Текст книги "Славный город Старый Ключ (СИ)"

Автор книги: Анатоль Нат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

  – Хорошо что лично не надо с каждой разбираться. – беззлобно проворчал Сидор. – Мне только слёз и соплей молодежи тут не хватало. Ну, не желают девоньки добровольно отправляться в тайгу после сладкой городской жизни. Кто б сомневался, – тихо рассмеялся он.

  Сразу стало понятно, что женщины хорошо подготовились и за каждого своего ученика готовы биться до последнего. Наступала зима. Положение с работой было очень плохим. И лишаться денег компании в преддверии безработной зимы никто в городе не хотел. Тем более когда все их считали уже чуть ли не своими.

  – Ну что ж, – потянулся Сидор, разминая затёкшее за время тяжёлого разговора тело. – Тогда зови свои подпольные блатные связи, в порядке вашей очерёдности. Будем разбираться, – тяжело вздохнул он.

  Он уже почувствовал, что впереди ему предстоит непростая ночь. И если к утру у него из отобранных учеников хоть кто-то ещё останется, то это будет настоящее чудо, не иначе.

  Сидор ошибся, к утру у него всё же кое-кто остался. Пять сотен признанных ни на что не годных пацанов и две сотни не менее шалопутных девчонок. И это из пяти тысяч, кого он присмотрел привлечь на будущее строительство новых объектов.

  Почувствовав что ночная кукушка может как-то на барона повлиять, жёны гильдейских бездельников отыграли назад большинство его будущих землекопов и корнеевских рекрутов.

  И нельзя сказать что Сидор был тем сильно недоволен, хотя и чувствовал лёгкое раздражение оттого, что не дали ему до конца расправиться с гильдиями, как он хотел.

  Однако, Сидор не унывал. У него всё же была ещё одна попытка отыграть всё назад. Через месяц, когда он обязательно заново проверит, как же теперь, после скандала, идёт процесс обучения. Ну не могло быть всё хорошо, как надо, не могло.... любое новое дело сулит проблемы, а уж такое массовое обучение – тем более.

  А, значит, через месяц ещё кого-то он отправит в зимний лес валить ёлки и копать стылую, мороженную землю.

  К тому ж, из-за того что их имперские ящеры из города приняли в свои кланы много бывших рабов, уже и на шахтах образовался дефицит трудников. Следовало бы и из людей организовать новую гильдию. Например – шахтёров.

  Воркута-лаг – так и напрашивалось старое название для нового поселения.

   Горельник...

  Жуткий хаос так и торчащих высоко вверх обломанных вершин когда-то давно погибших могучих деревьев, до сих пор производил самое тягостное впечатление при одном только взгляде на старое пожарище. И не одним только своим внешним видом, но и пониманием того, что работа по освоению этих горельников стоить будет немалых средств. Сюда надо было вкладываться и вкладываться. А всё, что они смогли здесь освоить за прошедшее время, не превышало и пары десятков десятин первичной расчистки.

  Даже от пней сгоревших здесь когда-то могучих дубов эти два жалких десятка гектар, так до конца и не были расчищены.

  По уму, хорошо было бы применить тут крайне эффективный труд медведей на расчистке полей от пней, да где ж их тут найдёшь, медведей тех. Здесь не было рыбы и платить мишкам за работу, здесь было нечем.

  А работы в этой долине – край непочатый.

  – "Это место должно было быть самым приоритетным в наших планах, а я тут за последние годы хорошо если и был то, раза два всего. Не считая того первого раза, когда мы на наш ягодник наткнулись.

  О-ля-ля. Вывал тайги в месте падения Тунгусского метеорита, – окинул он грустным взглядом хорошо знакомое место. – Только что не по кругу, а сплошняком".

  Мрачный Сидор флегматично обозревал тянущиеся куда-то вдаль огромные площади горельников, флегматично размышляя о былом.

  Постепенно зарастающие молодым сорным подростом покатые склоны огромной заболоченной долины, край которой терялся где-то далеко за горизонтом, скоро уже должны были превратиться в рядовой участок тайги, снова вернувшись в своё естественное состояние. А ничем из этого богатства они до сих пор так и не смогли воспользоваться.

  – "Не порядок, – в который уже раз констатировал для себя Сидор. – Ягода в первую очередь нужна, а тут конь не валялся. Такая земля, такая земля, и пропадает".

  Раньше, хватаясь за всё подряд, у них элементарно не хватило сил на этот, один из своих самых приоритетных проектов. Наверное потому, что как раз приоритетным они его на самом деле совсем не считали. Теперь же, получив новый ресурс, трактора, превращённые усилиями кузнецов с литейного в бульдозеры, Сидор собирался всё изменить.

  Теперь у них было время, вся зима впереди, были саженцы из Долины, хоть завтра готовые к посадке, и был самый важный ресурс – люди, которым он мог поручить это дело. И был Юрка Ламор, энтузиаст и фанат этой долины и ягодников, назначенный им когда-то на развитие ягодного хозяйства здесь на горельнике. Который спал и видел когда ему дадут шанс взять всё в свои руки.

  И время его пришло.

  Сюда на горельник, Сидор сегодня, в середине декабря, привёз пока что самую малую часть бездельников из города, которых он с жутким скандалом выцарапал из лап гильдейских ремесленников. Первую партию – сто двадцать пять четырнадцатилетних парней с двумя десятками молоденьких девчонок.

  Нельзя взять качеством, возьмём количеством, решил он. Там, где легко справился бы один взрослый мужик за час ненапряжённого труда, теперь будут справляться пятеро, шестеро, десять парней, тяжело вкалывающих хоть целый день. Тем более что особого мастерства в этом деле не требовалось. Бери больше – тащи дальше. Что притащил – жги. Ну а парням будет хорошая физическая закалка перед обучением уже у Корнея.

  Не очень то подобный аврал было хорошо, но в конце концов без разницы, сколько там задохликов таскает тяжеленное бревно, лишь бы работали и дело живее двигалось. Благо, что и платить этим задохликам было не надо. А уж кормёжку то они всяко отработают.

  Так что вопрос с людьми на горельник был решён. А теперь, благодаря ещё и наличию трёх доставленных сюда бульдозеров, первой партии из поставленных на ход тракторов с Торфяного Плато, с новенькими, только что из кузниц широкими и мощными отвалами, у них появились вполне реальные шансы. Глядишь, если и не всю, то значительную часть этой прекрасной долины за зиму от горелого мусора расчистят.

  Ещё летом в подобное просто невозможно было поверить, сейчас же, упускать появившийся шанс Сидор не собирался.

  Слава Богу, с саженцами теперь проблем не было и можно было засадить ягодником хоть сотню, хоть тысячу гектар. Что, собственно, он и собирался по весне сделать.

  Шишко-ягода на все их дела была им просто кровь из носу необходима. И её отсутствие начинало уже серьёзно сказываться на планах.

  Окинув ещё раз взглядом весело галдящую толпу пацанов у себя за спиной, Сидор глубокомысленно хмыкнул:

  – "От, воробьи, расчирикались. Впрочем, – весело подумал он, – на сей раз не всё так плохо. Спасибо городским ремесленникам, снабдили нас трудовым контингентом. А заодно и денежки наши сэкономили".

  Вспомнив, что из запланированных пяти тысяч подростков из цепких лап гильдейцев ему удалось выцарапать лишь жалкую неполную тысячу, настроение у Сидора стремительно испортилось.

  Место, где они сейчас выгружались, было Сидору хорошо знакомо. С прошлого раза, здесь, казалось, ничего не поменялось, настолько всё напоминало о прошлом, когда они с Димоном в первый раз оказались в этих краях.

  Единственно, что появилась небольшая деревенька из пары десятков небольших изб, да место рядом с ней под огород, для пропитания насельников Ягодного училища. Да питомник ещё заложить успели небольшой, всего на пару десятин, под колючку для ограды и под оба типа ягоды: княжескую и местную.

  Ну и тянулся вдоль ручья длинный ряд больших артельных землянок, ещё с прошлых времён оставшихся от первых поселенцев.

  На все остальные первоначальные планы ни времени, ни людей не хватило.

  – Блин, как же всё это хреново-то, – прошептал он, тоскливо глядя на простирающийся далеко к горизонту природный хаос.

  Впрочем, – прошептал он дальше, разговаривая сам с собой. – Есть масса пословиц, как раз для меня и как раз по такому вот случаю.

  Первая. Запоминай, барон: "Глаза боятся, а руки делают". Это наша пословица. Одна из многих. А вот тебе и китайская. Хоть китайцев здесь и нет, зато пословица живее всех живых: "Дорога в тысячу вёрст начинается с первого шага".

  Хм, – едва слышно хмыкнул он себе под нос. – Не совсем так, конечно, не дословно, но где-то, как-то, близко-близко... И, главное, по смыслу соответствует.

  Сидор сердито покосился в сторону гомонящей чуть в стороне толпы прибывшего с ним народа. Громкий гомон молодых звонких голосов начинал уже раздражать.

  – Так, прекратили галдёж! – рявкнул он на что-то слишком разговорившихся пацанов, за его раздумьями незаметно отвлёкшихся от разгрузки обоза.

  Десятники, – повернулся он к группе встречавших. – Нечего стоять и тупо смотреть. Принимайтесь за работу.

  Быстро распределили прибывших. День на размещение, завтра рано с утра на работу. Завтра же к вечеру прибудет и поезд с экскаватором. Всё, время пошло. К весне чтоб весь этот склон был чист и без единого пенька. Чтоб как оттает земля, сразу же можно было вспахать почву и начать посадку ягодника.

  Ну что, Юрий Семёнович Ламор, – повернулся он к молча стоящему перед ним парню, – пришло твоё время. Радуйся, – хлопнул он бывшего десятника по плечу. – Не передумал ещё заниматься ягодником, – с усмешкой подколол он молодого парня, на которого сделал ставку в этой работе. – Держись, – усмехнулся он понимающе, глядя на то, какими глазами тот смотрит на толпу народа, пришедшую с обозом. – На тебя смотрит если и не вся страна, то, по крайней мере, лучшая его половина.

  В лице своих лучших представителей, – кивнул он на буквально светящуюся счастьем жену парня, аккуратно держащуюся у того за спиной.

  "Вот что любовь делает с человеком. Парень аж светится", – улыбнулся он про себя, стараясь никак внешне ничего не показать.

  Конечно, это тебе не по землям амазонок шариться, добывая из болот дорогие штучки. Тут придётся хорошенько попахать, но зато занят будешь любимым делом.

  К весне тысячу десятин под посадку питомника сделаешь? – уже без следа улыбки на губах, серьёзно спросил он.

  – Сидор Матвеич..., – смутился тот, потупив взгляд. – Сделаю, – вдруг тихо и совершенно серьёзно ответил ему новый начальник стройки, подняв на него сверкающий взгляд.

  Ночей спать не буду, розгами лентяев пороть буду, работу в три смены организую, но к весне не менее тысячи десятин горельника подыму.

  – Вот и хорошо, – довольно кивнул головой Сидор.

  С каким-то рассеянно задумчивым взглядом он смотрел прямо перед собой на горельник.

  – Вот ещё что. Через месячишко дашь свои соображения что надо сделать для того, чтобы, опять же к весне расчистить ещё большие площади горельника. Техника, я думаю, у тебя будет. Так что, готовь кадры на новые машины, будем расширяться. Что по людям, тоже выдашь свои соображения.

  Думай вперёд, – рассмеялся Сидор, весело глядя в растерянные глаза парня. – Здесь у тебя в долине не тысяча гектар должны быть, и не две, а много больше. Так что, фронт работ у тебя впереди есть. Дерзайте вьюнош, – дружески хлопнул он парня по плечу, прощаясь.

  Давай, работай, – кивнул он на суетящейся вокруг народ. – Если буду нужен, я пока в крепости. До утра пробуду у вас точно. Если что, подходи.

   Глава 6. Князья.

  

   Подгорье.

   Прибытие в речной столичный порт Подгорного княжества внешне ничем не примечательной лодьи работорговца для всех заинтересованных лиц осталось незаметным. Вполне рядовое, даже заурядное событие для этого бойкого торгового места. Разве что подивились, что как-то не вовремя. Начало зимы, на реках вот-вот лёд встанет, на морях вовсю бушуют зимние шторма, а близкое дыхание тёплых течений с юга, огибающих с запада материк, никак не гарантировало, что в это время года устье реки ещё не замёрзло.

  Обычно рабов такие лодьи привозили ближе к весне, даже скорее ближе к лету, когда на морях кончался сезон бурь и морская торговля резко активизировалась.

  Впрочем, мало ли какие у работорговца могли быть дела. Особенно здесь, в княжестве Подгорном. Все знали, что Подгорные князья поддерживали с работорговцами весьма тесные, даже тёплые, дружеские отношения, активно пользуясь их услугами. И особенно в части поставок живого товара на своё знаменитое Торфяное Плато.

  У тех был даже особый статус в княжестве, не позволявший таможенникам самостоятельно досматривать суда работорговцев на предмет ввоза или вывоза чего-либо. А в припортовом районе был даже свой конец, который даже так и назывался "Рабская Горка", доступ куда, посторонним категорически был запрещён. Мало ли у кого имеются какие претензии к уважаемым гостям Подгорного князя. Поэтому покой их следовало поберечь.

  Князья Подгорные демонстративно выказывали работорговцам свой к ним интерес и уважение.

  Так что на то, что вечером того же дня по прибытию с борта морского ушкуя работорговца по хлипким трапам соскользнула на причал плотно закутанная в невзрачную серую ткань бесформенная фигура, вообще никого не заинтересовало. Таких серых бесформенных фигур в сгущающихся в речном порту сумерках была каждая вторая, если не каждая первая.

  Уж это-то было совершенно никому не интересно.

  А вот состоявшийся тем же вечером примечательный разговор в родовом замке правящего Подгорного князя, для заинтересованных лиц интерес бы уже представлял. Только вот подслушать его было некому. Преданность слуг Подгорным князьям, подкреплённая жестокими регулярными расправами над оступившимися, была воистину удивительна.

  – Так ты не считаешь, что это были наши старые друзья?

  Мягкий нежный голос своей сестры, наследной княжны Подгорного княжества Лидии, вывел Дмитрия из глубокой задумчивости.

  Последнее время Дмитрий, в силу известных причин, пребывал в постоянной хандре и нервическом злом раздражении, тяжело переживая пощёчину, полученную им от каких-то неизвестных нищих находников, так звонко щёлкнувших по самому тонкому месту князей. А именно по их кошельку. И особенно по кошельку самого княжича, размер и доля которого в общем бюджете княжества определялась исключительно успехами его работ на Торфяном Плато.

  И, казалось бы, касаться оно должно было исключительно его и его кошелька, ан нет. Резонанс от того что произошло пару месяцев тому назад, вроде бы как вполне обычного рядового дела, трудно было даже представить. Ну, подумаешь, ограбили князей. Ну и что. Мало ли где и кого грабят. Вполне рядовое дело казалось бы.

  Ан, нет. Известие что ограблены княжеские склады на самом Торфяном Плато оказалось подобно взрыву склада со взрывчаткой, как уже как-то было пару лет назад. И в этот раз дало совершенно неожиданный результат: резко упали, вчера казалось бы, совершенно незыблемые цены, по которым князья Подгорные вот уже десять последних лет поставляли своим постоянным заказчикам дорогие находки.

  Воспользовавшись невнятными слухами, купцы дружно снизили старую закупочную цену. И, не смотря на все приложенные позднее усилия, вернуться к прежним расценкам уже не получилось.

  Почему все старые покупатели решили, что раз князей Подгорных кто-то ограбил, значит, цены на предлагаемый ими товар следует опустить, для всех осталось тайной. Однако, сразу напрашивался вывод, что скорей всего купцы просто воспользовались удобным моментом и вступил в силу обычный корпоративный сговор.

  Как уж там было на самом деле, выяснить пока не удалось, но цены на поставляемый с Плато товар как рухнули вниз, так обратно уже не поднимались.

  Впрочем, купцам это мало чем помогло. Разъярённый неуступчивостью постоянных покупателей старый князь мигом прервал все ведущиеся переговоры и заморозил продажи на текущие полгода, в надежде, что к весне всё образуется. А нет, так можно подождать и ещё следующие полгода, в надежде, что всё придёт в норму.

  Аналогов поставляемых с Торфяного Плато товаров на континенте не существовало. А упорные попытки Берегового Союза и Северо-Западного Герцогства по развитию собственного производства аналогичных товаров, наталкивались на не менее упорное противодействие их усилиям со стороны Подгорных князей. И тенденции конфликта были таковы, что в ближайшем будущем вполне могли привести уже к открытому вооружённому конфликту.

  Случайная гибель ведущих специалистов, вербуемых из числа землян и занимающихся на местных заводах внедрением передовых норм производства, стала уже дежурным местом в дипломатических скандалах меж этими странами и княжеством. А регулярно подпитываемая не менее регулярными диверсиями на самих заводах, она практически ставила крест и на самом производстве. Что вынуждало хозяев производств с каждым новым разом всё более внимательно относиться к вопросам собственной безопасности и уже серьёзно вкладываться в охрану. И не только людей, но и самих заводов.

  Что в конечном итоге неумолимо сказывалось в цене товара и давало князьям Подгорным весомую выгоду в конкурентной борьбе.

  Теперь же всем стало понятно. Игры в одни ворота кончилась. И если князья не желают вылететь с рынка высокотехнологичного оборудования, теперь уже самим князьям Подгорным придётся серьёзно вложиться в охрану своего источника родового богатства.

  И халатности, допущенной княжичем в этой сфере, не было оправдания. Перспективы, открывающиеся перед ним на ближайшем родовом Совете, для Дмитрия были самые неутешительные. И что золотой ручеёк, текущий в его личный кошелёк в самом ближайшем будущем резко оскудеет, он уже ничуть не сомневался. Оттого последние дни и ходил рассеянный, чернее тучи.

  Дмитрий Подгорный невольно поморщился от собственных злых мыслей. В памяти тут же услужливо всплыли неоднократные просьбы сестры, требовавшей навести порядок в охране на Плато. Которые он с регулярным же постоянством пропускал мимо ушей.

  Теперь так не получится. Как это не неприятно было признавать, но сестра и в этот раз оказалась кругом права. Он действительно допустил непростительную халатность и пустил столь важное для семьи дело на самотёк, фактически забросив ведение дел на торфяниках и перепоручив его своим заместителям. Которые, беря с него пример, в свою очередь поступили точно так же, свалив все дела на нижестоящих, которые совершенно ни за что не отвечали. За что в результате он, лично он, и получил жестокую оплеуху.

  И от кого? От каких-то амазонок с трофейщиками, от недочеловеков ни на что непригодных.

  – "Какой позор!" – мысленно укорил он сам себя.

  – Димитрий, – донеслось наконец-то до него. – Я к тебе, кажется, обращаюсь. Ау! Проснись!

  – Я не сплю, – вздрогнул Дмитрий, возвращаясь обратно. – Просто задумался чуток.

  Как раз о том что это за личность такая Дмитрий Петров. Да ещё Александрович, – сердито добавил он. – Совсем охамели холопы. Уже и по отчеству требует себя называть. Поймаю, живьём шкуру сниму.

  – Димитриу, ау! – помахала у него перед лицом ладошкой Лидия.– Ты слышал что я у тебя спросила?

  – А? Что? – недоумённо глянул на неё брат. – Я что-то пропустил?

  – Ты пропустил мой вопрос, – суховатым тоном сердито отозвалась Лидия. – Я тебя спрашивала. Не считаешь ли ты, что тот человек, что представился твоему бывшему начальнику сортировочного лагпункта как Дмитрий Александрович Петров – и есть тот самый землянин, что пару лет назад ограбил нас с черенками шишко-ягоды?

  – Ах, это, – облегчённо отмахнулся Дмитрий рукой. – Нет, не думаю, – пожал он плечами. – Те были одиночки. А за этим чувствуется, стоит крупная серьёзная сила. Это или амазонки, на что явно указывает тип применённых волокуш для перевозки тяжёлых грузов, определённый нашими следопытами по оставленным следам, или же – правобережные трофейщики. Что более вероятно, если принять во внимание пол нашего главного фигуранта.

  Была б баба – ни малейших сомнений не было бы, что это дельце провернули амазонки. А раз задействован был мужик – то вполне могли оказаться и трофейщики.

  Всё определённо указывает на трофейщиков, – задумчиво пробормотал он себе под нос, снова погружаясь в задумчивость. – Хотя, в таком сложном деле торопиться не стоит. Подождём сведений от наших агентов и тогда будем решать. Где-то да всплывёт украденный товар.

  – Пока ты будешь ждать, и строить ни на чём не основанные догадки, я уж составила словесный портрет нашего пресловутого гостя. Со слов тех, кого твои шустрики не успели ещё на кол посадить из лагерной охраны и администрации, – сердито бросила она. – Ты слишком поторопился со своими расправами. Я чуть было не опоздала.

  Можешь полюбоваться, – бросила она ему в руки свёрнутый в рулон лист пергамента. – Жаль ты раньше с ним не встречался, – скупо усмехнулась она. – Иначе бы сразу признал былого гостя. Впрочем, – задумчиво посмотрела она на брата, – ты его не мог видеть. Ты появился гораздо позже.

  А вот тебе портрет того, кто украл у нас черенки нашей шишко-ягоды, – бросила она ему в руки ещё один свёрнутый в рулон пергамент.

  Дождавшись, когда княжич развернёт рулоны и сравнит портреты между собой, неуловимым жестом фокусника извлекла откуда-то из-под кресла пустую стеклянную бутылку и бросила её в руки княжичу.

  Ловко подхватив её, княжич, ещё больше посмурнев, мрачно уставился на этикетку.

  – Второй портрет составлен сразу после их первого посещения нашего замка, – сухо проговорила Лидия. – Бутылка – это их нам "подарок", ясно показавший, что они не остановятся. Кто доставил – так и не нашли. Не замечаешь портретного сходства? – мрачно поинтересовалась сестра.

  Хорошо же отблагодарила нас эта компашка за наш хлеб соль, – задумчиво глядя прямо перед собой, тихо прошептала она, – и за то, что принимали у себя дома. Сначала ограбили на сорок тысяч черенков драгоценнейшего растения, а теперь и вовсе...

  Ты подсчитывал понесённые нами убытки? – холодно взглянула она на поёжившегося под её сердитым взглядом брата.

  Судя по твоему растерянному взгляду, нет, – сухо оборвала она попытавшегося что-то сказать брата. – А вот я – да! И могу тебя поздравить, – сердито хлопнула она ладошкой по широкому подлокотнику кресла в котором сидела. – Если прошлый их набег нам обошёлся в пару синяков дядюшке и сорок тысяч потерянных черенков, которые через пяток лет, возможно, составят нам серьёзную конкуренцию на западных винных рынках, то в этот раз всё намного хуже.

  Черенки то ли составят, то ли не составят нам конкуренции – ещё не известно. По последним данным из Старого Ключа, дела у наших конкурентов в данном вопросе идут не особо ахти. Откровенно плохо, следует сказать. Наша агентура хлеб свой не зря ест. И вполне может так получится, что мы напрасно на их счёт беспокоимся.

  А вот с украденным у нас железом – всё более чем серьёзно.

  Цены упали на наш товар. И поднимать их купцы не спешат.

  И если мы не начнём наконец-то шевелиться, все решат что нас можно безнаказанно грабить. Последствия ты сам можешь себе представить.

  Довольно! – с неженской силой треснула она стиснутым кулачком по подлокотнику кресла. – Эта невинная шутка с представлением этого Димона Счастливчика нашим боярином слишком дорого нам обошлась.

  Тридцать семь тракторов в разной степени комплектации. Тридцать семь! Плюс сюда же один на ходу, вообще в рабочем состоянии, который прежняя лагерная администрация использовала в качестве тягача. Итого – тридцать восемь!

  Сто двадцать танковых моторов на сумму более пяти миллионов. Из них дизельных – целых восемьдесят пять штук! Двести сорок танковых пушек! В прекрасном состоянии! Каждое орудие не менее чем по восемьсот золотых! Ещё две сотни! Один танк на ходу! Ещё двести пятьдесят тысяч! Масса запчастей, как к танкам, так и к тракторам! Целый склад снарядов, с потенциально возможным запасом выплавляемого из них тола где-то в размере ста пудов! Уже выплавленный и расфасованный по брикетам тол. Два пуда! Оружие! Добытое из разбитых танков самое разное стрелковое оружие во вполне рабочем состоянии!

  И три железнодорожных эшелона, общим числом более сотни грузовых платформ, которые утопили где-то в болоте. И мотодрезина! Пропавшая бесследно мотодрезина, стоимостью не менее чем в сто сорок тысяч!

  Тебе подсчитать, во что нам в итоге обошёлся этот твой нечаянный налёт? Или сам управишься? – пылающие гневом глаза сердито глядели на съёжившегося, чувствовавшего несомненную свою вину братца.

  Княжич чувствовал себя окончательно раздавленным.

  Последние полгода сестра не раз пеняла ему на царящий в лагерях бардак и требовала навести порядок. Да у него как-то всё за делами не находилось на это времени. И вот доигрался. Их ограбили. И ладно бы амазонки или трофейщики, те серьёзные люди, с которыми не раз уже приходилось серьёзно схлёстываться. А то ведь какие-то одиночки, нищеброды земляне! К тому ж, как оказалось когда-то уже доставившие им серьёзные неприятности.

  – Не менее семи миллионов! – окончательно добил его гневный голос сестры. – Семи, идиот! И это лишь по самым скромным, заниженным подсчётам. А приведи мы всё украденное в рабочее состояние. Хотя бы как тот же лагерный тягач. И продай с умом. Так сумма уворованного увеличится втрое!

  Миллионов! – заорала она на брата в полный голос. – Не серебром, золотом! Золотом, идиот! Золотом! Двадцать миллионов безвозвратных потерь, идиот!

  Значит так, – мгновенно успокаиваясь, спокойно проговорила Лидия, словно выплеснувший наружу крик души вымел из неё весь гнев. – Завтра же берёшь своих собутыльников, всех, до последнего, и отправляетесь на Плато наводить порядок. И покуда у вас вся лагерная машина не будет работать как часы, не возвращайся.

  А дружкам своим передай, – внешне совершенно бесстрастно проговорила княжна. – Что если завтра вечером кого из них увижу в замке или в городе, бегающими за юбками или пьянствующими по кабакам, или вообще увижу, – неприятно улыбнулась она, – посажу на кол.

  Просто и незамысловато. Ничего не спрашивая, не слушая никаких объяснений, слёз, оправданий. Просто посажу на кол.

  Не посмотрю ни на род, ни на связи, поступлю так, как поступил этот их купленный барон де Вехтор. Посажу жопой на кол. И я это сделаю.

  Это относится и к тебе, – глянула она своими прекрасными голубыми глазами, казалось в саму душу, замершего в ужасе княжича.

  Такой взгляд он знал. Теперь княжна не шутила и теперь она сделает что сказала. А ему, чтобы вернуть обратно её расположение, или хотя бы вернуться обратно в этот замок с того Плато, ему придётся теперь серьёзно потрудиться. Очень серьёзно.

  Всё! шутки кончились. Такую пощёчину княжна никому не простит.

  Двадцать миллионов, – тихо шептали его немеющие губы. – Двадцать миллионов.

  Это же...

  Это уже ничто, – жёстко отрезала Лидия. – Их уже нет и никогда не будет. Что с воза упало, то пропало. И тебе придётся очень серьёзно постараться, чтобы вернуть хотя бы часть.

  Получится – твоё счастье. Нет – не обессудь. Размер и цену платежа ты знаешь.

  Ледяной озноб пробежал по позвоночнику княжича. Сестра уже не шутила. Как наследная княжна она имела полное право на подобную расправу. И судя по той ярости, с которой она восприняла известие об их ограблении, шутить она в таком деле не будет. А вот это было серьёзно.

  И сил, и власти ей достанет сдержать своё слово. Власть медленно но верно уходила из рук стареющего князя Гёргия I Иоанновича, перехватываемая изящными крепкими ручками молодой княжны. И теперь слово княжны Лидии Подгорной во многих вопросах значило порой много больше, чем слово даже самого старого князя.

  Многих это удивляло, но не Дмитрия. Особое отношение старого князя к своей племяннице ему было хорошо известно.

  И ещё. В своё время ему хватало ума понять одну вещь. Ума, характера и решительности, его сестре было не занимать, и не ему с его разгильдяйским отношением ко всему на свете было становиться у неё на пути. Сомнёт. И княжич это всегда знал. И потому никогда против своей сестры не интриговал, хоть некоторые дураки из его ближайшего окружения к тому не раз его подбивали. Слава Богу. Хватило ума не послушаться дураков.

  Теперь же всё окончательно встало на свои места. Если он хотел жить, следовало подчиняться. В княжестве окончательно родился новый Хозяин – княжна Подгорная Лидия I.

  Об этом никто ещё не знал. Но что старый князь Гёргий I имеет к этому самое прямое отношение, Дмитрий больше не сомневался. Все непонятки последнего времени окончательно встали на свои места. Подгорное княжество стремительно превращалось в Подгорную Империю. Путь впереди будет долгим, но первые шаги уже решительно сделаны.

  И если он не хотел вылететь из стремительно несущегося в будущее семейного поезда, ему следовало пересмотреть своё отношение к труду. И на благо семьи, и на благо будущей Великой Империи. И на своё личное благо...

   Устои...

  Рабская Горка с огромным красивым замком для семей работорговцев столичного города Подгорного княжества, место «Вечного» их обитания, этим днём принимала необычного гостя, которого здесь не видели, наверное, последние лет двадцать. Раньше бывало, не раз и не два в год, и в обязательном порядке по большим праздникам, Рабская Горка посещалась Подгорными князьями, у которых были давние и тесные деловые связи с населявшим эту горку людом. Но вот последние лет двадцать, при жизни нынешнего главы государства князя Гёргия I-го, Подгорные князья, ни разу не посетили Рабскую Горку официально.

  Хотя, чего уж там лукавить, каждый нищеброд в городе знал о том, что втайне князья Подгорные поддерживали с работорговцами самые тесные деловые и дружеские связи. Чему со всей определённостью заявляло огромное количество рабов на разных государственных производствах по всему княжеству. Начиная от сбора шишко-ягоды на ягодных плантациях и кончая работами в ледяных водах Торфяного Плато.

  Без серьёзной поддержки обитателей Рабской Горки такое было не возможно.

  – Рушатся вековые устои, – сухой, дребезжащий старческий голос едва слышно раздавался в сумраке, царящем в одной из многочисленных комнат замка.

  Возле разожжённого, больше для комфорта, чем для тепла камина, в глубоких, словно проваленных внутрь старинных, ещё времён Малонгарской Орды креслах сидели два старика. Князь Подгорный Гёргий I и Бен Урбан де Войт.

  Де Войт – глава и бессменный руководитель небольшой, сплочённой колонии местных работорговцев. Хорошо известный в деловых кругах княжества за хваткий характер, мстительность и хорошую, долгую память, он был князю нужен.