Текст книги "Славный город Старый Ключ (СИ)"

Автор книги: Анатоль Нат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

  Мерзкий подлый старикашка. Иначе и нельзя было назвать скрюченную в три погибели фигуру старого, высохшего от времени человечка, скорчившегося в кресле.

  – Нас больше не уважают, – тихо проговорил тот же старческий голос. – Две недели назад, в собственном доме в Великом Устьюге в низовьях Лонгары убит мой внук Ёсислав Цандер. Ты, князюшка, его знаешь под бытовым именем Ёся.

  – "Ну да, – мгновенно раздражаясь, подумал старый князь. – Ёсислав, как же. Ёська! Неправедно взявший расширении Слав и поставивший сам себя на уровень князей, не имея на то законных прав. И не скажешь ведь такого старому пню в глаза, если не хочешь навсегда испортить отношения с этим наглым семейством. А испортишь, как тогда дело своё на Торфяном плато вести. Без всё новых и новых партий рабов нам не обойтись.

  Без постоянного подвоза свежего живого товара дело наше замрёт в тот же миг. Смертность слишком большая. Совсем обнаглел, старая гнида, ещё и тыкает", – с привычно бессильной, устоявшейся за прошедшие годы злобой подумал старый князь.

  Скорая смертность среди рабов на Плато была его давней неизбывной головной болью. И сколько он ни пытался исправить положение, никак не получалось. Многочисленная ж его родня, ответственная за ведение там дел, самым наглым образом игнорировали его прямые указания по созданию более человечных условий проживания рабов, для предотвращения их ненормально скорой гибели.

  Родной племянник Дмитрий, кому было поручено вести там дела, просто пустил всё на самотёк, забросив введение дел, и ничто не могло его в том поколебать. Может, если только кроме сестры...

  А других, на кого можно было бы опереться в столь тонком деле, не было. Правда, последние дни что-то странное произошло с наследной княжной. Она резко пересмотрела свои же собственные взгляды на человеческий материал и, судя по вдруг активно зашевелившемуся Дмитрию, ей удалось сделать то, что ни у кого за всю жизнь Дмитрия так и не получилось. Она каким-то образом заставила Дмитрия работать.

  – "Толковая смена растёт", – с удовлетворением подумал старый князь, мысленно поставив племяннице жирную галочку.

  Он ничуть не обольщался в причинах столь бурной активности племянника. Княжна взяла его за тонкое место и пригрозила. Чем пригрозила – понятно. Своей любимой игрушкой, колом. А зная, что у той слова никогда не расходятся с делом, в успехе миссии нынешней бурной активности племянника можно было не сомневаться.

  – Надо найти и примерно покарать святотатца, посмевшего поднять руку на нашу семью. Раньше такого в мыслях ни у кого не было. И мне бы хотелось понять причины, по которым подобное стало возможным, – кольнул Бен Урбан старого князя ледяным взглядом из-под густых, насупленных бровей.

  – "Старая гадюка так и норовит ужались, – лёгкий холодок пробежался по спине князя. – Любого, кто ближе окажется. Всё неймётся старой змее. Никак не забудет времена былой молодости, когда от одного имени Цандеров целые княжества приходили в ужас. Не понимает, что времена необратимо изменились, и былого страха уж нет. Взошли посеянные ими семена ненависти. Люди другие и время упущено. И взращённая усилиями Цандеров ненависть к их семейству зачастую перевешивает любые возможные последствия.

  – По уму, так старому начинать надо по новой, а сил былых уж нет.

  – И некому, – мрачно констатировал он. – Вот и внучка, какой-то добрый человек прибрал. Большая гнида была. Жаль, что у самого руки коротковаты оказались".

  Князь откровенно лукавил, даже сам с собой. Не были у него коротки руки. Боялся он старого работорговца. До колик боялся. Вот истинная причина была того, что никогда ранее не трогал он семейства Цандеров. Слишком много у него было завязано серьёзных экономических интересов на эту семейку. И он мог много чего про себя думать, но на практике был их самым верным и преданным другом. Совместно наживаемые деньги на людской крови связывали две семьи крепче стальных канатов, которые по слухам недавно появились в продаже где-то на югах.

   Свадьба. Подготовка

  Что можно отложить ненадолго, обычно откладывается навсегда.

  Эту незамысловатую истину правящий Герцог небольшого поречного баронства Гарс, Генрих Первый фон Гарс, более известный в узких деловых кругах под своим настоящим именем как просто Генрих фон Гарс, знал очень хорошо. Поэтому, с его стороны были предприняты воистину титанические усилия к тому, чтоб под любым благовидным предлогом отложить хоть ненадолго день проведения свадебного обряда, и попытаться хоть как-то повлиять на саму возможность его проведения.

  Получалось плохо. Точнее – не получилось. Вся родня словно с ума посходила, спеша устроить желанную свадьбу, и словно ночные мотыльки, торопящиеся к огню, с железным постоянством рубила на корню все попытки Герцога воспрепятствовать свадьбе. Никто не видел и не слышал ничего, что хоть как-то могло помешать долгожданному союзу или шло бы в разрез с их чаяниями. Никто ничего не учитывал. Все слова Генриха, призывавшие родню одуматься и остановиться, и ещё раз, снова подумать над самой возможностью объединения с Подгорным княжеством, падали в пустоту, словно вода в сухой песок.

  Маячивший впереди венец Императора Срединной Империи и сама возможность стать членами семьи Императора, застилала этим дуракам глаза. Словно тетерева на току они не желали видеть ничего вокруг. И что, по крайней мере, есть ещё одна заинтересованная сторона в этом союзе, уже со своими интересами, отличными от других будущих родственников, не интересовало похоже никого, что в полной мере отражало истинное отношение большинства родственников к одному из главных действующих лиц данного торжества. В глазах родни он был полное ничтожество, неспособное даже на то чтоб самостоятельно поучаствовать в свадьбе, даже в качестве одного из главных действующих лиц. Полное ничтожество, одним словом. С мнением, которого не стоило и считаться.

  Ничто никого не интересовало, кроме одного: "Свадьба! Скоро будет свадьба".

  Единственной поблажки, которой смог добиться от родни Генрих, это немного сдвинуть срок проведение заключительного обряда венчания в столичной церкви Подгорного княжества, на самый проклятый день года, на первое мая – сатанинский день.

  Хоть как-то отомстить ненавистной невесте.

  Но что удивительно, что невеста, что родня встретили подобный сдвиг сроков с удивившим Генриха восторгом, ввергнув на короткий срок фон Гарса в настоящую депрессию.

  Что больше всего насторожило фон Гарса – лёгкость, с которой другая заинтересованная в торжестве сторона, князья Подгорные, решительно пошла на столь серьёзный сдвиг сроков. Перенести торжество со дня весеннего равноденствия на первый день мая? Для такого в семье князей Подгорных должно было что-то серьёзно сдвинуться.

  И это настораживало.

  Впрочем, гадать можно было долго, да так и не получить никакого ответа. Не хватало данных для анализа и получения правильных выводов.

  Если только самому не проявить инициативу и не выйти на человека, не раз уже сыгравшего серьёзную роль в судьбе герцога.

  Мысли герцога последнее время всё чаще и чаще возвращались к мысли о необходимости нанести визит или ещё, каким-либо образом организовать встречу со столь нужным ему человеком.

  – Хабибуллин!

  Повернув голову в сторону входной двери, правящий Герцог баронства Гарс терпеливо ждал, когда из-за плотно прикрытых дверных створок отзовётся так хорошо знакомый ему голос.

  Вместо ответа, дождавшись когда в комнату неслышно просочилась чья-то невзрачная сутулая тень, едва слышным голосом, звук которого терялся уже в паре шагов от себя, прошептал:

  – Ринат Маркович, а не напомните ли вы мне о вашем дальнем родственничке. Некоем Ярославе Сатине, сам себя называющим Верховным Ханом Поречной орды. Помнится, вы намедни упоминали, что он ваш какой-то дальний родственник?

  – И что? – прошелестело едва слышно из дальнего тёмного угла. – Да, есть такой самозванец. Сам себя назначил Верховным Ханом Поречной Орды и думает, что и все остальные так будут считать.

  Он ошибается.

  В тихом шелестящем голосе своего тайного советника герцог с удивлением обнаружил едва слышимые нотки скрытой издёвки, которые его советник и не думал скрывать. Но, это было неважно. Сейчас важней было другое.

  – Мне не важно, ошибается он или нет, – едва слышно отозвался герцог. – Помнится, вы говорили, что этот ваш родственник на какое-то время переселился на границу с ящерами в связи с какими-то действиями лесовиков возле его наследного имения. Вот меня и заинтересовал один вопрос.

  Не будет ли ваш родственник столь любезен, что организует нам встречу с одним человеком из того города, где он на время..., – ехидно подчеркнул герцог, – обосновался?

  – Если вы имеете в виду...

  – Без имён, – жёстко оборвал его герцог. – Не забывайте где мы и кто мы. И в каком качестве здесь находимся. Кругом враждебное окружение. И дружественным нам оно не будет никогда.

  И как бы вы ни выискивали малейшие щели по углам комнаты, в то, что здесь нет тайных слуховых отверстий и скрытых полостей в стенах, я не поверю никогда.

  – И правильно сделаете, – прошелестело едва слышно в ответ. – Тогда, может, прогуляемся в парк? Ночь. При свете луны на светлом фоне недавно выпавшего снега любой бугорок издалека заметен. Чужой не подберётся.

  Помолчав, герцог долго молча смотрел в сторону тёмного окна, выводящего как раз на упомянутую южную парковую сторону княжеского дворца, фрамуги которого тускло освещала недавно взошедшая луна.

  – А что, это мысль, – негромко вдруг рассмеялся он. – Ну что ж, господин Тайный Советник, пожалуй, пройдёмся, – резко поднялся он из удобного, проваленного посередине кресла, в котором последнее время полюбил сидеть.

  Думаю, ночная прогулка по зимнему парку всяко приятнее долгих сидений у зева камина на сквозняке.

  Тем более, когда через широкое зево трубы так хорошо слышно, о чём мы тут с вами толкуем, – с мрачной, иронической усмешкой уточнил он.

  У-гу-у, – на манер филина негромко гугукнул он в широкое зево камина.

  Прислушавшись к вою зимнего ветра в вышине, задумчиво покачал головой.

  – Ну, вот. Поди, определи, есть там кто, или это лишь ветер свистит. Так что, друг мой, пойдём, прогуляемся в сад. В такую чудную ночь так и тянет пройтись на свежем воздухе.

  Подхватив с кресла, стоящего у двери небрежно брошенный на спинку тёплый, подбитый мехом чернобурки герцогский плащ, фон Гарс в сопровождении своего Советника покинул гостевые комнаты. В тишине оставленной комнаты слышен был лишь звук стреляющий искрами дубовых поленьев, сидеть и смотреть на сгорание которых герцог так любил.

  Не прошло и пяти минут, как герцог покинул комнату, как из-за плотно прилегающей к стене центральной декоративной панели резного морёного дуба, с изображением сцен графской охоты, тихо выскользнула невысокая щуплая фигура.

  Тайная служба князя, ревностно исполнявшая приказ старого князя присматривать за будущим родственником, даже на ночь не оставляла будущего мужа своей княжны без самого пристального внимания.

   Сгорбленная худенькая фигура тайного слухача неслышно растворилась в ночных сумерках тёмных коридоров княжеского замка.

  Если в комнате есть тайная ниша для подслушивания, расположенная чуть ли не по середине комнаты и дающая прекрасную возможность подслушать ведущиеся в покоях разговоры, то зачем кому-то лезть в грязную каминную трубу. Зачем пачкаться в саже и оставлять после себя ясно видимые следы пребывания, когда есть такое великолепное насиженное место.

  Жаль только, что в этот раз герцог был слишком осторожен, и большую часть интересного разговора слухачу подслушать не удалось. Ну да не беда. И того что было услышано, было достаточно князю чтоб сделать вполне очевидные выводы.

  Герцог не оставил попыток проводить собственную независимую политику. И будущий династический союз не будет столь безмятежным, как старому князю хотелось бы. Молодой герцог уже начинал показывать зубки. И это следовало учесть во всех будущих раскладах.

  А то, чего он не расслышал, с кем там герцог собирался встречаться, так какая разница. Кто они все против князя Подгорного. Пыль на ветру – ничто.

  Тёплое чувство причастности к большой тайне недолго грело щуплое тельце княжеского слухача. Медленно остывающий на лёгком ночном морозце труп неизвестного, ещё до рассвета надёжно был спрятан на задках скотного двора в заброшенном пересохшем колодце. Тихо сброшенное туда людьми герцога, перехватившими в коридорах замка неосторожного служку, тело слухача так и не было никогда найдено, заваленное сверху брошенной вслед большой копной загаженного конскими каштанами сена с конюшни, пропажу пары охапок которого никому и в голову не пришло расследовать.

  Пропажа же мелкого служки из тайной стражи князя, в поднявшейся суете подготовки к близкой свадьбе, тоже осталась незамеченной. Кому он был интересен.

  Скрывать следы своих преступлений люди герцога умели много лучше обленившихся за последнее время волкодавов стареющего князя. Привыкшие у себя дома к безнаказанности и отсутствию врагов, в какой-то миг они потеряли хватку, лишив своего хозяина важнейшей информации.

  Когда власть переходит из рук в руки, из некогда крепких, а ныне слабеющих рук старого князя в хваткие, уверенные ручки молодой хозяйки, всякие возможны всякие случайности.

  В том насколько серьёзно они прокололись, старой княжеской гвардии ещё предстояло убедиться.

   Глава 7. Приморье.

  

   Заводской полигон.

  Со времени его последнего здесь появления, на военном полигоне под стенами литейного завода, прошло уже довольно много времени. Так что, Сидор, хоть и ожидал увидеть здесь нечто подобное, всё одно был искренне удивлён произошедшими за последний год метаморфозами. Бывшее картофельное поле, «временно» занятое под испытания чёрных тачанок, со временем превратившихся в пулемётные броневики, теперь уже официально числилось на заводе как «Опытный полигон для испытаний новой техники». И в таковом качестве его и собиралось в дальнейшем использовать.

  "Нет ничего постояннее временного" – древняя народная мудрость, каковой и следовало утешаться.

  А под столь необходимые жителям окрестных деревень картофельные поля, к несказанному удовольствию хозяев, были вырублены и раскорчёваны новые участки леса по соседству с жилыми домами работников завода, значительно большего размера.

  Теперь литейный завод уже не был маленькой куцей крепостицей, вдали от обитаемых людских земель, со всех сторон окружённой вековым бором, с редкими проплешинами когда-то заброшенных полей. Теперь это был обширный, укреплённый со всех сторон укрепрайон с мощной крепостью посередине и многочисленными хорошо укреплёнными деревеньками по периметру полей. И опытный полигон в этой длинной череде укреплений занимал центральное важное место.

  И стоило Сидору сюда только попасть, как последние мысли об оставлении этих благодатных мест, мигом вылетели из головы. Сколько на это всё благоустройство было затрачено труда, не хотелось даже думать. А бросать? Вот уж нет...

  Свой труд, тяжёлый упорный труд нескольких тяжёлых лет разбазаривать за просто так Сидор был не намерен. Поэтому в планы на переселение следовало внести важное уточнение.

  Никаких переселений. Всемерное развитие и защита и собственного промышленного пояса, чтоб теперь их отсюда и пушкой нельзя было выбить. И все дела следовало вести исходя исключительно из данных установок.

  Если б Сидор знал, что Ведун приедет сюда на завод не специально повидаться с ним и снять возникшее между ними напряжение, а посмотреть на диковинку, на танк, как тот первым делом заявил, его бы сейчас здесь не было. Чего ноги топтать ради какого-то праздного любопытства скучающего бездельника.

  За прошедший год отношение его к Ведуну претерпело весьма существенное изменение, выражавшееся пока лишь в одном, но крайне серьёзном для Сидора моменте. Сидор к нему охладел. И былой теплоты и дружеского расположения к этому человеку не испытывал.

  Видимо и Ведуну сильно изменившееся отношение к себе Сидора не было тайной. Наверное, он тоже тяготился этим, раз первое, с чего он начал разговор после первых приветствий и наглого заявления диковинках Ключёвского Края, было: "Не обижайся, Сидор, но ты не прав".

  Без подготовки, без объяснений, в чём дело, или хотя бы о чём он говорит, или что имеет в виду, первые слова Ведуна были: "Сидор, ты не прав".

  Так и хотелось запулить в ответ матом...

  – В чём? – холодно глянул на Ведуна Сидор. – В чём я неправ? Поясни, раз уж начал.

  – В таком отношении ко мне.

  – Как аукнется, так и откликнется, – холодно отрезал Сидор.

  – Если ты про того козлика, что сам навязался вам этим летом в проводники по Правобережью, то зря обижаешься.

  – Да неужели? – насмешливо фыркнул Сидор.

  – Он работал по информации, полученной Советом от групп наших поисковиков на том берегу и сделал всё что мог. Нельзя его обвинять в том, чего он физически мало что мог сделать.

  – Ты знаешь, – повернулся к нему всем корпусом Сидор. – А мне неинтересно, чем думал и по какой наводке работал твой человек. Ваня, он твой человек! И он плохо работал. Понимаешь, Ваня, плохо. Из-за него мы потеряли уйму времени. А мы и так очень поздно отправились в ту экспедицию, будь она неладна. Чуть ли не под осень. И в том нашем положении, нам каждый день был на счету.

  – Ну скажи, что не знаешь, что у самого информации с гулькин нос, что не владеешь вопросом – базара нет. Разойдёмся как в море корабли и без претензий друг к другу. Но он же гонял наш отряд из одного края Пустых земель в другой. И везде натыкался на уже занятые кем-то места, которые по его информации должны были быть свободные.

  Он даром потратил наше время, Ваня. И сам даже этого не понял. И если б Димон решительно не пресёк эти его бестолковые шатания туда-сюда, ничего бы этим летом мы бы там не нашли. И ничего бы из того, что Димон этим летом привёз, у нас бы не было.

  Мы туда не на туристическую прогулку отправились, Ваня. Работать! Работать Димка туда отправился!

  И всё что мы нашли, Ваня, мы нашли не благодаря, а вопреки усилиям твоего проводника. Вопреки, Ваня!

  Извини, но или ты нас за серьёзных людей не считаешь, или ведёшь двойную игру. Ни тот, ни тот вариант нас не устраивает.

  – А информация по Паше вас больше не интересует? – холодным голосом полюбопытствовал Ведун.

  – Интересует, – кивнул головой Сидор. – Очень интересует. Только почему-то от амазонок мы получали и получаем больше, и более достоверную информацию, по тому же Паше, чем от тебя. Тебя это не настораживает, Иван? Я бы на твоём месте серьёзно задумался, что это у меня за источники такие, которые поставляют мне столь куцую и недостоверную информацию.

  – Пашу перевели, – коротко отозвался Ведун, никак больше не прореагировав на слова Сидора.

  – Угу, – понимающе хмыкнул Сидор. – И чего? Собственно, этого и следовало ожидать. Хорошо, что не казнили сразу дурака такого, как я, честно скажу, думал. Уже – хлеб.

  И что ты хочешь за сведения: "Куда?" – ядовитым тоном поинтересовался он.

  – Ничего, – пожал Ведун плечами. – Ровным счётом ничего. Кроме разве того, что ты теперь знать будешь, что не вся информация от Ведуна туфта полная.

  – О-о-о, – ёрнически восторженно протянул Сидор. – Как мило. Стоило только прижать, как ты сразу в рифму заговорил. Интересно девки пляшут.

  – Короче, – поморщился недовольно Ведун. – Он теперь находится в поморском концевом сборочном лагере на берегу Северного моря. В том лагере, откуда производится окончательный вывоз собранного с Плато товара.

  – Фьють, – обречённо и протяжно свистнул Сидор. – Пи...ц! Похоже, теперь нам его не достать.

  – Похоже, что кое-кто из лагерной обслуги всё же заметил, что Паша слишком часто общался с неким боярином Петровым, – раздражённый что его перебили, отозвался на его свист Ведун. – И что вёл с ним слишком частые и долгие доверительные беседы.

  Он оставлен для наживки. На тебя или на Димона, если ты ещё не понял.

  Чё тут понимать-то. Козе понятно, – раздражённо передёрнул плечами Сидор. – Стоило лишь залезть князьям в карман, как княжна мигом разобралась, кто попал в её сети, и почему ограблен именно тот лагерь, а не какой другой.

  Весной вас там будут ждать, – тихо проговорил Ведун, в упор глядя на него.

  По сведениям из княжеского замка, они вас просчитали. И никакого восстания весной, на день весеннего равноденствия – не будет.

  А если и будет, то кончится всё однозначно. Рабов, что возьмут в руки оружие просто вырежут, чтоб не буянили, и завезут новых. С этой целью старым князем ведутся интенсивные переговоры с кланами работорговцев с Рабской Горки и по весне планируются крупные поставки живого товара на Плато. Так что, лето Паше не пережить. Или сам умрёт, или его уже будут ликвидировать.

  – А весной нас там, так и так не будет, – не менее тихо и холодно отозвался Сидор, глядя Ведуну прямо в глаза. – Если интересует почему, так уж и быть, по старой дружбе отвечу.

  Ищи самоубийц на поле чудес в стране дураков. То есть на том самом вашем Торфяном Плато.

  И на Паше мы поставили крест. Паша зарвался. Бежать надо было сразу, тогда, когда была к тому малейшая возможность. Прошлой осенью она была. Сейчас – уже нет. Весной – тем более. Нашими наличными силами освободить Пашу не-воз-мож-но, – чётко, по слогам, сухо проговорил Сидор.

  У нас нет для этого ни сил, ни возможностей.

  Ещё этим летом, до Димкиного нападения на сортировочный лагерь в болотах, его можно было бы или выкрасть, или просто выкупить у лагерной администрации. За деньги! Осенью – он мог свободно уйти с Димоном. Теперь – нет. Нет шансов. Среди администрации лагерей свирепствует княжеская безопасность и шансов вытащить оттуда кого-либо – нет.

  Мы тщательнейше проанализировали, что мы можем сделать, и пришли к однозначному выводу, сейчас мы ничего сделать не можем. Потом – не знаю. Но, на эту весну – мы пас.

  – А как же шахта? Как же Пашина серебряная шахта? – чуть склонив голову к правому плечу, Ведун безмятежно, словно это его и не интересовало, наблюдал за реакцией Сидора.

  – Так и знал, что тебя интересует в первую очередь серебро и ничего более, – с кривой гримасой на лице отозвался Сидор. – Но должен тебя огорчить. У того серебра есть свой хозяин и он не хочет чтоб его рудник трогали вообще. Ни сейчас, ни потом, ни когда-либо ещё. Его хозяин сейчас вне доступа – сидит в лагере далеко на севере и ему это нравится. А кто за рудником присматривает здесь – я не знаю. Паша развёл такую секретность, что я уже ничего не знаю. Сначала – тот, потом – этот, а теперь – вообще ничего не понятно. Кто, что – засекретился так, что ничего не онятно.

  И знать не хочу, – сердито отрезал Сидор. – Мститель хренов.

  Поэтому – нафиг-нафиг. И Пашу, и серебряную шахту его. И месть эту глупую князьям Подгорным, из-за которой он остался в лагере в глупой надежде поднять восстание, тоже нафиг.

  Какое восстание? Среди кого? Среди забитых, потерявших человеческий облик рабов? Не смеши меня.

  Лидка Подгорная ему так подымет,– весьма двусмысленно и сердито съехидничал он. – И восстание подымет, и всё остальное.

  Кольев у неё в достатке и что делать с ними, лично она знает прекрасно. Так что Пашу она быстро подымет, только дай ей повод.

  Кстати, – вдруг как-то устало и равнодушно проговорил Сидор. – Все оставленные Пашей кроки и описания по месту расположения месторождения и шахты – туфта полная. Там, где он указал, серебра нет, не было и не могло быть. Дважды проверено. И геологические породы в том месте указывают, что и быть его там не могло. Хоть мы и неважнецкие геологи, но это точно установленный факт. Не веришь, сам убедишься, если Паша даст добро на открытие доступа к своей шахты. Сам пожелаешь проверить – не вопрос. Готов немедленно передать тебе все указивки Паши по месту её расположения. Дерзай! Собирай экспедицию и отправляйся проверять, есть там что, или нет. Но без нас. Мы в этом деле больше не участвуем. С нас хватит.

  – А чё так резко то? – заледеневшим голосом холодно полюбопытствовал Ведун.

  Видно было, что решительность Сидора, с которой тот отказывался от такой ценности как серебряная шахта, произвели на него впечатление. Причём, самое неблагоприятное.

  – В чём дело? Нельзя ль поподробнее?

  – Да в том, что мы уже вложились в эту Пашину шахту, – чуть ли не взбеленился Сидор. – Лошадей специальных горных, для работ и путешествий по горным склонам прикупили. Деньги за них вывалили немалые. Амуницию подготовили для тайной транспортировки серебра или серебряной руды. Тут уж как получилось бы.

  – И чего? Сунулись с проверкой, чтоб наверняка. А на оговорённом Пашей участке и следа рудника нет. Вообще никаких следов, никаких разработок нет. Вообще! Ничего! Ни следа! Нет!

  – И сразу же после этого влетели в ловушку с рыцарями. Думаю, тебе не надо говорить что это была ловушка на нас, а не на рыцарей?

  – Думаю, нет, – прищурив глаза, Сидор злобно зыркал на невозмутимого Ведуна.

  – Второй раз за один сезон мы влетаем в ловушку и лишь чудом из неё без серьёзных потерь выбираемся. Хотя, это как считать. Чё это я, – помрачнел он. – Какое тут чудо.

  С этими рыцарями вообще паскудно всё получилось. Из бывших у нас этой осенью двух с половиной тысяч амазонок мы потеряли четыре сотни. Четыре! И ещё к тому около сотни своих егерей. Пятьсот человек! Целое кладбище! И ради чего?

  Ради чего мы положили под Сатино всю третью сотню амазонок, порубленных крупнокалиберным пулемётом, и пять десятков наших егерей? Я сам там чуть не остался.

  Полторы сотни наших людей! Наших, Ваня. Ради чего?

  Ради того, чтобы какие-то совершенно безразличные нам люди, рыцари, могли сказать, что они выполнили свои обязательства перед городом Старый Ключ? Бред, – тихо фыркнул Сидор себе под нос. – Скажи кому, засмеют. Нашими руками и нашей кровью чужие нам люди обделывают свои тёмные делишки, а мы получаем с того гулькин х..., – запнулся он, – гулькин нос, – поправился Сидор.

  – Ну, не совсем чужие, – флегматично поправил Сидора Ведун. – А кое-что и ты с ребятами с того получили. Не надо грязи.

  Новый свой статус в городе после взятия штурмом Сатино-Татарского компания получила? – холодно глянул он прямо в глаза Сидора. – Получила, – сам себе кивнул Ведун головой. – Теперь с вами считаются? Считаются.

  Чего тебе ещё надо?

  – И за это заплатили своими жизнями пять сотен наших людей? Отличных парней и девчонок? – тихо проговорил Сидор. – Ты думаешь, мне это надо? Ты думаешь мне надо такой кровью получать какой-то статус?

  – Я думаю, что не будь этого, сейчас бы собственник золотого рудника в предгорьях Большого Камня, некий барон де Вехтор со товарищи, поменял бы своего хозяина, – ледяным тоном отозвался Ведун.

  – Это ты о чём? – медленно, прищурив холодом блеснувшие глаза, совсем тихо переспросил Сидор.

  – Не о чём, а о ком, – не менее холодно отозвался Ведун, глядя ему прямо в глаза. – О бароне Сидоре де Вехтор, со товарищи. Думал, такая тайна долго будет оставаться таковой? Да ещё учитывая количество вовлечённых в твоё предприятие людей и нелюдей?

  Даже не смешно

  Копался бы в своей золотой шахте один или со своими ближними друзьями, никто б ничего и не заметил.

  А когда у тебя на добыче золота работают тысячи пленных ящеров, которых охраняет не менее полутысячи амазонок и чуть ли не сотня твоих собственных егерей, о тайне своей можешь спокойно забыть.

  Так что проблема, с которой ты столкнулся во время штурма своего Сатино, когда тебя там, в горах здорово пощипали, это лишь начало твоих проблем. Золото магнитом притягивает к себе проблемы. И ты в самом центре этого притяжения.

  – Ну и к чему ты это мне всё говоришь? Скажешь, делиться давай?

  – Я похож на идиота, что мечтает срубить на халяву проблем? – неприятно усмехнулся Ведун. – Я здесь не для того чтобы у тебя что-либо отбирать. Я здесь для того, чтобы тебе помочь.

  – О-о-о, – насмешливо протянул Сидор.– Как благородно. Щаз заплачу.

  – Прекрати, – холодно оборвал ёрничанье Сидора Ведун. – Давай говорить о деле.

  – Как ты будешь делиться.

  – Блин, – сквозь зубы Сидор тихо выругался. – Так и знал... Даже не спрашивает. Просто утверждает, что делиться придётся.

  Никак! – отрезал Сидор.

  – Отлично! – развеселился Ведун. – Значит, договоримся!

  Пойдём, пойдём, – весело хлопнул он Сидора по плечу. – Покажешь, что новенького у вас за последнее время здесь появилось, а потом и поговорим. Я думаю, на моё предложение ты всё же согласишься, – усмехнулся он, глядя на скептическую ухмылку на лице Сидора. – Вот увидишь, – тихо рассмеялся он. – Тебе ведь всё одно деваться некуда, а мне есть чем тебя убедить, – весело рассмеялся Ведун.

  И судьба Паши, как бы ты не плевался ядовитой слюной, не самое главное.

   Вечер как по маслу...

  Вечером, в гостевом доме, где обычно каждый раз при посещении литейного останавливался Сидор, они вдвоём рассматривали представленную Ведуном карту.

  – Секретная, – первым делом похвастался Иван, любовно разглаживая замятые уголки новёхонькой, ещё со свежей отметкой штампа княжеской канцелярии в правом нижнем углу карты. – Прям из штаба князя в столице, последние данные.

  – Гляди. Вот Змеиный залив. Вот батареи, прикрывающие вход в гавань.

  Сердце Сидора заныло.

  – Если не ошибаюсь вот на этих двух пометках, – кончиком остро заточенным карандаша Сидор аккуратно постучал по карте. – Мне не показалось? Здесь что, две четырёх орудийные батареи ста миллиметровок?

  – Откуда князь их столько набрал? – изумился Сидор. – Ах, да, – раздражённо хлопнул Сидор себя по лбу.

  – С разбитых самоходок, естественно, – снисходительно посмотрел на него Ведун. – Сами самоходки на переплавку или под разбор пошли, а из орудий устроили несколько береговых батарей, прикрывающих с моря ремонтный завод и залив с портом.

  – И ты предлагаешь нам сюда сунуться? – ещё более изумился Сидор. – После того, что я тебе тут наговорил? После того как я ясно и недвусмысленно высказал тебе позицию нашей компании по вопросу освобождения Паши-ушкуйника?

  Ты за кого нас считаешь? – удивлённо смотрел он в глаза Ведуна. – За самоубий?

  Угробить сотни, если не тысячи людей ради того чтобы вытащить из лагеря этого долбо...ба Пашу? Разменять одного человека на тысячу? И всё ради того, чтобы только получить доступ к серебряному руднику?

  Без меня, – жёстко отрезал он.

  Да, согласен, Паша оказался далеко не дурак. Сказал бы сразу, где находится его рудник, так и сгнил бы в лагере. А тут вишь сколько пылу некоторые развели, – сердито покосился он на Ведуна, – чтоб оттуда его достать.