Текст книги "Славный город Старый Ключ (СИ)"

Автор книги: Анатоль Нат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц)

  Это я про дорогу говорю, если кое-кто ещё ничего не понял, – негромко рассмеялся вошедший.

  – Явился. Где тебя только черти столько времени носили? – раздался из дальнего угла недовольный хриплый бас. – Я тут сижу-сижу, точнее, лежу-лежу, а тебя всё нет и нет. Безобразие.

  Свет прикрути, глаза режет, – донёсся оттуда же из угла тягучий ленивый зевок.

  Что у тебя за дурная привычка, Сидор, являться ни свет, ни заря. Спать не даёшь, да ещё и светишь тут...

  А если б у меня тут была женщина? Что тогда?

  – Народ в поле, – весело расхохотался вошедший. – В отличие, кстати, от тебя. Это ты у нас отпускник, который день уже ленишься и от работы отлыниваешь. А девочки твои вкалывают с самого раннего утра, как положено. У Беллы не забалуешь.

  – Имею право-о-а, – смачный ленивый зевок донёсся из угла. – Я этот, как его, добытчик. Во!

  Пройдя к стоящему посреди каземата широкому массивному столу, Сидор поставил на него свой фонарь, и, ногой подтянув поближе стоявшую чуть в стороне табуретку, устало присел, оперевшись локтями на стол.

  Нависающие над головой, давящие потолки старого каземата, без окон, с одной лишь небольшой вентиляционной дыркой в потолке, куда и худая кошка не смогла бы пролезть, производили гнетущее тяжёлое впечатление, впрочем, полностью смазанное счастливой улыбкой на пол лица вошедшего.

  – Устал как собака, – пожаловался он. – Не поверишь, как вернулись из-под Сатино-Татарское, так ни одной ночи нормально не спал. То одно, то другое, то третье. Одни только разборки с желавшими поживиться вашим обозом чего стоили, – усмехнулся Сидор.

  – И как? – равнодушно зевнул Димон. – Разобрался?

  – Да какое там, – махнул рукой Сидор. – Шмотки то, что в неразберихе после твоего возвращения порастащили – все вернули, а вот с завидущими глазами не знаю, что и делать. Ты то со своими в тюрьме отсыпались, а Машке с Беллой настоящую битву за урожай пришлось тут выдержать, пока мы с Корнеем из под Сатино не вернулись.

  Лишь тогда местная публика поуспокоилась. А то чуть было танк твой у нас не утащили. У местного Совета чуть крышу не снесло от одного его вида. Народу понагнали, жуть просто. Ну и вытащили из грязюки, куда ты его засадил. А потом в город притащили, наверное похвастаться, и на площади перед зданием Управы поставили.

  Так не поверишь, с самых дальних хуторов народ приезжал полюбоваться на это чудовище. Ты не представляешь, чего мне стоило вытребовать его обратно. Ну, ничего люди не понимают, – с сожалением покачал он головой. – Что ни говори, а так и норовят лапу в чужой карман запустить.

  Ей Богу Димон, если б мы с Корнеем не успели вовремя вернуться из-под Сатино, со всеми своими охранниками и обозниками, который нынче в городе иначе как отморозками и не называют, неизвестно ещё как бы тут без нас наши женщины и бодались бы с местными властями.

  Еле отбились. Устал, как собака. Ей, Богу, в тылу у ящеров было легче, чем ругаться с этим Советом.

  Ты себе даже не представляешь, Димон, как я тебе с ребятами сейчас завидую, – снова зевнул Сидор. – Я там верчусь как белка в колесе, а вы тут отсыпаетесь. Мне б сейчас тож, минуток шестьсот надавить на массу, отоспаться всласть. А нельзя. Ты с этой дорогой такое болото всколыхнул, такие газы болотные, сероводородные поднял, мама дорогая. Думал, всё уже, кончать нас будут со всеми нашими броневиками, мортирами, амазонками, ящерами и всем прочим. Ужас!

  Про то, что перед этим ограбят всё нажитое непосильным трудом, я уж и не думал, живым бы из этой передряги выбраться.

  Ан, нет, пронесло, – расхохотался внезапно он. – Сцепились кобели между собой, и всем им резко стало не до зайца-побегайца. То есть не до нас с тобой.

  И это есть хорошо.

  Как хорошо и то, что ты уничтожил это фальшивое великолепие, с которым как курица с яйцом носились наши городские власти. Дорожный трест рухнул. Ура!

  Это я опять про дорогу, – устало зевнув, уточнил Сидор.

  – Что-о-о-о? – сладко зевнул в ответ и Димон. – Это говно, что тут же расползается под гусеницами моего единственного и любимого трактора, не говоря уж про простую гружёную телегу, ты называешь "Великолепие"?

  О! Мысль! – обрадовался Димон. – Я теперь мой любимый трактор так и назову – "Великолепие", вместо "Сталинец С-65"! А чё? Клёво! И главное – коротко! Будет он теперь у меня зваться – "Манифик"!

  – Это не я так это называю, это все в городе так уже новую дорогу называют. Говно!

  С коротеньким смешком Сидор устало поднялся с табуретки и, вернувшись к двери, поплотней прикрыл приоткрытую входную дверь.

  Пройдя в угол просторного каземата, он застыл каменной статуей возле Димона, лениво валяющегося на большой куче духовитого свежайшего сена, укрытого сверху большим роскошным стёганным покрывалом. Далее в углу стоял ещё один небольшой, прикрытый дорогущей льняной с вышивкой скатертью стол с остатками вчерашней трапезы, и многочисленными пустыми бутылками от кедровой наливки, длинными рядами выстроившимися под столом.

  Судя по их обилию, Димон времени даром тут не терял и пока "отдыхал на нарах", неслабо так кутнул.

  – "Я там работаю, понимаешь ли, как папа и мама Карлы вместе взятые, а он тут "отдыхает", алкаш. А ещё и вина дорогущие вёдрами пьёт. Мало того что сам пьёт, так ещё и девочек своих от работы отвлекает. Совсем обленился старый развратник", – недовольно подумал Сидор, на глаз прикидывая, сколько же тот уже уничтожил ценнейшего продукта.

  Выходило, неслабо. Явно Димону тут помогли с этим делом. Один бы он с таким количеством точно не справился бы.

  Крякнув негромко от странного чувства вдруг проявившейся лёгкой зависти, Сидор недовольно покачал головой.

  – "Так вот почему у девчонок его каждое утро был такой помято-жутко-довольный вид, – ехидно прокомментировал про себя Сидор увиденное. – Не слабо они тут зажигали.

  Ну, ещё бы. Раньше то – ни-ни. А тут – можно. Герой, как-никак вернулся. Дорвались до клановых кладовых".

  Говно – это так они все тут теперь называют тот участок новой дороги на перевал, построенный свояком Головы, – сердито проворчал Сидор. – Что возле Малых и Больших Вязём. – Подойдя к лампе, Сидор чуть прикрутил слепящий свет. – Точнее, благодаря тебе, больше никто это место иначе теперь и не называет, – с удовольствием выделил он голосом бранное определение.

  А дорожно-строительную компанию нашего драгоценного Головы и прочих учредителей, ответственную за строительство этого говна, – опять со смаком повторил он так понравившееся ему словцо, – пайщики и дольщики буквально смешали с грязью.

  Та-а-акой был скандал, мама дорогая. Некоторые договорились до того, что тебе памятник надо поставить, нерукотворный, что вывел воров на чистую воду. А Большие Вязёмы отныне получили новое название, удивительно напоминающее старое, но с толстым таким намёком на тонкие обстоятельства – Большая Головная Грязь или ещё грубее и короче – Говно.

  Говорят, тому, на кого намекают, это сильно не нравится, как впрочем, и жителям Больших и Малых Вязём. Но они все утёрлись. По крайней мере, на словах. Как на деле, думаю ты и сам догадаешься, что у того же Головы зуб новый на нас вырос, который он при случае не замедлит вонзить нам в шею.

  Любви же к нам со стороны всех остальных местных главных товарищей из Старшины, как ты понимаешь, твоё благое деяние также сильно не прибавило. Кому понравится, когда имя твоё всуе полоскают.

  Правда, только поначалу..., – Сидор прервался, с удовольствием плюхнувшись на сено рядом с валяющимся на покрывале Димоном.

  Привалившись спиной к стене каземата, он аккуратно подложил под спину, лежавшую рядом расписанную красными петухами подушку, и с удовольствием потянулся, разминая мышцы. Сладко зевнув, явно заразившись тем от товарища, с усмешкой устало продолжил:

  – Поначалу даже попытались нас оштрафовать, и виру немереную стребовать за нанесённый тобой городу ущерб.

  Короче, – зевнул он, на став развивать тему, – видя замаячившее перед носом богатство, попытались под благовидным предлогом нас ограбить, попросту говоря. Больно уж понравилось всем то, что стояло прямо у всех под носом.

  Потом, правда, поуспокоились, особенно, когда девочки наши оттуда всех шуганули. А когда уже мы с Корнеем подошли из-под Сатино, так вообще чуть ли не приторно-сладкими стали. Сидор Матвеич – то, уважаемый господин Корней – сё, – писклявым противным голосом передразнил он неведомых недоброжелателей.

  Ну а когда до этих баранов дошло, что на самом деле произошло с дорогой, и каковы впереди открываются шикарные перспективы с залезанием в казённый карман, всё радикальным образом поменялось. Перед всеми замаячил дорогущий подряд. И все словно с цепи сорвались, бросившись в драчку за подряд, словно голодные собаки за мозговую кость.

  Всем стало тут же не до нас. И даже твоя богатейшая добыча отошла куда-то на второй план. Но я всё же, от греха подальше, побыстрей утащил твой обоз на литейный.

  – Не понял, – равнодушно зевнул Димон. – Слышал чего-то такое, но всё как-то времени не было порасспросить подробнее. Точнее – желания, – лениво потянулся он, раскинувшись на своей постели.

  – Хороший куш в виде крупного подряда на восстановление разрушенного твоим обозом участка дороги и соответственно всё дальнейшее строительство дороги из города на Басанрог, перевесил желание пограбить ближнего. То есть нас с тобой, – Сидор с понимающей усмешкой глядел на него. – Это ведь не только хорошие деньги за саму работу, но ещё и весомые льготы при последующей эксплуатации – для подрядчика. А возня с нами могла бы серьёзно помешать схватке за подряд.

  – Опять не понял, – снова равнодушно зевнул Димон. – Вы тут со своими местными игрищами, совсем меня запутали. Поясни. Мы разрушили дорогу, можно сказать до основания. А – затем? К нам ничего? Без претензий? Не понял.

  – А ничего тут у тебя. Стильно.

  Не отвечая, Сидор критическим взглядом окинул довольно просторное помещение с низкими, нависающими над головой каменными сводами.

  – Отель, конечно, не люкс, но что-то такое в нём от полу непонятно чего определённо есть, – Сидор весело расхохотался, пнув Димона кулаком в бок. – По крайней мере, ты у нас определённо спишь на полу.

  Никогда не думал, что под неказистой башней городского арсенала есть такие шикарные и просторные казематы. Да ещё так много, что не только на весь твой отряд хватило, но ещё и свободные, так сказать, на вырост, остались. Так что, – снова весело пихнул он кулаком в бок недовольно поморщившегося Димона. – У тебя всё ещё впереди. Много неосвоенных камер на будущее.

  Местные власти определённо почувствовали вкус и теперь от нас точно не отстанут. Так и будут с нашей помощью осваивать новый метод борьбы с неугодными.

  – Ты не отвлекайся, не отвлекайся, – недовольный Димон, сердито почесал занывший от тычка бок. – Пой, ласточка, пой. Как это так от нас отстали. Не может такого быть. Не верю!

  – Так вот, Станиславский, – снова усмехнулся Сидор, глядя на недовольно ворочавшегося рядом Димона. – Возвращаясь к нашим баранам.

  После твоей диверсии на дороге, поначалу городские власти действительно попытались было на нас наехать и заставить за свой счёт, то есть за наш, – с усмешкой тут же уточнил он, – восстановить порушенную тобой дорогу.

  Мы ессестьвенно согласились. Ну, куды деваться. Виноваты, кто б спорил. И, ессестьвенно, тут мы же потребовали проведения комплексной ревизии и экспертизы всех произведённых ранее подрядчиком работ. Мол, конечно, мы восстановим, кто б спорил. И мост тобой порушенный восстановим, и участок дороги порушенный восстановим. Всё, всё, всё восстановим. Но для начала давайте товарищи определимся. А что именно мы восстанавливать будем и в каком качестве? Дайте нам пример.

  Все, конечно, тут же на дыбы. Какой такой пример? Как что восстанавливать? Дорогу, естественно. Что это значит, в каком качестве? В положенном, конечно. Ну и стали разбираться. А что мы имеем.

  С количеством понятно – порушенный тобой участок дороги можно промерить до вершка. Где вылезли с обозом на дорогу после переправы через Каменку, где вы завязли и где вас повязали. Всё чётко видно.

  А вот с качеством – вышла накладка. Только копнули – и ага. Тако-о-о-е полезло! Оказалось, что подрядчик, вёдший строительство этого первого участка дороги, свояк Головы – Мишка Сутулый, за короткий срок успел хорошенько нагреть руки на городском подряде. Какая фамилия – такая и работа. Деньги взял, а работу, как обещал, не сделал. И за что ему деньги плачены были – непонятно. Там песочку недоложил, там щебёночки недосыпал, там канавку в нужном месте не прокапал. Там, наоборот – прокопал, да не в ту сторону. И вместо того чтоб осушать, принялась она активно территорию заболачивать.

  То, сё, пятое, десятое насчитали. Вроде как всё по мелочи, но так много, аж жуть берёт. И вылезло оно только сейчас, как серьёзно проверять стали.

  Короче, была деревенька там по соседству – Грязь, а стала Большая Грязь. Были просто Вязёмы – а стали Большие Вязники или Малые Вязёмы. Это уж кому как понравится. Ну и так далее.

  Сэкономил, понимаешь ли, наш Миша, свой труд. Там недосыпал, там недоровнял, там чутка ошибся, сваи, понимаешь ли, под разрушенный тобой мост вкопал не того диаметра, как надо было бы по уму. В другом месте на другом мосту пару досочек не доложил, где надо и где они положены были бы быть.

  В общем – углубил, улучшил, сэкономил, как всегда за ним ранее и водилось. Но про что все на момент заключения с ним договора почему-то дружно вдруг позабыли. А тут все разом вдруг вспомнили.

  Потому как до всех неожиданно дошло. Дорога эта стояла только до весны. Вся такая из себя широкая, ровная и красивая. Пока морозцем верхний слой прихватило, и пока тяжелогружёные обозы с осенний урожаем ещё не пошли по ней на перевал. Пока ею толком никто не успел воспользоваться.

  А как пришла бы весна, когда бы всё растаяло, так она вся бы и разъехалась во все четыре стороны. А следом бы и половодьем мосты все, Мишкой построенные, посмывало бы к едрене фене. И город бы гарантировано отрезало от перевала минимум на несколько месяцев, пока бы новые мосты не поставили или броды бы не обмелели.

  Диверсия в чистом виде.

  А это, какие же убытки. Мама дорогая! – схватился Сидор за голову.

  Ну, тут то народ, поняв в какую дупу по милости Мишки угодил, и психанул. Это же считай, что Мишка Сутулый едва ли не всех торговцев города, торгующих через Басанрог, включая и Голову, и Старосту, и прочую Старшину, чуть было под разорение не подвёл. Придёт весна – надо спешить везти всякий разный товар, а дороги то и нет. Вези рекой. А многие-то уже перенацелились на торговлю через Басанрог. Это же значит – связи все налаженные рушить. А это штрафы, неустойки – убытки, одним словом.

  И надо тебе сказать, что Сутулый – хорошо так сэкономил, без дураков. Весомо, грубо, местами – так, очень даже зримо.

  А в отчётной смете в Управу – представил всё как положено. И что совсем удивительно, работу у него приняли. Причём, без проверки. Поверили на слово.

  Разницу – естественно Мишка в свой карман положил. А может и поделился с кем, с тем, кто у него якобы не проверял выполненную работу и поверил на слово. Сейчас разве определишь. За руку ж не словили. А у нас так: "Не пойман – не вор".

  Голова клянётся и божится, что знать ничего не знал, что ведать ничего не ведал, что его самого обманули самым подлым и бессовестным образом. Что сам пострадал.

  Что, кстати, вполне, может иметь место быть. К сожалению, – расстроено цокнул Сидор языком. – По крайней мере, народ ему верит, или делает вид что верит, но претензий теперь к нему с этой стороны не предъявишь. А жаль, – флегматично вздохнул Сидор. – Прищучить бы не прищучили, чё уж там говорить, но нервы помотали бы точно. По крайней мере, из состава Совета учредителей, не смотря на размер своей доли, он бы вылетел с треском, что само по себе уже хорошо.

  А с Мишкой договорились до того, что называют уже обычное воровство экономической диверсией, а вора Мишку, запустившего руку в общественный карман – изменником отечества.

  Теперь Боровец свояка Головы с собаками ищет по всему Ключёвскому краю и грозится, как только поймает – сначала повесить, потом на кол посадить, а потом и вовсе четвертовать то, что от него останется, как растратчика и разорителя.

  Врёт, конечно, но крайне убедительно.

  Хотя, – Сидор в задумчивости пожал плечами. – Может и не врёт. У Боровца тоже есть серьёзная доля в ряде торговых компаний, торгующих через Басанрог. Приди весна, и он бы тоже крупно попал. Так что, может быть и не врёт.

  Ну и естественно, на наше счастье, вопрос о восстановлении в прежнем виде дороги, по крайней мере, порушенного тобой участка, уже не стоит. Потому как вид – не тот. Вид – полный пи...ц!

  И вышли мы из этого дела не как главные виновники, а чуть ли, не как спасители всего общества. Радетели и, можно сказать, где-то даже благодетели, вовремя предупредившие и спасшие народ от грядущих убытков.

  Короче, ворчат, конечно понемногу, но – претензий к нам никаких, одна благодарность. Внешне, – ехидно усмехнулся Сидор. – Только вот, как ты уже надеюсь догадался, с конкретным таким местным колоритом.

  Теперь они подкатили к нам с просьбой поделиться опытом хорошего дорожного строительства, поскольку наши дороги, в отличие от городских, как раз вес твоего трактора выдерживают прекрасно и не расползаются под его гусеницами как гнилая солома. И предложили построить для города хотя бы часть аналогичной дороги, тот самый тобой порушенный участок.

  Только ты ж понимаешь, – усмехнулся Сидор. – Прямой договор от Управы никто заключать с нами и не подумал. А вот взять на субподряд, за денежку малую и на своих, "особых" условиях – тут они чуть ли не в очередь выстроились. Они, значит, денежки получают, а мы за них вкалывай. Ну-ну.

  Про "особые" условия я тебя даже грузить не буду, – махнул рукой Сидор. – Не маленький и сам поймёшь.

  Пришлось вежливо послать, сославшись на занятость, – мрачно констатировал Сидор. – Никому из местных это почему-то не понравилось. И на нас тут же наехали. Мол, должны проявить понимание нужд города и предоставить в общегородское пользование свою дорогу. Чтоб, значит, город получил доступ на перевал Басанрог, но уже по нашей трассе. Ваша доля вины в случившемся есть, так что, не кочевряжьтесь.

  Так что, пока порушенный тобой участок не восстановлен, народ будет пользоваться нашей дорогой на литейный и там возле заводов, по рокадному отнорку сворачивать направо, обратно на старую городскую трассу.

  Ну и все, как ты понимаешь, тут же почувствовали разницу. По городской едешь – шкандыбаешь через два шага на третий, а по нашей – катишься, как по прошпекту. Тяжелогружёный воз идёт – не шелохнётся. Да и постоялые дворы у нас на трассе не чета тем, что на городской трассе. И чаще расположены, и кормят хорошо, и за лошадьми уход не в пример лучше.

  Единственно только не можем брать плату за проезд. Это такое настоятельное требование города было, – криво усмехнулся Сидор. – Которое, как ты понимаешь, даже не обсуждалось. И от которого мы не могли отказаться.

  Зато брать денежки за услуги никто нам не возбраняет. И естественно цены на наших постоялых дворах на трассе тут же взлетели. Хозяева принялись денежку зарабатывать. Ну и нам доход.

  – Ты уверен, что это есть good? – Димон в глубокой задумчивости полез чесать затылок.

  – Что именно?

  – Ну, что ты пустил их на нашу дорогу. Бесплатно.

  – А что, у меня был выбор? – сердито прищурив глаза, Сидор холодно посмотрел на умничающего Димона. – Идти одному против всего города? Думаешь, лучше было бы перекрыть проезд твоим одним полуразобранным танком, устроить блокпост и качать права? Ну и чего бы в результате добились бы? Вошли б в контры со всем городом? Ты этого хочешь?

  И потом. Ты же порушил дорогу? Порушил, Значит, и наша вина, пусть и невольная, есть в том, что никто больше не может ездить по старой дороге. Раньше то, даже после Мишки, обычные же телеги ездили по ней, и ничего. Это она тяжёлые твои волокуши с фургонами не выдержала, а так то, пешком то, да на лёгкой колясочке по ней очень даже приятственно можно было передвигаться, – негромко рассмеялся Сидор.

  Да и должны же мы помочь родному городу выпутаться из столь трудного положения, в котором тот очутился из-за преступной деятельности некоторых безответственных товарищей. Это я про Сутулого, если ты не понял, – зевнул Сидор.

  Одним словом, пришлось согласиться на предложение, от которого нельзя было отказаться.

  И Совет тут же попытался замылить и заболтать вопрос о сроках бесплатного пользования нашей трассой.

  Но тут уж я встал на дыбы и сам явочным порядком ограничил срок до середины следующего лета. До конца утверждённого Управой срока ремонтных работ. А то, глядишь, привыкнут к халяве-то, так и будут дальше пользоваться, бесплатно. Пришлось их маленько обломать.

  Как они упирались. И видел бы ты их рожи в тот момент, – с кривой усмешкой заметил Сидор, покачав головой. – Понимают, что теперь им кровь из носу до дня летнего солнцестояния надо закончить с ремонтом старой дороги, а напрягаться не хочется.

  Но, в конце концов, продавил. Правда, перед тем крови они из меня выпили, – поморщился Сидор. – Ведра два, не менее.

  – Не заметно, – покосился на него Димон. – Как был боров, так боровом и остался. Даже ещё больше заматерел.

  И всё равно мне это не нравится, – недовольно проворчал он. – Да они нам своими обозами всю дорогу разобьют. Ты что, разве не видел прошлым годом, сколько они грузов по той дороге на Басанрог возили? Ужас!

  На одном только подорожном сборе, сколько бабла можно было взять.

  – Видел бы ты рожи членов Совета в тот момент, – раздражённо поморщился Сидор. – Сожрать, готовы были, без соли. Не пошёл бы навстречу, пришлось бы идти на открытый конфликт. И весь город был бы против нас. Весь! Без исключения.

  Ведь им же врезали по самому больному месту, по кошельку. И не без нашего в том участия. Так что, не согласись я на малое, мало того что отобрали бы всё что ты только что привёз, и что к тому времени так и стояло посреди дороги, так ещё бы и дорогой нашей пользовались бы без спроса, нас не спрашивая.

  И из города бы вышвырнули с полной конфискацией всего, до чего смогли бы дотянуться. А дотянулись бы они до многого. Практически до всего, – мрачно буркнул Сидор. – И пока мы не сможем дать достойный отпор – так и будем соглашаться. Да при том ещё и головой кивать, словно болванчик, и вид делать, что нам это нравится. И никуда ты не денешься.

  Силёнок у нас тягаться со всем городом маловато будет, чтоб ты знал, смелый ты наш. Так, зубы показали – уже хорошо, что нас тут же с грязью не смешали. Будь все наши силы в одном кулаке – ещё можно было б потрепыхаться. А так... Одна тыща возле обоза топчется, а остальные пулей полетели на озёра, исправлять последствия нашего же променажа по землям подгорных.

  Это я тебе потом расскажу, – Сидор мрачно покосился на Димона. – Не буду уж портить тебе сейчас настроение. Но ничего хорошего там нет, чтоб ты знал.

  Так что, считай, мы ещё легко отделались.

  И в следующий раз, Дима, когда вздумаешь проехаться тяжелогружёным обозом по местным дорогам, предварительно разберись по какой дряни ты едешь и на кого в случае чего, всех собак повесят, – неожиданно взорвался он.

  В этот раз нам крупно повезло, что подвернулся проворовавшийся подрядчик. Как будет в другой раз – не знаю. И ещё больше повезло в том, что в Совете есть деньги на дополнительное восстановление дороги и дальнейшее строительство. И все тут же схватились между собой за дорогущий дорожный подряд. Иначе бы, нас схарчили в момент, так что даже косточек не осталось.

  И если бы ты видел, как они облизывались на твои телеги с моторами, ты бы сразу согласился на все их предложения. Тем более что они совсем для нас не обременительны, и мы на них даже сможем хорошо заработать. На том же обслуживании.

  – Вообще-то мои телеги должны были..., – начал сердито Димон.

  – Я знаю! – резко перебил его Сидор, повысив голос. – Ребята с Ягодного меня обо всём уже проинформировали, – едва заметно голосом многозначительно выделил он последние два слова. – Но! У любых стен могут быть уши. Тем более у таких старых.

  Подняв вверх указательный палец, Сидор несколько раз с многозначительным видом потыкал им вверх.

  – А пока, скажу главное на сегодня.

  – В следующий раз надо лучше готовиться. Боюсь, в следующий раз у нас под рукой не окажется такой удобной фигуры растратчика и четырёх тысяч отмобилизованных и вооружённых до зубов охранников. Не забывай. У нас официально нет дружины.

  – Повторяю вопрос, – снова откинувшись на копну разбросанного по полу сена, Димон сонно зевнул. – Врать о нашей покладистости ты будешь этим хмырям из Совета, а мне просто скажи. На чём мы будем их иметь.

  Улыбнувшись, Сидор тихо проговорил:

  – Ишь ты, какой догадливый.

  – А то, – снова зевнул Димон. – Я ж тебя знаю, прохиндея. Ты только с виду белый и пушистый. А внутри – сволочь та ещё. И когда тебя к чему-либо принуждают, обязательно когда-нибудь да нагадишь.

  Как люди добрые говорят: "Сидор у нас не злопамятный. Он только злой и память у него хорошая". А я тебя знаю лет сто. Особенно память твою хорошую. И до-о-о-олгую, – душераздирающе зевнул он. – Так что, колись. Раз уж меж нас там, всё обговорено, – Димон с ядовитой усмешкой, так же как и Сидор, несколько раз потыкал пальцем вверх. – То на чём мы будем их иметь?

  – Мы не будем никого иметь, – усмехнулся Сидор. – Мы просто будем зарабатывать копеечку малую.

  – На чём? – не выдержав, буквально простонал Димон. – На чём, спрашиваю? На твоих постоялых дворах?

  – На них, родимых, – улыбнулся Сидор. – И на дороге, конечно, – безмятежно пожал он плечами. – На том самом дорожном сборе, в котором нам нынче отказали.

  Только не на том её участке, что обговорен с городским Советом: от города и до нашего литейного завода, а потом ещё по рокаде до старой дороги, нет. Деньги мы будем иметь с новой дороги. От литейного и до нашего перевала. До нашей "Мокрой кишки".

  – Там же дороги нет, одно направление, – удивился Димон. – Или ты, пока меня не было, её там построил?

  – Не успел, – улыбнулся Сидор. – Там очень сложный участок, да и людей нам не хватает. Будь иначе – давно бы уже всё закончили.

  – Просто, что я подумал, – начал Сидор в некоторой задумчивости. – Сейчас у нас появились трактора. Ты у нас – знатный тракторист. Можно сказать – передовик производства. Проехал на тракторе дольше всех в этом мире, верст пять или шесть, – улыбнулся он.

  Или, сколько ты там вёрст старой городской дороги ухайдокал то? – с любопытством уставился Сидор на лениво наблюдавшего за ним Димона.

  – Пять, не меньше, – сонно зевнул тот. – А может и шесть, кто ж их считал то. Немного, но мне хватило.

  – Семь, – улыбнулся Сидор. – Я считал, по требованию проверочной комиссии городского Совета. Семь вёрст на тракторе. Остальные – это вы уделали ещё без трактора, одними телегами. Это пока считать не будем.

  – И? – недоумевающе поднял правую бровь Димон.

  – Так вот. На сегодняшний день ты единственный в городе человек, который проехал на тракторе целых семь вёрст. Так что тебя можно смело записывать в передовики, – тихо рассмеялся Сидор. – Поэтому, на тебе отныне лежит ответственная задача – обучить выделенных тебе будущих трактористов, из числа наших баронских переселенцев, хитростям езды и работы на тракторе.

  – Потому как дорогу от литейного на наш перевал мы строить будем уже с использованием техники: тракторов и прочей дорожной техники, построенной на основе привезённых тобой дизельных моторов. Я уже с ребятами с литейного об всём договорился.

  Слава Богу, солярка у нас своя, можно не экономить. А образцы навески всякой на трактора ты с собой привёз. Где только взял, спрашивается?

  Димон лишь молча, ехидно ухмыльнулся в ответ.

  – Теперь нам сделать тройку бульдозеров как нечего делать, – посмотрев на него, продолжил Сидор. – А с ними мы трассу в лесу пробьём в пол пинка.

  Ещё Богдан обещал экскаватор склепать, – принялся Сидор загибать пальцы, – паровой каток, этот, правда, не дизель, а паровой будет, на основе его парового котла, что он сам нам когда-то втюхал для водокачки. Ещё – скрепер и далее всё, что нам в ходе работ потребуется.

  Так что, хватит валяться, пора браться за работу.

  Медленно повернув голову в сторону лениво валяющегося на сене тела Димона, ухмыльнувшийся Сидор с интересом полюбопытствовал:

  – Ну, ты как тут? Отоспался? Отлежался? Можно забирать бренное тельце?

  – Ага! Отоспался, – душераздирающе зевнул Димон. – Выспался, кажется на сто лет вперёд. Но и ещё бы не отказался, кабы не опять твоих планов громадьё.

  А что? – лениво повернул он голову к Сидору. – Можно уже выходить? Свобода, нас встретит у входа? Жаль, а то бы я на этом курорте ещё недельку повалялся.

  – Э-э! – встревожился Сидор, глядя на совсем обленившегося за время отсидки Димона. – Ты мне нужен.

  – А что, – Димон медленно обвёл стены и низкие каменные потолки каземата задумчиво ленивым взглядом. – Я б ещё на пару недель остался б. Кормят здесь хорошо. Лучшие кабаки города борются за право поставок обедов в наши казематы. Глядишь, скоро добьёмся, что они вообще будут бесплатно нас кормить. Работать, в отличие от некоторых, – лениво ткнул он кулаком куда-то в область бочины Сидора, – не заставляют. Лежи, отдыхай. Женщины любимые, – лениво почесал он своё, едва прикрытое рубашкой голое брюхо, – опять же не забывают. Любят, – глаза Димона тут же масляно заблестели.

  – Э-э-э! Перебьёшься, – мгновенно возмутился Сидор. – Я там пашу, как папа и мама Карлы вместе взятые. Всю последнюю неделю только и делаю что таскаю твои трактора и моторы к ребятам на завод, а вы тут двести пятьдесят здоровых лбов отдыхаете, бока отлёживаете. Я возмущён!

  Уже даже Боровец мне жаловался, что вы тут совсем охамели. Тюрьма, называется!

  Парни твои, девок повадились сюда водить. Амазонки – парней. А некоторые местные девки даже умудрились передраться между собой. Конкурентки, блин. Иные так вообще уже переселились к женихам, палкой домой не выгонишь. Отцы девиц в Совет уже жалуются. К тому ж, каторжане твои винцом балуются, стражу спаивают, пьянки да гулянки в узилище устраивают, чуть ли не каждую ночь. Водку пьянствуют и безобразия нарушают, одним словом.

  В городе скандал. Не тюрьма, говорят, а настоящий рассадник разврата. Бордель с пансионатом отдыха и развлечений в одном флаконе. Все кабатчики соседские озолотились уже, наверное на шикарных блюдах, что каждый день подводами таскают сюда для прокорма твоей обнаглевшей до беспредела банды. Про винцо я уж не говорю, – Сидор сердито покосился на выстроившуюся у Димона под столом батарею пустых бутылок. Лицо Димона мгновенно приняло умильно невинный вид, – бочками закатывают в подвалы, самое дорогущее.