Текст книги "Гарри Поттер и Искусство Побега (СИ)"

Автор книги: Аргус Филченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)

– Ну что ж, – согласился Дамблдор. Он выглядел спокойным, но один из растерянно бродящих Маленьких Гарри все-таки заметил, что смутно знакомый ему старик в смешной разноцветной мантии напрягся. Дамблдор оглядел Драко и Гермиону и перевел взгляд на стол, на котором лежали их палочки. – Хорошо, мистер Малфой, уступая просьбе господина Министра и его помощницы, я сделаю это. Купол предотвратит любое вмешательство извне до конца игры.

Директор поднял свою палочку, сделал сложный жест и что-то пробормотал. У Гарри опять заболел шрам, и, как ни странно, это немного помогло: первым очнулся Специальный-Гарри-Принимающий-Боль-На-Себя, а уже потом к нему стали присоединяться остальные

Все увидели, как каменную доску окружили прозрачные стены. И только потом Маленькие Гарри, собравшиеся вокруг Специального, сообразили: это был наложенный Малфоем под шумок «Конфундус». Беспалочковый «Конфундус».

Гарри увидел, что Драко обернулся к подруге и что-то сказал ей, но прозрачные стены не пропускали ни звука. Он сосредоточился и первым делом добавил силенок Специальному Гарри. Прежде всего надо было избавиться от боли – очень скоро это понадобится.

Слизеринец обернулся к Гермионе.

– Начнем, Малфой? – вздернула подбородок девушка.

– К чему торопиться, мисс Грейнджер? – улыбнулся тот. – Когда еще нам с Вами представится шанс пообщаться вот так, лицо к лицу, без постороннего вмешательства? А поскольку я играю белыми, что, с одной стороны, довольно иронично, а с другой – крайне удачно, то именно мне определять, когда начнется игра и когда начнет действовать эта глупая клятва. Главное – подобрать нужную формулировку, не так ли? – усмехнулся он.

– Т-ты сказал: «Д-да»! – давя в себе ужас, тихо сказала Гермиона. – На последний вопрос ты ответил «да», но никто не обратил на это внимания! То есть, у тебя есть что-то… та самая диадема, которую все искали? Ты нашел ее! – она только сейчас заметила обрамленный серебром синий камень, венчающий голову слизеринца.

– В самом деле?! – усмехнулся блондин. – Как жаль, что кое-кто этого не знал, правда? Да и сейчас они не видят ничего необычного, потому что для того, чтобы увидеть, надо знать, что искать. А теперь он, этот «кое-кто», не сможет вмешаться. Как и Поттер. Ему придется смотреть на наш милый интимный разговор, знаешь?

– Когда кончится матч…

– Для этого он сначала должен начаться, – возразил слизеринец. – А мне почему-то вовсе не хочется спешить с этим. Да, когда он начнется, я буду вынужден подчиниться правилам, хотя в силу ряда причин моя клятва и не бесспорна. И, наверное, даже сниму диадему. Но тогда для тебя будет уже слишком поздно. Сначала мы немного поговорим… Мне не терпится получить ответы на некоторые вопросы.

Он подошел к ней и взял ее за подбородок. Девушка попыталась извернуться и пнуть его, но блондин оказался удивительно быстр и ловок. Он увернулся, заглянул ей в глаза, и ее тело будто бы окаменело.

– Ну-ну-ну, – сказал он, – не стоит опошлять благородное искусство шахматной игры принятой у магглов дракой. Так вот, сначала я проясню некоторые интересные мне моменты, а затем… Затем, когда партия все-таки начнется, тебя уже мало будет интересовать выигрыш. На самом деле, тебя к тому времени будет интересовать только смерть. Да и Поттера, я полагаю, тоже. По крайней мере, я постараюсь добиться такого эффекта. Ты знаешь, что ты его слабое место, Грейнджер?

– Он все равно…

– Он все равно умрет, причем скоро. Он слишком опасен для меня.

– Ты… Ты не… – прохрипела она.

– Все-таки вынужден взять свои слова обратно. Слухи о Вашем непревзойденном интеллекте несколько преувеличены, мисс Грейнджер. Догадаться, когда это уже не имеет никакого значения – вовсе не признак ума. Впрочем… Видимо, это характерно что для Гриффиндора, что для Хаффлпаффа – даже лучшими из них оказалось так легко управлять…

Он снова поймал ее взгляд своими водянистыми глазами. Гермиона почувствовала, что нечто страшное и темное вторгается в ее мозг, и почти сразу же ощутила сильный удар под коленку.

Она упала назад, расшибив локоть о камень доски, но боль, которую она испытала, принесла облегчение: чужое присутствие в ее голове прекратилось. Под рукой она ощутила что-то твердое и колючее: это оказался опал с режуще-острыми гранями, который метнул в нее Черный Король. Вероятно, это было навершие меча, который повелитель черных фигур теперь держал в боевой позиции: Гермиона пару раз наблюдала ее в исполнении Невилла, но не запомнила названия. Король смотрел вперед, ведя безмолвный диалог с кем-то за спиной Малфоя.

Она бросила взгляд по сторонам: пешки-пехотинцы, и белые, и черные, выставили копья, нацеленные теперь в грудь и спину Драко. Верхние площадки ладей ощетинились стрелами миниатюрных лучников, все четыре коня били копытами.

– Стоять! – вальяжно произнес слизеринец. – Я еще не давал приказа!

– Это он и был, кретин! – усмехнулась сквозь боль Гермиона. – Твое «Стоять!» и было первым приказом. В волшебных шахматах это именно так, и партия только что началась. Надо хоть иногда читать правила, придурок!

– Все-таки в мэнорах учат вежливости лучше, чем в маггловских домах, не так ли, мисс Грейнджер? – усмехнулся блондин. – Но я готов дать Вам пару уроков, более того, это доставит мне изрядное удовольствие! – и он замедленно-манерным движением вытянул в ее направлении руку.

Оба короля – Черный и Белый – обменялись взглядами, затем Белый Король кивнул, перехватив меч поудобнее. Он вытянул руку в повелительном жесте, и Гермиона увидела, как второй слева, если смотреть с ее стороны, пехотинец устремился вперед, пытаясь поразить Драко или, скорее, того, кто был вместо него, копьем.

К сожалению, грохот от его движения был слишком громким, и белобрысый поганец успел среагировать и увернуться.

Блондин снова вытянул руку. Что-то явно неприятное, а может быть, и смертельное, уже было готово сорваться с его ладони, когда стоящая прямо перед своим королем черная пешка выступила вперед. Каменный воин отшвырнул девушку назад и прикрыл щитом, тут же разлетевшимся в куски от ударившего в него проклятия.

Еще одна белая пешка, стоявшая на одну вертикаль ближе к середине доски, выступила вперед, прикрывая соседку и тоже пытаясь достать отпрыгнувшего назад слизеринца копьем, но тот опять отскочил.

Грохот, послышавшийся за спиной Гермионы, звучал для нее музыкой: черная каменная валькирия, с готовой к бою булавой, двинулась по черной же диагонали вперед и к самому краю доски. Она не пыталась достать слизеринца, который был слишком далеко от нее. Вместо этого она повернулась к Белому Королю и отдала ему салют.

Тот, все еще стоящий на своем месте, кивнул, снял с головы корону и бросил ее на доску, признавая поражение.

– Шах и мат, Том, – прохрипела укрывавшаяся за черным пехотинцем Гермиона. – И, между прочим, это был даже не Детский, а Дурацкий Мат! – (1: g4 e5; 2: f3? Qh4Х, самый быстрый мат, в принципе возможный в шахматах, к тому же, что немаловажно в данном случае, не бьется ни одна фигура – АФ.)

Партия закончилась, и возведенные Дамблдором прозрачные стены опали. Грохот каменных фигур, атаковавших блондина – и черных, и белых – разнесся по трибунам.

– Главы домов! Уводите студентов! – услышал Гарри голос Дамблдора.

Он рванулся вниз, пытаясь вытащить из кобуры «Вальтер», но сильная рука схватила его за плечо.

– Стоять, Поттер! – услышал он голос Люпина.

– Гермиона! – Гарри попытался технично вырваться или, хотя бы, освободить руку, чтобы все-таки достать пистолет, но сила и рефлексы оборотня многократно превосходили таковые у Лесли или МакФергюссона.

Он увидел, как Малфой, взмахом руки разнеся на мелкие обломки атаковавшего его коня, отскочил к краю доски и требовательно проорал что-то в сторону трибуны, что-то неслышимое за шумом схватки.

Хорошо знакомая крыса выскочила из-под ног Гарри и рванулась к полю, хотя и, как показалось, Гарри, несколько неуверенно. Внимательный Гарри с удивлением заметил в ее зубах палочку, тогда как понукаемый попным мозгом Шустрый Гарри попытался снова вырваться из хватки Люпина и перехватить Коросту, но, увы, оказался недостаточно Шустрым – возможно, из-за последствий «Конфундуса».

Люпин тащил Гарри в сторону выхода, а лежащая поперек другого его плеча Лаванда колотила профессора по спине кулачками.

Крыса подскочила к блондинчику, и тот схватил палочку, причем тот же самый Внимательный Гарри заметил, что это была не привычная по прошлым столкновениям палочка Малфоя и даже не пропавшая палочка Филча. На самом деле ему показалось, что крыса несет в зубах человеческую кость.

Лицо слизеринца скривилось в торжествующей гримасе, он снес с доски сразу двух атакующих его слонов – белого и черного – и, указав костяной палочкой на приближающихся к нему строй черно-белых пехотинцев, произнес:

– «ИГНИС ИНФЕРНИ!»

– Покушение на Министра! – заорала мерзкая тетка. – Срочная эвакуация!

Краем глаза мальчик увидел две толстых фигуры, розовую и полосатую, они, пыхтя, неслись к замку наперегонки с учениками, едва не сбивая их с ног.

– «ПРОТЕГО!» – правая рука Гарри наконец нащупала левую, и, выдернув палочку, он прикрыл Гермиону от рванувшейся к ней огненной змеи. Та отпрянула и, воспользовавшись моментом, Черный Король выбросил Гермиону с доски, подальше от пламени.

Пылающие в адском огне шахматные фигуры все еще пытались добраться до Малфоя, но их битва уже была проиграна. Гарри увидел, как рухнул в ревущее пламя Белый Король, как Черный, прикрытый с флангов двумя ферзями-валькириями, пытался пробиться к дирижирующей пламенем беловолосой фигуре, но на последних футах рассыпался прахом.

Прикрывая подопечных щитами, главы Домов гнали студентов вверх, к замку. Хагрид поймал Колина Криви, в обнимку с камерой прыгнувшего с занявшегося было помоста, и бросил фотоманьяка прямо в руки Фреда и Джорджа.

Искры Адского Пламени пытались добраться до студентов на трибунах. Одна, в виде осы или шмеля, пролетела мимо уха Гарри, и тот с ужасом услышал, как за его плечом вскрикнула Лаванда.

Он развернулся и увидел, как выпустивший его руку профессор Люпин сбросил девушку со своего плеча наземь и прижал ладонь к ее щеке; из-под его пальцев расползался иней. Глаза Лаванды были закрыты, лицо скривилось от боли.

Гарри развернулся обратно к доске, заметил, что Гермиона пытается встать, и припустил вниз, доставая «Вальтер».

Дамблдор сосредоточенно и очень, очень быстро спутывал ледяными веревками рвущихся к толпе учеников огненных чудовищ. Хагрид раскрыл свой розовый зонтик, о который тут же в мелкие искры разбился пламенный дракон, а из зонтика вырвалась струя воды толщиной в ногу Гарри, заставившая огонь отступить. Поле битвы покрылось паром, в котором сотнями и тысячами умирали адские искры.

Драко, до которого ни Дамблдору, ни еще кому-либо не было никакого дела, подскочил к поднимающейся на ноги Гермионе и прикрылся ей, так что ни стрелять, ни колдовать, да еще и с такой дистанции, не получалось.

Малфой бросился вниз по склону, Гермиона, уже связанная и, видимо, парализованная или окаменевшая, плыла за ним по воздуху, словно на невидимых носилках. Гарри не мог даже прицелиться – тело подруги надежно перекрывало линию огня. Он бросился за ними, слыша за спиной крики и топот.

В высокой траве рядом с бегущим Малфоем Гарри несколько раз приметил серо-бурую спину Коросты. Они неслись прямо к Гремучей Иве. Та махала ветвями, готовясь встретить незваных гостей: Гарри не понимал, на что рассчитывает слизеринец. Однако на последнем десятке ярдов крыса вырвалась вперед и ткнула то ли носом, то ли лапами в похожий на узел выступ рядом с корнями, и Гарри с удивлением отметил, что ветви Ивы замерли, как будто Короста нажала на маггловский рубильник, отключивший моторчики дерева. А может, с поправкой на магию, так оно и было.

Блондинчик нырнул в черную дыру у самой земли прежде, чем остановившийся на мгновение Гарри успел прицелиться снова.

Белая голова снова появилась между корней на какое-то мгновение, и Гарри снова не успел прицелиться. Невидимые носилки с подругой втянулись в нору, а последней в нее же запрыгнула крыса.

Гарри рванулся было вперед, но покатился по траве, сбитый попавшим между лопаток проклятием. Он лежал, вытянув руки с палочкой и пистолетом в них по швам, словно каменная статуя.

– Прости, Гарри, – увидел он склонившееся над ним лицо профессора Люпина, скалившего зубы в волчьей ухмылке. – Но я должен был это сделать. Ты что, хотел погибнуть вместе со своей подругой?

Гарри хотел проорать темнеющему небу «ДА!!!», но не смог.

====== Здесь Никто Не Услышит Твой Визг ======

– Защита ученицы, да и ученика – моя обязанность, а не твоя, – почти кричал ему Люпин. – Воевать должны взрослые, а не дети!

Профессор ЗОТИ мрачно улыбнулся и побежал ко все еще неподвижному дереву.

Ухнуло, и вырвавшаяся из-под корней дерева волна воздуха отбросила тело Люпина рядом с Гарри, и он едва не пришиб мальчика.

Профессор тяжело поднялся, мотая головой.

– Засранцу хватило ума, чтобы кинуть «Бомбарду» и обрушить свод, – пробормотал он. – Интересно, мне показалось, или там, с палочкой, это действительно был… Если так, то вдвоем они… Гарри, – обратился он к мальчику, – я не могу одновременно охранять тебя и расчищать проход. Сейчас я сниму с тебя окаменение. И чем раньше ты обещаешь мне вернуться в замок, тем раньше я начну пробиваться на помощь к мисс Грейнджер. Может быть… Может быть, я еще успею. – Гарри подумал, что профессор и сам в это не слишком верит. – «ФИНИТЕ ИНКАНТАТЕМ!»

– ЯОБЕЩАЮВЕРНУТЬСЯВЗАМОКСЭР! – Гарри пришлось запрессовать вглубь головы всех себя, кроме Рационального Гарри. Заклинаний, пригодных для расчистки проходов и тоннелей, он не знал, а используемые в Гербологии Рыхлительные Чары тут вряд ли подходили, так что у него не было другого выхода. Остальные Гарри в его голове рыдали, истерили или ненавидели его самого: Гермиона была в смертельной опасности, а проклятый оборотень мастерски, пожалуй, не хуже Повелителя Памяти, вывел его из игры.

Мальчика слегка подбросило – чертова магия, видимо, сочла его обещания за полноценную клятву, за очередную чертову клятву этого чертова вечера. А может быть, Драко взорвал еще одну «Бомбарду», чем бы она, эта «Бомбарда», ни была.

Профессор посмотрел на него с некоторым удивлением, но только протянул ему палочку и коротко кивнул.

– Если встретишь кого-нибудь из свободных преподавателей – зови их на помощь! – крикнул он в спину Гарри и рванулся к черному провалу у корней дерева.

Гарри бежал к стенам замка, и клятва подгоняла его. Он мог бы повернуть назад или вообще не убегать, обманув профессора – но тогда все кончилось бы плохо, он знал это совершенно точно. Так же точно, как Гермиона (не думать!) знала, что не сможет больше принимать от него подарков на свой День Рождения.

Все-Гарри-Кроме-Рационального уже нашли общий язык на фоне презрения к самому себе и беспокойства о судьбе подруги. Теперь там, в глубине, рыдал Огромный Плаксивый Гарри, занимая все больше и больше места внутри его головы, отсчитывая секунды и минуты уходящего времени, времени, которое осталось у Гермионы, времени, по окончании которого – и он тоже знал это совершенно точно – его жизнь потеряет смысл.

Времени.

Времени!

ВРЕМЕНИ!!!

Он припустил еще быстрее, прямо на бегу пряча пистолет в кобуру: нужно было успеть, пока все преподаватели слишком заняты, чтобы спасти его еще раз.

И еще он понял, почему попный мозг гнал его в замок: надевать мантию-невидимку на виду у многих было бы… неосмотрительно. Так может быть, и у Гермионы с ее запретом на подарки есть такая же, пока не понятая даже ей самой, но вполне рациональная причина? – почему-то подумал он.

Гарри пробежал мимо разрушенной, заваленной теперь уже окончательно мертвыми обломками исполнивших свой долг фигур и все еще местами горящей шахматной доски: дымящийся в нескольких местах Хагрид, прикрываясь почерневшим зонтиком от остатков армии огненных чудовищ, встречал их разрозненные атаки исполинскими струями воды; он все еще держался на ногах.

Лаванду, как и других пострадавших учеников, если они были, уже унесли. Мадам Помфри склонилась над лежащей без сознания профессором Вектор, склянки с мазями и бинты летали вокруг нее словно бы сами собой. Рядом лежала забинтованная до самых бровей долговязая фигура в обгоревшей мантии, ветер шевелил длинную седую (хотя и тоже обгоревшую) бороду.

Когда Гарри уже почти схватился за ручку массивной створки дверей замка, та внезапно распахнулась, и он едва успел увернуться, отскочив к каменной стене и прикрывшись дверью.

Казалось, профессор Снейп не бежит, а летит на полах своего летучемышиного плаща туда, к Дракучей Иве.

Гарри проводил его взглядом и, прежде чем проскочить в закрывающуюся дверь, заметил на краю Запретного Леса огромного черного пса, вставшего в стойку и вытянувшего нос в сторону снова замахавшего ветвями дерева. Кажется, это снова был то ли Гримм, то ли Зорг. А совсем рядом с Ивой Гарри с не меньшим удивлением заметил прячущегося в траве Живоглота.

Он был в замке. Клятва была исполнена. Гарри увернулся от Филча и профессора Бэрбидж, бегущих к дверям со здоровенными маггловскими огнетушителями в руках, и нашел свободную нишу в первом же коридоре.

Все.

Пора.

Время.

Он проверил сумку на плече, сорвал и сунул в нее серый галстук, выпростал из-под воротника рубашки жегшую ему кожу цепочку, нащупал на ней миниатюрные песочные часы и повернул их один-единственный раз, поскольку даже часа ему хватило бы с приличным запасом.

Время вокруг Гарри мигнуло, рев пламени, крики учеников и заполошные команды профессоров – все стихло в одно мгновение. Его никуда не понесло: ведь он и так стоял в коридоре у Главного Выхода. Коридор был безлюден: зрители уже проследовали к шахматному полю.

«…Драко Малфой, Слизерин, и… умнейшая ведьма Хогвартса (простите, профессор МакГонагалл!), бесподобная и устрашающая Гермиона… Гре-е-е-е-ейндж-же-е-ер, Дом…. Эээ… Извергнутая из Дома Гриффиндора! Встречайте!» – это снова был Ли Джордан из своей комментаторской кабинки.

Открыть сумку, два запасных магазина – в карман, сумка – на плечо под мантию-невидимку, капюшон мантии – на голову, палочка – в руку… Гарри выскочил за дверь и, стараясь не приближаться к полю, припустил вниз по травянистому склону. Из-за трибун он не мог видеть ни Гермиону, ни Драко, ни самого себя – и это было хорошо, потому что Гарри боялся не выдержать, побежать к ним, закричать, предупредить – и тем самым схлопнуть реальность.

Когда до Дракучей Ивы осталось не больше полусотни шагов, он остановился. Ива явно чуяла неладное: ее ветви качались туда-сюда, пытаясь нащупать смельчака, нарушившего никак не обозначенную границу, но мантия надежно скрывала мальчика, а кроссовки заглушали звук шагов.

Время еще было, и он осторожно, в полуприседе, приблизился к стволу. Ветки хлестали прямо над скрытой капюшоном макушкой. Гарри внимательно осмотрел ствол – да, крыса Рона нажала вот на этот выступ рядом с темной ведущей вниз дырой. Гарри попытался вспомнить, замирала ли Ива тогда, во время шахматной партии – но не смог. «Лучше не давать Драко повода насторожиться», – подумал он и нырнул вниз, едва увернувшись от хлестнувшей особенно низко ветки.

Соскользнув по глинистой поверхности, он оказался в низком тоннеле. Фред и Джордж говорили, что он ведет куда-то в Хогсмид, но сами братья из-за Дракучей Ивы им никогда не пользовались. Гарри достал Карту Мародеров и подсветил себе «Люмосом». Тоннель уходил за границу карты, и есть ли сейчас кто там, на другом его конце, было неизвестно.

Свет от палочки не пробивался через мантию, и Гарри был вынужден высунуть руку из-под тонкой шелковистой материи. Он вспомнил про Руку Славы из магазина Борджина – сейчас свеча, свет которой был невидим для всех, кроме него, была бы очень кстати. В конце концов, воры, разбойники и сотрудники Секретной Службы имеют довольно много общего, не в целях, а в методах. «Вальтер» с поднятым предохранителем уже был в его левой руке – на случай весьма вероятных сюрпризов.

Идти, согнувшись в три погибели, было трудно, а коридор категорически отказывался кончаться. По расчетам Гарри он прошел никак не меньше полумили, даже с учетом того, что временами ему приходилось чуть ли не ползти. Наконец, тоннель пошел вверх, и Гарри почувствовал слабое дуновение воздуха.

Вообще-то коридор был идеальным местом для засады, но… на него самого, а не на Драко-Или-Кто-Он-Теперь-Там: засранец мог пустить вперед прислуживающую ему крысу и обнаружить его, оставаясь невидимым. Тем более Люпин упоминал, что с Драко мог быть кто-то еще. А еще слизеринец мог прикрыться Гермионой, так что следовало идти дальше.

Конец хода был близок. Гарри погасил «Люмос» и накинул капюшон. Идти в полной темноте было еще труднее, но, наконец, он увидел слабый свет, освещающий поворот тоннеля. Гарри лег на пол, взяв палочку в зубы, и высунул за угол зеркальце Парвати в подаренном ею же кожаном футляре.

В зеркальце отразилась полуразгромленная комната, заваленная разбитой почти что в щепки мебелью. Со стен свисали клочья обоев – словно гигантский Живоглот драл их когтями. Пол был покрыт грязью, однако часть его была слегка утоптана: в этой комнате явно кто-то бывал, причем сравнительно недавно.

В принципе, тут уже можно было устраивать засаду, но сначала следовало убедиться, что в доме точно никого нет: ощущение злобного взгляда во время своей вылазки в Хогсмид он помнил прекрасно.

Гарри прислушался. Кроме легкого подвывания ветра в заколоченных досками окнах – ничего. Он осторожно зашел в комнату. Пусто.

Утоптанная полоска грязи вела к единственной двери, за которой обнаружилась темная прихожая с наглухо заколоченной дверью. «Это действительно Визжащая Хижина!» – понял Гарри. Насколько он помнил из своей тайной прогулки в Хогсмид, хижина была двухэтажной и, скорее всего, лестница наверх должна была быть где-то здесь.

Так и оказалось. Протоптанная в пыли дорожка вела вверх по ступенькам, скрип которых оказался неприятным сюрпризом, потому что означал, что самостоятельно наложенные им на кроссовки чары тишины развеялись и, как назло – в самый неподходящий момент.

С открывшейся перед ним темной площадки вела единственная дверь. Гарри шепотом наколдовал «Гоменум ревеллио» – никого. Он приоткрыл дверь и просочился внутрь.

Эта комната была значительно больше нижней, но точно так же завалена сломанной мебелью. В нише стояла когда-то роскошная кровать под балдахином – видно было, что кто-то, довольно неопрятный кто-то, относительно недавно спал на ней, – а почти в центре комнаты Гарри с удивлением обнаружил полуразобранный концертный рояль.

Палочка была в правой руке, «Вальтер» – в левой. Сквозь мантию-невидимку комната казалась нереальной. О том, что это не очередной сон, напоминал только запах, точнее, даже не запах, а вонь немытого тела и прогорклой еды. Тарелки с объедками, куча дурно пахнущего мусора в углу – все говорило о том, что «неопрятный кто-то» обосновался здесь всерьез и надолго. А если Драко – кем бы он ни был, хотя, конечно, Гарри знал кем, – потащит Гермиону именно сюда, то вряд ли этот «кто-то», о котором догадался Люпин, был другом.

Это меняло многое, если не все. О засаде на первом этаже следовало забыть: не факт, что он успеет поразить двух (или даже трех, считая крысу) противников сразу, когда они будут проходить мимо него сюда, в эту комнату, где, очевидно, и должен был состояться допрос подруги и непременная напыщенная речь Того-Кто-Раньше-Был-Драко.

Гарри вжался в пыльный угол между покосившимися полками и стеной. С этого места он мог простреливать всю комнату, а вид на единственное относительно целое кресло, да и на полуразобранную постель, был почти идеальным.

Мальчик посмотрел на часы: он провернул хроноворот всего один раз, так что ждать оставалось недолго.

До его ушей донесся приглушенный расстоянием вопль нескольких сотен глоток: видимо, как раз сейчас Драко-Или-Кто-Там-Вместо-Него жег атакующие его шахматные фигуры Адским Пламенем. Собрав все ошметки спокойствия, которые у него остались, он создал в своей голове Терпеливого Гарри и стал ждать.

Ошметков было мало, и Терпеливый Гарри уже истончался и таял, когда, наконец, ухнуло и из заваленного взрывом хода до него дошла тяжелая волна воздуха.

Пыль взлетела и стала медленно оседать, посверкивая красным в пробивающихся сквозь щели закатных лучах, Гарри с удовлетворением обнаружил, что дорожка следов, ведущих в его угол, стала теперь совсем незаметной. Прикинув, что Драко будет тащить Гермиону по узкому тоннелю довольно долго, мальчик быстро снял мантию, стряхнул с нее осевшую пыль и надел ее снова. Он успел.

– Эта хижина зачарована, мой Лорд, – раздался снизу незнакомый, наполненный страхом, противно-высокий мужской голос: ну да, второй волшебник. – Дамблдор заколдовал ее так, что ее нельзя покинуть иначе, чем через подземный ход. А он теперь завален, и к тому же нас наверняка уже ждут под Ивой. Вы уверены, что это было мудрое решение, мой Лорд?

– Ты сомневаешься в моем уме, Хвост? – голос принадлежал Малфою, а вот интонации, как и год назад, в случае с Джинни – Тому.

Тому Реддлу. Темному Лорду. Волдеморту. Тому-Самому-Которого-Не-Было-Принято-Называть. Сердце Гарри забилось снова только тогда, когда он услышал всхлип Гермионы.

– Правильно, не стоит этого делать, Хвост, – продолжил Драко-Том. – Лучше посмотри, что там, наверху! Живо!

Заскрипели ступеньки, открылась дверь, и в проеме показалась крысообразная, побитая жизнью физиономия. Чем-то (скорее всего, потрепанной одеждой) полноватый лысеющий волшебник напоминал Флетчера, а потом Гарри наконец-то понял, кто это, и только последние остатки Терпеливого Гарри позволили ему не заорать: «Питер! Питер Петтигрю! Чертов Хвост!»

Да, именно эту физиономию с выступающими крысиными зубами, только, конечно, намного более молодую, он видел на фотографиях в альбоме, в том самом альбоме, со страниц которого ему улыбались папа, мама, профессор Люпин и… Сириус Блэк.

Он был прав. Он был полностью прав: все несообразности того самого случая с убийством магглов имели простое и неожиданное объяснение.

– Тут никого, мой Лорд, – прошепелявил назад, в проем, Петтигрю. – Но… Не могу ли я спросить, как…

– Можешь, – Драко втолкнул вслед за низеньким толстячком связанную волшебными веревками Гермиону и затем величественно вошел сам. – И, пожалуй, даже получишь ответ. Мой скользкий друг Люциус достаточно предусмотрителен, и он не мог не снабдить своего сына порталом, ведущим прямиком в отчий дом, в котором мне всегда будут рады. Я бы сказал – будут рады дважды: и моему телу, и моему разуму! – блондинчик хищно улыбнулся.

И он, безо всякого сомнения, был уже не Драко, а самым натуральным Томом: попытки мелкого Малфоя напялить на себя подобную улыбку обычно не вызывали ничего, кроме смеха, а сейчас… Сейчас это было просто-напросто страшно. Вежливый Драко. Ха. Надо было лучше слушать Лаванду.

Гарри отметил, как Драко-Том рефлекторно погладил большим пальцем массивный перстень, исполненный, разумеется, в виде серебряной змеи. Гриффиндорец медленно, очень медленно, чтобы не спугнуть врага, начал поднимать руку с пистолетом.

– Но, Мой Лорд… не лучше ли нам… эээ… отправиться в Малфой-Мэнор прямо сейчас?

– Терпение, Хвост, терпение! – блондин сделал два шага и уселся в скрипнувшее под его невеликим весом кресло. Теперь Гермиона загораживала его целиком, и Гарри пришлось задвигать в самый дальний угол сознания Маленького Истеричного Себя, убивающегося по поводу неудачного выбора позиции. – Боюсь, что я еще не вполне готов к встрече с моим скользким другом и – особенно – его прекрасной супругой. Ведь Нарцисса, как ни крути, сестра Беллатрикс… Ты хорошо помнишь Беллу, Хвост? И, кстати, их кузена Сириуса?

Судя по тому, как потрепанный толстячок потерял в росте не меньше трех дюймов сразу, эту самую Беллу он помнил очень хорошо. А уж при упоминании беглого Блэка толстяк вообще чуть не провалился внутрь самого себя.

– Так что для начала мы немного поговорим с мисс Грейнджер, – продолжил Том, словно бы продолжая разговор с Хвостом. – К сожалению, мы не сможем уделить ей слишком много времени, но… мне нужна информация и сила, чтобы… завершить начатое. Это тело слишком удобно, чтобы отказываться от него, так что Вам, мисс Грейнджер, придется… немного помочь мне. Вы готовы отвечать?

– Н-нет, – голос Гермионы дрожал, но стояла она прямо. Гарри подумал, что если Том начнет качать силы из Гермионы так же, как тогда из Джинни, девушка практически сразу же упадет на пол и откроет ему сектор стрельбы. Следовало ждать – шевелиться было слишком опасно. Жаль, что его собственные чары на кроссовках продержались намного меньше, чем чары Пенни, которые она наложила на его старые кроссовки еще на первом курсе.

– Напрасно, мисс Грейнджер, напрасно. Чем больше Вы скажете мне, тем дольше и, не буду скрывать, безболезненнее будут Ваши последние минуты. Итак… Для начала скажите мне, почему наш разговор там, на площадке, так грубо и невежливо прервали? Причем, как мне говорили, нас с Вами, в каком-то смысле нас с Вами, прервали уже второй раз?

В принципе, мальчик мог бы, не сходя с места, поразить толстяка с крысиными зубами, но в этом случае Тому хватило бы времени убить Гермиону быстрее, чем Гарри успел бы сместиться и прикончить его. Так что месть за родителей вчистую проиграла необходимости спасения подруги.

– Я. Не. Буду. Отвечать! – выглядывающий из-под магических пут кулачок девочки был сжат, капля крови упала с него на пыльный пол. Тон голоса мисс Грейнджер был выше обыкновенного, но сам голос был тверд и решителен, наверное, так могла отвечать нацистам Шарлин еще до того, как…

– Это же были шахматы, верно? – скучающим голосом произнес блондинчик. – Вы, мисс Грейнджер, каким-то образом сделали эти фигуры – и черные, и белые – хранителями ваших тайн? Именно поэтому они напали на меня и не дали нам закончить разговор прямо там, на поле? Или же дело в этой дурацкой клятве, которой Вы как-то умудрились меня связать?

Гермиона молчала, продолжая крепко сжимать что-то в кулачке; еще пара капель крови одна за другой упали в пыль. «Она совсем как мама! – подумал Гарри. – Мама ведь тоже умудрилась поймать этого придурка на невыполненном обещании! Интересно, но, похоже, сам Том этого не помнит…»

– Но теперь, – продолжил невидимый Гарри Том, – ваши помощники уничтожены. Я сжег их точно так же, как, по слухам, мистер Поттер сжег питомца моего благородного предка. Жаль, что Вы не сможете прояснить мне некоторые детали… Впрочем, я найду кого расспросить и об этом случае. Итак, мисс Грейнджер, повторяю тот самый вопрос, на который я так и не получил ответа: каким именно образом мистер Поттер смог справиться со мной тогда, в Запретном Коридоре, в котором устроил ловушку этот старый дурак?