Текст книги "Из пепла (СИ)"

Автор книги: A. Achell

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

К ней приблизилась морда рыси, которую девушка стала понемногу различать в полутьме.

– Борзая… какого черта?! Когда это ты научилась телепатически общаться? – Разумнее будет спросить: когда это ты, огнеголовая, научилась слышать меня? – И часто ты позволяла себе так паясничать, пользуясь тем, что я не слышу? – недовольно поинтересовалась Биара, припоминая нахальные реплики рыси. – Постоянно, – как ни в чем не бывало ответила Борзая. – Однако ты, похоже, не умеешь отвечать мне мысленно. А жаль. – Но как же так получилось, что я стала слышать тебя? – Возможно, все дело в увечье? В этом мире существует поверье о том, что потеряв одно – обретаешь другое. – Вот как, – девушка задумчиво уставилась на свои ладони. – Что же ты подразумеваешь под «потерей»? – Понятия не имею.

Биара повторно взглянула на бинты. Они, словно белые змеи, полностью оплели всю нижнюю часть живота. Следов крови не было, но каждый раз, когда взгляд скользил вдоль невидимого ранения, тело отзывалось ноющей болью. Слезы негодования вновь выступили на лице.

– Где же ты пропадала? – со злостью в голосе обрушилась она на малойкльера. – Ты ведь волшебное существо, которое должно защищать своего напарника! Где ты была в тот момент, когда я в тебе так нуждалась?!

Борзая сделала несколько шагов назад во мрак, виновато потупившись.

– Когда наемник тебя ранил, я едва с ума не сошла – настолько обезумела от боли и ярости, что с трудом контролировала свои действия. Он пытался покинуть город, едва ли не ускользнул у самых ворот, однако от меня ему никогда не суждено было скрыться: я его догнала и распотрошила как кролика. Я пыталась добраться до тебя раньше, но попросту не успела… – Значит, плохо пыталась! – безжалостно прервала ее девушка.

Рысь не ответила. Биара понимала, что сама отпустила малойкльера, предложив прогуляться по Северным Вратам, однако в данный момент разум ее руководствовался обидой, а не здравым смыслом. Она готова была рвать и метать от страха, терзающего душу. Став уязвимой от приобретенного ранения, Биара не справилась с поставленной задачей и доказала правоту Хьюго в том, что не протянет долго в пути одна и что сила ее не так уж всемогуща.

В приступе ярости она схватила первую книгу, что лежала на невысокой тумбе у кровати, и швырнула ее в противоположный угол. Несчастный предмет с лопотанием пролетел по комнате и врезался в стену, приземлившись на россыпь страниц. Глядя на это пустым взглядом, девушка не сразу обнаружила, как из книги вылетела небольшая сложенная бумажка, приземлившись ей на колени. Она подняла выпавший предмет и раскрыла, но из-за окутавшего комнату мрака совершенно ничего не смогла разглядеть. Тут в комнату робко постучали.

– Биара? – спросил чей-то осторожный голос. – Ты очнулась? Я услышала какой-то шум, – в комнате задребезжал свет, источаемый небольшой свечой в руках Ингрид. – Да, – устало отозвалась девушка, даже не взглянув на приятельницу. – О, Биара! Слава Гибаву, ты в сознании! – тут же бросилась к ней гномиха. – Ты не представляешь, как сильно нас всех напугала! Так долго лежала без чувств… Как самочувствие? Нет, не пытайся встать! Тебе нельзя делать резких движений, да и вообще – постарайся не двигаться. – Как скоро я смогу возобновить свое путешествие? – бесчувственным голосом спросила девушка, проигнорировав остальные вопросы. – Ты чуть не умерла! – резко ответила ей Ингрид. – Рана была смертельной и стала бы причиной твоей кончины, не подоспей вовремя царский целитель Зивик. Лишь его усилиями тебя удалось кое-как подлатать. Шрам, конечно же, останется безобразнейший, но зато удалось жизнь спасти. Зивик сказал, что тебе стоило бы отлежаться до сезона Палых Листьев. Мы, разумеется, предоставим тебе кров и… – Я не могу оставаться здесь так долго, – устало возразила Биара. – После того, что произошло, мне нужно как можно скорей убраться из Северных Врат. Пока враг знает о моем местоположении, я нахожусь в опасности. – Никто тебя не собирается удерживать силой, – обиженно проворчала Ингрид. – Однако ты физически не в состоянии продолжать путь. Биара, ты хоть видела свою рану?! От быстрой смерти тебя спас корсет – благодаря ему твои внутренности не вывалились наружу. Вместо этого у тебя теперь длинный порез, от которого ты потеряла уйму крови, и который без помощи целителя заживал бы крайне долго. Сейчас на его месте длинный, изредка кровоточащий рубец, однако даже магия, срастившая кожу, не всесильна: твоему телу нужен отдых. – Отчего гномий целитель стал помогать раненой чужестранке? – осведомилась девушка, обдумав слова гномихи. – Нападением на тебя заинтересовался сам Кэллигар Свирепый, – не сбавляя грубых интонаций отвечала Ингрид. Биара поймала себя на мысли, что общаться с гномихой в ее ворчливом расположении духа намного легче, чем когда та была взволнована и слишком заботлива. – Царь был удивлен внезапным нападением на гостя, коего приютил один из домов. Видишь ли, в Северных Вратах чтят порядок и безопасность, в особенности если это касается нас, гномов, или наших близких гостей. Нападение посреди бела дня на гостя – страшное преступление. Царю стало интересно, отчего у наемника была столь жгучая мотивация искалечить тебя на глазах у всех.

За дверью комнаты скрипнул дубовый пол. Обе девушки обернулись. Из-за дверного косяка выглянула голова Эрлдигана.

– Мне можно войти? – тактично поинтересовался хозяин дома, не ступая ни шагу дальше.

Ингрид вопрошающе взглянула на Биару.

– Разумеется, – отозвалась девушка, смущенная упорной вежливостью, которой придерживался тан.

Он медленно прошел к ним, остановившись на почтительном расстоянии, и мягко спросил:

– Как ты себя чувствуешь? – Неплохо, учитывая, что меня едва не убили… Когда я смогу продолжить свой путь? – Ты не хочешь оставаться в нашем доме? – Дело совсем не в этом. Если враги сумели настигнуть меня здесь, то чем дольше я остаюсь на одном месте, тем большей опасности подвергаюсь. – От кого ты пытаешься скрыться? – Какая разница, отец? – вдруг вспылила Ингрид, отчего тут же поймала на себе удивленные взгляды Биары и Эрлдигана. Еще никогда девушка не видела, чтобы гномиха так резко перебивала отца. – Главное то, что она находилась под нашей опекой, и стало быть тот, кто посмел напасть, бросил вызов всему дому Урфал!

Тан не ответил, задумчиво скребя бороду. Он достал длинную трубку и неспешно раскурил ее. Наконец Эрлдиган так же медленно, как выпускал кольца дыма, сказал, глядя на девушку:

– Я могу попросить Зивика, чтоб он попытался в два дня поставить тебя на ноги. Магия хоть и затянула рану, но не исцелила ее до конца. Твое тело все еще слабо и потеряло много крови. Как только царский целитель сделает все возможное, можешь возобновить путь, однако помни, что ближайшую половину луны ты будешь ослабленной. Никаких тренировок, никаких сражений и больших нагрузок. Некоторым ранам нужно много времени, чтобы до конца затянуться. – Благодарю вас, Эрлдиган. За ваше гостеприимство и помощь. Даже не знаю, что бы я делала без вас. – Это еще не все, – сказал гном, странно поморщившись. – Наш царь, Кэллигар Свирепый, желает побеседовать с тобой. – Встретиться? Со мной? – Не встретиться – царь желает видеть тебя. Как только встанешь на ноги, я проведу тебя к нему на прием. – Ну и дела, – растерянно проговорила Ингрид. – В таком случае, тебе стоит набраться сил. Прием у самого царя – ответственное событие в жизни каждого. – Не уверена, что могу разделить твой энтузиазм, – вздохнула Биара. – Кстати, – добавила она спустя некоторое время, – а что случилось с Бартоло?

В то же мгновение, как она произнесла это имя, лицо гномихи помрачнело.

– Отец, оставишь нас ненадолго?

Эрлдиган коротко кивнул и сразу же исчез за дверью. Ингрид повернулась к Биаре:

– Опишу все как было. Едва ты повалилась наземь, наемник тотчас же задал стрекача, передвигаясь ловко и уверенно – не было сомнений в том, что все это он продумал заранее. Твой же дружок оказался не столь расторопным и побежал лишь когда я бросилась тебе на помощь.

Уже впоследствии, когда Зивик залечивал твои раны, мне рассказали, что наемника задрала рысь у подножия Северных Врат, ну а менее шустрого Бартоло поймали, когда он попытался покинуть город: не обходными путями, как наемник, а через контрольные пункты. Видимо, он понятия не имел о том, какими расторопными являются наши стражи, – последнее было произнесено с большой гордостью. – Так вот, когда этого самого Бартоло задержали, то нашли при нем две занимательные вещицы: огромный мешок золотых и записку, в которой было сказано любыми способами заманить тебя на арену. Сейчас он сидит за решеткой, а судить его будут как причастного к нападению на гостя. Поверь, сладко твоему былому дружку не придется.

– А что с мешком золотых? – глухо спросила Биара, глядя в пустоту. – Ушли на поддержание порядка, разумеется, – невозмутимо сказала гномиха. – Или в качестве награды стражникам, что его поймали. Не знаю наверняка. – Кто бы мог сомневаться… – Полегче-то с требованиями, – неодобрительно одернула ее Ингрид. – Скажи спасибо, что его вообще поймали и притянули к ответственности. В каком-нибудь вшивом людском городке никто бы и палец о палец не ударил ради тебя.

Биара угрюмо молчала. Упрек приятельницы был справедливым, но легче на душе от этого отнюдь не становилось. Когда тишина стала чересчур обременительной, она примирительно выдохнула:

– Прости, я слишком устала и не могу сейчас рассуждать здраво… Мне понадобится время, чтобы обдумать все это. – Ладно уж, – смягчилась гномиха. – Отдыхай. Оставить тебе свет? – Да, пожалуйста…

Когда дверь за гномихой захлопнулась, Биара откинулась на подушки.

– Подлый мерзавец, – прокомментировала Борзая. – Мне сразу этот тип не понравился. – Я тоже чувствовала, что Бартоло не лучший союзник, – вздохнула девушка, прикрыв глаза. – Но это не помешало мне столь опрометчиво оставить его рядом в Северных Вратах. Было очевидно, что с ним что-то не так, однако моя бессмысленная жалость к нему не позволила этого разглядеть. – Забудь, – посоветовала рысь. – Что было, то прошло, а браконьер вновь оказался там, где ему самое место – за решеткой. – Верно, только вот мне от этого ничуть не легче.

Биара нащупала рукой записку, которая ранее вылетела из книги. Взяв одной рукой свечу, а второй смятую бумажку, она принялась читать следующее:

«Милая моя, маленькая девочка!

Прости, что не смог написать раньше – как только подковы Хэмпи коснулись городской брусчатки, я мигом начал писать тебе это письмо.

Позволь еще раз сказать сколь сильно я тебя люблю! Я не бард и не поэт, я не могу сочинить тебе поэзию, хоть и пылко того желаю. Просто знай, любимая, что я боготворю тебя и люблю каждую ночь, каждый день, каждый твой вздох. Взгляд твоих очей снится мне во снах!

Милая моя. Как же сладко звучат эти слова на устах. В каждый бой я иду с твоим именем в мыслях и твоим взглядом в сердце. Лишь ради тебя я сражаюсь! Ради тебя одной.

В прошлом сражении меня задело алебардой. Долго не решался об этом писать, чтоб не тревожить попусту, однако держать тебя в неведении выше моих сил. Рана пустяковая, хоть и доставит немало хлопот в грядущих битвах, но это все мелочи. Главное то, что пока нам удается держать оборону, а солдаты – все как один – готовы стоять до последнего. Мы выстоим.

Успешно отбита атака под Твирстеном, теперь удерживаем Хорвил. Командир выглядит уверенным, однако я чувствую, как сомнения терзают его.

Признаюсь, дорогая моя девочка, что мне страшно. Видать, таков уж удел людей – чувствовать страх. Иногда даже мысли о тебе и твоих сладких поцелуях не в силе преодолеть его, гложущего меня изнутри. Но я справлюсь, ибо должен. Ради тебя.

Если повезет, мы оттесним врагов к Орлиному Утесу, а уж после нас заменит другой отряд – менее усталый и лучше вооруженный.

Надеюсь, это письмо до тебя доставят… хотя, какой же я болван – если ты это читаешь, значит, письмо все же доставили. Прости, мысли роятся в голове, и я начинаю писать полную чушь, лишний раз марая бумагу.

О, как же мне не хватает тебя, твоих легких поцелуев, чувственных ласк и улыбки, пускай даже грустной.

Горны заиграли – враг идет в наступление. Мне пора. Ты бы знала, как сложно оторваться от написания письма. Каждый раз я представляю, будто говорю все написанное непосредственно тебе, а ты улыбаешься в ответ и смеешься над моей глупостью.

Помнишь, однажды ты спросила ночью: что для меня есть любовь и как я ее вижу? На первый вопрос я ответил сразу, а на второй нашел ответ во время отдыха после трехдневного похода на Хорвил.

Я вижу любовь в порхании мотылька. Маленький мотылек, касание его крылышек столь же легко и воздушно, как твой поцелуй. Я вижу любовь в порхании мотылька. Легком, непринужденном, мягком, чистом. Любовь так же хрупка, как и полет крошечного насекомого. Она хрупка, но помогает мне выигрывать сражение за сражением только затем, чтобы вернуться к тебе.

Второй горн, теперь мне и вправду пора.

Помни, Тирэлла, что все это я делаю ради тебя одной!

На веки твой,

Кристиан»

Дочитав записку, Биара тяжело вздохнула и поначалу хотела отбросить ее куда подальше, но затем, подумав, спрятала под лежащими на тумбочке ножнами.

– Что там? – полюбопытствовала Борзая. – Не знаю, глупости какие-то, – усталым голосом ответила девушка. – Глупости, которые кажутся смутно знакомыми. – Это как же?

Биара отмахнулась от нее, так и не ответив.

– Я не планирую демонстрировать Ингрид и близким знакомым то, что стала тебя понимать, – сказала она немного погодя. – Поэтому можешь со мной общаться, но не рассчитывай на ответ, если мы не одни или нас могут услышать. – Как хочешь, – безразлично бросила рысь. – Отдыхай, огнеголовая. Впереди нас ждет очень тяжелый путь.

====== Гномий царь ======

Громоздкие двери из темной древесины предстали перед ними, заставляя чувствовать себя ничтожными насекомыми. Ворота в тронный зал были столь огромны, что в них без проблем мог пройти взрослый дракон, ну а резьба изображала грозного гномьего воина верхом на косматом медведе. Воитель строго взирал вниз, заставляя пришедших внутренне вздрагивать от сурового взгляда, будто видящего их насквозь. На голове его красовалась грубая корона в виде шлема, оставляющего лицо полностью открытым.

Биара судорожно вздохнула, не в силах оторвать глаз от грозно скалящегося медведя. Рука инстинктивно опустилась на перебинтованный живот, скрытый рубашкой и простым бордовым плащом из грубой ткани – его ей принесла Муна Урфал накануне.

«Перед царем надлежит предстать элегантно, но не броско», – сказала она, протягивая сверток с плащом. – «Темно-бордовый цвет добавит тебе изысканности, а простота кроя не будет привлекать слишком много внимания».

Девушка была удивлена внимательному отношению Муны к ее наряду и той утонченности, с которой гномиха об этом говорила.

«Похоже, мифы о гномьих женщинах несправедливы», – подумала она тогда. «Вниманию к деталям и осознанности Муны могут позавидовать даже дворянки Королевства».

– Тебе пора, – сказал Эрлдиган, деликатно тронув Биару за локоть. – Представишься страже как «Нумгво-ту», оскорбленная гостья. Они сразу смекнут что к чему и приведут тебя к царю. – Вы со мной не пойдете? – Нет, дитя, меня туда не звали, – пробормотал в бороду гном. – Помни о вежливости: наш царь не потерпит неуважения. Будь предельно осторожна в словах, никогда не перебивай и говори лишь когда он тебя спрашивает. Кэллигар справедливый, но вспыльчивый. Не стоит испытывать его терпения. – Справедливый? Не он ли повесил ответственность за свои действия на вас, незаслуженно обвинив?

Эрлдиган еще больше нахмурился.

– Тебе это Ингрид поведала, верно? Теперь послушай меня, дитя: вины царя в произошедшем нет и никогда не было. В тот день мои разведчики донесли, что накануне в лагерь людей прилетело два дракона и они очень долго о чем-то беседовали с военачальниками. Это бросило тень подозрения на расклад грядущей битвы.

Мы не знали, о чем драконы говорили с людьми, однако сам факт того, что они прилетели, был странным. Я доверял своим разведчикам, но допускал вероятность того, что человеческие маги намешали им в головах, наколдовав какое-то наваждение. Слова разведчиков звучали слишком безумно, а потому я не стал докладывать об этом царю, решив не растрачивать его внимание на странные истории о драконах. Как же я тогда ошибался…

Когда драконы разбили наши войска, битва была проиграна. Кэллигар желал знать, почему ярл разведки не смог предупредить его о столь очевидной угрозе, как два дракона. То, что мне сохранили жизнь, является чудом милосердия – у гномов принято карать и за меньшие проступки.

– Но почему тогда Ингрид сказала?.. – Она не знает правды! – прервал Эрлдиган. – Зачем же вы лжете собственной дочери? – Ты никогда не поймешь этого, но для нас, гномов, честь дома стоит превыше всего. Дом Ястреба и без того натерпелся из-за моей ошибки, а знание того, что наказаны мы вполне справедливо, сломает дух моей дочери. Узнав, что по моей вине гномы так и не смогли заполучить назад свои земли, проиграв битву, она не сможет с достоинством жить дальше. Пятно позора будет преследовать ее на протяжении всей жизни – я не могу этого позволить, – сказав последние слова, Эрлдиган сгорбился и опустил молот, который до этого держал в руках. – По-вашему, незнание может сделать ее жизнь хоть капельку лучше? – настойчиво вопросила Биара. – Что, если ваша ложь навлечет на нее одни лишь беды? – Моя Ингрид горда, как дракон. Если бы она знала правду, то не смогла бы после этого спокойно жить. Тень предков очень длинна. Иногда нам лучше не знать о ее существовании. – Врать своей дочери – не лучший способ исправить былые ошибки. – Это уж мне решать. Единственное, о чем я прошу тебя, так это сохранить мою тайну, – в глубине серых глаз гнома проблеснула мольба. – Ингрид ничего не узнает. Не от меня, – мрачно проронила девушка.

Эрлдиган хотел еще что-то ей сказать, но так этого и не сделал. Вместо этого он молча кивнул, выпрямив спину и поудобней перехватив древко молота.

– Сивальдула пойдет с тобой? – он взглядом указал на Борзую, что немой тенью следовала за девушкой. – Да, она теперь будет везде меня сопровождать.

Гном вновь кивнул, следом указав ей на двери. Вздохнув поглубже, Биара развернулась к вратам и неуверенно постучала. Стук долгим эхом разлетелся вдоль коридоров подземного города.

​

Сверху лился серебристый свет, освещая бездонную пропасть вокруг. От нее спасало широкое каменное плато, прорезающее всепоглощающую пустоту и ведущее прямиком к центру пропасти – туда, где возвышалась высокая серая скала, из которой был высечен каменный трон. Он служил сердцем горы Фейнстердарг.

Также здесь был водопад. С самого верха, как раз оттуда, где мерцающие лучики света ниспадали на тронный зал царя, лился огромный водяной поток, исчезая где-то в чреве горы. Его шум заглушал все звуки вокруг. Биара какое-то время простояла на месте, восхищаясь мрачной красотой царской приемной Северных Врат. Вдоль краев плато стояли стражники, оберегая правителя. Ни один из них не взглянул на девушку, робким шагом прошедшую внутрь.

– Ты ли это, Нумгво-ту? – пророкотал властный голос, отбиваясь эхом от краев бездны.

Биара прищурилась, стремясь рассмотреть самого царя. Увы, пока она стояла слишком далеко, а потому видела одну только крохотную фигурку гнома на огромном троне.

– Можешь подойти ближе! – скомандовал царь. Голос его звучал донельзя отчетливо, невзирая на сильный гул водопада.

Она послушно зашагала вперед, слыша рядом цокот когтей Борзой по каменному помосту. С того момента, как Биара проснулась, они более не «беседовали» между собой. Девушка понимала, что незаслуженно обидела малойкльера, обвинив его в собственном промахе: не следовало ее отпускать, а раз уж отпустила – будь добра полагаться на собственные силы. Разумом она это понимала, но извиняться перед Борзой не спешила: пока было гораздо легче переложить вину за произошедшее на кого-то другого.

Биара остановилась на почетном расстоянии от трона. Теперь уже она смогла как следует рассмотреть царя гномов: массивная плечистая фигура, пепельно-серая борода деловито заплетена в тугую косу, а на голове вместо короны красуется шлем, подобный тому, что был у гнома, высеченного на дверях. На плечах величественно лежал меховой плащ, а руки сжимали до блеска отполированную секиру. Взгляд у Кэллигара был воистину свиреп.

– Царь, – девушка склонила голову, присев в подобии реверанса ровно настолько, насколько ей позволяла рана. Хоть порез и был в меру залечен стараниями целителя, дискомфорт и постоянная ноющая боль часто давали о себе знать – словно ранение не хотело позволить забыть о себе даже на мгновение. – Рад приветствовать тебя, Нумгво-ту, в моих чертогах! – торжественно произнес Кэллигар Свирепый. – Как тебя звать? – Биара, царь Кэллигар. – Биара… – гном задумчиво положил подбородок на кулак. – Ты родом из Королевства? Похожа на жительницу западных земель, близ эльфийских лесов. – Нет, царь, – твердым голосом отвечала девушка. – Я родом из южных краев, из небольшого городка под сенью Синего леса. – Несколько мне известно, вокруг Синего леса располагается не так уж много деревень и городов, – Кэллигар отчего-то впился в нее внимательным взглядом. – Царю пристало говорить одну лишь правду, ты ведь об этом осведомлена? – Да, царь, – Биара заставила себя смотреть на него спокойным, уверенным взглядом, хотя внутри буквально тряслась от волнения.

Кэллигар Свирепый еще какое-то время пристально за ней понаблюдал, но затем оставил это дело, расслабленно облокотившись на спинку трона, и спросил:

– Доставляет ли твое увечье какие-либо неудобства, Нумгво-ту? – Благодарю, царь, я в полном порядке. Если бы не твой целитель, я бы здесь не стояла, – как бы не старалась Биара произнести это со спокойствием, лицо сказало всю правду за нее.

Видя, как девушка содрогнулась от самого упоминания о ранении, царь сочувственно нахмурился, но в его следующих словах звучала сталь:

– Прошлого не воротить, но помни вот что: на войне предсмертные стоны гномьих воинов становятся нашим боевым кличем в новых сражениях. Подумай об этом.

Хоть Биара и была далека от понимания истинного значения его слов, она заставила себя сдержанно кивнуть. Кэллигар продолжил:

– Поведай мне о том, с каким визитом ты прибыла в Северные Врата и почему на тебя было совершено нападение? Я должен знать, ибо не потерплю, чтоб в моем городе плодились разбойники, наемники и прочие отбросы, – он стукнул кулаком, словно в подтверждение своей целеустремленности к порядку. – Конечно, царь. Ответ мой будет прост: я простая странница, что приехала в Северные Врата с целью увидеть прекрасный город – гордость гномов – и навестить здешний прославленный рынок. Говоря же о нападении… смею предположить, что наемник был подослан моим женихом с целью мести. – Подослан женихом? – приподнял от удивления кустистые брови царь. – За что же ему тебе мстить, да еще и столь изощренным образом? – За то, царь Кэллигар, что сбежала со свадьбы. Отец желал силой выдать меня за состоятельного жениха, сына городского казначея. Я же всю жизнь мечтала путешествовать. Жених оказался ревнивым, гадким, да еще и вдобавок мстительным человеком. Вот он и прислал наемника с целью выследить меня и убить.

Биара выдержала драматическую паузу, заставив голос задрожать на последних словах. Ей всегда было сложно скрывать свои истинные чувства, но когда дело доходило до наигранных и выдуманных, она чувствовала себя самой настоящей актрисой, выступающей на сцене прославленного театра.

– Это так эгоистично с его стороны… он ведь даже не любил меня!

Царь задумчиво потер рукоять секиры. Похоже, история девушки не сильно его впечатлила, да и не поверил он в нее до конца. Биара же была донельзя довольна собой. Эту легенду она сочинила еще в доме Урфал, едва узнав о грядущем визите к царю. Вранье об уязвленной гордости глупого жениха и отчаянной путешественнице показалась ей вполне приемлемым, хоть и слегка надуманным.

– Что ж, сойдемся на этом, – наконец проговорил Кэллигар Свирепый, задумчиво теребя бороду. – Последний вопрос таков: каким образом ты оказалась под присмотром семьи Урфал? – Ну, честно говоря… – Биара запнулась, испугавшись собственной неосмотрительности. Что значит «честно говоря»? Не хватало еще, чтобы царь подумал, что все вышесказанное она говорила «не честно». – Я просто, ну… при въезде в город… – слова не вязались между собой.

Заранее продумать ответ на подобный вопрос она не додумалась, а потому теперь мысли лихорадочным роем вились в голове, не позволяя определиться с ответом. В конце концов Биара решила сказать все как есть – к чему здесь вранье?

– Я врезалась в дочь Эрлдигана, царь, выпачкавшись в навозе урука. Поскольку я помогла ей собрать разбросанную свеклу, дочь тана великодушно предложила мне кров, – Биара перевела дух, чувствуя, как впервые за долгое время щеки ее наполнились смущенным румянцем.

Кэллигар хотел было что-то спросить, но так и не решился.

– Ты свободна, – только и сказал он, пренебрежительно махнув рукой. – Благодарю за оказанную мне честь, – сделала еще один неуклюжий поклон девушка и поспешно направилась к выходу.

У самых дверей царь вновь ее окликнул:

– Как звали твоего жениха? – Хьюго! – ответила Биара первое, что пришло ей в голову, и вышла прочь.

​

– Жаждущая путешествий невеста, сбежавшая от своего эгоистичного и состоятельного женишка… В общем-то, неплохо. Для вас, двуногих, – сказка в самый раз, – раздался знакомый голос в голове. – Могла бы придумать что-то получше и поделиться со мной, раз такая умная, – отвечала Биара. – Было бы весьма кстати. – Если бы я обратилась к тебе при царе, огнеголовая, нас бы мгновенно схватили на месте. Сколько стражи ты там насчитала? – Человек шестнадцать?

Борзая издала странный звук, отдаленно напоминающий смешок.

– Воздух едва ли не потрескивал от рунической магии. Разве ты не заметила? Весь трон короля был исписан волшебными символами! Как только бы я предприняла попытку обратиться к тебе, на нас бы в мгновение ока набросились. Поскольку минимум у половины солдат Кэллигара весьма неплохой принцип вначале бить, а потом спрашивать, нам пришлось бы не просто. – Слушай, а как ты обращаешься ко мне при помощи телепатии? – в голову Биары пришла интересная мысль. – Если я научусь отвечать тебе точно так же, то для нас это будет двойным преимуществом, согласна?

Рысь ответила не сразу. Девушка не могла слышать ее мыслей, но готова была поклясться, что в этот момент ее напарница усиленно соображала. Наконец голос кошки снова раздался у нее в голове:

– Когда я к тебе обращалась ранее, это было безрезультатно. То есть ты меня совсем не слышала. – Борзая на миг умолкла, призадумавшись. – В твоем мире есть такое выражение: «как об стенку горохом». Думаю, я только что нашла для него отличное применение. Каждое мое обращение к тебе было как горохом об стену – безрезультатно. Глухая стена. Когда тебя ранили, я отчетливо ощутила, как в тебе что-то надорвалось. Знаешь, как струна на твоей обожаемой скрипке? Пожалуй, из-за этого ты и научилась меня слышать, огненная птичка. – Именно это ты имела в виду, когда говорила о потере одного и приобретении другого? Что же такого могло во мне надорваться? – Хотела бы я знать ответ на этот вопрос.

Они вышли к восточной части рынка.

– Постой минутку, – сказала Биара, останавливаясь возле лавки со сладостями.

Ей захотелось побаловать себя чем-то необычным. Борзая остановилась, нетерпеливо поглядывая на девушку. Биара же с любопытством рассматривала всевозможные конфеты, пряники и яркие рулеты. Впервые с момента, как ее ранили, она ощутила прилив детской радости, вызванной аппетитным видом гномьих десертов. Указав на один из них – рулет с маняще-розовой начинкой – девушка спросила цену.

– Четверть серебряника! – отвечал радостный продавец.

«Баснословная цена!» – подумала она, но от намерения купить рулет не отказалась, и полезла в небольшой кошелек, пришитый в нескольких местах к поясу – к огромной досаде здешних воров.

– Вот, один тамгвок

¹

, – девушка протянула монету.

Торговец приветливо улыбнулся и отдал сладость, бережно завернутую в бежевую бумагу, отсыпав ей двенадцать медяков со сдачи. Они пошли дальше, только теперь Биара радостно уплетала рулет. Бисквит буквально таял во рту, а розовая начинка была похожа на смесь малинового, клубничного и вишневого варенья с легким оттенком сладкой помадки.

– Не боишься растолстеть? – поддела ее Борзая. – По себе судишь? – беззлобно парировала девушка, искоса взглянув на круглые бока кошки.

За время их пребывания в Дауэрте рысь сильно сбросила в весе благодаря ежедневным походам и новому рациону, однако небольшая прослойка домашнего жирка все еще покоилась на ее боках. У самой же Биары благодаря большим физическим нагрузкам мышцы приобрели небольшой рельеф, однако похудело одно только лицо, да и то – скорее от нервов, нежели от недостатка еды. В предыдущем мире приходилось постоянно следить за питанием, чтобы не набрать лишнего веса, но после пережитого в Дауэрте ей было глубоко плевать на все вокруг. Сладости здесь были большой редкостью, а значит, стоило сполна насладиться моментом.

– Слушай, Борзая, – сказала Биара с набитым ртом. – Раз уж нам представилась возможность поговорить: ты расскажешь мне о своем прошлом? Кем и где ты была до того, как попала в клетку торговца волшебными зверями? Почему решила разделить свою судьбу именно со мной, глупым пятнадцатилетним подростком из другого мира?

Рысь показалась ей немного смущенной и даже каплю раздосадованной.

– Я не… Стыдно признаться, огнеголовая, но совершенно не помню, – наконец сказала она, а в голосе ее сквозила глубокая печаль. – Единственное отчетливое воспоминание: прутья клетки торговца, но что было до них… полнейший мрак. У меня остались какие-то обрывки снов, видений.

Единственное, что четко о себе знаю и в чем не сомневаюсь: я родом из северных лесов Калор, дочь гор и подруга древ. Звери и растения приветствуют меня как родную сестру, они слышат меня, а я – их. Иногда мне кажется, что до клетки я бегала вдоль гор, лесов и ручьев, общаясь со своими друзьями, а иногда – будто всю жизнь только в ней и провела. Мне было очень тесно, страшно и одиноко, я чувствовала, будто у меня отобрали что-то ценное, родное, забрали мое «я». Череда длинных мрачных дней слилась воедино, превратившись в одну сплошную вереницу отчаяния, но затем маленький огонек прорезал ту глубокую тьму, что обступила меня.