Текст книги "Оберег для невидимки (СИ)"

Автор книги: Жанна Долгова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

Глава 2

– Ну, черт знает что! У меня, можно сказать,

первый раз в жизни прекрасное настроение,

почти на носу личное счастье, а здесь «Трах-бах, Вася»!

(х/ф «Суета сует»)

Поездка в Злавику стала для меня настоящим испытанием на прочность и нервы.

Немного взволнованная предстоящим путешествием, не знала, чем занять руки. Пока Тельма выбирала себе гардероб для «выхода в свет», я раза три причесалась, пару раз пересчитала отложенное в дорогу серебро, столько же – проверила все ставни на предмет закрытия и даже успела сбегать к козе, удовлетвориться прочностью замка на калитке загона. С минуты на минуту должен был подъехать трактирщик.

– Прохладно на улице, – забежав в дом, поежилась, – ветерок неприятный.

Старушка нахмурилась, задумчиво глядя в сундук. Потом перевела взгляд в мою сторону и досадливо поджала губы.

– Околеешь, пока доедем.

– Что делать? – спросила чуть не плача и плюхнулась на лавку.

Ведьма пожевала губу, размышляя над проблемой, и решительно извлекла из своих закромов пышную юбку из тяжелой ткани с широкой вышивкой по подолу. Облачилась в неё. Расправила любовно ладонями складочки.

– Уже думала не будет случая надеть, – с трепетом в голосе произнесла знахарка. – К ней еще кринолин когда-то шел. Мужу покойному уж больно не нравился этот жесткий подъюбник. И как-то раз в порыве… В общем сжег он его.

Женщина махнула рукой и отвернулась, скрывая смущение. Заторопилась нарочито суетливо с выбором верхней части туалета.

Представшая передо мной пожилая дама была похожа на… самоварную бабу-грелку! Я таращилась на это видение в объемных одеждах и не находила слов. Больше всего меня поразила пелерина из мягкой шерстяной ткани с отделкой из черного кружева и глубоким капюшоном. Венчала ансамбль модницы плоская соломенная шляпка с атласными лентами, завязанными под подбородком в пышный бант.

– А не запаритесь? – ляпнула, что первое пришло на ум.

– Так для кого стараюсь? Будем тебя в этом наряде прятать от ветра.

– О!.. – только и способна была выдать на блестящую идею гениальной старушенции.

– Тельма! – с улицы наконец раздался зычный голос Дорана, и ведьма, прихватив плетёную кошёлку, поспешила на выход. Постоялица за ней.

И стояла я у транспортного средства, пока Тельма карабкалась внутрь, и во все глаза рассматривала раритетную для моего мира конструкцию на четырех колесах. Фаэтон? Нет, коляска четырехместная, запряженная парой лошадей, с откидным верхом! Коричневая кожа мягких сидений. Изогнутые дуги-крылья, они же – удобная подножка. Впереди, на высоких козлах, сам хозяин постоялого двора в клетчатом пиджаке, начищенных до блеска сапогах и шляпе с короткими загнутыми полями. Бодр, свеж и… надушен. Да так, что метра за три уже чувствовался аромат тяжелого парфюма.

– Поспеши, Тельма, – поторопил мужчина с кряхтением усаживающуюся на заднем диванчике бабульку, – нам еще в Ливику заскочить надо успеть.

Ведьма на секунду замерла, а потом все так же неспешно расправила на всю ширину «салона» свою необъятную юбку. Да так, что я, устроившись рядом с ней, была полностью погребена под её одеждой. Ноги прикрывал длинный подол из мягкой, но тяжелой ткани, а верхнюю часть согревало «крыло» пелерины. Прижавшись теснее к женщине, блаженно вздохнула.

– Зачем тебе в Ливику? – соизволила поинтересоваться пожилая дама и махнула величественно рукой. – Можешь трогать.

Доран через плечо покосился на неё и хмыкнул, увидев вальяжно устроившуюся знахарку, занявшую добрую часть всего нутра повозки.

– Да за покойником до сих пор никто не пожаловал! – с досадой воскликнул он. – Валяется в погребе, скоро вонять начнет! Меня Одила уже поедом ест, не позволяет его на ледник переложить … рыба, свиные туши, сама понимаешь.

Отчаяние трактирщика вылилось в резкий взмах вожжами. Дернул, стеганул ими по спинам лошадок, и те, обиженно вскинувшись, рванули с места. Нас с ведьмой придавило к спинке сиденья. Из-под копыт животных полетели комья еще влажной земли. Заскрипели рессоры. Обдало конским потом вперемешку с дорановским одеколоном.

– Закопал бы душегуба втихаря где-нибудь под кусточком, и все дела, – посоветовала ворчливо старуха и, почувствовав, как я вся сжалась от неприятных воспоминаний, успокаивающе похлопала меня по коленке.

– Да и закопал бы, если б не господин Фроуд – глава ремесленной артели. – Хозяин «колесницы» озадачено почесал бороду. – Принесла его тогда нелегкая! Записку в тот же день послал в Ливику… и тишина. Ни ответа, ни стражи. Да я ненадолго, заскочу в сыскную канцелярию, отдам секретарю челобитную, и пусть там решают, что им делать с самоубивцем. Ты сама-то надолго собралась в Злавику? – Оглянулся с вопросом.

– С тобой обратно.

– Кабыть не пришлось заночевать в городке, – озадаченно потер подбородок. – Что ж, доедем – обговорим вопрос. – Он кивнул и более до самого первого пункта назначения не проронил ни слова.

А у меня появилась возможность высунуть нос из складок бабулькиного парадно-выходного туалета и оглядеться. Смешанный лес по обе стороны дороги шумел, пел звонкими птичьими голосами, радовал глаз разнообразием трав. То тут, то там вспыхивали огоньками так похожие на наши купальницы маленькие бутончики ярко-оранжевых цветов. Вдруг впереди показались поля, разрезанные кривой линией грунтового тракта. Коляска выехала из тени леса и покатилась по морю хлебов, выступающему из берегов, простирающемуся по земле бескрайним зеленым покровом.

Повернула голову вправо и не удержала восторженный вздох: далеко, на границе этого моря, будто утопая в колосьях, недвижимо застыли сказочными великанами две огромные ветряные мельницы, раскинувшие свои решетчатые лопасти, как крылья. Будто сошедшие с картины Васильева «Рожь».

Дыхание перехватило от этой красоты. Небо прояснилось, утих ветер. Солнце радостно улыбнулось путешественникам, приласкав их своими теплыми лучами. Заколыхался воздух от испарений, поплыл над нивой. Запели жаворонки, перекликаясь, соревнуясь друг с другом в мелодичности, зависая высоко над землёй. Воздух стал вязким, душным. Я с беспокойством коснулась руки ведьмы.

– Жарко? – шепнула на ухо ей.

Та только благодарно улыбнулась на заботу, мотнув головой: «Нет».

Городок Ливика встретил нас на подъезде отарой овец. Сквозь плотную массу животных коляска пробивалась медленно. Потревоженные барашки блеяли недовольно, сбивались с размеренного шага, суетливо натыкаясь друг на друга. Два пастушка, покрикивая, сноровисто сгоняли с дороги своих подопечных, что так и норовили попасть под копыта лошадей.

Домишки в поселении были все больше двухэтажные с красными черепичными крышами. Ближе к центру вырастали еще на один уровень. Некоторые имели пристройку-флигель и небольшой садик за оградой. Но по большей степени входная дверь выходила прямо на узкий тротуар, мощенный тесаным камнем.

Остановился Доран у одного такого, рядом с высоким белым строением, остроконечную крышу которого венчал сверкающий на солнце шпиль.

– Главное, чтобы на месте был, – мужчина, ворча себе под нос, спрыгнул с козел и скрылся за массивной дверью местного «отделения полиции».

– А это что за красивое белое здание? – поинтересовалась у соседки в ожидании нашего кучера.

– Городская управа. Она же дом главы городского управления, господина Бушара. Премерзкий тип, – дав характеристику мужчине, знахарка скривилась, – нет желания видеться с ним лишний раз.

– Уважаемая госпожа Тельма, если не ошибаюсь? – будто в наказание за нелестный отзыв неожиданно рядом с коляской прозвучал грубый басовитый голос.

– Чтоб ты провалился, – «чертыхнулась» на грани слышимости, отвернув голову в мою сторону. – Помяни демона… – и уже в сторону незнакомца. – Господин Бушар! – искреннее удивление и дружелюбие расплылось на лице бабульки. – Доброго дня.

– Жива еще, ведьма? Что ты здесь забыла? – местный царёк, не соизволив ответить на приветствие, продолжил допрос, неприятно сверля глазами старуху в шляпке.

– Так проездом, уважаемый, проездом. Трактирщика жду вот… Как Кора? Как детишки? – сладкой патокой лились слова из уст женщины.

Ситуация накалялась. Я смотрела, как багровеет лощеная толстая морда городского главы, и не на шутку испугалась за хозяйку домика с зелёной крышей.

– Думаешь, своими елейными словами можешь умаслить, карга старая? Давно к тебе не наведывались гости из ковена с проверкой? Засиделась в покое и благоденствии?

– Ох, сколько злобы! – Мне не послышалась глубокая печаль в её голосе. – Ты всегда был жалок, Горст, в своей ненависти. Уж сколько лет прошло, а все брызжешь слюной, захлебываешься ядом. – Тон Тельмы сменился на снисходительный. – До сих пор не можешь забыть? Сам же себя и сожрешь изнутри, вот тебе мое слово!

– Убирайся из моего города! – выдавил сквозь зубы Бушар.

– Когда это он стал твоим? – наигранно удивилась Тельма. – Не мне ли благодаря ты просиживаешь своим задом место главы? Память коротка, соколик?! – закончила угрожающе.

Даже толстые щеки мужчины не смогли скрыть нервную игру желваков. Неизвестно, чем бы закончился этот обмен «любезностями» старых знакомых, если бы не появление нашего Дорана в компании чиновника в синей форменной одежде с серебристыми нашивками на воротнике и рукавах. Трактирщик поклонился бургомистру, чуть согнувшись, пролепетал слова приветствия и каких-то там благ его семье и попятился к повозке. И только когда перекошенный от раздражения и гнева толстяк отвлекся на служащего из канцелярии, взлетел на облучок и, разбирая вожжи, крикнул вдруг откуда ни возьмись собравшимся зевакам:

– Посторонись, зашибу! – Причмокнул звонко губами и как рявкнет отрывисто лошадкам: – Но, пшли!

Народ отпрянул. Бушар то ли от неожиданного возгласа, то ли сохранения здоровья ради, несмотря на изрядный вес, отпрыгнул резвым зайчиком в сторону, налетев на подчиненного и сбив того с ног.

– Тельма, что этот сукин сын хотел от тебя? – не отрывая глаз от дороги и обернувшись вполоборота, крикнул трактирщик, когда мы отъехали на приличное расстояние от места скандала.

– Как всегда, Доран, как всегда… – туманно отозвалась старушка, погрустнев.

– У меня было желание ему в лоб дать. – За грохотом коляски, катившей по мощеной улице, моё ворчание расслышала только бабулька.

– Он страшный человек, голуба. Мстительный и коварный. Оберегая свою семью, я создала монстра. Это моя ошибка, и мне с ней жить.

После этих слов, сказанных с глубоким горьким смыслом, захотелось обнять женщину, утешить. Какие бы скелеты не вываливались из её шкафа, сейчас рядом со мной сидела просто уставшая старая ведьма с тяжелым грузом за плечами, хлебнувшая в этой жизни, видимо, немало горя. Это было видно по глубоким морщинам, прорезавшим лоб; по чистым добрым глазам; грубым, но в то же время нежным рукам; мягкому и отзывчивому сердцу.

– Люди сказывают, что госпожа Кора отписала свое наследство, данное её батюшкой, средней сестре и детям, оставив уважаемого Горста практически без штанов, после того как поймала его в борделе. – Выехав за пределы города, хозяин постоялого двора вновь вернулся к теме злобного бургомистра. – Ох и трясло заведеньице – стекла звенели! Девки продажные потом неделю бледные ходили. Вот он и бесится. Срывается на всех, а сделать ничего не может. Сама же знаешь, что за душой у муженька не было ни медяка, ни серебряника. До сих пор не понимаю, что она нашла в нищем помощнике и письмоводителе тогдашнего главы совета? Такая барышня была видная, от женихов отбоя не было, и вот те раз – большая любовь! Отец госпожи уж как плевался, грозился без денег оставить дочурку, да и сдался. Возвысил проходимца, в чинах утвердил на пост, власть дал… Не ведал, что творил, старик. Не ведал…

– Правильно говоришь, Доран, не ведал. – Тельма еще больше помрачнела.

– А что, ведьма, правду говорят, есть зелье приворотное? – Выудив из головы интересную тему, наш возничий встрепенулся. – Так может, и баронессу чем опоили? Али чары какие колдовские наслали?

Бабка рядом со мной нервно дернулась после этих слов, затрясла головой, глаза прикрыла, будто приходя в себя. Сказала ровно с толикой безразличия:

– Мне то не ведомо, милок. Ты знаешь, я такими вещами не занимаюсь. Мне ещё жизнь моя дорога.

Я слушала спутников и вопреки желанию все больше подходила к неутешительному выводу: люди, события, отношения – все по единому сценарию во всех мирах!

Глава 3

– Он хороший специалист?

– О, да! У него есть визитка.

(х/ф «Анализируй это»)

Злавика была центром торговли всея провинции. Торговали здесь все и всем. Как шепнула бабуля, при появлении ребенка на свет лучшим ему подарком в состоятельных семьях были маленькие счеты из золота с драгоценными камнями вместо деревянных костяшек. И ценность, и развивающая игрушка в одном. Вот такая своеобразная погремушка.

Что же до самого населённого пункта, то только наличие четырех толкучек на двадцать тысяч жителей уже говорило о том, что коммерсантами здесь рождаются и умирают. Торговые лавки на первых этажах зданий с красочными, завлекающими вывесками и горластыми зазывалами начинались от самого въезда в город. Тянулись вдоль четырёх главных улиц и сходились в центре славного града, на площади святого Симона – покровителя купцов, лавочников и… Спекулянты тоже, видимо, были под крылом бородатого дядьки на постаменте из серого камня. Потому как взгляд, провожающий нашу коляску, некоторых «индивидуальных предпринимателей» из открытых дверей своих магазинчиков был уж больно настороженный и оценивающий, наметанным глазом определяющий потенциального клиента.

Благодаря хорошему настроению и красноречию нашего «предводителя» на козлах, я, еще не увидев памятник защитнику и благодетелю торгового братства, знала всю его подноготную и за какие такие заслуги его возвысили до личности, чтимой человечеством и обласканной богами. Поощряемый наводящими вопросами знахарки, нашептываемыми мною ей на ухо, Доран вещал как истинный сказитель, дополняя свое повествование интересными фактами, версиями и домыслами, ходящими среди людей. И я, с любопытством глазеющая на проплывающие мимо яркие витрины лавок и «бутиков», сделала единственный вывод из сказанного: Симон был самым что ни на есть честным торгашом всех времен и народов.

– Здравствуй, Аррия! – Звон колокольчика над входной дверью в заведение госпожи Флайт слился с приветствием Тельмы и заставил резко обернуться в сторону визитеров статную красивую женщину в темно-изумрудном платье и превосходной бабеттой на голове из шикарных каштановых волос. Дама до сего момента строго и громко отчитывала за что-то… попугая в клетке! Серого. Большого. С очаровательными волнистыми перьями, возмущенно топорщившимися на его шее. Поперхнувшись последним словом, дама расплылась в доброжелательной улыбке.

– Тельма! Да неужели это ты! Боги милостивы ко мне: сама серая ведьма во владения простой торговки Аррии приползла!

– И тебе богатого мужа, – проскрипела моя старушенция и уселась на маленький диванчик у стены напротив.

Улыбка сползла с лица хозяйки лавки.

– Вот взяла и все испортила. Благодаря тебе половина кладбища только в моих мужьях! Забери свои слова обратно, сейчас же!

– А что случилось с… э-э, хозяином мясного ряда? – опешив от такого заявления, спросила удивленно знахарка.

– Под почтовую карету попал, – печально ответила собеседница.

– Юр-рген был хор-роший! Юр-рген встр-ретил ло-ошадь! – раздалось из клетки.

– Цыц! – В птицу метнули предупреждающий взгляд. – Вот и пожелала мне… «здорового», – подражая голосу старушки, передразнила дама. – Не хворал, не чихал, а итог счастливого брака один – на погост!

– Ну-у… – философски протянула Тельма, с большим интересом оглядывая комнату.

– Что «ну»? Забери, говорю! – нарочито угрожающе двинулась женщина на гостью. – Ты мне красивого – он на зеркало упал, осколком в глаз! Ты мне любящего – у того сердце не выдержало страстной ночи! Ты мне умного – он с лестницы свалился в библиотеке, шею сломал! И Юрген… – Всхлипнула, изобразив вселенскую скорбь на лице. – Хватит! Что ты ржешь, клюшка старая!

– Хорошо, дорогая, хорошо… забираю жениха назад. Чтоб тебе остаток жизни в девках ходить! – сквозь смех смогла выговорить бабулька.

– Вр-рёт! – усомнился в чистосердечности пожелания ведьмы жако.

– Покрашу в розовый цвет! А за разбитый сосуд с охрой вычту из жалованья! – пригрозили болтуну, и тот, щелкнув черным клювом и приняв обиженную позу «знать вас не желаю!», устроился на жердочке, демонстрируя свой горделивый тыл с красными перьями в хвосте.

Я же в это время, беззвучно посмеиваясь, тихо стояла в уголке, рассматривая содержимое витрины с маленькими стеклянными и деревянными баночками, наполненными какими-то порошками разного цвета. От кипенно-белого до угольно-черного. Да только коричневого и бежевого было несколько десятков оттенков! Огляделась. Стены обтянуты тканью с позолоченным цветочным орнаментом. Смотрелось очень богато, солнечно. Над прилавком с нависающей балки на покупателя «смотрели» семь разных ликов, напоминающих маски женских лиц знаменитых японских театров Но и Кёген. За моей спиной высокий стеллаж с множеством полочек, на которых лежали и стояли разнообразные вещи: кисти всех размеров; керамические кувшинчики, большие и маленькие; стопочки ярких лоскутов; свитки; расправленные веера; слепки-заготовки с лиц людей. Увиденное почему-то навело меня на мысль, что хозяйка этого заведения имеет дело с артистами, служителями Мельпомены, или… почившими, изготавливая для близких посмертные маски ушедших в мир иной. От последнего невольно поёжилась.

– Ну а теперь о цели вашего визита, уважаемая, – перейдя на официальный тон, миролюбиво пропела Аррия и, развернувшись к прилавку, скомандовала: – Верина, приготовь нам салеп*!

Из подсобного помещения за толстой портьерой вышла девушка лет шестнадцати, худенькая, рыженькая, симпатичная. Большие глаза с обожанием посмотрели на хозяйку, с любопытством – на пожилую посетительницу. Коротко поклонившись, владелица серых очей скрылась за шторой.

– Новенькая? – снимая пелерину с плеч, спросила знахарка.

– Племянница последнего мужа, – вздохнула в ответ госпожа Флайт. – Сирота. Взяла в ученицы. Посмотришь её, Тельма?

– Я и отсюда вижу, что она не ведьма. И не будет ею, – уверенно ответила старуха.

– Жаль, – досадливо поджала губы женщина, – у неё замечательно получается подбирать цвет. А как она тонко чувствует материал, характер предмета, подмечает детали… И руки из нужного места растут. И прилежная. И не глупая. Ах, если бы ей чуточку колдовского таланта, – мечтательно протянула, – без сожаления оставила бы ей все свое ремесло.

– Куда-то собралась? – удивленно вскинула брови гостья.

– К мужьям.

– Тьфу, дура! – сплюнула моя бабулька.

– Полная! – поддакнул птиц.

– Дело секретное у меня к тебе, закрой лавку, – распорядилась Тельма, не обращая внимания на говоруна в клетке.

– Верина? – Женщина с бабеттой покосилась на дверь, за которой слышалось тихое позвякивание посуды.

– Ты ей доверяешь?

– Она умеет хранить секреты, – уверенно кивнула хозяйка лавки.

– Тогда и её помощь, возможно, понадобится. Аннушка, по…

– Пр-ришлая! Пр-розр-ра-ачная! Пр-рячется! – сдал меня с потрохами коварный питомец и закачался довольный из стороны в сторону, переступая лапками.

– …дойди, ко мне, детка, – закончила предложение знахарка, укоризненно посмотрев на попугая.

Ну я и подошла. А дальше произошло…

Коварная Тельма для пущего эффекта знакомства перехватила мою руку и вложила её в ладонь Аррии, соединив их в подобии дружеского рукопожатия.

– Здравствуйте, – пискнула вежливая я, растерявшись от неожиданного поступка старухи.

Глаза у лавочницы округлились до поразительных размеров, глядя на свою конечность. Она, силясь что-то сказать, вдруг захрипела, закатила глаза и кулем осела на пол, потеряв сознание.

– Чего это она? – искренне удивилась ведьма.

– Истер-ричка! – гаркнул жако со своего насеста и произвел звук похожий на плевок.

– Надо воды! – метнулась я к двери в подсобку и… врезалась в выходящую оттуда Верину с подносом, заставленным чашками с горячим напитком. Звон упавшего сервиза, крик испуганной девицы, бабкин предостерегающий вопль, мой протяжный «Бли-ин!» и злорадный хохот крылатого поганца – все смешалось в общую какофонию звуков безумного мгновения!

Позже, когда гости и хозяева успокоились и расселись вокруг маленького столика в торговом зале, меня наконец представили компании по всем правилам хорошего тона. Компанию, включая попугая, представили мне. Перри Бейл Орест IX – звали говоруна! Не хухры-мухры! Это чудо при знакомстве протянуло мне лапку, которую я с трепетом и глубоким почтением слегка пожала и… расчувствовалась. Такой милый! Потребовал в ультимативной форме открыть клетку и предоставить ему отдельный стул. Я своим ушам не поверила, когда он пригрозил извести гостей и хозяев своим неподражаемым исполнением непристойных – читай, похабных – песен, если ему не позволят присоединиться к малому Совету по обсуждению большой проблемы. Моей проблемы.

Далее последовало краткое посвящение присутствующих в ту нелегкую ситуацию, в которую попала девица из другого мира. Госпожа Флайт с влажным полотенцем, повязанным вокруг головы, Тельма с немного виноватым видом, Верина с лихорадочно блестящими от любопытства глазами и я с ожогом на запястье и мокрыми пятнами от опрокинутой жидкости на брюках, тихо переговариваясь, неспешно потягивали горячий напиток со специфическим вкусом.

– Тельма, ну о чем ты говоришь! Это же не гипс и не папье-маше – это живая плоть! Здесь краска нужна мягкая, безвредная. У меня сейчас нет такой. На изготовление нужно время.

– Сколько?

Хозяйка вопросительно посмотрела на помощницу.

– Три дня, – уверенно ответила Верина.

Бабулька помрачнела.

– Я не могу столько ждать – у меня… коза!

– Оставь девочку здесь, – внесла предложение Аррия и, стянув компресс с головы, поправила прическу. – Работа предстоит кропотливая, неспешная, тонкая.

– Ты понимаешь степень риска? – вздохнула ведьма, устав спорить с подругой.

– Это твоя протеже должна понимать, а не я.

– Тут маги на каждом углу!

– Будет сидеть у себя в комнате и носа не казать!

– А если кто проговорится? – После этого вопроса все почему-то покосились на пернатого.

– Могила! – возмущенно выпалил жако и встопорщил на шее перья.

Я молчала, наблюдала и тихонько посмеивалась над слегка ошарашенным лицом рыженькой, косящейся на «летающую» чашку с напитком. Предусмотрительно повязанная вышитая салфетка на груди предостерегала неподготовленную девушку от такого зрелища, как стекание жидкости по невидимому пищеводу.

– Голуба, что ты решишь? – неожиданно после короткого раздумья обратилась бабуля ко мне.

– Я? Я согласна.

Оказаться подопытным объектом в творческом эксперименте двух мастериц по росписи масок меня нисколько не пугало. Стало даже интересно, что из этого выйдет. Пройти сквозь пробы и ошибки искусных визажистов и увидеть результат… и свое тело. Влиться в жизнь людей этого мира на правах достойного гражданина, а не невидимой, вечно скрывающейся ото всех особы. Аррия заверила, что с документами проблем не будет – кое-кто за кое-что ей многим обязан, и этот вопрос решится быстро. Одежду, как и аксессуары, приобретем в лавке некой Герды, известной модистки и не лишенной вкуса дамы. С остальными вопросами будем разбираться постепенно, по мере их возникновения.

– Можно мне к вам прикоснуться? – склонившись в мою сторону, шёпотом спросила Верина, не сдержав любопытства.

– Попробуй, – усмехнулась я и сама первая дотронулась до её запястья.

Конопатая вздрогнула и испуганно улыбнулась.

– Вы теплая.

– Я живая.

– Я думала, вы будете как призрак – холодная и невесомая… Ой, простите! – Щёки ученицы мадам Флайт вспыхнули пожаром. – Хотите, я вам что-то покажу?

Поднявшаяся с места девчонка отвлекла от беседы двух матрон, которые уже, кажется, и забыли об остальных присутствующих.

– Куда вы? – встрепенулась Аррия.

– Я хотела показать мастерскую госпоже Анне, – ответила Верина.

– Пер-ри будет рад! Пер-ри будет гад! – заволновался птиц и вспорхнул на мое плечо.

– Будет гид, – исправила питомца помощница хозяйки, хихикнула и добавила извиняющимся тоном: – Он некоторые слова путает. – Вздохнула. – Или придуривается. Идемте.

– Вот это да-а… – оказавшись в светлой комнате с большим столом посередине, заставленным всевозможными баночками-скляночками, мешочками, коробочками, кистями и другими предметами «волшебников» по преображению Золушек в принцесс, не смогла сдержать восторг на выдохе.

Стеллажи вдоль стен ломились от брикетов с гипсом, готовых заготовок и… черт знает еще чего, принадлежащего настоящим художникам. Некогда белые стены являли собой объемные полотна сумасшедшего импрессиониста-абстракциониста, воодушевленно махавшего кистью с краской, что, срываясь с инструмента, летела во все стороны, оставляя на поверхностях капли, мазки и радужные разводы. «Кувшинки» – близнецы картины Клода Моне перетекали в «Солнечное золото» Эмиля Клауса, а вокруг окна настоящее яркое буйство красок, где каждый миллиметр испещрён граффити. Глаз не оторвать!

– Это?..

– Вдохновение! – Понял мой вопрос пернатый.

– Госпожа Аррия великолепный мастер! – не без гордости призналась Верина, оглядев вотчину творца. – Мне еще учиться и учиться, чтобы достичь таких же высот. К ней даже знатные вельможи из самой столицы обращаются. Но я хотела вам показать не это. – Девчонка быстро подошла к столу и, перебрав несколько емкостей с разноцветным порошком, взяла одну. – На первое время на ваше тело можно нанести легкую пудру. Она слабо заряжена и поэтому недолго продержится. Попробуем? – А в глазах уже горел пожар исследователя. Боюсь, недалек тот день, когда эта маленькая девчонка станет основоположником боди-арта в этом мире.

– Попробуем. – Пошла навстречу рыжей. – Что мне делать? Куда встать?

– Закр-рой глаза и не дыши, пр-ришлая! Дур-рында будет дуть! – проорал мне в ухо жако и взлетел на стеллаж под самый потолок.

_________________________________________

*Салеп – Традиционный (в нашем мире), турецкий, горячий напиток. Изготовляется из высушенных клубней особых видов орхидей. Порошок заваривают в молоке или воде, приправляют специями (гвоздика, корица, имбирь).