– О Чанг?

– Да. О ее братьях. На самом деле брат у нее только один, он действительно на год старше ее. Но с ними живут еще два их кузена. Их родители погибли, и мистер Чанг воспитывает их, как родных сыновей.

– То есть этот сон…

– Он наверняка вещий. Так что, думаю, летом тебе не стоит наниматься к мистеру Чангу.

– Пожалуй, ты права, – вздохнул Гарри, – но слушай… Я тут читал о пророчествах… – на самом деле он не только читал, но и подслушал их с Гермионой разговор, но не говорить же об этом? – Так вот, пытаться избежать судьбы – довольно-таки глупое занятие, обычно таких хитрецов это самое пророчество настигает в особо неожиданной форме. Со снами разве не так?

– Сны – это чаще всего предупреждения, – разъяснила Лаванда. – То есть в этом случае принимать какие-то меры можно и нужно. Хотя, конечно, по-разному бывает. Если хочешь, я спрошу у профессора Трелони.

– Может, не надо? А то она переключится с Грима на всяких там ниндзей и прочих шинобей, и будет предсказывать мне смерть уже от них.

– А какая разница? – удивилась блондинка. – И так смерть, и так. Но я бы не стала пренебрегать советом профессионала.

– Тогда я сам спрошу, – вздохнул Гарри, – тут же надо самому этот ее третий глаз раскрывать.

– Не ее, а твой собственный. И, кстати, он у тебя явно есть, вот.

Гарри задумался о связи третьего глаза и попного мозга, который и отвечал у него за предсказания всяческих неприятностей. Получалась какая-то непотребщина.

В понедельник сразу после завтрака МакГонагалл вызвала Гарри к себе. Помимо декана, в ее кабинете присутствовали профессор Снейп и профессор Люпин, а из дальнего угла сверкали очки директора Дамблдора.

– Мистер Поттер, – уперла в него сердитый взгляд МакКошка, – меня не устраивают Ваши внеурочные походы к профессору Хагриду. Не говоря уже о дементорах, защиту от которых Вы так и не освоили… Как выяснилось, Сириус Блэк все-таки крутится вокруг Хогвартса и что-то замышляет, иначе эту авантюру с гиппогрифом я объяснить не могу.

– Да, профессор, – склонил голову Гарри. – Но… Я могу посещать занятия по Уходу?

– Разумеется, мистер Поттер. Хотя я запрещаю Вам летать на принадлежащем Блэку гиппогрифе и ухаживать за ним. Профессор Хагрид уже предупрежден.

– Да, мадам!

Этот запрет хотя бы выглядел логичным. Но только выглядел – ведь Гарри уже один раз летал на Клювокрыле, да и кормил его неоднократно. С другой стороны – бумажная броня – самая надежная. Случись что – и МакГонагалл прикроет себе (да и Хагриду с Дамблдором) тыл этим самым приказом. Так что возражений у Гарри не было.

– Я рада, что Вы понимаете серьезность ситуации, мистер Поттер. Северус?

– Мне сообщили, Поттер, что в прошлое воскресенье утром Вас с мисс Браун видели в Хогсмиде, хотя Вам запрещены отлучки, – пафосно произнес Снейп. Гарри еле удержался от того, чтобы не скосить глаза и не отследить реакцию Дамблдора

– Надеюсь, мы с ней не тащили туда дракона, как на первом курсе, сэр? Почему-то Драко все время пытается уличить меня в чем-то, – пожал плечами Гарри. – Но вообще-то я как раз тогда и был у Хагрида, только не с Лавандой, а с Невиллом и Джинни. Я имею в виду – утром прошлого воскресенья, сэр. Вы можете спросить их.

Гарри заметил, как плотно сжатые губы МакГонагалл дернулись, но профессор сдержала улыбку.

– Я спрошу, – блеснул черными глазами Снейп, и Гарри понял, что стукнул ему именно Малфой.

Интересно, а Гермиону насчет них с Лавандой тоже блондинчик просветил? Похоже на то. Причем Малфой не сказал мисс Грейнджер, с кем именно была Лаванда – для пущего эффекта при встрече. Слизеринец явственно прогрессировал в искусстве интриги.

– А сейчас, – продолжил зельевар, – откройте Вашу сумку, Поттер.

Гарри откинул клапан, и Снейп сунул свой длинный нос в недра сумки.

– Мне кажется, Директор, чтобы удержать мистера Поттера от его очередных идиотских поступков, следует конфисковать у него эту вещь! – выложил он на стол мантию-невидимку.

– Не думаю, что это разумно, сэр, – очень-очень вежливо сказал Гарри, так вежливо, что Снейпа аж скривило. – Ведь если Блэк все-таки проникнет в замок и действительно попытается убить меня… Тогда у меня будет хоть какой-то шанс! Вы знаете… Если бы тогда, на тот Хэллоуин, мантия была у отца… – краем взгляда он уловил, как в своем углу дернулся Дамблдор.

– Мальчик прав, Северус, – сказал директор, – кроме того, я не помню, чтобы мистер Поттер использовал… эту вещь… для каких-либо шалостей.

– Хорошо, – ненависть в глазах зельевара дошла до отметки в сто процентов, – тогда объясните, Поттер, что такое вот это! – он шлепнул об стол сложенным втрое листом обтрепанного пергамента.

– Это карта, сэр. Только… она скрыта.

– Откройте ее, Поттер!

Гарри в который раз пожал плечами, достал палочку и, коснувшись пергамента, произнес: «Сезам, откройся!» На пергаменте проявились чернильные линии, и вскоре перед собравшимся действительно предстала полуистершаяся карта.

– Откуда у Вас эта карта, Поттер? – продолжил допрос Снейп.

– Купил у близнецов Уизли, сэр. На второй день в школе, на первом курсе еще, чтобы не заблудиться. А потом отрабатывал на ней скрывающие чары, сэр. Мне их Перси Уизли еще на первом курсе показал.

– Вы позволите, Северус? – спокойно спросил зельевара профессор ЗОТИ. Он внимательно изучил рисунок. Ну да, поскольку профессор Люпин – Лунатик, то копия с оригинальной Карты Мародеров (каковая в настоящий момент скрывалась под зачарованным на кровь бинтом на левой руке мальчика) должна выглядеть для него достаточно знакомой.

– Я вижу, что здесь… отсутствуют некоторые детали, – заметил Люпин.

– Ну да, сэр. Когда я ее купил, там еще меньше деталей было, кое-что я дорисовал сам! – это «кое-что» в основном касалось положения лестниц и окрестностей гостиной Гриффиндора, которые близнецы в свое время затерли на случай, если кто-то из первокурсников посеет свой экземпляр.

– Хм… Вижу, что Вы активно экспериментируете с этой картой. Планируете добавить что-нибудь еще?

– Наверное, график движения лестниц, сэр. Хотя бы на ближайшие полчаса. Ну и, может быть, свое местоположение, чтобы быстро понять, где находишься.

– Боюсь, что это будет достаточно трудно сделать. Если с Вашим местоположением могут помочь гомункуловы чары…

– Ремус, – укоризненно заметил Дамблдор. – Изучение студентами такой… опасной магии все-таки не приветствуется.

– Простите, профессор, – потупился Гарри, – я этого не знал. А насчет лестниц… Там тоже?!

– Боюсь, что в этом случае я не смогу помочь Вам по другой причине, – вздохнул Люпин, – лестницы – проблема, которую никто не может решить уже сотни лет. В свое время мы… Впрочем, если Вам удастся разобраться с ними – обязательно поделитесь со мной Вашей находкой. Возможно…

– Кхм. Если не возражаете, Ремус, я покину Ваш… симпозиум, – выплюнул Снейп. – И помните, Поттер – если я хоть раз увижу Вас за пределами замка… Я сделаю так, что времени на подобные глупости у Вас не останется до конца года.

– Да, профессор! – кивнул Покладистый Гарри.

План Дреда и Форджа сработал. Теперь, по идее, Люпин с МакКошкой должны обыскать самих близнецов, но те давно готовы, готовы с тех самых пор, как стало понятно, что новый профессор ЗОТИ – Лунатик, и он вполне может попытаться найти и конфисковать сделанную в том числе и им самим карту. Карту ему, разумеется, предъявят – слегка улучшенную версию той, что показал профессорам Гарри.

И, кстати, решение по лестницам у Дреда с Форджем уже есть. А про гомункуловы чары Гарри им расскажет. В конце концов, Новые Мародеры просто обязаны превзойти старых.

====== Травмы, Телесные И Душевные ======

Невилл разбился в последнюю субботу перед началом Пасхальных Каникул.

Они с Дином, Шимусом и, разумеется, Джинни снова отправились алхимичить к Хагриду, рассчитывая успеть до последнего четвертьфинала – Рон против Майкла Корнера с Рэйвенкло. Однако на игре никто из четверки не появился.

Впрочем, Гарри на матч тоже не собирался, хотя посещать хижину лесника ему было запрещено. То, что Рон победит, было и так ясно, сам Рон с этими шахматами стал слишком похож на Перси со своим значком, а Гермиона своим поведением – на Пенни Клируотер.

Так что они с близнецами, тоже пропустившими игру младшего брата, почти шесть часов подряд, с самого ланча, бродили по замку и втихушку лепили к движущимся лестницам зачарованные кнаты, маскируя их скрывающими чарами.

Эти чары сигнализировали о положении пролетов в каждый момент, что приводило к отображению их текущей позиции на специально состаренной копии с карты Мародеров (естественно, без отображения обитателей замка), которую близнецы при обыске с честными глазами подсунули МакГонагалл и Люпину вместо оригинала. Профессору Люпину решение проблемы лестниц понравилось.

Разумеется, через несколько лет чары спадут и монетки отвалятся, ну, или кто-то хозяйственный приберет, но Гермиона, с которой близнецы сохранили отличные отношения, обещала, что уже до конца следующего учебного года соберет в специальный блокнотик достаточно статистики для того, чтобы вычислить закономерности и предсказывать движение лестниц наперед – если, конечно, не вмешается какая-нибудь очередная «совершенная случайность».

К слову, Протеевы Чары, связывающие монетки с картой и блокнотиком, нарыла в незащищенной блэковской книжке она же. А вот Чары Гомункуловы, нужные для отображения на карте обитателей замка, пока не находились.

Так что, когда Гарри, Фред и Джордж вернулись из экспедиции – потные, покрытые пылью и дико уставшие – они увидели в Общей Гостиной зареванную Джинни, которую с обоих боков подпирали утешающие ее Шимус и Дин. Остальные с четверть часа как ушли на матч.

Гарри рванул в Больничное Крыло.

Удивительно, но мадам Помфри впустила его без возражений. Невилл лежал бледный, с задранной к потолку ногой в лубках, но был в сознании и задумчиво шевелил пальцами левой руки.

– Привет! Жив?

– Привет, Гарри! – рукопожатие Невилла было сильным: на взгляд Гарри, немного излишне сильным даже для него, тренированного ловца. – Мадам Помфри предложила мне поспорить на дополнительное зелье с мерзким вкусом, что ты скоро зайдешь. Но я не стал – чего тут спорить-то!

– А зелье Вам, мистер Лонгботтом, все равно придется выпить! – вмешалась медиковедьма. – Не хотели на спор – выпьете по предписанию. С такими ранами не шутят, знаете ли.

Невилл вздохнул и припал к кубку. Мадам Помфри буркнула: «У вас десять минут, мистер Поттер», – и скрылась в кабинете.

– Держи вот, – Гарри положил на тумбочку рядом с другом жестяную коробку с маггловским шоколадом, которую таскал в сумке на случай встречи с дементорами. – Как ты?

– Нормально, – улыбнулся Невилл, – кости уже не болят, но вот рана от клюва на ноге будет заживать не меньше недели.

– Извини, что я снова об этом, – потер лоб Гарри, – но… Ты не мог бы вспомнить, как это было?

– Ну… Мы уже хотели уходить, чтобы на игру посмотреть, до нее примерно час оставался. Джинни с Дином и Шимусом в сарай ушли, прибраться, а меня Хагрид попросил вылетать Клювика. Я взлетел, сделал пару кругов, потом… Он уже садиться хотел, я не стал ему мешать. И вдруг… Он вскрикнул так, голову повернул… И знаешь, такое впечатление… Как будто он меня впервые увидел. Шею изогнул, заклекотал и ка-ак клюнет! Я его за шею схватил, пытаюсь оторвать, ну и… Увидел землю, дернулся, ну, «этим», как ты говоришь, но… поздно уже было. Клювокрыл уже и сам в себя пришел, от ноги оторвался, крылья расправил, но… Я ж и его пытался «этим» тащить, знаешь? Но там уже земля, а он тяжеленный, ну и… А потом не помню ничего. Ба уже Громовещатель прислала час назад, говорит, что проклинает тот день, когда согласилась эту тварь защищать. Я думаю… – Невилл замялся.

– Думаешь, это Блэк его заколдовал или там подговорил? Надеялся, что я на нем разобьюсь типа?

– Угу.

– Нелогично, – пожал плечами Гарри. – Это надо было делать еще на первом уроке. И я тогда на нем летал, на Клювокрыле, и Блэк как его хозяин еще не засветился. Тут другое что-то.

– Осталось это Ба объяснить, – вздохнул Невилл.

– А скажи-ка, дружище. Тебе… ну, или ей… Знакомо такое заклинание – «Конфундус»?

– Лысина Мерлина!

– Вот и я о том же. О лысине, которую мы с тобой видели в конце первого курса. И которая заколдовала мою метлу примерно так же, как и метлу Терри на том самом матче. Правда, она, лысина эта, вряд ли Мерлинова, но…

– Думаешь… думаешь, это… ОН?